Category: Краткие содержания

14 марта 1828 г. пушечным выстрелом с Петропавловской крепости жители столицы были извещены о заключении мира с Персией. Трактат о мире привезен из главной квартиры российской армии в Тегеране коллежским советником Грибоедовым. На приеме у императора Грибоедову вручают орден Анны второй степени с алмазами и четыре тысячи червонцев, которые он тут же отдает своей матери Настасье Федоровне, эгоистичной мотовке. Грибоедов безразличен к происходящему, он сух и “желт, как лимон”. Чужой для всех, он поддерживает дружбу лишь с “самым забавным из всей литературной сволочи” Фаддеем Булгариным, что не мешает ему, впрочем, завести любовную связь с женой Фаддея – Леночкой.

Грибоедов разработал проект преобразования Закавказья не силой оружия, а экономическим путем, предложил создать там единое общество производителей-капиталистов. Он ищет поддержки у министра иностранных дел Нессельроде и директора департамента Родофиникина. К Родофиникину в то же самое время успевает наведаться доктор Макниль, член английской миссии в Тебризе, ведущий свои интриги в Персии. Через Макниля Грибоедову передается письмо от Самсон-хана – в прошлом вахмистра Самсона Макинцева, принявшего в плену мусульманство и возглавившего русский батальон, участвовавший в войне на стороне персов. Самсон-хан вместе с другими “добровольными пленными” не желает возвращаться на “бывшую родину”.

После аудиенции у Николая I Грибоедов назначается полномочным министром России в Персии и возводится в чин статского советника. Проект же его спрятан в долгий ящик. На обеде у Булгарина Грибоедов читает отрывки из своей новой трагедии, беседует с Пушкиным. Быстрый и удачливый Пушкин, несмотря на свою доброжелательность, вызывает в Грибоедове раздражение. С чувством обиды покидает поэт-дипломат Петербург, понимая, что, поручив ему получить с персов контрибуцию, власть отправляет его “на съедение”.

Грибоедова повсюду сопровождает слуга Сашка, Александр Грибов. В Екатеринограде к ним присоединяется назначенный Грибоедову в секретари Мальцов и доктор Аделунг. В Тифлисе Грибоедов встречается со своей невестой Ниной Чавчавадзе, получает благословение на брак от ее родителей. В это время сюда приходит с трофеями из Персии сводный гвардейский полк, в составе которого немало участников восстания на Сенатской площади в 1825 г. Двое офицеров говорят о Грибоедове, которого они видели на террасе “в позлащенном мундире”, и один из них осуждает автора “Горя от ума”, дошедшего, по его мнению, “до степеней известных”.

На Кавказе Грибоедов посещает главнокомандующего графа Паскевича, который передает грибоедовский проект на отзыв ссыльному декабристу Бурцеву. Но, увы, этот либерал отнюдь не поддерживает своего былого единомышленника: “По той причине, что вы новую аристокрацию денежную создать хотите я буду всемерно проект ваш губить”. Грибоедов переносит тяжелую лихорадку, а затем получает высочайшее повеление покинуть Тифлис. Он венчается с Ниной и вместе с ней отбывает в Персию, где его отныне будут в соответствии с высоким чином именовать Вазир-Мухтаром.

Приступив к новой должности, Грибоедов сталкивается с серьезными трудностями. Разоренные войной персы не в состоянии выплачивать куруры. Терпящий на Кавказе неудачи Паскевич требует вывода из Персии русских подданных. Оставив Нину в Тебризе, Грибоедов едет в Тегеран, где представляется персидскому шаху. Живя в прекрасном доме, подобающем его званию, Вазир-Мухтар все сильнее ощущает одиночество и тревогу. Слугу Сашку жестоко избивают на базаре. Грибоедов дает приют двум женщинам с Кавказа, некогда похищенным персами и теперь бежавшим из гарема. В русском посольстве находит убежище и евнух Ходжа-Мирза-Якуб, армянин по происхождению, бывший российский подданный. Все это вызывает острую неприязнь к Вазир-Мухтару со стороны ревнителей шариата. При молчаливом согласии шаха они объявляют священную войну – “джахат” ненавистному “кяфиру в очках”. Грибоедов поручает секретарю Мальцеву составить ноту о небезопасности для российских подданных дальнейшего пребывания в Тегеране. В ночь на тридцатое января 1829 г. он ведет разговор “со своей совестью, как с человеком” – о неудачной службе, о “неуспехе” в словесности, об ожидающей его беременной жене. Грибоедов готов к смерти и убежден, что честно исполнял свой долг. Он засыпает спокойным и глубоким сном.

К дому Вазир-Мухтара приближается зловещая и шумная толпа: муллы, кузнецы, торговцы, воры с отрубленными руками. Грибоедов командует казаками, но оборону удается держать недолго. Озверевшие фанатики убивают Ходжу-Мирзу-Якуба, Сашку, доктора Аделунга. Только трусливому секретарю Мальцеву удается уцелеть, подкупив персиянских стражников и спрятавшись в свернутом ковре.

Вазир-Мухтар растерзан людьми, считающими его виноватым в войнах, голоде, притеснениях, неурожае. Голову его насаживают на шест, тело три дня волочат по улицам Тегерана, а потом бросают в выгребную яму. У Нины в это время в Тифлисе рождается мертвый ребенок.

В Петербург приезжает для улаживания инцидента принц Хозрев-Мирза с драгоценным бриллиантом Надир-Шах в подарок императору. Злополучное тегеранское происшествие предано вечному забвению. Русское правительство требует лишь выдать тело Вазир-Мухтара. “Грибоеда” ищут в канаве среди трупов, находят тело однорукого человека, прикладывают руку с перстнем. “Получился Грибоед”. В простом дощатом ящике тело везут на арбе в Тифлис. По дороге арбу встречает верховой в картузе и черной бурке – это Пушкин. “Что везете?” – “Грибоеда”.

Два молодых человека – поручик Пирогов и художник Пискарев – ухлестывают вечером за гуляющими по Невскому проспекту одинокими дамами. Художник следует за брюнеткой, лелея на ее счет самую романтическую влюбленность. Они доходят до Литейной и, поднявшись на верхний этаж ярко освещенного четырехэтажного дома, оказываются в комнате, где находятся еще три женщины, по виду которых Пискарев с ужасом догадывается, что попал в публичный дом. Небесный облик его избранницы никак не соотносится в его сознании ни с этим местом, ни с ее глупым и пошлым разговором. Пискарев в отчаянии выбегает на улицу. Придя домой, долго не мог успокоиться, но лишь задремал, как в дверь стучит лакей в богатой ливрее и говорит, что дама, у которой он только что был, прислала за ним карету и просит немедленно быть у нее в доме. Пораженного Пискарева привозят на бал, где среди танцующих дам всех прекраснее его избранница. Они заговаривают, но ее куда-то увлекают, Пискарев тщетно ее ищет по комнатам и… просыпается у себя дома. Это был сон! Отныне он теряет покой, желая увидеть ее хотя бы во сне. Опиум позволяет ему обрести возлюбленную в своих грезах. Однажды ему представляется его мастерская, он с палитрой в руках и она, его жена, рядом. А почему бы нет? – думает он, очнувшись. Он найдет ее и женится на ней! Пискарев с трудом отыскивает нужный дом, и – о чудо! – именно она открывает ему дверь и мило сообщает, что, несмотря на два часа дня, только проснулась, поскольку ее лишь в семь утра привезли сюда совершенно пьяной. Пискарев говорит семнадцатилетней красавице о пучине разврата, в которую она погружена, рисует картины счастливой трудовой семейной жизни с ним, но она с презрением отказывается, она смеется над ним! Пискарев бросается вон, где-то бродит, а вернувшись домой, запирается в комнате. Через неделю, выломав дверь, находят его с перерезанным бритвой горлом. Хоронят беднягу на Охтинском кладбище, и даже его приятеля Пирогова нету на похоронах, поскольку и сам поручик, в свою очередь, попал в историю. Малый не промах, он, преследуя свою блондинку, попадает в квартиру некоего жестянщика Шиллера, который в этот момент, будучи сильно пьян, просит пьяного же сапожника Гофмана отрезать ему сапожным ножом нос. Помешавший им в этом поручик Пирогов, наткнувшись на грубость, ретируется. Но лишь для того, чтобы, вернувшись наутро, продолжить свое любовное приключение с блондинкой, оказавшейся женой Шиллера. Он заказывает жестянщику сделать себе шпоры и, пользуясь случаем, продолжает осаду, возбуждая, впрочем, в муже ревность. В воскресенье, когда Шиллера нет дома, Пирогов является к его жене, танцует с ней, целует ее, и как раз в этот момент является Шиллер с другом Гофманом и столяром Кунцом, тоже, кстати, немцем. Пьяные рассерженные ремесленники хватают поручика Пирогова за руки, за ноги и сотворяют над ним нечто столь грубое и невежливое, что автор не находит слов, чтобы это действие описать. Лишь черновая рукопись Гоголя, не пропущенная в этом месте цензурой, позволяет нам прервать свои догадки и узнать, что Пирогова – высекли! В бешенстве поручик вылетает из дома, суля жестянщику плети и Сибирь, по меньшей мере. Однако по дороге, зайдя в кондитерскую, съев пару пирожков и почитав газету, Пирогов охладился, а отличившись вечером у приятелей в мазурке, и вовсе успокоился. Такое вот странное, непонятное происшествие. Впрочем, на Невском проспекте, под обманным, неверным светом фонарей, уверяет нас автор, все – именно таково…

Во вступительном очерке к роману повествуется о родном городе автора – Сейлеме, о его предках – пуританах-фанатиках, о его работе в сейлемской таможне и о людях, с которыми ему пришлось там столкнуться. “Ни парадный, ни черный ход таможни не ведет в рай”, и служба в этом учреждении не способствует расцвету хороших задатков в людях. Однажды, роясь в бумагах, сваленных в кучу в огромной комнате на третьем этаже таможни, автор нашел рукопись некоего Джонатана Пью, скончавшегося восемьдесят лет назад. Это было жизнеописание Эстер Прин, жившей в конце XVII в. Вместе с бумагами хранился красный лоскут, при ближайшем рассмотрении оказавшийся изумительно расшитой буквой “А”; когда автор приложил ее к груди, ему показалось, что он почувствовал ожог. Уволенный после победы вигов, автор вернулся к литературным занятиям, для которых ему весьма пригодились плоды трудов мистера Пью.

