Category: Краткие содержания

МУСА ДЖАЛИЛЬ

Опера-поэма в семи картинах

Либретто А. С. Файзи

Действующие лица:

Солдаты, военнопленные, часовые, дети, женщины – подруги жены поэта, люди разных национальностей, угнанные в фашистскую Германию.

Действие происходит в 1941-1944 гг.

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

Жиганов посвятил свою оперу мужественным борцам за мир. Ее центральная фигура – татарский поэт Муса Джалиль, чей героический подвиг известен всему миру. Во время Великой Отечественной войны Джалиль сражался на фронте, был взят в плен и казнен в фашистской тюрьме Моабит. Человек большой, светлой души, он до последнего дня своей жизни продолжал творить. Товарищи сохранили для человечества потрясающий документ его нравственной стойкости и гражданского мужества – “Моабитскую тетрадь” с последними стихами. Образ поэта, его героическая судьба для Жиганова были особенно волнующими. Многолетняя дружба и творческое сотрудничество связывали его с Джалилем, который был, в частности, либреттистом опер “Алтынчэч” и “Ильдар”.

Заветной мечтой Жиганова стало воссоздать прекрасный облик верного сына народа, замечательного поэта, друга. Стихи Джалиля органично вошли в художественную ткань оперы; они вложены в уста многих персонажей, каждая из семи картин оперы предваряется стихотворным эпиграфом – строки на листке “Моабитской тетради” возникают на втором занавесе. Опера приобрела характер своеобразного монолога. Повествование как бы ведется от первого лица. Стены Моабитской тюрьмы – реального места действия оперы – словно раздвигаются; на сцене оживают воспоминания героя, картины, всплывающие в его воображении. Этот оригинальный замысел подсказал композитору подзаголовок “опера-поэма”.

Премьера оперы состоялась 15 мая 1957 года в Казанском театре оперы и балета, 29 мая того же года в Москве в Театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Затем опера была поставлена на сцене Большого театра СССР (филиал), пражского Национального театра и ряда других советских и зарубежных театров.

СЮЖЕТ

Жизнь моя песней звенела в народе,

Смерть моя песней борьбы прозвучит.

В мрачной камере Моабитской тюрьмы проводит свои последние часы приговоренный к смерти Джалиль. Его мысли обращаются к Родине, в памяти всплывает прощание с женой и спящей дочуркой, видения родной Казани, мирные народные напевы Татарии.

Нам скрепили дружбу

Кровь и пламя.

Новые воспоминания оживают перед мысленным взором поэта. Короткая передышка между боями. Солдаты пишут письма домой, чистят оружие. Казах Сатпаев напевает грустную песню о далеком Иртыше. Ишназаров сочиняет письмо казанским девушкам, но, заслушавшись, забывает о нем. Приход капитана Джалиля поднимает настроение у загрустивших воинов. Он помогает Ишназарову закончить письмо, найдя простые сердечные слова. Внезапно вбегает лейтенант Казанфаров. В панике он кричит, что отряд окружен фашистами. Джалиль резко обрывает его. Полковник Журавлев грозит отдать труса и паникера под суд, но Казанфаров клянется в бою искупить свою вину. Бойцы расходятся; Журавлев открывает Джалилю серьезность положения. Он говорит о своем решении отвлечь на себя силы фашистов, чтобы Джалиль с частью отряда смог выйти из кольца, и признается, что поэт, чьи пламенные стихи поднимают людей на борьбу, дорог ему, как сын.

Кто не знает мужества – тот раб.

Ночь. Зарево далеких пожаров. На обугленной земле лежит тяжело раненный Джалиль. Придя в себя, он слышит голос, напевающий колыбельную песню. К нему приближается безучастная ко всему женщина с мертвым ребенком на руках и проходит мимо, не слыша обращенных к ней слов. Джалиль пытается встать, но снова теряет сознание. Очнувшись, он видит человека, который, прячась, пробирается от линии фронта, и узнает в нем Казанфарова. Джалиль приказывает ему вернуться на поле боя. Дезертир пытается застрелить единственного свидетеля его бегства, но Джалиль опережает его. Раненый Казанфаров бежит прочь, а Джалиль, проклиная изменника, идет к фронту.

Прости, Родина!

За колючей проволокой концлагеря группами собираются военнопленные. Испытания не сломили их волю. Пользуясь тем, что часовой далеко, они читают стихи Джалиля. Бельгиец Андрэ стережет их, беззаботной песенкой предупреждая о приближении опасности. Обессиленный поэт выходит из комендатуры. Друзья предлагают ему организовать побег, но он отказывается, не желая спасаться ценой жизни других. Фашисты предложили сохранить ему жизнь, если он будет служить им. Джалиль принял это предложение: отныне он будет бороться с врагом, надев позорную маску предателя. Его страшит лишь, что слух о предательстве дойдет до Родины и близких.

Кто посмеет сказать,

Что я предал?!

На разрушенной железнодорожной станции в немецком тылу работают люди, согнанные из разных стран. Они читают приказ, обещающий награду за поимку руководителя подпольной борьбы Гумерова, чьи песни так любимы народом. С ненавистью и презрением встречают пленные Джалиля, одетого в немецкую форму. Джалиль напутствует легионеров, навербованных немцами, перед отправкой на Восточный фронт. Эшелон отправлен, все расходятся. Муса Джалиль остается один. Он слышит грустную песню татарской девушки Хаят, полную тоски по родным местам, и спрашивает, кто сочинил эту песню. Вместо ответа Хаят бросает ему в лицо слова презрения. Сбежавшиеся пленные оскорбляют его, грозят расправой. Солдаты оттесняют народ, окружая Джалиля. Офицер злобно кричит: “Ваши легионы переходят на сторону Советов!” – и вдруг догадывается – “Гумеров!…” Пленные с мольбой простирают руки к Джалилю: теперь он может смотреть людям прямо в глаза.

Не верь!

Муса, брошенный в тюремную камеру, мыслями обращается к жене. Он видит утешающих ее подруг, веселье новогоднего праздника, игры детей, и среди них свою дочь. Внезапно Джалилю представляется иная картина; что расскажет о нем Казанфаров?! Он видит предателя, входящего в его дом, слышит настойчивые вопросы жены и ответ: “Муса перешел на сторону врага”. Но жена не верит лживой вести.

Песни всегда посвящал я отчизне,

Нынче отчизне я жизнь отдаю.

Вновь вокруг глухие стены тюрьмы. В камеру вталкивают избитого Андрэ. Джалиль склоняется над ним. Бельгиец не понимает, как человек, приговоренный к смерти, может еще писать стихи. Но Джалиль знает – у него много друзей. Готовясь к казни, он передает Андрэ “Моабитскую тетрадь”: его стихи должны дойти к народу. Поэт обращается к Германии, родине Маркса, Гейне, Бетховена, горячий призыв сбросить цепи позора. Его слова подхватывают десятки голосов.

МУЗЫКА

Для музыки “Мусы Джалиля” характерны соединение поэтичности, высокой романтики и суровой жизненной правды, господство певучей, выразительной мелодии, лиризм, пронизывающий оперу. Ее национальная окраска разнообразна; наряду с мелодическим стилем татарской народной музыки здесь ощущается влияние русского, казахского, французского фольклора, сказывающееся на музыкальной обрисовке действующих лиц разных национальностей. Драматургия оперы отличается непрерывностью симфонического развития, важную роль играют оркестровые антракты и эпизоды; они связывают воедино сюжетно разобщенные сцены, концентрируют их идейно-эмоциональный смысл, дополняют и комментируют высказывания действующих лиц.

Проникновенно и сердечно звучит оркестровое вступление оперы; его задумчивая мелодия становится главной характеристикой Мусы Джалиля.

В первой картине преобладают сольные высказывания. В начале ее звучит раздольная, близкая к татарской народной песне мелодия арии Джалиля “Песни мои”. Сцена прощания с женой состоит из колыбельной песни, ариозо Джалиля “Нас не разлучить никогда” и дуэта “Путь твой суров”, вдохновенная мелодия которого приобретает в дальнейшем смысл темы любви. В оркестре у гобоя соло, звучанием напоминающего курай (татарский народный инструмент), возникает напев “Зиляйлюк” – музыкальный символ Родины. Вершина и одновременно заключение картины – ария Джалиля “Прощай, Казань”; привольная мелодия певца сопровождается развитой оркестровой партией, в которой сталкиваются драматически контрастные темы.

Во второй картине три разнохарактерных раздела. Первый включает печальную песню Сатпаева “Облака, степь да река” и удалой, размашистый ансамбль с хором (сочинение письма). В центре второго – сцена с Казанфаровым, где его надрывным, истерическим высказываниям противопоставлены гневные, мужественные речи Джалиля и Журавлева. Заключение – большой дуэт-сцена Джалиля и Журавлева (ария “Ты мне как сын родной”); вначале суровый и скорбный, затем героически приподнятый.

Симфонический антракт “Бой” соединяет вторую и третью картины.

В третьей картине преобладают речитативные сцены с развернутыми оркестровыми интерлюдиями. В ней господствует нервно возбужденный, тревожный характер музыки, подчеркиваемый единственным песенным фрагментом – колыбельной женщины с ребенком.

Четвертая и пятая картины образуют драматургический центр оперы. Это большие массовые сцены с множеством участников, обилием музыкальных контрастов, решенные в широких ораториальных формах. В начале четвертой картины – большой ансамбль пленных с хором; скорбный и гневный хор-вокализ (без слов) сменяется хором “Много песен я в боях сложил”, который несколько раз прерывается песенкой Андрэ (подлинная французская мелодия). Вторая половина картины – сцена Джалиля с пленными; она начинается печальной арией “Прости, Родина”, заканчивается глубоко взволнованной арией “Не верь!”.

