Category: Краткие содержания

Томас Вулф

Взгляни на дом свой, ангел

Каждый из живущих на земле – итог бесчисленных сложений: четыре тысячи лет назад на Крите могла начаться любовь, которая закончилась вчера в Техасе. Каждая жизнь – миг, открытый в вечность, говорит Вулф. И вот – один из них… Юджин Гант – потомок англичанина Гилберта Ганта, прибывшего в Балтимор из Бристоля и породнившегося с немецкой семьей, и Пентлендов, в которых преобладала шотландская кровь. От отца, Оливера Ганта, резчика по камню, Юджин унаследовал взрывчатый темперамент, художественность натуры и актерскую праздничность речи, а от матери, Элизы Пенгленд, – способность к методичному труду и упорство.

Детство Элизы прошло в годы после Гражданской войны в нищете и лишениях, эти годы были так страшны, что развили в ней скаредность и ненасытную любовь к собственности. Оливер Гант, напротив, отличался широтой натуры, непрактичностью и почти ребяческим эгоизмом. Поселившись в Алтамонте (так переименовал Вулф свой родной город Ашвилл в этом автобиографическом романе) и женившись на Элизе, Гант построил для жены живописное жилище. Но этот окруженный садом и увитый виноградными лозами дом, бывший для мужа образом его души, для жены являлся всего лишь недвижимостью, выгодным вложением капитала.

Сама Элиза уже с двадцати лет стала понемногу приобретать недвижимость, отказывая себе во всем и копя деньги. На одном из купленных ранее участков Элиза уговорила мужа построить мастерскую. Юджину запомнилось, как у входа в рабочее помещение отца стояли мраморные надгробия, среди которых выделялся тяжеловесный, сладко улыбающийся ангел.

За одиннадцать лет Элиза родила Оливеру девять детей, из которых в живых осталось шестеро. Последнего, Юджина, она произвела на свет осенью 1900 г., когда в доме стоял душный залах от разложенных повсюду дозревающих яблок и груш. Этот запах будет преследовать Юджина всю жизнь.

Юджин помнил себя чуть ли не с рождения: помнил страдание от того, что его младенческий интеллект опутан сетью и он не знает названий окружавших его предметов; помнил, как глядит с головокружительной высоты колыбели на мир внизу; помнил, как держит в ручонках кубики брата Люка и, изучая символы речи, пытается найти ключ, который внесет наконец порядок в хаос.

Между отцом и матерью шла постоянная безжалостная война. Разные темпераменты, разные жизненные установки провоцировали постоянные стычки. В 1904 г., когда в Сент-Луисе открывалась Всемирная выставка, Элиза настояла, чтобы поехать туда, снять дом и сдавать комнаты приезжим из Алтамонта. Гант с трудом согласился на этот бизнес жены: его гордость страдала – соседи могли подумать, что он не способен содержать семью. Но Элиза чувствовала, что эта поездка должна стать для нее началом чего-то большего. Дети, кроме старших, поехали с ней. Для маленького Юджина жизнь в “ярмарочном” городе казалась чем-то вроде яркого ирреального кошмара, тем более что пребывание там омрачилось смертью двенадцатилетнего Гровера – самого печального и нежного из детей Гантов.

Но жизнь продолжалась. Семья пребывала в самом расцвете и полноте совместной жизни. Гант изливал на домашних свою брань, свою нежность и изобилие съестных припасов. Дети с восторгом внимали его красноречивым филиппикам, направленным против жены: красноречие отца благодаря ежедневной практике обрело стройность и выразительность классической риторики,

Уже в шесть лет Юджин сделал первый шаг к освобождению из замкнутости домашнего бытия: он настоял на том, чтобы посещать школу. Проводив его, Элиза долго плакала, интуитивно чувствуя не обычность этого своего ребенка и понимая, что сын будет всегда неизмеримо одинок. Только молчаливого Бена какой-то глубокий инстинкт толкал к младшему брату, и он из своего маленького жалованья выкраивал часть на подарки и развлечения для Юджина.

Юджин учился легко, но отношения с одноклассниками складывались не лучшим образом: дети чувствовали в нем чужака. Яркое воображение мальчика отличало его от других, и хотя Юджин завидовал душевной бесчувственности одноклассников, которая помогала им легко переносить школьные наказания и прочие уродства бытия, но сам был устроен по-другому. Подростком Юджин жадно поглощает книги, становится завсегдатаем библиотеки, мысленно проигрывает сюжеты книг, становясь в мечтах героем произведений. Фантазия уносит его ввысь, “стирая все грязные мазки жизни”. Теперь у него две мечты: быть любимым женщиной и быть знаменитым.

Родители Юджина – убежденные сторонники экономической независимости детей, особенно сыновей, – всех их посылали как можно раньше на заработки. Юджин сначала продавал зелень из родительского сада, а потом газеты, помогая Люку. Он ненавидел эту работу: чтобы всучить прохожему газету, приходилось превращаться в назойливого маленького нахала.