Из бостонской тюрьмы выходит Эстер Прин с грудным ребенком на руках. На ней красивое платье, которое она сшила себе в тюрьме, на груди его алая вышивка в виде буквы “А” – первая буква слова Adulteress. Все осуждают поведение Эстер и ее вызывающий наряд. Ее ведут на рыночную площадь к помосту, где ей предстоит стоять до часу дня под враждебными взглядами толпы – такое наказание вынес ей суд за ее грех и за отказ назвать имя отца новорожденной дочери. Стоя у позорного столба, Эстер вспоминает свою прошлую жизнь, детство в старой Англии, немолодого сгорбленного ученого, с которым она связала свою судьбу. Обведя взглядом толпу, она замечает в задних рядах человека, который тотчас овладевает ее мыслями. Человек этот немолод, у него проницательный взгляд исследователя и сгорбленная спина неутомимого труженика. Он расспрашивает окружающих о том, кто она такая. Они удивляются, что он ничего о ней не слышал. Но он объясняет, что он не здешний, долго был в рабстве у язычников, и вот теперь индеец привел его в Бостон, чтобы получить выкуп. Ему рассказывают, что Эстер Прин – жена одного английского ученого, который надумал перебраться в Новую Англию. Он послал жену вперед, а сам задержался в Европе. За два года жизни в Бостоне Эстер не получила от него ни одной весточки: вероятно, он погиб. Снисходительный суд принял во внимание все смягчающие обстоятельства и не осудил падшую женщину на смерть, а приговорил всего лишь простоять три часа на помосте у позорного столба, а затем до конца жизни носить на груди знак бесчестья. Но всех возмущает, что она не назвала имя соучастника греха. Старейший бостонский священник Джон Уилсон убеждает Эстер открыть имя соблазнителя, вслед за ним прерывающимся от волнения голосом к ней обращается молодой пастор Димсдейл, чьей прихожанкой она была. Но молодая женщина упорно молчит, крепко прижимая к груди ребенка.

Когда Эстер возвращается в тюрьму, к ней приходит тот самый незнакомец, которого она видела на площади. Он врач и называет себя Роджером Чиллингуортом. Первым делом он успокаивает ребенка, затем дает лекарство Эстер. Она боится, что он ее отравит, но врач обещает не мстить ни молодой женщине, ни младенцу. Было слишком самонадеянно с его стороны жениться на юной красивой девушке и ждать от нее ответного чувства. Эстер всегда была с ним честна и не притворялась, что любит его. Так что они оба причинили друг другу зло и квиты. Но Чиллингуорт хочет узнать имя возлюбленного Эстер, имя человека, причинившего зло им обоим. Эстер отказывается назвать его. Чиллингуорт заставляет ее поклясться, что она никому не откроет его настоящего имени и своего с ним родства. Пусть все считают, что ее муж умер. Он решает во что бы то ни стало узнать, с кем согрешила Эстер, и отомстить ее возлюбленному.

Выйдя из тюрьмы, Эстер поселяется в заброшенном домике на окраине Бостона и зарабатывает на жизнь рукодельем. Она столь искусная вышивальщица, что у нее нет отбоя от заказчиков. Она покупает себе только самое необходимое, а остальные деньги раздает бедным, часто слыша в ответ оскорбления вместо благодарности. Ее дочь Перл красавица, но обладает пылким и переменчивым нравом, так что Эстер с ней нелегко. Перл не хочет подчиняться никаким правилам. Первым ее сознательным впечатлением стала алая буква на груди у Эстер.

Печать отверженности лежит и на девочке: она не похожа на других детей, не играет с ними. Видя странности девочки и отчаявшись дознаться, кто ее отец, некоторые горожане считают ее дьявольским отродьем. Эстер никогда не расстается с дочерью и всюду берет ее с собой. Однажды они приходят к губернатору, чтобы отдать заказанную им пару парадных расшитых перчаток. Губернатора нет дома, и они ждут его в саду. Губернатор возвращается вместе со священниками Уилсоном и Димсдейлом. По дороге они говорили о том, что Перл – дитя греха и следует забрать ее у матери и передать в другие руки. Когда они сообщают об этом Эстер, она не соглашается отдать дочь. Пастор Уилсон решает выяснить, воспитывает ли ее Эстер в христианском духе. Перл, которая знает даже больше, чем полагается в ее возрасте, упрямится и на вопрос о том, кто ее сотворил, отвечает, что ее никто не сотворил, просто мать нашла ее в розовом кусте у дверей тюрьмы. Благочестивые джентльмены приходят в ужас: девочке уже три года, а она не знает, кто ее сотворил. Они решают забрать Перл у матери, и ей удается оставить дочь у себя только благодаря заступничеству пастора Димсдейла.

Познания в медицине и набожность снискали Чиллингуорту уважение жителей Бостона. Вскоре по прибытии он избрал своим духовным отцом преподобного Димсдейла. Все прихожане весьма почитали молодого богослова и были обеспокоены его здоровьем, резко ухудшившимся в последние годы. Люди видели в приезде в их город искусного врача перст Провидения и настаивали, чтобы мистер Димсдейл обратился к нему за помощью. В результате молодой священник и старый врач подружились, а потом даже и поселились вместе. Чиллингуорт, который взялся за расследование тайны Эстер с суровым беспристрастием судьи, все больше подпадает под власть одного-единственного чувства – мести, которая подчиняет себе всю его жизнь. Почувствовав пылкую натуру молодого священника, он хочет проникнуть в потаенные глубины его души и для этого не останавливается ни перед чем. Чиллингуорт все время провоцирует Димсдейла, рассказывая ему о нераскаявшихся грешниках. Он утверждает, что в основе телесного недуга Димсдейла лежит душевная рана и уговаривает священника открыть ему, врачу, причину его душевных Страданий. Димсдейл восклицает: “Кто ты такой, чтобы становиться между страдальцем и его Господом?” Но однажды молодой священник крепко засыпает днем в кресле и не просыпается даже тогда, когда Чиллингуорт входит в комнату. Старик подходит к нему, кладет руку ему на грудь и расстегивает одежду, которую Димсдейл никогда не снимал в присутствии врача. Чиллингуорт торжествует -“так ведет себя сатана, когда убеждается, что драгоценная человеческая душа потеряна для небес и выиграна для преисподней”. Димсдейл чувствует к Чиллингуорту неприязнь и корит себя за нее, не находя для нее причины, а Чиллингуорт -“жалкое, одинокое существо, еще более несчастное, чем его жертва” – всеми силами старается усугубить душевные муки Димсдейла.

Однажды ночью Димсдейл идет на рыночную площадь и становится у позорного столба. На заре мимо проходят Эстер Прин и Перл. Священник окликает их, они всходят на помост и встают рядом с ним. Перл спрашивает Димсдейла, постоит ли он здесь с ними завтра днем, но он отвечает, что в день Страшного суда они будут стоять все втроем перед престолом великого судии, но сейчас еще не время и дневной свет не должен видеть их втроем. Темное небо вдруг озаряется – вероятно, это свет метеора. Они видят недалеко от помоста Чиллингуорта, который неотрывно смотрит на них. Димсдейл говорит Эстер, что испытывает невыразимый ужас перед этим человеком, но Эстер, связанная клятвой, не открывает ему тайны Чиллингуорта.

Годы идут. Перл исполняется семь лет. Безупречное поведение Эстер и ее бескорыстная помощь страждущим приводят к тому, что жители городка начинают относиться к ней со своеобразным уважением. Даже алая буква кажется им символом не греха, а внутренней силы. Как-то раз, гуляя с Перл, Эстер встречает Чиллингуорта и поражается перемене, произошедшей в нем за последние годы. Спокойное мудрое лицо ученого приобрело хищное, жестокое выражение, улыбка выглядит на нем гримасой. Эстер заговаривает с ним, это первый их разговор с того раза, когда он взял с нее клятву не раскрывать его настоящего имени. Эстер просит его не мучить Димсдейла: страдания, которым подвергает его Чиллингуорт, хуже смерти. Вдобавок он терзается на глазах своего заклятого врага, даже не зная, кто он такой. Эстер спрашивает, почему Чиллингуорт не мстит ей; тот отвечает, что за него отомстила алая буква. Эстер умоляет Чиллингуорта одуматься, он еще может спастись, ведь это ненависть превратила его из мудрого справедливого человека в дьявола. В его власти простить, прощение людей, нанесших ему обиду, станет его спасением. Но Чиллингуорт не умеет прощать, его удел – ненависть и месть.

Эстер решает открыть Димсдейлу, что Чиллингуорт ее муж. Она ищет встречи со священником. Наконец она встречает его в лесу. Димсдейл говорит ей, как он страдает оттого, что все считают его чистым и непорочным, меж тем как он запятнал себя грехом. Его окружают ложь, пустота, смерть. Эстер открывает ему, кто прячется под именем Чиллингуорта. Димсдейл приходит в ярость: по вине Эстер он “обнажал свою немощную преступную душу перед взором того, кто тайно глумился над ней”. Но он прощает Эстер. Оба они считают, что грех Чиллингуорта еще страшнее, чем их грех: он посягнул на святыню человеческого сердца. Они понимают – Чиллингуорт, зная, что Эстер собирается раскрыть Димсдейлу его тайну, измышляет новые козни. Эстер предлагает Димсдейлу бежать и начать новую жизнь. Она договаривается со шкипером судна, плывущего в Бристоль, что он возьмет на борт двух взрослых людей и ребенка.

Судно должно отплыть через три дня, а накануне Димсдейл собирается прочесть проповедь в честь дня выборов. Но он чувствует, как у него мутится разум. Чиллингуорт предлагает ему свою помощь, но Димсдейл отказывается. Народ собирается на рыночной площади, чтобы услышать проповедь Димсдейла. Эстер встречает в толпе шкипера бристольского судна, и он сообщает ей, что Чиллингуорт также поплывет с ними. Она видит на другом конце площади Чиллингуорта, который зловеще улыбается ей. Димсдейл произносит блестящую проповедь. Начинается праздничное шествие, Димсдейл решает покаяться перед народом. Чиллингуорт, понимая, что это облегчит муки страдальца, и чувствуя, что жертва ускользает от него, бросается к нему, умоляя не навлекать позор на свой священный сан. Димсдейл просит Эстер помочь ему взойти на помост. Он встает у позорного столба и кается в своем грехе перед народом. В заключение он срывает священнический шарф, обнажая грудь. Взор его угасает, он умирает, последние его слова – хвала Всевышнему. По городу ползут разные слухи: одни говорят, что на груди священника была алая буква – точное подобие той, которую носила Эстер Прин. Другие, наоборот, утверждают, что грудь священника была чиста, но, чувствуя приближение смерти, он пожелал испустить дух на руках падшей женщины, дабы показать миру, сколь сомнительна праведность самого непорочного из людей.

