Category: Краткие содержания

АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Джон Беньян (John Bunyan)

Путешествие пилигрима

(The Pilgrim’s Progress from This World, To That Which Is to Come)

Роман. (1678-1684)

Некий благочестивый человек был ввержен нечестивцами в узилище, и было ему там видение:

Посреди поля, спиною к своему жилищу в граде Гибель стоит человек, согбенный под тяжкою ношей грехов. В руках у него Книга. Из Книги этой человек. Христианин, узнал, что город будет пожжен небесным огнем и все жители его безвозвратно погибнут, если немедленно не выступят в путь, ведущий от смерти к Жизни Вечной. Но где он, этот желанный путь?

Домашние сочли Христианина умалишенным, а соседи зло насмехались, когда он покинул дом в граде Гибель, сам не зная, куда идет. Но в чистом поле встретился ему человек по имени Евангелист, который указал Христианину на высившиеся вдали Тесные врата и велел идти прямо к ним, никуда не сворачивая.

Из города вслед за Христианином пустились двое соседей: Упрямый и Сговорчивый, но первый вскоре повернул назад, не получив от спутников понятного ему ответа на вопрос, что за “наследство нетленное, непорочное” ожидает их за Тесными вратами.

Сговорчивый тоже оставил Христианина, когда увидел, как тот вступил в непролазную топь уныния – место на пути к Тесным вратам, куда стекаются нечистоты греха сомнения и страха, овладевающего пробудившимся от затмения грешником. Ни обойти стороной эту топь, ни осушить или замоститьее невозможно.

За топью Христианина поджидал Мирской Мудрец. Он соблазнил путника речами о том, что знает более простой и действенный способ избавиться от ноши грехов, нежели полное грозными опасностями странствие по ту сторону Тесных врат. Достаточно лишь свернуть в селение с красивым названием Благонравие и разыскать там человека по имени Законность, который помог уже очень многим.

Христианин послушал недоброго совета, но на окольном гибельном пути его остановил Евангелист и направил на путь истинный, ступив на который он довольно скоро добрался до Тесных врат.

“Стучите, и отворят вам”, – прочитал Христианин надпись над вратами и с замиранием сердца постучался. Привратник впустил Христианина и даже слегка подтолкнул его в спину, ибо неподалеку возвышался крепкий замок Вельзевула, из которого он и присные его пускали смертоносные стрелы в мешкающих пройти Тесными вратами.

Привратник указал Христианину на множество путей, лежащих за вратами, но лишь один из всех – проложенный патриархами, пророками, Христом и Его апостолами – узок и прям. По нему, по пути истины, и должен идти дальше Христианин.

Через несколько часов Христианин пришел в некий дом, где все – и комнаты, и предметы в них – символизировало наиважнейшие истины, без знания которых пилигриму не преодолеть было препятствий, уготованных на его пути. Значение символов разъяснил Христианину хозяин этого дома. Толкователь.

Поблагодарив Толкователя и продолжив свой путь. Христианин вскоре завидел впереди холм, увенчанный Крестом. Едва он поднялся ко Кресту, как бремя грехов скатилось с его плеч и сгинуло в могиле, зиявшей у подножия холма.

Здесьже, у Креста, три ангела Господня обступили Христианина, сняли с него дорожное рубище и обрядили в праздничные одежды. Наставив на дальнейший путь, ангелы вручили ему ключ Обетования и свиток с печатью, служащий пропуском в Небесный Град.

По дороге Христианину попадались другие пилигримы, по большей части недостойные избранной ими стези. Так, встретились ему Формалист и Лицемер из страны Тщеславие, державшие путь на Сион за славою. Они стороною миновали Тесные врата, ибо в их стране принято ходить кратчайшим путем – будто бы не про них сказано: “Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник”.

Когда надо было перевалить через гору Затруднение, формалист с Лицемером избрали удобные на вид, ровные обходные дороги – одна звалась Опасность, а другая Погибель – и на них пропали.

У самой вершины горы Христианину встретились Робкий и Недоверчивый; эти пилигримы убоялись опасностей, коими чревата дорога в Небесный Град, и по малодушию решили повернуть назад.

С первой опасностью Христианин столкнулся у входа в чертог Великолепие: по сторонам тропы здесь были прикованы два грозных льва. Христианин оробел было, но тут привратник попрекнул его маловерием, и он, собравшись с духом, целым-невредимым прошел точно посредине между рыкающими тварями.

Отвага Христианина была вознаграждена радушным приемом в чертоге и долгой, затянувшейся за полночь, проникновенной беседой с обитавшими в нем девами Мудростью, Благочестием и Милосердием о величии и благости Хозяина, созиждевшего сей чертог. Наутро хозяева проводили Христианина в путь, снарядив бронею и оружием, что не стареет и не снашивается вовек.

Без этих оружия и брони несдобровать было бы Христианину в долине Унижения, где путь ему преградил ужасающего обличия ангел бездны Аполлион, ярый враг Царя, Которому служил Христианин. Пилигрим отважно вступил в поединок с супостатом и с именем Господним на устах одержал верх.

Далее путь Христианина лежал долиной Смертной Тени, где в кромешной тьме ему пришлось ступать по узкой тропе между страшной трясиной и бездонной пропастью, минуя вход во ад. Благополучно он миновал и вертеп великанов Язычество и Папство, в былые времена, пока они еще были сильны, сплошь усеявших окрестности костьми путников, попавшихся в их лапы.

За долиною Смертной Тени Христианин нагнал пилигрима по имени Верный, который, как и Христианин, прошел Тесными вратами и успелуже выдержать не одно испытание. Найдя друг в друге достойных спутников, Христианин с Верным решили продолжить путь вместе. Так они шли, пока не завидели вдали какой-то город.

Тут им навстречу вышел знакомый обоим Евангелист и сказал, что в городе этом один из них примет мученическую кончину – примет ее на благо себе: он раньше вступит в Небесный Град, а кроме того, избегнет скорбей, уготованных оставшемуся в живых.

Звался тот град Суета, и круглый год шла здесь ярмарка. Выбор товара был огромен: дома, имения, должности, титулы, царства, страсти, удовольствия, плотские утехи, богатые жены и мужья, жизнь тела и души; круглосуточно бесплатные зрелища: воровство, убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление… Освещенаже ярмарка была зловещим багровым светом.

На зазывы продавцов пилигримы отвечали, что ничего им не нужно, кроме истины. Эти слова вызвали среди торгующих взрыв негодования. Как возмутители спокойствия Христианин с Верным были привлечены к суду, на котором против них свидетельствовали Зависть, Суеверие и Угодничество.

По неправедному приговору Верный был жестоко казнен, Христианину же удалось бежать. Но недолго пришлось ему идти в одиночестве – его нагнал Уповающий из города Суета, которого заставило пуститься в путь зрелище кончины Верного; так всегда смерть свидетеля истины воздвигает новых последователей Христа.

Завидя удобную тропу, идущую вроде бы точно вдоль их дороги, Христианин уговорил Уповающего перейти на нее, что чуть было не погубило обоих: идя удобной тропою, пилигримы очутились у замка Сомнение. Замок принадлежал великану Отчаяние, который пленил их и принялся мучить, подговаривая наложить на себя руки и тем прекратить страшные мучения.

Христианин был уже готов внять Отчаянию, но Уповающий напомнил ему заповедь “Не убий”, Тут Христианин вспомнил о врученном ангелами ключе Обетование и разомкнул им запоры узилища.

Скоро пилигримы уже были в Отрадных горах, с вершин которых смутно виднелись ворота Небесного Града. Пастухи Познание, Опытный, Бдительность и Искренний дали Христианину с Уповающим подробное описание пути к ним.

Имея полученное из верных рук описание, путники всеже последовали за чернокожим человеком в сияющей одежде, посулившим проводить их к Небесному Граду, но заведшим в хитро расставленные сети. Из сетей пилигримов высвободил Ангел Божий, который пояснил, что они попались в ловушку Соблазнителя, иначе – Лжеапостола.

Далее Христианин и Уповающий шли чудной страной Сочетания, о которой говорил пророк Исаия и которую Господь называет Своею. Воздух здесь был напоен дивными ароматами и звенел от чарующего пения птиц. Все отчетливее и отчетливее взорам путников открывался вожделенный Небесный Град.

И вот они вышли к реке, которую им непременно предстояло перейти, – лишь двое, Енох и Илия, попали в Небесный Иерусалим, миновав ее.

Едва пилигримы вступили в воды реки, как Христианин стад тонуть и возопил словами Псалмопевца: “Я тону в водах глубоких, и волны накрывают меня с головой! Ужас смерти овладел мною!”

Но Иисус Христос не оставил верных Своих, и они благополучно вышли на противоположный берег. У ворот Небесного Града пилигримов встретило воинство Ангелов; небесный хор грянул песнь:

“Блаженны званные на брачную вечерю Агнца”.

Пилигримы вошли в ворота и за ними вдруг преобразились и облеклись в одеяния, сверкающие словно золото. Ангелы, которых было здесь великое множество, воспели: “Свят, свят, свят Господь Саваоф!”

И было благочестивому человеку другое видение, в котором открылась ему судьба Христианы, не пожелавшей некогда последовать за мужем.

Лишь только муж перешел реку Смерти, женщина эта стала обдумывать свое прошлое и будущее;ее тяготило бремя вины – ведь не только себе, но и детям она помешала вступить в Жизнь Вечную.

Как-то во сне видела она Христианина, стоящего меж бессмертными и играющего на лире пред Господом. А наутро вее дверь постучал гость по имени Тайна и передал приглашение Хозяина Небесного Града прийти к Его трапезе.

Соседки осмеяли Христиану, когда узнали, что она отправляется в опасный путь, и только одна, звавшаяся Любовь, вызвалась идти вместе с нею.

За Тесными вратами Христиану с детьми и с Любовью приветствовал Сам Господь. Он указал путь, по которому прошел Он и который предстояло преодолеть им.

На этом пути женщин с детьми ожидали такие грозные опасности, что Толкователь счел нужным дать им в проводники своего слугу по имени Дух Мужества. Он не раз выручал путниц, ограждая их от страшных великанов и чудовищ, без числа сгубивших пилигримов, ступивших на ведущую к Небесному Граду стезю не через Тесные врата,

Повсюду, где ни проходила Христиана со спутниками, она слышала восхищенные рассказы о славных подвигах мужа и его товарища Верного. За время пути сыновья ее взяли в жены дочерей благочестивых людей и у них родились дети.

