Category: Краткие содержания

Карл Цукмайер

Генерал дьявола

Генерал авиации Харрас принимает гостей в ресторане Отто. Это единственный ресторан в Берлине, в котором по специальному разрешению Геринга можно проводить приватные банкеты в военное время. Соответственным образом в одном из залов вмонтировано новейшее подслушивающее устройство для гестапо.

Генерал прибывает в ресторан из имперской канцелярии с официального приема, именуемого им “пивными посиделками фюрера”. Зато у Отто имеется французское шампанское, закуска из Норвегии, дичь из Польши, сыр из Голландии и другие “плоды победы” из оккупированных стран. Икры из Москвы, естественно, нет.

Харрас стал легендарным летчиком еще в первой мировой войне, но ему нельзя дать больше сорока пяти лет, его открытое молодое лицо привлекательно. В числе его гостей культурлейтер Шмидт-Лаузиц, крупный авиапромышленник фон Морунген, а также друзья и близкие люди. Генерал отмечает пятидесятую победу в воздушном бою своего друга и ученика, полковника Айлерса, Это скромный офицер, смущенный общим вниманием, он торопится поднять бокал за здоровье генерала. Один лишь культурлейтер невпопад осушает бокал под “Хайль Гитлер”. Айлерс получил короткий отпуск, и его жена Анна, дочь фон Морунгена, мечтает поскорее увезти его домой.

Вторая дочь Морунгена, Манирхен, самоуверенная и развязная особа, уверяет, что не стремится к браку. Для этого требуется получить кучу бумаг – о безупречной арийской родословной, половой потенции и т. п. Пользуясь лексиконом Союза немецких девушек, она авторитетно рассуждает о проблемах расы и пола, флиртует.

Приходят четверо летчиков из эскадрильи Айлерса, награжденные Большим железным крестом. Они прибыли с Восточного фронта, где бомбили Ленинград. Летчики признают, что русские еще “зададут перцу”, но в конечной победе Германии не сомневаются.

Появляются три актрисы, с одной из которых, Оливией Гайс, Харрас поддерживает многолетнее знакомство. Она приводит с собой племянницу Диддо, юную и красивую. Оливия знакомит Харраса с Диддо”, для которой он своего рода “идеальный образец” – “памятник старины”, как уточняет генерал, любующийся девушкой.

Между тем адъютант сообщает генералу секретные сведения о “неприятностях” германской армии под Москвой. Генерал считает войну с Россией ошибкой Гитлера, он тщетно через Геринга пытался остановить поход на Восток.

Такие опасные разговоры ведутся в отсутствие культурлейтера, которого генерал называет секретным сотрудником гестапо, а то, куда Шмидт-Лаузиц направляет культуру, – “выгребной ямой”. Наедине с Морунгеном Харрас говорит об авариях, происходящих с самолетами, только что сходящими с конвейера. Генерал откровенен с промышленником, считая его своим другом. Он сомневается в наличии на авиазаводах подпольных организаций, способных на такие дерзкие диверсии. Генерал допускает даже, что диверсии могут быть делом рук гестапо, готовящего ему западню – Харрас лично отвечает за контроль над авиатехникой.

Харрас полагает, что его, слишком острого на язык и откровенного в симпатиях и антипатиях, гестапо пока не тронет, он нужен как профессионал. Смыслом его жизни всегда было летное дело. Война – стихия генерала, но убивать он не любит. Он признается Морунгену, что ему, возможно, было бы легче на душе, если бы он бомбил имперскую канцелярию, а не Кремль или Букингемский дворец. В целом ему жилось прекрасно: “девочек – вволю”, “вина – хоть залейся”, “полетов – сколько угодно”. Морунгену кажется, что Харрас как будто подводит итоги.

Генерал замечает, что молодой летчик Хартман молчалив и мрачен, ему удается вызвать его на откровенность: невеста Хартмана Манирхен сообщила, что разрывает свою помолвку с ним из-за того, что он не может получить справку о чистоте расы. Летчик теперь ждет смерти на поле боя. После долгого и задушевного разговора с ним Харрас надеется, что ему удалось убедить летчика в ценности собственной жизни.

Оливия просит генерала помочь в спасении профессора Бергмана, еврея, хирурга с волшебными руками, который только что временно освобожден из концлагеря. Генерал уже имеет опыт в подобных делах, он может предоставить профессору свой спортивный самолет, готовый к вылету в Швейцарию. Его поведет жена профессора – чистокровная арийка, летчица.

Вскоре между Харрасом и Шмидтом-Лаузицем на виду у всех происходит резкий разговор, в котором культурлейтер проявляет сильнейшую ненависть к евреям, а генерал – презрение к таким “свиньям”, как он. Культурлейтер уходит, а генерал со вздохом облегчения продолжает банкет.

Харрасу поступает важное донесение – отпуска летчикам отменяются, они срочно командируются на фронт. Айлерс отдает распоряжение об утреннем сборе, он готов выполнять распоряжения фюрера безоговорочно. Айлерс верит в себя, в Германию и в победу, не сомневается, что все делается во имя будущего мира. Через несколько дней Харраса хватает гестапо и держит у себя две недели. По газетным сообщениям, которым друзья не верят, он находится на Восточном фронте.

В день возвращения Харраса домой к нему приходит Шмидт-Лаузиц и диктует условия его реабилитации для гестапо. Генерал должен установить причины и принять меры к пресечению актов саботажа при изготовлении боевых машин. Он подозревается в содействии “враждебным государству элементам”. Культурлейтер устанавливает Харрасу десятидневный срок и говорит, что сам и десяти минут не колебался бы для обезврежения такого человека, как генерал. Харрас отвечает ему тем же и понимает, что получил всего лишь “отсрочку”.

К Харрасу приходит обеспокоенная его судьбой Диддо, и между ними происходит объяснение в любви. Генерал предупреждает, что его жизнь теперь ничего не стоит, “облава началась”. Он еще способен защищаться – для Диддо, их счастья.

Оливия сообщает потрясенному генералу, что Бергман и его жена приняли яд как “единственный путь к свободе”. Оливия благодарит Харраса от имени супругов. Харрас понимает, что у каждого есть “свой еврей для совести”, но этим не откупишься.

Приходят Морунген и Манирхен. Промышленник, подставивший генерала в деле с аварией самолетов, предлагает ему единственный путь к спасению – вступить в партию и передать военную авиацию В руки Гиммлера, СС. Харрас не хочет спасения такой ценой.

Приносят газеты – спецвьшуск с траурной рамкой: Айлерс погиб в катастрофе при падении самолета над аэродромом, фюрер отдал приказ устроить похороны на государственном уровне.

Манирхен разговаривает с Харрасом с глазу на глаз. Она считает его одним из немногих “настоящих мужчин” и не хочет, чтобы он губил себя. Дочь Морунгена признается ему в любви и предлагает с ее помощью бороться за власть и влияние в стране. Харрас отказывается в оскорбительной для Манирхен форме. Он уже понял, что она агент гестапо.

Наступает 6 декабря 1941 г. – последний день отведенного Харрасу срока. Он сидит в техническом бюро военного аэродрома вместе с инженером Овербрухом, которого знает много лет. Айлерс сказал как-то, что Овербруху можно доверить “все состояние без расписки”. Оба составляют отчет для следственной комиссии. Овербрух подписывает отчет, в котором не указаны причины аварий – они не установлены. Приводят двух подозреваемых рабочих, которые отказываются отвечать на вопросы генерала. Он жалеет этих людей, которым предстоит допрос в гестапо.

Харрас испытующе смотрит на инженера и говорит, что не может воспользоваться последним шансом. Ему нечего сказать гестапо, и от него, уже ненужного и опасного, ждут, вероятно, “джентльменского” ухода из жизни – револьвер ему оставлен. Но генерал намерен использовать оружие против врага.

Харрас просит Овербруха поверить в его порядочность и сказать правду. Инженер верит генералу: правда заключается в том, что он сам и другие люди, неизвестные и безымянные, у которых общая цель и общий враг, борются за поражение Германии в этой войне. Погибать приходится и тем, кто служит “оружием врага”, оружием, которым он может победить. Так погиб Айлерс – друг Овербруха. Участников движения Сопротивления не останавливает гибель того, кого они любят, как не останавливает и собственная смерть.

Овербрух хочет спасти генерала, считая, что он может принести помощь движению. Он предлагает ему бежать в Швейцарию.

Харрас отказывается – для него, ставшего “генералом дьявола”, уже поздно включаться в борьбу с ним. Но Овербрух, за которым стоит правое дело, должен выстоять. Харрас подписывает отчет – так лучше для инженера, и быстро выходит.

Овербрух бросается к окну и видит, как Харрас садится в машину, приготовленную к испытаниям, взлетает и набирает высоту. Затем шум мотора внезапно стихает.

Шмидт-Лаузиц сообщает в ставку фюрера, что генерал Харрас, исполняя свой долг, погиб при испытании боевой машины. Похороны на государственном уровне.