После смерти Димсдейла Чиллингуорт, потерявший смысл жизни, сразу одряхлел, духовная и физическая сила разом покинули его. Не прошло и года, как он умер. Все свое огромное состояние он завещал маленькой Перл. После смерти старого врача Эстер и ее дочь исчезли, а история Эстер стала легендой. Через много лет Эстер вернулась и снова добровольно надела эмблему позора. Она одиноко живет в своем старом домике на окраине Бостона. Перл, судя по всему, счастливо вышла замуж, помнила о матери, писала ей, посылала подарки и была бы рада, если бы Эстер жила с ней. Но Эстер хотела жить там, где свершился ее грех, – она считала, что там же должно свершиться и искупление. Когда она умерла, ее похоронили рядом с пастором Димсдейлом, но между двумя могилами был оставлен промежуток, словно даже после смерти прах этих двоих не имел права смешаться.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Пьер Корнель (Pierre Cornelle)

Родогуна (Rodogune)

Трагедия (1644)

Предисловием к авторскому тексту служит фрагмент из книги греческого историка Аппиана Александрийского (II в.) “Сирийские войны”. Описываемые в пьесе события относятся к середине II в. до н. э., когда царство Селевкидов подверглось нападению со стороны парфян. Предыстория династического конфликта излагается в разговоре Тимагена (воспитателя царевичей-близнецов Антиоха и Селевка) с сестрой Лаоникой (наперсницей царицы Клеопатры). Тимаген знает о событиях в Сирии понаслышке, поскольку царица-мать приказала ему укрыть обоих сыновей в Мемфисе сразу после предполагаемой гибели своего мужа Деметрия и мятежа, поднятого узурпатором Трифоном. Лаоника же осталась в Селевкии и была свидетелем того, как недовольный правлением женщины народ потребовал, чтобы царица вступила в новый брак. Клеопатра вышла замуж за своего деверя Антиоха, и вдвоем они одолели Трифона. Затем Антиох, желая отомстить за брата, обрушился на парфян, но вскоре пал в бою. Одновременно стало известно, что Деметрий жив и находится в плену. Уязвленный изменой Клеопатры, он замыслил жениться на сестре парфянского царя Фраата Родогуне и силой вернуть себе сирийский престол. Клеопатра сумела дать отпор врагам: Деметрий был убит – по слухам, самой царицей, а Родогуна оказалась в темнице. Фраат бросил на Сирию несметное войско, однако, страшась за жизнь сестры, согласился заключить мир при условии, что Клеопатра уступит трон старшему из сыновей, который должен будет жениться на Родогуне. Оба брата с первого взгляда влюбились в плененную парфянскую царевну. Один из них получит царский титут и руку Родогуны – это знаменательное событие положит конец долгим смутам.

Беседа прерывается с появлением царевича Антиоха. Он надеется на свою счастливую звезду и вместе с тем не хочет обездолить Селевка. Сделав выбор в пользу любви, Антиох просит Тимагена переговорить с братом: пусть тот царствует, отказавшись от Родогуны. Выясняется, что и Селевк желает уступить престол в обмен на царевну. Близнецы клянутся друг другу в вечной дружбе – между ними не будет ненависти. Они приняли слишком поспешное решение: Родогуне подобает царствовать вместе со старшим братом, имя которого назовет мать.

Встревоженная Родогуна делится сомнениями с Лаоникой: царица Клеопатра никогда не откажется от трона, равно как и от мести. День венчания таит в себе еще одну угрозу – Родогуна страшится брачного союза с нелюбимым. Ей дорог лишь один из царевичей – живой портрет своего отца. Она не разрешает Лаонике назвать имя: страсть может выдать себя румянцем, а особам царского рода надлежит скрывать свои чувства. Кого бы небо ни выбрало ей в мужья, она будет верна долгу.

Опасения Родогуны не напрасны – Клеопатра пышет злобой. Царица не желает отказываться от власти, которая досталась ей слишком дорогой ценой, к тому же ей предстоит увенчать короной ненавистную соперницу, похитившую у нее Деметрия. Она откровенно делится своими замыслами с верной Лаоникой: трон получит тот из сыновей, кто отомстит за мать. Клеопатра рассказывает Антиоху и Селевку о горькой судьбе их отца, погубленного злодейкой Родогуной. Право первородства нужно заслужить – старшего укажет смерть парфянской царевны.

Ошеломленные братья понимают, что мать предлагает им обрести венец ценой преступления. Антиох все же надеется пробудить добрые чувства в Клеопатре, но Селевк в это не верит: мать любит только себя – в ее сердце нет места для сыновей. Он предлагает обратиться к Родогуне – пусть царем станет ее избранник. Парфянская царевна, предупрежденная Лаоникой, рассказывает близнецам о горькой судьбе их отца, убитого злодейкой Клеопатрой. Любовь необходимо завоевать – мужем ее станет тот, кто отомстит за Деметрия. Удрученный Селевк говорит брату, что отказывается от престола и Родогуны – кровожадные женщины отбили у него желание как царствовать, так и любить. Но Антиох по-прежнему убежден, что мать и возлюбленная не смогут устоять перед слезными мольбами.

Явившись к Родогуне, Антиох предает себя в ее руки – если царевна пылает жаждой мести, пусть убьет его и осчастливит брата. Родогуна не может более скрывать свою тайну – сердце ее принадлежит Антиоху. Теперь она не требует убить Клеопатру, но договор остается нерушимым: невзирая на любовь к Антиоху, она выйдет замуж за старшего – за царя.

Окрыленный успехом, Антиох спешит к матери. Клеопатра встречает его сурово – пока он медлил и колебался, Селевк успел отомстить. Антиох признается, что оба они влюблены в Родогуну и не способны поднять на нее руку: если мать считает его изменником, пусть прикажет ему покончить с собой – он покорится ей без колебаний. Клеопатра сломлена слезами сына: боги благосклонны к Антиоху – ему суждено получить державу и царевну. Безмерно счастливый Антиох уходит, а Клеопатра велит Лаонике позвать Селевка, Лишь оставшись одна, царица дает волю гневу: она по-прежнему жаждет мести и насмехается над сыном, который так легко проглотил лицемерную приманку.

Клеопатра говорит Селевку, что он старший и ему по праву принадлежит престол, которым хотят завладеть Антиох и Родогуна. Селевк отказывается мстить: в этом ужасном мире ничто его больше не прельщает – пусть другие будут счастливы, а ему остается лишь ожидать смерти. Клеопатра сознает, что потеряла обоих сыновей – проклятая Родогуна околдовала их, как прежде Деметрия. Пусть они последуют за своим отцом, но Селевк умрет первым, иначе ее ждет неминуемое разоблачение.

Наступает долгожданный миг свадебного торжества. Кресло Клеопатры стоит ниже трона, что означает ее переход в подчиненное положение. Царица поздравляет своих “милых детей”, и Антиох с Родогуной искренне благодарят ее. В руках у Клеопатры кубок с отравленным вином, из которого должны пригубить жених и невеста. В тот момент, когда Антиох подносит кубок к губам, в зал врывается Тимаген со страшным известием: Селевк найден на аллее парка с кровавой раной в груди. Клеопатра высказывает предположение, что несчастный покончил с собой, но Тимаген это опровергает: перед смертью царевич успел передать брату, что удар нанесен “дорогой рукой, родной рукой”. Клеопатра немедленно обвиняет в убийстве Селевка Родогуну, а та – Клеопатру. Антиох пребывает в тягостном раздумье: “дорогая рука” указывает на возлюбленную, “родная рука” – на мать. Подобно Селевку, царь переживает миг безысходного отчаяния – решив отдаться на волю судьбы, он вновь подносит к губам кубок, но Родогуна требует опробовать на слуге вино, поднесенное Клеопатрой. Царица негодующе заявляет, что докажет полную свою невиновность. Сделав глоток, она передает кубок сыну, однако яд действует слишком быстро. Родогуна с торжеством указывает Антиоху, как побледнела и зашаталась его мать. Умирающая Клеопатра проклинает молодых супругов: пусть их союз будет исполнен отвращения, ревности и ссор – да подарят им боги таких же почтительных и покорных сыновей, как Антиох. Затем царица просит Лаоника увести ее и избавить тем самым от последнего унижения – она не желает упасть к ногам Родогуны. Антиох исполнен глубокой скорби: жизнь и смерть матери равно пугают его – будущее чревато ужасными бедами. Брачное торжество завершилось, и теперь нужно приступить к похоронному чину. Быть может, небеса все же окажутся благосклонными к несчастному царству.

Е. Д. Мурашкинцева

Лукиан

Разговоры богов

I. Прометей и Зевс

Прикованный к скалам Кавказа титан Прометей просит Зевса освободить его. Но нет, кара еще недостаточна: ведь Прометей не только похитил Зевесов огонь и подарил его людям, но и (самое страшное) сотворил женщину!

Поэтому тяжкие цепи и орел, ежедневно пожирающий Прометееву печень, которая за ночь снова отрастает, – лишь прелюдия к грядущим мучениям.

Прометей предлагает в награду за освобождение открыть Зевсу грядущее. Тот, усомнившись сперва в пророческом даре титана, тут же сдается: Прометей безошибочно угадывает, что Зевс собирается на свидание с Фетидой – нереидой, одной из морских богинь. И предостерегает Зевса: если нереида родит ему сына, тот низвергнет отца с олимпийского трона. Убежденный и даже слегка растроганный этим предсказанием, Зевс отказывается от рокового свидания и приказывает богу-кузнецу Гефесту освободить Прометея.

II. Эрот и Зевс

Призванный к ответу за свои жестокие проделки, Эрот просит Зевса помиловать его, ибо он, мол, еще ребенок. “Ты ребенок?! – восклицает возмущенный Зевс. – Ведь ты, Эрот, намного старше Иалета. Оттого что у тебя нет бороды и седых волос, ты хочешь считаться ребенком, хотя ты старик, и притом негодяй!”

В наказание за многочисленные издевательства Зевс намерен связать Эрота. Ведь это по его милости он вынужден был, дабы снискать любовь женщин, превращаться в быка, орла, лебедя, сатира и не мог явиться им в своем истинном облике.