С восьми лет Юджин обрел второй кров: мать купила большой дом (“Диксиленд”) и переехала туда с младшим сыном, рассчитывая сдавать комнаты жильцам. Юджин всегда стыдился “Диксиленда”, понимая, что нависшая над ними якобы бедность, угроза богадельни – сущий вымысел, мифотворчество жадного скопидомства. Постояльцы словно вытесняли Гантов из собственного дома. Элиза старательно не замечала никаких неприятных обстоятельств, если это приносило деньги, и потому “Диксиленд” приобрел известность у женщин легкого поведения, которые как бы случайно поселялись там.

Родителям Юджина предлагают отдать сына как особо одаренного ученика в частную школу. Там он встречается с Маргарет Леонард, преподавателем литературы, которая стала его духовной матерью. Четыре года он проводит словно в сказочной стране, поглощая – теперь уже систематично – книги и оттачивая мысль и слог в беседах с Маргарет. То, что он читает и воображает, усугубляет его чувство к Югу – “эссенцию и порождение темного романтизма”. В Юджине быстро набирает силу заложенный от природы могучий талант наблюдателя и аналитика – качества, необходимые будущему писателю. Он остро чувствует двойственность явлений, заложенную в них борьбу противоположностей. Собственная семья “видится ему микрокосмосом сущего: красота и уродство, добро и зло, сила и слабость – все присутствует в ней. Одно Юджин чувствует сердцем: только любовь, которую он испытывает к родным, дает ему силы вынести все их слабости.

Юджину нет еще и шестнадцати, когда он поступает в университет родного штата, вызвав тем самым завистливые чувства у остальных братьев (кроме Бена) и сестер. В университете Юджин по причине слишком юного возраста, рьяного прилежания в учебе и чудаковатого поведения быстро становится объектом всеобщих насмешек. Постепенно он, однако, усваивает нехитрый стиль студенческого общежития, а по части посещения кварталов, где живут девицы легкого поведения, многих даже обгоняет.

Первая мировая война проходит для Юджина почти незаметно, оставаясь где-то в стороне. По слухам, брат Бен рвался на войну добровольцем, но не прошел медицинский осмотр.

Скоро это известие получает печальное продолжение – Юджина вызывают домой: у Бена воспаление легких. Юджин находит старшего брата в одной из комнат “Диксиленда”, где тот лежит, задыхаясь от бессильной ярости на жизнь, которая дала ему так мало. В этот раз Юджину, как никогда раньше, открывается одинокая красота этого талантливого, нереализовавшегося человека. Через смерть брата Юджин постигает неизвестную ему дотоле истину: все изысканное и прекрасное в человеческой жизни всегда “тронуто божественной порчей”.

Вскоре Юджин заканчивает учебу, но душа его рвется дальше, ему мало университетской премудрости провинциального университета. Юноша мечтает о Гарварде. Скрепя сердце родители соглашаются послать его туда на один год, но братья и сестры требуют, чтобы в этом случае Юджин отказался от своей доли наследства, Юджин, не раздумывая, подписывает нужные документы.

Покидая родной город, Юджин чувствует, что больше не вернется сюда. Разве что на похороны отца – старый Гант отошел от дел и дряхлеет с каждым днем. Юджин бродит по городу, прощаясь с прошлым. Неожиданно он видит рядом с собой призрак умершего брата.

“Я забыл имена, – жалуется ему Юджин. – Забыл лица. Помню только мелочи. О, Бен, где мир?” И получает ответ: “Твой мир – это ты”.

Антон Павлович Чехов

Дуэль

Повесть (1891)

В городке на берегу Черного моря во время купания беседуют два приятеля. Иван Андреевич Лаевский, молодой человек лет двадцати восьми, делится тайнами своей личной жизни с военным доктором Самойленко. Два года назад он сошелся с замужней женщиной, они бежали из Петербурга на Кавказ, говоря себе, что начнут там новую трудовую жизнь. Но городок оказался скучным, люди неинтересными, трудиться на земле в поте лица Лаевский не умел и не желал, и поэтому с первого дня он почувствовал себя банкротом. В своих отношениях с Надеждой Федоровной он уже не видит ничего, кроме лжи, жить с нею теперь выше его сил. Он мечтает бежать назад, на север. Но и разойтись с ней нельзя: у нее нет родных, нет денег, работать она не умеет. Есть еще одна сложность: пришло известие о смерти ее мужа, что означает для Лаевского и Надежды Федоровны возможность венчаться. Добрый Самойленко именно это и советует сделать приятелю.

Все, что говорит и делает Надежда Федоровна, Лаевскому кажется ложью или похожим на ложь. За завтраком он еле сдерживает свое раздражение, даже то, как она глотает молоко, вызывает в нем тяжелую ненависть. Желание поскорее выяснить отношения и бежать теперь не отпускает его. Лаевский привык находить объяснения и оправдания своей жизни в чьих-нибудь теориях, в литературных типах, сравнивает себя с Онегиным и Печориным, с Анной Карениной, с Гамлетом. Он готов то обвинять себя в отсутствии руководящей идеи, признать себя неудачником и лишним человеком, то оправдывается перед собой. Но как раньше он верил в спасение от пустоты жизни на Кавказе, так теперь считает, что стоит ему бросить Надежду Федоровну и уехать в Петербург, как он заживет культурной интеллигентной, бодрой жизнью.