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов В. С. Санович

Абэ Кобо

Чужое лицо

Роман-притча (1964)

Исследователь, заведующий лабораторией в институте высокомолекулярной химии, во время эксперимента обжег себе лицо жидким кислородом, отчего все его лицо покрылось рубцами. Раны никак не заживают, и он все время ходит с забинтованным лицом. Он размышляет о том, что отсутствие на лице кожи, которая является не более чем оболочкой, отгородило его от общества. Он чувствует себя потерявшим лицо и замечает, что лицо играет в жизни куда более важную роль, чем он предполагал: даже умиротворяющая музыка Баха кажется ему теперь не бальзамом, а комком глины. “Неужели изуродованное лицо способно влиять на восприятие музыки?” – сокрушается он. Герой размышляет, не потерял ли он еще чего-то вместе с лицом. Он вспоминает, как в детстве он стащил и бросил в огонь накладные волосы старшей сестры, казавшиеся ему чем-то непристойным, аморальным, а теперь бинты стали как бы его фальшивым лицом, лишенным выражения и индивидуальности.

Герой пытается восстановить физическую близость с женой, которая прервалась после несчастного случая, но делает это слишком резко, слишком грубо, и жена отталкивает его. Его связь с людьми нарушилась: прохожие вежливо отводят глаза от его лица, сослуживцы старательно делают вид, будто ничего не произошло, дети начинают плакать при взгляде на него. Герой хочет сделать маску, которая заменила бы ему лицо, восстановила бы его связь с людьми. Первым делом он встречается с К. – ученым, занимающимся изготовлением искусственных органов. К. демонстрирует ему искусственный палец, но лицо – другое дело. По мнению К., это не только косметическая проблема, но и проблема, связанная с профилактикой душевных Заболеваний.

К. во время войны был военным врачом и видел, что раненые прежде всего беспокоились не о том, будут ли они жить и будет ли их организм нормально функционировать, а о том, сохранится лиих первоначальный облик. Один солдат, у которого было изуродовано лицо, перед самой выпиской из госпиталя покончил с собой. Это убедило К, в том, что “серьезное наружное ранение лица, подобно переводной картинке, отпечатывается в виде душевной травмы”.

К. готов заняться лицом героя и уверен, что сможет предложить ему нечто лучшее, чем бинты. Но герой отказывается. Он покупает искусственный палец и торопится поскорее уйти. Ночью, поставив искусственный палец на стол, точно свечку, герой обдумывает свой разговор с К, Если лицо – тропинка между людьми, значит, потеря лица навсегда замуровала героя в одиночной камере, и тогда идея маски сходна с планом побега из тюрьмы, где На карту поставлено существование человека. Герой действительно ищет путь к людям. Но ведь лицо не единственная тропинка. Научные труды героя по реологии читали люди, которые никогда его не видели, следовательно, научные труды также связывают людей между собой. Герой пытается понять, почему искусственный палец выглядит так отталкивающе. Вероятно, дело в ощущении кожи. Чтобы воспроизвести мельчайшие детали кожи, надо воспользоваться чьим-нибудь чужим лицом.

Герой встречается со школьным товарищем – специалистом в области палеонтологии. Тот объясняет герою, что даже опытный специалист может воссоздать лишь общее расположение мышц – ведь если бы скелет давал точное представление о внешнем облике человека, пластические операции были бы невозможны.

Герой обдумывает, какое лицо ему подойдет. Он ищет материал для гладкого эпителия, для кератинового сдоя эпидермы, для внутренних слоев кожи. Герой делает слепок своего лица из сурьмы – это внутренняя поверхность будущей маски. Теперь ему необходимо выбрать тип лица для наружной поверхности маски, что не так-то легко. Невозможность ни с кем разделить свое горе начинает превращать героя в чудовище. Если верно высказывание Карлейля, что сутана делает священника, то, быть может, верно и то, что лицо чудовища создает сердце чудовища.

Герой начинает любить темноту. Он идет в кино, чтобы побыть в темноте, случайно попадает на выставку масок театра “Но”. Ему кажется, будто черты их лиц подвижны, но он понимает, что это обман зрения: на самом деле меняется не маска, а падающий на нее свет. Маски не имеют своего выражения, но тот, кто на них смотрит, видит на них некое выражение, каждый – свое. Все зависит от зрителя, от его выбора.

У героя возникает мысль выбрать тип лица с позиций близкого человека – жены. Герой говорит жене, что в кино зрители как бы берут напрокат у актеров лица и надевают их, и если лица актеров не нравятся, то фильм смотреть неинтересно. Жена отвечает, что больше любит фильмы, где нет актеров – документальные. Героя раздражает, что она все время уступает ему. Вернувшись к размышлениям о типе лица, он приходит к выводу, что, с точки зрения его жены, ему подходит “негармоничный, экстравертный тип”. Лицо волевого, деятельного человека. Герой, с одной стороны, стремится восстановить тропинку, связывающую его с женой, с другой – стремится отомстить ей. Он чувствует себя охотником, чья стрела все время направлена на жену.

После долгих трудов маска наконец готова. Чтобы скрыть линию ее соединения с лицом, герой делает маске бороду. Ему не нравятся бороды – это выглядит претенциозно, но у него нет выхода. Герой надевает маску, но собственное лицо кажется ему неживым. Вероятно, дело в том, что маска неподвижна и потому лишена выражения. Герой решает снять комнату в доме S и там “приучить маску к морщинам”, придать ей выражение.

Герой впервые выходит в маске на улицу. Его цель – привыкнуть к маске, поэтому ему все равно, куда идти. Он заходит в табачную лавку. Продавщица не обращает на него особого внимания, он для нее такой же, как другие. На следующий день герой просит управляющего сдать соседнюю комнату его младшему брату, чтобы иметь возможность приходить и уходить в маске, не привлекая внимания. К сожалению, комната уже сдана. Тогда герой говорит, что брат будет время от времени приходить и отдыхать в его комнате. Герой встречает во дворе дочку управляющего, которая заплакала, когда в первый раз увидела его забинтованное лицо. Девочка умственно отсталая, и герой заговаривает с ней. “Играем в секреты”, – говорит ему девочка. Герой поражается, как точно соответствует эта случайная фраза тому, что с ним происходит. Он обещает девочке купить новую игрушку. Маска начинает казаться герою злым духом.

Остается один день до окончания его вымышленной командировки. Ему необходимо полностью освоиться с маской. Он идет в магазин, покупает для девочки обещанную игрушку. Хозяин магазина показывает ему духовой пистолет. Герой не хочет покупать его, но маска берет над ним верх, и он покупает оружие. Герой ощущает маску как нечто почти отдельное от себя, почти враждебное. Он хочет прийти к жене в маске под видом чужого человека и соблазнитьее. Подойдя к своему дому, не узнанный соседками герой рисует в своем воображении встречу жены с маской. Маска, которая должна была бы стать посредником между ним и женой, вызывает ревность героя. Герой чувствует, что между ним и его маской пролегает пропасть. Заглянув в окно своего дома, герой видит множество бинтов, свисающих с потолка лентами: ожидая его возвращения, жена выстирала старые бинты, которыми он обматывал лицо. Герой чувствует, что очень любит жену.

На следующий день герой к четырем часам приходит в маске на автобусную остановку, чтобы встретить жену, возвращающуюся с лекции по прикладному искусству. Когда она сходит с автобуса, герой заговаривает с ней. Он приглашает ее выпить кофе, потом пообедать. Она невозмутимо позволяет маске соблазнять ее, говорит, что ее муж в командировке, через несколько часов после знакомства она идет с героем в гостиницу и отдается ему. Герой испытывает чувство поражения. Он не понимает жену.

На следующий день, обмотав лицо бинтами, герой делает вид, будто возвращается из недельной командировки. Вначале он идет на работу, чтобы успокоиться и привыкнуть к своему облику в бинтах. Дома жена встречает его как ни в чем не бывало. Он поражается – он так отчаянно борется с раздвоением между лицом и маской, меж тем как жена его совершенно хладнокровно выдержала раздвоение, которое было для нее совершенно неожиданным, и не испытала ни тени стыда или раскаяния. После ужина герой, сославшись на незавершенный эксперимент, уходит из дома. Через какое-то время он звонит жене от имени маски. Она говорит, что муж вернулся, но вскоре ушел, и добавляет: “Жаль его очень”.

Герой растерян, он никак не может разгадать свою жену. Подходя к своему убежищу в доме S, герой встречает девочку. Герой в смятении делает вид, что не понимает, о чем идет речь: ведь когда он обещал девочке игрушку, он был в маске. Но девочка говорит ему:

“Не волнуйтесь, ведь мы играем в секреты”. Герой видит, что его маска не может обмануть даже слабоумную девочку, но успокаивает себя тем, что девочка, как и собака, доверяет не внешнему воду, а интуиции, именно поэтому ее труднее обмануть, чем взрослого мыслящего человека. Герой отдает девочке игрушку.

Надев маску, он идет на свидание с собственной женой. Вернувшись, он начинает писать записки, чтобы разрушить им же созданный треугольник. Он никак не может слиться с маской, поэтому воспринимает связь маски с женой как измену, как предательство. Это продолжается почти два месяца. Жена героя встречается с маской, а герой пишет записки, призванные все объяснить жене. Закончив записки, герой сообщает жене, как попасть в его убежище в доме S. Жена приходит туда и находит три тетради, где герой описал все свои мысли и чувства, – содержание этих тетрадей и является текстом романа. В заключение герой пишет жене, где лежит его маска, и говорит, что она может делать с ней все, что угодно.