Эрот резонно возражает, что ни одна смертная не выносит вида Зевса и умирает от страха. Он предлагает Зевсу не метать молнии, не потрясать грозно эгидой и принять вид более мирный, приятный, на манер Аполлона или Диониса.

Зевс с возмущением отвергает это предложение, но и отказаться от любви земных красавиц тоже не хочет. Он требует, чтобы амурные утехи стоили ему меньших усилий. С этим условием отпускает Эрота.

III. Зевс и Гермес

Гера из ревности превратила красавицу Ио в телку и приставила к ней стражем стоглавого пастуха Аргуса. Но Зевс, влюбленный в Ио, приказывает Гермесу убить Аргуса, провести Ио через море в Египет и сделать ее там Исидой – богиней, управляющей разливами Нила и ветрами, покровительницей моряков.

IV. Зевс и Ганимед

Зевс, влюбившись в хорошенького пастушка Ганимеда, превращается в гигантского орла и похищает мальчика. Ганимед, слабо разбирающийся в олимпийской иерархии, до сих пор считал главным божеством лесного Пана и с недоверием относится к словам Зевса о его вселенской власти.

Ганимед просит поскорей вернуть его домой, на склоны горы Иды: стада остались без присмотра, отец всыплет ему за отлучку. Зевс терпеливо объясняет, что теперь мальчик навсегда избавлен от пастушеских забот – он станет небожителем.

Ганимед недоумевает: что ему тут делать, если на небе нет стад, и с кем он будет здесь играть?! Зевс обещает ему в товарищи Эрота и сколько угодно бабок для игры. И похитил он полюбившегося мальчишку для того, чтобы они спали вместе.

Простодушный Ганимед недоумевает еще более: ведь когда он спал с отцом, тот часто сердился, что сын во сне беспокойно ворочается, и гнал того к матери – честно предупреждает мальчик. А услыхав, что Зевс собирается его обнимать ночи напролет, твердо заявляет, что ночью будет спать. Хотя и не запрещает Зевсу целовать его. И довольный Зевс велит Гермесу дать Ганимеду испить бессмертия, научить подавать кубок и привести на пир богов.

V. Гера и Зевс

Гера упрекает Зевса в чрезмерном пристрастии к Ганимеду. Своих смертных любовниц отец богов оставлял все же на Земле, а вот Ганимеда сделал небожителем. И вдобавок, принимая из рук красавца виночерпия кубок, Зевс всякий раз его целует! А разве Гефест и Гера плохо прислуживали за столом?!

Разгневанный Зевс отвечает, что ревность Геры лишь распаляет его страсть к прекрасному фригийцу. Конечно, Гера, если хочет, может на пирах по-прежнему пользоваться услугами своего чумазого сына-кузнеца. А вот ему, Зевсу, будет прислуживать только Ганимед, которого он будет теперь целовать дважды: и принимая кубок из рук мальчика, и возвращая.

VI. Гера и Зевс

Гера возмущенно жалуется Зевсу, что Иксион, взятый на небо, влюбился в нее и непрестанно вздыхает. Это оскорбляет Геру. Зевс предлагает подшутить над влюбленным: подсунуть ему облако, придав последнему облик Геры. Если же, приняв желаемое за действительное, Иксион потом начнет похваляться, что покорил супругу Зевса и овладел ею, он будет низринут в Аид и привязан к вечно вращающемуся колесу в наказание не за любовь (в этом нет ничего дурного!), а за хвастовство.

VII. Гефест и Аполлон

Гефест восхищенно рассказывает Аполлону о только что родившемся Гермесе – сыне Майи. Новорожденный не только очень красив, но и многообещающе приветлив. Аполлон сообщает в ответ, что ловкий младенец уже успел украсть трезубец Посейдона, меч Ареса, а у него, Аполлона, и стрелы. Тут и Гефест обнаруживает, что у него пропали клещи…

Гермес одарен всесторонне: в шутливой борьбе победил Эрота, подставив тому подножку, а из панциря черепахи и семи струн смастерил кифару, да играет так, что и Аполлон ему завидует.

Прозревший Гефест отправляется к Гермесу за похищенными клещами, спрятанными в пеленках новорожденного.

VIII. Гефест и Зевс

Зевс приказывает Гефесту острым топором разрубить… ему голову. Испуганный бог-кузнец вынужден нехотя подчиниться, и на свет появляется Афина. Она не только воинственна, но и очень красива. Гефест внезапно влюбляется в нее. Но Зевс охлаждает его пыл: Афина предпочтет остаться навечно девой,

IX. Посейдон и Гермес

Посейдон пришел к Зевсу. Но Гермес не пускает его, так как Зевс только что… родил. Но на сей раз не из головы (как недавно Афину), а из бедра. Так он выносил плод одной из своих многочисленных симпатий фиванки Семелы, родив вместо нее, ибо Семела погибла. Таким образом, он является одновременно и отцом, и матерью ребенка, которого зовут Дионис.

X. Гермес и Гелиос

Гермес передает Гелиосу приказ Зевса: не выезжать на своей огненной колеснице ни завтра, ни послезавтра. Зевсу нужно продлить ночь, дабы успеть зачать с беотийкой Алкменой невиданного доселе героя: под покровом глубочайшего мрака будет изготовлен великий атлет. Затем Гермес передает приказ Селене двигаться медленно, а Сну – не выпускать людей из своих объятий, чтобы они не заметили столь долгой ночи. Дабы на свет мог явиться Геракл.

XI. Афродита и Селена

Селена признается Афродите, что влюбилась в прекрасного Эндимиона. Она регулярно спускается к нему с неба, когда Эндимион спит, расстелив на скале плащ. Селена буквально погибает от любви к юноше.

XII. Афродита и Эрот

Афродита упрекает своего сына Эрота за неслыханные проделки не только со смертными, но и с небожителями. По его воле Зевс превращается во все, во что Эроту вздумается. Селену он низводит на Землю. А Гелиос, нежась в объятьях Климены, забывает своевременно выезжать в своей огненной колеснице на небосвод. Даже почтенную Рею, мать стольких богов, Эрот заставил влюбиться в молодого фригийца Аттиса. Обезумев от любви, она впрягла в свою колесницу львов и носится по горам и лесам в поисках возлюбленного. Эрот оправдывается перед матерью: разве дурно обращать взоры людей и богов на красоту?!

XIII. Зевс, Асклепий и Геракл

На пиру богов Геракл затевает ссору с Асклепием, требуя, чтобы тот возлежал ниже его, совершившего столько подвигов. Он пренебрежительно напоминает: Асклепия поразил Зевс своей молнией за то, что тот своим искусством оживлял людей, обреченных богами на смерть, тем самым пренебрегая и законами природы, и волей небожителей. Асклепий спокойно замечает, что это он, между прочим, привел в порядок того же Геракла, основательно обгоревшего на погребальном костре…

Зевс прекращает их перебранку, заметив: Асклепий имеет право на более высокое место, ибо умер и был взят на небо раньше Геракла.

XIV. Гермес и Аполлон

Аполлон печален. На вопрос Гермеса о причине грусти отвечает:

Он случайно убил своего любимца, прекрасного Гиацинта – сына царя Эбала из Лаконии. Когда оба они были заняты метанием дисков, безответно любивший Гиацинта западный ветер Зефир из ревности подул так сильно, что брошенный Аполлоном диск изменил направление и убил юношу. В память о любимце Аполлон вырастил из капель его крови прекрасный цветок, но все равно остался безутешен. Гермес резонно возражает: “Аполлон, ты знал, что сделал любимцем смертного; так не следует жаловаться на то, что он умер”.

XV. Гермес и Аполлон

Гермес и Аполлон удивлены: хромой бог-кузнец Гефест, далеко не красавец, получил в жены двух прекрасных богинь: Афродиту и Хариту. А вот они, красавцы, атлеты и музыканты, несчастливы в любви. Аполлон так и не добился взаимности Дафны, а Гиацинта сам же убил диском. Правда, однажды Гермес познал ласки Афродиты и в итоге на свет явился Гермафродит…

Впрочем, любвеобильная Афродита весьма благосклонна и к Аресу, часто забывая о своем чумазом и потном супруге. Поговаривают, что Гефест готовит сети, чтобы опутать ими любовников и застигнуть их на ложе. И Аполлон признается: ради объятий Афродиты он с удовольствием согласился быть пойманным.

XVI. Гера и Латона

Снедаемые давней и взаимной неприязнью, Гера и Латона попрекают друг друга действительными и мнимыми пороками детей. На едкое замечание Латоны, что Гефест хром, Гера отвечает: зато он искусный мастер и пользуется уважением Афродиты. А вот мужеподобная Артемида – дочь Латоны, обитает в горах и по скифскому обычаю убивает чужеземцев. Что ж до Аполлона, то он хоть и считается всезнающим, но не предвидел, что убьет диском Гиацинта, и не представлял себе, что от него убежит Лафна.

Латона отвечает, что Гера ей просто завидует: красота Артемиды и мусический дар Аполлона у всех вызывают восторг. Гера в гневе. По ее мнению, музыкальными победами Аполлон обязан не себе, а излишней благосклонности судей. Артемида же скорей безобразна, чем прекрасна. А будь она действительно девой, едва ли помогала бы роженицам. Разгневанная Латона бросает Гере: “Придет время, и я опять увижу тебя плачущей, когда Зевс оставит тебя одну, а сам сойдет на землю, превратившись в быка или лебедя”.

XVII. Аполлон и Гермес

Смеющийся Гермес рассказывает Аполлону, что Гефест искусно сплетенными сетями опутал Афродиту и Ареса в миг, когда те занимались любовью. Застигнутые врасплох, обнаженные, они сгорали от стыда, когда все боги насмешливо их рассматривали. Громче всех хохотал сам Гефест. Гермес и Аполлон признаются друг другу, что готовы были бы сами очутиться в сетях Гефеста.

XVIII. Гера и Зевс

Гера говорит Зевсу, что его сын Дионис не только женоподобен до неприличия, но еще и блуждает, опьяненный, в обществе сумасшедших женщин и пляшет с ними день и ночь напролет. Он похож на кого угодно, но только не на своего отца Зевса.

Громовержец возражает: изнеженный Дионис не только овладел всей Лидией и подчинил себе фракийцев, но завоевал даже Индию, взяв в плен тамошнего царя, осмелившегося сопротивляться. И все это посреди непрестанных хороводов и пьяных плясок. А тех, кто осмелился его оскорбить, не уважая таинств, Дионис связал виноградной лозой. Или заставил мать преступника разорвать своего сына на части, как молодого оленя. Разве это не мужественные деяния, достойные сына Зевса? Гера возмущена: вино приводит к безумию и стадо причиной многих преступлений. Но Зевс резко возражает: виноваты не вино и Дионис, а сами люди, пьющие без меры, даже не смешивая вино с водой. А тот, кто пьет в меру, становится лишь веселей и любезней, никому не вредя.

