Category: Краткие содержания

Б. Ш. Окуджава

Будь здоров, школяр

Моздокская степь. Идет война с фашистской Германией. Я – боец, минометчик. Я москвич, мне восемнадцать лет, второй день на передовой, месяц в армии, и я несу командиру полка “очень ответственный пакет”. Где этот командир – неизвестно. А за невыполнение задания – расстрел. Кто-то силой втягивает меня в окоп. Объясняют, что еще сто метров, и я нарвался бы на немцев. Меня ведут к командиру полка. Тот читает донесение и просит передать моему командиру, чтобы таких донесений больше не посылал. Я мечтаю о том, как приду обратно, доложу, напьюсь горячего чая, посплю – теперь я имею право. В нашей батарее Сашка Золотарев, Коля Гринченко, Шонгин, Гургенидзе, командир взвода – младший лейтенант Карпов. Коля Гринченко, что бы он ни говорил, всегда “очаровательно улыбается”. Шонгин – “старый солдат”. Он служил во всех армиях во время всех войн, но ни разу не выстрелил, ни разу не был ранен. Гургенидзе – маленький грузин, на носу у него всегда висит капелька.

Вчера приходила Нина, “красивая связистка”, она замужем. “А ты совсем еще малявка, да?” – спросила она. Придет Нина сегодня или нет?

Вот она идет, рядом с ней незнакомая связистка. Вдруг вдалеке разрыв. Кто-то кричит: “Ложись!” Я вижу, как Нина медленно поднимается с грязного снега, а та, другая, лежит неподвижно. Это первая наша мина.

Я потерял ложку. Есть нечем. Ем кашу щепочкой. Мы идем в наступление. “Что у тебя с ладонями?” – спрашивает старшина. Ладони мои в крови. “Это от минных ящиков”, – говорит Шонгин.

Сашка Золотарев делает на палочке зарубки в память о погибших. На палочке уже не осталось места.

Я прихожу в штаб полка. “А у тебя глаза хорошие”, – говорит Нина. От этих слов у меня за спиной вырастают крылья. “Я завтра приду к тебе, ты мне нравишься”, – говорю я. “Я многим нравлюсь, здесь ведь кроме меня никого и нет”, – отвечает она. Мы меняем позиции. Едем на машине. Идет снег пополам с дождем. Ночь. Мы останавливаемся и стучимся в какую-то хату. Хозяйка впускает нас. Все укладываются спать. “Лезь ко мне”, – говорит с печки тихий голос. “А ты кто?” – спрашиваю я. “Мария Андреевна”. Ей шестнадцать лет. “Иди поближе”, – говорит она. “Пусти”, – говорю я. “Ну и вались на свою лавку, раз тебе с людьми тесно”. На следующий день ранит Гургенизде. “Попадалься”, – грустно улыбается он. Его отправляют в госпиталь.

Сашка Золотарев узнает, что неподалеку стоят машины с крупой, а водители спят. “Неплохо бы нам по котелку отсыпать”, – говорит Сашка и уходит к машинам. На другой день комбат ругает Сашку за воровство. Я говорю, что Сашка всем раздал, а сам думаю, где он был, этот комбат, когда мы под совхозом № 3 первый бой принимали. В училище по режиму питался. Я вспоминаю, как на последнем комсомольском собрании, когда мальчики один за другим клялись погибнуть за Родину, Женя, которую я любил тогда, сказала: “Мне жаль вас, мальчики. Войне нужны молчаливые, хмурые солдаты. Не надо шуметь”. – “А ты?” – крикнул кто-то. “Я тоже пойду. Только не буду кричать и распинаться”.

Мы – Карпов, старшина, Сашка Золотарев и я – отправляемся на базу армии за минометами. Мы едем в полуторке. По дороге нам встречается девушка в погонах старшины. Ее зовут Маша. Она просит подвезти ее в тыл. Мы останавливаемся на ночлег в деревне. Хозяйка нашего дома очень похожа на мою маму. Она кормит нас пирогом из наших сухарей, наливает спирту, чтоб мы согрелись. Мы ложимся спать. С утра садимся в машину.

Мы возвращаемся в штаб дивизии. Я встречаю Нину. “В гости приехал?” – спрашивает она. “Тебя искал”, – отвечаю я. “Ах ты мой дорогой… Вот дружок настоящий. Не забыл, значит?” – говорит она. Мы обедаем с Ниной в штабной столовой. Говорим о том, что было до войны, что вот посреди войны у нас свидание, что я буду ждать ее писем. Мы выходим из столовой. Я касаюсь ее плеча. Она ласково отводит мою руку. “Не надо, – говорит она, – так лучше”. Она целует меня в лоб и бежит в начавшуюся метель.

Мы получаем американский бронетранспортер. Мы едем на нем и везем бочку вина – на всю батарею. Мы решаем попробовать вина. Оно льется в котелки по шлангу для бензина и пахнет бензином. Выпив, Сашка Золотарев начинает плакать и вспоминать свою Клаву. Машина идет вперед. Навстречу нам бежит фигура. Это солдат. Он говорит, что “ребят пулями побило”, семерых. В живых осталось двое. Мы помогаем им хоронить убитых.

Идет бой. Внезапно меня ударяет в бок, но я жив, только во рту земля. Это не меня убили, убили Шонгина. Сашка приносит связку немецких алюминиевых ложек, но я почему-то не могу ими есть.

“Рама” балуется”, – говорит Коля. Я чувствую боль в ноге, левое бедро в крови. Меня ранило! Как же так – не боя, ничего. Меня увозят в медсанбат. Сестра просит у меня документы. Я достаю их из кармана. Вслед за ними выпадает ложка. На ней выцарапано “Шонгин”. И когда я успел ее подобрать? Вот и память о Шонгине. В барак вносят новых раненых. Один из них злой, из минометной. Он говорит, что все наши убиты: и Коля, и Сашка, и комбат. Он остался один. “Врешь ты все”, – кричу я. “Врет он”, – говорит кто-то. “Ты не слушай, – говорит сестра. – Он ведь не в себе”. – “Наши вперед идут”, – говорю я. Мне хочется плакать и не от горя. Плачь. У тебя неопасная рана, школяр. Ты еще поживешь.

П. Кальдерон

Дама-невидимка

Действие происходит в XVII в. в Мадриде. Приехавшие в город дон Мануэль и его слуга Косме ищут дом дона Хуана. Дон Мануэль и дон Хуан вместе учились и вместе воевали, они старые друзья. На улице появляются две дамы, лица которых закрыты вуалями. За ними кто-то гонится, и они просят дона Мануэля о защите. Тот готов оказать защиту дамам “от позора и несчастья”. Они исчезают, а следом за ними появляется дон Луис со своим слугой Родриго. Дон Луис хочет узнать имя прекрасной незнакомки, лицо которой он успел едва заметить. Чтоб задержать его, Косме подходит к нему и просит прочитать адрес на письме. Дон Луис грубо отталкивает его. Тогда за своего слугу вступается дон Мануэль и говорит, что должен преподать урок вежливости грубияну. Они дерутся на шпагах.

На улице появляются дон Хуан со слугами и донья Беатрис со своей служанкой Кларой. Дон Хуан хочет помочь своему брату дону Луису, а донья Беатрис удерживает его. Дон Хуан узнает в противнике брата дона Мануэля и пытается помирить обоих. Дон Мануэль ранен в кисть руки, и ему нужна помощь. Дон Хуан великодушно приглашает его в свой дом. Донья Беатрис, услышав о ране, думает, что ранен дон Хуан. Неравнодушный к ней дон Луис замечает ее волнение и сожалеет, что не он является причиной ее беспокойства.

Дона Луиса очень беспокоит, что его брат поселил в доме своего друга, холостого кавальеро, так как он может случайно встретиться с их сестрой доньей Анхелой, носящей траур по мужу. Однако слуга Родриго успокаивает его – вход на половину гостя замаскирован шкафом с посудой, и никто не догадается, что там есть дверь.

Донья Анхела жалуется на свою вдовью судьбу служанке Исавель. Она носит траур, и братья держат ее взаперти, ибо для семьи считается позором, если вдова будет встречаться с мужчинами и ходить в театр. Служанка отвечает ей, что многие вдовы при дворе короля внешне набожны и добродетельны, а под вуалью скрывают грех и “под звуки дудочки любой, как мяч, готовы прыгать в танце”. Она вспоминает о том кавальеро, с которым они встретились на улице и попросили защиты, когда спасались бегством от дона Луиса, скрыв лица под вуалями. Донья Анхела тайком от братьев ходила гулять, а дон Луис принял ее за прекрасную незнакомку и хотел узнать ее имя.

Дон Луис рассказывает сестре о своем приключении, не подозревая, что это ее он видел и из-за нее ввязался в ссору с незнакомцем кавальеро. Теперь этот кавальеро поселился у них в доме.

Донья Анхела мечтает увидеть того кавальеро, который ради нее стал драться на шпагах, а теперь гостит за стеной в доме ее братьев. Исавель берется легко устроить встречу – там, где дверь ведет в покои гостя, дон Хуан сделал шкаф, который можно легко отодвинуть. Донья Анхела хочет тайком заботиться о том, кто пролил за нее кровь.

Дон Луис, которому тяготит душу его проступок и рана дона Мануэля, отдает ему свою шпагу в знак покаяния и в залог дружбы. Тот с радостью принимает ее.

Косме, оставшись один в комнате, разбирает свои вещи, вынимает кошелек и с удовольствием пересчитывает деньги. Потом он уходит, а из двери, замаскированной шкафом, выходят донья Анхела и Исавель. Донья Анхела за то, что ради нее дон Мануэль рисковал жизнью, хочет “отплатить ему… хоть каким-нибудь подарком”. Она открывает его баул и рассматривает бумаги и вещи. Исавель обыскивает сундук слуги и вместо денег кладет в кошелек угольки. Донья Анхела пишет записку и кладет ее на кровать, потом они уходят.

Возвращается Косме и видит, что вещи разбросаны по комнате, а в кошельке вместо денег угли. Он зовет хозяина и говорит ему, что в комнате хозяйничал домовой и деньги превратились в угли. Дон Мануэль отвечает, что Косме пьян, а дон Хуан советует лакею выбирать другие шутки, не такие дерзкие. Косме же клянется, что в комнате кто-то был. Дон Мануэль находит на своей постели письмо, читает его и понимает, что его написала та дама, из-за которой он дрался с доном Луисом: “…любая дверь и дверца ей доступны в час любой. В дом любовника нетрудно ей проникнуть”. Но Косме не может понять, как все-таки записка очутилась на кровати его господина и почему разбросаны вещи, ведь все окна заперты, а в дом никто не входил. Дон Мануэль решает написать ответ, а потом проследить, кто уносит и приносит записки. Он не верит ни в домовых, ни в духов, ни в колдунов, ибо ему не приходилось до сих пор встречаться с нечистой силой. Косме же продолжает считать, что “тут пошаливают черти”.