Самойленко держит у себя нечто вроде табльдота, у него столуются молодой зоолог фон Корен и только что окончивший семинарию Победов. За обедом разговор заходит о Лаевском. Фон Корен могу”, “дает, что Лаевский так же опасен для общества, как холерная но???. Он развращает жителей городка тем, что открыто живет с??? женой, пьет и спаивает других, играет в карты, множит долги, ничего не делает и притом оправдывает себя модными теориями о??? yаследственности, вырождении и прочем. Если такие, как он, размножатся, человечеству, цивилизации угрожает серьезная опасность. Поэтому Лаевского для его же пользы следовало бы обезвредить. “Во имя спасения человечества мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных”, – холодно говорит зоолог.

Смешливый дьякон хохочет, ошеломленный же Самойленко может только сказать: “Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество! К черту!”

В воскресенье утром Надежда Федоровна идет купаться в самом праздничном настроении. Она нравится себе, уверена, что все встречные мужчины любуются ею. Она чувствует себя виноватой перед Лаевским. За эти два года она наделала долгов в лавке Ачмианова рублей на триста и все не собралась сказать об этом. Кроме того, уже дважды она принимала у себя полицейского пристава Кирилина. Но Надежда Федоровна радостно думает, что в ее измене душа не участвовала, она продолжает любить Лаевского, а с Кирилиным уже все порвано. В купальне она беседует с пожилой дамой Марьей Константиновной Битюговой и узнает, что вечером местное общество устраивает пикник на берегу горной речки.

По дороге на пикник фон Корен рассказывает дьякону о своих планах отправиться в экспедицию по побережью Тихого и Ледовитого океанов; Лаевский, едущий в другой коляске, бранит кавказские пейзажи. Он постоянно чувствует неприязнь к себе фон Корена и жалеет, что поехал на пикник. У горного духана татарина Кербалая компания останавливается.

Надежда Федоровна в шаловливом настроении, ей хочется хохотать, дразнить, кокетничать. Но преследования Кирилина и совет молодого Ачмианова остерегаться того омрачают ее радость. Лаевский, утомленный пикником и нескрываемой ненавистью фон Корена, срывает свое раздражение на Надежде Федоровне и называет ее кокоткой. На обратном пути фон Корен признается Самойленко, что у него рука бы не дрогнула, поручи ему государство или общество уничтожить Лаевского.

Дома, после пикника, Лаевский сообщает Надежде Федоровне о смерти ее мужа и, чувствуя себя дома как в тюрьме, уходит к Самойленко. Он умоляет приятеля помочь, дать взаймы триста рублей, обещает все устроить с Надеждой Федоровной, помириться с матерью. Самойленко предлагает помириться и с фон Кореном, но Лаевский говорит, что это невозможно. Может быть, он и протянул бы ему руку, но фон Корен отвернулся бы с презрением. Ведь это натура твердая, деспотичная. И идеалы у него деспотические. Люди для него – щенки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его жизни. Он работает, поедет в экспедицию, свернет себе там шею не во имя любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие поколения, идеальная порода людей… Он велел бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой консервативной морали, и все это во имя улучшения человеческой породы… Деспоты всегда были иллюзионистами. С увлечением Лаевский говорит, что ясно видит свои недостатки и сознает их. Это поможет ему воскреснуть и стать другим человеком, и этого возрождения и обновления он страстно ждет.

Через три дня после пикника к Надежде Федоровне приходит взволнованная Марья Константиновна и предлагает ей быть ее свахой. Но венчание с Лаевским, чувствует Надежда Федоровна, сейчас невозможно. Она не может сказать Марье Константиновне всего: как запутались ее отношения с Кирилиным, с молодым Ачмиановым. От всех переживаний у нее начинается сильная лихорадка.

Лаевский чувствует себя виноватым перед Надеждой Федоровной. Но мысли об отъезде в ближайшую субботу настолько овладели им, что у Самойленко, пришедшего проведать больную, он спрашивает только о том, смог ли тот достать денег. Но денег пока нет. Самойленко решает попросить сто рублей у фон Корена. Тот, после спора, соглашается дать деньги для Лаевского, но только при условии, что он уедет не один, а вместе с Надеждой Федоровной.

На другой день, в четверг, в гостях у Марьи Константиновны, Самойленко говорит Лаевскому об условии, поставленном фон Кореном. Гости, в их числе фон Корен, играют в почту. Лаевский, машинально участвуя в игре, думает о том, как много ему приходится и еще придется лгать, какая гора лжи мешает ему начать новую жизнь. Чтобы перескочить ее в один раз, а не лгать по частям, нужно решиться на какую-то крутую меру, но он чувствует, что для него это невозможно. Ехидная записка, посланная, очевидно, фон Кореном, вызывает у него истерический припадок. Придя в себя, вечером, как обычно, он уходит играть в карты.

По пути из гостей к дому Надежду Федоровну преследует Кирилин. Он угрожает ей скандалом, если она не даст ему сегодня же свидания. Надежде Федоровне он противен, она умоляет отпустить ее, но в конце концов уступает. За ними, незамеченный, следит молодой Ачмианов.