XIX. Афродита и Эрот

Афродита удивленно вопрошает Эрота: почему он, легко подчиняющий себе всех богов – Зевса, Аполлона, Посейдона, даже собственную мать Рею, щадит Афину?

Эрот признается: он боится Афину – ее страшный взгляд пугает коварного малыша. Да еще этот ужасный щит с головой Медузы Горгоны. Всякий раз как Эрот пытается приблизиться, Афина останавливает его угрозой немедленной расправы.

А вот муз, признается Эрот, он глубоко уважает и поэтому щадит. “Ну пусть их, если они так степенны. Но почему же ты не стреляешь в Артемиду?” – “Ее я совсем поймать не могу: она все бегает по горам. К тому же у нее есть пристрастие – охота”. Зато брата ее Аполлона своими стрелами Эрот поражал не раз.

XX. Суд Париса

Зевс посылает Гермеса во Фракию, чтобы там Парис решил спор трех богинь: кому из них присудить яблоко с надписью “Прекраснейшей”. Парис, хоть он и сын царя Приама, пасет стада на склонах Иды и, конечно, робеет, узрев представших перед ним Геру, Афродиту и Афину. Но когда Гермес растолковывает ему поручение Зевса, царевич постепенно приходит в себя и начинает восхищенно разглядывать богинь, явно не зная, которую предпочесть. Смущает его и то, что Гера – супруга Зевса, остальные же две – его дочери, В такой щекотливой ситуации особенно опасно ошибиться. Но Гермес заверяет Париса, что Зевс полностью полагается на его вкус и объективность.

Осмелевший Парис просит у Гермеса гарантий, что две отвергнутые не будут ему мстить. Затем он просит богинь раздеться и подходить к нему по очереди. Первой раздевается Гера, белокожая и волоокая. Она предлагает Парису: если он присудит награду ей, то станет господином надо всей Азией.

Афина тоже пытается подкупить судью обещанием: он будет в битвах непобедим. Парис скромно отвечает, что он – человек мирный, военные подвиги его не прельщают. Но, как и Гере, обещает судить честно, невзирая на дары.

Афродита просит осмотреть ее более внимательно. Во время осмотра (который явно доставляет Парису удовольствие) она умело и ненавязчиво расхваливает его красоту. Парис, дескать, достоин лучшей участи, чем пастушья жизнь в диких горах. Зачем его красота коровам? Он мог бы найти себе достойную пару даже в Элладе. Афродита рассказывает заинтересовавшемуся судье об одной из самых красивых женщин – Елене, жене спартанского царя Менелая, дочери Леды, внучке Зевса. Парис все больше увлекается ее рассказом. Тогда Афродита предлагает ему отправиться в путешествие по Элладе и в Лакедемоне самому повидать красавицу: “Елена тебя увидит, а там уж я позабочусь о том, чтобы она влюбилась и ушла с тобой”. Парису это кажется невероятным, но богиня уверяет: все будет именно так, как она обещает. Она дает в провожатые Парису своих сыновей – Гимероса и Эрота. С их общей помощью (стрелы Эрота и все остальное) задуманное свершится. Взяв с богини слово, что она не обманет, Парис (заочно уже воспылавший любовью к Елене) присуждает яблоко Афродите.

XXI. Арес и Гермес

Арес тревожно и с явным недоверием сообщает Гермесу о похвальбе Зевса: тот, мол, спустит с неба цепь, и все боги, ухватившись за нее, не смогут стащить громовержца вниз. А вот он, если захочет, поднимет на этой цепи не только всех богов, но и землю с морем.

Арес сомневается в столь фантастическом могуществе отца богов. Тем более что недавно Посейдон, Гера и Афина, возмутившись его бесчинствами, чуть не схватили Зевса и, возможно, связали бы, если б не Фетида, которая сжалилась над ним и призвала на помощь сторукого Бриарея. Но Гермес прерывает Ареса: “Замолчи, советую я; небезопасно Тебе говорить такие вещи, а мне – их слушать”.

XXII. Пан и Гермес

Гермес удивлен: Пан называет его отцом! Он возмущенно говорит, что козлоногий и рогатый Пан не может быть его сыном. Но тот напоминает, что как-то Гермес сошелся со спартанкой Пенелопой, приняв при этом облик козла.

Гермес смущенно припоминает: так оно и было. А Пан просит его не стыдиться такого сына: его уважают и любят не только дриады, нимфы и менады Диониса, но и все афиняне, которым он оказал услугу при Марафоне: вселил страх в души персов (отсюда и пошло слово “паника”). Гермес даже растроган: просит Пана подойти и обнять его. Но, добавляет он тут же, “не называй меня отцом при посторонних”.

XXIII. Аполлон и Дионис

Аполлон удивлен: столь непохожие меж собой Эрот, Гермафродит и Приап – родные братья! Дионис отвечает, что тут нет ничего удивительного. А виновна в несхожести братьев не их мать Афродита, а разные отцы.

XXIV. Гермес и Майя

Утомленный и раздраженный Гермес жалуется своей матери Майе на дикие перегрузки. Он должен не только прислуживать богам на пирах, без устали разносить по земле приказания Зевса, присутствовать в палестрах, служить глашатаем в народных собраниях, а еще и не спать по ночам и водить к Плутону души умерших… Вдобавок Зевс непрестанно посылает Гермеса справляться о здравии своих многочисленных земных возлюбленных. “Я не могу больше!” – жалуется Гермес матери. Но та советует сыну смириться: “Ты еще молод и должен прислуживать отцу, сколько он ни пожелает. А теперь, раз он посылает тебя, беги поскорее в Аргос, а затем в Беотию, а то он, пожалуй, побьет тебя за медлительность: влюбленные всегда раздражительны”.

XXV. Зевс и Гелиос

Зевс в гневе. Гелиос, уступив настойчивым просьбам сына своего фаэтона, доверил ему огненную колесницу. Но самонадеянному юноше это оказалось не по силам. Неуправляемые кони понесли колесницу в сторону от привычной колеи: часть земли оказалась сожженной, а другая погибла от морозов. Чтобы предотвратить полную катастрофу, Зевсу пришлось убить Фаэтона молнией. Гелиос оправдывается: он, мол, предупреждал и наставлял сына, как должно. Но Зевс прерывает его: если Гелиос еще раз позволит себе подобное, он узнает, насколько сильней его огня жжет Зевесов перун. Фаэтона он велит похоронить на берегу Эридана, там, где он упал с колесницы. Слезы сестер, пролитые на его могиле, пусть превратятся в янтарь, а сами они сделаются осокорями.

XXVI. Аполлон и Гермес

Аполлон просит Гермеса научить его различать братьев-близнецов Кастора и Полидевка. Гермес объясняет: Полидевка, могучего кулачного бойца, узнать легко: на лице у него следы от сокрушительных ударов, “Но скажи мне еще одну вещь; отчего они не являются к нам оба вместе, но каждый из них поочередно делается то мертвецом, то богом?” Гермес объясняет и это: когда оказалось, что один из сыновей Леды должен умереть, а другой стать бессмертным, они таким образом поделили между собой бессмертие. Но Аполлон не успокаивается: сам он предсказывает будущее, Асклепий лечит, Гермес обучает гимнастике и борьбе и выполняет еще тьму важных дел. А что же делают Диоскуры? Гермес поясняет и это: Кастор и Полидевк помогают Посейдону: объезжают моря и в случае необходимости оказывают помощь терпящим бедствие морякам.

I

Тарас Бульба встречает своих сыновей, которые учились в Киевской бурсе и теперь приехали домой к отцу. Это были два дюжие молодца, крепкие, здоровые. Тарас посмеивается над одеждой сыновей, те, не ожидая такого приема, стоят сконфуженные. Старший сын, оскорбленный словами отца, начинает колотить Тараса, тот отвечает. Мать останавливает обоих. Отец обнимает сыновей. Мать не может наглядеться на своих любимчиков, а Тарас говорит, что на этой же неделе отправит обоих в Запорожье, где они пройдут настоящую школу жизни. Все входят в светлицу. Все трое сели выпить и закусить. После очередной рюмки Тарас разбуянился, стал бить горшки и фляжки и решил, что в Запорожье они поедут прямо завтра. Ведь он козак, ему свободы хочется, а тут, дома, ему делать нечего. Жена его, привыкшая к подобным выходкам мужа, только стояла в стороне и думала о том, какая скорая разлука с сыновьями предстоит ей. Тарас пошел отдавать приказания назавтра собираться в дорогу, затем вместе с сыновьями лег спать во дворе. Вслед за Бульбой уснули все, кроме его жены. Она лежала возле своих сыновей и плакала из-за скорой разлуки с ними. Она втайне надеялась, что Бульба, когда проснется, отсрочит день отъезда, так как задумал так быстро уезжать по причине сильного опьянения.

Но поутру Бульба, как только проснулся, сразу стал собираться в дорогу. Бедной старушке ничего не оставалось, как помогать ему. Когда все собрались, Тарас присел на дорожку. Мать обняла своих сыновей, заплакала, вцепилась в седло младшего и не хотела отпускать. Ее унесли домой козаки. Сыновья еле сдерживали слезы, так как боялись гнева отца.

II

Все ехали молча. Тарас думал о том, как приедет с сыновьями в Сечь. Сыновья думали о другом. Оба они в двенадцать лет были отданы в бурсу. Старший сын Бульбы Остап поначалу не хотел учиться, сбегал, но потом угомонился, когда отец пообещал запереть того в монастырь. Вскоре Остап стал лучшим в академии. Но это не сломило его упорный характер: он любил только войну и пирушки. Младший сын Бульбы Андрий учился легко. Он был более изобретательным, чем его брат, кипел жаждой подвига, любил женщин. Он теперь тосковал по одной полячке, в которую влюбился в Киеве.

Между тем Тарас очнулся от своих дум и предложил остановиться покурить. Все слезли с коней. Затем поехали дальше. Ехали они без всяких приключений, всюду была одна только степь. Только через три дня пути козаки почувствовали близость Днепра. Козаки сошли с коней и взошли на паром, который перевез их в Сечь. Наконец они прибыли в Сечь. “На пространстве пяти верст были разбросаны толпы народа. Они собирались в небольшие кучи”. Козаки добрались до площади, где собиралась рада. Тарас вскоре увидел знакомые лица, и начались приветствия.