Младенцев, внуков Христианы и Христианина, пилигримы вручили на воспитание Пастырю, пасшему свои стада на Отрадных горах, а сами спустились в страну Сочетания. Здесь, среди дивных садов, осенявших берега реки Смерти, они оставались до тех пор, пока к Христиане не явился ангел с вестью, что Царь ожидаетее явления к Себе через десять дней.

В должный срок Христиана с радостью и благоговением вступила в реку; на том берегу уже ждала колесница, чтобы принять ее и отвезти в Небесный Град.

Д. А. Карельский

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов В. С. Санович

Акутагава Рюноскэ

Мандарин

Новелла (1919)

Рассказчик сидит в вагоне второго класса поезда Екосука – Токио и ждет сигнала к отправлению. В последнюю секунду в вагон вбегает деревенская девочка лет тринадцати-четырнадцати с грубоватым, обветренным лицом. Положив на колени узел с вещами, она сжимает в замерзшей руке билет третьего класса. Рассказчика раздражает ее заурядная внешность, ее тупость, мешающая ей понять даже разницу между вторым и третьим классами. Девочка эта кажется ему живым воплощением серой действительности. Пробежав взглядом газету, рассказчик дремлет. Когда он открывает глаза, то видит, что девочка пытается открыть окно. Рассказчик холодно смотрит на ее безуспешные усилия и даже не старается ей помочь, считая ее желание капризом. Поезд въезжает в туннель, и как раз в это мгновение окно со стуком открывается. Вагон наполняется удушливым дымом, и рассказчик, страдающий горлом, начинает кашлять, а девочка высовывается в окно и смотрит вперед по ходу поезда. Рассказчик хочет отругать девочку, но тут поезд выезжает из туннеля, и в окно вливается запах земли, сена, воды. Поезд проезжает через бедное предместье. За шлагбаумом пустынного переезда стоят три мальчика. Увидев поезд, они поднимают вверх руки и кричат какое-то неразборчивое приветствие. В этот миг девочка вынимает из-за пазухи мандарины теплого золотого цвета и бросает их в окно. Рассказчик мгновенно все понимает: девочка уезжает на заработки и хочет отблагодарить братьев, которые вышли на переезд проводить ее. Рассказчик совсем другими глазами смотрит на девочку: она помогла ему “хоть на время забыть о своей невыразимой усталости и тоске и о непонятной, низменной, скучной человеческой жизни”.

Действие трилогии охватывает период с 1310 по 1349 г., когда до Норвегии добралась опустошавшая Европу чума.

Отец Кристин происходил из шведского рода, известного под именем Сыновья Лагмана. Уже три поколения этой семьи жили в Норвегии, но порой им напоминали, что они здесь чужаки. В восемнадцать лет Лавранс, сын Бьергюльфа, женился на Рагнфрид, дочери Ивара. Рагнфрид была на три года старше мужа и отличалась угрюмым нравом. Трое их сыновей умерли в младенчестве, и, когда они поселились в имении Йорюнгорд, в живых оставалась только Кристин – семилетняя девочка с золотыми волосами и светло-серыми глазами. Затем родились еще две дочери – Ульвхильд и Рамборг. Лавранс с Рагнфрид неохотно общались с соседями и даже с родней своей виделись не чаще, чем требовало приличие. Однако Лавранса в округе любили: он был человеком мужественным и в то же время миролюбивым, никогда не обижал своих арендаторов и хорошо относился к слугам. Супруги отличались большой набожностью и воспи тывали детей в духе благочестия. Кристин очень привязалась к монаху Эдвину – подлинно святому человеку. Лавранс не чаял в Кристин души, и девочка также отдавала явное предпочтение отцу, не замечая, что причиняет горе матери. Утешением Рагнфрид стала Ульвхильд, которую все считали самой красивой из сестер. К Рамборг родители относились довольно равнодушно. Когда Ульвхильд пошел четвертый год, случилось несчастье – малышку искалечило упавшим бревном. Ухаживать за ней пригласили фру Осхильд. Это была женщина из королевского рода, но люди ее сторонились – она имела репутацию колдуньи и разлучницы. Рагнфрид это не остановило: мать была согласна на все, лишь бы спасти Ульвхильд, и отвары фру Осхильд действительно облегчили страдания ребенка. Однажды фру Осхильд сказала, что по красоте Кристин мог бы составить прекрасную пару ее племянник Эрленд, сын Никулауса из Хюсабю. Но браку между ними не бывать, потому что Кристин Эрленду не ровня.

Ульвхильд осталась калекой на всю жизнь, а Кристин все хорошела и хорошела. Кода она вошла в возраст, родители обручили ее с Симоном Дарре – молодым Человеком из почтенной, зажиточной семьи. Симон быстро завоевал расположение всех домочадцев, и Кристин также привыкла к нему. Дело шло к счастливой свадьбе, но тут произошло непредвиденное. Кристин с детства дружила со своим молочным братом Арне – сыном арендатора Гюрда. Она сознавала, что Арне любит ее, однако по молодости не придавала этому значения. Выбиться и люди Арне мог только в городе: Перед отъездом он попросил Кристин выйти вечером в лес попрощаться, и девушка не смогла ему отказать. Когда она возвращалась домой, ее подстерег Бентейн – попович, который решил, что можно не церемониться с девицей, убегающей из отцовского дома на свидание. Кристин удалось отбиться от мерзавца, и уязвленный Бентейн стал рассказывать про нее гадости в присутствии Арне. Когда началась драка, Бентейн первым выхватил нож. Мертвого Арне привезли домой, и его мать вовсеуслышание обвинила Кристин в смерти Сына. Никто из родных не, усомнился в том, что девушка сохранила свою честь, но Кристин была так потрясена, что на семейном совете постановили отложит”бракосочетание на год.

Лавранс отправил дочь в монастырь в Осло. Там Кристин встретила Эрленда, сына Никулауса. Ему было уже двадцать восемь лет, но выглядел он необыкновенно молодо – Кристин никогда не доводилось видеть таких красивых мужчин. В свою очередь Эрленд был очарован прелестной девушкой. Они страстно полюбили друг друга. Кристин не сразу узнала о прошлом своего избранника: в восемнадцать лет Эрленд сошелся с замужней женщиной и прижил с нею двоих детей. Его объявили вне закона, многие родичи от него отвернулись, и ему пришлось долго отмаливать грех. Воспользовавшись неопытностью Кристин, Эрленд овладел ею, а затем они много раз встречались в доме блудницы Брюнхильд. В этом мерзком месте и подстерег их Симон Дарре. Девушка гневно отказалась от обручения, а Эрленд дал клятву жениться на ней. Пожалев Кристин, Симон скрыл подробности разрыва, но Аавранс все равно пришел в негодование. Он не желал и слышать об Эрленде, однако Рагнфрид удалось постепенно смягчить мужа. Мать догадалась, что Кристин утратила девственность – Лавранс, сам того не зная, обрекал дочь на позор. Эрленд же решил увезти Кристин, но его любовница Элина выследила их, Совершив неудачную попытку отравить Кристин, она ранила Эрленда, а потом закололась сама. Фру Осхильд и слуга Эрленда Ульв помогли скрыть участие Кристин в этом деле, однако девушка была твердо убеждена, что Господь покарает ее.

Беды посыпались одна за другой: перед обручением с Эрлендом умерла несчастная Ульвхильд, а затем святой монах Эдвин тихо угас от старости. Тем временем Симон женился – казалось, он хотел доказать всем, и прежде всего самому себе, что нисколько не жалеет о бывшей невесте. Незадолго до свадьбы Кристин поняла, что беременна. К несчастью, Лавранс решил устроить пышное торжество, и Кристин знала, что это станет предметом злых толков. Люди относились снисходительно к любовным утехам молодежи, но считалось величайшим позором осквернить невесту. Невзирая на тошноту, Кристин достойно вынесла положенный обряд, однако отец все понял, и это стало для него жестоким ударом. Вместе с тем Лавранс вдруг осознал, что не дал своей супруге подлинного счастья – он женился так рано, что близость казалась ему делом постыдным и греховным, а Рагнфрид винила в этом себя. Они жили в согласии, и он ни разу не обидел ее даже словом, но нечто очень важное в своей жизни они упустили.

Эрленд увез молодую жену в Хюсабю. Кристин терзал страх за ребенка: она постоянно молилась о том, чтобы Бог не наказывал дитя за грехи родителей. А Эрленд не сумел скрыть досаду: он был самым знатным человеком в округе, и ему не подобало грешить с собственной невестой. На всю жизнь Кристин затаила глубокую обиду на мужа, не поддержавшего ее в трудную минуту. Роды были необыкновенно тяжелыми, но крохотный Никулаус – Ноккве, как называла его мать – появился на свет здоровым и крепким. С этой вестью Эрленд отправился на лыжах в Йорюнгорд, а Лавранс впервые ощутил добрые чувства к зятю. Кристин, взяв с собой маленького Ноккве, совершила благодарственное паломничество: во время молитвы ей привиделся святой Эдвин – она восприняла это как знак прощения.

Большое и богатое имение Эрленда было совершенно запущено. Кристин была достойной дочерью Лавранса: работа кипела в ее руках, от нерадивых слуг она постепенно избавилась, а остальные взялись за ум. Управляющим она сделала Ульва, который состоял с Эрлендом в родстве, – ему пришлось пойти в услужение из-за того, что он был незаконным сыном. Ульв оказался прекрасным помощником, но иногда вел себя излишне фамильярно, что вызывало пересуды в округе. Впрочем, Кристин некогда было вникать в эти мелочи: на нее навалились заботы по хозяйству, и она почти беспрерывно рожала – вслед за Ноккве на свет появились Бьергюльф и Гэуте, а затем близнецы И вар и Скюле. По настоянию жены Эрленд взял в дом детей от Элины – Орма и Маргрет. Кристин очень привязалась к пасынку, но не могла заставить себя полюбить падчерицу – та слишком походила на мать. Из-за Маргрет супруги часто ссорились. Однако больше всего Кристин возмущалась легкомыслием Эрленда: ей казалось, что он совсем не думает о будущем сыновей и почти ревнует их к ней. Дети часто болели – Кристин выхаживала их, используя полученные от фру Осхильд знания. Затем в округе началась багряница, и в доме слегли все, в том числе сама Кристин. Когда она очнулась, Орма уже похоронили.

Между тем Симон Дарре овдовел. С женой своей он был не слишком счастлив, потому что не мог забыть Кристин. Ее младшей сестре Рамборг исполнилось пятнадцать лет, и Симон посватался к ней. Лавранс, всегда ценивший Симона, охотно согласился на этот брак. Беременная Кристин приехала на свадьбу с мужем и детьми. Лаврансу уже недолго оставалось жить: перед смертью он простил горячо любимую дочь и завещал ей свой нательный крест. Она назвала шестого сына в честь отца. В январе 1332 г. умерла и Рагнфрид. Йорюнгорд достался Кристин, и она поручила управлять имением Симону. К тому времени у нее родился седьмой сын – Мюнан.