На чистых страницах последней тетради герой делает записи для себя. Он описывает, как сидел дома и ждал, пока жена в доме S читает тетради с его записями. Он надеется, что разоблачение маски причинит боль жене, что ей станет стыдно. Ведь она своей “изменой” также ранила героя, значит, они квиты. Он считает, что любое решение лучше, чем подобный любовный треугольник. Не дождавшись жены, герой спешит к дому S. Жены там нет. Маска по-прежнему лежит в шкафу. На столе он обнаруживает письмо от жены. Она пишет, что с первой минуты обо всем догадалась. Но он, который поначалу стремился с помощью маски вернуть себя, с какого-то момента стал смотреть на маску как на шапку-невидимку, но не для того, чтобы скрыться от других, а для того, чтобы убежать от себя. Маска сделалась другим его лицом. Жена пишет, что маска не была плохой, просто он плохо знал, как с ней обращаться: в итоге маска ничего не изменила. Жена обвиняет героя в том, что он не желает знать никого, кроме себя, и считает его поведение издевательством над ней.

Прочитав письмо жены, герой пытается понять, в какой момент совершил ошибку. Два замечания жены ранили его больнее всего: во-первых, признание, что, разоблачив истинную сущность маски, она продолжала делать вид, будто ему удалось обмануть ее; во-вторых, упрек в том, что, несмотря на множество оправданий, он же подкрепил их ни одним настоящим действием, его только и хватило, что на эти записки, которые, в сущности, делают его похожим на змею, вцепившуюся в собственный хвост. Герой чувствует, что маска была не столько маской, сколько чем-то близким новому, настоящему лицу.

Он решает дать маске еще один шанс. Надев маску и взяв духовой пистолет, герой чувствует, что настроение его сразу меняется. Прежде он чувствовал, что ему уже сорок лет, теперьже он чувствует, что ему всего сорок лет. Присущая маске самоуверенность дает себя знать. Герой пытается разыскать жену, но безуспешно. Из послушной, слабой, ослепленной ревностью маска превращается в дикого зверя, способного на все. Услышав постукивание каблучков, герой прячется за углом и спускает предохранитель пистолета. Он сам не знает, как поступит, – это решится в последнее мгновение, когда женщина окажется на расстоянии выстрела. Он ненавидит людей. Шаги все ближе. Последние его слова: “Больше никогда писать не смогу. Писать нужно, видимо, только тогда, когда ничего не случается”.

Джеймс Джонс

Отныне и вовек

Главный герой повествования – рядовой Роберт Ли Пруит – родился и провел детство в горняцком поселке Гарлан, который в тридцатые годы стал известен по всей Америке благодаря стачке шахтеров, жестоко подавленной полицией. В этой стачке был ранен и попал в тюрьму отец героя, а дядю застрелили как “оказавшего сопротивление”. Вскоре умерла от туберкулеза и его мать. Поскитавшись по Америке и повидав виды, Пруит поступает в армию, которая с ее дисциплиной, порядком, параграфами устава стала для него спасением от гражданки, где не очень послушных американцев подчас вразумляли самым жестоким образом. Герой не случайно носит имя прославленного полководца Гражданской войны, главнокомандующего армией южан Роберта Ли, “офицера и джентльмена”, проявившего личную отвагу, стратегический талант и беззаветную приверженность идеалам Юга – при всей их исторической обреченности. Герой Джонса стоек, храбр, привержен идее служения стране, как его знаменитый тезка. И так же обречен. Армия, в которой решил спастись герой романа от дурного американского общества, в сущности, мало чем отличается от гражданки. Служба в гарнизоне Скофилд на Гавайях со стороны могла бы показаться самым настоящим раем, но курортный колорит лишь подчеркивает драматизм сражения Пруита с армейской машиной. Его борьба с волей других принимает характер последовательного негативизма. Одаренный горнист, он принимает решение не брать в руки горн, ибо не желает унижаться, чтобы получить теплое местечко полкового горниста. Способный боксер, он отказывается выступать на ринге, ибо во время тренировочного боя нанес своему другу травму, в результате чего тот ослеп. Однако для армейского начальства спорт – неплохой инструмент карьеры, и нежелание рядового Пруита выходить на ринг рассматривается как нечто очень близкое к измене. Так или иначе именно этот отказ делает Пруита в глазах начальства, и в первую очередь капитана Хомса, подрывным элементом, “большевиком”.

Среди большого количества весьма колоритных представителей скофилдского гарнизона выделяются рядовой Анджело Маджио и сержант Милт Тербер. Первый, как и Роберт Пруит, принимает в штыки малейшие посягательства на его “свободное я” и в результате попадает в военную тюрьму, славящуюся своей непримиримостью к смутьянам. Сержант Тербер, напротив, ненавидя офицерство и как институт и как сумму конкретных лиц, сопротивляется по-своему – безукоризненным знанием своих обязанностей и высоким профессионализмом, делающим его просто незаменимым в роте. Впрочем, его месть начальству принимает и вполне конкретные формы – он заводит роман с женой своего ротного командира Карен Хомс, которая не испытывает к своему мужу ничего, кроме презрения, и лишь поддерживает видимость семейных отношений. Однако ни Тербер, ни Карен не питают иллюзий насчет долговечности своего романа, который тем не менее грозит перерасти рамки обычной интрижки и превратиться в большую, всепоглощающую любовь. У Пруита также возникают немалые проблемы на любовном фронте. Расставшись со своей бывшей любовницей Вайолет, которая устала от неопределенности их отношений, он влюбляется в красавицу Альме из публичного дома миссис Кипфер. Впрочем, борьба с армейской машиной отнимает у Пруита слишком много времени, чтобы полностью отдаться стихии любви. Если для него неучастие в спортивных соревнованиях становится важным принципом существования, показателем внутренней свободы, то и для его начальства столь же принципиально подчинить бунтовщика своей воле, внушить страх и ему, и его товарищам по оружию. Посетивший гавайский гарнизон генерал Сэм Слейтер излагает свою теорию страха как организующей социальной силы. “В прошлом, – говорит он, – страх перед властью был всего лишь оборотной отрицательной стороной положительного морального кодекса “честь, патриотизм, служба…”. Но вот восторжествовал практицизм, наступила эра машин, и все изменилось. Машина лишила смысла… старый кодекс. Невозможно заставить человека добровольно приковать себя к машине, утверждая, что это дело его чести. Человек не дурак. Таким образом, от этого кодекса сохранилась теперь только отрицательная его сторона, которая приобрела силу закона. Страх перед властью, бывший лишь побочным элементом, теперь превратился в основу, потому что ничего другого не осталось”. Эта формула, вобравшая в себя многочисленные рассуждения о свободе и принуждении, точно определяет суть происходящего в романе. События развиваются по нарастающей. В результате стычки с пьяным сержантом Пруит попадает под военный трибунал и оказывается в той самой тюрьме, где томится его друг Маджио. Тюремное начальство – это сборище отъявленных садистов, но в конечном счете тамошний режим есть лишь еще более емкий и наглядный символ античеловеческого характера военной машины, какой ее видит автор.

Довольно быстро Пруит оказывается в знаменитом штрафном бараке номер два, где содержатся те, кого тюремные власти считают бесперспективными и исправлению не подлежащими. Это своего рода элита, хранители исконно американского духа неповиновения.

Впрочем, идиллия свободы в бараке особого режима кончается быстро. Анджело Маджио предпринимает отчаянную попытку освободиться – он симулирует помешательство. Еще один столп “союза непокорных”, Джек Маллой, совершает побег, причем так удачно, что его не могут найти. Однако третьему из друзей Пруита приходится несладко: он становится жертвой садистов-тюремщиков. Пруит дает клятву убить его главного мучителя, сержанта Джадсона, и вскоре после выхода на свободу осуществляет задуманное. Однако тот оказывает упорное сопротивление и, прежде чем погибнуть, сам наносит тяжелое ножевое ранение Пруиту. Бедняга не может вернуться в роту в таком виде и является к своей знакомой Альме.

Как-то раз в городе он сталкивается с Тебером, который уговаривает его вернуться, уверяя, что никто и не думает подозревать его в гибели Джадсона и самое страшное, что ему угрожает, – это еще два месяца тюрьмы. Но Пруит не готов заплатить такую цену за восстановление отношений с армией. Он заявляет, что в тюрьму больше не вернется. Ничего другого Тербер предложить ему не в состоянии, и их пути расходятся. Наступает седьмое декабря 1941 г., когда японские ВВС нанесли массированный удар по американской военной базе на Гавайях. К стыду своему, Пруит обнаруживает, что во время этого налета, обернувшегося гибелью тысяч его товарищей по оружию, он мирно спал у своей подруги Альмы. Он предпринимает попытку разыскать своих, но встреча с военным патрулем оказывается роковой. Понимая, чем может обернуться арест, Пруит пытается спастись бегством, но автоматная очередь прерывает его мятежную жизнь.