III

Уже около недели жил Тарас с сыновьями в Сечи. Остап и Андрий мало занимались военным делом, так как в Сечи молодые люди в основном обучались на опыте, а не теоретически. Все свободное время козаки отдавали гульбе. И братья с головой окунулись в разгулье.

Между тем Бульба начинал думать, как бы затеять какое-нибудь дело. Он интересуется, нельзя ли пойти на турков или татар, но ему говорят, что подписан договор о ненападении. Но Тарас устроил пирушку, на которую собрал старшин и куренных атаманов. Те, когда хорошенько выпили, пошли на площадь и стали зазывать народ на войну. Но кошевой предлагает не идти войной, так как козаки обещали мир, а “пустить с челнами одних молодых. Пусть немного пошарпают берега Анатолии”. Решили, что отправят нескольких молодых под руководством опытных вояк. Начались сборы.

В это время к берегу причалил паром, на котором стояли оборванные и замученные люди. Один из них рассказал, что на гетманщине жиды не дают житья, католичество хочет, чтобы отреклись христиане от веры своей. Кошевой стал спрашивать, что же они не взялись за сабли? Ему отвечают, что жидов слишком много, а полковники и гетман убиты. Толпа взволновалась. Сеча собралась на площади, было решено идти на Польшу, так как именно оттуда происходят все беззакония. Бульба был доволен сложившимися обстоятельствами, так как теперь открывались возможности для подвигов.

IV

Вскоре весь юго-запад Польши был захвачен запорожцами. Прелат послал от себя двух послов, чтобы напомнить, что запорожцы нарушают договор. Но и монахи скоро были побиты козаками. Не сдавался только город Дубна. Запорожцы решили во что бы то ни стало взять город. Но через две недели дело не стронулось с места. Все были в нетерпении, в том числе и Остап с Андрием, которые теперь набрались опыта в военном деле.

Однажды Андрий сидел вечером под стенами города, когда к нему подошла какая-то женщина. Приглядевшись, Андрий узнал в ней татарку, служанку пани, в которую был влюблен еще в Киеве. Служанка говорит, что пани в городе, она не ела уже несколько дней. Она просит помощи Андрия, так как уверена, что тот ее не предаст. Андрий разыскал съестные запасы, отдал их татарке и приказал сказать пани, что скоро будет сам. Он решил довести девушку до подземного хода и вывести из города. Он проводил татарку до хода. Когда Андрий возвращался, Бульба спросил его о татарке. Тарас решил, что это была беглянка, с которой сын его завел интрижку. Отец предупредил, что бабы не доведут до добра Андрия. Андрий пошел к ходу, залез в него и очутился в городе. Он добрался до своей возлюбленной. Теперь она показалась ему еще прекраснее. Он упал у ее ног и сказал, что навек раб ее, готов умереть ради нее, остается служить у поляков. Она его поцеловала.

V

Тарасу Бульбе сообщают, что идут поляки с пушками, а с ними сын его Андрий. Бульба в злобе сначала не поверил, но потом вспомнил, что вот уже два дня не видел сына, вспомнил татарку, которая приходила ночью, и гнев захватил его. Поляки были отбиты, но оставшиеся успели соединиться с отрядом, который вышел из города, и теперь их было в два раза больше. Завязалась кровавая битва.

Бульба увидел в стороне отряд, в котором был его сын, и стал продвигаться в его сторону. Андрий тоже увидел отца, но, как трус, спрятался в толпу воинов и оттуда отдавал приказания. Отряд поляков таял под саблей взбешенного, ничего не замечавшего вокруг Тараса. Поляки бросились бежать, думая, что имеют дело с дьяволом. Вскоре Тарас оказался около сына. Андрий не сдвинулся с места. Тарас убил сына. В это время подъехал Остап. Он упал перед братом и стал плакать. Бульба приказал нести хоронить тело сына. Когда Андрия похоронили, Тарас опять бросился в бой. Он узнал, кто был причиной измены сына, и решил найти пани и убить. И он бы сделал это, но одно обстоятельство остановило его на полпути.

VI

Пришло сообщение, что Сеча взята и разорена татарами, было решено идти на помощь запорожцам, так как здесь уже довольно отомщено за все. И Бульба согласился, но вдруг остановился и сказал, что нельзя оставлять тех, кто попал в плен полякам. Козаки взбунтовались, решив не идти в Сечу, а оставаться здесь и довести дело до конца. Другая часть козаков хотела идти домой, чтобы спасать родных своих от татар. Войско распалось: одни пошли в Запорожье, другие остались под городом. Оставшиеся под руководством Бульбы пошли на город. Польское войско было разбито, но и самих козаков оставалось всего только не больше тысячи.

Между тем Бульба узнал, что пленников повезут по Варшавской дороге, и решил перехватить их. Все направились к дороге. Но недалеко смогли уйти войска Тараса, на них напали поляки. Козаки держались долго, и поляки уже хотели отступать, как один случай помог им одержать верх. Остап был взят в плен. Бульба бросился спасать сына. Козаки оказались в толпе, где вынуждены были действовать каждый отдельно. Это и помогло разбить их.

VII

Тарас, весь израненный и избитый, проснулся в избенке. Рядом сидел Товкач, молчаливый козак. Он сообщает Бульбе, что за голову того дают много денег, а потому теперь его ищут все. Сын его Остап остался в плену. Товкач повез Бульбу в Сечь. Через две недели Тарас встал на ноги. Но ничто не могло развлечь его, он скучал по сыну.

Тарас пробрался к жиду Янкелю и попросил того за двенадцать тысяч отвезти его в Варшаву. Жид долго изворачивается, но наконец соглашается, решив, что положит Тараса в воз с кирпичами. Так они и поехали в Варшаву.

VIII

Жид привез Бульбу в город на улицу, которая носила название Грязной, или Жидовской. Янкель договорился о свидании Тараса с сыном, который находился в это время в городской темнице. Тарас предлагает жидам за деньги вытащить Остапа из тюрьмы. Жиды пошли советоваться с мудрецом, жившим на той же улице. Потом ушли в город, а когда вернулись, то сказали, что невозможно освободить Остапа и что завтра его казнят. Но увидеться с ним можно будет завтра на заре. Тарас согласился на это.

На заре Бульбу переодели в графа, который приехал из немецкой земли. Он вместе с Янкелем пришел в тюрьму. Там Тарас невольно выдал себя, когда один из поляков хотел расписать перед ним козаков как собак неверующих. Поляк, узнав в графе запорожца, хотел звать на помощь, но

Янкель подкупил его, чтобы тот дал им выйти из тюрьмы живыми. До Остапа Тарас не добрался. Несолоно хлебавши, они вышли из тюрьмы. Бульба решил идти на площадь смотреть, как мучают его сына.

Площадь была забита толпой людей, пришедших поглядеть на казнь. Привели смертников. Первым шел Остап. Его повели на эшафот. Остап с твердостью выносил страдания, когда ему ломали кости на руках и ногах. Но и он не выдержал и крикнул: “Батько, где ты, слышишь ли ты?”, и Тарас отозвался. Польские всадники бросились прочесывать толпу, но Тараса и след простыл.

IX

След Тараса отыскался. Тридцать тысяч украинцев показались на границах. Это была не разрозненная толпа, а целая нация, которая поднялась за свою честь, свои права, униженную религию. Среди начальников войска был и Бульба. Он понимал только огонь, виселицу и истребление для обидчиков. Вскоре он со своим полком отсоединился от остальных. Он выжег много селений и городов, схватить его не могли. Так Бульба справлял поминки по Остапу. Наконец польское правительство поручило Потоцкому непременно поймать Тараса. Бульба почуял опасность и решил возвращаться в Сечь. Потоцкий шел по следу и настиг Тараса на берегу Днестра. Бульба был пойман, но козакам его удалось уйти. Они плыли по Днестру и говорили о своем атамане.

Александр Валентинович Вампилов

Прошлым летом в Чулимске

Драма (1972)

Действие происходит в таежном райцентре ранним летним утром. Валентина, стройная миловидная девушка лет восемнадцати, направляется в чайную, где она работает, а по дороге осматривает палисадник перед домом: опять доски из ограды вынуты, калитка сорвана. Она вставляет доски, расправляет примятую траву и принимается чинить калитку. На протяжении всего действия она делает это несколько раз, потому что прохожие почему-то предпочитают ходить напрямик, по газону, минуя калитку.

Валентина влюблена в местного следователя Шаманова, который не замечает ее чувства. Шаманов ходит к аптекарше Кашкиной, которая живет рядом с чайной, и потому Валентине, как и всему поселку, известно об их связи. Она молча страдает. Шаманову около тридцати, но он чувствует себя много пожившим и уставшим человеком. Любимое его присловье: “Хочу на пенсию”. Его любовница Кашкина обижается, что он ничего ей про себя не рассказывает, хотя она и без того знает о нем много от городских знакомых. Раньше он работал следователем в городе, ему прочили большое будущее, у него была красивая жена, машина и всякие прочие блага. Однако он был из тех, для кого правда важнее положения, и потому, расследуя дело сына какого-то сановника, сбившего человека, Шаманов, вопреки давлению сверху, не захотел замять дело. В результате, однако, нашлись люди сильней его. Суд перенесли, следствие дали вести другому. Шаманов обиделся, уволился с работы, расстался с женой, стал одеваться кое-как, а затем уехал сюда, в таежный райцентр, где нехотя, почти формально выполняет свои обязанности. Свою жизнь Шаманов считает конченой. Через два дня должен состояться суд по тому самому делу, которое начинал вести он и из-за которого ушел, его приглашают принять участие как свидетеля, но он отказывается. Ему не интересно. Он разочаровался и не верит больше в возможность установления справедливости. Он больше не хочет бороться. Однако в райцентре Шаманов все равно резко выделяется, – и Кашкина, и Валентина чувствуют его неординарность и тянутся к нему.

В Валентину влюблен Пашка, сын буфетчицы Хороших, и пасынок местного рабочего Дергачева. Приехав из города, Пашка постоянно крутится возле Валентины, зовет ее на танцы. Но Валентина твердо отказывает ему. Пашка намекает, что знает своего соперника и, изображая из себя крутого, даже угрожает расправиться с ним. Пашка постоянно в центре семейных раздоров. Его мать и Дергачев привязаны друг к другу, можно сказать, любят друг друга. Однако Пашка – незаживающая даже со временем рана Дергачева, потому что родился от другого человека, когда Дергачев был на фронте. Мать просит сына уехать, но Пашка не очень-то расположен ее слушаться. Ему тоже обидно: почему это он должен бросать собственный дом, когда в его планах жениться на Валентине, осесть здесь.

