Category: Краткие содержания

Пио Бароха

Алая заря

Действие романа происходит в двадцатые годы.

На окраинной улице Мадрида, к которой примыкают несколько городских кладбищ, живут Мануэль Алькасар с овдовевшей сестрой Игнасией и поселившаяся у них Сальвадора с малолетним братиком Энрике. Мануэль работает наборщиком в типографии, Сальвадора с утра трудится в мастерской готового детского платья, а вечером дает уроки рукоделия, Игнасия ведет хозяйство и стряпает. На первом этаже дома помещается цирюльня горбуна Ребольедо и мастерская его сына, электромеханика Перико. Соседи дружат и частенько собираются вместе играть в карты. Обычно к ним присоединяется приятель Ребольедо-отца старый Кануто, бывший ветеринар и мизантроп. Жизнь этих двух семейств и зимой и летом протекает тихо и мирно, без особых радостей, но и без печалей.

Однажды в дом приходит стройный, бледный, длинноволосый молодой человек в черном с собакой. Это Хуан, брат Мануэля, с которым он не виделся пятнадцать лет. Он рассказывает о том, что выпало на его долю. Семинарию он бросил и пристал к труппе бродячих комедиантов, потом познакомился с художником, и они на пару реставрировали картины в церкви. Впроголодь жил и учился живописи в Барселоне, начал заниматься лепкой. Статуэтки охотно покупали, удалось скопить немного денег. Тогда он уехал в Париж, где продолжил учебу, работал в ювелирной мастерской, изготавливая всякого рода безделушки, брелоки и колечки. На открывавшуюся выставку Хуан представил свои произведения, их заметили, стали поступать заказы, появился некоторый достаток. Теперь он вернулся на родину. Адрес брата узнал случайно от англичанина Роберта Гэстинга, проживающего в отеле “Париж”. Хуан просит Сальвадору позировать ему для скульптурного портрета, он сразу же отмечает незаурядность ее личности.

После череды сеансов и многих поисков Хуану наконец удается схватить нужное выражение, лицо Сальвадоры кажется в одно и то же время и смеющимся, и опечаленным. Он советует брату не тянуть время и жениться на Сальвадоре, это редкая и достойная девушка. Того же мнения придерживается и Перико. Однако Мануэль в нерешительности: похоже, у него в душе нет ничего, кроме чувства благодарности, ведь если бы не Сальвадора, так и вел бы он жизнь босяка, промышляющего где и чем придется.

На художественную выставку Хуан предоставляет скульптурную группу “Бунтари”, статуэтку старьевщицы и бюст Сальвадоры. Его работы вызывают оживленные толки, начинают поступать заказы. Но жюри присуждает ему только третью премию, у них заранее все расписано. Хуан возмущен и даже намеревается отказаться и от медали, и от денежной награды, но брат уговаривает его не пороть горячку. Он мечтает арендовать типографию и нуждается в деньгах. Не по нутру Хуану стремление Мануэля стать собственником, но тот имеет мощную поддержку в лице обеих женщин. Чтобы открыть дело, не хватает солидной суммы, и Мануэль занимает недостающие деньги у Роберта, пригласив его в компаньоны.

Устройство типографии оказывается весьма хлопотным делом, от передряг и переутомления Мануэль заболевает. Сальвадора заботливо за ним ухаживает, и все чаще подумывает он о женитьбе. На время болезни Мануэль поручает заниматься типографией своему старинному приятелю наборщику Хесусу, который поселяется у него в доме.

Как-то Хуан вместе с художником-декоратором, с которым познакомился на выставке, заходит в таверну под вывеской “Заря”. Его новый приятель сотрудничает в анархистской газете под псевдонимом Либертарий, и молодой человек находит в нем друга и единомышленника. Таверна кажется обоим весьма подходящим местом для собра ний, и по воскресеньям здесь начинают происходить встречи участников анархистского кружка, получающего название “Алая заря”. Его организатором и душой становится Хуан. Среди членов группы Ребольедо, Хесус, Кануто, Либертарий, студент Сесар Мальдонадо, баск Субименди, рабочий Мадридец, француз Карути, русский еврей Офкин, сапожник Шарик, гравер Скопос. Из любопытства захаживает сюда и Мануэль. Собирающиеся здесь спорят, обсуждают, обмениваются литературой общесоциологического и революционного характера. Выявляются разногласия, сталкиваются мнения. Анархизм, который исповедует Хуан, носит возвышенный, гуманитарный характер. Хуан почти ничего не читал из анархических книг, его любимые писатели – Толстой и Ибсен. Анархизм Либертария, провозглашающего бунт индивида против государства, является выражением воинствующего индивидуализма. Для Мальдонадо, сына лакея, анархизм проистекает из уязвленного самолюбия и предстает способом отомстить обществу, презирающему его за низкое происхождение. Анархизм беспринципный воплощают Мадридец, Хесус и Кануто, проповедующие разрушение ради разрушения.

У Мануэля много работы в типографии, за пьянство он вынужден уволить Хесуса, но тот остается жить у него в доме и, бездельничая целыми днями, на удивление, вечно при деньгах.

Роберт, доставляющий Мануэлю заказ, советует другу относиться к анархистским идеям как к занятиям спортом и не слишком увлекаться. Он с сожалением констатирует, что Мануэль мог бы многого добиться в жизни, но по натуре не боец, слабохарактерный и безвольный. Мануэль нанимает метранпажа Пепе Иоралеса, социалиста по убеждениям, и теперь они часто спорят о преимуществах и недостатках социалистической и анархистской доктрин.

Мануэль все откладывает объяснение с Сальвадорой, ему кажется, что девушка влюблена в брата, и тогда не остается ничего иного, как уехать и пустить себе пулю в лоб. Домашние обнаруживают, что Хесус по ночам занимается кражами на кладбищах. Вместе с сообщниками, среди которых и почтенный сеньор Кануто, он тянет оттуда мраморные плиты, железные цепи, металлические ручки, распятия и канделябры, что и сбывается старьевщикам. Однако, когда полиция выходит на след шайки, Хесус и сеньор Кануто успевают уехать в Танжер.

Хуан долгое время не появляется в доме Мануэля, тот узнает, что брат болен, у него нехорошо с легкими. Мануэль разыскивает Хуана в захудалой гостинице и перевозит к себе. Благодаря хорошему уходу Хуан вскоре встает на ноги.

Мануэль все более критично относится к анархистской доктрине, все же он буржуа, ему по душе порядок и дисциплина. А подкладывать бомбы вообще варварство, считает он и ни в какую не соглашается с Либертарием, утверждающим, что на террор государства следует отвечать только террором. Во время болезни Хуан не перестает вести активную работу, он занимается вопросами пропаганды, ведет обширную переписку. Прекраснодушный идеалист, он посещает трущобы, безнадежно пытаясь отыскать “золото человеческой души” среди озлобленных, испорченных городских подонков. На анархистском митинге в театре он произносит пламенную речь о человеческом достоинстве, освобождении человеческой личности.

Хуана с товарищами приглашают в богатый дом, хозяин которого намеревается издавать журнал радикального направления и предлагает сотрудничество. Однако разговоры собравшихся здесь интеллигентов не что иное, как демагогическая болтовня, они стремятся к достижению эгоистических целей и в то же время боятся разбушевавшейся народной стихии. Общего языка найти не удается.

Приближается день коронации короля Альфонса Тринадцатого. В кружке “Алая заря” появляется Сильвио Фернандес Трасканехо с предложением принять участие в заговоре. Либертарий, размежевавшийся с группой, предупреждает Мануэля: Хуан доверчив, его хотят впутать в какую-то историю, наверняка это происки полиции, раскрытие заговора было бы ей весьма кстати.

Хуан приводит в дом прибывшего из Парижа Пассалакву. Гость ведет себя подозрительно, ночью, тайком от Хуана, Мануэль и Сальвадора осматривают его вещи и находят в чемодане бомбу, которую Перико удается обезвредить, чертежи взрывных устройств, нелегальную литературу. Все компрометирующее хозяева тщательно уничтожают. Когда наутро полиция заявляется с обыском, им ничего не удается обнаружить. Мануэль потрясен: как мог беспредельно добрый, такой гуманный Хуан участвовать в столь злодейском преступлении? Ничто не может оправдать массового убийства. “Все пути, все способы хороши, лишь бы они приводили к страстно ожидаемой революции”, – возражает Хуан. Трасканехо разоблачен, он провокатор, действующий по указке полиции.

Дела в типографии идут не так хорошо, как хотелось бы, он еще не может рассчитаться с долгом, докладывает Мануэль приехавшему из Англии Роберту. Но компаньон решил выйти из дела и оставить друга полным владельцем типографии, он вручает ему запродажную запись. Роберт советует Мануэлю отбросить анархистские идеи, сам он – сторонник просвещенного деспотизма, не верит в демократию, рассматривая ее только как принцип построения общества, но не его цель.

Мануэль и Сальвадора наконец-то вступают в брак. Накануне дня коронации Хуан исчезает из дома. Ходят слухи, что по пути следования процессии будет совершено покушение. Обеспокоенный Мануэль обходит заполненные народом улицы в поисках брата, но особых происшествий не случается. Только сеньор Кануто, осыпающий оскорблениями солдат и национальный флаг, попадает под сабельные удары. Мануэль на руках выносит ослабевшего брата из толпы, которую теснят полицейские.

Несколько дней Хуан находится в полубессознательном состоянии, он наотрез отказывается исповедаться приглашенному Игнасией священнику. Полиция является с ордером на его арест, но он уже умер. Блюстители закона настойчиво рекомендуют провести похороны без демонстрации. У дома собирается большая толпа, гроб накрывают красным знаменем.