На следующий день Лаевский идет к Самойленко, чтобы взять у него денег, так как оставаться в городе после истерики стыдно и невозможно. Застает он только фон Корена. Следует короткий разговор; Лаевский понимает, что тот знает о его планах. Он остро чувствует, что зоолог ненавидит его, презирает и издевается над ним и что он самый злейший и непримиримый враг его. Когда приходит Самойленко, Лаевский в нервном припадке обвиняет его в том, что он не умеет хранить чужие тайны, и оскорбляет фон Корена. Фон Корен как будто ждал этого выпада, он вызывает Лаевского на дуэль. Самойленко безуспешно пытается их помирить.

В вечер накануне дуэли Лаевским сначала владеет ненависть к фон Корену, потом, за вином и картами, он становится беспечен, потом им овладевает беспокойство. Когда молодой Ачмианов ведет его к какому-то домику и там он видит Кирилина, а рядом с ним Надежду Федоровну, все чувства словно исчезают у него из души.

Фон Корен в этот вечер на набережной беседует с дьяконом о различном понимании учения Христа. В чем должна заключаться любовь к ближнему? В устранении всего, что так или иначе вредит людям и угрожает им опасностью в настоящем или будущем, считает зоолог. Опасность человечеству грозит со стороны нравственно и физически ненормальных, и их следует обезвредить, то есть уничтожить. Но где критерии для различения, ведь возможны ошибки? – спрашивает дьякон. Нечего бояться промочить ноги, когда угрожает потоп, отвечает зоолог.

Лаевский в ночь перед дуэлью прислушивается к грозе за окном, перебирает в памяти свое прошлое, видит в нем только ложь, чувствует свою вину в падении Надежды Федоровны и готов умолять ее о прощении. Если бы можно было вернуть прошлое, он нашел бы Бога и справедливость, но это так же невозможно, как закатившуюся звезду вернуть опять на небо. Прежде чем ехать на дуэль, он идет в спальню к Надежде Федоровне. Она с ужасом глядит на Лаевского, но он, обняв ее, понимает, что эта несчастная, порочная женщина для него единственный близкий, родной и незаменимый человек. Садясь в коляску, он хочет вернуться домой живым.

Дьякон, выйдя рано утром, чтобы увидеть поединок, размышляет, за что могут Лаевский и фон Корен ненавидеть друг друга и драться на дуэли? Не лучше ли им спуститься пониже и направить ненависть и гнев туда, где стоном гудят целые улицы от грубого невежества, алчности, попреков, нечистоты… Сидя в полосе кукурузы, он видит, как приехали противники и секунданты. Из-за гор вытягиваются два зеленых луча, восходит солнце. Правил дуэли никто не знает точно, вспоминают описания поединков у Лермонтова, у Тургенева… Лаевский стреляет первым; боясь, как бы пуля не попала в фон Корена, делает выстрел в воздух. Фон Корен направляет дуло пистолета прямо в лицо Лаевского. “Он убьет его!” – отчаянный крик дьякона заставляет того промахнуться.

Проходит три месяца. В день своего отъезда в экспедицию фон Корен в сопровождении Самойленко и дьякона идет к пристани. Проходя мимо дома Лаевского, они говорят о происшедшей с ним перемене. Он женился на Надежде Федоровне, с утра до вечера работает, чтобы выплатить долги… Решив войти в дом, фон Корен протягивает руку Лаевскому. Он не изменил своих убеждений, но признает, что ошибся относительно своего бывшего противника. Никто не знает настоящей правды, говорит он. Да, никто не знает правды, соглашается Лаевский.

Он смотрит, как лодка с фон Кореном преодолевает волны, и думает: так и в жизни… В поисках правды люди делают два шага вперед, шаг назад… И кто знает? Быть может, доплывут до настоящей правды…