Дергачев ремонтирует чайную, видно, что он в раздражении, и это раздражение он вымещает на жене, от которой прямо с утра требует выпивки по случаю встречи с давним приятелем, пришедшим из тайги старым промысловиком-эвенком Еремеевым. Оставшийся после смерти жены в одиночестве, Еремеев пришел хлопотать о пенсии. Однако здесь ему предстоят трудности: у него нет ни трудовой книжки, ни справок о работе, – всю жизнь он охотился, работал в геологических партиях и не думал о старости.

Еще один участник действия – бухгалтер Мечеткин, зануда и бюрократ. Он хочет жениться и поначалу имеет виды на Кашкину, намекая той, что ее связь с Шамановым вызывает в поселке пересуды и оскорбляет общественную нравственность. Однако тут же, едва только Кашкина приглашает его зайти к ней и даже предлагает выпить, разомлевший Мечеткин признается в своих серьезных намерениях. Кашкина знает о том, что Валентина влюблена в Шаманова, и потому, опасаясь возможного соперничества, советует Мечеткину обратить свое внимание именно на Валентину. Она уверяет Мечеткина, что он, уважаемый в поселке человек, легко может добиться успеха, если солидно обратится к отцу Валентины. Не откладывая в долгий ящик, Мечеткин сватает Валентину. Ее отец не возражает, но говорит, что ничего без Валентины решить не может.

Между тем между Шамановым, ожидающим в чайной служебную машину, и Валентиной, чинящей ограду палисадника, завязывается разговор. Шаманов говорит, что Валентина напрасно занимается этим, потому что люди никогда не перестанут обходить его. Валентина упрямо возражает: когда-нибудь они обязательно поймут и будут ходить по тротуару. Неожиданно Шаманов делает Валентине комплимент: она – красивая девушка, она похожа на девушку, которую Шаманов любил когда-то. Он расспрашивает ее, почему она не уехала в город, как многие ее сверстницы. И неожиданно слышит признание, что она влюблена, и не в кого-нибудь, а именно в него, Шаманова. Шаманов растерян, ему трудно в это поверить, он советует Валентине выбросить это из головы. Но тут же вдруг начинает испытывать к девушке нечто особенное: она вдруг становится для него “лучом света из-за туч”, как он говорит случайно подслушавшей их беседу Кашкиной.

Явившемуся с угрозами Пашке Шаманов советует пойти остудить голову, между ними завязывается ссора. Шаманов явно хочет скандала, он протягивает Пашке свой пистолет и нарочно дразнит его, сообщая, что у них с Валентиной на десять часов назначено свидание и что любит она его, Шаманова, а Пашка ей не нужен. Пашка в ярости нажимает курок пистолета. Осечка. Пашка испуганно роняет оружие. Но и Шаманову тоже не по себе. Он пишет записку Валентине, действительно назначая ей свидание на десять часов, и просит Еремеева передать. Однако записку хитростью перехватывает ревнующая Кашкина.

Тем же вечером Валентина, став свидетельницей очередного раздора между отчимом и Пашкой, которого оскорбляет и гонит его собственная мать, из жалости соглашается пойти с ним на танцы. Чувствуется, что Валентина решилась на что-то серьезное, потому что тоже идет напрямик через палисадник, как бы потеряв веру, что сможет преодолеть общее сопротивление. Они уходят. Вскоре появляется Шаманов и, встретив Кашкину, воодушевленно признается ей, что с ним сегодня вдруг что-то произошло: он как бы заново обретает мир. Это связано с Валентиной, про которую он спрашивает Кашкину. Та честно сообщает ему, что записка Шаманова у нее и что Валентина, не зная о назначенном свидании, ушла с Пашкой. Шаманов бросается на ее поиски. Поздно ночью Валентина и Пашка возвращаются. Ясно, что они были близки, хотя это нисколько не изменило их отношений: Пашка как был, так и остался для нее чужим. Испытывая угрызения совести, Кашкина сообщает Валентине, что Шаманов искал ее, что он ее любит. Вскоре появляется и сам Шаманов, он признается Валентине, что благодаря ей с ним произошло чудо. Валентина рыдает. Появившемуся отцу, готовому вступиться за ее честь, она говорит, что была на танцах не с Пашкой и не с Шамановым, а с Мечеткиным.

На следующее утро Шаманов уезжает в город для выступления на суде. Пьеса кончается тем, что взгляды находящихся в чайной оборачиваются к вышедшей из дома Валентине. Она гордо подходит, как обычно, к калитке и начинает налаживать ее, а затем вместе с Еремеевым поправляет палисадник.

Е. А. Шкловский

Леопольд фон Захер-Мазох родился 27 января 1836 года в Лемберге (тогдашнее название Львова) в семье начальника полиции Королевства Галичины и Володимирии Леопольда Захера. Предками его отца были испанцы, что в XVI веке поселились в Праге, и богемские немцы. Его мать, Шарлотта, была дочерью профессора и тогдашнего ректора Львовского университета Франца фон Мазоха. Некоторые исследователи говорят о ее русинском (украинском) происхождении. На месте дома, где родился будущий писатель, теперь стоит известный во Львове “Гранд-Отель”. Леопольд, старший сын в семье, родился на девятом году брака родителей и сначала был такой хилый, что надежды на его выздоровление почти не было. Его здоровье начало улучшаться после того, как его отдали на выкармливание к украинской крестьянке в подльвовский городок Винники. С ее молоком он впитал и любовь к земле своего рождения, которая не покидала его до конца жизни. Впоследствии, уже будучи писателем, Захер-Мазох много из услышанного из уст кормилицы вплетал в канву своих немецкоязычных новелл. Когда Леопольду было 12 лет, семья переехала в Прагу, где мальчик выучил немецкий язык, на котором потом и писал свои произведения. В родительском доме Леопольд воспитывался в атмосфере Просветительского либерализма, характерной для времени правления Франца Иосифа. Уже в детстве в нем начали проявляться склонности, которые потом и сделали его знаменитым. Захер-Мазоха привлекали ситуации жестокости; ему нравилось смотреть на картины с изображением казней, а любимым чтением были жития мучеников. Важной личностью его детства стала родственница со стороны отца, графиня Ксенобия, которая была чрезвычайно красивой и в то же время жестокой женщиной. Однажды, играя в тайник со своими сестрами, он спрятался в спальне графини и стал свидетелем того, как сначала графиня привела туда любовника, а через несколько минут в спальню ворвался ее муж с двумя друзьями. Графиня побила и выгнала трех непрошеных гостей, любовник убежал, а Леопольд неосмотрительно выдал свое присутствие, после чего графиня побила и его. Однако от ее ударов мальчик чувствовал непонятное удовольствие. Мужчина вскоре вернулся, а Леопольд, спрятавшись за дверью, слышал удары кнута и стоны графа. Обиды, кнут и меха, которые любила носить графиня, стали постоянными мотивами в творчестве Захер-Мазоха, а женщин он с того времени воспринимал как существ, которых следует одновременно и любить, и ненавидеть. Захер-Мазох был успешным учеником и студентом. В университетах Праги и Граца, куда он переезжает в 1854 году, Леопольд изучает юриспруденцию, математику и историю, и в возрасте 19 лет становится доктором права. Стал приват-доцентом в Грацском университете. В 1858 году анонимно опубликовал роман “Одна галицийская история. Год 1846”. С того времени Захер-Мазох ежегодно создавал по книге, а то и больше, экспериментируя с самыми разнообразными литературными жанрами. Он писал исторические исследования (напр., “Восстание в Генте во времена правления Карла V”), пьесы, фельетоны, литературно-критические произведения. Был основателем и редактором нескольких журналов, которые, однако, выходили недолго. Как утверждают литературные энциклопедии Германии и Австрии, в 1860 году Леопольда фон Захер-Мазоха пригласили читать лекции по истории во Львовском университете. Однозначного мнения, принял ли он это приглашение, среди научных работников нет, но на такую возможность указывают имеющиеся в его творчестве впечатления от Галичины именно взрослого мужчины, а не мальчика. Определенное время Захер-Мазох совмещал академическую карьеру с литературным творчеством, потому что литературная и издательская деятельность не приносила ему достаточной прибыли. После успеха у читателей романа “Дон Жуан из Коломыи” (1872) (написанного на французском языке и опубликованного в одном из парижских журналов) он решил полностью посвятить себя литературе. В это время Леопольд фон Захер-Мазох вступил в брак со своей пылкой поклонницей Авророй Фон Рюмслин. Высокомерная, эгоистичная, жадная к деньгам, одежде и визитам в высший свет, Аврора также начала писать, взяв себе псевдоним “Ванда фон Дунаева” (имя героини “Венеры в мехах”). Впоследствии они вместе подписывались под низкопробными новеллами фамилией Захер-Мазох (без указания имени). Непомерные требования жены привели писателя к бедности и вынудили заняться обычным заработком. Он опустился до уровня порнографии и начал писать непритязательные новеллы, одевая своих героинь в колоритные гуцульские кацабайки и
платки и сдабривая рассказ кнутами и канчуками, за что получил характеристику “отец одной перверсии”. Доведя Леопольда фон Захер-Мазоха до такого состояния, Аврора покинула его (впоследствии она написала популярные у читателей мемуары “Повесть моей жизни”). Писатель затем вступил в брак с гувернанткой своих детей, которая была младше его на 20 лет, и этот брак также не был удачен. В 1881 году Захер-Мазох поселился в Лейпциге и остальную жизнь провел в Германии. Творчество Захер-Мазоха принадлежит к эпохе, когда на фоне расцвета промышленности, пышности жизни новой буржуазии и упадку села, интеллигенция жила в мире, где совмещалась идеализация сельской жизни с материалистическими и эпикурейскими тенденциями, а чувственность и любовь стали центром и целью человеческой жизни. Переживания личной жизни Захер-Мазоха, который получал патологическое сексуальное наслаждение от подчинения физическому и эмоциональному насилию со стороны женщин, нашли свое отображение в его произведениях. Почти автобиографичный характер носят романы “Разведенная женщина” (1870) и “Венера в мехах” (1870) (в основу “Разведенной женщины” легло пережитое и выстрадано под время роману из Анной фон Коттвиц, а на “Венеру в мехах” писателя вдохновила интрига из Фанни фон Пистор). Тема издевательства деспотической женщины над слабым мужчиной постоянно возникает также в исторических произведениях Захер-Мазоха и с течением времени становится настолько выразительной, что в 1886 году венский психолог Рихард фон Крафт-Эбинг называет сексуальную патологию, которая характеризуется получением удовольствия от боли и подчинения, мазохизмом. Произведения Захер-Мазоха переводились на многие европейские языки и издавались большими тиражами. Особенно популярен он был во Франции. Его творчество высоко оценивали Эмиль Золя, Гюстав Флобер, Альфонс Доде, Александр Дюма-отец и Александр Дюма-сын. В 1886 году из рук президента Франции Захер-Мазох принял орден Почетного легиона. Последние годы своей жизни Захер-Мазох провел в немецком поселке Линдхайм в Гессене, где и умер 9 марта 1895 года. Необычайность его судьбы не закончилась и на этом – как утверждают, урну с его прахом уничтожил пожар 1929 года.