ЧЕРЕВИЧКИ

Опера в четырех актах (восьми картинах)

Либретто Я. П. Полонского

Действующие лица:

Парубки, дивчата, старики и старухи, гусляры, русалки, леший, эхо, духи, придворные дамы и кавалеры, запорожцы и др.

Действие происходит в Диканьке на Украине и в Петербурге в конце XVIII века.

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

В 1870 году дирекция Петербургского русского музыкального общества заказала А. Н. Серову оперу на сюжет “Ночи перед рождеством” Гоголя. Ввиду внезапной смерти композитора (1871) был объявлен конкурс имени Серова на сочинение названной оперы на либретто известного поэта Я. П. Полонского (1819-1898). Чайковский принял в конкурсе участие. Опера под названием “Кузнец Вакула” писалась с увлечением и через три месяца была закончена. В 1874 году жюри в составе крупнейших композиторов и авторитетных музыкантов – Н. А. Римского-Корсакова, Э. Ф. Направника, А. Г. Рубинштейна единогласно решило присудить Чайковскому сразу две премии – первую и вторую. Поставленная на сцене петербургского Мариинского театра 24 ноября (6 декабря) 1876 года, опера была тепло принята публикой. Однако требовательный к себе композитор спустя десять лет переработал ее и переименовал в “Черевички”. Вторая редакция была дополнена новыми сценами, более развитыми стали музыкальные характеристики героев. Премьера, состоявшаяся в московском Большом театре 19 (31) января 1887 года, упрочила успех произведения. Дирижировал “Черевичками” автор, впервые вставший за дирижерский пульт. Интерес к произведениям Гоголя Чайковский испытывал на протяжении всей своей жизни, однако “Черевички” остались единственной его “гоголевской” оперой. На основе повести, поэтично рисующей жизнь украинского народа (“Вечера на хуторе близ Диканьки” вышли в свет в 1831-1832 годах), Полонский написал удачное, по словам композитора, либретто, в котором значительно усилил лирическую линию, связанную с Оксаной и Вакулой, развил сцены Солохи с Бесом, местами же сохранил подлинный гоголевский текст.

СЮЖЕТ

Кокетливая молодящаяся Солоха, слывущая в округе ведьмой, непрочь погулять в новогоднюю ночь. Своими желаниями она делится с ясным месяцем. Неожиданно подкрадывается ухаживающий за ней Бес. Он хочет отомстить кузнецу Вакуле, сыну Солохи, который в церкви так размалевал его фигуру, что даже черти смеялись в аду. Сегодня для мести представляется удобный случай. Вакула пойдет в новогодний вечер к своей возлюбленной Оксане, отец которой, Чуб, приглашен к дьяку на варенуху. А Бес тем временем похитит месяц и раздует вьюгу. Тогда Чуб останется дома и встретит Вакулу такими крепкими тумаками, что кузнец не напрасно помянет черта. Поднимается вьюга, меркнут звезды. Верхом на помеле вылетает из трубы Солоха, вслед за нею спешит Бес. А на земле в это время жизнь идет своим чередом: Панас и Чуб направляются в гости к дьяку, но, застигнутые врасплох метелью, решают отыскать шинок. Расчеты Беса не оправдались.

Празднично одетая Оксана кокетливо охорашивается перед зеркалом, любуясь своей красотой. Незаметно вошедший Вакула останавливается в восхищении. Не так просто завладеть ее сердцем. Тем временем Чуб, успевший посетить шинок, навеселе возвращается домой. Сделав вид, что в темноте не узнал Чуба, Вакула выпроваживает его за дверь. Оксана упрекает незадачливого кузнеца. Чтобы досадить Вакуле, она говорит, будто у нее есть другой возлюбленный. Удрученный кузнец уходит. Оксана сожалеет, что так жестоко дразнила Вакулу. Ее думы рассеивают веселые подруги и парубки, идущие колядовать, но она отказывается идти с ними. Оставшись одна, Оксана признается себе, что любит Вакулу.

Солоха и Бес вернулись из полета. Чтобы развлечься, они решают сплясать гопака. Пляс прерывается громким стуком в дверь. Солоха прячет Беса в мешок. Входит пан Голова, один из ее многочисленных поклонников. Беседа вновь прерывается стуком в дверь. Солоха прячет Голову в другой мешок и впускает Школьного учителя. Его назойливые ухаживания не имеют успеха; даже песенка, специально сочиненная для Солохи, не смягчает ее сердца. Но опять стучатся; гость в смятении. Солоха прячет Школьного учителя в последний свободный мешок. В хату входит Чуб. Ласково встречает Солоха желанного гостя. Однако неожиданно возвращается домой сын, Вакула. Не на шутку перепуганная Солоха предлагает Чубу влезть в тот самый мешок, где притаился Школьный учитель. Вошедшему Вакуле Солоха советует переночевать в кузнице. Тот соглашается, но хочет забрать с собой мешки, хотя поднять их не в силах. А ведь совсем недавно он гнул пятаки, ломал подковы руками; видно, тоска и безответная любовь вконец иссушили молодца. Упрямый кузнец не желает поддаваться кручине и вытаскивает мешки.

Молодежь колядует под окнами, звенит весельем рождественская ночь. К колядующим присоединяется Оксана. Проходит Вакула, нагруженный тяжелыми мешками. Смех и веселье усиливаются. У подруги Одарки Оксана замечает чудесные черевички. Вакула обещает ей достать такие же. Но Оксане этого недостаточно: она торжественно объявляет, что выйдет за него замуж не раньше, чем получит черевички – те, что носит сама царица. Вконец расстроенный Вакула уходит с маленьким заплечным мешком, в котором спрятался Бес. Остальные мешки остаются лежать у дороги, и молодежь устремляется к ним. Ко всеобщему удивлению, из мешков вылезают Чуб, Голова и Школьный учитель. “А славную сыграл я с вами шутку?” – говорит не растерявшийся Чуб под общий смех.

Зимняя ночь. Близ мельницы река, залитая лунным светом. Сюда забрел охваченный мрачными думами Вакула. Решив покончить с собой, он мысленно прощается с Оксаной. Внезапно из мешка выскакивает Бес и, оседлав Вакулу, требует, чтобы он отдал ему душу за Оксану. Но кузнецу удается перехитрить Беса. Сделав вид, что он расписывается кровью, Вакула хватает Беса за хвост и, в свою очередь, садится ему на спину. Напрасно Бес просит отпустить его. Вакула приказывает тотчас же лететь в Петербург к царице за черевичками.

Роскошная приемная в царском дворце. Появляются Вакула и Бес. Вакула присоединяется к запорожцам, ожидающим приема. Присутствующих приглашают в залу.

Дворцовый зал заполнен гостями. В танцах кружатся лары. Среди гостей – запорожцы и Вакула. Кузнец выпрашивает у царицы черевички, которые та милостиво дарит ему. Радость Вакулы безмерна.

Яркое солнце освещает площадь в Диканьке. Солоха и Оксана горько оплакивают Вакулу, исчезнувшего неизвестно куда. Его неожиданное появление вызывает всеобщую радость. Вакула при всем народе просит у Чуба прощения. Растроганный Чуб согласен выдать за него дочь. Девушка бросается к Вакуле, он преподносит ей черевички. “Не надо, не хочу, я и без них!” – говорит счастливая Оксана. Народ славит жениха и невесту.

Дама, служившая при дворе его светлости Хорикава, рассказывает ис­торию написания ширм “Муки ада”. Его светлость был могуществен­ным и великодушным правителем, поэтому все жители столицы почитали его как живого Будду – Ходили даже слухи, что, когда однаж­ды быки, впряженные в колесницу его светлости, понесли и примяли одного старика, тот лишь сложил руки и благодарил судьбу за то, что по нему прошли быки его светлости. Самым известным художником был в то время есихидэ – угрюмый старик лет под пятьдесят, похо­жий на обезьяну. Когда однажды его светлости подарили ручную обезьянку, его проказник-сын назвал ее есихидэ. Как-то раз обезьян­ка украла мандарины, и молодой господин хотел наказать ее. Убегая от него, обезьянка подбежала к пятнадцатилетней дочери есихидэ, состоявшей в камеристках во дворце его светлости, уцепилась за ее подол и жалобно заскулила. Девушка вступилась за обезьянку: ведь это было всего лишь неразумное животное, к тому же обезьянка но­сила имя ее отца. Когда до его светлости дошли слухи о причине привязанности девушки к обезьянке, он одобрил ее почтение и лю­бовь к отцу и стал благоволить к ней, что дало злым языкам повод утверждать, будто его светлость увлекся девушкой.

О картинах есихидэ рассказывали страшные вещи: например, го­ворили, что женщины, изображеемые им, вскоре заболевали, словно из них вынули душу, и умирали. Поговаривали, что в его картинах замешано колдовство. Он любил только свою единственную дочь и свое искусство. Когда в награду за удачную картину его светлость Хорикава пообещал исполнить заветное желание есихидэ, художник попросил его отпустить дочь домой, но тот резко ответил: “Нельзя”. Рассказчица полагает, что его светлость не отпустил девушку оттого, что в отчем доме ее не ждало ничего хорошего, а вовсе не из-за своего сластолюбия.