Донья Анхела показывает донье Беатрис ответ дона Мануэля, который написан так любезно и шутливо, так удачно подражает “стилю рыцарских романов”. Донья Анхела хочет продолжить свою шутку. Из письма дона Мануэля она узнает, что он считает ее дамой сердца дона Луиса, и думает, что у нее есть ключ от его дома. Однако подстеречь ее дону Мануэлю очень трудно, ибо донья Анхела всегда точно знает, ушел ли гость, или он дома. Донья Анхела признается, что испытывает ревность, ибо в вещах гостя нашла портрет какой-то дамы и хочет украсть его.

Дон Мануэль готовится к отъезду на несколько дней, чтобы отвезти свои бумаги королю в Эскориал, и просит Косме собрать вещи. Но Косме боится оставаться один в комнате, так как уже стемнело. Дон Мануэль называет его трусом и уходит проститься с доном Хуаном. В это время в комнате дона Мануэля Исавель выходит из-за шкафа с закрытой корзиной в руках. Входит со свечой Косме, Исавель крадется за ним, стараясь, чтобы он ее не заметил. Косме слышит шорох и дрожит от страха, Исавель ударяет его и тушит свечу, чтобы в темноте скрыться, но в эту минуту входит дон Мануэль и спрашивает, почему Косме не зажег свечу. Тот отвечает, что дух ударил его и задул огонь. Дон Мануэль ругает его, в этот момент Исавель в темноте натыкается на дона Мануэля, тот хватает корзинку и кричит, что поймал духа. Пока Косме бегал за огнем, Исавель нащупала дверь и ушла, а в руках дона Мануэля остается корзинка. Косме приносит огонь, и хозяин со слугой видят вместо духа корзинку и начинают гадать, кто и как мог проникнуть в комнату. Хозяин говорит, что это была та дама, которая пишет ему письма, а Косме считает, что корзинка попала прямо из ада, от чертей. В корзинке лежит тонкое белье и записка, где сказано, что дама не может быть возлюбленной дона Луиса.

Донья Анхела решает устроить свидание с гостем – завязать ему глаза и провести к себе в комнату. Донья Беатрис считает, что когда он увидит перед собой прелестную молодую богатую даму, то может сойти с ума. Она тоже хочет тайком присутствовать при этом свидании и уверяет подругу, что не помешает встрече. В это время входит дон Луис и, спрятавшись за драпировкой, подслушивает их разговор. Ему кажется, что речь идет о встрече его брата Хуана с Беатрис. Дон Луис испытывает муки ревности и решает во что бы то ни стадо помешать свиданию.

Дон Хуан сообщает дамам, что дон Мануэль покидает их дом, но скоро вернется. Донья Анхела заявляет, что судьба на время избавляет всех от “докучного присутствия гостя”. Дон Хуан не понимает, что плохого сделал сестре его гость.

Дон Мануэль и Косме возвращаются в дом, так как забыли важные бумаги для короля. Чтобы не будить хозяев, они не зажигают огня. В это время донья Анхела и Исавель выходят из-за шкафа. Донья Анхела зажигает фонарь и хочет прочитать бумаги, которые лежат на столе. Косме и дон Мануэль замечают свет, и им становится не по себе. Донья Анхела вынимает свечу из фонаря, ставит ее в подсвечник на столе и садится в кресло спиной к обоим. Дон Мануэль видит ее и приходит в восторг от ее красоты, Косме же чудится, что у стола сидит дьявол, чьи глаза горят, как адские костры, а на ногах вместо пальцев копыта – “если б видели вы ногу… Нога всегда их выдает”. Дон Мануэль приближается к донье Анхеле и хватает ее за руку. Она же умоляет его отпустить ее, так как она лишь призрак, встреча их еще впереди, еще не пришла пора раскрыть тайну: “Когда ее, хотя случайно, нарушишь ты, – не жди добра!” Косме поражен красноречием нечистой силы: “Как говорит! Оратор прямо та дьяволическая дама!” Дон Мануэль считает, что перед ним не призрак, не наваждение, а живой человек: “Ты плоть и кровь, не дьявол, нет, ты – женщина!” Но Косме считает, что “это ведь одно и то же!”. Донья Анхела уже готова все рассказать, но просит сначала запереть двери в комнату. Дон Мануэль и Косме уходят выполнить ее просьбу, в это время Исавель открывает шкаф и донья Анхела исчезает вместе с ней.

Дон Мануэль и Косме возвращаются и не могут понять, куда делась дама, они осматривают все углы, Косме продолжает настаивать, что это была не женщина, а дьявол в виде женщины, ибо в этом нет ничего удивительного, – “если женщина нередко круглый год бывает чертом, черт хоть раз, чтоб поквитаться, может женщиною стать”.

Комната доньи Анхелы. Исавель в темноте приводит за руку дона Мануэля и просит его подождать. Он получил письмо, в котором ему назначена встреча, и вот слуги привели его в какой-то дом. Открывается дверь, входят девушки, неся сладости, а позади них появляются роскошно одетая донья Анхела и донья Беатрис, которая изображает служанку. Дон Мануэль поражен и сравнивает ночное появление прекрасной дамы с появлением богини утренней зари Авроры, которая “красой румяною сияя, уже рассвет сменить спешит”. Донья Анхела отвечает, что судьба велит ей, напротив, скрываться во тьме, а не блистать. Она просит ни о чем ее не спрашивать, если дон Мануэль хочет встречаться с ней тайком, со временем она все ему расскажет. В это время слышится голос дона Хуана, который просит открыть ему двери. Все в панике, Исаведь уводит дона Мануэля, донья Беатрис прячется в спальне Анхелы.

Дон Хуан спрашивает, почему его сестра ночью в таком роскошном наряде – она отвечает, что ей надоел вечный траур, “символ скорби и печали”, и она надела шикарное платье, чтобы утешиться немного. Брат замечает, что, хоть “женскую печаль утешают побрякушки, облегчают туалеты, но такое поведение непохвально, неуместно”. Дон Хуан спрашивает, где донья Беатрис, сестра отвечает, что та уехала домой. Тогда он собирается идти к ней под балкон на свидание.

Исавель приводит дона Мануэля в его комнату, хотя он об этом не подозревает, и оставляет ждать ее возвращения. В это время в комнату входит Косме и натыкается на хозяина в темноте. Дон Мануэль догадывается, что перед ним какой-то слуга, и спрашивает, куда он попал и кто хозяин слуги. Косме отвечает, что в доме водится чертовщина, которую ему приходится терпеть, а его хозяин дурак и зовут его дон Мануэль. Дон Мануэль узнает Косме и спрашивает, где они находятся. Тот отвечает, что в своей комнате. Дон Мануэль идет проверить его слова. Из-за шкафа Выходит Исавель, берет за руку Косме, думая, что это дон Мануэль, и уводит его за шкаф. Возвращается хозяин и не находит своего слуги, натыкаясь лишь на голые стены. Он решает спрятаться в алькове и дождаться дамы-невидимки.

В комнату доньи Анхелы входит Исавель, таща за руку Косме, еле живого от страха. Донья Анхела с ужасом замечает, что произошла ошибка, о чем теперь узнает весь дом. Косме рассуждает о проделках дьявола, который вырядился в юбку и корсет. В дверь стучит дон Луис. Исавель и Косме торопливо уходят. Донья Беатрис прячется за портьеру. Входит дон Луис и говорит, что у дверей дома видел носилки доньи Беатрис и подумал, что она здесь встречается с доном Хуаном. Он поднимает портьеру и видит донью Беатрис. За шкафом слышится шум, и дон Луис бросается за свечой, чтобы узнать, кто там находится. В комнату дона Мануэля входят Исавель и Косме, а затем со свечой появляется дон Луис, он ясно видел мужчину и обнаружил, что кто-то сдвинул шкаф. Косме прячется под стол. Дон Луис замечает дона Мануэля и обвиняет его в том, что он бесчестит дом своего друга, что он обольститель. Дон Мануэль очень удивлен появлением дона Луиса и не может понять, в чем его обвиняют. Дон Луис утверждает, что он входил в комнату к его сестре через потайную дверь, а дон Мануэль отвечает, что не имеет понятия ни о какой потайной двери. Судьба должна решить их спор – они станут драться на шпагах. Во время дуэли у дона Луиса ломается шпага, и дон Мануэль великодушно предлагает ему сходить за другой. Косме предлагает хозяину бежать, но тут вдруг замечает появившуюся донью Анхелу. Та говорит, что, спасаясь от гнева дона Луиса, она вышла из дома и на крыльце встретила дона Хуана. Он вернул ее в дом и теперь ищет незнакомого мужчину во всех комнатах. Донья Анхела признается дону Мануэлю, что любит его и потому искала с ним встреч, она просит его о защите. Он готов быть ее защитником. Появляется дон Луис, и дон Мануэль просит у него руки его сестры. Входит дон Хуан, который все слышал и очень рад, что наступила такая развязка, невидимка нашлась и можно вести речь о свадьбе.

К. Ф. Хеббель

Мария Магдалина

Действие пьесы происходит в небольшом немецком городке первой половины прошлого века. В доме столяра Антона, известного своими трудолюбием и бережливостью, две женщины, мать и дочь. Они начали утро с примерки и обсуждения старого подвенечного платья, а закончили разговорами о болезни и приготовлении к смерти. Мать только что оправилась после тяжелого недуга, за это она благодарит Бога. Она не знает за собой никаких грехов, но все равно должна достойно обрядиться к “небесному венцу”, пока ей отпущено время. Она беспокоится о сыне Карле, который и на работу раньше всех уходит, и с работы позже всех приходит, а деньги сберечь и с толком потратить не умеет, вечно у матери просит. А у нее хватает денег только на скромное хозяйство.

Мать идет в церковь помолиться за дочь, которой пора замуж. Клара наблюдает за матерью в окно и загадывает, кто у нее первым на пути попадется. Зловещие сны совсем замучили Клару, она чувствует свою вину перед родителями. Первым оказывается могильщик, вылезающий из только что вырытой могилы.

В это время к девушке приходит ее жених Леонгард, с которым она виделась последний раз две недели назад, и эта встреча оказалась роковой для нее. Тогда в городок вернулся Фридрих, первая любовь Клары, уезжавший учиться на “секретаря”. В свое время мать запретила Кларе мечтать о Фридрихе, и обручилась она с другим, чтобы не “засиживаться в девках”. Леонгард стал ревновать к Фридриху и, чтобы заглушить старую любовь, постарался “привязать к себе покрепче свое самое драгоценное сокровище”, что и совершил довольно грубо. Когда Клара, чувствуя себя оскверненной, пришла домой, она застала свою мать во внезапном приступе смертельной болезни. Теперь девушка знает, что ей “на белом свете не жить”, если Леонгард срочно не женится на ней, дабы никто не узнал о ее грехе. Но отец, согласно своим принципам, отдаст свою дочь за того, кто ее не только любит, но и “хлеб в доме имеет”. Леонгард успокаивает Клару, он пришел просить ее руки, так как только что получил всеми правдами и неправдами завидное место казначея, а значит, и жену прокормить сможет. Он хвастается невесте, как ловко и беззастенчиво, оттолкнув и обманув другого, более достойного, добился этого места. Прямодушная Клара не скрывает своего негодования, но отныне она “прикована” к этому человеку моралью добропорядочного бюргерства. Но Клара не знает всех истинных мотивов прихода жениха. Леонгард прослышал, что мастер Антон вложил немалые деньги в дело своего бывшего хозяина и учителя, а тот обанкротился и умер, оставив после себя большую семью. Леонгарду необходимо выяснить, “неужто денежки уплыли”, не становится ли Клара бесприданницей.