Милт Тербер становится офицером, а Карен Хомс, окончательно убедившись в бессмысленности совместной жизни с мужем, забирает сына и возвращается в Америку. На корабле она знакомится с молодой и красивой женщиной, которая также возвращается в Америку. По ее словам, при налете у нее погиб здесь жених. Она рассказывает о том, как он пытался под бомбежкой увести самолет в укрытие, но прямое попадание положило конец его героическим усилиям. Когда женщина называет имя героя-жениха – Роберт Ли Пруит, Карен понимает, что все это чистой воды вымысел и что перед ней проститутка Альма Шмидт. Сын Карен, мечтающий о военной карьере, спрашивает мать, правда ли, что война эта кончится до того, как он выучится на офицера и сможет тоже принять в ней участие. Увидев огорчение на лице сына после ее слов о том, что он вряд ли успеет показать себя на этой войне, она не без иронии уверяет его, что если он опоздает на эту, то зато вполне может принять участие в следующей. “Правда?” – спросил он с надеждой.

Б. П. Екимов

Холюшино подворье

Славу самого крепкого хозяина на донском хуторе Вихляевском прочно удерживает одноногий бобыль Холюша, по паспорту Варфоломей Вихлянцев, семидесяти лет от роду. Вот и дожил он до того момента, когда дозволили-таки крестьянам, “чтоб всего поболее держали”. А то ведь и на хитрости приходилось инвалиду пускаться, лишь бы утаить поголовье скота в подсобном хозяйстве.

Мало кто на хуторе помнил, что прежде жила в этом поместье работящая семья: отец, мать, трое сыновей и дочь. Две большие войны да годы лихолетья разметали их по жизни. Просторный двор некогда обступали базы, сараи, кухни и другие постройки. Жила и плодилась здесь скотина, на зимнем довольстве покоились корова-ведерница с телкой-двухлеткой и полугодовалым бычком, десяток коз да козел Ерема, а с ними шесть овечек. Мирно похрюкивали подсвинки да два десятка гусынь бродили по двору и табунок сытых индюшек с двумя индюками.

В один из крещенских морозов обнаружил Холюша у себя на подворье след одноконных саней. Надежды на участкового-пьяницу никакой. На всякий случай сходил в колхозную контору – дежурная обещала позвонить в районную милицию.

И уж после Холюша спохватился: а все ли добро цело? Оглядел животину, порадовался. Овечки и козы с густой, чистой шерстью. Ощупал Белобокую – должна была котиться; проверил Белоухую – мечтал старик весь козий завод сделать с таким редкостных пухом, как у нее, – с голубым отливом.

Но самой родной из всей животины была Зорька. Шел ей десятый год, и вела она свой род от далекой, легендарной Звезды – праматери удоистых, “едовых” коровок. Годы Зорькины вышли, пора было менять ее, и вот скоро она снова должна была отелиться…

Осмотр места происшествия районная милиция произвела на следующее утро. Растроганный Холюша стал приглашать обоих блюстителей порядка к столу. Один из них будто только и ждал этого. Оказалось, Егор – свояк потерпевшего, муж внучки родной Холюшиной сестры Фетиньи, живущей в городе.

Егора не смутила мерзость запустения Холюшиного жилища, в котором орудуют мышиные орды, не погнушался он отведать под водочку хозяйской яичницы с салом и выслушал немудреный рассказ про житье-бытье: “Кажеденно в работе… Делав да делов. Руки обрываются…” Поразили Егора масштабы Холюшиного хозяйства. Он и жалел старика, и уважение к нему почувствовал. И вдруг его осенило. В городе неподалеку от них домик с огородом продается за пять тысяч, вот бы Холюше туда перебраться да зажить вместе с Фетиньей и ее старшей дочерью, которые бедствуют от притеснений другого зятя.

Милицейский “газик” с гостем укатил, а на Холюшу навалилась еще одна забота – опросталась Белобокая. Уже поздней ночью вспомнил Холюша про Егорове предложение и решил настоять на своем: “Немыслимо глупо бросать такое поместье и идти на чужую сторону. Будем жить вместе здесь!..”

Вечером следующего дня воры снова заявились к Холюше. Когда на его крик подоспели соседи, то обнаружили, что дома у него все перевернуто вверх дном, а сам хозяин распростерт на забазье.

Холюшу лишь оглушило. В доме он очнулся и первым делом оглядел замки на сундуках в горнице. А когда обнаружил пропажу гармошки из красного угла, вновь потерял сознание. Злые языки утверждали, что именно в ней хранил он свою немалую наличность.

Но никакая беда не могла избавить от привычных забот. К утру Холюша еле-еле поднялся. В полдень Егор с напарником были у пострадавшего. Тот отвечал на расспросы, плакался, а вот сколько в гармошке было денег, вспомнить не мог!

Егор переделал все Холюшины дела, а на приглашение переселиться в Вихряевское ответил отказом – у него служба и семья, а здесь ни школы, ни больницы. И Фетинье назад хода нет. Впрочем, если Холюше не хватит на переезд денег, Егор обещал помочь. Оставшись один, Холюша впервые за многие годы не мог заснуть. Мысли его были о том, что уезжать надо.

Воры остались не пойманы, а визиты Егора участились, домик в райцентре Холюша одобрил и тут же по-хозяйски решил, что на подворье поставит для скотины новые крепкие базы. Егор категорически отверг эти планы: где корову пасти и где сено косить? Старый сад конечно же отберут. Так что вывод один – хозяйство ликвидировать! Пора отдыхать – в домино играть, в карты.

После очередной бессонной Холюшиной ночи переезд стал делом решенным. За дом Холюша заплатил разом. Скотина и птица распродавались “на ура”. Перевезли мебель. Приближалась весна и окончательный переезд. Осталось найти покупателя на Зорьку. Новый колхозный агроном приехал торговаться вместе с Егором в тот момент, когда Холюша был явно не в себе.

Вчера в ночь Зорька отелилась. Родилась новая Звезда – “все чисточко при ней, без поднесу!”. Предание о прародительнице Зорькиного рода-племени воплотилось в этой телочке.

Какой может быть торг, коли послал Холюше Господь напоследок такое счастье? И разве можно перевозить телочку от такой травы и воды? К тому же еще и Белоухая принесла двух козочек…

Егор глядел на него и не знал, плакать или смеяться.

…Холюша умер в начале апреля. Ткнулся с черного крыльца в землю почернелым лицом. Нашли его вечером. После похорон подворье в одночасье опустело. На хуторе о Холюше иногда вспоминали, редко по-доброму.

А в середине мая колхозный электрик Митька в одной из глубоких песчаных пещерок обнаружил Холюшину гармошку. Она была до отказа набита бумажками. Эго были квитанции-обязательства на поставку государству молока, мяса, масла, яиц, шерсти, картофеля, жив-сырья и пушнины. “Народный коммисариат… Министерство финансов… Государственный банк… на основании постановления… Вы обязаны… Квитанция № 328857 принято от Вихлянцева… в Фонд обороны страны на сумму руб. две тысячи пятьсот… 16 августа 1941 года… 1937… 1939… 1952… 1960… 1975… Вы обязаны сдать молока базисной жирности (3,9 %) 115 литров или масла топленого 4600…”

Митька сжег всю эту “канцелярию”, а гармошку закопал – от греха подальше. На хуторе купил он четвертинку и отправился на Холюшино подворье…

И. А. Бунин

Окаянные дни

В 1918-1920 годы Бунин записывал в форме дневниковых заметок свои непосредственные наблюдения и впечатления от событий в России того времени. Вот несколько фрагментов:

Москва, 1918г.

1 января (старого стиля). Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так…

5 февраля. С первого февраля приказали быть новому стилю. Так что по-ихнему уже восемнадцатое…

6 февраля. В газетах – о начавшемся наступлении на нас немцев. Все говорят:

“Ах, если бы!”. На Петровке монахи колют лед. Прохожие торжествуют, злорадствуют: “Ага! Выгнали! Теперь, брат, заставят!”

Далее даты опускаем. В вагон трамвая вошел молодой офицер и, покраснев, сказал, что он “не может, к сожалению, заплатить за билет”. Приехал Дерман, критик, – бежал из Симферополя. Там, говорит, “неописуемый ужас”, солдаты и рабочие “ходят прямо по колено в крови”. Какого-то старика-полковника живьем зажарили в паровозной топке. “Еще не настало время разбираться в русской революции беспристрастно, объективно…” Это слышишь теперь поминутно. Но настоящей беспристрастности все равно никогда не будет А главное: наша “пристрастность” будет ведь очень и очень дорога для будущего историка. Разве важна “страсть” только “революционного народа”? А мы-то что ж, не люди, что ли? В трамвае ад, тучи солдат с мешками – бегут из Москвы, боясь, что их пошлют защищать Петербург от немцев. Встретил на Поварской мальчишку-солдата, оборванного, тощего, паскудного и вдребезги пьяного. Ткнул мне мордой в грудь и, отшатнувшись назад, плюнул на меня и сказал: “Деспот, сукин сын!” На стенах домов кем-то расклеены афиши, уличающие Троцкого и Ленина в связи с немцами, в том, что они немцами подкуплены. Спрашиваю Клестова: “Ну, а сколько же именно эти мерзавцы получили?” “Не беспокойтесь, – ответил он с мутной усмешкой, – порядочно…” Разговор с полотерами:

– Ну, что же скажете, господа, хорошенького?

– Да что скажешь. Все плохо.

– А что, по-вашему, дальше будет?