В. Б. Катаев

Как-то в одной библиотеке вечером заговорили-заспорили персонажи русской литературы об Иване-дураке. “Мне стыдно, – сказала Бедная Лиза, – что он находится вместе с нами”. -“Мне тоже неловко рядом с ним стоять, – сказал Обломов. – От него портянками воняет”. -“Пускай справку достанет, что он умный”, – предложила Бедная Лиза. “Где же он достанет?” – возразил Илья Муромец. “У Мудреца. И пусть успеет это сделать до третьих петухов”. Долго спорили, и наконец Илья Муромец сказал: “Иди, Ванька. Надо. Вишь, какие они все… ученые. Иди и помни, в огне тебе не гореть, в воде не тонуть… За остальное не ручаюсь”. Иван поклонился всем поясным поклоном: “Не поминайте лихом, если пропаду”. И пошел. Шел-шел, видит – огонек светится. Стоит избушка на курьих ножках, а вокруг кирпич навален, шифер, пиломатериалы всякие. Вышла на крыльцо Баба Яга: “Кто такой?” “Иван-дурак. Иду за справкой к Мудрецу”. -“А ты правда дурак или только простодушный?” -“К чему ты, Баба Яга, клонишь?” -“Да я как тебя увидела, сразу подумала: ох и талантливый парень! Ты строить умеешь?” -“С отцом терема рубил. А тебе зачем?” -“Коттеджик построить хочу. Возьмешься?” -“Некогда мне. За справкой иду”. -“А-а, – зловеще протянула Баба Яга, – теперь я поняла, с кем имею дело. Симулянт! Проходимец! Последний раз спрашиваю: будешь строить?” -“Нет”. -“В печь его!” – закричала Баба Яга. Четыре стражника сгребли Ивана и в печь затолкали. А тут на дворе зазвенели бубенцы. “Дочка едет, – обрадовалась Баба Яга. – С женихом, Змеем Горынычем”. Вошла в избушку дочь, тоже страшная и тоже с усами. “Фу-фу-фу, – сказала она. – Русским духом пахнет”. -“А это я Ивана жарю”. Дочка заглянула в печь, а оттуда – то ли плач, то ли смех. “Ой, не могу, – стонет Иван. – Не от огня помру – от смеха”. -“Чего это ты?” -“Да над усами твоими смеюсь. Как же с мужем жить будешь? Он в темноте и не сообразит, с кем это он – с бабой или мужиком. Разлюбит. А может, осерчав, и голову откусить. Я этих Горынычей знаю”. -“А можешь усы вывести?” -“Могу”. -“Вылезай”. И тут как раз в окна просунулись три головы Горыныча и на Ивана уставились. “Это племянник мой, – объяснила Баба Яга. – Гостит”. Горыныч так внимательно и так долго рассматривал Ивана, что тот не выдержал, занервничал: “Ну что? Племянник я, племянник. Тебе же сказали. Или что – гостей жрать будешь? А?!” Головы Горыныча удивились. “По-моему, он хамит”, – сказала одна. Вторая, подумав, добавила: “Дурак, а нервный”. Третья высказалась вовсе кратко: “Лангет”. -“Я счас тебе такой лангет покажу! – взорвался Иван со страха. – Я счас такое устрою! Головы надоело носить?!” -“Нет, ну он же вовсю хамит”, – чуть не плача сказала первая голова. “Хватит тянуть”, – сказала вторая голова. “Да, хватит тянуть”, – дурашливо поддакнул Иван и запел: “Эх брил я тебя / На завалинке / Подарила ты мене / Чулки-валенки…” Тихо стало. “А романсы умеешь? – спросил Горыныч. – Ну-ка спой. А то руку откушу. И вы пойте”, – приказал он Бабе Яге с дочкой.

И запел Иван про “Хасбулата удалого”, а потом, хоть и упирался, пришлось еще и станцевать перед Змеем. “Ну вот теперь ты поумнел”, – сказал Горыныч и выбросил Ивана из избы в темный лес Идет Иван, а навстречу ему – медведь. “Ухожу, – пожаловался он Ивану, – от стыда и срама. Монастырь, возле которого я всегда жил, черти обложили. Музыку заводят, пьют, безобразничают, монахов донимают. Убегать отсюда надо, а то и пить научат, или в цирк запрошусь. Тебе, Иван, не надо туда. Эти пострашнее Змея Горыныча”. -“А про Мудреца они знают?” – спросил Иван. “Они про все знают”. -“Тогда придется”, – вздохнул Иван и пошел к монастырю. А там вокруг стен монастырских черти гуляют – кто чечетку копытцем выбивает, кто журнал с картинками листает, кто коньяк распивает. А возле неуступчивого монастырского стражника у ворот три музыканта и девица “Очи черные” исполняют. Иван чертей сразу же на горло стал брать: “Я князь такой, что от вас клочья полетят. По кочкам разнесу!” Черти изумились. Один полез было на Ивана, но свои оттащили его в сторону. И возник перед Иваном некто изящный в очках: “В чем дело, дружок? Что надо?” -“Справку надо”, – ответил Иван. “Поможем, но и ты нам помоги”.

Отвели Ивана в сторону и стали с ним совещаться, как выкурить из монастыря монахов. Иван и дал совет – запеть родную для стражника песню. Грянули черти хором “По диким степям Забайкалья”. Грозный стражник загрустил, подошел к чертям, рядом сел, чарку предложенную выпил, а в пустые ворота монастыря двинули черти. Тут черт приказал Ивану: “Пляши камаринскую!” -“Пошел к дьяволу, – обозлился Иван. – Ведь договаривались же: я помогу вам, вы – мне”. -“А ну пляши, или к Мудрецу не поведем”. Пришлось Ивану пойти в пляс, и тут же очутился он вместе с чертом у маленького, беленького старичка – Мудреца. Но и тот просто так справку не дает: “Рассмешишь Несмеяну – дам справку”. Пошел Иван с Мудрецом к Несмеяне. А та от скуки звереет. Друзья ее лежат среди фикусов под кварцевыми лампами для загара и тоже скучают. “Пой для них”, – приказал Мудрец. Запел Иван частушку. “О-о… – застонали молодые. – Не надо, Ваня. Ну, пожалуйста…” -“Ваня, пляши!” – распорядился снова Мудрец. “Пошел к черту!” – рассердился Иван. “А справка? – зловеще спросил старичок. – Вот ответь мне на несколько вопросов, докажи, что умный. Тогда и выдам справку”. -“А можно, я спрошу?” – сказал Иван. “Пусть, пусть Иван спросит”, – закапризничала Несмеяна. “Почему у тебя лишнее ребро?” – спросил Иван у Мудреца. “Это любопытно, – заинтересовались молодые люди, окружили старика. – Ну-ка, покажи ребро”. И с гоготом начали раздевать и щупать Мудреца.