Отец уже знает о новой службе жениха и проявляет полную откровенность в изложении своих денежных дел, проверяя его. Мастер Антон давно понял, что лишился своих денег, но принял для себя решение не взыскивать их с больного старика, который безвозмездно обучил его хорошему ремеслу. На похоронах мастер порвал долговую расписку и незаметно сунул ее в гроб – пусть тот “спит спокойно”. Потрясенный Леонгард все же показывает полную готовность жениться и без приданого, и честный мастер протягивает ему руку.

Между тем в доме собирается вся семья, за исключением Карла. Отец всегда им недоволен, особенно если тот играет где-то в карты на деньги, добытые тяжким трудом. Мать, как обычно, заступается за сына. А Леонгард, отгородившись от всех газетой, лихорадочно соображает, как бы ему не свалять дурака с женитьбой. Неожиданно в доме появляются судебные исполнители, объявляя, что Карл посажен в тюрьму по обвинению в краже драгоценностей в доме купца. Мать падает замертво. Воспользовавшись суматохой, Леонгард убегает. Только мастер Антон с трудом сохраняет самообладание. Он ждет новых ударов судьбы. А вот и письмо с нарочным от жениха дочери – с разрывом помолвки. Отец советует дочери забыть “подлеца”, но, замечая ее отчаяние, начинает подозревать неладное. Он заставляет дочь поклясться у гроба матери в том, что она “такая, какою быть должна”. Едва владея собой, Клара клянется, что никогда не опозорит отца.

Мастер проклинает преступного сына, поносит весь мир и самого себя. Он уверен, что в глазах “всех честных людей” выглядит теперь неудачником и обманщиком. В будущее мастер страшится заглядывать, но надеется, что его дочь станет женщиной, достойной своей матери, тогда люди простят ему вину за сбившегося с пути сына. Если же будет не так, если люди покажут пальцами на Клару, она должна знать – отец покончит с собой, он не сможет жить на свете, где “люди только из жалости не плюют в его сторону”. Дочь не хуже отца знает нравы своей среды и также беззащитна перед ней. Поэтому она и терзается, преступив ее законы. Клара сама готова умереть, лишь бы отец прожил весь срок, отпущенный ему Богом.

В отсутствие отца Клара неожиданно узнает, что брат обвинен по ошибке, он освобожден. Первая мысль несчастной – теперь грех лежит на ней одной.

Тут в дом приходит секретарь Фридрих, все еще тоскующий по любимой девушке. Он не понимает, что может связывать ее с весьма незавидным женихом. А она рвется к Леонгарду, другого пути нет, “он или смерть”. Ошеломленный секретарь пытается удержать ее. Тогда Клара открывает ему свое сердце, ведь она не переставала любить Фридриха все эти годы, но теперь должна связать себя с другим. Окрыленный ее признанием, секретарь тут же просит Клару стать его женой, остальное уладится. Когда же бесхитростная девушка признается ему в своем грехе, он, отступая, произносит, что “через такое” переступить не сможет. С решимостью рассчитаться с негодяем за честь Клары секретарь уходит.

Подгоняемая слабой надеждой, Клара идет к Леонгарду. Она во что бы то ни стало должна стать его женой, чтобы не свести в могилу отца. Хотя брак с Леонгардом – это горе для нее, так пусть же Бог поможет ей в этом; если не в счастье, так хотя бы в горе, если так велит судьба.

Леонгард уже готовит подступы для женитьбы на дочери бургомистра. Ему жаль Клару, но каждый должен “нести свой крест”. Он никак не ожидает прихода девушки. Клара возвращает ему его письмо, ведь брат оправдан, и препятствий к браку нет. Она умоляет его жениться, иначе отец узнает о бесчестии дочери и убьет себя. Тут Леонгард задает ей страшный вопрос – может ли она поклясться, что любит его так, как “девушка должна любить мужчину, который навеки свяжет себя с нею узами брака?”. Как честный и очень прямой человек, Клара не может дать ему такой клятвы. Но она клянется ему в другом, в том, что, любит она его или нет, он не почувствует этого, ибо найдет в ней полную жертвенность и повиновение. Клара обещает, что долго не проживет, а если он захочет раньше избавиться от нее, то может купить ей яду, она сама его выпьет и сделает так, чтобы соседи ни о чем не догадались.

Страстная мольба Клары встречает холодный отказ. Затем следуют снисходительные увещевания, обвинения в адрес отца, раздарившего приданое дочери. Этого Клара уже не желает слушать. Она благодарит Леонгарда за то, что позволил заглянуть в его душу – на “самое дно преисподней”, теперь она может умереть спокойно. Клара приняла решение и в тот же день “покинет этот мир”.

К пребывающему в полной нерешительности Аеонгарду врывается Фридрих с двумя пистолетами – драться за честь Клары. Негодяй погибает на дуэли.

Освобожденный из тюрьмы Карл приходит домой и делится с сестрой своей мечтой. Он хочет уйти в море от этих мещанских будней, где ему дозволено лишь “стучать, пилить, приколачивать, есть, пить и спать”. Клара рада брату, но она готовится уйти из жизни и обращается к Богу со словами: “…Я иду к тебе, только чтоб спасти отца!” Она бросается в колодец, надеясь, что люди примут это за несчастный случай. Но одна девушка видела, как Клара прыгнула сама. Отец, узнавший об этом, воспринимает поступок дочери как свой позор. Напрасно отомстивший за Клару Фридрих объясняет ему причины самоубийства дочери. Он не смягчается, ведь согрешившая дочь не сумела скрыть свой грех и оградить отца от осуждающей молвы. Погруженный в свои мысли, он говорит: “Этого мира мне уже не понять!”

Минуло шесть лет со времени расстроившейся свадьбы Кречинского. Казалось бы, помещик Муромский, его сестра Атуева и дочь Лидочка должны себе мирно жить в деревне, позабыв о “пасквильной” истории с фальшивым бриллиантом.

Но отчего же они снова в столице, на сей раз – в Петербурге? Зачем проживают здесь последние деньги, продавая и закладывая имения? Почему рыдает и сохнет Лидочка?..

Стряслось бедствие. И название этому бедствию – Дело. Оно расследуется уже пять лет. Уже обошло все судебные и апелляционные инстанции – от Гражданской и УГОЛОВНОЙ Палаты до Правительствующего Сената. А бумаг в этом деле накопилось столько, что их “из присутствия в присутствие на ломовом возят”!

Но что за дело? Неужели Кречинский попался-таки на судейский крючок? О, нет! Дело – как ни странно – зовется делом Муромских. Следствие ведется против Лидочки. Ее подозревают! И в чем же?! В том, во-первых, что она знала о намерении Кречинского обокрасть Муромского. Во-вторых – оказала ему в этом помощь. И в-третьих – эту преступную помощь она оказала ему потому, что состояла с ним в противозаконной любовной связи.

Но это же бред!.. Неужели же российские чиновники – “Начальства”, “Силы” и “Подчиненности”, как их классифицировал автор пьесы в разделе “Действующие лица”, – не видят, сколь далеки эти подозрения от сути дела? Или они законченные идиоты?! АН нет – светлые головы! И это лучше других понимает прожженный, но по-своему благородный игрок Кречинский. “С вас хотят взять взятку – дайте; последствия вашего отказа могут быть жестоки”, – предупреждает он Муромского в письме, присланном еще в начале следствия. Возможность урвать крупную взятку – вот в чем вся суть дела для судейских крючкотворов.

Именно с этой целью они и поворачивают следствие против дочери Муромского. С Кречинского ведь взять нечего. Впрочем, “взять” с него попытались: ему было “сделано предложение учинить некоторые показания касательно чести” Лидочки. Но Кречинский не согласился. Однако Лидочку это не спасло. “Нужные” показания дали Расплюев и повар Муромских.

И вот теперь наступают те “жестокие последствия”, о которых предупреждал Кречинский. Лидочку уже с головой втянули в дело – ей уж “очные ставки хотят дать”. И с кем! С поваром Петрушкой, с мошенником Расплюевым, да еще на предмет ее прелюбодейной связи с Кречинским!

Со всех сторон Муромского убеждают поклониться “Ваалову идолу” – Чиновнику, – принести ему жертву, дать взятку! Особенно настаивает на этом управляющий имениями Муромского Иван Сидоров Разуваев, человек, сердечно преданный семейству. По своему опыту он знает, что иначе не вырваться из когтистых лап дьявольского чиновничьего племени.

О взятке можно намекнуть через доверенного человека. А человек такой есть. Это коллежский советник Кандид Касторович Тарелкин. Он, кажется, старается помочь Муромским, навещает их квартиру, дает советы. А самое главное, он служит под началом действительного статского советника Максима Кузьмича Варравина, в руках у которого находится дело.

Скрепя сердце, Муромский соглашается действовать через Тарел-кина. Разуваев с мужицкой ловкостью дает понять Тарелкину, что его барин желает встретиться с Варравиным. И с той же ловкостью дает Тарелкину взятку – “подмазывает колеса”. Тарелкин обещает устроить Муромскому прием у Варравина. Вот теперь дело уладится. Тем более, что Тарелкин, как уверяет Муромского Разуваев, не случайно свел знакомство с семейством: “это подсыл”, – утверждает смекалистый мужик. И он прав.

Тарелкин не просто подчиненный – он “приближенное лицо к Варравину”. Он тут же докладывает шефу об успехе предприятия, а заодно и о материальных обстоятельствах семейства – какие имения проданы, какие заложены, то есть сколько теперь денег можно сорвать с просителя. “Особенной массы нельзя!” – предупреждает Тарелкин, хотя сам он кровно заинтересован в “особенной массе”: во-первых, дело наполовину устроил он, и, значит, начальник должен с ним поделиться, а во-вторых, положение Тарелкина бедственное – есть приличная должность и чин, а за душою ни гроша Когда представится “Сила и Случай”, Тарелкин и сам обдерет кого угодно “до истощения, догола!”. Но сейчас случай не тот. Обстоятельства Муромских затруднительны. Варравин же горит желанием хапнуть целое состояние – аж 30 тысяч! Ну, нет – “хватили”. Проситель едва наскребет 25. Что ж, пойдет и столько! Да нет же, просителю нужно еще раздать долги… С большим трудом Тарелкину удается умерить пыл начальника до 20 тысяч.

И вот Муромский уже в кабинете Варравина. Идет торг.

Муромский со свойственным ему простодушием уверяет, что товар, коим богиня правосудия Фемида в лице Варравина торгует на своих весах, в сущности, простой. Дело только “от судопроизводства получило такую запутанность”.