– А Бог знает, – сказал курчавый. – Мы народ темный… Что мы знаем? То и будет: напустили из тюрем преступников, вот они нами и управляют, а их надо не выпускать, а давно надо было из поганого ружья расстрелять. Царя ссадили, а при нем подобного не было. А теперь этих большевиков не сопрешь. Народ ослаб… Их и всего-то сто тысяч наберется, а нас сколько миллионов, и ничего не можем. Теперь бы казенку открыть, дали бы нам свободу, мы бы их с квартир всех по клокам растащили”.

Разговор, случайно подслушанный по телефону:

– У меня пятнадцать офицеров и адъютант Каледина. Что делать?

– Немедленно расстрелять.

Опять какая-то манифестация, знамена, плакаты, музыка – и кто в лес, кто по дрова, в сотни глоток: “Вставай, подымайся, рабочай народ!”. Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские. Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: “Сауе гигет”. На эти лица ничего не надо ставить, и без всякого клейма все видно. Читали статейку Ленина. Ничтожная и жульническая – то интернационал, то “русский национальный подъем”. “Съезд Советов”. Речь Ленина. О, какое это животное! Читал о стоящих на дне моря трупах, – убитые, утопленные офицеры. А тут “Музыкальная табакерка”. Вся Лубянская площадь блестит на солнце. Жидкая грязь брызжет из-под колес. И Азия, Азия – солдаты, мальчишки, торг пряниками, халвой, маковыми плитками, папиросами… У солдат и рабочих, то и дело грохочущих на грузовиках, морды торжествующие. В кухне у П. солдат, толстомордый… Говорит, что, конечно, социализм сейчас невозможен, но что буржуев все-таки надо перерезать.

Одесса. 1919 г.

12 апреля (старого стиля). Уже почти три недели с дня нашей погибели. Мертвый, пустой порт, мертвый, загаженный город-Письмо из Москвы… от 10 августа пришло только сегодня. Впрочем, почта русская кончилась уже давно, еще летом 17 года: с тех самых пор, как у нас впервые, на европейский лад, появился “министр почт и телеграфов…”. Тогда же появился впервые и “министр труда” – и тогда же вся Россия бросила работать. Да и сатана Каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода. Тогда сразу наступило исступление, острое умопомешательство. Все орали друг на друга за малейшее противоречие: “Я тебя арестую, сукин сын!”.

Часто вспоминаю то негодование, с которым встречали мои будто бы сплошь черные изображения русского народа. …И кто же? Те самые, что вскормлены, вспоены той самой литературой, которая сто лет позорила буквально все классы, то есть “попа”, “обывателя”, мещанина, чиновника, полицейского, помещика, зажиточного крестьянина – словом, вся и всех, за исключением какого-то “народа” – безлошадного, конечно, – и босяков.

Сейчас все дома темны, в темноте весь город, кроме тех мест, где эти разбойничьи притоны, – там пылают люстры, слышны балалайки, видны стены, увешанные черными знаменами, на которых белые черепа с надписями: “Смерть, смерть буржуям!”

Говорит, кричит, заикаясь, со слюной во рту, глаза сквозь криво висящее пенсне кажутся особенно яростными. Галстучек высоко вылез сзади на грязный бумажный воротничок, жилет донельзя запакощенный, на плечах кургузого пиджачка – перхоть, сальные жидкие волосы всклокочены… И меня уверяют, что эта гадюка одержима будто бы “пламенной, беззаветной любовью к человеку”, “жаждой красоты, добра и справедливости”!

Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом – Чудь. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, “шаткость”, как говорили в старину. Народ сам вказал про себя: “из нас, как из древа, – и дубина, и икона”, – в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев.

“От победы к победе – новые успехи доблестной Красной Армии. Расстрел 26 черносотенцев в Одессе…”

Слыхал, что и у нас будет этот дикий грабеж, какой уже идет в Киеве, – “сбор” одежды и обуви… Но жутко и днем. Весь огромный город не живет, сидит по домам, выходит на улицу мало. Город чувствует себя завоеванным как будто каким-то особым народом, который кажется гораздо более страшным, чем, я думаю, казались нашим предкам печенеги. А завоеватель шатается, торгует с лотков, плюет семечками, “кроет матом”. По Дерибасовской или движется огромная толпа, сопровождающая для развлечения гроб какого-нибудь жулика, выдаваемого непременно за “павшего борца” (лежит в красном гробу…), или чернеют бушлаты играющих на гармонях, пляшущих и вскрикивающих матросов: “Эх, яблочко, куда котишься!”

Вообще, как только город становится “красным”, тотчас резко меняется толпа, наполняющая улицы. Совершается некий подбор лиц… На этих лицах прежде всего нет обыденности, простоты. Все они почти сплошь резко отталкивающие, пугающие злой тупостью, каким-то угрюмо-холуйским вызовом всему и всем.

Я видел Марсово Поле, на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых.

Из “Известий” (замечательный русский язык): “Крестьяне говорят, дайте нам коммуну, лишь бы избавьте нас от кадетов…”

Подпись под плакатом: “Не зарись, Деникин, на чужую землю!”

Кстати, об одесской чрезвычайке. Там теперь новая манера пристреливать – над клозетной чашкой.

“Предупреждение” в газетах: “В связи с полным истощением топлива, электричества скоро не будет”. Итак, в один месяц все обработали: ни фабрик, ни железных дорог, ни трамваев, ни воды, ни хлеба, ни одежды – ничего!

Вчера поздно вечером, вместе с “комиссаром” нашего дома, явились измерять в длину, ширину и высоту все наши комнаты “на предмет уплотнения пролетариатом”.

Почему комиссар, почему трибунал, а не просто суд? Все потому, что только под защитой таких священно-революционных слов можно так смело шагать по колено в крови…

В красноармейцах главное – распущенность. В зубах папироска, глаза мутные, наглые, картуз на затылок, на лоб падает “шевелюр”. Одеты в какую-то сборную рвань. Часовые сидят у входов реквизированных домов в креслах в самых изломанных позах. Иногда сидит просто босяк, на поясе браунинг, с одного боку висит немецкий тесак, с другого кинжал.

Призывы в чисто русском духе: “Вперед, родные, не считайте трупы!*

В Одессе расстреляно еще 15 человек (опубликован список). Из Одессы отправлено “два поезда с подарками защитникам Петербурга”, то есть с продовольствием (а Одесса сама дохнет с голоду).

Р. S. Тут обрываются мои одесские заметки. Листки, следующие за этими, я так хорошо закопал в одном месте в землю, что перед бегством из Одессы, в конце января 1920 года, никак не мог найти их.

Восемнадцатилетний Калеб Уильямc, не по годам смышленый и начитанный, после смерти родителей, бедных крестьян, живших во владениях богатого сквайра Фердинанда Фокленда, становится его секретарем.

Странное поведение Фокленда, который ведет замкнутый образ жизни и часто впадает в мрачную задумчивость, сменяющуюся вспышками гнева, наводит юношу на мысль о том, что его хозяина мучает какая-то тайна. По признанию самого Калеба, главной движущей силой, направлявшей всю его жизнь, всегда было любопытство. Пытливый ум юноши побуждает его во всем докапываться до движущих причин и скрытых мотивов, и он ищет объяснений тому, что так мучает Фокленда.

Коллинз, управляющий поместьем, по просьбе Калеба рассказывает ему трагическую историю своего хозяина.

В юности Фокленда вдохновляли честолюбивые романтические мечты о рыцарских подвигах. Путешествуя по Италии, он неоднократно доказывал свою храбрость и благородство. Вернувшись через несколько лет в Англию, он поселился в своем родовом поместье. В лице помещика Барнабы Тиррела, своего ближайшего соседа. Фокленд обрел смертельного врага.

Тиррел, человек недюжинной физической силы, грубый, деспотичный и неуравновешенный, привык безраздельно царить в местном обществе: никто не смел ни в чем ему перечить. С приездом Фокленда, который не только выгодно отличался от Тирреда умом и обходительностью, но, несмотря на отсутствие физической силы, не уступал ему в мужестве, положение резко изменилось: душой общества стал Фокленд. Желая положить конец бессмысленной вражде со стороны Тиррела и опасаясь трагической развязки, Фокленд делал попытки сближения с ним, но тот еще сильнее возненавидел своего соперника. Чтобы отомстить Фокленду, Тиррел решил выдать замуж свою бедную родственницу, мисс Эмили Мельвиль, которая жила в его доме, за Граймза, одного из своих прихлебателей. Но Эмили отказалась. Сердце девушки уже принадлежало Aокленду, который спас ее от неминуемой смерти во время пожара в деревне, где она гостила. Когда же Граймз, по наущению Тиррела, попытался ее обесчестить. Фокленд снова спас девушку, усугубив ярость своего врата. Тогда Тиррел упрятал Эмили в тюрьму по абсурдному обвинению в том, что она задолжала ему крупную сумму денег. В тюрьме несчастная девушка, Здоровье которой было подорвано нервным срывом из-за постоянных преследований своего двоюродного брата, скончалась, несмотря на все старания Фокленда вернуть ее к жизни.