В стране уже давно нарастало недовольство. Даже миролюбивый Лавранс считал, что в прежние времена людям жилось гораздо лучше. Юный король Магнус, сын королевы Ингебьерг, уделял больше внимания Швеции, чем Норвегии. Многие думали, что следовало бы посадить на трон другого сына Ингебьерг – малолетнего Хокона. Кристин никогда не вникала в эти мужские разговоры – у нее было достаточно забот с домом и детьми. Она знала, что сельская работа тяготит Эрленда – прирожденного воина и рыцаря. Ей казалось естественным, что знатные родичи нашли для него достойное занятие – он получил в управление волость. Внезапно Эрленда схватили и увезли на суд в Нидарос – для Кристин это оказалось громом среди ясного неба. Ее муж был обвинен в заговоре против короля Магнуса и приговорен к смерти. Никто не желал хлопотать за Эрленда – отчасти от страха, но больше из презрения. Эрленд сам проболтался обо всем распутной бабе, у которой вздумал искать утешения после очередной ссоры с Кристин: ему быстро надоела эта фру Сюннива, и уязвленная женщина донесла на него. Когда над Эрлендом нависла страшная угроза, Кристин словно окаменела от горя. Видя это, Симон Дарре поехал к родичам Эрленда, и те уступили его мольбам – благодаря их заступничеству король Магнус даровал Эрленду жизнь. Имение Хюсабю было конфисковано в пользу казны, и супругам пришлось поселиться в Йорюгорде. Вскоре Эрленд выручил из беды Симона, когда того едва не убили в случайной драке. А Кристин удалось вылечить Андреса – единственного сына Симона и Рамборг. Казалось, обе семьи теперь сдружились так крепко, что их ничто не разлучит. Но Эрленд и Симон поссорились – причиной была Кристин, хотя сама она об этом не догадывалась. Кристин досадовала на мужа: даже после заточения и бесчестья он не утратил прежнего высокомерия и легкомыслия. В здешних краях хорошо помнили старого Лавранса, а потому строго судили зятя его и дочь.

Как-то родич Ульв сказал Кристин, что больше всего Эрленд обездолил сыновей – им никогда не удастся занять высокого положения в обществе, хотя по красоте и способностям они намного превосходят других юношей. И Кристин не выдержала: во время одной из размолвок напомнила мужу про Сюнниву. Эрленд покинул Йорюягорд и поселился в маленьком домике в горах. Кристин видела, как страдают подросшие сыновья, но не могла переломить гордыню. Но тут произошло страшное несчастье – пустячная рана свела в могилу Симона Дарре. Перед смертью он велел позвать Кристин: ему хотелось сказать, что он всю жизнь любил только ее – вместо этого он попросил ее примириться с Эрлендом. Кристин обещала. Едва они с Эрлендом увидели друг друга, как вновь вспыхнула их любовь. Вернувшись домой, Кристин поняла, что беременна. В глубокой тоске она ждала мужа, а тот надеялся, что она приедет в горы. И Кристин назвала новорожденного сына Эрлендом, хотя отцовское имя полагалось давать только после смерти. Малыш оказался таким слабеньким, что протянул лишь несколько дней. В округе уже давно ходили злобные толки о том, что происходит в Йорюнгорде. Все это прорвалось наружу, когда Ульв решил разойтись с нелюбимой женой, и ее родичи при поддержке местного священника обвинили Кристин в блуде. Сыновья бросились на защиту матери – их взяли под стражу. Но подросток Лавранс сумел ускользнуть и поскакал за отцом. Эрленд ринулся на выручку: произошла стычка, в которой ему нанесли смертельную рану. Он остался верен себе – умер, отказавшись принять последнее причастие из рук того, кто оболгал его жену.

Только потеряв мужа, Кристин поняла, как он был ей дорог. Беды на этом не закончились – вскоре она лишилась маленького Мюнана. Взрослые сыновья уже не нуждались в ее поддержке. Она ничем не могла помочь ослепшему Бьерпольфу – красивого умного юношу ожидал монастырь, а Ноккве объявил матери, что не расстанется с братом. Оба старших сына приняли постриг в Туэтре. Близнецы и Лавранс отправились искать счастья в чужих краях. В Йорюнгорде остался самый хозяйственный из всех детей Эрленда и Кристин – Гэуте. Он был очень похож на старого Лавранса и пользовался всеобщей любовью. Даже похищение невесты сошло ему с рук: люди восторгались его доблестью, а с родичами Юфрид он сумел в конце концов договориться. Молодая женщина оказывала свекрови уважение, но хозяйство вела на свой лад. Кристин все больше чувствовала себя чужой в собственном доме. И тогда она приняла решение совершить паломничество. Ей вновь привиделся святой Эдвин – это означало, что он одобрил ее намерение.

Когда началась моровая язва, Кристин жила в монастыре. Люди словно бы обезумели от горя и отчаяния. Однажды сестры-послушницы узнали, что ночью мужчины собираются принести в жертву язы ческому чудищу маленького мальчика, у которого умерла мать. Кристин вырвала ребенка из рук разъяренных людей, и те закричали, что поверят в ее благочестие, если она не побоится предать земле тело покойной. И Кристин вошла в зачумленный дом – один только родич Ульв сопровождал ее. Но когда они понесли несчастную на кладбище, навстречу им уже двигалась толпа со священником во главе – среди плачущих богомольцев Кристин узнала и тех, кто готов был совершить святотатство. Во время похорон изо рта у нее хлынула кровь, и она поняла, что это чума. В предсмертном бреду Кристин видела отца, мать, мужа, сыновей. Чаще других являлись ей те, кого она потеряла: крошка Эрленд, маленький Мюнан, Ноккве с Бьергюльфом – стало известно, что все монахи Туэтры умерли. Порой она приходила в себя и узнавала Ульва, сестер-монахинь, священника – ее окружали любящие, благоговейные лица. Отцовский крест и венчальное кольцо она отдала Ульву на помин души несчастной женщины, которую спасла для жизни вечной.

Влюбившись в королевскую дочь, свинопас Генрих целый месяц уговаривает ее прийти на лужайку, посмотреть, как пасутся свиньи. На принцесса Генриетта соглашается прийти, только когда узнает, что у Генриха есть волшебный котелок, умеющий петь, играть на музыкальных инструментах и угадывать, что у кого готовится на кухне.

Принцессу сопровождают придворные дамы, которые должны следить, чтобы девушка вела себя соответственно своему высокому положению. Приятель Генриха Христиан демонстрирует необыкновенные качества котелка, который сообщает, кто из дам ничего не готовит дома, потому что хозяйка всегда обедает в гостях, у кого готовят “куриные” котлеты из конины, а кто лишь разогревает украденное с королевского ужина. Недовольные разоблачениями дамы просят скорее перейти к танцам. Генрих танцует с Принцессой. Он очень нравится ей, и свидание завершается долгим поцелуем. Из кустов вдруг выскакивает король-отец. Дамы в переполохе. Возмущенный увиденным, король объявляет, что завтра же отдаст дочь за своего кузена, соседнего короля, а Генриха с другом вышлет из страны. Но Генрих уверен, что все равно женится на Принцессе.

В соседнем королевстве готовятся к встрече невесты. Министр нежных чувств озабочен: ему предстоит выяснить, настоящая ли Принцесса прибывает в их владения. Дело в том, что Король дважды чуть не погиб от “ужасных” мыслей: за завтраком подавился колбасой, подумав: вдруг матушка невесты была шалуньей, и Принцесса вовсе не дочь короля, а девица неизвестного происхождения: второй раз он чуть не утонул, купаясь на мелком месте, предположив, что и сама Принцесса могла быть шалуньей до сговора! Министру приходит в голову прекрасная идея: под перины, на которых будет спать Принцесса, надо подложить горошину. Ведь у лиц королевского происхождения такая нежная кожа! Если ее высочество утром пожалуется на бессонницу, все в порядке; если же нет – она не настоящая принцесса.

Приезжает Принцесса и сразу же просит приготовить ей постель: она надеется хотя бы во сне увидеть Генриха. Прибывшие с ней Камергер и злобная Гувернантка неусыпно сторожат ее. Но Министр, желая выведать все о прошлом королевской невесты, предлагает им угощение и ставит двенадцать бутылок крепкого вина, а к опочивальне посылает жандармов.

Генриетте не спится: что-то так и впивается в тело через все двадцать четыре перины! Чтобы отвлечься, она запевает песню, которой научил ее Генрих, и вдруг слышит, как два мужских голоса подхватывают слова. Принцесса открывает дверь и видит жандармов, которые неожиданно просят ее подергать их за бороды. Она в недоумении, но все-таки дергает. Бороды остаются у нее в руках. Это Генрих и Христиан переоделись жандармами. Они хотят освободить и увезти Принцессу. На случай, если сразу это не удастся, Генрих передает девушке бумагу с написанными на ней ругательствами и велит выучить их и как следует ругать жениха. Зная о горошине, он советует Принцессе сказать, что спала она прекрасно. Тогда Король откажется от свадьбы.

Побег проваливается. Когда все трое крадучись пробираются мимо опьяневших Министра нежных чувств, Камергера и Гувернантки, их замечают. Гувернантка уволакивает Принцессу в ее комнату. Генриху и Христиану удается ускользнуть.

Во дворце суматоха: камердинер, портные, чистильщики сапог заняты подготовкой свадебного наряда Короля. Под видом ткачей являются Генрих и Христиан. Они предлагают для королевского костюма совершенно необычную ткань, секрет которой знают они одни. Королю обещают доложить, а пока он спит и тревожить его нельзя. Первый Министр проверяет, что приготовили на завтрак Принцессе. Вносят блюдо с пирожками. Генрих ухитряется спрятать в один из них записку. Просыпается Король, он не в духе, капризничает и сердится. Шуту удается его развеселить. Теперь Король переходит к делам. После беседы с придворным ученым и придворным поэтом очередь доходит до ткачей. Они рассказывают о своей волшебной ткани: увидеть ее может только умный человек, а дураку либо тому, кто не на своем месте, ткань невидима. Королю нравится возможность узнать таким образом, кто каков при его дворе. Появившийся Министр нежных чувств сообщает, что горошина не помешала спать Принцессе, стало быть, она не благородного происхождения. Король огорчен: придется прогнать невесту, а он так настроился на свадьбу!