И вот в то время, когда Есихидэ из-за дочери оказался почти в не­милости, его светлость призвал его и повелел расписать ширмы, изо­бразив на них муки ада. Месяцев пять-шесть Есихидэ не показывался во дворце и занимался только своей картиной. Во сне ему мерещи­лись кошмары, и он разговаривал сам с собой. Он призвал к себе одного из учеников, заковал его в цепи и стал делать наброски, не об­ращая внимания на страдания юноши. Только когда из опрокинутого горшка выползла змея и чуть не ужалила юношу, Есихидэ наконец смилостивился и развязал цепь, которой тот был опутан. На другого ученика Есихидэ напустил филина и хладнокровно запечатлел на бу­маге, как женоподобного юношу терзает диковинная птица. И пер­вому, и второму ученику казалось, будто мастер хочет убить их.

В то время как художник работал над картиной, дочь его станови­лась все печальнее. Обитатели дворца гадали, в чем причина ее грусти;

В скорбных мыслях об отце или в любовной тоске. Вскоре пошли толки, будто его светлость домогается ее любви. Однажды ночью, когда рассказчица шла по галерее, к ней вдруг подбежала обезьянка Есихидэ и стала дергать за подол юбки. Рассказчица пошла в ту сто­рону, куда ее тянула обезьянка, и открыла дверь в комнату, из кото­рой слышались голоса. Из комнаты выскочила полуодетая дочь Есихидэ, а в глубине раздался шум удалявшихся шагов. Девушка была в слезах, но не назвала имя того, кто хотел ее обесчестить.

Дней через двадцать после этого происшествия Есихидэ пришел во дворец и попросил приема у его светлости. Он пожаловался, что никак не может закончить картину мук ада. Он хотел изобразить в середине ширмы, как сверху падает карета, а в ней, разметав охва­ченные пламенем черные волосы, извивается в муках изящная при­дворная дама. Но художник не может нарисовать то, чего никогда не видел, поэтому Есихидэ попросил его светлость сжечь у него на глазах карету.

Через несколько дней его светлость позвал художника на свою за­городную виллу. Около полуночи он показал ему карету со связанной женщиной внутри. Перед тем как поджечь карету, его светлость при­казал поднять занавески, чтобы Есихидэ увидел, кто находится в ка­рете. Там была дочь художника. Есихидэ чуть не лишился рассудка. Когда карета загорелась, он хотел было броситься к ней, но вдруг ос­тановился. Он не отрываясь смотрел на горящую карету. На лице его было написано нечеловеческое страдание. Его светлость, зловеще по­смеиваясь, тоже не сводил глаз с кареты. У всех, кто видел мучения бедной девушки, волосы встали дыбом, словно они в самом деле ви­дели муки ада. Вдруг что-то черное сорвалось с крыши и упало прямо в пылавшую карету. Это была обезьянка. Она с жалобным криком прижалась к девушке, но вскоре и обезьянка, и девушка скрылись в клубах черного дыма. Есихидэ словно окаменел. Но если до тех пор он страдал, то теперь его лицо светилось самозабвенным восторгом. Все с восхищением смотрели на художника как на новоявленного будду – Это было величественное зрелище. Только его светлость сидел наверху, на галерее, с искаженным лицом и, как зверь, у которого пересохло в горле, задыхаясь, ловил ртом воздух…

Об этой истории ходили разные слухи. Одни считали, что его светлость сжег дочь художника, чтобы отомстить за отвергнутую лю­бовь. Другие, в том числе рассказчица, полагали, что его светлость хотел проучить злобного художника, который ради своей картины готов был сжечь карету и убить человека. Рассказчица своими ушами слышала это из уст его светлости.

Есихидэ не оставил своего намерения написать картину, напротив, лишь утвердился в нем. Через месяц ширма с картиной мук ада была закончена. Преподнеся ширмы его светлости, Есихидэ в следующую же ночь повесился. Тело его до сих пор лежит в земле на месте их дома, но надгробный камень так оброс мхом, что никто и не знает, чья это могила.

Некий благочестивый человек был ввержен нечестивцами в узилище, и было ему там видение: Посреди поля, спиною к своему жилищу в граде Гибель стоит человек, согбенный под тяжкою ношей грехов. В руках у него Книга. Из Книги этой человек. Христианин, узнал, что город будет пожжен небесным огнем и все жители его безвозвратно погибнут, если немедленно не выступят в путь, ведущий от смерти к Жизни Вечной. Но где он, этот желанный путь?

Домашние сочли Христианина умалишенным, а соседи зло насмехались, когда он покинул дом в граде Гибель, сам не зная, куда идет. Но в чистом поле встретился ему человек по имени Евангелист, который указал Христианину на высившиеся вдали Тесные врата и велел идти прямо к ним, никуда не сворачивая.

Из города вслед за Христианином пустились двое соседей: Упрямый и Сговорчивый, но первый вскоре повернул назад, не получив от спутников понятного ему ответа на вопрос, что за “наследство нетленное, непорочное” ожидает их за Тесными вратами. Сговорчивый тоже оставил Христианина, когда увидел, как тот вступил в непролазную топь уныния – место на пути к Тесным вратам, куда стекаются нечистоты греха сомнения и страха, овладевающего пробудившимся от затмения грешником. Ни обойти стороной эту топь, ни осушить или замостить ее невозможно.

За топью Христианина поджидал Мирской Мудрец. Он соблазнил путника речами о том, что знает более простой и действенный способ избавиться от ноши грехов, нежели полное грозными опасностями странствие по ту сторону Тесных врат. Достаточно лишь свернуть в селение с красивым названием Благонравие и разыскать там человека по имени Законность, который помог уже очень многим.

Христианин послушал недоброго совета, но на окольном гибельном пути его остановил Евангелист и направил на путь истинный, ступив на который он довольно скоро добрался до Тесных врат.

“Стучите, и отворят вам”, – прочитал Христианин надпись над вратами и с замиранием сердца постучался. Привратник впустил Христианина и даже слегка подтолкнул его в спину, ибо неподалеку возвышался крепкий замок Вельзевула, из которого он и присные его пускали смертоносные стрелы в мешкающих пройти Тесными вратами.

Привратник указал Христианину на множество путей, лежащих за вратами, но лишь один из всех – проложенный патриархами, пророками, Христом и Его апостолами – узок и прям. По нему, по пути истины, и должен идти дальше Христианин.

Через несколько часов Христианин пришел в некий дом, где все – и комнаты, и предметы в них – символизировало наиважнейшие истины, без знания которых пилигриму не преодолеть было препятствий, уготованных на его пути. Значение символов разъяснил Христианину хозяин этого дома. Толкователь.

Поблагодарив Толкователя и продолжив свой путь. Христианин вскоре завидел впереди холм, увенчанный Крестом. Едва он поднялся ко Кресту, как бремя грехов скатилось с его плеч и сгинуло в могиле, зиявшей у подножия холма.

Здесь же, у Креста, три ангела Господня обступили Христианина, сняли с него дорожное рубище и обрядили в праздничные одежды. Наставив на дальнейший путь, ангелы вручили ему ключ Обетования и свиток с печатью, служащий пропуском в Небесный Град.

По дороге Христианину попадались другие пилигримы, по большей части недостойные избранной ими стези. Так, встретились ему Формалист и Лицемер из страны Тщеславие, державшие путь на Сион за славою. Они стороною миновали Тесные врата, ибо в их стране принято ходить кратчайшим путем – будто бы не про них сказано: “Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник”.

Когда надо было перевалить через гору Затруднение, формалист с Лицемером избрали удобные на вид, ровные обходные дороги – одна звалась Опасность, а другая Погибель – и на них пропали.

У самой вершины горы Христианину встретились Робкий и Недоверчивый; эти пилигримы убоялись опасностей, коими чревата дорога в Небесный Град, и по малодушию решили повернуть назад.

С первой опасностью Христианин столкнулся у входа в чертог Великолепие: по сторонам тропы здесь были прикованы два грозных льва. Христианин оробел было, но тут привратник попрекнул его маловерием, и он, собравшись с духом, целым-невредимым прошел точно посредине между рыкающими тварями.

Отвага Христианина была вознаграждена радушным приемом в чертоге и долгой, затянувшейся за полночь, проникновенной беседой с обитавшими в нем девами Мудростью, Благочестием и Милосердием о величии и благости Хозяина, созиждевшего сей чертог. Наутро хозяева проводили Христианина в путь, снарядив бронею и оружием, что не стареет и не снашивается вовек.

Без этих оружия и брони несдобровать было бы Христианину в долине Унижения, где путь ему преградил ужасающего обличия ангел бездны Аполлион, ярый враг Царя, Которому служил Христианин. Пилигрим отважно вступил в поединок с супостатом и с именем Господним на устах одержал верх.

Далее путь Христианина лежал долиной Смертной Тени, где в кромешной тьме ему пришлось ступать по узкой тропе между страшной трясиной и бездонной пропастью, минуя вход во ад. Благополучно он миновал и вертеп великанов Язычество и Папство, в былые времена, пока они еще были сильны, сплошь усеявших окрестности костьми путников, попавшихся в их лапы.

За долиною Смертной Тени Христианин нагнал пилигрима по имени Верный, который, как и Христианин, прошел Тесными вратами и успел уже выдержать не одно испытание. Найдя друг в друге достойных спутников, Христианин с Верным решили продолжить путь вместе. Так они шли, пока не завидели вдали какой-то город.

Тут им навстречу вышел знакомый обоим Евангелист и сказал, что в городе этом один из них примет мученическую кончину – примет ее на благо себе: он раньше вступит в Небесный Град, а кроме того, избегнет скорбей, уготованных оставшемуся в живых. Звался тот град Суета, и круглый год шла здесь ярмарка. Выбор товара был огромен: дома, имения, должности, титулы, царства, страсти, удовольствия, плотские утехи, богатые жены и мужья, жизнь тела и души; круглосуточно бесплатные зрелища: воровство, убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление… Освещена же ярмарка была зловещим багровым светом.