Под палящим солнцем июля 1942 г. шли по донецкой степи со своими обозами, артиллерией, танками отступающие части Красной Армии, шли детские дома и сады, стада скота, грузовики, беженцы… Но переправиться через Донец они уже не успели: к реке вышли части немецкой армии. И вся эта масса людей хлынула обратно. Среди них были Ваня Земнухов, Уля Громова, Олег Кошевой, Жора Арутюнянц.

Но не все покидали Краснодон. Сотрудники госпиталя, в котором осталось более ста неходячих раненых, размещали бойцов по квартирам местных жителей. Филипп Петрович Лютиков, оставленный секретарем подпольного райкома, и его товарищ по подполью Матвей Шульга тихо осели на явочных квартирах. Комсомолец Сережа Тюленин возвратился домой с рытья окопов. Случилось так, что он принял участие в боях, сам убил двух немцев и был намерен убивать их впредь.

Немцы вошли в город днем, а ночью сгорел немецкий штаб. Поджег его Сергей Тюленин. Олег Кошевой возвращался от Донца вместе с директором шахты № 1-бис Валько и по дороге попросил его помочь связаться с подпольщиками. Валько и сам не знал, кто оставлен в городе, но был уверен, что найдет этих людей. Большевик и комсомолец договорились держать связь.

Кошевой вскоре познакомился с Тюлениным. Ребята быстро нашли общий язык и выработали план действий: искать пути к подполью и одновременно самостоятельно создавать молодежную подпольную организацию.

Лютиков тем временем для отвода глаз стал работать у немцев в электромеханических мастерских. Пришел в давно знакомую ему семью Осьмухиных – звать на работу Володю. Володя рвался на борьбу и порекомендовал Лютикову для подпольной работы своих товарищей Толю Орлова, Жору Арутюнянца и Ивана Земнухова. Но когда речь о вооруженном сопротивлении зашла с Иваном Земнуховым, тот сразу стал просить разрешения привлечь в группу и Олега Кошевого.

Решающее совещание произошло в “бурьяне под сараем” у Олега. Еще несколько встреч – и наконец все звенья краснодонского подполья замкнулись. Образовалась молодежная организация, названная “Молодой гвардией”.

Проценко в это время был уже в партизанском отряде, который базировался по ту сторону Донца. Вначале отряд действовал, и действовал неплохо. Затем попал в окружение. В группу, которая должна была прикрывать отход основной части людей, Проценко в числе других направил комсомольца Стаховича. Но Стахович струсил, удрал через Донец и ушел в Краснодон. Встретившись с Осьмухиным, своим товарищем по школе, Стахович сообщил ему, что сражался в партизанском отряде и официально послан штабом организовать партизанское движение в Краснодоне.

Шульгу моментально выдал хозяин квартиры, бывший кулак и скрытый враг Советской власти. Явка, где скрывался Валько, провалилась случайно, но полицай Игнат Фомин, проводивший обыск, сразу опознал Валько. Кроме того, в городе и в районе были арестованы почти все не успевшие эвакуироваться члены большевистской партии, советские работники, общественники, многие учителя, инженеры, знатные шахтеры и кое-кто из военных. Многих из этих людей, в том числе Валько и Шульгу, немцы казнили, закопав живыми.

Любовь Шевцова загодя была выдвинута в распоряжение партизанского штаба для использования в тылу врага. Она закончила военно-десантные курсы, а затем курсы радистов. Получив сигнал, что должна ехать в Ворошиловград и связанная дисциплиной “Молодой гвардии”, доложила о своем отъезде Кошевому. Никто, кроме Осьмухина, не знал, с кем из взрослых подпольщиков связан Олег. Но Лютиков отлично знал, для какой цели Любка оставлена в Краснодоне, с кем связана в Ворошиловграде. Так “Молодая гвардия” вышла на штаб партизанского движения.

Яркая внешне, веселая и общительная, Любка вовсю заводила теперь знакомства с немцами, представляясь дочерью шахтовладельца, репрессированного Советской властью, а через немцев добывала различные разведданные.

Молодогвардейцы принялись за работу. Они расклеивали подрывные листовки и выпускали сводки Совинформбюро. Повесили полицая Игната Фомина. Освободили группу советских военнопленных, работавших на рубке леса. Собирали оружие в районе боев на Донце и крали его. Уля Громова ведала работой против вербовки и угона молодежи в Германию. Была подожжена биржа труда, и вместе с ней сгорели списки людей, которых немцы собирались угонять в Германию. На дорогах района и за его пределами действовали три постоянные боевые группы “Молодой гвардии”. Одна нападала преимущественно на легковые машины с немецкими офицерами. Руководил этой группой Виктор Петров. Вторая группа занималась машинами-цистернами. Этой группой руководил освобожденный из плена лейтенант Советской Армии Женя Мошков. Третья группа – группа Тюленина – действовала повсюду.

В это время – ноябрь, декабрь 1942 г. – завершалась битва под Сталинградом. Вечером 30 декабря ребята обнаружили немецкую машину, груженную новогодними подарками для солдат рейха. Машину обчистили, а часть подарков решили сразу пустить в продажу на рынке: организации нужны были деньги. По этому следу и вышла на подпольщиков давно искавшая их полиция. Вначале взяли Мошкова, Земнухова и Стаховича. Узнав об аресте, Лютиков немедленно отдал приказ – уходить из города всем членам штаба и тем, кто близок к арестованным. Следовало прятаться в деревне или пытаться перейти линию фронта. Но многие, в том числе Громова, по молодой беспечности остались или не смогли найти надежного убежища и вынуждены были вернуться домой.

Приказ был отдан в то время, как под пытками Стахович стал давать показания. Начались аресты. Уйти смогли немногие. Стахович не знал, через кого Кошевой осуществлял связь с райкомом, но случайно вспомнил связную, и в итоге немцы вышли на Лютикова. В руках палачей оказалась группа взрослых подпольщиков во главе с Лютиковым и члены “Молодой гвардии”. Никто не признался в своей принадлежности к организации и не показал на товарищей. Олег Кошевой был взят одним из последних – нарвался в степи на жандармский пост. При обыске у него обнаружили комсомольский билет. На допросе в гестапо Олег сообщил, что являлся руководителем “Молодой гвардии”, один отвечает за все ее акции, а потом молчал даже под пытками. Врагам не удалось узнать, что Лютиков был главой подпольной большевистской организации, но они чувствовали, что это самый крупный человек из захваченных ими.

Всех молодогвардейцев страшно били и пытали. У Ули Громовой на спине вырезали звезду. Полулежа на боку, она выстукивала в соседнюю камеру: “Крепитесь… Все равно наши идут…”

Лютикова и Кошевого допрашивали в Ровеньках и тоже пытали, “но можно сказать, что они уже ничего не чувствовали: дух их парил беспредельно высоко, как только может парить великий творческий дух человека”. Все арестованные подпольщики были казнены: их сбросили в шахту. Перед смертью они пели революционные песни.

15 февраля в Краснодон вошли советские танки. В похоронах молодогвардейцев принимали участие немногие оставшиеся в живых члены краснодонского подполья.

ЛЕТОПИСАНИЕ

Отрывки из о Повести временных лет”:

О крещении Руси

Князь Владимир в результате убийства собственного брата Ярополка (которого предал воевода по имени Блуд, заманивший Ярополка на переговоры с Владимиром о мире, где “когда нее входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазуху”) воцарился в Киеве.

Затем “стал жить с женою своего брата – гречанкой, и была она беременна, и родился от нее Святополк. От греховного же корня и зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от Ярополка и от Владимира… И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша… Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы…”

“В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: “Вот приходили ко мне болгары, говоря: “Прими закон наш”. Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира… Что же вы посоветуете? что ответите?” И сказали бояре и старцы: “Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь в самом деле разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, какая у них служба и кто как служит богу”.

Из всех служб посланцам Владимира больше всего понравилась своей пышностью греческая (византийская) служба. Бояре, в свою очередь, Владимиру сказали: “Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей” (Ольга, как известно, крестилась во время своей поездки в Византию).

Через год Владимир “пошел на Корсунь, город греческий” и стал его осаждать. Осада длилась долго, и Владимир дал обет креститься, если город падет. Город удалось взять, отрезав его от источников воды. Владимир, чтобы укрепить свое положение, потребовал у царей Византии Константина и Василия выдать за него их сестру. Те ответили, что “не пристало христианам выдавать жен за язычников” и поставили условием политического и семейного союза крещение Владимира. Владимир согласился и крестился, вслед за чем принялся крестить и Русь.

Женившись, он “Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. “Велик ты, господи, и чудны дела твои!” Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные… И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: “Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его”. Они же исполнили, что им было приказано… Затем послал Владимир по всему городу сказать: “Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб,

– будет мне врагом”. Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: “Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре”. На следующий день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте… Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир… приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них… как о мертвых”.

“В год 6532 (1024). Когда Ярослав был в Новгороде… восстали волхвы в Суздале… избивали старшую чадь, говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод по всей той стране; и пошли по Волге все люди к болгарам, и привезли хлеба, и так ожили. Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль, захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил”…

“…Волхв объявился и при Глебе в Новгороде; говорил… будто наперед знает все, что произойдет, и, хуля веру христианскую, уверял, что “перейду по Волхову перед всем народом”. И был мятеж в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение, встал и сказал: “Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет”. И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И начался мятеж великий между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву и спросил: “Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?” Тот ответил: “Знаю все”. И сказал Глеб: “А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?” – “Чудеса великие сотворю”, – сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись…”