Но Варравин показывает Муромскому, насколько тонок и хитер, а значит, дорог товар. Ведь дело “качательное и обоюдоострое”, – оно таково, что “если поведете туда, то и все оно пойдет туда а если поведется сюда, то и все пойдет сюда”. Как это? А вот так: два свидетеля – Расплюев и полицейский чиновник Лапа – показали на допросе, что Лидочка, отдавая ростовщику подлинный бриллиант, воскликнула: “это была моя ошибка!”, другие свидетели – сам Муромский и Атуева – утверждают, что она просто сказала: “это была ошибка”. Вот где каверза! Если – просто “ошибка”, то Лидочка ни в чем не повинна, а если она “употребила местоимение “моя”, то это значит, что Лидочка непосредственная участница преступления, любовница Кречинского и прочее. На этом-то и держится все огромное дело, сохраняя “качательность и обоюдоострость” – важнейшие свойства, которые дают возможность брать смело и много “под сенью и тенью дремучего леса законов”, не опасаясь высшего начальства. Оно не спросит – а по какой это причине дело вдруг повелось “туда, а не сюда”? УЖ не взяткой ли тут попахивает? Нет, закон позволяет Варравину опираться на показания любой из пары свидетелей. Так что в его руках не только весы Фемиды, но и ее карающий меч. А куда этот меч ударит – зависит, конечно, от суммы взятки.

Но с суммой-то Варравин как раз и “хватил” – не послушал Та-релкина! Вдохновленный растерянностью просителя, он требует не 20, а 24 тысячи, и притом серебром! А это 84 тысячи на ассигнации – стоимость родового имения Муромского! Что ж, продавать его и идти по миру?! Так нет же!! Не отдаст он чиновнику Стрешнево – “прах отцов” и “дедов достояние”! Он пойдет теперь не к “Силам”, а к “Начальствам” – к Важному лицу, “тайному советнику по службе” и “Князю по рождению”, в чьем управлении находится весь департамент. УЖ он-то поможет своему брату-дворянину, и денег ему не надо – богат!

Эти мысли Муромского, высказанные наедине с собой, подслушивает Тарелкин. Он тут же докладывает Варравину о намерении просителя искать правды выше. УЛОВ уплывает из рук! Князю ведь и в самом деле может стукнуть в голову такая дурь – снизойти к горю помещика: он человек настроения. Последнее обстоятельство как раз-таки и учитывает Варравин, и потому он спокоен. Он приказывает Тарелкину устроить так, чтобы Муромский попал на прием к его сиятельству “в самую содовую”, то есть утром, когда Князь, страдающий желудком, принимает содовую воду и находится в самом дурном расположении духа. И Тарелкин устраивает это.

Проситель на приеме. И все идет отлично. Пока несчастный Муромский растерянно и путано объясняет, что дело “из ничего составилось, намоталось само на себя”, Князь, мучаясь желудочными коликами, отдувается и потирает живот – ни до какого дела ему, разумеется, дела нет! Варравин, присутствующий тут же, уже празднует в душе победу. Но что это?! Куда катится разговор?! В тартарары! Взбешенный оскорбительным равнодушием сиятельного чиновника к делу и к нему, дворянину и старому офицеру, воевавшему с Бонапартом за Царя и Отечество, Муромский дерзит Князю! Поносит законы!!! Суды!!! Скандал! Бунт! Тащить его в полицию!.. Или в желтый дом! – он ведь ранен в голову под Можайском… Муромского выставляют вон.

И вот теперь Князю уже есть дело до дела Муромских. Он приказывает Варравину выбрать из следственных документов те “существенные факты”, которые наводят подозрение на преступную связь “девчонки” с “молодцом” Кречинским, и “все Дело обратить к переследованию и к строжайшему… строжайшему” – против Муромских. Варравин в отчаянии. Князь все “изгадил”. Дело теряет “обоюдоострость”. Взятка срывается! Ведь Муромский “опасен. Если взять, а дела ему не сделать – он, пожалуй, скандал сделает”. А повернуть дело “и так и сяк” уже нельзя – оно уже повернуто “Начальствами”. Что делать?!

Тарелкин подсказывает ему – надо брать! Князь ведь убедился, что проситель не в своем уме – “ему веры нет”, пусть скандалит… Отличная идея! Варравин делает вид, что он целиком ее принимает. Да, он будет брать. Но Тарелкин и не подозревает, что у начальника созрела другая идея, гораздо более тонкая, преисполненная изощренного чиновничьего коварства!

Семейство, окончательно убитое тем обстоятельством, что Лидочке грозит полное бесчестие – медицинское освидетельствование на предмет ее девственности, готово дать любую взятку. Варравин просит теперь 30 тысяч. Что ж! Деньги собирают в складчину – вносит свою долю даже Разуваев, продаются фамильные бриллианты. Сумма составлена и уложена в пакет.

Варравин ждет Муромского с этим пакетом у себя в кабинете. Готовится брать. Однако странные дает распоряжения. Зачем-то приказывает Тарелкину вызвать экзекутора Ивана Андреевича Живца и поставить его в приемной. Дальнейшее еще более изумительно.

Является проситель. Варравин закрывается с ним в кабинете. Из кабинета Муромский выходит, окрыленный надеждой: пакет с деньгами он передал Варравину, и тот, слава богу, обещал уладить дело! Муромский уходит. Варравин тут же появляется в дверях кабинета. В руках у него пакет с деньгами – тот самый, который он получил от Муромского. Экзекутору он велит оставаться на месте. Зовет курьера и требует, чтобы тот немедленно догнал и вернул просителя. Муромского приводят. Варравин картинным жестом бросает ему пакет с деньгами: взяток Варравин не берет! его не купишь!! Пусть Муромский забирает деньги и убирается вон со своим пасквильным делом! Иначе Варравин “представит” его “всей строгости законов” за дачу взятки государственному чиновнику – экзекутор свидетель…

Полный бред! Варравин не взял! Идиот он, что ли?! Нет, светлая голова! Денег-то в пакете уже далеко не 30 тысяч. Там всего 1350 рублей! Варравин взял. Но взял так, что Важное лицо и Весьма важное лицо – отцы-начальники, явившиеся на шум, а также прочие лица стали свидетелями его неподкупности. Варравин обыграл всех, в том числе и Тарелкина, который не получил ничего, хотя и разгадал с опозданием замысел шефа. Что же касается старика Муромского, то в департаменте с ним случился удар. Его увезли домой. Там он отдал Богу душу. Теперь он ничего не скажет на следствии. Впрочем, перед кончиной, в ту минуту, когда Муромский еще находился в департаменте, в одном из высших присутственных мест державы среди вар-равиных, живцов и тарелкиных, он уже сказал все, что в состоянии был сказать: “здесь… грабят!.. Я вслух говорю – грабят!!!”

Как-то раз герои цикла “Благородный жулик” Джефф Питерс и Энди Такер, который, по словам Питерса, “каждый доллар в руке у другого… воспринимал как личное оскорбление, если не мог воспринять его как добычу”, возвращались из Мексики после очередной удачной аферы и остановились в техасском населенном пункте под названием Птичий Город, раскинувшемся на берегу Рио-Гранде.

Начинаются дожди, и все мужское население городка принимается курсировать по треугольнику между тремя местными салунами. Во время небольшого просвета друзья отправляются на прогулку и замечают, что старая дамба вот-вот обрушится под напором воды и городок превратится в остров. У Энди Такера возникает блестящая идея. Не теряя времени даром, они приобретают все три салуна. Дожди начинаются снова, дамбу прорывает, и городок на какое-то время оказывается отрезанным от внешнего мира. Жители городка снова начинают тянуться к салунам, но их ожидает сюрприз. Два из них закрыты, и работает лишь “Голубая змея”. Но цены в этом баре-монополисте баснословные, а за порядком следят полисмены, подкупленные обещанием бесплатной выпивки. Делать нечего, и местным любителям спиртного приходится раскошеливаться. По подсчетам друзей-аферистов, вода спадет не раньше чем. через пару недель, и за это время они отлично заработают.

Все идет как по маслу, но Энди Такер не в силах отказать себе в удовольствии угоститься спиртным. Он предупреждает Джеффа Питерса, что в нетрезвом состоянии делается чрезвычайно красноречивым и пытается показать это на практике. Но Питерсу это не по душе, и он просит друга удалиться и поискать себе слушателей в другом месте.

Энди уходит и начинает ораторствовать на ближайшем перекрестке. Собирается большая толпа, которая куда-то уходит за оратором. Идет время, но в баре никто не появляется. Под вечер двое мексиканцев доставляют в “Голубую змею” вдрибадан пьяного Такера, который не в состоянии объяснить, что произошло. Отправив друга спать и закрыв кассу, Питерс отправляется выяснять, почему местное население утратило интерес к спиртному. Оказывается, его друг Такер в припадке пьяного красноречия произнес двухчасовую речь, великолепнее которой жители Птичьего Города в жизни не слышали. Он говорил о вреде пьянства столь убедительно, что в конце концов его слушатели подписали бумагу, где торжественно обещали в течение года не брать в рот ни капли спиртного.

Действие романа происходит после революции 1917 года, во время гражданской войны.

Огромный людской поток – не то табор переселенцев, не то армия – входил в казацкую станицу. Казаков ни одного, только женщины и дети. На кургане возле ветряков митинг. Народ кричит, бунтует, хочет расходиться, но некуда – вокруг враги. Человек с железными челюстями пытается уговорить, но на него замахиваются штыком, слышится крик: “Бей их!”. Внезапно все смолкло. Подскакал верхом человек весь в крови: “Казаки идут!”. Стали выбирать командира. Выбрали железного Кожуха.

Ночь, жестяная керосиновая лампа без стекла, на полу – громадная карта Кавказа. Штаб обсуждает положение, но, как не крути, люди в западне: с одной стороны горы, с другой – море. Командиры предлагают занять Новороссийск и там отсиживаться. Кожух решил: дойти до Туапсе, по шоссе перевалить через главный хребет и соединиться с главными силами. С Кожухом не согласны, каждый убежден в своей правоте.

Раздался далекий выстрел, потом посыпало, как из решета, и смолкло. Кожух послал Приходько узнать, что случилось. Алексей Приходько шел по спящему лагерю, дошел до знакомого места, там – Анка. Девушка красивая, статная, жениться бы на ней. И сразу же проступает тонкая, нежная шейка девушки – гимназистки; голубые глаза, белое платье. Невеста, которую он никогда не видал, но которая где-то есть. Отвернулся Приходько от Анки, пошел дальше. Под одной из телег молодая мать воркует над ребенком. Сколько любви и радости в ее голосе. У каждого свое. Приходько доложил Кожуху и лег спать.

Ночь взорвалась звоном железа, лязгом, треском, криками – напали казаки. Кожух сидит перед хатой, лицо спокойно-железное, отдает приказы. Он видит, как послушно и гибко выполняют приказы солдаты, как точно приводят в исполнение его распоряжения командиры. Обоз начал отступать через мост, и вскоре покинул станицу. Мост за собой разрушили.

Богата Кубань и землей, и недрами своими. Хозяева здесь – казаки. Не сами пришли – пригнала их сюда царица Катька, разрушила вольную Запорожскую Сечь. Потом потянулись на Кубань гонимые нуждой люди. И стали переселенцы батраками у казаков. В октябре что-то произошло в далекой России, и повалили полки с турецкого фронта. А на Кубани уже Советская власть, и летят головы с офицеров. Потом пришла пора делить землю, и потемнела Кубань, разгорелась междоусобная война.