На зазывы продавцов пилигримы отвечали, что ничего им не нужно, кроме истины. Эти слова вызвали среди торгующих взрыв негодования. Как возмутители спокойствия Христианин с Верным были привлечены к суду, на котором против них свидетельствовали Зависть, Суеверие и Угодничество.

По неправедному приговору Верный был жестоко казнен, Христианину же удалось бежать. Но недолго пришлось ему идти в одиночестве – его нагнал Уповающий из города Суета, которого заставило пуститься в путь зрелище кончины Верного; так всегда смерть свидетеля истины воздвигает новых последователей Христа.

Завидя удобную тропу, идущую вроде бы точно вдоль их дороги, Христианин уговорил Уповающего перейти на нее, что чуть было не погубило обоих: идя удобной тропою, пилигримы очутились у замка Сомнение. Замок принадлежал великану Отчаяние, который пленил их и принялся мучить, подговаривая наложить на себя руки и тем прекратить страшные мучения.

Христианин был уже готов внять Отчаянию, но Уповающий напомнил ему заповедь “Не убий”, Тут Христианин вспомнил о врученном ангелами ключе Обетование и разомкнул им запоры узилища.

Скоро пилигримы уже были в Отрадных горах, с вершин которых смутно виднелись ворота Небесного Града. Пастухи Познание, Опытный, Бдительность и Искренний дали Христианину с Уповающим подробное описание пути к ним.

Имея полученное из верных рук описание, путники все же последовали за чернокожим человеком в сияющей одежде, посулившим проводить их к Небесному Граду, но заведшим в хитро расставленные сети. Из сетей пилигримов высвободил Ангел Божий, который пояснил, что они попались в ловушку Соблазнителя, иначе – Лжеапостола.

Далее Христианин и Уповающий шли чудной страной Сочетания, о которой говорил пророк Исаия и которую Господь называет Своею. Воздух здесь был напоен дивными ароматами и звенел от чарующего пения птиц. Все отчетливее и отчетливее взорам путников открывался вожделенный Небесный Град. И вот они вышли к реке, которую им непременно предстояло перейти, – лишь двое, Енох и Илия, попали в Небесный Иерусалим, миновав ее.

Едва пилигримы вступили в воды реки, как Христианин стал тонуть и возопил словами Псалмопевца: “Я тону в водах глубоких, и волны накрывают меня с головой! Ужас смерти овладел мною!”

Но Иисус Христос не оставил верных Своих, и они благополучно вышли на противоположный берег. У ворот Небесного Града пилигримов встретило воинство Ангелов; небесный хор грянул песнь: “Блаженны званные на брачную вечерю Агнца”.

Пилигримы вошли в ворота и за ними вдруг преобразились и облеклись в одеяния, сверкающие словно золото. Ангелы, которых было здесь великое множество, воспели: “Свят, свят, свят Господь Саваоф!”

И было благочестивому человеку другое видение, в котором открылась ему судьба Христианы, не пожелавшей некогда последовать за мужем.

Лишь только муж перешел реку Смерти, женщина эта стала обдумывать свое прошлое и будущее; ее тяготило бремя вины – ведь не только себе, но и детям она помешала вступить в Жизнь Вечную.

Как-то во сне видела она Христианина, стоящего меж бессмертными и играющего на лире пред Господом. А наутро в ее дверь постучал гость по имени Тайна и передал приглашение Хозяина Небесного Града прийти к Его трапезе.

Соседки осмеяли Христиану, когда узнали, что она отправляется в опасный путь, и только одна, звавшаяся Любовь, вызвалась идти вместе с нею.

За Тесными вратами Христиану с детьми и с Любовью приветствовал Сам Господь. Он указал путь, по которому прошел Он и который предстояло преодолеть им.

На этом пути женщин с детьми ожидали такие грозные опасности, что Толкователь счел нужным дать им в проводники своего слугу по имени Дух Мужества. Он не раз выручал путниц, ограждая их от страшных великанов и чудовищ, без числа сгубивших пилигримов, ступивших на ведущую к Небесному Граду стезю не через Тесные врата,

Повсюду, где ни проходила Христиана со спутниками, она слышала восхищенные рассказы о славных подвигах мужа и его товарища Верного. За время пути сыновья ее взяли в жены дочерей благочестивых людей и у них родились дети. Младенцев, внуков Христианы и Христианина, пилигримы вручили на воспитание Пастырю, пасшему свои стада на Отрадных горах, а сами спустились в страну Сочетания. Здесь, среди дивных садов, осенявших берега реки Смерти, они оставались до тех пор, пока к Христиане не явился ангел с вестью, что Царь ожидает ее явления к Себе через десять дней.

В должный срок Христиана с радостью и благоговением вступила в реку; на том берегу уже ждала колесница, чтобы принять ее и отвезти в Небесный Град.

Теренций

Самоистязатель

Хотя писал Теренций по-латыни и для римского зрителя, его персонажи носят греческие имена и предполагается, что действие часто происходит в Элладе. Так и в данном случае.

Суровый старик Менедем так допекал сына своего Клинию за увлечение бедной соседской девушкой, что тот был вынужден сбежать из родительского дома на военную службу.

Но, несмотря на это, сын любит отца. Со временем и Менедем раскаивается. Тоскуя по сыну и мучаясь угрызениями совести, он решил изнурить себя непрерывным трудом в поле. Заодно Менедем продает большинство своих рабов (они ему теперь почти не нужны) и многое другое: к возвращению сына хочет накопить приличествующую случаю сумму.

Сосед Хремет спрашивает Менедема о причинах этих его действий и, в частности, – столь ожесточенного самоистязания тяжким трудом. Причину же своей заинтересованности делами соседа Хремет объясняет угнетенному Менедему так: “Я – человек! Не чуждо человеческое мне ничто”. Эта и многие другие фразы из комедий Теренция со временем стали крылатыми выражениями, дожив в этом качестве и до наших дней.

Клиния влюблен в бедную и честную Антифилу и, не в силах дольше терпеть разлуку, тайком возвращается. Но не домой (он все еще страшится гнева отца), а к другу-соседу Клитофону, сыну Хремета.

А Клитофон увлечен гетерой Вакхидой (что требует значительных затрат). Родители, естественно, не знают об этой страсти непутевого сыночка.

В комедийную интригу активно вмешивается Сир – умный и смекалистый раб Хремета (он надеется на вознаграждение), Оба юноши и Сир договариваются, что приведут Вакхиду в дом Хремета, выдавая ее за ту, которой увлечен Клиния. Так и происходит. В роли же служанки Вакхиды выступает скромная Антифила. И не только она: Вакхида прибывает с целой свитой слуг и рабов. И Хремет (думая, что это – возлюбленная Клинии) безропотно кормит и поит всю ораву. Он же наконец сообщает Менедему, что сын его тайно вернулся. Радости старого отца нет предела. Ради вернувшегося сына он теперь готов на все: принять в дом не только его, но и невесту, какая бы она ни была! Менедем стал теперь кротким и уступчивым.

Тем временем на сцене появляется Сострата – мать Клитофона, жена Хремета. По ходу действия внезапно выясняется, что Антифила – родная дочь Хремета. Когда она появилась на свет (не ко времени, вероятно), раздосадованный отец велел Сострате бросить ребенка…

Антифилу воспитывала добродетельная старушка, привив ей все лучшие качества, коими должна обладать порядочная девушка. Родители радостно признают Антифилу своей дочерью. Рассеиваются и сомнения Клитофона, родной ли он сын своих родителей и будут ли они его любить по-прежнему. Ведь сын-гуляка обманным путем вверг отца в немалые расходы. Но и гетера Вакхида в конце концов оказывается не такой уж бессердечной и распущенной.

В итоге Хремет соглашается выдать вновь обретенную дочь за Клинию и дает за ней приличное приданое. Тут же, неподалеку, находит он достойную невесту и для своего непутевого сына. Счастливы Менедем и его жена, счастливы Антифила и Клиния. И звучат заключительные слова Хремета: “Согласен! Ну, прощайте! Хлопайте!”

Буржуазный английский интерьер. Английский вечер. Английская супружеская пара – мистер и миссис Смит.

Английские часы отбивают семнадцать английских ударов. Миссис Смит говорит о том, что уже девять часов. Она перечисляет все, что они ели на ужин, и строит гастрономические планы на будущее. Она собирается купить болгарский йогурт, ибо он хорошо действует на желудок, почки, аппендицит и “апофеоз” – так сказал доктор Маккензи-Кинг, а ему можно верить, он никогда не прописывает средства, которые не испробовал на себе. Прежде чем сделать операцию пациенту, он сначала сам лег на такую же операцию, хотя был абсолютно здоров, и в том, что пациент умер, он не виноват: просто его операция прошла удачно, а операция его пациента – неудачно.

Мистер Смит, читая английскую газету, поражается, почему в рубрике гражданских состояний всегда указывают возраст усопших и никогда не указывают возраст новорожденных; это кажется ему абсурдным. В газете сказано, что умер Бобби Уотсон. Миссис Смит ахает, но муж напоминает ей, Что Бобби умер “два года назад”, и полтора года назад они были на его похоронах. Они обсуждают всех членов семьи покойного – всех их зовут Бобби Уотсон, даже его жену, поэтому их вечно путали, и только когда Бобби Уотсон умер, стало окончательно ясно, кто есть кто.