А Принцесса, найдя записку Генриха, всюду его ищет и дергает за бороду каждого бородача, надеясь, что это переодетый возлюбленный.

Наконец она встречается с Королем, и он сразу влюбляется в нее. На его любезности Генриетта отвечает ругательствами, как велел ей Генрих, но это не останавливает Короля. Он хочет жениться – пусть быстрее сошьют ему свадебный наряд! Надо взглянуть на волшебную ткань. Но самому Королю страшновато, и он посылает Первого Министра. Тот тоже побаивается и под благовидным предлогом передает королевское поручение Министру нежных чувств, который отправляет к ткачам придворного поэта. Войдя в комнату, поэт видит пустые столы и рамы для натяжки тканей. Он спрашивает: где же ткань? Генрих и Христиан притворяются изумленными – вот же она, перед глазами гостя. Поэт в затруднении: если признаться, что он ничего не видит, то, выходит, он дурак. Приходится присоединиться к похвалам, которые ткачи расточают своему изделию. Так же поступают и посетившие их затем министры и сам Король.

Свадебное шествие назначено на следующее утро. На площади шумит толпа в ожидании Короля. Здесь же Принцесса в подвенечном платье и ее отец, прибывший на торжество. Когда Король выходит, все видят нагого человека. Приветственные крики обрываются. Король-отец пытается объяснить кузену положение вещей, но тот уверен, что одет как картинка. Но вдруг один очень умный мальчик нарушает тишину возгласом: “Папа, а ведь он голый!” Толпа взрывается негодующими криками в адрес Короля. Общее смятение. Король мчится во дворец, придворные за ним. Появляются Генрих и Христиан. Принцесса и ее возлюбленный счастливы. А Христиан объявляет, что праздник все равно состоится, потому что сила любви преодолела все препятствия и влюбленные соединились.

РИМ

Тит Макций Плавт (titus maccius plautus) ок. 250-184 дон. э.

Менехмы, или Близнецы (Menaechmi) – Комедия

В городе Сиракузах жил купец, а у него было два мальчика-близнеца, похожих как две капли воды. Купец поехал за море и взял с собою одного из мальчиков – по имени Менехм. Там был праздник, мальчик потерялся в толпе; его подобрал другой купец – из города Эпидамна, увез к себе, усыновил, а потом подыскал ему жену и оставил все свое состояние. Второй мальчик остался в Сиракузах; в память о пропавшем его переименовали и тоже назвали Менехмом. Он вырос, отправился на поиски брата, долго ездил по всем городам и, наконец, добрался до Эпидамна. Вот тут и столкнулись два близнеца, Менехм Эпидамнский и Менехм Сиракузский, и понятно, что при этом вышло много путаниц и недоразумений. Путаница – это когда Менехма Эпидамнского принимают за Менехма Сиракузского или наоборот; недоразумение – это когда Менехма Эпидамнского принимают за Менехма Эпидамнского, но приписывают ему поступки Менехма Сиракузского, или наоборот.

На сцене – город Эпидамн, стоят два дома, в одном – жена Менехма Эпидамнского, в другом – гетера, его любовница. К зрителям выходит нахлебник Менехма Эпидамнского по кличке Столовая Щетка – потому что посади его за стол, он ни крошки не оставит, Он нахваливает своего хозяина: живет привольно, сам покушать любит и других угощает. Вот и сам хозяин выходит из дому, бранясь на ревнивую жену; он стащил у нее новый плащ и несет его в подарок любовнице. Та довольна подарком и в благодарность заказывает повару ужин на троих. “На десятерых, – поправляет повар, – Столовая Щетка за восьмерых съест”.

Менехм Эпидамнский с нахлебником уходят на площадь по делам, а с пристани является со своим рабом Менехм Сиракузский, приехавший искать брата. Конечно, и повар и гетера думают, что это Менехм Эпидамнский, и весело его приветствуют: это первая путаница. “Слушай, – говорит гетера, – снеси-ка ты этот краденый плащ в перелицовку, чтоб жена его на мне не узнала!” Менехм Сиракузский божится, что он тут ни при чем, и плащ у жены не крал, и жены-то у него нет, и вообще он здесь впервые. Но, видя, что женщину не переубедишь, а плащ можно, пожалуй, и присвоить, он решает поужинать с красавицей и подыграть ей: “Это я шутил, конечно, я и есть твой милый”. Они уходят пировать, а раба Менехм отсылает в харчевню.

Тут появляется разобиженный Щетка: он уверен, что это его кормилец угостился без него, и напускается на Менехма Сиракузского с упреками. Это вторая путаница. Тот ничего не понимает и гонит его прочь. Оскорбленный нахлебник отправляется рассказать обо всем хозяйской жене. Та в ярости; оба садятся поджидать виновника. А Менехм Эпидамнский, здешний, уже тут как тут: он возвращается с площади злой, кляня себя за то, что впутался там свидетелем в судебное дело и оттого не поспел на пирушку к гетере. Жена и нахлебник набрасываются на него с упреками, жена – за похищенный плащ, нахлебник – за съеденный без него ужин. Это первое недоразумение. Он отбивается, но жена заявляет: “На порог тебя не пущу, пока не принесешь мне плащ обратно!” – и захлопывает дверь. “Не больно-то и хотелось!” – ворчит муж и решительно направляется к гетере – за утешением и за плащом. Но и тут он наталкивается на неприятность. “Что ты вздор несешь, ты же сам забрал плащ в перелицовку, не морочь мне голову!” – кричит ему гетера. Это второе недоразумение. Она тоже захлопывает перед ним дверь; и Менехм Эпидамнский уходит куда глаза глядят.

Тем временем Менехм Сиракузский с плащом в руках, не найдя в харчевне своего раба, в растерянности возвращается обратно. Жена Менехма Эпидамнского принимает его за раскаявшегося мужа, но для порядка все-таки ворчит на него. Это третья путаница. Менехм Сиракузский ничего не понимает, начинается перебранка, все свирепее и свирепее; женщина кличет на помощь своего отца. Старик хорошо знает свою дочь – “от такой сварливой жены кто угодно заведет любовницу!” Но воровать у жены – это слишком, и он тоже начинает вразумлять мнимого зятя. Это четвертая путаница. Не сошел ли он с ума, что своих не узнает? Догадливый Менехм и впрямь прикидывается безумным – и, как Орест в трагедии, начинает кричать: “Слышу, слышу божий голос! он велит мне: возьми факел, выжги, выжги им глаза!..” Женщина прячется в дом, старик бежит за лекарем, а Менехм Сиракузский спасается, пока цел.

Возвращается Менехм Эпидамнский, а навстречу ему – тесть и врач с попреками за разыгранную сцену бешенства: это третье недоразумение. Менехм отвечает руганью. “Да он и впрямь буйный!” – восклицает лекарь и зовет на помощь четырех дюжих рабов. Менехм еле отбивается от них, как вдруг является неожиданная помощь. Раб Менехма Сиракузского, не дождавшись в харчевне своего господина, пошел его искать, а то без присмотра вечно он впутывается в неприятности! Неприятности налицо: вот какие-то парни среди бела дня вяжут вроде бы как раз его хозяина! Это уже пятая путаница. Раб бросается на подмогу к мнимому господину, вдвоем они раскидывают и разгоняют насильников; в благодарность раб просит отпустить его на волю. Отпустить на волю чужого раба Менехму Эпидамнскому ничего не стоит: “Ступай, я тебя не держу!” – И Менехм отправляется еще раз попытать счастья у гетеры.

Раб, обрадованный, бросается в харчевню собрать свои пожитки и тут же сталкивается с настоящим своим хозяином, Менехмом Сиракузским, который и не думал отпускать его на волю. Начинаются перекоры и попреки. Это четвертое недоразумение. Пока у них идет перебранка, из дома гетеры слышится такая же перебранка, и на пороге появляется после новой неудачи Менехм Эпидамнский. Тут наконец-то оба брата сталкиваются на сцене лицом к лицу. Раб в недоумении: кто же его хозяин? Это шестая, и последняя, путаница. Начинается выяснение: оба – Менехмы, оба – родом из Сиракуз, и отец один и тот же… Правда торжествует, рабу окончательно даруется свобода, Менехм Эпидамнский радостно готовится перебраться на родину, к брату, в Сиракузы, а раб объявляет публике, что по случаю отъезда распродается все добро: дом, земля, вся утварь, челядь “и законная жена – если только на такую покупщик отыщется!”. На том и кончается комедия.

М. Л. и В. М. Гаспаровы

Автор использует форму повествования от первого лица. Его герой – тридцатилетний лейтенант Томас Глан вспоминает события, произошедшие два года назад, в 1855 г. Толчком же послужило пришедшее по почте письмо – в пустом конверте лежали два зеленых птичьих пера. Глан решает для собственного удовольствия и дабы просто скоротать время написать о том, что ему довелось пережить. Тогда где-то около года он провел на самом севере Норвегии, в Нурланне.

Глан живет в лесной сторожке вместе со своим охотничьим псом Эзопом. Ему кажется, что только здесь, вдалеке от чуждой ему городской суеты, среди полного одиночества, наблюдая за неспешной жизнью природы, любуясь красками леса и моря, ощущая их запахи и звуки, он по-настоящему свободен и счастлив.

Однажды он пережидает дождь в лодочном сарае, где также укрываются от ливня местный богач купец Мак с дочерью Эдвардой и доктор из соседнего прихода. Случайный эпизод почти не оставляет следа в душе Глана.

Встречая на пристани почтовый пароход, он обращает внимание на молодую хорошенькую девушку Еву, которую принимает за дочь сельского кузнеца.

Глан добывает пропитание охотой, отправляясь в горы, берет сыр у лопарей-оленеводов. Любуясь величественной красотой природы, он ощущает себя неотделимой ее частичкой, он сторонится общества людей, размышляя над суетностью их помыслов и поступков. Среди буйства весны он испытывает странное, будоражащее чувство, которое сладко тревожит и пьянит душу.

В гости к Глану наведываются Эдварда и доктор. Девушка в восхищении от того, как охотник обустроил свой быт, но все же лучше будет, если он станет обедать у них в доме. Доктор рассматривает охотничье снаряжение и замечает фигурку Пана на пороховнице, мужчины долго рассуждают о боге лесов и полей, полном страстной влюбленности.

Глан спохватывается, что всерьез увлекся Эдвардой, он ищет новой встречи с ней, а потому отправляется в дом Мака. Там он проводит скучнейший вечер в обществе гостей хозяина, занятых карточной игрой, а Эдварда совсем не обращает на него внимания. Возвращаясь в сторожку, он с удивлением отмечает, что Мак ночью пробирается в дом кузнеца. А сам Глан охотно принимает у себя повстречавшуюся пастушку.