Пятая картина открывается тревожным, затаенным хором пленных. Обращение Джалиля к легионерам оркестр сопровождает страстно напряженной мелодией его арии “Не верь!”. В центре картины – мелодия “Зиляйлюк”, широко звучащая в оркестре, и тоскливая песня Хаят “Дороги-дороги”. Заключительная речитативная сцена открывается угрожающим ансамблем Хаят с хором и завершается скорбно-взволнованным хором “Прости, прости нас, родной Муса!”.

Шестая картина распадается на две контрастные сцены. В первой преобладает народно-жанровое начало: мечтательная песня жены поэта, светлый, в народном духе, женский хор, хор детей, комедийный танец пожилой женщины с самоваром, вальс с женским хором. Сцена с Казанфаровым отмечена непрерывным нарастанием драматизма, в центре ее дуэт жены поэта и Казанфарова на фоне женского хора, завершаемый патетической мелодией оркестра.

Последняя картина – “Сон Джалиля” – возвращается к сольно-камерному характеру первой. Трогательно-поэтичен рассказ Джалиля “В эту ночь явилась мне дочь во сне”. Скорбно-суровое ариозо Андрэ “Я помню все” – центр его сцены-дуэта с Джалилем. Взволнованным речитативом начинается финальная ария Джалиля “Разве таким я знал тебя”, подхватываемая торжественным хором.

Максим Горький

Мать

Действие романа происходит в России в начале 1900-х годов. В рабочей слободке живут фабричные рабочие с семьями, и вся жизнь этих людей неразрывно связана с фабрикой: утром, с фабричным гудком, рабочие устремляются на фабрику, вечером она выкидывает их из своих каменных недр; по праздникам, встречаясь друг с другом, говорят они только о фабрике, много пьют, напившись – дерутся. Однако молодой рабочий Павел Власов, неожиданно для своей матери Пелагеи Ниловны, вдовы слесаря, вдруг начинает жить иной жизнью:

По праздникам ходит в город, приносит книги, много читает. На недоуменный вопрос матери Павел отвечает: “Я хочу знать правду и поэтому читаю запрещенные книги; если у меня их найдут – меня посадят в тюрьму”.

Через некоторое время в доме у Власовых субботними вечерами начинают собираться товарищи Павла: Андрей Находка – “хохол из Канева”, как он представляется матери, недавно приехавший в слободку и поступивший на фабрику; несколько фабричных – слободских парней, которых Ниловна знала и раньше; приходят люди из города: молодая девушка Наташа, учительница, уехавшая из Москвы от богатых родителей; Николай Иванович, который иногда приходит вместо Наташи заниматься с рабочими; худенькая и бледная барышня Сашенька, тоже, как и Наташа, ушедшая из семьи: ее отец – помещик, земский начальник. Павел и Сашенька любят друг друга, однако пожениться они не могут: они оба считают, что женатые революционеры потеряны для дела – нужно зарабатывать на жизнь, на квартиру, растить детей. Собираясь в доме у Власовых, участники кружка читают книги по истории, беседуют о тяжкой доле рабочих всей земли, о солидарности всех трудящихся, часто поют песни. На этих собраниях мать впервые слышит слово “социалисты”.

Матери очень нравится Находка, и он ее тоже полюбил, ласково зовет ее “ненько”, говорит, что она похожа на его покойную приемную мать, родной же матери он не помнит. Через некоторое время Павел с матерью предлагают Андрею переселиться к ним в дом, и хохол с радостью соглашается.

На фабрике появляются листовки, в которых говорится о стачках рабочих в Петербурге, о несправедливости порядков на фабрике; листовки призывают рабочих к объединению и борьбе за свои интересы. Мать понимает, что появление этих листков связано с работой ее сына, она и гордится им, и опасается за его судьбу. Через некоторое время в дом Власовых приходят жандармы с обыском. Матери страшно, однако она старается подавить свой страх. Пришедшие ничего не находят: заранее предупрежденные об обыске, Павел и Андрей унесли из дому запрещенные книги; тем не менее Андрей арестован.

На фабрике появляется объявление о том, что из каждого заработанного рабочими рубля дирекция будет вычитать копейку – на осушение окружающих фабрику болот. Рабочие недовольны таким решением дирекции, несколько пожилых рабочих приходят к Павлу за советом. Павел просит мать сходить в город отнести его записку в газету, с тем чтобы история с “болотной копейкой” попала в ближайший номер, а сам отправляется на фабрику, где, возглавив стихийный митинг, в присутствии директора излагает требования рабочих об отмене нового налога. Однако директор приказывает рабочим возобновить работу, и все расходятся по своим местам. Павел огорчен, он считает, что народ не поверил ему, не пошел за его правдой, потому что он молод и слабосилен – не сумел эту правду сказать. Ночью опять являются жандармы и на этот раз уводят Павла.

Через несколько дней к Ниловне приходит Егор Иванович – один из тех, кто ходил на собрания к Павлу до его ареста. Он рассказывает матери, что, кроме Павла, арестовано еще 48 человек фабричных, и хорошо было бы продолжать доставлять листовки на фабрику. Мать вызывается проносить листовки, для чего просит знакомую, торгующую на фабрике обедами для рабочих, взять ее к себе в помощницы. Всех входящих на фабрику обыскивают, однако мать успешно проносит листовки и передает их рабочим.

Наконец Андрей и Павел выходят из тюрьмы и начинают готовиться к празднованию Первого мая. Павел собирается нести знамя впереди колонны демонстрантов, хотя он и знает, что за это его снова посадят в тюрьму. Утром Первого мая Павел и Андрей не идут на работу, а отправляются на площадь, где уже собрался народ. Павел, стоя под красным знаменем, заявляет, что сегодня они, члены социал-демократической рабочей партии, открыто поднимают знамя разума, правды, свободы. “Да здравствуют рабочие люди всех стран!” – с этим лозунгом Павла возглавляемая им колонна двинулась по улицам слободы. Однако навстречу демонстрации выходит цепь солдат, колонна смята, Павел и Андрей, который шел рядом с ним, арестованы. Машинально подобрав осколок древка с обрывком знамени, вырванного жандармами из рук сына, Ниловна идет домой, и в груди ее теснится желание сказать всем о том, что дети идут за правдой, хотят другой, лучшей жизни, правды для всех.

Через несколько дней мать переезжает в город к Николаю Ивановичу – он обещал Павлу и Андрею, если их арестуют, немедленно забрать ее к себе. В городе Ниловна, ведя немудреное хозяйство одинокого Николая Ивановича, начинает активную подпольную работу:

Одна или вместе с сестрой Николая Софьей, переодевшись то монахиней, то богомолкой-странницей, то торговкой кружевами, разъезжает по городам и деревням губернии, развозя запрещенные книги, газеты, прокламации. Ей нравится эта работа, она любит говорить с людьми, слушать их рассказы о жизни. Она видит, что народ полуголодным живет среди огромных богатств земли. Возвращаясь из поездок в город, мать ходит на свидания с сыном в тюрьму. В одно из таких свиданий ей удается передать ему записку с предложением товарищей устроить ему и его друзьям побег. Однако Павел от побега отказывается; больше всех этим огорчена Сашенька, которая была инициатором побега.

Наконец наступает день суда. В зал допущены только родственники подсудимых. Мать ждала чего-то страшного, ждала спора, выяснения истины, однако все идет спокойно: судьи говорят безучастно, невнятно, неохотно; свидетели – торопливо и бесцветно. Речи прокурора и адвокатов тоже не трогают сердца матери. Но вот начинает говорить Павел. Он не защищается – он объясняет, почему они – не бунтовщики, хотя их и судят как бунтовщиков. Они – социалисты, их лозунги – долой частную собственность, все средства производства – народу, вся власть – народу, труд – обязателен для всех. Они – революционеры и останутся ими до тех пор, пока все их идеи не победят. Все, что говорит сын, матери известно, но только здесь, на суде, она чувствует странную, увлекающую силу его веры. Но вот судья читает приговор: всех подсудимых сослать на поселение. Саша тоже ждет приговора и собирается заявить, что желает быть поселенной в той же местности, что и Павел. Мать обещает ей приехать к ним, когда у них родятся дети, – нянчить внуков.

Когда мать возвращается домой, Николай сообщает ей, что речь Павла на суде решено напечатать. Мать вызывается отвезти речь сына для распространения в другой город. На вокзале она вдруг видит молодого человека, чье лицо и внимательный взгляд кажутся ей странно знакомыми; она вспоминает, что встречала его раньше и в суде, и около тюрьмы, – и она понимает: попалась. Молодой человек подзывает сторожа и, указывая на нее глазами, что-то говорит ему. Сторож приближается к матери и укоризненно произносит: “Воровка! Старая уже, а туда же!” “Я не воровка!” – задохнувшись от обиды и возмущения, кричит мать и, выхватив из чемодана пачки прокламаций, протягивает их окружившим ее людям: “Это речь моего сына, вчера судили политических, он был среди них”. Жандармы расталкивают людей, приближаясь к матери; один из них хватает ее за горло, не давая говорить; она хрипит. В толпе слышатся рыдания.

“Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину, в ночь под Рождество не ложился спать”. Он писал письмо своему деду Константину Макарычу. Ванька сирота. Он думает про своего деда 65-летнего “тощего и юркого старикашку с веселым лицом и вечно пьяными глазами”, служащего сторожем у господ Жихаревых. Днем дед спит или балагурит с кухарками, а ночью стучит в свою колотушку. У деда есть две собаки Каштанка и Вьюн.