Отстроили заново мост, быстро переходят его казацкие войска – спешат догнать красного врага.

Двигаются, скрипя, бесконечные обозы. Не в первый раз так поднимаются переселенцы, но теперь это тянется слишком долго, кончается хлеб. Выделяясь стройными рядами, фигурами в черкесках, едет на добрых конях колонна кубанских казаков – не враги, а революционеры, казачья беднота.

Любовно смотрит на эту толпу Кожух, ведь он один из них. С шести лет – общественный пастушонок. Потом мальчишкой в лавке у кулака – потихоньку и грамоте выучился. Потом война, турецкий фронт. Кожух – великолепный пулеметчик. За невиданную храбрость его послали в школу прапорщиков. Он с бычьим упорством одолел учебу – и срезался. Вокруг смеялись: тупая скотина в офицеры лезет. Его возвратили в полк как неспособного. И одна цель – выбиться в люди. Кожуха во второй раз посылают в школу прапорщиков – офицеров нехватка, а его солдаты любят, для них он свой. Учиться трудно было, издевались, резали на ответах, хотя отвечал правильно. И отослали в полк за неспособностью. Его в третий раз посылают в школу. И добился – презрительно выпустили прапорщиком. Вернулся в полк – на плечах золотые погоны. Поблескивавшее на плечах отделило от солдат, а к офицерам не приблизило. Вокруг Кожуха замкнулся пустой круг. Он спокойно, каменно ненавидел и презирал офицеров. И вдруг нахлынула революция. Кожух с отвращением сорвал с плеч погоны и вернулся домой. В станицах, в хуторах, в селах – Советская власть. Следы с таким трудом добытых погонов жгли плечи. Потом закипела Кубань – и Советскую власть смахнуло. И едет теперь Кожух посреди обоза.

На последней станции перед горами сбились десятки тысяч людей. Подошел и Смолокуров со своей колонной. Никто не хотел идти дальше, но колонна Кожуха выступила – и все кинулись следом. И поползла в горы бесконечная живая змея. Шли всю ночь. Утром вышли на перевал. Внизу неясно белел город, а за ним – море.

Немецкий комендант, пребывавший на броненосце “Гебен”, заметил непредусмотренное движение в городе. Отдал распоряжение, чтобы обоз остановился, но пыльная серая змея неспешно уползала. В этот нескончаемый поток с матерной руганью стал вливаться другой поток груженых повозок. На них виднелись матросы. Комендант, не дождавшись остановки, дал залп по обозу, потом второй. Взрывом перевернуло телегу Анки, пала лошадь. У молодой матери убило ребенка. Высоко на перевале показались люди, лошади. И тотчас же там ахнуло четыре раза. То там, то тут стали падать со стоном люди, лошади, коровы, но змея все равно ползла не размыкаясь. Длинный хобот орудия на броненосце поднялся, ахнул огромным языком пламени, и грохнуло там, у перевала. Оттуда начали стрелять по броненосцу. “Гебен” вышел из бухты, развернулся и взорвался с оглушительным грохотом. От нечеловеческого сотрясения расселась земля, по всем улицам появились искалеченные люди, похожие на мертвецов, поползли вслед за обозом. Их не берут – нечем кормить. Обоз уходит, а с противоположной стороны в город входят казаки.

Прошла ночь, солнце уже высоко, а колонна все идет. Народ начал роптать, матросы подливали масла в огонь, размахивая револьверами, призывали к бунту против Кожуха, поминали его офицерское прошлое. Ночью остановились. Зажглись огни костров, слышался говор, смех, звуки гармошки. На одной из повозок страшная, молчаливая женщина держит на руках труп ребенка. Надо бы похоронить – не отдает. Побежали за мужем, Степаном. А вокруг люди едят, спят, поют, пляшут, рассказывают. Ходят по лагерю матросы, подбивают на бунт, но мужики их не слушают, смеются. Прибежал Степан, забрал, похоронил сына.

Наконец все заснули, только светится окно богатой виллы. Там Кожух склонился над огромной картой Кавказа. Ему говорят, что людей загнали, что нечего есть, но Кожух твердит одно: “Надо идти – в этом спасение”. После долгих споров подписали приказ: за нарушение дисциплины, неподчинение приказу – расстрел.

Утро. Обоз идет уже давно. Вторая и третья колонны далеко отстали. Когда останавливались на ночлег, все также ходили между кострами матросы, но люди уже не смеялись – прислушивались. И точно также на пустой даче собрался командный состав всех колонн, не было только Кожуха. Каждый из них считал себя призванным спасти этих людей, но никто не знал, как. Наконец решили выбрать начальника над всеми колоннами. Выбрали добродушного, но упрямого богатыря Смолокурова. Сразу всем стало ясно: кругом виноват Кожух. Он заставляет всех идти за собой. Смолокуров решил идти короткой дорогой через хребет. Послал приказ Кожуху, но он уходил все дальше и был недосягаем. Смолокурову ничего не оставалось, как идти следом.

На следующем привале к Кожуху огромной толпой пришли матросы требовать провианта. “Становитесь в ряды армии, зачислим на довольствие”, – спокойно ответил им Кожух. Вдруг матросы бросились со всех сторон на повозку Кожуха. Пулемет в повозке засверкал, но ни одна пуля не задела людей, а только страшно зашевелил ветер смерти матросские фуражки. Все кинулись врассыпную. Лагерь затих.

Не успело посветлеть небо, а уже голова колонны поползла по шоссе. Забелели домики местечка. Хлеба у местных жителей, греков, нет. Забрали всех коз. В русской деревне, невесть как очутившейся в горной долине, поделились, чем могли, но все равно позабирали всех кур, гусей, уток. На пустой даче нашли граммофон и кучу пластинок. Общим любимцем стал граммофон, орал с утра до вечера.

Прискакал разведчик, доложил: впереди казаки. Кожух попытался отделить обоз с бабами и детьми от основного войска, чтобы не мешали, но ничего не вышло. И снова все шли как попало по шоссе, ныряя иногда в лес и набивая животы дикими яблоками, кислицей и неспелой кукурузой.

Дорогу преградил мост. За мостом – враги, по бокам горы, идти можно только вперед. Кожух отдал приказ казацкому отряду: взять мост с маху. И взяли. Грузинские части за мостом бросились уходить, но удрать успели только офицеры.

Шоссе потянулось узким коридором – по бокам стиснули скалы. Есть нечего. За поворотом ущелье раздалось. Горный массив загораживал путь, а на самом верху – окопы противника. Пройти нельзя – обстреливают пулеметами. Кожух не знает, что делать. Тут к нему подошли двое. Они встретили в лесу русских, которые взялись провести обоз в обход, горными тропами. Кожух послал все три эскадрона, отдал приказ: обойти с тыла, ворваться в город, всех уничтожить.

Молодой, красивый грузинский князь, полковник Михеладзе, сам выбрал этот пост. Это он отсечет голову ядовитой гадине, которая ползет по побережью. Нестерпимо звериный рев взорвал все кругом. Полковник побежал, как заяц, а в голове одно: спастись любой ценой. Не спасся – зарубили шашкой.

Обоз заполз в город. Есть все: одежда, лекарства, боеприпасы; нет только еды. Начали грабить город, но Кожух быстро это пресек, заставил сдать все награбленное в общее пользование.

Бесконечно извивающаяся змея вновь поползла в горы, к перевалу, чтобы сползти снова в степи, где хлеб и корм, где ждут свои. К вечеру леса кончились, потянуло холодом с гор. Вдруг с неба хлынул мощный поток воды, изредка озаряемый белыми вспышками молний. В ту ночь погибло много людей. А на утро – дорога, жара, скалы. Дети уже не плачут – нет сил. Когда лошадь падает, матери несут детей на руках, а если их много – оставляют в телеге и уходят не оглядываясь. Наконец перевал. Шоссе петлями пошло вниз.

Кубанец из разъезда донес: верстах в тридцати впереди, за речкой, казаки роют окопы. Кожух решил обойти их по проселку. Люди шли огромной толпой, слышались соленые шутки, орал граммофон. Вдруг все смолкло: на ближних телеграфных столбах висело четыре трупа – один из них женский. На бумаге, прибитой к первому столбу, было написано, что это – казненные большевики. Гул шагов зазвучал ровно и мерно, как будто шел один человек, и все сердца забились, как одно. Часть за частью подходит к тем столбам, и из орды превращается в армию, в железный поток, и идет, все больше ускоряя шаг.

У выхода шоссе из гор жадно ждут казаки. У них сведенья, что банды с гор везут с собой несметно-награбленные богатства. Но не люди, а дьяволы навалились на казаков. Бросились казаки врассыпную, а когда встало солнце, ни одного из них не было в живых. Кожух доволен: армия в руках у него, как инструмент, послушный и гибкий. Ночью опять штурм, и опять бегут казаки. Станица занята.

Казаки были разбиты, но Кожух не трогался с места – ждал отставшие колонны. Казаки собирали силы, а у Кожуха кончались боеприпасы. Кожух собирает совещание, не хочет брать ответственность на себя.

Далеко в тылу на отставшие колонны напали казаки. Думали – перед ними легкая добыча, а увидели дьяволов и бежали без оглядки.

На совещании решили: идти дальше не дожидаясь отставших. Кожух отдал приказ – готовиться к прорыву. Перед самым прорывом подошла колонна Смолокурова. Прорыв произошел с дьявольской силой. Генерал Покровский собрал остатки армии и повел на Екатериноград, совершенно очистив “босякам” дорогу.

Напрягая все силы, идет железный поток. Казачьи части без выстрела расступаются, освобождая дорогу. Цель одна – догнать своих, но красные части быстро уходят, сжигая за собой мосты. Тогда Кожух решил послать вперед гонцов на трофейном автомобиле. Вызвался молодой Селиванов, взял с собой двух солдат. На предельной скорости домчались до расположения красных. Командиры не поверили Селиванову, зачитали перехваченную радиотелеграмму генерала Покровского к генералу Деникину. В ней сообщалось, что с моря идет неисчислимая орда босяков, всех сметая на своем пути – и белых, и красных. Именно поэтому красные взрывали за собой мосты. Не поверили, но, все таки, решили проверить, и едет машина обратно в сопровождении кавалерийского эскадрона.

Этой ночью матросы сделали последнюю попытку уничтожить Кожуха, но она не удалась.

На следующее утро встретились две армии. Одна – оборванная, но стоящая железным строем, а другая – сытая и одетая, но разболтанная, деморализованная. Кожух забрался на повозку и произнес речь. Слезы потекли по обветренным лицам, и всем стало ясно, за что они бились, голодали, теряли детей. Не только за то, чтобы спасти свою жизнь, но за Советскую власть. К повозке Кожуха прорвались матросы, покаялись, попросили прощения, нарекли Кожуха “батькой”. До самого вечера говорили ораторы. Люди узнали о Красной армии. У всех нарастало ощущение неразрывности с той громадой, которая зовется Советской Россией.

Вечер. Тихо наплывает сон. Костры гаснут. Тишина. Синяя ночь.