Глан объясняет Эдварде, что занимается охотой не ради убийства, а чтобы прожить. Скоро отстрел птиц и зверей будет запрещен, тогда придется рыбачить. Глан с таким упоением рассказывает о жизни леса, что это производит впечатление на купеческую дочь, ей еще не приходилось слышать столь необычных речей.

Эдварда приглашает Глана на пикник и всячески подчеркивает на людях свое к нему расположение. Глан чувствует себя неловко, пытается сгладить опрометчивые выходки девушки. Когда же на следующий день Эдварда признается, что любит его, он теряет голову от счастья.

Любовь захватывает их, но отношения молодых людей складываются трудно, происходит борьба самолюбии. Эдварда капризна и своевольна, странность и нелогичность ее поступков порой выводит Глана из себя. Однажды он в шутку дарит девушке на память два зеленых пера.

Сложные любовные переживания вконец изматывают Глана, и когда к нему в сторожку приходит влюбленная в него Ева, это приносит облегчение в его мятущуюся душу. Девушка простодушна и добросердечна, ему хорошо и спокойно с ней, ей он может высказывать наболевшее, пусть она даже и не способна понять его.

В крайне взвинченном состоянии возвращается Глан к себе в сторожку после бала, устроенного Эдвардой, сколько колкостей и неприятных моментов довелось ему претерпеть в тот вечер! А еще он испытывает бешеную ревность к доктору, хромой соперник имеет явное преимущество. От досады Глан простреливает себе ногу.

У лечащего его доктора Глан допытывается, была ли у них с Эдвардой взаимная склонность? Доктор явно сочувствует Глану. У Эдварды сильный характер и несчастный нрав, поясняет он, она ожидает от любви чуда и надеется на появление сказочного принца. Властная и гордая, она привыкла во всем верховодить, и увлечения в сущности не затрагивают ее сердца.

Мак привозит в дом гостя, барона, с которым Эдварда отныне проводит все время. Глан ищет утешения в обществе Евы, он счастлив с ней, однако же она не заполняет ни его сердца, ни его души. Мак узнает об их отношениях и мечтает только о том, как бы избавиться от соперника.

При встречах с Эдвардой Глан сдержанно холоден. Он решил, что не даст больше себя морочить своевольной девчонке, темной рыбачке. Эдварда уязвлена, узнав о связи Глана с Евой. Она не упускает случая съязвить на его счет по поводу интрижки с чужой женой. Глан неприятно удивлен, узнав об истинном положении дел, он пребывал в уверенности, что Ева – дочь кузнеца.

Мстительный Мак поджигает его сторожку, и Глан вынужден перебраться в заброшенную рыбачью хибарку у пристани. Узнав об отъезде барона, он решает отметить это событие своеобразным салютом. Глан подкладывает порох под скалу, намереваясь в момент отплытия парохода поджечь фитиль и устроить необыкновенное зрелище. Но Мак догадывается о его замысле. Он подстраивает так, что в момент взрыва на берегу под скалой оказывается Ева, которая погибает под обвалом.

Глан приходит в дом Мака сообщить о своем отъезде. Эдварда абсолютно спокойно воспринимает его решение. Она просит только оставить ей на память Эзопа. Глану кажется, что она станет мучить собаку, то ласкать, то сечь плеткой. Он убивает пса и посылает Эдварде его труп.

Два года прошло, а вот надо же – ничего не забыто, ноет душа, холодно и тоскливо, размышляет Глан. Что, если уехать развеяться, поохотиться где-нибудь в Африке или Индии?

Эпилогом к роману служит новелла “Смерть Глана”, события которой относятся к 1861 г. Это записки человека, который был с Гланом в Индии, где они вместе охотились. Именно он, спровоцированный Гланом, выстрелил ему прямо в лицо, представив случившееся как несчастный случай. Он нисколько не раскаивается в содеянном. Он ненавидел Глана, который, казалось, искал гибели и получил то, что хотел.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Антуан Фюретьер (Antoine Furetière)

Мещанский роман. Комическое сочинение

(Le Roman bourgeois. Ouvrage comique)

Роман(1666)

Книгоиздатель предупреждает читателя, что книга эта написана не столько для развлечения, сколько с назидательной целью.

Автор обещает рассказать без затей несколько любовных историй, происшедших с людьми, которых нельзя назвать героями, ибо они не командуют армиями, не разрушают государств, а являются всего лишь обыкновенными парижскими мещанами, идущими не торопясь по своему жизненному пути.

В один из больших праздников пожертвования в церкви на площади Мобер собирала юная Жавотта. Сбор пожертвований – пробный камень, безошибочно определяющий красоту девицы и силу любви ее поклонников. Тот, кто жертвовал больше всех, считался наиболее влюбленным, а девица, собравшая наибольшую сумму, – самой красивой. Никодем с первого взгляда влюбился в Жавотту. Хотя она была дочерью поверенного, а Никодем адвокатом, он стал ухаживать за ней так, как принято в светском обществе. Прилежный читатель “Кира” и “Клелии”, Никодем старался быть похожим на их героев. Но когда он попросил Жавотгу оказать ему честь и позволить стать ее слугой, девушка ответила, что обходится без слуг и умеет все делать сама. На изысканные комплименты Никодема она отвечала с таким простодушием, что поставила кавалера в тупик. Чтобы лучше узнать Жавотгу, Никодем подружился с ее отцом Волишоном, но от этого было мало проку: скромница Жавотта при его появлении либо удалялась в другую комнату, либо хранила молчание, скованная присутствием матери, которая не отходила от нее ни на шаг. Чтобы получить возможность свободно говорить с девушкой, Никодему пришлось объявить о своем желании жениться. Изучив опись движимого и недвижимого имущества Никодема, Волишон согласился заключить контракт и сделал оглашение в церкви.

Многие читатели придут в негодование: роман какой-то куцый, совсем без интриги, автор начинает прямо со свадьбы, меж тем как она должна быть сыграна только в конце десятого тома. Но если у читателей есть хоть капля терпения, путь подождут, ибо, “как говорится, многое может произойти по дороге от стакана ко рту”. Автору ничего не стоило бы сделать так, чтобы в этом месте героиню романа похитили и в дальнейшем ее похищали столько раз, сколько автору заблагорассудится написать томов, но поскольку автор обещал не парадное представление, а правдивую историю, то он прямо признается в том, что браку этому помешал официальный протест, заявленный от имени некой особы по имени Лукреция, утверждавшей, что у нее имеется письменное обещание Никодема вступить с ней в брак.

История молодой горожанки Лукреции. Дочь докладчика судебной коллегии, она рано осиротела и осталась на попечении тетки, жены адвоката средней руки. Тетка Лукреции была завзятой картежницей, и в доме каждый день собирались гости, приходившие не столько ради карточной игры, сколько ради красивой девушки. Приданое Лукреции было вложено в какие-то сомнительные дела, но она тем не менее отказывала стряпчим и желала выйти по крайней мере за аудитора Счетной палаты или государственного казначея, полагая, что именно такой муж соответствует размерам ее приданого согласно брачному тарифу. Автор уведомляет читателя, что современный брак – это соединение одной суммы денег с другой, и даже приводит таблицу подходящих партий в помощь лицам, вступающим в брак. Однажды в церкви Лукрецию увидел молодой маркиз. Она очаровала его с первого взгляда, и он стал искать случая свести с ней знакомство. Ему повезло: проезжая в карете по улице, где жила Лукреция, он увидел ее на пороге дома: она поджидала запаздывавших гостей. Маркиз приоткрыл дверцу и высунулся из кареты, чтобы поклониться и попытаться завязать разговор, но тут по улице промчался верховой, обдав грязью и маркиза, и Лукрецию. Девушка пригласила маркиза в дом, чтобы почиститься или подождать, пока ему принесут свежее белье и одежду. Мещанки из числа гостей стали насмехаться над маркизом, приняв его за незадачливого провинциала, но он отвечал им столь остроумно, что пробудил интерес Лукреции. Она позволила ему бывать в их доме, и он явился на следующий же день. К сожалению, у Лукреции не было наперсницы, а у маркиза – оруженосца: обычно именно им герои романов пересказывают свои секретные разговоры. Но влюбленные всегда говорят одно и то же, и, если читатели откроют “Амадиса”, “Кира” или “Астрею”, они сразу найдут там все, что нужно. Маркиз пленил Лукрецию не только приятной наружностью и светским обхождением, но и богатством. Однако она уступила его домогательствам лишь после того, как он дал формальное обещание вступить с ней в брак. Поскольку связь с маркизом была тайной, поклонники продолжали осаждать Лукрецию. В числе поклонников был и Никодем. Однажды (это случилось незадолго до знакомства с Жавоттой) Никодем сгоряча также дал Лукреции письменное обещание вступить с ней в брак. Лукреция не собиралась замуж за Никодема, но все же сохранила документ. При случае она похвасталась им соседу – поверенному по казенным делам Вильфлаттэну. Поэтому, когда Волишон сообщил Вильфлаттэну, что выдает дочь за Никодема, тот без ведома Лукреции заявил от ее имени протест. К этому времени маркиз уже успел бросить Лукрецию, похитив перед этим свое брачное обязательство. Лукреция ждала ребенка от маркиза, и ей необходимо было выйти замуж раньше, чем ее положение станет заметно. Она рассудила, что если выиграет дело, то получит мужа, а если проиграет, то сможет заявить, что не одобряла судебного процесса, начатого Вильфлаттэном без ее ведома.

Узнав о протесте Лукреции, Никодем решил откупиться от нее и предложил ей две тысячи экю, чтобы дело было немедленно прекращено. Дядя Лукреции, бывший ее опекуном, подписал соглашение, даже не поставив племянницу в известность. Никодем поспешил к Жавотте, но после уличения в распутстве ее родители уже раздумали выдавать ее за Никодема и успели приискать ей более богатого и надежного жениха – скучного и скупого Жана Беду. Кузина Беду – Лоране – представила Беду Жавотте, и девушка так понравилась старому холостяку, что тот написал ей напыщенное любовное послание, которое простодушная Жавотта не распечатывая отдала отцу. Лоране ввела Жавотту в один из модных кружков Парижа. Хозяйка дома, где собиралось общество, была особой весьма образованной, но скрывала свои познания как нечто постыдное. Ее родственница была полной ее противоположностью и старалась выставить напоказ свою ученость. Писатель Шаросель (анаграмма Шарля Сореля) жаловался на то, что книгоиздатели упорно не желают печатать его произведения, не помогает даже то, что он держит карету, по которой сразу видно хорошего писателя. Филалет читал свою “Сказку о заблудшем Амуре”. Панкрас с первого взгляда влюбился в Жавотту, и, когда она сказала, что хотела бы научиться так же складно говорить, как другие барышни, прислал ей пять томов “Астреи”, прочитав которые Жавотта почувствовала пламенную любовь к Панкрасу. Она решительно отказала Никодему, чем очень порадовала родителей, но когда дело дошло до подписания брачного контракта с Жаном Беду, вышла из дочернего повиновения и наотрез отказалась взять в руки перо. Разгневанные родители отправили строптивую дочь в монастырь, а Жан Беду скоро утешился и возблагодарил Бога за то, что он избавил его от рогов, неминуемо грозивших ему в случае женитьбы на Жавотте. Благодаря щедрым пожертвованиям Панкрас каждый день навешал возлюбленную в монастыре, все остальное время она посвящала чтению романов. Перечитав все любовные романы, Жавотта заскучала. Поскольку родители готовы были забрать ее из монастыря только если она согласится выйти замуж за Беду (они не знали, что он уже раздумал жениться), Жавотта приняла предложение Панкраса увезти ее.