Ванька бесхитростным детским языком пишет о том, как нелегко ему приходится у сапожника, и просит деда забрать его. “А на неделе хозяйка велела мне почистить селедку, а я начал с хвоста, а она взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать. Милый дедушка, увези меня отсюда, а то помру. Я буду тебе табак тереть, а если что, то секи меня, как Сидорову козу”. Ванька хотел бы пешком бежать на деревню, “да сапогов нету, морозу боюсь”. Пишет он и про Москву: “А Москва город большой. Дома все господские и лошадей много, а овец нету и собаки не злые”. Во время написания письма Ванька постоянно отвлекается, в его памяти всплывают разные картины жизни в деревне. Он вспоминает, как они с дедом под рождество ходили в лес за елкой для господ. “Веселое было время! И дед крякал, и мороз крякал, а глядя на них, и Ванька крякал”. Вспоминает барышню Ольгу Игнатьевну, у которой Ванькина мать Пелагея, когда была жива, служила горничной. Ольга Игнатьевна кормила Ваньку леденцами и от нечего делать выучила его читать, писать, считать до ста и даже танцевать кадриль. Когда же Пелагея умерла, сироту Ваньку спровадили в людскую кухню к деду, а из кухни в Москву к сапожнику Аляхину. “Милый дедушка, а когда у господ будет елка с гостинцами, возьми мне золоченный орех у барышни Ольги Игнатьевны для Ваньки.

Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется. А гармонию мою никому не отдавай. Остаюсь твой внук Иван Жуков, милый дедушка приезжай”. Ванька положил письмо в конверт и написал адрес: “на деревню дедушке”. Потом почесался, подумал и прибавил: “Константину Макарычу”. Довольный, Ванька “добежал до первого почтового ящика и сунул драгоценное письмо в щель Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал Ему снилась печка. На печи сидит дед, свесив босые ноги, и читает письмо кухаркам Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом”

XVII столетие, время царствования Людовика XIII. В Гаскони, в полуразрушенном замке влачит жалкое существование барон де Сигоньяк, последний отпрыск некогда знатного и могущественного рода, молодой человек лет двадцати пяти, “который легко бы прослыл красивым, если бы совершенно не отказался от желания нравиться”. Вместе с ним нищету его разделяют верный слуга Пьер, кот Вельзевул, пес Миро и конь Байард.

В один из дождливых осенних вечеров в дверь замка, “этой цитадели великого поста” и “убежища скудости”, стучат актеры бродячего театра и просят пристанища. Как это принято, каждый комедиант имеет свое постоянное амплуа, отчего и в жизни зачастую ведет себя так же, как на сцене. Блазиус – педант везде и во всем; первый любовник Леандр – красавчик и фат; плутоватый слуга Скапен манерами напоминает лису; хвастливый вояка Матамор, как и положено, “худ, костляв и сух, как висельник летом”; кокетливая и самолюбивая Серафина исполняет роли героинь; почтенная тетка Леонарда – “благородная мать” и дуэнья по совместительству; неотразимая для мужчин кокетливая субретка Зербина “будто сделана из теста, сдобренного солью, перцем и пряностями”; застенчивая и очаровательная юная Изабелла исполняет роли простушек и в отличие от своих товарок не пытается привлечь к себе внимание. Изабелла “не ослепляла – она пленяла, что, безусловно, более ценно”. Глава труппы – Тиран, большой добряк, наделенный природой “всеми внешними признаками свирепости”, отчего ему суждено играть Иродов и прочих грозных царей.

С прибытием сей пестрой компании замок оживает: потрескивают дрова в камине, на столе появляется еда. Впервые за долгое время молодой барон чувствует себя счастливым. Слушая болтовню актеров, он постоянно бросает взоры в сторону Изабеллы: барон влюбился…

Утром комедианты собираются в путь. Изабелла, в чьей душе также пробудились нежные чувства к Сигоньяку, приглашает его отправиться с ними – на поиски славы и приключений. Влюбленный рыцарь с радостью покидает унылые стены родового гнезда и в повозке Феспида следует за своей прекрасной дамой.

В придорожной харчевне актеры встречают соседа Сигоньяка, маркиза де Брюйера. Маркиз узнает барона, но, поняв, что тот оказался в труппе из-за любви к Изабелле, дает ему знать, что не собирается раскрывать его инкогнито. Тем более, что сам маркиз пленен кокетливой субреткой и, желая продолжить любовную интрижку, приглашает труппу дать спектакль у него в замке.

По дороге к маркизу на актеров нападает бывший предводитель шайки, а ныне одинокий бандит Агостен, которому помогает маленькая воровка и разбойница Чикита. Для устрашения проезжающих Агостен расставляет вдоль дороги трупы своих бывших соратников, вооружив их мушкетами. Однако отважному Сигоньяку не страшны никакие злодеи, он легко обезоруживает Агостена и раскрывает его обман. Оценив выдумку, актеры награждают изобретательного бандита парой пистолей, а Изабелла дарит Чиките свое жемчужное ожерелье, заслужив тем самым трогательную признательность маленькой воровки: девчонка обещает никогда не убивать ее.

Разыгранная труппой Тирана в замке Брюйер пьеса имеет огромный успех. Маркиз по уши влюбляется в очаровательную субретку, а Леандру удается покорить сердце красавицы маркизы де Брюйер. Однако – увы! – его пылкое письмо к маркизе перехвачено мужем, и тот приказывает слугам отколотить бедного гистриона палками. Право изменять супружескому долгу маркиз де Брюйер оставляет исключительно за собой.

Изрядно пополнив свою казну, актеры покидают замок. Леандр потирает ушибленные бока. По дороге их фургон догоняет богатая повозка, украшенная гербами маркиза де Брюйер. Слуги в ливреях маркиза увозят хорошенькую субретку – разумеется, с полного ее согласия – к пылкому поклоннику. По дороге Изабелла рассказывает Сигоньяку печальную историю своей жизни. Ее мать, актриса, игравшая в трагедиях королев, была не только очень хороша собой, но и горда и всегда давала отпор назойливым ухажерам. Лишь раз сердце ее дрогнуло, и она уступила могущественному и благородному вельможе. Плодом этой любви явилась Изабелла. Государственные интересы не дозволили вельможе жениться на актрисе. Мать Изабеллы, не желая ничем быть обязанной вероломному возлюбленному, бежала вместе с маленькой дочерью и продолжила играть на сцене. Вскоре она умерла – зачахла от тоски, и маленькая Изабелла осталась в труппе Тирана, где ее и воспитали. Имени отца она не знает, от него у нее сохранился только перстень с фамильным гербом.

В пути актеров застает метель, во время которой погибает Матамор. Труппа в отчаянии – без комического капитана невозможно сыграть ни одной пьесы из их репертуара! Желая отблагодарить своих новых друзей, Сигоньяк решается занять на сцене место Матамора. Он заявляет, что сбрасывает свой баронский титул, “прячет его в укладку, как ненужное платье” и берет себе имя капитан Фракасс!

На ферме актера Белломбра Сигоньяк успешно дебютирует в роли Фракасса перед крестьянами. Но впереди его ждет суровое испытание: в Пуатье ему предстоит выйти на сцену перед знатной публикой, то есть кривляться, разыгрывать труса и фанфарона, сносить удары палкой от фатоватого Леандра перед равными себе по рождению. Чтобы преодолеть стыд, Сигоньяк надевает картонную маску с красным носом, вполне подходящую к его образу.

Нежное участие прекрасной Изабеллы помогает Сигоньяку блистательно сыграть свою роль. Спектакль имеет бешеный успех. Тем более, что в труппу возвращается Зербина, которой наскучила роль любовницы. Впрочем, следом за ней является и маркиз: он не может отказать себе в удовольствии видеть на сцене свою взбалмошную возлюбленную.

У скромной Изабеллы неожиданно появляется знатный поклонник – к ней воспылал страстью молодой герцог де Валломбрез, надменный красавец, избалованный легкими победами над женщинами. Получив заслуженный отпор, герцог приходит в ярость. Проникнув в гримерную, он небрежным жестом хочет приклеить мушку на грудь молодой актрисы. Железная рука Сигоньяка останавливает наглеца. Не снимая маски, барон вызывает герцога на дуэль.

Герцог не верит, что под личиной Фракасса скрывается дворянин, и посылает состоящих у него на службе бретеров отколотить дерзкого комедианта. Но Сигоньяк вместе с друзьями-актерами разгоняют слуг герцога. А утром к герцогу является маркиз де Брюйер и приносит ему вызов от барона де Сигоньяка. Маркиз подтверждает знатность рода барона и намекает, что молодой человек именно из-за Изабеллы примкнул к бродячим актерам. Валломбрез принимает вызов.

Сигоньяк, чьим учителем был только верный Пьер, подвизавшийся некогда на поприще учителя фехтования, сам того не зная, до тонкости изучил благородное искусство владения шпагой. Он без труда побеждает герцога – ранит его в руку, лишив тем самым возможности продолжать поединок.

Узнав о дуэли, Изабелла напугана и растрогана одновременно – из-за нее благородный Сигоньяк рисковал жизнью! Происходит объяснение влюбленных. Барон предлагает Изабелле руку и сердце. Но она отвергает его: безродная актриса не имеет права на руку дворянина, а стать его любовницей ей не позволяет честь. Как и его возлюбленная, Сигоньяк одновременно в отчаянии и восторге, однако ему ничего не остается, как и дальше следовать за труппой, оберегая Изабеллу от козней Валломбреза.

Стремясь укрыться от преследований герцога, актеры едут в Париж, надеясь затеряться в его многолюдье. Но мстительный вельможа следит за ними. В Париже он нанимает первоклассного фехтовальщика и бретера Жакмена Лампурда, чтобы тот убил Сигоньяка. Однако барон владеет шпагой лучше наемного убийцы и обезоруживает его. Лампурд, восхищенный фехтовальным мастерством юноши, клянется ему в вечной преданности. Честный бретер даже обещает вернуть заказчику деньги, заплаченные ему за убийство Сигоньяка.