А Иван вытащил из кармана Мудреца печать и отправился домой. Проходил мимо монастыря – там с песнями и плясками хозяйничали черти. Встретил медведя, а тот уже условиями работы в цирке интересуется и выпить вместе предлагает. А когда мимо избы Бабы Яги проходил, то голос услышал: “Иванушка, освободи. Змей Горыныч меня в сортир под замок посадил в наказание”. Освободил Иван дочь Бабы Яги, а она спрашивает: “Хочешь стать моим любовником?” -“Пошли”, – решился Иван. “А ребеночка сделаешь мне?” – спросила дочь Бабы Яги. “С детьми умеешь обращаться?” -“Пеленать умею”, – похвасталась та и туго запеленала Ивана в простыни. А тут как раз Змей Горыныч нагрянул: “Что? Страсти разыгрались? Игры затеяли? Хавать вас буду!” И только изготовился проглотить Ивана, как вихрем влетел в избушку донской атаман, посланный из библиотеки на выручку Ивана. “Пошли на полянку, – сказал он Горынычу. – Враз все головы тебе отхвачу”. Долго длился бой. Одолел атаман Змея. “Боевитее тебя, казак, я мужчин не встречала”, – заговорила ласково дочь Бабы Яги, атаман заулыбался, ус начал крутить, да Иван одернул его: пора нам возвращаться.

В библиотеке Ивана и атамана встретили радостно: “Слава богу, живы-здоровы. Иван, добыл справку?” “Целую печать добыл”, – ответил Иван. Но что с ней делать, никто не знал. “Зачем же человека в такую даль посылали?” – сердито спросил Илья. “А ты, Ванька, садись на свое место – скоро петухи пропоют”. -“Нам бы не сидеть, Илья, не рассиживаться!” -“Экий ты вернулся…” -“Какой? – не унимался Иван. – Такой и пришел – кругом виноватый. Посиди тут!..” -“Вот и посиди и подумай”, – спокойно сказал Илья Муромец. И запели третьи петухи, тут и сказке конец. Будет, может, и другая ночь… Но это будет другая сказка.

У. М. Теккерей

Ярмарка тщеславия

Англия, начало XIX в. Европа воюет с Наполеоном, но это не мешает множеству людей, одержимых честолюбием, продолжать погоню за мирскими благами – состоянием, титулами, чинами. Ярмарка Тщеславия, Базар Житейской Суеты бурлит денно и нощно…

Две юных девицы покидают пансион мисс Пинкертон. Эмилия Седли, дочь состоятельного эсквайра, являет собой образец чисто английской, несколько пресной миловидности и добродетели. Она “обладает добрым, нежным и великодушным сердцем”, и, по правде говоря, не блещет умом. Иное дело Ребекка Шарп. Дочь беспутного художника и балетной танцовщицы, француженки, “мала ростом, хрупка и бледна”, но один взгляд ее зеленых глаз уже способен сразить наповал любого мужчину. Бекки, выросшая в веселой бедности, умна, остра на язык, видит людей насквозь и полна решимости любой ценой завоевать место под солнцем, даже путем лицемерия и обмана. Что ж делать, ведь у бедняжки нет ни любящих родителей, ни состояния, ни титула – всего того, что питает добродетель более счастливых сверстниц.

Эмилия, искренне привязанная к Бекки, приглашает ее погостить, и та пользуется гостеприимством наилучшим образом. Маленькая плутовка умеет понравиться всем, но главное, она с величайшим успехом пробует свои чары на Джозефе Седли, брате Эмилии. Лесть, притворство, и этот “лентяй, брюзга и бонвиван” готов к последнему решительному шагу. К несчастью, в дело вмешивается случай и мистер Джордж Осборн, жених Эмилии, в результате чего надежды юной интриганки рушатся, а Джозеф спасается бегством. В жизни мисс Шарп открывается новая страница: она приступает к обязанностям гувернантки в Королевском Кроули, наследственном поместье сэра Питта Кроули, “неимоверно вульгарного и неимоверно грязного старика”, пьяницы, скареды и сутяги. Изобретательность, умение притворяться и лицемерить помогают Бекки завоевать расположение всех обитателей поместья, начиная с ее воспитанниц и кончая мистером Питтом Кроули, старшим сыном баронета, истинным “благовоспитанным джентльменом”, которого побаивается даже буйный папаша. Что касается последнего, то Бекки находит “множество способов быть ему полезной”. Не проходит и года, как она становится совершенно незаменимой, чуть ли не хозяйкой в доме.