Лукреция стала очень набожной и удалилась в монастырь, где познакомилась и подружилась с Жавоттой. Когда ей пришло время рожать, она оповестила друзей, что нуждается в уединении и просит ее не тревожить, а сама, покинув монастырь и разрешившись от бремени, перебралась в другой монастырь, известный строгостью устава. Там она познакомилась с Лоранс, навещавшей подругу-монахиню. Лоране решила, что Лукреция будет хорошей женой ее кузену, и Беду, который после неудачи с ветреной Жавоттой решил жениться на девушке, взятой прямо из монастыря, женился на Лукреции. Читатели узнают о том, счастливо или несчастливо они жили в браке, если придет мода описывать жизнь замужних женщин.

В начале второй книги, в обращении к читателю автор предупреждает, что эта книга не является продолжением первой и между ними нет связи. Это ряд мелких приключений и происшествий, что же до связи между ними, то заботу о ней автор предоставляет переплетчику. Читателю следует забыть, что перед ним роман, и читать книгу как отдельные рассказы о всяких житейских происшествиях.

История Шароселя, Колантины и Белатра. Шаросель не желал называться сочинителем и хотел, чтобы его считали дворянином и только, хотя его отец был просто адвокатом. Злоязычный и завистливый, Шаросель не терпел чужой славы, и каждое новое произведение, созданное другими, причиняло ему боль, так что жизнь во Франции, где много светлых умов, была для него пыткой. В молодые годы на его долю выпал кое-какой успех, но стоило ему перейти к более серьезным сочинениям, как книги его перестали продаваться и, кроме корректора, никто их не читал. Если бы автор писал роман по всем правилам, ему трудно было бы придумать приключения для своего героя, который никогда не знал любви и посвятил всю свою жизнь ненависти. Самым длительным оказался его роман с девицей, имевшей такой же злобный нрав, как у него. Это была дочь судебного пристава по имени Колантина. Познакомились они в суде, где Колантина вела одновременно несколько тяжб. Явившись к Колантине с визитом, Шаросель пытался прочитать ей что-нибудь из своих произведений, но она без умолку рассказывала о своих тяжбах, не давая ему вставить ни слова. Они расстались очень довольные тем, что порядком досадили друг другу. Упрямый Шаросель решил во что бы то ни стало заставить Колантину выслушать хоть какое-нибудь из его сочинений и регулярно навещал ее.

Однажды Шаросель с Колантиной подрались, потому что Колантина никак не хотела считать его дворянином. Колантине досталось меньше, но кричала она громче и, натерев за отсутствием увечий руки графитом и налепив несколько пластырей, добилась денежной компенсации и приказа об аресте Шароселя. Испуганный Шаросель укрылся в загородном доме одного из своих приятелей, где стал писать сатиру на Колантину и на весь женский пол. Шаросель свел знакомство с неким поверенным из Шатле, который возбудил дело против Колантины и добился отмены прежнего постановления суда. Удачный для Шароселя исход дела не только не восстановил Колантину против него, но даже возвысил его в ее глазах, ибо она решила выйти замуж лишь за того, кто одолеет ее в судебном поединке, подобно тому как Атланта решила отдать свою любовь тому, кто победит ее в беге. Итак, после процесса дружба Шароселя и Колантины стала еще теснее, но тут у Шароселя появился соперник – третий крючкотвор, невежда Белатр, с которым Колантина вела бесконечную тяжбу. Признаваясь Колантине в любви, Белатр говорил, что исполняет евангельский закон, который велит человеку возлюбить своих врагов. Он грозился возбудить уголовное преследование против глаз Колантины, погубивших его и похитивших его сердце, и обещал добиться обвинительного приговора для них с личным арестом и возмещением проторей и убытков. Речи Белатра были гораздо приятнее Колантине, чем разглагольствования Шароселя.

Окрыленный успехом, Белатр послал Колантине любовное письмо, изобиловавшее юридическими терминами. Уважение ее к Белатру возросло, и она сочла его достойным еще более ожесточенного преследования. Во время одной из их перепалок вошел секретарь Белатра, принесший ему на подпись опись имущества покойного Мифофилакта (под этим именем Фюретьер вывел самого себя). Все заинтересовались описью, и секретарь Волатеран стал читать. После перечисления жалкой мебели и распоряжений завещателя следовал каталог книг Мифофилакта, среди которых был “Всеобщий французский глуповник”, “Поэтический словарь” и “Энциклопедия посвящений” в четырех томах, оглавление которой, а также расценку различных видов восхвалений секретарь прочитал вслух. Белатр сделал Колантине предложение, но необходимость прекратить с ним тяжбу стала препятствием для заключения брака. Шаросель также попросил руки Колантины и получил согласие. Трудно сказать, что подвигло его на этот шаг вероятно, он женился назло самому себе. Молодые только и делали что бранились: даже во время свадебного пиршества произошло несколько сцен, живо напомнивших битву кентавров с лапифами. Колантина потребовала развода и затеяла с Шароселем тяжбу. “Они все время судились, судятся сейчас и будут судиться столько лет, сколько Господу Богу угодно будет отпустить им жизни”.

О. Э. Гринберг

И. С. Тургенев

Месяц в деревне

Появление нового лица в деревне – всегда событие. Когда летом 184… в богатом имении Ислаевых появился новый домашний учитель, уже сложившееся равновесие оказалось некоторым образом нарушенным или, во всяком случае, поколебленным.

С первого же дня полюбил Алексея Николаевича его ученик – десятилетний Коля Ислаев. Учитель смастерил ему лук, ладит воздушного змея, обещает научить плавать. А как ловко лазает он по деревьям! Это. вам не старый нудный Шааф, преподающий ему немецкий.

Легко и весело с новым учителем и семнадцатилетней воспитаннице Ислаевых Вере: ходили смотреть плотину, ловили белку, долго гуляли, много дурачились. Двадцатилетняя служанка Катя тоже заметила молодого человека и как-то переменилась к Матвею, ухаживающему за ней.

Но наиболее тонкие процессы произошли в душе хозяйки – Натальи Петровны Ислаевой. Ее Аркадий Сергеевич постоянно занят, вечно что-то строит, усовершенствует, приводит в порядок. Наталье же Петровне чужды и скучны хозяйственные заботы мужа. Скучны и разговоры друга дома Ракитина, Да и вообще, он всегда под рукой, его не надо завоевывать, он совершенно ручной, неопасный: “Наши отношения так чисты, так искренни Мы с вами имеем право не только Аркадию, но всем прямо в глаза глядеть…” И все-таки подобные отношения не совсем естественны. Его чувство так мирно, оно ее не волнует….

Ракитин беспокоится, что в последнее время Наталья Петровна постоянно не в духе, в ней происходит какая-то перемена. Не по отношению ли к нему? При появлении Алексея Николаевича она явно оживляется. Это заметил и Шпигельский, уездный доктор, приехавший помочь Большинцову сосватать Веру. Претенденту сорок восемь лет, неуклюж, неумен, необразован. Наталья Петровна удивлена предложению: Вера так еще молода… Однако, увидев, как Вера шепчет что-то Беляеву и оба смеются, она все же возвращается к разговору о сватовстве.

Все больше беспокоится Ракитин: не начинает ли он надоедать ей? Ничего нет утомительнее невеселого ума. У него нет иллюзий, но он надеялся, что ее спокойное чувство со временем… Да, сейчас его положение довольно смешно. Вот Наталья Петровна поговорила с Беляевым, и сразу в лице живость и веселость, какой никогда не бывало после разговора с ним. Она даже по-дружески признается: этот Беляев произвел на нее довольно сильное впечатление. Но не надо преувеличивать. Этот человек заразил ее своей молодостью – и только.

Наедине с собой она как бы спохватывается: пора прекратить все это. Верины слезы в ответ на предложение Большинцова как будто вернули ей способность видеть себя в истинном свете. Пусть девочка не плачет. О Большинцове нет уже и речи. Но ревность вспыхивает вновь, когда Вера признается, что Беляев нравится ей. Наталье Петровне теперь ясно, кто соперница. “Но погодите, не все еще кончено”. И тут же ужасается: что это она делает? Бедную девочку хочет замуж выдать за старика. Неужели она ревнует к Вере? Да что она, влюблена, что ли? Ну да, влюблена! Впервые. Но пора опомниться. Мишель (Ракитин) должен помочь ей.

Ракитин считает, что надо порекомендовать учителю уехать. Да и он сам уедет. Вдруг появляется Ислаев. Почему это жена, опершись на плечо Ракитина, прижимает платок к глазам? Михаил Александрович готов объясниться, но чуть позже.

Наталья Петровна собирается сама объявить Беляеву о необходимости уехать. Заодно узнает (удержаться невозможно), точно ли ему нравится эта девчонка? Но из разговора с учителем выясняется, что он вовсе не любит Веру и сам готов сказать ей об этом, только вряд ли после этого ему удобно будет оставаться в доме.

Между тем Анна Семеновна, маменька Ислаева, тоже была свидетельницей сцены, пробудившей ревность сына, Лизавета Богдановна сообщает эту новость Шпигельскому, но тот успокаивает: Михайло Александрович никогда не был человеком опасным, у этих умников все язычком выходит, болтовней. Сам же он не таков. Его предложение Лизавете Богдановне походит на предложение деловое, и оно выслушано вполне благосклонно.