Появляется служанка Смитов – Мэри, которая приятно провела вечер с мужчиной: они ходили в кино, потом пили водку с молоком, а после этого читали газету. Мэри сообщает, что Мартины, которых Смиты ждали к ужину, стоят у дверей: они не решались войти и ждали возвращения Мэри. Мэри просит Мартинов подождать, пока Смиты, которые уже не надеялись их увидеть, переоденутся. Сидя друг против друга, Мартины смущенно улыбаются: кажется, они где-то уже встречались, но никак не могут вспомнить где. Оказывается, что оба они родом из Манчестера и только два месяца назад уехали оттуда. По странному и удивительному совпадению они ехали в одном и том же поезде, в одном и том же вагоне и в одном и том же купе. В Лондоне оба они, как ни странно, живут на Бромфилд-стрит, в доме номер 19. И еще одно совпадение: оба они живут в квартире номер 18 и спят на кровати с зеленой периной. Мистер Мартин предполагает, что именно в постели они и встречались, возможно даже, что это было вчера ночью. И у них у обоих есть очаровательная двухлетняя дочка Алиса, у которой один глаз белый, а другой красный. Мистер Мартин предполагает, что это одна и та же девочка. Миссис Мартин соглашается, что это вполне возможно, хотя и удивительно. Дональд Мартин долго размышляет и приходит к выводу, что перед ним его жена Элизабет. Супруги радуются, что вновь обрели друг друга.

Мэри потихоньку открывает зрителям один секрет: Элизабет вовсе не Элизабет, а Дональд – не Дональд, потому что дочка Элизабет и дочка Дональда – не одно и то же лицо: у дочки Элизабет правый глаз красный, а левый – белый, а у дочки Дональда – наоборот. Так что несмотря на редкостные совпадения, Дональд и Элизабет, не будучи родителями одного и того же ребенка, не являются Дональдом и Элизабет и заблуждаются, воображая себя ими. Мэри сообщает зрителям, что ее настоящее имя – Шерлок Холмс.

Входят супруги Смит, одетые в точности как прежде. После ничего не значащих фраз миссис Мартин рассказывает, что по дороге на рынок видела необычайную картину: около кафе один мужчина наклонился и завязывал шнурки. Мистер Мартин наблюдал еще более невероятное зрелище: один человек сидел в метро и читал газету. Мистер Смит предполагает, что, быть может, это тот же самый человек.

В дверь звонят. Миссис Смит открывает дверь, но за ней никого нет. Как только она снова садится, раздается еще один звонок. Миссис Смит снова открывает дверь, но за ней опять никого нет. Когда звонят в третий раз, миссис Смит не хочет вставать с места, но мистер Смит уверен, что раз в дверь звонят, значит, за дверью кто-то есть. Чтобы не ссориться с мужем, миссис Смит открывает дверь и, никого не увидев, приходит к выводу, что когда в дверь звонят, там никогда никого нет. Услышав новый звонок, мистер Смит открывает сам. За дверью стоит Капитан пожарной команды. Смиты рассказывают ему о возникшем споре. Миссис Смит говорит, что кто-то оказался за дверью только в четвертый раз, а считаются только первые три раза. Все пытаются выяснить у Пожарника, кто же звонил первые три раза. Пожарник отвечает, что стоял за дверью сорок пять минут, никого не видел и сам звонил только два раза: в первый раз он спрятался для смеха, во второй раз – вошел. Пожарник хочет примирить супругов. Он считает, что оба они отчасти правы: когда звонят в дверь, иногда там кто-то есть, а иногда никого нет.

Миссис Смит приглашает Пожарника посидеть с ними, но он пришел по делу и торопится. Он спрашивает, не горит ли у них что-нибудь; ему дан приказ тушить все пожары в городе. К сожалению, ни у Смитов, ни у Мартинов ничего не горит. Пожарник жалуется на то, что его работа нерентабельна: прибыли почти никакой. Все вздыхают: везде одно и то же: и в коммерции, и в сельском хозяйстве. Сахар, правда, есть, да и то потому, что его ввозят из-за границы. С пожарами сложнее – на них огромная пошлина. Мистер Мартин советует Пожарнику наведаться к векфилдскому священнику, но Пожарник объясняет, что не имеет права тушить пожары у духовных лиц.

Видя, что торопиться некуда. Пожарник остается у Смитов в гостях и рассказывает анекдоты из жизни. Он рассказывает басню о собаке, которая не проглотила свой хобот потому, что думала, что она слон, историю теленка, объевшегося толченого стекла и родившего корову, которая не могла называть его “мама”, потому что он был мальчик, и не могла называть его “папа”, потому что он был маленький, отчего теленку пришлось жениться на одной особе. Остальные тоже по очереди рассказывают анекдоты. Пожарник рассказывает длинную бессмысленную историю, в середине которой все запутываются и просят повторить, но Пожарник боится, что у него уже не осталось времени. Он спрашивает, который час, но этого никто не знает: у Смитов неверные часы, которые из духа противоречия всегда показывают прямо противоположное время. Мэри просит разрешения тоже рассказать анекдот. Мартины и Смиты возмущаются: служанке не пристало вмешиваться в разговоры хозяев. Пожарник, увидев Мэри, радостно бросается ей на шею: оказывается, они давно знакомы. Мэри читает стихи в честь Пожарника, пока Смиты не выталкивают ее из комнаты. Пожарнику пора уходить: через три четверти часа и шестнадцать минут на другом конце города должен начаться пожар. Перед уходом Пожарник спрашивает, как поживает лысая певица, и, услышав от миссис Смит, что у нее все та же прическа, успокоенно прощается со всеми и уходит.

Миссис Мартин говорит: “Я могу купить перочинный ножик своему брату, но вы не можете купить Ирландию своему дедушке”. Мистер Смит отвечает: “Мы ходим ногами, но обогреваемся электричеством и углем”. Мистер Мартин продолжает: “Кто взял меч, тот и забил мяч”. Миссис Смит учит: “Жизнь следует наблюдать из окна вагона”. Постепенно обмен репликами приобретает все более нервозный характер: “Какаду, какаду, какаду…” -“Как иду, так иду, как иду, так иду…” -“Я иду по ковру, по ковру…” -“Ты идешь, пока врешь, пока врешь…” -“Кактус, крокус, кок, кокарда, кукареку!” -“Чем больше рыжиков, тем меньше кочерыжек!” Реплики становятся все коро-че, все орут друг другу в уши. Свет гаснет. В темноте все быстрее и быстрее слышится: “Э-то-не-там-э-то-ту-да…” Вдруг все замолкают, Снова зажигается свет. Мистер и миссис Мартин сидят, как Смиты в начале пьесы. Пьеса начинается снова, причем Мартины слово в слово повторяют реплики Смитов.

Занавес опускается.

Ю. В. Трифонов

Старик

Действие происходит в подмосковном дачном поселке необыкновенно жарким, удушливым летом 1972 г. Пенсионер Павел Евграфович Летунов, человек преклонного возраста (ему 72 года), получает письмо от своей давней знакомой Аси Игумновой, в которую был долгое время влюблен еще со школьной скамьи. Вместе они воевали на Южном фронте во время гражданской войны, пока судьба окончательно не развела их в разные стороны. Такая же старая, как и Летунов, она живет недалеко от Москвы и приглашает его в гости.

Оказывается, Ася нашла его, прочитав в журнале заметку Летунова о Сергее Кирилловиче Мигулине, казачьем командире, крупном красном военачальнике времен гражданской. Мигулин был неофициально ее мужем. Работая машинисткой в штабе, она сопровождала его в боевых походах. Был у нее и сын от него. В письме она выражает радость, что с Мигулина, человека яркого и сложного, снято позорное клеймо изменника, но ее удивляет, что заметку написал именно Летунов, – ведь он тоже верил в виновность Мигулина.

Письмо пробуждает в Летунове множество воспоминаний. Он дружил с Асей и ее двоюродным братом Володей, женой которого, Ася стала сразу после революции. Павел часто бывал у них дома, знал отца Аси, известного адвоката, ее мать, старшего брата Алексея, воевавшего на стороне белых и вскоре погибшего при отступлении деникинцев. Однажды, когда они катались на лыжах вместе с дядей Павла революционером Шурой Даниловым, недавно вернувшимся с сибирской каторги, к ним вышел бандит Грибов, державший в страхе всю округу, и Володя, испугавшись, стремглав бросился прочь. Он потом не мог простить себе этой слабости, так что даже собрал вещи и уехал к матери в Камышин. Тогда у Игумновых возник разговор о страхе, и Шура сказал, что у каждого человека бывают секунды прожигающего насквозь, помрачающего разум страха. Он, Шура, в будущем комиссар, даже в самых сложных ситуациях думает о судьбе каждого человека, пытается сопротивляться застилающей глаза многих кровавой пене – бессмысленной жестокости революционного террора. Он прислушивается к доводам станичного учителя Слабосердова, убеждающего командиров Стального отряда, что с казаками нельзя действовать только насилием, призывающего их оглянуться на историю казачества.

Память Летунова воскрешает яркими сполохами отдельные эпизоды из вихря событий тех лет, которые остались для него самыми важными, и не только потому, что это была его молодость, но и потому, что решались судьбы мира. Он был опьянен могучим временем. Текла раскаленная лава истории, и он – внутри нее. Был выбор или нет? Могло произойти по-другому или нет? “Ничего сделать нельзя. Можно убить миллион человек, свергнуть царя, устроить великую революцию, взорвать динамитом полсвета, но нельзя спасти одного человека”.