После смерти Эмили все отвернулись от Тирреда, и тот, оскорбленный и униженный, но отнюдь не раскаявшийся в своих злодеяниях, явился незваным на общественное собрание и при всех жестоко избил Фокленда. Тиррела выставили за дверь, Фокленд вскоре тоже покинул собрание, а через некоторое время неподалеку нашли окровавленный труп Тиррела. Суд, перед которым Фокленд выступил с блестящей речью, безоговорочно признал его невиновным в убийстве. Ответственным за эту смерть сочли Хоукинса, бывшего арендатора Тиррела. У Хоукинса были причины ненавидеть своего бывшего хозяина, который из чистого самодурства довел его до нищеты, а сына упрятал в тюрьму. Были найдены улики, которые свидетельствовали против Хоукинса, и его повесили вместе с сыном, сбежавшим из тюрьмы перед самым убийством Тиррела.

На этом Коллинз заканчивает свой рассказ. Эти события, говорит он юному Калебу, так повлияли на Фокленда, что он резко изменился: перестал бывать в обществе, сделался суровым отшельником. Несмотря на доброту к окружающим, он всегда холоден и сдержан, а обычное для него мрачное расположение духа временами сменяется припадками ярости, и тогда он похож на безумца.

Рассказ управляющего производит столь сильное впечатление на одаренного пылким воображением юношу, что он постоянно размышляет над историей своего хозяина. Тщательно анализируя все ее детали, он приходит к выводу, что Хоукинс не мог быть убийцей Тиррела. Случайно обнаруженное Калебом письмо Хоукинса к Фокленду, который симпатизировал бедному арендатору и пытался спасти его от преследований Тиррела, превращает догадки в твердую уверенность. Неужели убийца – Фокленд?

Калеб начинает наблюдать за ним, подмечая его малейшие душевные движения. Разговаривая с Фоклендом на отвлеченные темы, юноша старается направить беседу в нужное ему русло в надежде на то, что фокленд выдаст себя неосторожным словом или жестом. Желание во что бы то ни стало узнать тайну своего хозяина превращается у Калеба в настоящую манию, он теряет всякую осторожность и почти в открытую ведет со своим хозяином опасную игру: тонко продуманными вопросами и якобы случайными намеками он доводит Фокленда чуть ли не до безумия.

Наконец Фокленд признается Калебу, что он, Фокленд, подлинный убийца Тиррела, стал причиной гибели невинно осужденных Хоукинсов. Но Фокленд не сломлен поражением. Он предупреждает юношу, что его ждет расплата за его ненасытное любопытство: он не прогонит его со службы, но всегда будет ненавидеть его, а если Калеб поделится с кем-нибудь раскрытой тайной, то пусть пеняет на себя.

Юноша понимает, что фактически стал пленником Фокленда. За время своей службы у него Калеб духовно вырос и сформировался как личность, хотя и дорогой ценой. Занятый постоянной слежкой и анализом поведения Фокленда, юноша научился владеть своими чувствами и волей, ум его стал острым и проницательным, но он полностью утратил непринужденность и жизнерадостность юности. Преклоняясь перед высокими достоинствами Фокленда, характер и образ мыслей которого он досконально изучил, Калеб сознает, насколько опасен может быть человек, которого вынудили признаться в совершенном преступлении.

Калеб и Фокленд словно поменялись местами. Теперь Фокленд ревниво следит за каждым шагом Калеба, и того начинает тяготить отсутствие свободы. В поместье приезжает с визитом Валентин Форстер, старший брат Фокденда по матери. Форстер симпатизирует юноше, и Калеб намекает ему на то, что тяготится службой у своего хозяина.

Юноша просит у Форстера заступничества на случай преследований со стороны Фокленда. Но тот догадывается о том, что юноша хочет ускользнуть из-под его власти, и требует, чтобы Калеб прекратил всякое общение с Форстером. Он подкрепляет свое требование угрозами, и Калеб решается бежать. Форстер посылает ему вслед слугу с письмом, в котором убеждает его вернуться в поместье брата. Калеб возвращается, но коварный Фокленд обвиняет его в том, что он обокрал его на крупную сумму денег. В присутствии Форстера и слуг Фокленд приводит подложные доказательства виновности Калеба, и юношу отвозят в тюрьму. Он пытается бежать, но только вторая попытка возвращает ему свободу.

Калеб едва не гибнет от рук разбойников, но их предводитель, Раймонд, которому не чуждо благородство, спасает его и берет под свою защиту. Злобного и алчного Джайнса, который ограбил и ранил беззащитного Калеба, Раймонд изгоняет из шайки. Юноша живет среди разбойников в густой чаще леса, в старых развалинах, где хозяйство ведет ужасная старуха, которую местные жители боятся и считают ведьмой. Она ненавидит Калеба, так как из-за него прогнали Джайнса, который пользовался ее расположением. Юноша не участвует в набегах шайки, напротив, он увещевает разбойников и их главаря бросить воровство и ступить на честный путь.

Тем временем в округе распространяют листки с описанием внешности опасного преступника Калеба Уильямса: за его поимку назначена награда в сто гиней. Юноша догадывается, что старуха, которая уже покушалась на его жизнь, хочет выдать его властям, и покидает шайку. Он переодевается нищим и пытается отплыть в Ирландию, но его хватают двое сыщиков, по ошибке приняв за одного из мошенников, ограбивших почту, и Калеб чуть было снова не попадает в тюрьму.

Юноша отправляется в Лондон. Сначала он постоянно переодевается и тщательно изменяет свою внешность. Потом он выдает себя за бедного и увечного еврейского юношу и начинает зарабатывать на жизнь литературным трудом. Однако его выслеживает Джайнс, который до вступления в разбойничью шайку был сыщиком, а после изгнания из нее вернулся к своему прежнему ремеслу. Юноша попадает в ту же тюрьму, из которой бежал. В отчаянии он заявляет судьям, что он ни в чем не виновен, а его бывший хозяин, Фокленд, умышленно обвинил его в воровстве. Впервые за все время своих мытарств Калеб объявляет о том, что Фокленд – преступник и убийца. Но судьи испуганы тем, что бедняк решается обвинить богатого джентльмена, и отказываются выслушать показания юноши. Однако, когда на слушание дела Калеба Уильямса не являются ни Фокленд, ни Форстер, юношу отпускают на свободу.

Фокленд, который с помощью нанятого им Джайнса уже давно следил за каждым шагом Калеба, предлагает ему сделку: юноша должен подписать бумагу с заверением в том, что Фокленд неповинен в убийстве Тиррела, и тогда Фокленд оставит юношу в покое. Но Калеб, доведенный до отчаяния преследованиями своего бывшего хозяина, все же с возмущением отказывается, не желая становиться орудием несправедливости. К изумлению юноши, Фокленд не пытается снова упрятать его за решетку и даже передает ему через слугу деньги.

Калеб уезжает в уэлльс и живет в небольшом городке, где занимается починкой часов и преподаванием математики. Однако и здесь его настигает месть Фокленда: внезапно и безо всяких объяснений все друзья Калеба отворачиваются от него, и он остается без работы.

Калеб покидает уэлльс, с тем чтобы уехать в Голландию, но Джайнс выслеживает его и сообщает, что Фокленд прибегнет к крайним мерам, если юноша попытается покинуть пределы Англии. Калеб скитается по стране, нигде не находя себе пристанища. Наконец он принимает решение: мир должен узнать о его мытарствах и страшную правду об их главном виновнике. Юноша подробно описывает историю своих злоключений и приезжает в город, где живет Фокленд. Он является к судье, называет себя и требует возбудить дело против своего бывшего хозяина, совершившего убийство. Судья нехотя соглашается провести частное следствие в присутствии Фокленда и нескольких джентльменов.

Калеб произносит страстную речь, в которой превозносит благородство и ум Фокленда, и корит себя за то, что вовремя не раскрыл перед ним свое сердце, фокленд – убийца, но он совершил преступление, слепо мстя за перенесенное унижение. Продолжая жить ради призрака утраченной чести, Фокленд продолжал творить добро и доказал, что заслуживает всеобщей любви и уважения, а он, Калеб, достоин лишь презрения за то, что невольно стал обвинителем такого прекрасного человека, который был вынужден преследовать своего бывшего слугу.

Фокленд потрясен. Он признает, что Калеб победил в этой неравной борьбе, проявив благородство, которое он, Фокленд, к несчастью, не распознал в нем прежде. Фокленд сокрушается, что из-за своей чрезмерной подозрительности не оценил юношу по достоинству. Фокленд признается перед присутствующими в своей виновности и через три дня умирает. Калеб в отчаянии: разоблачение Фокленда не принесло ему желанного избавления от страданий. Юноша считает себя убийцей Фокленда и отныне будет мучиться угрызениями совести. С горечью проклиная человеческое общество, Калеб в своих записках говорит, что оно -“заболоченная и прогнившая почва, из которой всякий благородный побег, взрастая, впитывает отраву”. Калеб заканчивает свои записки апологией Фокленда, выражая надежду на то, что благодаря им история этой благородной души будет понята до конца.