Королевское Кроули осчастливливает ежегодным визитом незамужняя сводная сестра сэра Питта, на банковском счету которой значится изрядная сумма. Эта старая дама “знается с атеистами и французами”, любит весело пожить и безбожно тиранит компаньонку, прислугу, а заодно и многочисленных родственников, надеющихся получить наследство. Она терпеть не может ни сэра Питта, ни его старшего сына, зато обожает младшего – Родона Кроули – недалекого офицера гвардии, шалопая, игрока и дуэлянта. Мисс Кроули находит Ребекку настолько очаровательной и остроумной, что, заболев, увозит ее в свой лондонский дом, где и завершается роман между нищей гувернанткой и младшим сыном баронета. Завершается тайным браком, ибо, несмотря на пристрастие тетушки к Свободе и Равенству, она может сильно рассердиться. Все открывается после смерти жены сэра Питта, когда он, не слишком опечаленный этой безвременной кончиной, пытается вернуть Ребекку в Королевское Кроули. Сэр Питт падает на колени, предлагая ей стать леди Кроули, и в этот миг бестрепетная Бекки в первый раз в жизни теряет присутствие духа и разражается “самыми неподдельными слезами”. Зачем она поторопилась? Какой шанс упущен!

Молодую чету проклинают все. Как ни старается Родон, руководимый умненькой Ребеккой, вернуть расположение тетушки, ему это не удается. Поборница демократии и любительница романтических браков до конца своих дней так и не простит племяннику мезальянса. О сэре Питте и говорить нечего: старик буквально “теряет разум от ненависти и несбывшихся желаний”, все больше опускается, и только его смерть спасает родовое гнездо от окончательного опустошения и надругательства. Супругам приходится рассчитывать только на скромное жалованье капитана гвардии. Однако неунывающая Бекки в совершенстве владеет искусством, которое еще не раз пригодится ей в жизни, искусством жить более или менее припеваючи, не имея ни гроша наличных денег. Она не теряет надежды занять более блестящее место в обществе и согласна потерпеть, а Родон, страстно и слепо влюбленный в жену, превращается в счастливого и покорного супруга.

Тем временем над головой Эмилии сгущаются тучи, и виною тому, как это ни удивительно, оказывается Наполеон, или Бони, как его именуют англичане. Бегство Бонапарта с Эльбы и высадка его армии в Каннах изменяют положение дел на бирже и влекут за собой полное разорение Джона Седли, отца Эмилии. И кто же оказывается “самым несговорчивым и упрямым из кредиторов”? Его друг и сосед Джон Осборн, которому он помог выйти в люди. Имущество Седли идет с молотка, семья переселяется в убогую наемную квартирку, но не из-за этого страдает Эмилия. Беда в том, что эта простодушная девушка любит жениха не так, как положено любить на Ярмарке Тщеславия, а всем сердцем и на всю жизнь. Она искренне считает пустого, самовлюбленного и фатоватого Джорджа Осборна самым красивым и умным мужчиной на свете. В отличие от Ребекки, все поступки которой диктуются “корыстью, эгоизмом и нуждой”, Эмилия живет только любовью. А Джордж… Джордж милостиво позволяет себя любить, не отказываясь от чисто холостяцких увеселений и не балуя невесту особым вниманием.

После краха Джона Седли отец запрещает Джорджу жениться на Эмилии. Более того, ее собственный отец тоже слышать не хочет о браке с “сыном негодяя”. Бедняжка Эмилия в отчаянии. Но тут в дело вмешивается капитан Доббин, верный друг Джорджа, честный и великодушный человек, который уже давно горячо любит Эмилию, не решаясь в том признаться даже самому себе. Он уговаривает Джорджа, не чуждого благородных порывов, жениться на Эмилии вопреки воле отца. Не стоит и говорить о том, что отец отказывается от Джорджа и лишает его наследства.

Обе опальные четы встречаются в Брюсселе, куда выступает полк Джорджа и Доббина и прибывает генерал гвардии Тафто с адъютантом Родоном Кроули. Полк с восторгом принимает Эмилию, но ее подруга вращается в куда более блестящем обществе. Где бы ни появилась Ребекка, она всегда окружена толпой знатных поклонников. В их число попадает и Джордж Осборн. Кокетство Бекки и собственное тщеславие заводят его настолько далеко, что на балу он передает ей букет с письмом, в котором умоляет бежать с ним. (Разумеется, та никогда и не собиралась совершать ничего подобного. Она-то знает цену Джорджу.) Но в тот же день войска Наполеона переходят Самбру, и Джордж, полный невысказанного раскаяния, прощается с женой. Прощается, чтобы через несколько дней погибнуть в битве при Ватерлоо.

А Бекки и Родон после Ватерлоо проводят три года в Париже. Ребекка пользуется бешеным успехом, она допущена в самое высшее общество, французы не столь разборчивы, как англичане. Впрочем, она не собирается оставаться во Франции на всю жизнь. Все семейство (в Париже у Бекки и Родона рождается сын) возвращается в Лондон, где чета Кроули живет, как всегда, в кредит, раздавая обещания всем и не платя никому. Тетушка Родона наконец отходит в мир иной, оставив почти все состояние старшему племяннику, женатому на дочери лорда Саутдауна леди Джейн, честной и достойной женщине. Вскоре умирает и сэр Питт, а новый баронет, испытывая чувство вины перед братом (как-никак тетушкины деньги достались бы ему, если бы не женитьба на гувернантке), считает своим долгом объединить семью. И вот Ребекка снова появляется в Королевском Кроули и снова умудряется очаровать всех. Чего ей только не приходится для этого делать! Даже изображать любовь к сыну, к которому она на самом деле не питает ни малейшей привязанности.