Володю в станице Михайлинской зарубили вместе с другими ревкомовцами белые из банды Филиппова. Асю Летунов тогда же нашел в бессознательном состоянии, изнасилованную. Вскоре здесь же появился Мигулин, специально прискакавший из-за нее. Спустя год Павел посещает квартиру Игумновых в Ростове. Он хочет сообщить выздоравливающей после тифа Асе, что прошлой ночью в Богаевке вместе со всем своим штабом арестован Мигулин. Сам же Летунов назначен секретарем суда. Он спорит с матерью Аси о революции, а в это время в город прорываются части деникинцев, и один офицер с солдатами появляется у Игумновых. Это их знакомый. Он подозрительно смотрит на Летунова, на котором комиссарская кожанка, но мать Аси, с которой они только что почти ругались, выручает его, сказав офицеру, что Павел их старый друг.

Почему Летунов написал о Мигулине? Да потому, что то время для него неизжито. Он первый начал хлопотать о реабилитации Мигулина, давно занимается изучением архивов, потому что Мигулин кажется ему выдающейся исторической фигурой, интуитивно постигавшей многие вещи, которые вскоре находили свое подтверждение. Летунов верит, что его разыскания имеют большое значение не только как постижение истории, но и как прикосновение к тому истинному, что “неминуемо дотянулось до дня сегодняшнего, отразилось, преломилось, стало светом и воздухом…”. Однако Ася в своем удивлении попала действительно в больную точку: Летунов испытывает еще и тайное чувство вины перед Мигулиным – за то, что во время суда над ним на вопрос, допускает ли он участие Мигулина в контрреволюционном восстании, искренне ответил, что допускает. Что, подчиняясь общему мнению, и раньше верил в его виновность.

Сорокасемилетнего Мигулина Летунов, тогда девятнадцатилетний, считал стариком. Драма комкора, в прошлом войскового старшины, подполковника, в том и заключалась, что многие не только завидовали его растущей славе и популярности, но главное – не доверяли ему. Мигулин пользовался огромным уважением казаков и ненавистью атаманов, успешно воевал против белых, но, как считали многие, не был настоящим революционером. В сочиненных им самим пылких воззваниях, распространяемых среди казаков, он выражал свое личное понимание социальной революции, свои взгляды на справедливость. Опасались мятежа, а может, и нарочно делали так, чтобы досадить, спровоцировать Мигулина на контрреволюционное выступление, посылали ему таких комиссаров, как Леонтий Шигонцев, которые готовы были залить Дон кровью и не желали слушать никаких доводов. С Шигонцевым Мигулин уже сталкивался, когда тот был членом окружного ревкома. Этот странный тип, считавший, что человечество должно отказаться “от чувств, от эмоций”, был зарублен неподалеку от станицы, где стоял штаб корпуса. Подозрение могло пасть на Мигулина, так как он часто выступал против комиссаров-“лжекоммунистов”.

Недоверие преследовало Мигулина, и сам Летунов, как он объясняет себе свое тогдашнее поведение, был частью этого общего недоверия. Между тем Мигулину мешали воевать, а в той ситуации, когда белые то и дело переходили в наступление и обстановка на фронте была далеко не благополучной, он рвался в бой, чтобы защитить революцию, и бесился оттого, что ему вставляют палки в колеса. Мигулин нервничает, мечется и в конце концов не выдерживает: вместо того чтобы ехать в Пензу, куда его вызывают с непонятным намерением (он подозревает, что его хотят арестовать), с горсткой подчиненных ему войск Мигулин начинает пробиваться к фронту. По пути его арестовывают, предают суду и приговаривают к расстрелу. В своей пламенной речи на процессе он говорит, что никогда не был мятежником и умрет со словами “Да здравствует социальная революция!”.

Мигулина амнистируют, разжалывают, он становится заведующим земельным отделом Донисполкома, а через два месяца ему снова дают полк. В феврале 1921 г. его награждают орденом и назначают главным инспектором кавалерии Красной Армии. По пути в Москву, куда его вызвали для получения этой почетной должности, он заезжает в родную станицу. На Дону в то время неспокойно. Казаки в результате продразверстки волнуются, кое-где вспыхивают восстания. Мигулин же из тех, кто не может не влезть в драку, не встать на чью-нибудь защиту. Распространяется слух, что он вернулся на Дон, чтобы пристать к восставшим. Мигулин же, выслушав рассказы казаков о зверствах продотрядчиков, клянет местных деятелей, обещая обязательно пойти в Москве к Ленину и рассказать о злодействах. К нему приставлен шпик, записывающий все его высказывания, и в конце концов его арестовывают.

Тем не менее, даже много лет спустя, фигура Мигулина по-прежнему не до конца понятна Летунову. Он и теперь не уверен, что целью комкора, когда тот своевольно выступил на фронт, не был мятеж. Павел Евграфович хочет выяснить, куда же тот двигался в августе девятнадцатого. Он надеется, что живая свидетельница событий, самый близкий Мигулину человек Ася Игумнова сумеет сказать ему что-то новое, пролить свет, и потому, несмотря на слабость и недомогания, Летунов едет к ней. Ему нужна истина, а вместо этого старушка говорит после долгого молчания: “Отвечу тебе – никого я так не любила в своей долгой, утомительной жизни…” И сам Летунов, казалось бы, взыскующий правды, забывает о собственных ошибках и собственной вине. Оправдывая себя, он называет это “помрачением ума и надломом души”, на смену которым спасительно для совести приходит забвение.

Летунов думает о Мигулине, вспоминает прошлое, а между тем вокруг него кипят страсти. В кооперативном дачном поселке, где он живет, освободился после смерти владелицы домик, и взрослые дети Павла Евграфовича просят его поговорить с председателем правления Приходько, потому что в их доме разросшейся семье места уже давно не хватает, Летунов же – заслуженный человек, проживший здесь много лет. Однако Павел Евграфович уклоняется от разговора с Приходько, бывшим юнкером, доносчиком и вообще подлым человеком, к тому же отлично помнящим, как в свое время Летунов вычищал его из партии. Летунов живет минувшим, памятью о не так давно похороненной любимой жене, которой ему остро не хватает. Дети же, с головой погруженные в бытовые заботы, его не понимают и совершенно не интересуются его историческими разысканиями, даже считают, что он выжил из ума, и приводят к нему врача-психиатра.

На освободившийся домик претендует также его нынешний съемщик Олег Васильевич Кандауров, преуспевающий, энергичный и ухватистый человек, который во всем хочет дойти “до упора”. Ему предстоит командировка в Мексику, у него масса срочных дел, в частности получение медицинской справки для поездки, и две главные заботы – прощание с любовницей и этот самый домик, который он должен получить во что бы то ни стало. Кандауров ничего не хочет упустить. Он знает, что соседи по дачам его не очень жалуют и вряд ли поддержат, однако не собирается уступать: ему удается откупиться от еще одного претендента на домик – племянника бывшей его владелицы, с Приходько у него тоже существует договоренность. Однако, когда все уже кажется утрясено, ему звонят из поликлиники, предлагая сдать повторный анализ мочи. Неожиданно обнаруживается, что у Кандаурова серьезная и, возможно, неизлечимая болезнь, отменяющая и командировку в Мексику, и все прочее. Стихия жизни течет вовсе не по тому руслу, в которое стремятся направить ее люди. Так и с дачным поселком – приезжают на черной “Волге” незнакомые люди с красной папкой в руках, и сыну Летунова Руслану удается узнать от шофера, что здесь вместо старых дач собираются строить пансионат.

Проспер Мериме

Этрусская ваза

Огюста Сен-Клера не любили в так называемом “большом свете”; главная причина заключалась в том, что он старался нравиться только тем, кто приходился ему по сердцу. Он шел навстречу одним и тщательно избегал других. К тому же он был беспечен и рассеян.

Он был горд и самолюбив. Он дорожил чужим мнением. Он призвал все свои силы, стараясь научиться скрывать все то, что считалось унизительною слабостью.

В свете приобрел он вскоре печальную известность человека равнодушного и неотзывчивого. Сен-Клер не верил в дружбу.

Сен Клер был, однако ж, человек приятный в общении. Его недостатки вредили только ему лично. Редко бывало с ним скучно.

Сен-Клер отличался большой внимательностью к женщинам; он предпочитал их беседу мужской. Если такой наружно холодный человек любил кого-нибудь, предметом его страсти могла быть только – это все знали – хорошенькая графиня Матильда де Курси. Это была молодая вдова, которую посещал он с редким постоянством.

Графиня поехала на лечебные воды, а Сен-Клер вскоре отправился за ней.

После одного из свиданий он был необычайно счастлив, восторгался де Курси, радовался, что она предпочла его множеству других поклонников.

В этот же вечер Сен-Клер приходит на встречу молодых холостяков, где присутствует его знакомый Альфонс де Темин. Молодые люди Обсуждают, как добиться любви хорошеньких женщин. Стараются вывести общую формулу оригинальности, чтобы, следуя ей, нравиться всем. Сен-Клер рассказал, как бы он завоевывал красоток, будь даже горбатым: околдовал бы жалобных или эксцентричных особ.

Темин же сказал, что основным оружием он считает приятную наружность и умение со вкусом одеваться. В качестве примера он начал говорить о той самой графине де Курси, которую когда-то охмурил некий Масиньи: “Глупейший и пустейший из людей вскружил голову умнейшей из женщин. Скажете ли вы после этого, что с горбом можно достигнуть такого успеха? Поверьте: требуется лишь приятная наружность, хороший портной и смелость.”