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Эдгар Лоренс Доктороу (Edgar Lawrence Doctorow)

Рэгтайм (Ragtime)

Роман (1975)

1902 г. Президент Соединенных Штатов – Тедди Рузвельт.

Город Кью-Рошелл, штат Нью-Йорк. На фешенебельной авеню Кругозора, в доме на холме, обсаженном норвежскими кленами, проживает семейство – Дед, Отец, Мать, Малыш и Младший Брат Матери (МБМ). Жизнь семейства насыщена духовностью и овеяна благостью.

Малыш чрезвычайно увлечен трюками артиста-эскейписта Гарри Гудини. Волею случая Гудини появляется в их доме – на дороге возле холма у него ломается машина. Но вот поломка устранена, Гудини собирается уезжать. Малыш стоит около машины и разглядывает свое отражение в медной фаре. “Предупреди эрцгерцога”, – вдруг произносит он и убегает. Много лет спустя, в день смерти эрцгерцога Франца-Фердинанда, Гудини вспоминает об этом как о единственном истинно мистическом событии в его жизни.

Через несколько дней после этого происшествия Отец отбывает в полярную экспедицию. В океане их корабль встречает трансатлантический лайнер, набитый иммигрантами. Это зрелище действует на Отца удручающе. Собственно, сам он на полюс так и не попадает, ибо у него регулярно замерзает левая пятка.

Иммигранты: Мамка, Тятя и Малышка. Маленькая комнатенка в Нижнем Ист-Сайде. Все трое работают с утра до ночи. За лишний доллар Мамка уступает домогательствам своего работодателя. Тятя прогоняет ее из дома и от горя превращается в седого сумасшедшего старика.

Известная натурщица Эвелин Несбит участвует в процессе по делу об убийстве своего бывшего любовника архитектора Стэнфорда Уайта. Убийца – ее муж Гарри Кэй Фсоу. Этот процесс создает первую секс-богиню в американской истории. Однажды, повинуясь капризу, она заезжает в бедные кварталы и встречает там Тятю с Малышкой. Но на митинге социалистов ораторша-анархистка Красная Эмма Голдмен раскрывает ее инкогнито. Тятя в ужасе хватает Малышку и исчезает. Голдмен уводит Эвелин к себе. МБМ, тайно влюбленный в Эвелин, следует за ними. Когда Голдмен делает Эвелин массаж, он вдруг с воплем экстаза вываливается из шкафа. Эвелин берет его себе в любовники, но очень скоро сбегает от него со следующим. Судебный процесс над ее мужем заканчивается тем, что Фсоу отправляют в госпиталь криминальной психиатрии. Его адвокаты начинают переговоры о разводе. Эвелин назначает цену – миллион, но получает только двадцать пять тысяч.

После злополучного митинга Тятя с Малышкой уезжают куда глаза глядят. Во время очередной пересадки с трамвая на трамвай мимо них проходят Мать и Малыш. Дети встречаются взглядами, и Малышка навсегда запоминает цвет его глаз: голубые с желтыми и зелеными пятнами.

В этот момент нашей истории Теодор Драйзер страдает от неуспеха своей первой книги “Сестра Керри”. В Америку прибывает Зигмунд Фрейд, чтобы прочесть серию лекций. Президентом Соединенных Штатов становится тучный человек Уильям Говард Тафт, и обжорство входит в моду. Артист Гарри Гудини учится летать на аэроплане. Образы Древнего Египта захватывают все умы.

Великий финансист Джей Пирпонт Морган приглашает Генри Форда, изобретателя конвейера, в свою беломраморную библиотеку, построенную для размещения книг и произведений искусства, которые Морган скупает по всему миру. Он излагает Форду свою теорию о трансцендентально одаренных личностях. Форд признает возможность своего священного происхождения. Впоследствии они учреждают эксклюзивный клуб, который финансирует определенные поиски.

В Нью-Рошелл Мать находит закопанного в землю, но еще живого новорожденного негритенка. Через час в подвале дома в соседнем квартале полиция находит очень молодую черную женщину по имени Сара. Мать оставляет ее и младенца в доме. Вместе с ними в доме поселяется ощущение беды.

Тятя и Малышка живут теперь в Лоуренсе, штат Массачусетс. Для развлечения Малышки он делает книжечки из своих силуэтов – такие бумажные мультфильмы. На ткацкой фабрике, где он работает, начинается стачка. Стачечный комитет предлагает Тяте отправить Малышку в Филадельфию. Но в момент торжественно организованного отъезда детей полиция выстрелами разгоняет рабочих. Тятя и Малышка чудом успевают прыгнуть в поезд. Стачка выиграна, но Тятя больше не хочет идти на фабрику. Бродя с ним по улицам Филадельфии, Малышка обращает внимание на витрину магазина забавных игрушек. Тятя тут же идет к владельцу магазина и заключает с ним контракт на производство книжечек-мультяшек. Так жизнь Тяти вливается в поток американской энергии.

В доме в Нью-Рошелл появляется Колхаус Уокер Младший – элегантный, уверенный в себе черный пианист. Это отец Сариного беби. С тех пор он ездит каждое воскресенье, делает Саре предложение, но она не желает его видеть. Однажды его приглашают в дом. По просьбе Отца он садится за пианино, исполняет рэгтайм и покоряет всех своей игрой. Только в марте Сара наконец дает согласие.

МБМ руководит теперь фейерверковым отделом пиротехнического предприятия Отца. Его последнее изобретение сильно напоминает бомбу. Он понимает, что может усовершенствовать многие виды оружия. Пытаясь разыскать Эвелин Несбит, он случайно попадает на конгресс в поддержку мексиканской революции, после которого сходится с Эммой Голдмен. Возвращаясь в Нью-Рошелл между вагонами молочного поезда, он размышляет, не кинуться ли под колеса. Шум поезда напоминает ему звуки рэггайма – самоубийственный рэг.

В одно из воскресений у пожарного депо вдруг перекрывают путь машине Колхауса. Брандмейстер уилли Конклин заявляет, что якобы это частная платная дорога. Колхаус отправляется за полицейским, но тот даже не считает нужным идти на место происшествия. Вернувшись, Колхаус находит свой “форд-Т” изгаженным и сломанным. Он требует вымыть и починить машину. Приезжает полиция. На следующий день Отец вносит залог, и Колхауса выпускают. Отец рекомендует ему обратиться к адвокату. Но ни один из адвокатов не желает помочь Колхаусу. Белые – потому что он негр, черные – потому что богат. Он тщетно пытается сам обратиться в суд, так же тщетно пишет жалобу в полицейском участке. Тут Сара решает сама защитить своего жениха. Но ее крик из толпы, встречающей вице-президента Джима Шермана, привлекает внимание полиции. Отец и Мать находят Сару в госпитале. Колхаус не отходит отее постели. К концу недели Сара умирает от побоев. На свадебные деньги Колхаус устраивает ей шикарные похороны.

И вот он выходит на тропу войны. Взрывает две пожарные станции. Оставляет в редакциях местных газет письма, в которых требует суда над брандмейстером уилли Конклином и ремонта автомобиля. Угрожает террором. В городе начинается паника. Все негры прячутся. Отец отправляется в полицию и рассказывает там все, что знает о Колхаусе.

МБМ с самого начала на стороне Колхауса. Разыскав его боевой штаб в недрах Гарлема, он предлагает свою помощь в качестве взрывника. Бреется наголо и красит лицо жженой пробкой, чтобы не отличаться от молодых негров – помощников Колхауса.

Семейство отъезжает в Атлантик-Сити, подальше от этих событий. Мать вполне довольна обществом, которое там собирается. Иностранцы ей кажутся более интересными, чем соотечественники. В поле ее зрения попадает барон Ашкенази, преуспевающий кинобизнесмен. Это еще одно превращение Тяти. Теперь его забота – чтобы Малышка забыла все их печальное прошлое. Малышка с Малышом становятся неразлучными друзьями.

Но колхаусовская история продолжается. Отца вызывают в Нью-Йорк.

Колхаус с товарищами проникает в библиотеку Пирпонта Моргана и грозитсяее уничтожить. Библиотека заминирована. Полиция устраивает штаб-квартиру в доме напротив. Туда прибывает окружной прокурор Нью-Йорка Чарльз Эс Уитмен. Он понимает, что втянут в политически опасное дело. Эмма Голдмен при аресте делает заявление в поддержку Колхауса, которое попадает в газеты. Самый знаменитый негр своего времени великий просветитель Букер Ти Вашингтон, напротив, осуждает эту акцию. Уитмен просит Вашингтона использовать свой авторитет для разрешения ситуации. Букер Ти Вашингтон и Колхаус беседуют среди великих произведений искусства и исторических ценностей. Колхаус соглашается сдаться, но помощники должны быть отпущены и уилли Конклин должен сам починить машину. Тут приходит телеграмма от Д. П. Моргана. Морган требует отдать автомобиль и затем повесить Колхауса. Автомобиль вытаскивают из пруда. Отец отправляется в библиотеку как посредник и затем остается как официальный заложник. С изумлением он встречает там своего шурина, который ночью благополучно уезжает с остальными соратниками на отремонтированном наконец “форде-Т”. После их отъезда Колхаус просит Отца рассказать ему о его сыне, все до мельчайших подробностей. Через два часа Колхаус выходит на улицу с поднятыми руками. Отряд полиции в упор расстреливает его.

Сподвижники Колхауса дарят МБМ злополучный “форд”. На нем МБМ отправляется в Мексику, где участвует в мексиканской революции на стороне повстанцев. В результате своей деятельности взрывника он глохнет и в конце концов погибает в перестрелке с правительственными войсками.

Президентом Соединенных Штатов становится Вудро Вильсон. В Гааге открывается Дворец мира. В Вене проходит конференция социалистов. В Париже появляются художники-абстракционисты. Пирпонт Морган отправляется в Египет, чтобы провести ночь внутри пирамиды и познать суть древней философии. Но обретает только насморк и укусы клопов. Вскоре он умирает в Риме. Вслед за его смертью происходит убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда. Гарри Гудини, вспомнив пророчество Малыша, наносит визит в Нью-Рошелл, но никого не застает. Деда уже нет. Мать, Малыш и негритенок Колхаус Уокер Третий на побережье штата Мэн, где Мать позирует художнику Уинслоу Хомеру. Отец в Вашингтоне ведет переговоры о внедрении новых видов оружия, изобретенных МБМ. В 1915 г. он отправляется в Лондон на британском корабле “Лузитания” с первой партией гранат и бомб для союзников. Немецкая подводная лодка торпедирует корабль, и Отец погибает. Иммигрант в этой жизни, как и каждый человек, в своей последней экспедиции он прибывает к берегам Своей Сути. Через год Мать выходит замуж за Тятю. Они переезжают в Калифорнию. Кинобизнес преуспевает. Эра рэгтайма уходит в прошлое.