Случай объясниться с Верой представился Беляеву быстро. Вере ясно, что он не любит ее и что Наталья Петровна выдала ее тайну. Причина понятна: Наталья Петровна сама влюблена в учителя. Отсюда и попытки выдать ее за Большинцова. К тому же Беляев остается в доме. Видно, Наталья Петровна сама еще на что-то надеется, ведь Вера ей не опасна. Да и Алексей Николаевич, может быть, ее любит. Учитель краснеет, и Вере ясно, что она не ошиблась. Это свое открытие девушка преподносит Наталье Петровне. Она уже не кроткая молоденькая воспитанница, а оскорбленная в своем чувстве женщина.

Сопернице вновь стыдно своих поступков. Пора перестать хитрить. Решено: с Беляевым они видятся в последний раз. Она сообщает ему об этом, но при этом признается, что любит его, что ревновала к Вере, мысленно выдавала ее за Большинцова, хитростью выведала ее тайну.

Беляев поражен признанием женщины, которую почитал за существо высшее, так что теперь он не может заставить себя уехать. Нет, Наталья Петровна непреклонна: они расстаются навсегда. Беляев подчиняется: да, надо уехать, и завтра же. Он прощается и хочет уйти, услышав же тихое “останьтесь”, простирает к ней руки, но тут появляется Ракитин: что Наталья Петровна решила насчет Беляева? Ничего. Их разговор следует позабыть, все кончено, все прошло. Прошло? Ракитин видел, как Беляев смешался, убежал…

Появление Ислаева делает положение еще более пикантным: “Что это? Продолжение сегодняшнего объяснения?” Он не скрывает недовольства и тревоги. Пусть Мишель расскажет об их с Наташей разговоре. Замешательство Ракитина заставляет его спросить напрямую, любит ли он его жену? Любит? Так что же делать? Мишель собирается уехать… Что ж, придумано верно. Но он ведь ненадолго уедет, его ведь здесь и заменить некому. В этот момент появляется Беляев, и Михаил Александрович сообщает ему, что уезжает: для покоя друзей порядочный человек должен чем-то и жертвовать. И Алексей Николаевич поступил бы так же, не правда ли?

Тем временем Наталья Петровна упрашивает Веру простить ее, становится перед ней на колени. Но той трудно преодолеть неприязнь к сопернице, которая добра и мягка только потому, что чувствует себя любимой. И Вера должна оставаться у нее в доме! Ни за что, Ей не снести ее улыбки, она не может видеть, как Наталья Петровна нежится в своем счастии. Девушка обращается к Шпигельскому: точно ли Большинцов хороший и незлой человек. Доктор ручается, что отличнейший, честнейший и добрейший. (Его красноречие понятно. За Верино согласие обещана ему тройка лошадей.) Что ж, тогда Вера просит передать, что принимает предложение. Когда Беляев приходит проститься, Вера в ответ на его объяснения, почему ему никак нельзя оставаться в доме, говорит, что она сама недолго останется здесь и мешать никому не будет.

Через минуту после ухода Беляева она становится свидетельницей отчаяния и гнева соперницы: он даже не хотел проститься… Кто ему позволил так глупо перервать… Это презрение, наконец… Почему он знает, что она никогда бы не решилась… Теперь они обе с Верой равны…

В голосе и во взгляде Натальи Петровны ненависть, и Вера пытается успокоить ее, сообщив, что недолго будет тяготить благодетельницу своим присутствием. Им вместе жить нельзя. Наталья Петровна, впрочем, опять уже опомнилась. Неужели Верочка хочет ее оставить? А ведь они обе спасены теперь… Все опять пришло в порядок.

Ислаев, застав жену в расстройстве, упрекает Ракитина за то, что тот не подготовил Наташу. Надо было не так вдруг объявить о своем отъезде. А понимает ли Наташа, что Михаил Александрович – один из лучших людей? Да, она знает, что он прекрасный человек и все они прекрасные люди… И между тем… Не договорив, Наталья Петровна выбегает, закрывая лицо руками. Ракитину особенно горько такое прощание, но поделом болтуну, да и все к лучшему – пора было прекратить эти болезненные, эти чахоточные отношения. Однако время ехать. У Ислаева на глазах слезы: “А все-таки… спасибо тебе! Ты – друг, точно!” Но конца сюрпризам будто не предвидится. Пропал куда-то Алексей Николаевич. Ракитин объясняет причину: Верочка влюбилась в учителя, и тот, как честный человек…

У Ислаева, естественно, голова кругом. Все улепетывают, а все потому, что честные люди. Анна Семеновна недоумевает еще больше. Уехал Беляев, уезжает Ракитин, даже доктор, даже Шпигельский, заторопился к больным. Снова рядом останутся только Шааф да Лизавета Богдановна. Что она, кстати, думает обо всей этой истории? Компаньонка вздыхает, опускает глаза: “…Может быть, и мне недолго придется здесь остаться… И я уезжаю”.

Имя “Лисистрата” значит “Разрушительница войны”. Такое имя дал Аристофан героине своей фантастической пьесы о том, как женщины своими женскими средствами добились того, чего не могли мужчины, – положили конец большой войне. Война была между Афинами и Спартой, она тянулась десять лет, это против нее выступал Аристофан еще в комедии “Всадники”. Потом было несколько лет перемирия, а потом опять началась война. Аристофан уже отчаялся, что помещикам-всадникам удастся справиться с войной, и он сочиняет комедию-сказку, где мир навыворот, где женщины и умнее и сильнее мужчин, где Лисистрата и вправду разрушает войну, эту гибельную мужскую затею. Каким образом? Устроив общегреческую женскую забастовку. Комедиям полагалось быть непристойными, таков уж закон весеннего театрального праздника; в “Лисистрате” было где разыграться всем положенным непристойностям.

Всякая забастовка начинается со сговора. Лисистрата собирает для сговора депутаток со всей Греции на площадь перед афинским акрополем. Собираются они медленно: у кого стирка, у кого стряпня, у кого дети. Лисистрата сердится: “На большое дело созываю вас, а вам хоть бы что! вот кабы кое-что другое было большое, небось сразу бы слетелись!” Наконец собрались. “Все мы соскучились о мужьях?” – “Все!” – “Все хотим, чтобы война кончилась?” – “Все!” – “На все готовы пойти для этого?” – “На все!” – “Так вот что нужно сделать: пока мужчины не замирятся – не спать с ними, не даваться им, не касаться их!” – “Ой!!!” – “Ах, так-то вы на все готовы!” – “В костер прыгнем, пополам перережемся, серьги-кольца отдадим – только не это!!!” Начинаются уговоры, перекоры, убеждения. “Не устоять мужчине против женщины: хотел Менелай расправиться с Еленой – а как увидел, сам в постель к ней бросился!” – “А если схватят и заставят силою?” – “Лежи колодой, и пускай он мучится!” Наконец договорились, приносят торжественную клятву над огромным бурдюком с вином: “Не дамся я ни мужу, ни любовнику Не вскину белых ног перед насильником Не встану, словно львица над воротами А изменю – отныне пусть мне воду пить!”

Слова сказаны, начинаются дела. Хор женщин занимает афинский акрополь. Хор мужчин – конечно, стариков, молодые ведь на войне, – идет на акрополь приступом. Старики потрясают огненными факелами, женщины грозятся ведрами с водой. “А я вот этим огоньком спалю твоих подружек!” – “А я вот этою водой залью твой огонечек!” Перебранка, схватка, вымокшие старики отбегают. “Теперь я вижу: Еврипид – мудрейший из поэтов: ведь это он сказал про баб, что тварей нет бесстыдней!” Два хора препираются песнями.

На сцену, еле передвигая ноги, бредет самый старый старик, государственный советник. Начинается главная часть всякой греческой драмы – спор. “Что вы лезете не в свое дело? – говорит советник. – Война – это дело мужское!” . – “Нет, и женское, – отвечает Лисистрата, – мы теряем мужей на войне, мы рожаем детей для войны, нам ли не заботиться о мире и порядке!” – “Вы, бабы, затеяли править государством?” – “Мы, бабы, правим же домашними делами, и неплохо!” – “Да как же вы распутаете государственные дела?” – “А вот так же, как всякий день распутываем пряжу на прялке: повычешем негодяев, повыгладим хороших людей, понавьем добротных нитей со стороны, / И единую крепкую выпрядем нить, и великий клубок намотаем, / И, основу скрепивши, соткем из него для народа афинян рубашку”.

Советник и хор, конечно, не выдерживают такой наглости, опять начинаются перебранки, потасовки, лихие песни с обеих сторон, и опять женщины выходят победительницами,

Но торжествовать рано! Женщины тоже люди, тоже скучают по мужчинам, только и смотрят, как бы разбежаться с акрополя, а Лисистрата ловит их и унимает. “Ой, у меня шерсть на лежанке осталась, повалять надо!” – “Знаем, какая у тебя шерсть: сиди!” – “Ой, у меня полотно некатаное, покатать надо!” – “Знаем, сиди!” – “Ой, сейчас рожу, сейчас рожу, сейчас рожу!” – “Врешь, вчера ты и беременна не была!” Опять уговоры, опять вразумления: “А мужчинам, вы думаете, легче? Кто кого пересидит, тот того и победит. Да вот смотрите: уже бежит один мужик, уже не вытерпел! Ну, кто тут его жена? заманивай его, разжигай его, пусть чувствует, каково без нас!” Под стеной акрополя появляется брошенный муж, зовут его Кинесий, что значит “Толкач”. Всем комическим актерам полагались большие кожаные фаллосы, а у этого он сейчас прямо исполинский. “Сойди ко мне!” – “Ах, нет, нет, нет!” – “Пожалей вот его!” – “Ах, жаль, жаль, жаль!” – “Приляг со мной!” – “Замиритесь сперва”. – “Может, и замиримся”. – “Вот тогда, может, и прилягу”. – “Клянусь тебе!” – “Ну, сейчас, только сбегаю за ковриком”. – “Давай скорей!” – “Сейчас, только принесу подушечку”. – “Сил уж нет!” – “Ах, ах, как же без одеяльца”. – “Доведешь ты меня!” – “Погоди, принесу тебе натереться маслице”. – “И без маслица можно!” – “Ужас, ужас, маслице не того сорта!” И женщина скрывается, а мужчина корчится от страсти и поет, как воет, о своих мучениях. Хор стариков ему сочувствует.

Делать нечего, нужно замиряться. Сходятся послы афинские и спартанские, фаллосы у них такой величины, что все сразу понимают друг друга без слов. Начинаются переговоры. К переговаривающимся сходит Лисистрата, напоминает о старинной дружбе и союзе, хвалит за доблести, журит за вздорную сварливость. Всем хочется поскорее и мира, и жен, и пахоты, и урожая, и детей, и выпивки, и веселья. Не торгуясь, отдают захваченное одними в обмен на захваченное другими. И, поглядывая на Лисистрату, восклицают: “какая умная!”, не забывая прибавить: “какая красивая!”, “какая стройная!” А на заднем плане женский хор заигрывает со стариковским хором: “Вот помиримся и снова будем жить душа с душой!” А стариковский хор отвечает: “Ах, недаром нам о бабах говорили старики: / “Жить и с ними невозможно, и без них никак нельзя!”