Валломбрез пытается выкрасть Изабеллу из гостиницы, где остановились актеры, но ему это не удается. Взбешенный герцог идет на хитрость. Он подсылает к Тирану своего слугу, и тот от имени некоего графа приглашает актеров в замок неподалеку от Парижа, пообещав хорошо заплатить. Едва фургон выезжает за пределы города, как слуги герцога похищают Изабеллу: нападают на нее, когда она вдвоем с Сигоньяком неспешно идет за повозкой. Чтобы Сигоньяк не сумел отбить девушку, на него накидывают широкий плащ с вшитым в края свинцом, в котором тот запутывается, словно в сети. Когда же барону удается освободиться, похитители уже далеко. Актеры понимают, что их обманули. Сигоньяк клянется убить герцога.

Похитители привозят Изабеллу в замок Валломбреза. В нем девушка обнаруживает Чикиту: маленькая воровка сопровождает Агостена, нанятого вместе с другими бретерами для охраны замка. Изабелла просит девочку сообщить Сигоньяку, где она находится.

Герцог де Валломбрез пытается овладеть Изабеллой, но подоспевшие Сигоньяк и его друзья-актеры срывают его планы. Между Сигоньяком и Валломбрезом начинается жестокий поединок, и барон смертельно ранит своего противника. Неожиданно появляется отец герцога – величественный принц де Валломбрез. Узнав о бесчестном поступке сына, он явился покарать виновного и восстановить справедливость. Заметив на руке Изабеллы доставшийся ей от матери перстень, он узнает его и понимает, что похищенная его сыном девушка – его дочь.

Актеры вместе с Сигоньяком покидают замок. Принц оставляет при себе свою вновь обретенную дочь. Герцог Валломбрез, оказавшийся братом Изабеллы, находится при смерти.

Сигоньяк, которого ничто больше не удерживает в труппе бродячих комедиантов, покидает их и, оплакивая свою любовь, возвращается в родной замок, намереваясь провести остаток дней своих в его унылых стенах.

Стараниями врачей и заботами Изабеллы герцог выздоравливает. Желая искупить вину перед сестрой, он едет к Сигоньяку, дабы помириться с ним и предложить ему руку Изабеллы, которую принц де Валломбрез признал своей дочерью.

Изабелла выходит замуж за Сигоньяка. Она берет к ним на службу своих друзей-актеров, а также лишившуюся покровителя Чикиту: бандита Агостена приговорили к колесованию, и маленькая воровка, спасая друга от позорной казни, заколола его своим кинжалом.

Итак, сбылись мечты барона: восстановлен родовой замок, засверкал герб Сигоньяка – три аиста на лазоревом поле, верные Байард и Миро обрели теплое стойло, а Пьер – богатую ливрею. Правда, умирает Вельзевул, но через его смерть Сигоньяк становится богат – отправившись хоронить кота, он находит клад.

Влюбленные соединились, обитель горести стала обителью счастья. “Поистине, судьба знает, что творит!”

РИМ

Публий Терентий Афр (publius terentius afer) 195-159 до н. э.

Самоистязатель (Heautontimorumenos) – Комедия (пост. в 163 до н. э.)

Хотя писал Теренций по-латыни и для римского зрителя, его персонажи носят греческие имена и предполагается, что действие часто происходит в Элладе. Так и в данном случае.

Суровый старик Менедем так допекал сына своего Клинию за увлечение бедной соседской девушкой, что тот был вынужден сбежать из родительского дома на военную службу.

Но, несмотря на это, сын любит отца. Со временем и Менедем раскаивается. Тоскуя по сыну и мучаясь угрызениями совести, он решил изнурить себя непрерывным трудом в поле. Заодно Менедем продает большинство своих рабов (они ему теперь почти не нужны) и многое другое: к возвращению сына хочет накопить приличествующую случаю сумму.

Сосед Хремет спрашивает Менедема о причинах этих его действий и, в частности, – столь ожесточенного самоистязания тяжким трудом. Причину же своей заинтересованности делами соседа Хремет объясняет угнетенному Менедему так:

“Я – человек! Не чуждо человеческое мне ничто”.

Эта и многие другие фразы из комедий Теренция со временем стали крылатыми выражениями, дожив в этом качестве и до наших дней.

Клиния влюблен в бедную и честную Антифилу и, не в силах дольше терпеть разлуку, тайком возвращается. Но не домой (он все еще страшится гнева отца), а к другу-соседу Клитофону, сыну Хремета.

А Клитофон увлечен гетерой Вакхидой (что требует значительных затрат). Родители, естественно, не знают об этой страсти непутевого сыночка.

В комедийную интригу активно вмешивается Сир – умный и смекалистый раб Хремета (он надеется на вознаграждение), Оба юноши и Сир договариваются, что приведут Вакхиду в дом Хремета, выдавая ее за ту, которой увлечен Клиния. Так и происходит. В роли же служанки Вакхиды выступает скромная Антифила. И не только она: Вакхида прибывает с целой свитой слуг и рабов. И Хремет (думая, что это – возлюбленная Клинии) безропотно кормит и поит всю ораву. Он же наконец сообщает Менедему, что сын его тайно вернулся. Радости старого отца нет предела. Ради вернувшегося сына он теперь готов на все: принять в дом не только его, но и невесту, какая бы она ни была! Менедем стал теперь кротким и уступчивым.

Тем временем на сцене появляется Сострата – мать Клитофона, жена Хремета. По ходу действия внезапно выясняется, что Антифила – родная дочь Хремета. Когда она появилась на свет (не ко времени, вероятно), раздосадованный отец велел Сострате бросить ребенка…

Антифилу воспитывала добродетельная старушка, привив ей все лучшие качества, коими должна обладать порядочная девушка. Родители радостно признают Антифилу своей дочерью. Рассеиваются и сомнения Клитофона, родной ли он сын своих родителей и будут ли они его любить по-прежнему. Ведь сын-гуляка обманным путем вверг отца в немалые расходы. Но и гетера Вакхида в конце концов оказывается не такой уж бессердечной и распущенной.

В итоге Хремет соглашается выдать вновь обретенную дочь за Клинию и дает за ней приличное приданое. Тут же, неподалеку, находит он достойную невесту и для своего непутевого сына. Счастливы Менедем и его жена, счастливы Антифила и Клиния. И звучат заключительные слова Хремета: “Согласен! Ну, прощайте! Хлопайте!”

Ю. В. Шанин

ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Пьетро Метатазио (Pietro Metastasio)

Демофонт

(Demofoonte)

Драма (1733)

Дирцея умоляет своего отца Матусия не восставать против закона, который требует ежегодного принесения в жертву Аполлону юной девы из знатного рода. Имя жертвы определяет жребий. Лишь царские дочери избавлены от страшной обязанности, да и то потому, что отосланы отцом за пределы страны. Но Матусий считает, что он, подданный, в отцовстве своем равен царю, и по справедливости царь должен либо вернуть своих дочерей на родину и тем показать пример строгого соблюдения священных законов, либо освободить от их исполнения всех остальных. Дирцея считает, что властители – превыше законов, Матусий не соглашается с ней, он не желает дрожать от страха за дочь – или пусть Демофонт дрожит так же, как другие!

Демофонт призывает во дворец своего сына Тиманта. Тот покидает военный лагерь и спешит на зов. Тимант состоит в тайном браке с Дирцеей. Если их тайна откроется, Дирцею ждет смерть за то, что она посмела сочетаться браком с наследником трона. Тимант радуется встрече с Дирцеей и расспрашивает ее об их сыне Олинте. Дирцея говорит, что мальчик как две капли воды похож на отца. Между тем приближается срок ежегодного жертвоприношения. Скоро станет известно, кто из юных дев обречен на заклание. Царь не раз спрашивал оракула, когда Аполлон смилостивится и перестанет требовать человеческих жертв, но ответ был краток и темен: “Гнев богов утихнет, когда невинный узурпатор узнает о себе правду”. Дирцея боится предстоящего жребия. Ее страшит не смерть, но Аполлон требует крови невинной девы, и если Дирцея безмолвно пойдет на заклание, то прогневит бога, а если откроет тайну, то прогневит царя. Тимант и Дирцея решают признаться во всем Демофонту: ведь царь издал закон, царь может и отменить его.

Демофонт объявляет Тиманту, что намерен женить его на фригийской царевне Креусе. Он послал за ней своего младшего сына Керинта, и корабль должен скоро прибыть. Демофонт долго не мог найти достойную Тиманта невесту. Ради этого он забыл давнюю вражду фракийских и фригийских царей. Тимант выражает недоумение: отчего его жена непременно должна быть царской крови? Демофонт настаивает на необходимости чтить заветы предков. Он отправляет Тиманта навстречу невесте. Оставшись один, Тимант просит великих богов защитить Дирцею и охранить их брак.

Фригийская царевна прибывает во Фракию. Керинт за время пути успел полюбить Креусу. Оставшись наедине с Креусой, Тимант уговариваетее отказаться от брака с ним. Креуса оскорблена. Она просит Керинта отомстить за нее и убить Тиманта. В награду она обещает ему свое сердце, руку и корону. Видя, что Керинт бледнеет, Креуса называет его трусом, она презирает влюбленного, который говорит о любви, но не способен постоять за честь любимой с оружием в руках. В гневе Креуса кажется Керинту еще прекраснее.