Г. Ю. Шульга

А. П. Чехов

Попрыгунья

Осип Иванович Дымов, титулярный советник и врач тридцати одного года, служит в двух больницах одновременно: ординатором и прозектором. С девяти часов утра и до полудня принимает больных, потом едет вскрывать трупы. Но его доходов едва хватает на покрытие расходов жены – Ольги Ивановны, двадцати двух лет, помешанной на талантах и знаменитостях в художественной и артистической среде, которых она ежедневно принимает в доме. Страсть к людям искусства подогревается еще тем, что она сама немного поет, лепит, рисует и обладает, как утверждают друзья, недопроявленным талантом во всем сразу. Среди гостей дома выделяется пейзажист и анималист Рябовский – “белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей” (что равняется годовому доходу от частной практики Дымова).

Дымов обожает жену. Они познакомились, когда он лечил ее отца, дежуря ночами возле него. Она тоже любит его. В Дымове “что-то есть”, – говорит она друзьям: “Сколько самопожертвования, искреннего участия!” “…в нем есть что-то сильное, могучее, медвежье”, – говорит она гостям, вроде объясняя, почему она, артистическая натура, вышла за такого “очень обыкновенного и ничем не замечательного человека”. Дымов (она не зовет мужа иначе как по фамилии, часто прибавляя: “Дай я пожму твою честную руку!” – что выдает в ней отголосок тургеневского “эмансипе”) оказывается на положении не то мужа, не то слуги. Она так и называет его: “Мой милый метрдотель!” Дымов готовит закуски, мчится за нарядами для жены, которая проводит лето на даче с друзьями. Одна сцена являет верх мужского унижения Дымова: приехав после тяжелого дня на дачу к жене и привезя с собой закусок, мечтая поужинать, отдохнуть, он тут же отправляется на поезде в ночь обратно, ибо Ольга намерена на следующий день принять участие в свадьбе телеграфиста и не может обойтись без приличной шляпки, платья, цветов, перчаток.

Ольга Ивановна вместе с художниками проводит остаток лета на Волге. Дымов остается работать и посылать жене деньги. На пароходе Рябовский признается Ольге в любви, она становится его любовницей. О Дымове старается не вспоминать. “В самом деле: что Дымов? почему Дымов? какое ей дело до Дымова?” Но скоро Ольга наскучивает Рябовскому; он с радостью отправляет ее к мужу, когда ей надоедает жизнь в деревне – в грязной избе на берегу Волги. Рябовский – чеховский тип “скучающего” художника. Он талантлив, но ленив. Иногда ему кажется, что он достиг предела творческих возможностей, но иногда работает без отдыха и тогда – создает что-то значительное. Он способен жить только творчеством, и женщины для него не много значат.

Дымов встречает жену с радостью. Она не решается признаться в связи с Рябовским. Но приезжает Рябовский, и их роман вяло продолжается, вызывая в нем скуку, в ней – скуку и ревность. Дымов начинает догадываться об измене, переживает, но не подает вида и работает больше, чем раньше. Однажды он говорит, что защитил диссертацию и ему, возможно, предложат приват-доцентуру по общей патологии. По его лицу видно, что “если бы Ольга Ивановна разделила с ним его радость и торжество, то он простил бы ей все, но она не понимала, что значит приват-доцентура и общая патология, к тому же боялась опоздать в театр и ничего не сказала”. В доме появляется коллега Дымова Коростелев, “маленький стриженый человечек с помятым лицом”; с ним Дымов проводит все свободное время в непонятных для жены ученых разговорах.

Отношения с Рябовским заходят в тупик. Однажды в его мастерской Ольга Ивановна застает женщину, очевидно, его любовницу и решает порвать с ним. В это время муж заражается дифтеритом, высасывая пленки у больного мальчика, чего он, как врач, не обязан делать. За ним ухаживает Коростелев. К больному приглашают местное светило, доктора Шрека, но он не может помочь: Дымов безнадежен. Ольга Ивановна, наконец, понимает лживость и подлость своих отношений с мужем, проклинает прошлое, молит Бога о помощи. Коростелев говорит ей о смерти Дымова, плачет, обвиняет Ольгу Ивановну в том, что она погубила мужа Из него мог вырасти крупнейший ученый, но нехватка времени и домашнего покоя не позволили ему стать тем, кем он по праву должен быть. Ольга Ивановна понимает, что причиной смерти мужа была она, вынуждавшая его заниматься частной практикой и обеспечивать ей праздную жизнь. Она понимает, что в погоне за знаменитостями “прозевала” подлинный талант. Она бежит к телу Дымова, плачет, зовет его, понимая, что опоздала.

Рассказ заканчивается простыми словами Коростелева, подчеркивающими всю бессмысленность ситуации: “Да что тут спрашивать? Вы ступайте в церковную сторожку и спросите, где живут богаделки. Они и обмоют тело и уберут – все сделают, что нужно”.

АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Гилберт Кийт Честертон (Gilbert Keith Chesterton)

Возвращение Дон Кихота

(The Return of Don Quixote)

Роман (1927)

Любительский спектакль, поставленный в залах бывшего средневекового аббатства, а ныне поместья барона Сивуда, изменил судьбы его участников и многих других людей, внес свою лепту в вековую борьбу революционеров-социалистов и консерваторов-аристократов, оказался весьма поучительным эпизодом в истории Великобритании и, в конце концов, обратил жизнь к единственно органическому для нее состоянию – обыкновенному счастью.

Любительница старины, молодая и задумчивая Оливия Эшли была автором пьесы “Трубадур Блондель”. Этот исторически известный трубадур ездил, распевая, по всей Европе в надежде, что король Ричард Львиное Сердце, плененный в Австрии на пути из Святой Земли, услышит его песни и отзовется. Найденный им король после некоторых колебаний принимает твердое решение вернуться на родину, чтобы под его рукой сохранялась и процветала “старая добрая Англия”.

Проблемой постановки спектакля является прежде всего недостаток исполнителей. На незначительную роль второго трубадура приходится пригласить Джона Брейнтри, человека, чьи взгляды и действия убежденного социалиста производят в сивудском обществе не менее неуместное впечатление, чем его революционный кроваво-красный галстук. А необыкновенно важная в спектакле роль короля достается в конце концов ученому, сивудскому библиотекарю Майклу Херну. Это заставляет его отойти от истории древних хеттов, то есть от того, что составляло прежде весь смысл его жизни, и погрузиться в европейскую историю XII-XIII вв. Новое увлечение охватывает его, подобно стремительному и неодолимому пожару. В спектакле также участвуют рыжеволосая Розамунда Северн, дочь лорда Сивуда, и несколько молодых людей их круга.

Мечтательная Оливия Эшли между тем с возможным тщанием работает над декорациями. Для совершенства ей необходима та чистая алая краска, которая соответствует краскам на старинных миниатюрах. Во времена ее детства такую краску продавали только в одной лавочке, а теперь ее и вовсе невозможно найти. Помочь ей, всерьез отнесясь к подобному поручению, способен лишь Дуглас Мэррел, представитель знатного семейства, имеющий репутацию человека, склонного отдаваться прихотям и предаваться приключениям. Следствием этого является то, что он не чуждается “дурного общества”, стоящего для других неодолимой преградой на пути к вожделенному своеволию и приключениям.

Далее следует воистину героико-комическая история подвигов Дугласа Мэррела. Он находит старого ученого, знающего секрет средневековой алой краски. Он знакомится с его теорией гибели европейской цивилизации из-за эпидемии слепоты, поразившей западный мир и заставляющей предпочитать скучные современные красители вдохновляющим краскам средних веков. Он спасает этого святого защитника яркости от сумасшедшего дома. Он побеждает демонического психиатра, который в результате оказывается в единственно достойном его месте – клетке для душевнобольных. Он влюбляется в прекрасную дочь ученого старика. Наконец, спустя десять недель Мэррел возвращается в сивудское поместье с добытой им баночкой волшебной алой краски. Голова его украшена кучерской шляпой, и сам он управляет старинным кебом – все это он приобрел в свое время как средства, необходимые для победы рыцаря старой доброй Англии над новейшим драконом-психиатром.

На огромном зеленом лугу поместья Сивуд происходит между тем нечто необыкновенное. Над пестрой геральдической толпой дворян, одетых в средневековые одежды и вооруженных средневековым оружием, на троне восседает король, окруженный пышной свитой. Необычайная серьезность и торжественность короля не сразу позволяют узнать в нем ученого, сивудского библиотекаря. Рядом с ним рыжеволосая Розамунда с великолепно сверкающим наградным оружием в руках. В толпе, которая с удивлением и легким презрением озирает странный вид Дугласа Мэррела – неуместного здесь представителя викторианской эпохи, – он узнает многих своих светских знакомых. “Что же это? Неужели спектакль затянулся на два с половиной месяца?” – “Как! Вы не знаете? – отвечают ему. – Разве вы не читали газет?” Мэррел не читал их. Он катил в своем кебе по сельским дорогам, подвозя только одиноких, никуда не спешащих путников.

Между тем политический строй Англии радикально изменился. Правительство Его Величества передало всю полноту власти Лиге Льва – организации, действительно родившейся из любительского спектакля “Трубадур Блондель” вследствие того, что библиотекарь Херн не захотел расстаться с ролью короля. Его поддержала группа единомышленников во главе со страстной Розамундой. В условиях политического кризиса, возникшего из-за мощной стачки горняков и рабочих красилен, правительство пришло к решению, что противостоять напору социалистов во главе с неутомимым, честным и талантливым Джоном Брейнтри может только новая сила, опирающаяся на романтический порыв любви к старым добрым традициям и воплощенная в реакционнейшей Лиге Льва. Оказавшись у власти, Лига Льва возвратила средневековые законы и установила правление Англии тремя боевыми королями. Королем Западной Англии стал Майкл Херн. В настоящий момент на этом лугу происходил королевский суд, на котором король должен был решить спор бастующих рабочих с собственниками шахт и заводов. Забастовщики требовали передать предприятия тем, кто на них работает. Хозяева угольных и красильных предприятий, поддерживаемые всем имущим классом, стояли здесь, облаченные в костюмы благородного сословия и готовые с оружием в руках защищать свою собственность и привилегии.

Перед началом суда король выслушал историю Дугласа Мэррела. К великому негодованию своих приверженцев, твердо и неколебимо стоявших за идею средневекового маскарада, король вручил именно Мэррелу наградное оружие, предназначенное для истинного рыцаря, свершившего бескорыстный и прекрасный подвиг. И это несмотря на всем очевидную нелепость и комизм его приключений!

Но следующее решение короля приводит блестящую толпу в столь решительное возмущение, что неизбежно кладет конец власти Херна, Во-первых, король признал в “анархисте” Брейнтри благородного и рыцарственного противника, во-вторых, он решил, что принадлежность фабрик и шахт рабочим гораздо больше соответствует законам средневековья, чем их принадлежность бывшим владельцам, не являющимся даже мастерами профессиональных цехов. В-третьих, король заявил, что, согласно новейшим генеалогическим исследованиям, лишь ничтожная часть собравшейся здесь аристократии имеет подлинное право именоваться ею. В основном же это потомки лавочников и мельников.

“Довольно!” – воскликнул лорд премьер-министр, первым выступивший так недавно с инициативой передачи власти Лиге Льва. “Довольно!” – решительно повторил за ним лорд Сивуд. “Довольно! Довольно! – пронеслось над толпой благородных рыцарей. – Уберите этого актеришку! Вон его! Запереть его в книгохранилище!”