Мир заключен, хоры поют; “Зла не помним, зло забудем!…” Афинские и спартанские мужья расхватывают своих жен и с песнями и плясками расходятся со сцены.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Робер Мерль (Robert Merle)

Остров (L’lle)

Роман (1962)

В основе сюжета лежит подлинное событие – мятеж на английском бриге “Баунти” (первая половина XVIII в).

Безбрежные воды Тихого океана. Красавец “Блоссом” стремительно летит по волнам. Третий помощник капитана Адам Парсел любуется кораблем, но при виде истощенных матросов ему становится стыдно за то, что он хорошо одет и сытно пообедал. Команда совершенно затравлена капитаном Бартом,

Боцман Босуэлл следит за тем, как убирается палуба. В наряде есть парни, способные взбаламутить весь экипаж: это прежде всего шотландец Маклеод, валлиец Бэкер и метис Уайт. Из камбуза вылезает юнга Джимми с ведром грязной воды. Не заметив появления капитана, он выливает воду против ветра, и несколько капель попадают на сюртук Барта. Капитан обрушивает на мальчишку свой могучий кулак – юнга падает замертво. Далее события развиваются стремительно. Бэкер словно не слышит приказа Барта выбросить тело за борт, а Парсел просит разрешения прочитать молитву. Первый помощник капитана Ричард Мэсон, которому юнга приходился племянником, стреляет в Барта. Великан Хант, получив незаслуженный удар линьком, сворачивает шею боцману. Маклеод расправляется со вторым помощником Джоном Симоном, попытавшимся взять власть на корабле.

Путь на родину мятежникам заказан. Они плывут на Таити, чтобы запастись водой и провиантом. Но сюда слишком часто заходят английские корабли, и Мэсон предлагает поселиться на затерянном в океане острове. Вскоре Парсел приносит список девяти добровольцев. У каждого имеются свои резоны. Мэсона, Маклеода и Ханта на родине ждет петля за убийство. Парсел и Бэкер вступили в открытый конфликт с Бартом, что при сложившихся обстоятельствах не сулит ничего хорошего. Юный Джонс готов идти на край света за Бэкером, а коротышка Смэдж – за Маклеодом. Желтолицый Уайт опасается расплаты за старые грехи: когда-то он зарезал человека. Не вполне понятны лишь мотивы Джонсона – самого старого из матросов. Позднее выясняется, что он ушел в плавание, спасаясь от мегеры-жены.

Парсел уже бывал на Таити. Он хорошо знает язык и обычаи добрых островитян. В свою очередь, таитяне всей душой любят “Адамо”, а их вождь Оту с гордостью называет себя его другом. Парсела встречают с ликованием: лейтенант переходит из объятий в объятия, и это очень не нравится Мэсону. Впрочем, помощь “черных” он принимает охотно. Шесть таитян и двенадцать таитянок соглашаются на переселение. Но Мэсон отказывается взять на борт еще трех женщин – это означает, что некоторые колонисты останутся без пары. Лейтенанту Парселу подобное не грозит: золотоволосого стройного “перитани” (британцы на языке таитян, не выговаривающих букву “б”) страстно любит темнокожая красавица Ивоа, дочь Оту. На корабле происходит их свадьба. Вскоре возникают и другие союзы по симпатии: громадная Омаата становится подругой Ханта, миловидная Авапуи выбирает Бэкера, молоденькая Амурея проникается пылкими чувствами к юному Джонсу. С Парселом откровенно заигрывает прелестная Итиа. Лейтенант пугливо отклоняет ее ухаживания, что весьма забавляет остальных женщин – по их понятиям, мимолетная любовная “игра” никак не может считаться изменой законной жене. Добрые отношения портятся во время морской бури: непривычные к шторму таитяне забиваются в трюм, и матросам кажется, будто “черные” их предали. Когда на горизонте возникает остров, Мэсон предлагает истребить туземцев, если таковые окажутся. С этой целью “капитан” обучает таитян стрелять из ружья. К счастью, остров оказывается необитаемым. Брат Ивоа Меани сразу замечает главныйего недостаток: единственный источник пресной воды находится слишком далеко от места, пригодного для жилья.

Колонисты начинают обустраиваться на острове. Таитяне селятся в одной хижине, англичане предпочитают жить порознь. Матросы отменяют офицерские звания. Власть на острове переходит к ассамблее, где все решения принимаются большинством голосов. Невзирая на возражения Парсела, “черных” в парламент не приглашают. Лейтенант с изумлением убеждается, что Маклеод обладает задатками недюжинного демагога: Хант поддерживает его по тупости, Джонсон – из страха, Смэдж – по злобе, а Уайт – вследствие недоразумения. Оскорбленный до глубины души Мэсон устраняется от всех дед. У Маклеода оказывается устойчивое большинство, а Парсел представляет бессильную оппозицию – его поддерживают только Бэкер и Джонс.

Матросы не желают учитывать интересы таитян и при разделе женщин. Впрочем, здесь Маклеода подстерегает неудача: бросая вызов Бэкеру, он требует себе Авапуи, но таитянка тут же устремляется в лес. Бэкер готов броситься на шотландца с ножом, и Парседу с большим трудом удается остановить его. Затем в лес убегает Итиа, не желая доставаться Уайту. Когда же коротышка Смэдж заявляет, что не признает законным брак Парсела с Ивоа, могучая Омаата отвешивает “крысенку” несколько оплеух. Мэсон, к великому негодованию Парсела, присылает на ассамблею записку с просьбой выделить ему женщину для ведения хозяйства, и в этом вопросе Маклеод охотно идет навстречу бывшему капитану – как подозревает Парсел, шотландцу просто хочется поставить “черных” на место. Когда Парсел приходит с извинениями в хижину таитян, его встречают не слишком дружелюбно. Ивоа объясняет мужу, что Меани любит его, как и прежде, но остальные считают отступником. Тетаити, признанный вождем по старшинству, разделяет это мнение.

Следующее голосование едва не завершается казнью. Когда матросы решают сжечь “Блоссом”, Мэсон пытается застрелить Маклеода. Взбешенный шотландец предлагает повесить его, но при виде петли тяжелодум Хант внезапно требует убрать “эту пакость”. Парсел одерживает свою первую парламентскую победу, но радость его длится недолго: матросы приступают к разделу земли, вновь исключив из списка таитян. Тщетно Парсел умоляет не наносить им подобного оскорбления – на Таити самые захудалые люди имеют хотя бы садик. Большинство не желает его слушать, и тогда Парсел объявляет о выходе из ассамблеи – его примеру следуют Бэкер и Джонс. Они предлагают таитянам свои три участка, но Тетаити отказывается, считая такой раздел позорным – по его мнению, за справедливость нужно бороться. Парсел не желает брать на душу грех братоубийства, а Бэкер не может принять решения, не зная языка. Кроме того, наблюдательный валлиец заметил, что Оху ревнует Амурею к Ропати (Роберту Джонсу) и охотно прислушивается к словам Тими – самого злобного и враждебного из таитян.

Маклеод также понимает, что война неизбежна. Он убивает двух безоружных мужчин, а остальные мгновенно скрываются в зарослях. Парсел с горечью говорит, что англичанам придется дорого за это заплатить – Маклеод плохо представляет себе, на что способны таитянские воины. Мирный прежде остров становится смертельно опасным. Таитяне, устроив засаду у источника, убивают Ханта, Джонсона, Уайта и Джонса, которые пошли за водой. Бэкер и Амурея помышляют теперь лишь о мести за Ропати – вдвоем они выслеживают и убивают Оху. Потом женщины рассказывают Парселу, что Бэкера застрелили на месте, а Амурею подвесили за ноги и распороли живот – это сделал Тими.

Перед лицом общего врага Мэсон примиряется с Маклеодом и требует судить Парсела за “предательство”. Но струхнувший Смэдж голосует против расстрела, а Маклеод заявляет, что не желает лейтенанту зла – в сущности, лучшими на острове были те времена, когда “архангел Гавриил” состоял в оппозиции.

Парсел пытается вступить в переговоры с таитянами. Тими призывает убить его. Тетаити колеблется, а Меани приходит в ярость: как смеет это свинячье отродье посягать на жизнь его друга, зятя великого вождя Оту? Женщины прячут Парсела в пещере, но Тими выслеживает его – тогда Парсел впервые поднимает руку на человека. В последней схватке гибнут оставшиеся в живых англичане и лучший друг Парсела Меани. Беременная Ивоа, скрывшись в лесу с ружьем, велит передать Тетаити, что убьет его, если хоть волос упадет с головы ее мужа.

Пока идут длительные переговоры между женщинами и Тетаити, Парсел предается горьким размышлениям: не желая проливать кровь, он погубил своих друзей. Если бы он встал на сторону таитян после первого убийства, то мог бы спасти Бэкера, Джонса, Ханта – возможно, даже Джонсона и Уайта.

Тетаити обещает не убивать Парсела, но требует, чтобы тот покинул остров, поскольку не желает больше иметь дела с лживыми, коварными “перитани”. Парсел просит отсрочки до рождения ребенка. Вскоре на свет появляется маленький Ропати, и это становится громадным событием для всей колонии – даже Тетаити приходит полюбоваться младенцем. А женщины лицемерно жалеют “старого” вождя: емууже целых тридцать лет – он надорвется со своими женами. Исчерпав тему неизбежной смерти Тетаити, женщины заводят другую песню: таитяне слишком черные, перитани слишком бледные, и только у Ропати кожа такая, как нужно – если Адамо уедет, ни у кого не будет золотистых детей. Тетаити слушает невозмутимо, но в конце концов не выдерживает и предлагает Парселу опробовать шлюпку. Они выходят в море вдвоем. Таитянин спрашивает, как поступит Адамо, если на остров высадятся перитани. Парсел без колебаний отвечает, что будет защищать свободу с оружием в руках.

Погода внезапно портится – начинается страшный шторм. Тетаити и Парсел плечом к плечу борются со стихией, но не могут найти остров в кромешной тьме. И тут на скале вспыхивает яркий огонь – это женщины разожгли костер. Оказавшись на берегу, Пар-сел теряет из виду Тетаити. Из последних сил они ищут и находят друг друга. На острове больше нет врагов.

Е. Д. Мурашкинцева