Матусий решает увезти Дирцею из Фракии. Дирцея предполагает, что отец узнал о ее браке с Тимантом. Она не в силах покинуть мужа и сына. Тимант заявляет Матусию, что не отпустит Дирцею, и тут | выясняется, что Матусий не ведает об их браке и потому не может взять в толк, по какому праву Тимант вмешивается в их дела. Матусий рассказывает, что Демофонт разгневался на него за то, что он, подданный, посмел сравнивать себя с царем, и в наказание за строптивость повелел принести в жертву Дирцею, не дожидаясь жребия. Тимант уговаривает Матусия не тревожиться: царь отходчив, после первой вспышки гнева он непременно остынет и отменит свой приказ. Начальник стражи Адраст хватает Дирцею. Тимант молит богов придать ему мужества и обещает Матусию спасти Дирцею.

Креуса просит Демофонта отпустить ее домой, во Фригию. Демофонт думает, что Тимант отпугнул Креусу своей грубостью и неучтивостью, ведь он вырос среди воинов и не приучен к нежности. Но Креуса говорит, что ей не пристало выслушивать отказ. Демофонт, полагая, что всему виной мнительность царевны, обещает ей, что Тимант сегодня же станет ее супругом. Креуса решает: пусть Тимант подчинится воле отца и предложит ей свою руку, а она потешит свое самолюбие и откажет ему. Креуса напоминает Демофонту: он отец и парь, значит, он знает, что такое воля отца и кара царя.

Тимант умоляет Демофонта пощадить дочь несчастного Матусия, но Демофонт ничего не хочет слушать: он занят приготовлениями к свадьбе. Тимант говорит, что испытывает непреодолимое отвращение к Креусе. Он вновь умоляет отца пощадить Дирцею и признается, что любит ее. Демофонт обещает сохранить Дирцее жизнь, если Тимант подчинится его воле и женится на Креусе. Тимант отвечает, что не может этого сделать. Демофонт говорит: “Царевич, до сих пор я говорил с вами как отец, не вынуждайте меня напоминать вам, что я царь”. Тимант равно уважает волю отца и волю царя, но не может ее исполнить. Он понимает, что виноват и заслуживает наказания.

Демофонт сетует на то, что все его оскорбляют: гордая царевна, строптивый подданный, дерзкий сын. Понимая, что Тимант не подчинится ему, пока Дирцея жива, он отдает приказ немедленно вести Дирцею на заклание. Общее благо важнее жизни отдельного человека: так садовник срезает бесполезную ветку, чтобы дерево лучше росло. Если бы он сохранил ее, дерево могло бы погибнуть.

Тимант рассказывает Матусию, что Демофонт остался глух к его мольбам. Теперь единственная надежда на спасение – бегство. Матусий должен снарядить корабль, а Тимант тем временем обманет стражей и похитит Дирцею. Матусий восхищается благородством Тиманта и дивится его несходству с отцом.

Тимант тверд в своей решимости бежать: жена и сын для него дороже, чем корона и богатство. Но вот он видит, как Дирцею в белом платье и цветочном венце ведут на заклание. Дирцея убеждает Тиманта не пытатьсяее спасти: он все равно ей не поможет и только погубит себя. Тимант приходит в ярость. Теперь он ни перед кем и ни перед чем не остановится, он готов предать огню и мечу дворец, храм, жрецов.

Дирцея молит богов сохранить жизнь Тиманту. Она обращается к Креусе с просьбой о заступничестве. Дирцея рассказывает, что безвинно осуждена на смерть, но она просит не за себя, а за Тиманта, которому грозит гибель из-за нее. Креуса изумлена: на пороге смерти Дирцея думает не о себе, но о Тиманте. Дирцея просит ни о чем не спрашивать ее: когда бы она могла поведать Креусе все свои несчастья, сердце царевны разорвалось бы от жалости. Креуса восхищается красотой Дирцеи. Если уж дочь Матусия смогла растрогать даже ее, то нет ничего странного в том, что Тимант ее любит. Креуса с трудом сдерживает слезы. Ей больно думать, что она – причина страданий влюбленных. Она просит Керинта смирить гаев Тиманта и удержать его от безрассудных поступков, а сама идет к Демофонту просить за Дирцею. Керинт восхищается великодушием Креусы и вновь говорит ей о своей любви. В его сердце пробуждается надежда на взаимность. Креусе очень трудно притворяться суровой, ей мил Керинт, но она знает, что должна стать женой наследника трона. Она сожалеет, что суетная гордыня делаетее рабой и заставляет подавлять свои чувства.

Тимант и его друзья захватывают храм Аполлона, опрокидывают алтари, гасят жертвенный огонь. Появляется Демофонт, Тимант не подпускает его к Дирцее. Демофонт приказывает страже не трогать Тиманта, он хочет посмотреть, до чего может дойти сыновняя дерзость. Демофонт бросает оружие. Тимант может убить его и предложить своей недостойной возлюбленной руку, еще дымящуюся от крови отца. Тимант падает в ноги Демофонту и отдаст ему свой меч. Его преступление велико, и ему нет прощения. Демофонт чувствует, чтоего сердце дрогнуло, но овладевает собой и приказывает стражам заковать Тиманта в цепи. Тимант покорно подставляет руки. Демофонт велит заклать Дирцею прямо сейчас, в его присутствии. Тимант не может спасти любимую, но просит отца смилостивиться над ней. Он открывает Демофонту, что Дирцея не может быть принесена в жертву Аполлону, ибо бог требует крови невинной девы, а Дирцея жена и мать. Жертвоприношение откладывается: надо найти другую жертву. Дирцея и Тимант пытаются спасти друг друга, каждый готов взять всю вину на себя. Демофонт приказывает разлучить супругов, но они просят позволения быть вместе в последний час. Демофонт обещает, что они умрут вместе. Супруги прощаются.

Начальник стражи Адраст передает Тиманту последнюю просьбу Дирцеи: она хочет, чтобы после ее смерти Тимант женился на Креусе. Тимант с гневом отказывается: он не станет жить без Дирцеи. Появляется Керинт. Он приносит радостную весть: Демофонт смягчился, он возвращает Тиманту свою отцовскую любовь, жену, сына, свободу, жизнь, и все это произошло благодаря заступничеству Креусы! Керинт рассказывает, как он привел к Демофонту Дирцею и Олинта и царь со слезами на глазах обнял мальчика. Тимант советует Керинту предложить руку Креусе, тогда Демофонту не придется краснеть за то, что он нарушил слово, данное фригийскому царю. Керинт отвечает, что любит Креусу, но не надеется стать ее мужем, ибо она отдаст свою руку только наследнику престола. Тимант отрекается от своих прав наследника. Он обязан Керинту жизнью и, уступая ему трон, отдает лишь часть того, что должен.

В это время Матусий узнает, что Дирцея – не его дочь, а сестра Тиманта. Жена Матусия перед смертью вручила мужу письмо и заставила поклясться, что он прочтет его только в том случае, если Дирцее будет грозить опасность. Когда Матусий готовился к бегству, он вспомнил о письме и прочел его. Оно было написано рукой покойной царицы, которая удостоверяла, что Дирцея – царская дочь. Царица писала, что в дворцовом храме, в том месте, куда нет доступа никому, кроме царя, спрятано еще одно письмо: в нем разъясняется причина, по которой Дирцея оказалась в доме Матусия. Матусий ожидает, что Тимант обрадуется, и не понимает, отчего тот бледнеет и трепещет… Оставшись один, Тимант предается отчаянию: выходит, он женился на собственной сестре. Теперь ему ясно, что навлекло на него гнев богов. Он жалеет, что Креуса спасла его от смерти.

Демофонт приходит обнять Тиманта. Тот отстраняется, стыдясь поднять глаза на отца. Тимант-не желает видеть Олинта, прогоняет Дирцею. Он хочет удалиться в пустыню и просит всех забыть о нем. Демофонт в тревоге, он боится, не повредился ли сын в уме.

Керинт убеждает Тиманта, что тот ни в чем не виновен, ведь его преступление – невольное. Тимант говорит, что хочет умереть. Появляется Матусий и объявляет Тиманту, что он его отец. Дирцея сообщает, что она не сестра ему. Тимант думает, что, желая утешить, они обманывают его. Демофонт рассказывает, что когда у царицы родилась дочь, а у жены Матусия – сын, матери обменялись детьми, чтобы у трона был наследник. Когдаже родился Керинт, царица поняла, что лишила трона собственного сына. Видя, как Демофонт любит Тиманта, она не решилась открыть ему тайну, но перед смертью написала два письма, одно отдала своей наперснице – жене Матусия, а другое спрятала в храме. Демофонт говорит Креусе, что обещал ей в мужья своего сына и наследника престола и ныне счастлив, что может сдержать слово, не прибегая к жестокости: Керинт – его сын и наследник престола. Креуса принимает предложение Керинта. Керинт спрашивает царевну, любит ли она его. Креуса просит считатьее согласие ответом. Тут только Тимант понимает, что он и есть тот невинный узурпатор, о котором вещал оракул. Наконец фракийцы избавлены от ежегодного жертвоприношения. Тимант падает царю в ноги. Демофонт говорит, что по-прежнему любит его. До сих пор они любили друг друга по долгу, отныне же будут любить друг друга по выбору, а эта любовь еще крепче.

Хор поет о том, что радость сильнее, когда приходит в сердце, удрученное несчастьем. Но совершенен ли мир, где для того, чтобы насладиться ею сполна, необходимо пройти через страдание?