Алексей Николаевич Арбузов (13 (26) мая 1908, Москва – 20 апреля 1986) – русский драматург. Арбузов родился в Москве, в интеллигентной семье. В 1914 году семья переехала в Петроград, в 1916 начал учиться в гимназии, однако систематического образования не получил. Революция 1917 года, голод и тяжелая болезнь матери делают Алексея Николаевича сиротой в 11 лет. Мальчик вынужден бродяжничать и вскоре попадает в колонию для трудновоспитуемых. Спасением для него стал театр. В Большом драматическом театре Арбузову довелось увидеть спектакль “Разбойники” Шиллера, который показывали для красноармейцев, уходящих на фронт. Со вступительным словом выступил А. Блок. Впечатление было настолько сильным, что в этом театре пересмотрел все спектакли, знал весь репертуар. В 14 лет начал работать статистом в Мариинском театре. В 16 лет попадает в драматическую студию, под руководством П. Гайдебурова, блестящего актера и режиссера. Окончив студию, Арбузов поступает в труппу Гайдебурова. Весной 1928 уходит из театра, чтобы создать вместе с группой молодых актеров свой “Цех экспериментальной драмы”. После его распада принимает участие в организации театра на колесах (агитвагон), который ездит со спектаклями по малым городам России. Собственного драматурга театр не имел, поэтому Арбузов сам взялся за перо. Первая многоактная пьеса “Класс” была поставлена в Ленинграде, но не имела успеха. После провала Арбузов уехал в Москву и поступил в театр Мейерхольда. Вскоре стал заведующим литературным отделом театра малых форм Пролеткульта. Писал агитобозрения для театра малых форм Пролеткульта. В 1939 году вместе с Валентином Плучеком организовал Московскую театральную студию, которая во время Великой Отечественной войны стала фронтовым театром, который существовал до 1947 года. Пьесы Алексея Арбузова с успехом ставились во многих странах мира, а в СССР буквально не сходили со сцены (“Иркутская история” ставилась более 9000 раз только в 1960-1961 годах). Многие эксперименты Арбузова в области формы свидетельствуют о влиянии Теннесси Уильямса и Джона Осборна. Лауреат Государственной премии СССР (1980, с формулировкой “за пьесы последних лет”). Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Анатолий Борисович Мариенгоф

Циники

Роман (1928)

В 1918 г. Владимир приносит своей возлюбленной Ольге букет астр. В это время любимым дарят в основном муку и пшено, и мешки, как трупы, лежат под кроватями из карельской березы. Подкрашивая губы золотым герленовским карандашиком, Ольга интересуется у своего ухажера, может ли случиться, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ. Она недоумевает: как же тогда жить?

В Столешниковом переулке разоряют кондитерские, на Кузнецком мосту обдирают вывески с “буржуйских” магазинов: в них теперь будут выдавать по карточкам махорку. Ольгины родители эмигрировали, посоветовав дочери выйти замуж за большевика, для того чтобы сохранить квартиру. Ольга удивляется странностям революции: вместо того чтобы поставить на Лобном месте гильотину, большевики запретили продажу мороженого… Деньги на жизнь она добывает, распродавая свои драгоценности.

Брат Ольги, девятнадцатилетний милый юноша Гога, уезжает на Дон, в белую армию. Он любит свою родину и счастлив отдать за нее жизнь. Ольга объясняет Гогино поведение тем, что он не кончил гимназию.

Владимир когда-то приехал в Москву из Пензы. Теперь, в революцию, он живет тем, что продает редкие книги из своей бибилиотеки. Его старший брат Сергей – большевик. Он управляет водным транспортом (будучи археологом) и живет в “Метрополе”. Обедает он двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара. Владимир говорит брату, что счастливая любовь важнее социалистической революции.

Придя к Ольге, Владимир застает ее лежащей на диване. На его встревоженные расспросы о самочувствии и предложение почитать ей вслух “Сатирикон” Петрония Ольга отвечает, что у нее случился запор, и просит подать ей клистир. Владимир больше не спрашивает себя, любит ли он Ольгу: он понимает, что любовь, которую не удушила резиновая кишка от клизмы, – бессмертна. Ночью он плачет от любви.

Революционная жизнь продолжается. В Вологде собрание коммунистов вынесло постановление о том, что необходимо уничтожить класс буржуазии и таким образом избавить мир от паразитов. Владимир делает Ольге предложение, и она принимает его, объясняя, что вдвоем будет теплее спать зимой. Владимир переезжает к Ольге, оставив мебель на прежней квартире: домовый комитет запрещает ему взять с собой кровать, потому что по законам революции муж и жена должны спать в одной кровати. В первую ночь Ольга говорит ему, что выходила за него по расчету, а оказалось – по любви. Ночами Владимир бродит по улице, потеряв сон от счастья и от любви к Ольге. Он готов бить в колокола, чтобы весь город знал о таком величайшем событии, как его любовь.

Ольга заявляет, что хочет работать на советскую власть. Владимир приводит ее к брату Сергею. Поскольку выясняется, что Ольга ничего не умеет, Сергей устраивает ее на ответственную должность. Ольга формирует агитационные поезда, у нее появляется личный секретарь товарищ Мамашев. Сергей часто приходит к Владимиру и Ольге: пьет чай, рассматривает фотографии белогвардейца Гоги. Брат Сергей, с его синими добрыми глазами, кажется Владимиру загадочным, как темная бутылка вина.

Однажды, придя с работы, Ольга мимоходом сообщает мужу, что изменила ему. Владимиру кажется, что его горло стало узкой переломившейся соломинкой. Однако он спокойно просит жену принять ванну.

Владимир хочет выброситься с седьмого этажа. Но, взглянув вниз, замечает, что упадет на кучу отбросов. Ему становится противно, и он отказывается от своего намерения. Брезгливость он унаследовал от бабки-староверки.

Любовник Ольги – брат Владимира Сергей. Часто она отправляется к нему со службы, предупредив мужа, что сегодня ночует в “Метрополе”. От горя Владимир пьет, потом сходится со своей прислугой Марфушей.

Сергей дает Владимиру записку к Луначарскому, по которой его берут обратно в приват-доценты. Сам же Сергей в собственном салон-вагоне из бывшего царского поезда уезжает на фронт. Ольга с Владимиром покупают ему теплые носки на Сухаревке. В России свирепствует голод, в деревнях учащаются случаи каннибализма. В Москве – нэп. Из письма Сергея Ольга узнает о том, что он расстрелял ее брата Гогу. Вскоре Сергей возвращается с фронта из-за контузии.

Ольга заводит себе нового любовника – богатого нэпмана Илью Петровича Докучаева, бывшего крестьянина деревни Тырковка. Ей представляется интересным отдаться ему за пятнадцать тысяч долларов, которые она, впрочем, относит в комитет помощи голодающим. В 1917 г. Докучаев спекулировал продуктами, бриллиантами, мануфактурой, наркотиками. Теперь он арендатор текстильной фабрики, поставщик Красной Армии, биржевик, владелец нескольких роскошных магазинов в Москве. Илью Петровича “довольно интересует голод” как необычная коммерческая перспектива. Его постоянно беременная жена живет в деревне. Когда она приезжает, Докучаев бьет ее.

Став любовницей Докучаева, Ольга ведет роскошную жизнь. Она тратит деньги, которые дает ей Докучаев, не откладывая на “черный день”. Владимир остается ее мужем, а Сергей – любовником. Однажды Докучаев хвастается Владимиру удачно проведенной торговой махинацией. Владимир рассказывает об этом Сергею, тот сообщает “куда следует”. Докучаев арестован. Выслушав известие о его аресте, Ольга продолжает лакомиться любимыми конфетами “пьяная вишня”, подаренными Докучаевым.

Сергея исключают из партии. Ольга не хочет с ним видеться. Писем Докучаева из лагеря она не читает. Ночами она молча лежит на диване и курит. Случайно зашедший в гости друг и коллега Владимира говорит: “Все своими словами называете… нутро наружу… и прочая всякая размерзятина наружу… того гляди, голые задницы покажете – а холодина! И грусть…” Ольга говорит Владимиру, что она тщеславна и что ей хочется хоть во что-нибудь верить. Глядя в Ольгины пустые и грустные глаза, Владимир вспоминает рассказ об одном матером бандите. На вопрос, за что он сидит, тот ответил: за то, что неверно понял революцию.

Владимир понимает, что его любовь к Ольге страшнее, чем безумие. Он начинает думать о смерти Ольги и пугается своих мыслей.

Однажды Ольга звонит Владимиру в вуз, где он работает, и сообщает, что через пять минут стреляется. Обозлившись, он желает ей счастливого пути, а через минуту мчится на извозчике по Москве, умоляя время остановиться и обвиняя себя в том, что фиглярством погубил любовь. Вбежав в квартиру, Владимир застает Ольгу в постели. Она ест конфеты, рядом с браунингом лежит коробка с “пьяной вишней”. Ольга улыбается, Владимир вздыхает с облегчением, но тут же видит, что постель пропитана кровью. Пуля застряла у Ольги в позвоночнике. Операцию делают без хлороформа. Последние слова Ольги, которые слышит Владимир: “Мне просто немножко противно лежать с ненамазанными губами…”

Ольга скончалась, а на земле как будто ничего и не случилось.

Т. А. Сотникова

1833 год 19 века стал годом выхода в свет небольшой повести Пушкина “Дубровский”, созданной автором на основе реального рассказа В. П. Нащокина. Произведение многие считают незаконченным романом, который отразил характерные черты помещичьей России. Ниже вы можете ознакомиться с описание главных героев повести и прочитать краткое содержание “Дубровский” по главам.