Сен-Клер был взбешен. Он вспомнил об Этрусской вазе – подарке Масиньи, который де Курси бережно хранила и даже забрала с собой на воды. И каждый вечер, откалывая свою бутоньерку, графиня ставила ее в этрусскую вазу.

Беседа прерывается прибытием из Египта Теодора Невиля. Он рассказывает о тамошних обычаях. Сен-Клер потихоньку ушел домой, где стал сильно переживать по поводу того, что графиня оказалась такой же женщиной, как все, а он-то думал, что она за всю жизнь любила только его одного. Ей, думает наш герой, все равно: Масиньи или Сен-Клер. Он мучается, но все-таки снова идет к де Курси на свидание.

Она с ним невероятно ласкова, потакает ему во всех мелочах. Дарит отремонтированные часы с собственным портретом. Сен-Клер смягчается: теперь он верит, что она любит его.

Утром его радость снова омрачена. Он снова видит вазу, и она дорога де Курси. А ее портрет на его починенных часах выполнил художник, с которым ее когда-то познакомил Масиньи.

Сен-Клер уже начинает думать, стоит ли венчаться с ней или нет по истечении ее годичного траура. Погружен в мрачные мысли, едет на лошади и встречает другого всадника – де Темина. Сен-Клер настолько раздражен, что затевает пустяковую ссору, и Темин вызывавет его на дуэль.

Вечером с графиней Сен-Клер деланно весел, чем вызывает ее недовольство, ей кажется, что он злой.

Они начинают говорить о том, кто чаще попадается в ловушку ложной любви – мужчины или женщины. Графиня рассказывает ему о том, как однажды подшутила над Масиньи, который был в нее влюблен: он прислал ей признание в любви, а она тем же вечером попросила прочитать его вслух свою кузину, не называя имен. Все смеялись над его глупым и неумелым стилем, а Масиньи был повержен.

Сен-Клер понимает, что был одурачен, и графиня никогда не была влюблена в Масиньи. Он рассказывает все ей, и они счастливые обнимаются. Потом графиня разбивает этрусскую вазу.

На следующий день Темин убивает Сен-Клера на дуэли.

Три года графиня не хочет никого видеть. Потом из странствий возвращается ее кузина Жюли и увозит ее на острова. Но де Курси уже погубила себя – она протянула на курорте три-четыре месяца, а потом умерла от грудной болезни.

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кормак Маккарти (Connac McCarthy)

Кони, кони

(All the Prettry Horses)

Роман (1993)

Америка, Техас, 1946 г. Умирает старик хозяин скотоводческого ранчо. Его тридцатишестилетняя дочь намерена продать землю – она не приносит дохода, и жизнь на отшибе решительно не устраивает наследницу. Шестнадцатилетний Джон Грейди пытается уговорить мать не продавать ранчо, на котором многие годы трудились представители этого семейства. Сам он обожает лошадей, и сельский труд для него – норма жизни. Мать непреклонна. Джон Грейди обращается за помощью к отцу, который давно уже не живет с семьей, но тот недавно официально оформил развод и отказался от притязаний на землю.

Джон Грейди принимает решение отправиться в Мексику и попробовать отыскать там то, в чем отказано ему судьбой в родном Техасе. С ним вместе уезжает его друг, семнадцатилетний Лейси Ролинс.

По дороге к ним присоединяется подросток на великолепном гнедом коне. Он называется Джимми Блевинсом и сообщает, что ему шестнадцать лет, хотя на вид ему трудно дать больше тринадцати, да и имя подозрительно совпадает с тем, как зовут известного в этих местах проповедника. Они продолжают путь втроем, хотя у Джона Грейди и Ролинса возникает тревожное ощущение, что это знакомство не принесет ничего, кроме неприятностей.

Новый спутник упрям, самолюбив, метко стреляет из револьвера и не отличается словоохотливостью. Он сообщает, что удрал из дома, не желая слушаться отчима, но откуда у него взялся великолепный гнедой конь, так и остается загадкой.

Именно этот жеребец и становится причиной конфликта с далеко идущими последствиями. Первое, что они видят, оказавшись в маленьком мексиканском городке Энкантада, – это револьвер Блевинса, торчащий из заднего кармана местного жителя, копающегося в моторе автомобиля. Объехав городок, Джон Грейди и Ролинс в конце концов устанавливают местонахождение гнедого. Операция по возвращению собственности Блевинса проводится глухой ночью, но удалиться незаметно не удается: лай собак поднимает всю округу, и вслед “конокрадам” отряжена погоня. Дабы сбить с толку преследователей, отряд распадается. Теперь Джон Грейди и Ролинс снова едут вдвоем.

Вскоре им удается устроиться работать на большой гасиенде. Влюбленность Джона Грейди в лошадей не остается незамеченной хозяином, доном Эктором Рочей, который и сам является страстным лошадником. Джон Грейди переселяется в конюшню и сосредоточивается на проблемах коневодства. Ролинс остается в общем бараке с пастухами-вакеро.

Мимолетная встреча с семнадцатилетней дочкой хозяина Алехандрой круто меняет жизнь Джона Грейди. Он влюбляется в прекрасную мексиканку, да и она, судя по всему, обратила внимание на юного американского ковбоя.

Их прогулки верхом остаются незамеченными. Дуэнья Альфонса, тетка дона Рочи, опасается, что подобное увлечение принесетее внучатой племяннице немало горя. Она приглашает Джона Грейди в дом сыграть в шахматы, а затем за чаем вполне недвусмысленно дает ему понять, что не одобряет его контактов с Алехандрой.

Неизвестно, какое направление приняли бы события, но тут Алехандра сама проявляет инициативу. Оскорбленная вмешательством теткив ее личную жизнь, она наперекор доводам здравого смысла и правилам поведения мексиканской женщины с головой окунается в омут страсти. По ночам она приходит в каморку Джона Грейди, и затем они отправляются на ночные прогулки верхом.

Однажды Джон Грейди и Ролинс замечают на дороге отряд конных полицейских, которые, минуя барак, направляются к дому хозяина. Потом они уезжают, но ощущение надвигающейся беды остается.

Как-то под утро в каморку Джона Грейди являются полицейские и забирают его. На дворе он видит Ролинса в седле, со скованными руками. На него тоже надевают наручники, после чего под конвоем отправляют в Энкантаду, где помещают в местную тюрьму. Там они снова встречаются с Блевинсом. Оказывается, что, уйдя от погони, он устроился работать на каком-то ранчо и, заработав немного денег, вернулся в Энкантаду, чтобы вернуть свой револьвер. Однако и тут возврат собственности происходит негладко. Только на сей раз от погони уйти Блевинсу не удается, и, отстреливаясь, он убивает одного из местных жителей, ранив еще двоих.

Джона Грейди и Ролинса вызывают на допрос к капитану, начальнику местной полиции. Он требует, чтобы они признались, что проникли в Мексику для того, чтобы воровать лошадей и грабить местных жителей, и все уверения юных американцев, что они приехали сюда честно трудиться, представляются капитану самой откровенной ложью: он никак не может взять в толк, зачем жителям Техаса наниматься работать на мексиканское ранчо, если у себя дома за такуюже работу они могли бы получать в несколько раз больше.

Проходит еще несколько дней, и троих арестантов сажают в грузовик, который должен отвести их в тюрьму города Салтильо. Но в пункт назначения попадают только Джон Грейди и Ролинс. Грузовик останавливается у заброшенной усадьбы, капитан и родственник погибшего уводят Блевинса в эвкалиптовую рощицу, оттуда доносятся два выстрела, после чего мексиканцы возвращаются к машине уже вдвоем.

Прежде чем расстаться со своими подопечными, капитан дает понять, что в мексиканской тюрьме им не вьикить и если они хотят оказаться на свободе, то должны пойти на сделку, в основе которой помимо “материальной части” не последнюю роль играет молчание на счет того, что произошло в эвкалиптовой роще. Первые дни в тюрьме подтверждают справедливость слов капитана. Джону Грейди и Ролинсу приходится с кулаками отстаивать свое право на жизнь. Затем к ним проявляет интерес местный “авторитет” Перес, живущий в отдельном домике и пользующийся всеми привилегиями, которые может получить в тюрьме птица его полета. Перес прозрачно намекает, что готов стать посредником между ними и тюремным начальством, чтобы обеспечить им освобождение, разумеется, не бесплатно. Джон Грейди и Ролинс сообщают, что денег у них нет и ни о каких сделках не может быть и речи.

Вскоре после этого разговора на Ролинса нападает бандит и наносит ему несколько ножевых ранений. Его отправляют в больницу в тяжелом состоянии, и Джон Грейди понимает, что, скорее всего, не за горами и новое покушение. На деньги, которые успел передать ему перед самой смертью Блевинс, он покупает нож. Как оказалось, предчувствие не обмануло его: в тот же самый день в столовой на него нападает человек, которого явно специально наняли. В отчаянной схватке Джон Грейди смертельно ранит своего противника, но и сам попадает в тюремную больницу.

Жизнь его, однако, вне опасности, и он быстро идет на поправку. Однажды в его палату-камеру приходит незнакомый ему человек и выясняет, в состоянии ли он самостоятельно передвигаться. Оказывается, что это не кто иной, как начальник тюрьмы. Вскоре они уже встречаются в его кабинете, где тот передает Джону Грейди конверт с деньгами и сообщает, что он и Ролинс вольны убираться на все четыре стороны. Джон Грейди понимает, что их выкупила дуэнья Альфонса. Он также понимает, на каких условиях она это сделала.