О. Э. Гринберг

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов В. С. Санович

Акутагава Рюноскэ

Паутинка

Новелла (1918)

Однажды утром Будда бродил в одиночестве по берегу райского пруда. Он остановился в раздумье и вдруг увидел все, что творилось на дне Лотосового пруда, доходившего до самых недр преисподней. Там, внизу, толпилось великое множество грешников. Взор Будды упал на одного из них. Звали его Кандата, и был он страшным разбойником: убивал, грабил, поджигал, но все же нашлось у него на счету одно доброе дело. Как-то раз в чаще леса он чуть было не наступил на крохотного паучка, но в последний миг пожалел его и убрал ногу. Будда захотел вознаградить разбойника за доброе дело и спасти его из бездны ада. Увидев райского паучка, Будда “подвесил прекрасную серебряную нить к зеленому, как нефрит, листу лотоса” и опустил ее конец в воду. Паутинка стала спускаться вниз, пока не достигла глубин преисподней, где Кандата вместе с другими грешниками терпел лютые мучения в Озере крови. Вдруг он поднял голову и стал всматриваться в темноту. Он увидел, как с неба к нему спускается, поблескивая тонким лучиком, серебряная паутинка, словно опасаясь, как бы ее не приметили другие грешники. Кандата захлопал в ладоши от радости. Ухватившись за паутинку, он начал изо всех сил карабкаться вверх – для опытного вора это было делом привычным. Но от преисподней до неба далеко, и Кандата устал. Остановившись передохнуть, он взглянул вниз. Он поднялся так высоко, что Озеро крови скрылось из глаз, а вершина страшной Игольной горы была под ногами. Он радостно закричал: “Спасен! Спасен!”, но тут же заметил, что бесчисленные грешники облепили паутинку и ползут вслед за ним все выше и выше. Кандата испугался, что паутинка может порваться и он снова попадет в преисподнюю, и завопил, что это его паутинка и он никому не разрешает взбираться по ней. И тут паутинка, до той поры целая и невредимая, с треском лопнула как раз там, где за нее цеплялся Кандата, и он полетел вниз. Будда видел все, что случилось, с начала и до конца. Когда Кандата погрузился на самое дно Озера крови, Будда с опечаленным лицом продолжил прогулку.

НОРВЕЖСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Генрик Ибсен (Henrik Ibsen)

Пер Гюнт (Peer Gynt)

Драматическая поэма (1867)

Действие поэмы охватывает время от начала до 60-х гг. XIX в. и происходит в Норвегии (в Гудбраннской долине и окрестных горах), на марокканском побережье Средиземного моря, в пустыне Сахара, в сумасшедшем доме в Каире, на море и снова в Норвегии, на родине героя.

Молодой деревенский парень Пер Гюнт дурачится, обманывая мать Осе. Он рассказывает ей историю об охоте на прыткого оленя. Раненый олень взвивается с оседлавшим его Пером на вершину хребта, а потом прыгает с высоты в кристально чистое, как зеркало, озеро, устремляясь к собственному отражению. Затаив дыхание, Осе слушает. Она не сразу спохватывается: эту историю она знает – Пер лишь слегка переиначил старинное предание, примерив его на себя. Порванная одежда сына объясняется другим – он подрался с кузнецом Аслаком. Задирают Пера окрестные парни часто: он любит пофантазировать, а в мечтах видит себя героем сказок или легенд – принцем или королем, окружающие же считают его истории пустым хвастовством и вздором. Вообще, Пер слишком заносчив! Еще бы, ведь он – сын капитана, пусть даже спившегося, промотавшего состояние и бросившего семью. И еще одно – Пер нравится девушкам. По этому поводу мать сетует: что бы ему не жениться на Ингрид, дочери богатого хуторянина? Тогда бы были у них и земля, и поместье! А ведь Ингрид заглядывалась на Пера. Жаль! Как раз вечером играют ее свадьбу, Ингрид выходит замуж за Маса Мона.

За Маса Мона? Тюфяка и простофилю? Этому не бывать! Пер идет на свадьбу! Пытаясь отговорить сына, Осе угрожает – она пойдет с сыном и перед всеми его ославит! Ах, так! Пер, смеясь и играючи, сажает мать на крышу чужого дома: пусть посидит тут, покуда ее не снимут, а он пока сходит на праздник.

На свадьбе незваного гостя встречают в штыки. Девушки не идут танцевать с ним. Пер сразу отличает среди них Сольвейг, дочь крестьянина-сектанта из переселенцев. Она так прекрасна, чиста и скромна, что даже ему, лихому парню, боязно к ней подступиться. Пер приглашает Сольвейг несколько раз, но всякий раз получает отказ. В конце концов девушка признается ему: ей стыдно идти с подвыпившим. Кроме того, она не хочет огорчать родителей: строгие правила их религии ни для кого исключений не делают. Пер огорчен. Воспользовавшись моментом, парни предлагают ему выпить, чтобы потом над ним посмеяться. Пера к тому же злит и раззадоривает неумеха жених, не знающий, как надо обращаться с невестой… Неожиданно даже для самого себя Пер хватает невесту под мышку и, “как свинью”, по выражению одного из гостей, уносит ее в горы.

Страстный порыв Пера недолог, он почти сразу отпускает Ингрид на все четыре стороны: ей далеко до Сольвейг! Разъяренная Ингрид уходит, а на Пера устраивают облаву. Он прячется в глубине леса, где его привечают три пастушки, отвергающие ради его любви своих дружков-троллей. Здесь наутро Пер встречает Женщину в Зеленом Плаще, дочь Доврского короля – правителя обитающей в лесу нечисти – троллей, кобольдов, леших и ведьм. Пер хочет Женщину, но еще больше ему хочется побыть настоящим принцем – пусть даже лесным! условия Доврский дед (так зовут лесные придворные короля) ставит жесткие: тролли исповедуют “почвеннические” принципы, они не признают свободного выезда за пределы леса и довольствуются только домашним – едой, одеждой, обычаями. Принцессу отдадут замуж за Пера, но прежде ему следует надеть хвост и выпить здешнего меду (жидкого помета). Покривившись, Пер соглашается и на то и на другое. Все во дворце Доврского деда выглядит заскорузлым и безобразным, но это, как объясняет Доврский дед, лишь дефект человеческого взгляда на жизнь. Если, сделав операцию, перекосить Перу глаз, он тоже будет видеть вместо белого черное и вместо безобразного прекрасное, то есть приобретет мировоззрение истинного тролля. Но на операцию Пер, готовый ради власти и славы почти на все, не идет – он был и останется человеком! Тролли наваливаются на него, но, услышав звуки церковного колокола, отпускают.

Пер – в обморочном состоянии между жизнью и смертью. Невидимая Кривая обволакивает его путами и скликает для расправы крылатых демонов. Пер спотыкается и падает, но опять слышно церковное пение и звон колоколов. С криком: “Смерть мне, бабы у него за спиной!” – Кривая отпускает Пера.

Его находят в лесу мать и Сольвейг. Осе сообщает сыну: за похищение Ингрид он теперь объявлен вне закона и может жить только в лесу. Пер строит себе избушку. Уже выпал снег и дом почти готов, когда к нему на лыжах прибегает Сольвейг: она ушла от строгих, но любимых ею родителей, решив остаться с ним навсегда.

Пер не верит своему счастью. Он выходит из избушки за хворостом и неожиданно встречает в лесу сильно подурневшую Женщину в Зеленом с уродцем, которого она представляет Перу как его сынка – тот, кстати, встречает отца не слишком приветливо (“Я папочку пристукну топором!”). Троллиха требует от Пера, чтобы он прогнал Сольвейг! Или, может быть, они заживут в его доме втроем? Пер в отчаянии, его тяготит тяжелое чувство вины. Он страшится запачкать Сольвейг своим прошлым и не хочет ее обманывать. Значит, он должен от нее отказаться! Попрощавшись, он уходит из избушки якобы на минуту, но в действительности навсегда.

Перу не остается иного, как бежать из страны, но он не забывает о матери и посещает ее. Осе больна, ей помогает соседка; нехитрое имущество в доме описано судебным приставом. В несчастье матери, конечно, виноват сын, но Осе оправдывает его, она считает, что сам по себе ее Пер неплох, его сгубило вино. Старуха чувствует, жить ей осталось недолго – мерзнут ноги, царапает дверь кот (плохая примета!). Пер садится на кровать и, утешая мать, рассказывает ей нараспев сказку. Они оба приглашены в волшебный замок Суриа Муриа. Вороной уже запряжен, они едут по снежному полю, по лесу. Вот и ворота! Их встречает сам святой Петр, и Осе, как важной барыне, подносят кофе с пирожным. Ворота позади, они – у замка. Пер хвалит мать за ее веселый нрав, за терпение и заботливость, он не ценил их раньше, так пусть же за доброту ей воздаст хозяин волшебного замка! Искоса взглянув на Осе, Пер видит, что она умерла. Не дожидаясь похорон (по закону вне леса его может убить каждый), он уезжает “за море, чем дальше, тем лучше”.

Проходит много лет. Перу Гюнту под пятьдесят. Ухоженный и преуспевающий, он принимает на средиземноморском берегу Марокко гостей. Рядом в море стоит его яхта под американским флагом. Гости Пера: деловитый мастер Коттон, глубокомысленно многозначительный фон Эберкопф, бомондный мосье Баллон и немногословный, но пылкий Трумпетерстроле (швед) – превозносят хозяина за гостеприимство и щедрость. Как удалось человеку из народа сделать такую блестящую карьеру! В осторожных выражениях, стремясь не задеть либерально-прогрессистских взглядов гостей, Пер Гюнт говорит им правду: он спекулировал в Китае церковным антиквариатом и занимался работорговлей в южных штатах в Америке. Сейчас он на яхте направляется в Грецию и может предложить друзьям дело. Превосходно! Они с удовольствием помогут грекам-повстанцам в их борьбе за свободу! Вот, вот, подтверждает Гюнт, он хочет, чтобы они раздували пламя восстания как можно сильнее. Тем больше будет спрос на орркие. Он продаст его Турции, а прибыль они вместе поделят. Гости смущены. Им стыдно и одновременно жаль упускаемой прибыли. Фон Эберкопф находит выход – гости отнимают у Гюнта яхту и уплывают на ней. Проклиная несостоявшихся компаньонов, Пер грозит им вслед – и чудо! – груженная оружием яхта взрывается! Бог хранит Гюнта для дальнейших свершений.