Пышная свита короля мигом исчезла. Возле него остались только Джон Брейнтри, Оливия Эшли и Розамунда Северн. К ним присоединился и Дуглас Мэррел. “Мэррел, остановитесь! Вспомните, кто вы на самом деле!” – крикнули ему. “Я последний либерал”, – твердо отвечал человек в шляпе кебмена.

Рассветало. На туманную дорогу выехал худощавый всадник с копьем, за ним нелепо громыхал кеб. “Почему вы следуете за мной, Дуглас?” – сурово спросил рыцарь, являющий образ печали. “Потому что я не возражаю, чтобы меня называли просто Санчо Панса”, – донеслось с высокого места кебмена.

Как скитались они по дорогам Англии, пытаясь защищать обездоленных, рассуждая о судьбах цивилизации, помогая слабым, читая лекции по истории, проповедуя, сражаясь не с мельницами, но с мельниками и совершая множество подобных, а также совершенно бесподобных подвигов, – обо всем этом, возможно, еще расскажет кто-нибудь. Нам важно сейчас, что в скитаниях и приключениях убеждения их окончательно прояснились. Вот они: остановите врача, если увидите, что он безумнее пациента; сделайте это сами, ибо только честная борьба приносит результат. И далее из этого следовало, что Дон Кихоту необходимо вернуться. В конце концов они повернули к запретному для них западу, в сторону Сивуда.

Мечтательная Оливия Эшли убедилась, что чудесная краска ее детства полностью воспроизводит цвет галстука Джона Брейнтри. Их благородные сердца соединились. Дуглас Мэррел долго не решался сделать предложение дочери спасенного им старого ученого: он опасался, что чувство благодарности не оставит ей возможности отказа. Но простота победила, теперь они счастливы. Возвращение Майкла Херна, его встреча с Розамундой обрекли на счастье и этих двоих. Розамунда, унаследовав Сивуд после смерти своего отца, вернула его монашескому ордену. Там вновь возникло аббатство. Легенда гласит, что по этому поводу печальный рыцарь Майкл Херн чуть ли не впервые в жизни пошутил: “Когда возвращается безбрачие, возвращается и подлинная значительность брака”. И в этой шутке он был серьезен, как всегда.

А. Б. Шамшин

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Роберт Пенн Уоррен (Robert Penn Warren)

Вся королевская рать

(All the King’s Men)

Роман (1946)

События этого романа разворачиваются в двадцатые – тридцатые годы нашего века в Соединенных Штатах Америки. Повествование ведется от лица Джека Бердена. Берден родился в зажиточной семье, на юге страны, закончил престижную школу, изучал в университете штата историю США, а впоследствии стал правой рукой губернатора штата Вилли Старка. С Вилли Старком Джек Берден знакомится в 1922 г. в Мейзон-Сити по поручению главного редактора газеты, чтобы написать о нем статью. Тот родился в бедной крестьянской семье, работал на земле, самостоятельно читал книги по юриспруденции, а потом сдал необходимые экзамены и получил звание адвоката. Проходит некоторое время, газета “Кроникл” печатает серию статей о коррупции в штате, и имя Вилли Старка появляется на ее страницах в качестве защитника прав честных граждан.

Поначалу Старк работает на посту казначея штата. Он участвует в выпуске облигаций для постройки школы в Мейзон-Сити. Но он против того, чтобы отдать заказ на ее постройку Д.-Х. Муру, так как знает, что это человек недобросовестный и вполне может использовать для постройки школы партию бракованного кирпича, который лежит у него на складе. Но никто не желает прислушиваться к его словам, и заказ отдают все-таки Д.-Х. Муру. Казначеем штата выбирают другого, и все забывают об этой истории. А через два года в город приходит беда. Во время учебной тревоги в этой школе ребята залезают на пожарные лестницы, кладка не выдерживает, и сооружение обрушивается, раскидывая детей во все стороны. Трое погибают на месте, десять или двенадцать сильно расшибаются, так что некоторые из них остаются калеками на всю жизнь. Для Вилли Старка это трагическое событие может послужить трамплином в его политической карьере, но он не пытается на нем спекулировать. Люди сами понимают, что к чему. Они верят в его честность, в его искреннее желание оказаться полезным своим согражданам. В округе Мейзон он становится известной личностью. Все столичные газеты печатают его фотографии. Но он еще долго пытается держаться в тени.

И тем не менее в одно прекрасное утро Вилли Старк вдруг просыпается кандидатом в губернаторы, не прилагая к этому усилий. Дело в том, что в его штате существуют две основные демократические фракции. Одну возглавляет Джо Гарисон, а другую – Макмерфи. Джо Гарисон – бывший губернатор, а Макмерфи – действующий губернатор и баллотируется повторно. Кому-то из команды Гарисона приходит мысль выдвинуть третьего кандидата, который по их замыслам должен был бы отобрать у Макмерфи часть голосов. Для этого требуется человек популярный, и выбор падает на Вилли Старка. Вилли обхаживают, говорят, что он может стать губернатором, и втягивают его в предвыборную гонку. Но однажды перед своим публичным выступлением Вилли узнает, что им попросту манипулируют, пользуются им как пешкой в политической игре. Разобравшись, что к чему, он призывает избирателей голосовать за Макмерфи, и тот в результате не без помощи Старка вновь становится губернатором.

Следующая встреча Джека Бердена и Вилли Старка происходит в 1930 г., когда Вилли находится уже на посту губернатора. Он предлагает Джеку работать в его команде. Джек Берден соглашается, и с этого момента Вилли Старк становится для него Хозяином. В команде Хозяина работают еще несколько интересных личностей: Крошка Дафи, помогавший ранее Джо Гарисону, секретарша Сэди Берк и водитель-телохранитель Рафинад.

Став губернатором, Вилли Старк входит во вкус, начинает вести большую политическую игру и думает теперь не только о пользе и благе своих сограждан, но и о своей собственной политической карьере. Обожаемый толпой, он развивает свои ораторские способности, пытаясь сохранить образ “народного защитника”, идет к цели неудержимо и напористо, используя шантаж и коррупцию. Например, он помогает избежать уголовной ответственности ревизору штата Байраму Б. Уайту. Но делает это не из-за дружбы с ним, а из-за того, что ему надо “утереть нос” Макмерфи, который теперь является для него политическим конкурентом. В качестве козыря в своей очередной избирательной кампании он обещает построить в штате образцовую клинику и делает все возможное, чтобы осуществить свой замысел, наживая при этом личных врагов.

Однажды Старк с женой и с командой приезжает на ферму к отцу, где репортеры хотят сделать несколько снимков губернатора для газет. Там он узнает, что судья Ирвин, пользующийся в городе авторитетом, поддерживает баллотирующегося в сенат Келахана, человека Макмерфи, а не Мастерса, ставленника Старка. Той же ночью Вилли со своим водителем и Джеком Берденом уезжает в Берденс-Лендинг, где живет судья Ирвин, чтобы поговорить с ним. Разговора у них не получается, потому что судья не хочет менять своего решения. Тогда Хозяин дает Джеку задание найти в биографии судьи какие-нибудь компрометирующие его факты, чтобы можно было на него надавить.

Джек Берден начинает серьезно копаться в прошлом судьи Ирвина и узнает, что когда-то, будучи прокурором штата и находясь в трудном положении, пытаясь спасти свой заложенный дом от продажи, Ирвин взял взятку. Обнаруживает он и соответствующие документы, подтверждающие этот факт. Среди документов находится письмо, из которого явствует, что преступление покрывал его друг сенатор Стэнтон, отец Адама и Анны Стэнтон, друзей детства Джека. Прежде чем отдать документы Хозяину, Джек решает сначала поговорить с судьей. Судья Ирвин принимает это известие мужественно и отказывается помогать Вилли Старку, несмотря на компрометирующие его в глазах общества и закона документы. Игнорирует он и личную просьбу Джека. Но когда Джек Берден уходит, судья стреляет в себя и умирает. После смерти судьи Ирвина Джек узнает от своей матери, что тот был его отцом.

Примерно в это же время начинаются неприятности и у Вилли Старка. Люди Макмерфи, который так же, как и Старк, собирается баллотироваться в сенат, начинают кампанию против сына губернатора – Тома Старка, восходящей звезды американского футбола. Под их нажимом папаша одной девицы приходит к Вилли Старку и заявляет, что его дочка ждет ребенка от Тома. Отец понимает, что удар конкурентов направлен прежде всего против него, а сын своим поведением дает для этого повод. Отец пытается решить эту проблему по-своему, т. е. собирается откупиться, но не успевает сделать это. На его голову обрушивается новая беда. Во время матча Том получает серьезную травму позвоночника. Вопрос стоит о его жизни и смерти. Адам Стэнтон, ставший известным хирургом и согласившийся стать директором медицинского комплекса, который собирается построить Вилли Старк, оперирует Тома Старка. Он вырывает Тома из объятий смерти, но ему не удается спасти его от паралича.

Сэди Берк, преданная секретарша и давняя любовница Хозяина, узнает, что Анна Стэнтон, сестра врача Адама, подруга детства и юношеская любовь Джека Бердена, является любовницей Вилли. Гнев импульсивной и энергичной Сэди не знает границ, и она через Крошку Дафи, тайно ненавидящего Хозяина, сообщает по телефону Адаму Стэнтону, что губернатор Старк предложил ему стать директором будущей клиники исключительно из-за его сестры, что теперь он хочет снять его с этого поста, потому что Адам сделал его сына калекой и потому что Вилли теперь хотел бы отделаться от Анны, порвать с ней. Адам Стэнтон, всегда относившийся к Вилли Старку как к “выскочке”, смотревший на него с высоты своей идеалистической нравственной позиции, верит тому, что услышал по телефону. Потеряв над собой контроль, он оскорбляет сестру и заявляет, что навсегда порывает с ней. Подкараулив Вилли Старка в Капитолии, он стреляет в него и смертельно ранит. Ну, а Рафинад, телохранитель губернатора, убивает Адама Стэнтона.

После смерти Вилли Старка пост губернатора занимает Крошка Дафи. Он предлагает Джеку Бердену работать у него, но тот отказывается и даже пытается припугнуть Дафи, рассказывая ему, что знает историю с телефонным звонком Адаму и что он может предать ее гласности. Он и в самом деле поначалу собирается отомстить таким образом Дафи за смерть Старка, но, поразмыслив, не решается на этот шаг.

После похорон Хозяина Джек Берден уезжает в Берденс-Лендинг, где живет Анна Стэнтон. Джек поселяется в доме судьи Ирвина, который тот завещал ему. К нему переезжает Анна Стэнтон, ставшая его женой, равно как и бывший муж его матери, теперь уже старик, которого Джек долго считал своим отцом. Но врачи говорят, что старик долго не протянет. Джек и Анна хотят после его смерти покинуть этот дом и уехать куда-нибудь подальше от Берденс-Лендинг. Анна Стэнтон отдает свое имение детскому дому, поскольку жить в нем после смерти брата она уже не может. Жена Вилли Старка, мать Тома Старка, находит смысл жизни в том, что воспитывает мальчика, своего внука, рожденного вне брака после смерти ее сына.

Я. В. Никитин