Ролинс объявляет о решении вернуться домой. Джон Грейди, напротив, собирается снова посетить гасиенду, где жил и работал, чтобы объясниться и с дуэньей Альфонсой, и с Алехандрой.

Когда он возвращается туда, то выясняется, что Алехандра сейчас в Мехико, но дуэнья Альфонса соглашается его принять. Джон Грейди пытается объяснить ей, что ни он, ни Ролинс не имели никакого отношения к “конокрадству”, что они лишь помогли своему спутнику вернуть убежавшего от него коня, но вскоре понимает, что не в этом дело. Главная причина их ареста – месть дона Рочи, тяжело воспринявшего роман дочери со своим работником.

Джон Грейди добивается встречи с Алехандрой, и они проводят один день в городе Сакатекас. Это очень грустная встреча. Алехандра сообщает ему, что по-прежнему любит его, но дала слово больше никогда не видеться с ним – лишь такой ценой можно было купить ему свободу.

Они расстаются. На этот раз, похоже, навсегда. Теперь Джон Грейди держит путь в Энкантаду, чтобы вернуть лошадей – его, Ролинса и Блевинса. Он берет капитана в качестве заложника и добивается своего, однако в перестрелке на ранчо получает пулю в ногу. Забрав с собой капитана, он уходит в горы, надеясь запутать свои следы и уйти от преследования. Однажды ночью его все же настигают вооруженные люди, которые, впрочем, не имеют никакого отношения к полиции. Они забирают капитана и удаляются с ним в неизвестном направлении, предоставив Джону Грейди гадать, кто они и зачем им понадобился капитан.

Теперь он возвращается в Техас, пытается отыскать настоящего владельца гнедого жеребца, но это ему не удается. Кое-кто, правда, предъявляет свои права на коня, но в результате судебного разбирательства их претензии признаются несостоятельными и гнедой остается в собственности Джона Грейди.

Он снова встречается с Ролинсом и возвращает ему коня. Тот предлагает Джону Грейди остаться у него, поступить работать на нефтеразработки, где неплохо платят, но Джон Грейди отказывается. Он чувствует себя чужим в новом индустриальном мире, дорога в Мексику ему закрыта, семейное ранчо продано. В финале он едет верхом на запад, на закат, а за ним следует гнедой жеребец Блевинса. Очертания техасской равнины делаются расплывчатыми, и уже трудно сказать, в реальном или мифологическом пространстве растворяются силуэты всадника и коней.

С. Б. Белов

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Джек Лондон (Jack London)

Белый Клык (White Fang)

Повесть (1906)

Отец Белого Клыка – волк, мать, Кичи, – наполовину волчица, наполовину собака. Пока еще у него нет имени. Он родился в Северной Глуши и выжил единственный из всего выводка. На Севере часто приходится голодать, это и погубило его сестер и братьев. Отец, одноглазый волк, вскоре погибает в неравной схватке с рысью. Волчонок и мать остаются вдвоем, он часто сопровождает волчицу на охоту и вскоре начинает постигать “закон добычи”: ешь – или съедят тебя самого. Волчонок не может ясно сформулировать его, а просто живет по нему. Кроме закона добычи, существует множество других, которым следует повиноваться. Жизнь, играющая в волчонке, силы, управляющие его телом, служат ему неиссякаемым источником счастья.

Мир полон неожиданностей, и однажды по дороге к ручью волчонок натыкается на незнакомые ему существа – людей. Он не убегает, а припадает к земле, “скованный страхом и готовый изъявить ту покорность, с которой его отдаленный предок шел к человеку, чтобы погреться у разведенного им костра”. Один из индейцев подходит ближе, и когда его рука касается волчонка, тот хватает ее зубами и тут же получает удар по голове. Волчонок скулит от боли и ужаса, мать спешит ему на помощь, и вдруг один из индейцев повелительно кричит: “Кичи!”, узнав в ней свою собаку (“отец у нее был волк, а мать собака”), убежавшую год назад, когда в очередной раз наступил голод. Бесстрашная мать-волчица, к ужасу и изумлению волчонка, ползет к индейцу на брюхе. Серый Бобр вновь становится хозяином Кичи. Ему же теперь принадлежит и волчонок, которому он дает имя – Белый Клык.

Белому Клыку трудно привыкать к новой жизни в стойбище индейцев: он беспрестанно вынужден отражать атаки собак, ему приходится строго соблюдать законы людей, которых он считает богами, зачастую жестокими, иногда – справедливыми. Он постигает, что “тело бога священно”, и никогда больше не пытается укусить человека. Вызывая у своих собратьев и у людей только одну ненависть и вечно враждуя со всеми, Белый Клык развивается быстро, но односторонне. При такой жизни в нем не могут зародиться ни добрые чувства, ни потребность в ласке. Но в проворстве и хитрости с ним не может сравниться никто; он бегает быстрее всех остальных собак, а драться умеет злее, ожесточеннее и умнее, чем они. Иначе ему не уцелеть. Во время смены места стойбища Белый Клык убегает, но, очутившись один, ощущает страх и одиночество. Гонимый ими, он разыскивает индейцев. Белый Клык становится ездовой собакой. Спустя какое-то время его ставят во главе упряжки, что еще усиливает ненависть к нему его собратьев, которыми он правит со свирепой непреклонностью. Усердная работа в упряжке укрепляет силы Белого Клыка, и его умственное развитие завершается. Мир вокруг суров и жесток, и у Белого Клыка нет на этот счет никаких иллюзий. Преданность человеку становится для него законом, и из родившегося на воле волчонка получается собака, в которой много волчьего, и все же это собака, а не волк.

Серый Бобр привозит в Форт Юкон несколько тюков с мехами и тюк с мокасинами и рукавицами, надеясь на большую наживу. Оценив спрос на свой товар, он решает торговать не спеша, только бы не продешевить. В Форте Белый Клык впервые видит белых людей, и они кажутся ему богами, обладающими еще большим могуществом, чем индейцы. Но нравы богов на Севере довольно грубы. Одно из любимых развлечений – драки, которые затевают местные собаки с собаками, только что приехавшими вместе с новичками хозяевами на пароходе. В этом занятии Белому Клыку нет равных. Среди старожилов есть человек, которому собачьи драки доставляют особое удовольствие. Это исполняющий всякую грязную работу злобный, жалкий трус и урод по прозвищу Красавчик Смит. Однажды, подпоив Серого Бобра, Красавчик Смит покупает у него Белого Клыка и жесточайшими побоями заставляет того понять, кто его новый хозяин. Белый Клык ненавидит этого сумасшедшего бога, но вынужден повиноваться ему. Красавчик Смит делает из Белого Клыка настоящего профессионального бойца и устраивает собачьи бои. Для обезумевшего от ненависти, затравленного Белого Клыка драка становится единственным способом проявить себя, он неизменно выходит победителем, а Красавчик Смит собирает деньги со зрителей, проигравших пари. Но драка с бульдогом чуть не становится для Белого Клыка роковой. Бульдог вцепляется ему в грудь и, не разжимая челюстей, висит на нем, перехватывая зубами все выше и подбираясь к горлу. Видя, что бой проигран, Красавчик Смит, потеряв остатки разума, начинает бить Белого Клыка и топтать его ногами. Собаку спасает высокий молодой человек, приезжий инженер с приисков, уидон Скотт. Разжав с помощью револьверного дула челюсти бульдога, он освобождает Белого Клыка от смертельной хватки противника. Затем выкупает пса у Красавчика Смита.

Белый Клык довольно скоро приходит в себя и демонстрирует новому хозяину свою злобу и ярость. Но у Скотта хватает терпения приручить собаку лаской, и это пробуждает в Белом Клыке все те чувства, которые дремали и уже наполовину заглохли в нем. Скотт задается целью вознаградить Белого Клыка за все то, что тому пришлось вынести, “искупить тот грех, в котором человек был повинен перед ним”. За любовь Белый Клык платит любовью. Он узнает и горести, неотъемлемые от любви, – когда хозяин неожиданно уезжает, Белый Клык теряет интерес ко всему на свете и готов умереть. А по возвращении Скотта впервые подходит и прижимается к нему головой. Однажды вечером рядом с домом Скотта раздается рычание и чьи-то крики. Это Красавчик Смит безуспешно пытался увести Белого Клыка, но изрядно поплатился за это. Уидону Скотту предстоит возвращаться домой, в Калифорнию, и он поначалу не собирается брать с собою пса – вряд ли тот вынесет жизнь в жарком климате. Но чем ближе отъезд, тем больше волнуется Белый Клык, а инженер колеблется, но все же оставляет собаку. Но когда Белый Клык, разбив окно, выбирается из запертого дома и прибегает к сходням парохода, сердце Скотта не выдерживает.

В Калифорнии Белому Клыку приходится привыкать к совершенно новым условиям, и это удается ему. Овчарка Колли, долго досаждавшая псу, становится в конце концов его подругой. Белый Клык начинает любить детишек Скотта, ему нравится и отец Уидона, судья. Судью Скотта Белому Клыку удается уберечь от мести одного из осужденных им, отпетого преступника Джима Хилла. Белый Клык загрыз Хилла, но тот всадил в пса три пули, в схватке у пса оказалась сломана задняя лапа и несколько ребер. Врачи считают, что у Белого Клыка нет никаких шансов выжить, но “Северная Глушь наградила его железным организмом и живучестью”. После долгого выздоровления с Белого Клыка снимают последнюю гипсовую повязку, последний бинт, и он, пошатываясь, выходит на солнечную лужайку. К псу подползают щенки, его и Колли, и он, лежа на солнышке, медленно погружается в дремоту.

В. С. Кулагина-Ярцева