Утро. Гюнт прячется от хищных зверей на пальме, но и здесь попадает в общество… обезьян. Мгновенно сориентировавшись, Пер приспосабливается к законам стаи. Приключение заканчивается благополучно. Соскочив с дерева, герой бредет по пустыне дальше, осуществляя в воображении величественный проект орошения Сахары. Пер Гюнт превратит пустыню в идеальную страну – Гюнтиану, он расселит в ней норвежцев и будет поощрять их занятия науками и искусствами, которые расцветут в столь благодатном климате. Единственное, чего ему сейчас не хватает… это коня. Удивительно, но Гюнт тут же его получает. Коня и драгоценные одежды прятали за барханом воры, которых спугнула разыскивавшая их стража.

Облачившись в восточные одежды, Гюнт отправляется далее, и в одном из оазисов арабы принимают его за важную персону – как считает сам Гюнт, за пророка. Новоявленный пророк не на шутку увлекается прелестями местной гурии – Анитры, но она обманывает его – ей нужна не душа (которую она у пророка просила), а драгоценности Гюнта. Роль пророка ему тоже не удалась.

Следующая остановка Пера в Египте. Рассматривая Сфинкса и статую Мемнона, Пер воображает себя знаменитым историком и археологом. Мысленно он строит грандиозные планы путешествий и открытий, но… лицо Сфинкса ему кого-то напоминает? Кого же? Не Доврского ли деда? Или загадочной Кривой?

Пер делится своими догадками с неким Бегриффенфельдом, и тот, очень заинтересованный собеседником, обещает познакомить его со своими каирскими друзьями. В доме с зарешеченными окнами Бегриффенфельд под страшным секретом сообщает: буквально час назад преставился Абсолютный разум – они в сумасшедшем доме. Бегриффенфельд, директор его, знакомит Пера с больными: Гуту – поборником возрождения древнего языка индийских обезьян, Феллахом, считающим себя священным быком древних египтян Аписом, и Гуссейном, вообразившим себя пером, которое требуется немедленно очинить, что он и делает сам, перерезая себе горло перочинным ножом. Вся эта фантастическая сцена была хорошо понятна современникам Ибсена, в ней на “египетском” материале зашифрованы выпады против национального норвежского романтизма: Гуту, как предполагают, это Ивар Осен, создатель лансмола, искусственного языка, составленного из крестьянских диалектов (кстати, на нем сейчас читает и пишет почти половина населения страны), феллах – это норвежский бонд (то есть крестьянин), “священная корова” и идеал норвежских романтиков, Гуссейн – министр иностранных дел Мандерстрем, предавший во время датско-прусского военного конфликта в 1864 г. идеалы скандинавизма: он подменил конкретные действия Швеции и Норвегии в защиту Дании писанием бесчисленных нот протеста, за что и был прозван Ибсеном в газетной статье “способным пером”. Ошалев от атмосферы безумия и совершившегося на его глазах самоубийства, Пер падает в обморок, а безумный директор желтого дома садится на него верхом и венчает его голову соломенным венком дурака.

Проходит еще много лет. Совершенно седой Пер Гюнт возвращается на родину. Его корабль тонет у берегов Норвегии, но Гюнту, зацепившемуся за выброшенную в море лодку, удается спастись. На борту судна Пера преследовал Неизвестный Пассажир, тщетно выпрашивавший у него его тело “для целей науки” – ведь Пер, по его мнению, непременно скоро умрет. И этот же Пассажир появляется в море снова и цепляется за перевернутую лодку; на прямой вопрос, не Дьявол ли он, Пассажир отвечает уклончиво и казуистически вопросом на вопрос, в свою очередь обличая Пера как человека, не слишком стойкого духом.

Пер благополучно добирается до родной местности. Он случайно попадает на кладбище, где выслушивает хвалебное слово священника над гробом одного поселянина – человека, отхватившего себе во время войны серпом палец (Пер в юности стал случайным свидетелем этой сцены). Этот человек всей жизнью и, главным образом, своим неустанным трудом искупил свое малодушие и заслужил уважение общества. В словах священника Перу слышится упрек – ведь он не создал ни семьи, ни дома. В своей бывшей деревне на похоронах Ингрид Пер встречает много состарившихся до неузнаваемости давних знакомых. Да и сам он остается неузнанным, хотя люди о нем помнят – местный полицмейстер, например, вспоминая о Пере, называет его поэтом, верившим в выдуманную им сказочную реальность. Зато Пера сразу узнает в лесу Пуговичник, уже давно его разыскивавший. Время Гюнта на земле закончилось, и Пуговичник намерен тут же на месте перелить его душу в пуговицу – ведь ни в Рай, ни в Ад душа Пера не попадет, она годна лишь на переплавку. Негодяем Пера Пуговичник не считает, но ведь и хорошим человеком он тоже не был? Самое же главное, Пер Гюнт не выполнил на земле своего предназначения – он не стал самим собой (уникальной и неповторимой личностью), он лишь примерял на себя разные усредненно-стандартные роли. Впрочем, об этом Пер знает и сам, разве недавно не он сам сравнивал себя с луковицей. Луковица тоже не имеет твердого ядра и состоит из одних шкурок. Пер был и остался перекати-полем.

Пер Гюнт не на шутку напуган. Что может быть страшнее переплавки души – превращения ее в абсолютно аморфную безликую серость? Он просит у Пуговичника отсрочку, он докажет ему, что и в его натуре было нечто цельное! Пуговичник отпускает Пера. Но встречи его с потерявшим былую мощь Доврским дедом и с Костлявым (Дьяволом?) ничего определенного не дают, а Гюнту сейчас нужно именно это – определенное! Скитаясь по лесу, Пер выходит на построенную им когда-то избушку. На пороге его встречает Сольвейг, постаревшая, но счастливая от того, что увидела его снова. Только теперь Пер Гюнт понимает, что он спасен. Даже под самыми разнообразными масками в течение всей его пестрой жизни он оставался самим собой – в надежде, вере и любви ждавшей его женщины.

Пуговичник отпускает Пера с предупреждением, что будет ждать его на следующем перекрестке. Они еще поговорят между собой.

Б. А. Ерхов

В стихотворении “Я – Гамлет…” изображена трагедия чистой души, столкнувшейся с бесконечным злом мира. Стихотворение сюжетно: преданность любви Гамлета обостряется враждебностью мира. Любовь к Офелии – единственное тепло среди холодности жизни, “неба клочок”, который позволил Гамлету дышать, поэтому уход Офелии из “холода жизни” воспринимается как преддверие гибели Гамлета. Произведение построено в форме монолога:

Я – Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети. И в сердце – первая любовь Жива – к единственной на свете. Тебя, Офелию мою, Увел далеко жизни холод, И гибну, принц, в родном краю, Клинком отравленным заколот.

В стихотворении Гамлет и Офелия – обладатели общей судьбы: “холодеет кровь” принца, охваченного сетями коварства, и Офелию “увел далеко жизни холод”. Единственное условие жизни героев – их внутренняя связь.

Когда Юрин дядюшка Николай Николаевич переехал в Петербург, заботу о нем, в десять лет оставшемся сиротой, взяли другие родственники – Громеко, в доме которых на Сивцевом Вражке бывали интересные люди, и где атмосфера профессорской семьи вполне способствовала развитию Юриных талантов.

Дочь Александра Александровича и Анны Ивановны Тоня была ему хорошим товарищем, а одноклассник по гимназии Миша Гордон – близким другом, так что он не страдал от одиночества.

Как-то во время домашнего концерта Александру Александровичу пришлось сопровождать одного из приглашенных музыкантов по срочному вызову в номера, где только что попыталась свести счеты с жизнью его хорошая знакомая Амалия Карловна Гишар. Профессор уступил просьбе Юры и Миши и взял их с собой.

Пока мальчики стояли в прихожей и слушали жалобы пострадавшей о том, что на такой шаг ее толкали ужасные подозрения, по счастью оказавшиеся только плодом ее расстроенного воображения, – из-за перегородки в соседнюю комнату вышел средних лет мужчина, разбудив спавшую в кресле девушку.

На взгляды мужчины она отвечала подмигиванием сообщницы, довольной, что все обошлось и их тайна не раскрыта. В этом безмолвном общении было что-то пугающе волшебное, будто он был кукольником, а она марионеткой. У Юры сжалось сердце от созерцания этого порабощения. На улице Миша сказал товарищу, что он встречал этого человека. Несколько лет назад они с папа ехали вместе с ним в поезде, и он спаивал в дороге Юриного отца, тогда же бросившегося с площадки на рельсы.

Увиденная Юрой девушка оказалась дочерью мадам Гишар. Лариса была гимназисткой. В шестнадцать лет она выглядела восемнадцатилетней и несколько тяготилась положением ребенка – такого же, как ее подруги. Это чувство усилилось, когда она уступила ухаживаниям Виктора Ипполитовича Комаровского, роль которого при ее маменьке не ограничивалась ролью советника в делах и друга дома. Он стал ее кошмаром, он закабалил ее.

Через несколько лет, уже студентом-медиком, Юрий Живаго вновь встретился с Ларой при необычных обстоятельствах.