Главные герои

Владимир Дубровский – корнет, сын мелкого помещика, основной образ в повести. Андрей Гаврилович Дубровский – помещик, имение которого пытается отобрать Троекуров. Кирила Петрович Троекуров – помещик, обладающий неограниченными возможностями в своей округе. Маша Троекурова – молодая девушка, дочь Кирила Петровича, возлюбленная Дубровского-младшего.

Другие персонажи

Шабашкин – заседатель Архип-кузнец – крепостной Дубровских Егоровна – служанка Дубровских Антон Пафнутьич Спицын – небогатый помещик, который свидетельствовал против Андрея Гавриловича Дубровского Князь Верейский – старик, ставший мужем Маши Троекуровой

Краткое содержание

Глава 1.

Роман “Дубровский” Пушкина начинается с описания помещика Троекурова, подмявшего под себя всю местную знать. Живет, не признавая законов, никого не слушает, поступает, как ему нравится. Его соседом по имению был Дубровский Андрей Гаврилович, с которым они дружили с молодости, вместе проходили военную службу и не потеряли связи друг с другом. Как-то одновременно они стали вдовцами. У Дубровского остался сын Владимир, а Троекуров воспитывал дочь Машу. На званом обеде между друзьями происходит ссора. Увидев псарню Троекурова, Андрей Гаврилович обвиняет того в том, что за собакам у него живется намного лучше, чем простым людям. В этот на такое замечание слуга Троекурова оскорбительно высказывается в адрес Дубровского и тот уезжает. В Кистиневке он узнает, что троекуровские крепостные воруют его лес. Он приказывает выпороть мужиков и отнять у них лошадь. Разгневанный Троекуров начинает строить планы мести и задумывает отобрать у бывшего друга имение.

Глава 2.

В ходе судебных разбирательств Андрей Гаврилович не может доказать свое право на владение Кистенеевкой, так как документы у него сгорели давно. Наемный свидетель Антон Спицын подтверждает в суде незаконность владения, и суд принимает решение отдать Кистеневку Троекурову. При подписании документа Дубровскому становится плохо, и его отправляют домой.

Глава 3.

Получив письмо от старой няньки, Дубровский младший едет к отцу. Его встречает Антон, кучер отца, который убеждает молодого корнета в верности всех мужиков и их нежелания подчиниться Троекурову.

Глава 4.

Объяснить происходящее внятно, отец сыну не может по причине болезни. Проходит установленный судом аппеляционный срок и имение перестает быть собственностью Дубровских. Но Троекуров уже не рад содеянному. Его мучает совесть, и он едет к другу с намерением все исправить. Увидев приехавшего Кирила Петровича, Дубровский отец начинает сильно нервничать и его парализует. Сын взбешен и выгоняет бывшего друга отца. Врач ничем не помог и барин умер.

Глава 5.

Как только прошли похороны Андрея Гавриловича Дубровского, в Кистеневке появились представители судебной комиссии, под руководством заседателя Шабашкина. Они собираются готовить бумаги, которые дадут право на имение Троекурову. Местные крестьяне отказываются выполнять волю суда. Назревает бунт. Владимир уговаривает собравшихся разойтись, и разрешает приехавшим переночевать в доме своих родителей.

Глава 6.

Ночью дом загорается и все, кто находится внутри, погибают. Кузнец специально заделывает все выходы, но никто и не стремится оказать им помощь.

Глава 7.

Начинается следствие. Кирила Петрович ведет активное разбирательство. Следователи выясняют, что дом пожег местный кузнец. Под подозрение попадает Владимир, но доказательств не нашли. В округе появляется шайка бандитов, которые грабят только богатых. Многие думают, что это сбежавшие крестьяне из имения Дубровского под руководством своего молодого барина.

Глава 8.

Сюжет рассказа “Дубровский” продолжает появление Маши. Автор рассказывает читателю о ее одиноком детстве, среди книг и мечтаний. Она выросла вместе со сводным братом Сашей, который был сыном Троекурова и гувернантки. Нельзя сказать, что они дружили, но мальчик относился к сестре с любовью и нежностью. Троекуров стремится дать Саше достойное образование, для чего нанимает француза Дефоржа. Учитель учит музыке Машу и покоряет ее сердце. Сам Кирила Петрович учителем доволен. Немаловажную роль в этом сыграл случай: когда Троекуров решил посмеяться над французом и втолкнул его к медведю, тот не испугался и убил животное из пистолета.

Глава 9.

В усадьбе Троекурова проходит храмовый праздник. Собирается большое количество гостей. Они обсуждают разбойников и ведут разговоры на эту тему. Одни считают, что Владимир грабит не всех подряд, другие – осуждают и требуют поимки. Исправник замечает, что Дубровский будет обязательно пойман, так как уже известны его приметы. Читая их, Троекуров замечает, что они подходят, практически, каждому. Рассказывая собравшимся о храбрости учителя, он замечает, что с таким защитником он разбойников не боится.

Глава 10.

Один из гостей, Спицын, не перестает бояться и просит смелого учителя переночевать с ним вместе. Дефорж соглашается. Когда все уснули, учитель грабит Спицына, и угрожает ему расправой, если тот расскажет, кем на самом деле является француз.

Глава 11.

Небольшое отступление, краткое содержание которого рассказывает читателю, как произошло превращение Дубровского в Дефоржа. Владимир встретил француза по дороге в имение, на станции и предложил ему крупную сумму за все документы. Учитель согласился сразу. Таким образом, Дубровский попал к Троекурову, где сразу же завоевал любовь всех домашних.

Глава 12.

Владимир понимает, что должен исчезнуть и просит Машу о встрече, на котором рассказывает ей всю правду, говорит о любви к ней, сообщает о своем отъезде, так как не может больше находиться рядом. В этот же день, ближе к вечеру, в имение приезжает исправник и требует выдать учителя, так как есть сведения, что он и является Владимиром Дубровским. Троекуров велит найти учителя, но того нигде нет.

Глава 13.

Соседом Троекурова был пожилой князь по фамилии Верейский. Все лето он водит дружбу с Кирилом Петровичем, обращает внимание на Машу и начинает ухаживание, считая девушку подходящей кандидатурой на роль его жены.

Глава 14.

Прошло несколько недель ухаживаний. Верейский просит руки Маши и собирается жениться. Троекурова такой брак устраивает, и он дает согласие на брак дочери, приказывая той готовиться к свадьбе. В этот же момент Маша узнает о желании Дубровского встретиться с ней.

Глава 15.

При встрече она рассказывает Дубровскому о своем положении. Он уже это знает и предлагает Маше свою помощь. В ответ она предлагает подождать еще немного, думая, что сможет убедить отца не отдавать ее замуж за старого князя. Владимир вручает ей кольцо, которое при опасности она должна положить в дупло дерева.

Глава 16.

Маша пишет князю письмо, в котором просит не брать ее в жены. Но Верейский это письмо показывает Троекурову и тот принимает решение провести свадьбу быстрее, а саму Машу до этого времени запереть.

Глава 17.

Маша находится в полном отчаянии. Она отдает маленькому Саше кольцо, прося положить его в дупло. Мальчик выполняет поручение, но увидев рыжего мальчишку, который берет послание, затевает с ним драку. Он думает, что тот вор и пытается украсть кольцо сестры. Поднимается шум и все выясняется.

Глава 18.

Маша венчается с Верейским. По дороге из церкви, на карету нападают разбойники. Князь стреляет, попадая в Дубровского. Владимир предлагает Маше освобождение, но та отказывается. Ведь их уже обвенчали, и она дала клятву быть верной женой.

Глава 19.

Власти начинают войну с разбойниками, объявляют всех в розыск и вызывают на подмогу войска. Идет бой. Владимир понимает, что они проиграют. Он распускает своих товарищей, а сам исчезает в лесу. Больше его никто никогда не видел, хотя ходили слухи, что он остался жив и уехал заграницу.

На этом роман заканчивается. Краткий пересказ “Дубровского” включил в себя только основные события повести, для более полного понимания и знания всех деталей произведения прочтите полный вариант.

А. П. Гайдар

Чук и Гек

Чук и Гек вместе с мамой живут в Москве. Приходит от отца, работающего в тайге начальником разведовательно-геологической станции, телеграмма. Он приглашает всех в гости. Мальчики уговаривают маму поехать. Она соглашается и идет за билетами. В это время приносят еще одну телеграмму, но дети утаивают ее от матери, так как Гек по неосторожности выбрасывает коробочку, в которой она лежала. Когда поезд подъехал к станции, мама была удивлена, что их никто не встречал, ведь она давала телеграмму. Ямщик соглашается довести за сто рублей.

База, где должен быть отец, пуста, все ушли в тайгу. Сторож, оставшийся здесь, лично отправлял телеграмму о том, чтобы задержались с приездом. Это была та самая телеграмма, которую выбросил Гек. Трудно было в первый раз в тайге, но все справились и дождались возвращения экспедиции накануне Нового года. Стояла красивая елка, Гек читал свои стихи, Чук танцевал, все под бой курантов друг другу желали счастья, значит честно жить, много трудиться, любить свою землю, страну!