Вместе с Тоней Громеко накануне Рождества они ехали на елку к Свенцицким по Камергерскому переулку. Недавно тяжело и долго болевшая Анна Ивановна соединила их руки, сказав, что они созданы друг для друга. Тоня действительно была близким и понимающим его человеком. Вот и в эту минуту она уловила его настроение и не мешала любоваться заиндевелыми, светящимися изнутри окнами, в одном из которых Юрий заметил черную проталину, сквозь которую виден был огонь свечи, обращенный на улицу почти с сознательностью взгляда. В этот момент и родились строки еще не оформившихся стихов: “Свеча горела на столе, свеча горела…”

Он и не подозревал, что за окном Лара Гишар говорила в этот момент Паше Антипову, не скрывавшему с детских лет своего обожания, что, если он любит ее и хочет удержать от гибели, они должны немедленно обвенчаться. После этого Лара отправилась к Свенцицким, где Юра с Тоней веселились в зале, и где за картами сидел Комаровский. Около двух часов ночи в доме вдруг раздался выстрел. Лара, стреляя в Комаровского, промахнулась, но пуля задела товарища прокурора московской судебной палаты. Когда Лару провели через зал, Юра обомлел – та самая! И вновь тот же седоватый, что имел отношение к гибели его отца! В довершение всего, вернувшись домой, Тоня и Юра уже не застали Анну Ивановну в живых.

Лару стараниями Комаровского удалось спасти от суда, но она слегла, и Пашу к ней пока не пускали. Приходил, однако, Кологривов, принес “наградные”. Больше трех лет назад Лара, чтобы избавиться от Комаровского, стала воспитательницей его младшей дочери. Все складывалось благополучно, но тут проиграл общественные деньги ее пустоватый братец Родя. Он собирался стреляться, если сестра не поможет ему. Деньгами выручили Кологривовы, и Лара передала их Роде, отобрав револьвер, из которого тот хотел застрелиться. Вернуть долг Кологривову никак не удавалось. Лара тайно от Паши посылала деньги его сосланному отцу и приплачивала хозяевам комнаты в Камергерском. Девушка считала свое положение у Кологривовых ложным, не видела выхода из него, кроме как попросить деньги у Комаровского. Жизнь опротивела ей. На балу у Свенцицких Виктор Ипполитович делал вид, что занят картами и не замечает Лару. К вошедшей же в зал девушке он обратился с улыбкой, значение которой Лара так хорошо понимала…

Когда Ларе стало лучше, они с Пашей поженились и уехали в Юрятин, на Урал. После свадьбы молодые проговорили до утра. Его догадки чередовались с Лариными признаниями, после которых у него падало сердце… На новом месте Лариса преподавала в гимназии и была счастлива, хотя на ней был дом и трехлетняя Катенька. Паша преподавал латынь и древнюю историю. Справили свадьбу и Юра с Тоней. Между тем грянула война. Юрий Андреевич оказался на фронте, не успев толком повидать родившегося сына. Иным образом попал в пекло боев Павел Павлович Антипов.

С женой отношения были непростые. Он сомневался в ее любви к нему. Чтобы освободить всех от этой подделки под семейную жизнь, он закончил офицерские курсы и оказался на фронте, где в одном из боев попал в плен. Лариса Федоровна поступила сестрой в санитарный поезд и отправилась искать мужа. Подпоручик Галиуллин, знавший Пашу с детства, утверждал, что видел, как он погиб.

Живаго оказался свидетелем развала армии, бесчинства анархиствующих дезертиров, а вернувшись в Москву, застал еще более страшную разруху. Увиденное и пережитое заставило доктора многое пересмотреть в своем отношении к революции.

Чтобы выжить, семья двинулась на Урал, в бывшее имение Крюгеров Варыкино, неподалеку от города Юрятина. Путь пролегал через заснеженные пространства, на которых хозяйничали вооруженные банды, через области недавно усмиренных восстаний, с ужасом повторявших имя Стрельникова, теснившего белых под командованием полковника Галиуллина.

В Варыкине они остановились сначала у бывшего управляющего Крюгеров Микулицына, а потом в пристройке для челяди. Сажали картошку и капусту, приводили в порядок дом, доктор иногда принимал больных. Нежданно объявившийся сводный брат Евграф, энергичный, загадочный, очень влиятельный, помог упрочить их положение. Антонина Александровна, похоже, ожидала ребенка.

С течением времени Юрий Андреевич получил возможность бывать в Юрятине в библиотеке, где увидел Ларису Федоровну Антипову. Она рассказала ему о себе, о том, что Стрельников – это ее муж Павел Антипов, вернувшийся из плена, но скрывшийся под другой фамилией и не поддерживающий отношений с семьей. Когда он брал Юрятин, забрасывал город снарядами и ни разу не осведомился, живы ли жена и дочь.

Через два месяца Юрий Андреевич в очередной раз возвращался из города в Варыкино, Он обманывал Тоню, продолжая любить ее, и мучился этим. В тот день он ехал домой с намерением признаться жене во всем и больше не встречаться с Ларой.

Вдруг трое вооруженных людей преградили ему дорогу и объявили, что доктор с этого момента мобилизован в отряд Ливерия Микулицына. Работы у доктора было по горло: зимой – сыпняк, летом – дизентерия и во все времена года – раненые. Перед Ливерием Юрий Андреевич не скрывал, что идеи Октября его не воспламеняют, что они еще так далеки от осуществления, а за одни лишь толки об этом заплачено морями крови, так что цель не оправдывает средства. Да и сама идея переделки жизни рождена людьми, не почувствовавшими ее духа. Два года неволи, разлуки с семьей, лишений и опасности завершились все же побегом.

В Юрятине доктор появился в момент, когда из города ушли белые, сдав его красным. Выглядел он одичалым, немытым, голодным и ослабевшим. Ларисы Федоровны и Катеньки дома не было. В тайнике для ключей он обнаружил записку. Лариса с дочерью отправилась в Варыкино, надеясь застать его там. Мысли его путались, усталость клонила ко сну. Он растопил печь, немного поел и, не раздеваясь, крепко заснул. Очнувшись же, понял, что раздет, умыт и лежит в чистой постели, что долго болел, но быстро поправляется благодаря заботам Лары, хотя до полного выздоровления нечего и думать о возвращении в Москву. Живаго пошел служить в губздрав, а Лариса Федоровна – в губоно. Однако тучи над ними сгущались. В докторе видели социально чуждого, под Стрельниковым начинала колебаться почва. В городе свирепствовала чрезвычайка.

В это время пришло письмо от Тони: семья была в Москве, но профессора Громеко, а с ним ее и детей высылают за границу. Горе еще в том, что она любит его, а он ее – нет. Пусть строит жизнь по своему разумению.

Неожиданно объявился Комаровский. Он приглашен правительством Дальневосточной Республики и готов взять их с собой: им обоим грозит смертельная опасность. Юрий Андреевич сразу отверг это предложение. Лара уже давно поведала ему о той роковой роли, что сыграл в ее жизни этот человек, а он рассказал ей, что Виктор Ипполитович был виновником самоубийства его отца. Решено было укрыться в Барыкине. Село было давно покинуто жителями, вокруг по ночам выли волки, но страшнее было бы появление людей, а они не взяли с собой оружие. Кроме того, недавно Лара сказала, что, кажется, беременна. Надо было думать уже не о себе. Тут как раз снова прибыл Комаровский. Он привез весть, что Стрельников приговорен к расстрелу и надо спасать Катеньку, если уж Лара не думает о себе. Доктор сказал Ларе, чтобы она ехала с Комаровским.

В снежном, лесном одиночестве Юрий Андреевич медленно сходил с ума. Он пил и писал стихи, посвященные Ларе. Плач по утраченной любимой вырастал в обобщенные мысли об истории и человеке, о революции как утраченном и оплакиваемом идеале.

В один из вечеров доктор услышал хруст шагов, и в дверях показался человек. Юрий Андреевич не сразу узнал Стрельникова. Выходило, что Комаровский обманул их! Они проговорили почти всю ночь.

О революции, о Ларе, о детстве на Тверской-Ямской. Улеглись под утро, но, проснувшись и выйдя за водой, доктор обнаружил своего собеседника застрелившимся.

В Москве Живаго появился уже в начале нэпа исхудавшим, обросшим и одичавшим. Большую часть пути он проделал пешком. В течение последующих восьми-девяти лет своей жизни он терял врачебные навыки и утрачивал писательские, но все же брался за перо и писал тоненькие книжечки. Любители их ценили.

По хозяйству помогала ему дочь бывшего дворника Марина, она служила на телеграфе на линии зарубежной связи. Со временем она стала женой доктора и у них родились две дочери. Но в один из летних дней Юрий Андреевич вдруг исчез. Марина получила от него письмо, что он хочет пожить некоторое время в одиночестве и чтобы его не искали. Он не сообщил, что вновь неизвестно откуда появившийся брат Евграф снял ему комнату в Камергерском, снабдил деньгами, начал хлопотать о хорошем месте работы.

Однако душным августовским днем Юрий Андреевич умер от сердечного приступа. Попрощаться с ним пришло в Камергерский неожиданно много народу. Среди прощающихся оказалась и Лариса Федоровна. Она зашла в эту квартиру по старой памяти. Здесь когда-то жил ее первый муж Павел Антипов. Через несколько дней после похорон она неожиданно исчезла: ушла из дому и не вернулась. Видимо, ее арестовали.

Уже в сорок третьем году, на фронте, генерал-майор Евграф Андреевич Живаго, расспрашивая бельевщицу Таньку Безочередову о ее героической подруге разведчице Христине Орлецовой, поинтересовался и ее, Таниной, судьбой. Он быстро понял, что это дочь Ларисы и брата Юрия. Убегая с Комаровским в Монголию, когда красные подходили к Приморью, Лара оставила девочку на железнодорожном разъезде сторожихе Марфе, кончившей дни в сумасшедшем доме. Потом беспризорщина, скитания…

Между прочим, Евграф Андреевич не только позаботился о Татьяне, но и собрал все написанное братом. Среди стихов его было и стихотворение “Зимняя ночь”: “Мело, мело по всей земле / Во все пределы. / Свеча горела на столе, / Свеча горела…”