Тонкая лесть Ребекки так пленяет новоиспеченного баронета, что он едва ли не каждый день бывает у нее в доме. Столь же часто там бывает и всемогущий лорд Стайн, вельможный покровитель Бекки, старый циник, с помощью которого бывшая гувернантка “карабкается и проталкивается вперед”. Какими способами она этого добивается, никто не может сказать ничего определенного, но лорд Стайн дарит ей бриллианты и предоставляет в ее распоряжение свои погреба. Наконец происходит событие, которое ставит Бекки в один ряд с респектабельными дамами, ее представляют ко двору. Она входит в самые высокие круги лондонского света и убеждается в том, что сильные мира сего ничем не отличаются от “Смитов и Джонсов”. Когда первый восторг проходит, Бекки становится скучно. А ее муж с каждым днем чувствует себя все более одиноким среди “интриг, аристократических собраний и блестящих персонажей” и все больше привязывается к сыну.

Блистательное шествие Бекки по Ярмарке Тщеславия кончается катастрофой. Родон уличает ее если не в измене, то в предательстве, пытается вызвать на дуэль лорда Стайна и в конце концов покидает Англию, чтобы занять пост губернатора острова Ковентри (выхлопотанный для него все тем же лордом Стайном). Ребекка исчезает, а Родон Кроули-младший остается на попечении дяди и его жены, которая заменяет ему мать. А что же Эмилия? Смерть мужа едва не стоила ей жизни, ее спасло только рождение сына, которого она боготворит, как боготворила мужа. Долгое время она живет с родителями, стойко переносит бедность и лишения и находит отраду в маленьком Джорджи. Но старый Джон Осборн, пораженный сходством внука с покойным сыном, предлагает забрать мальчика и воспитать его как джентльмена. Бедная Эмилия расстается с сыном ради его блага и после смерти матери находит утешение в том, чтобы скрашивать последние дни старика отца. Но как раз в то время, когда Ребекка терпит сокрушительный крах, фортуна поворачивается лицом к Эмилии. Из Индии возвращается майор Доббин вместе с ее братом Джозефом, который клянется, что отныне его родные не будут знать нужды. Как замирает преданное сердце майора, когда он подходит к дому, где живет миссис Осборн, какое счастье охватывает его, когда он узнает, что она не вышла замуж. Правда, и ему надеяться особенно не на что. Эмилия по-прежнему словно не замечает бескорыстной, преданной любви Доббина, по-прежнему не видит его выдающихся достоинств. Она остается верна памяти мужа, со всем жестокосердием добродетели предоставляя Доббину “смотреть и томиться”. Вскоре умирает Джон Седли, а вслед за ним и Джон Осборн. Он оставляет маленькому Джорджи половину состояния и восстанавливает вдову своего “возлюбленного сына” в опекунских правах. Эмилия узнает, что и этим она обязана Доббину, узнает, что он и был неизвестным благодетелем, поддерживавшим ее в годы нужды. Но “за эту несравненную преданность она может заплатить только благодарностью”…

На берегах Рейна, в маленьком герцогстве снова происходит встреча двух “подруг”. Эмилия совершает заграничное путешествие с сыном, братом и Доббином, а Ребекка уже давно порхает по Европе, проматывая в карточной игре и сомнительного свойства приключениях содержание, назначенное ей мужем, и везде соотечественники из приличного общества шарахаются от нее как от зачумленной. Но вот она видит Джозефа Седли, и в ее душе просыпается надежда. Бедная оклеветанная страдалица, у которой отняли честное имя и любимое дитя, как и в прежние времена без труда обводит вокруг пальца тучного щеголя и Эмилию, которые, как видно, ничуть не поумнели и ничему не научились. Доббин, всегда питавший отвращение к Бекки, ссорится из-за нее с Эмилией и первый раз в жизни упрекает ее в том, что она не ценит “привязанности, которую с гордостью разделила бы более возвышенная душа”. Он решает расстаться с Эмилией навеки. И тут Бекки, исполнившись восхищения Доббином и “презрительной жалости” к Эмилии, совершает единственный в жизни бескорыстный поступок. Она показывает Эмилии письмо Джорджа, доказывающее его неверность. Идол повержен. Эмилия свободна и может ответить на чувство Доббина. История подходит к концу. Доббин соединяется с Эмилией, они ведут тихую жизнь в уютном собственном доме и дружат с обитателями Королевского Кроули. Джозеф до конца своих дней влачит жалкую жизнь раба Ребекки. Он умирает при “невыясненных обстоятельствах”. Умирает от желтой лихорадки и Родон Кроули-старший. Его сын после смерти дяди наследует титул и поместье. Он не желает видеть мать, но назначает ей щедрое содержание, хотя она и без того достаточно обеспечена. У Ребекки немало друзей, считающих ее несправедливо обиженной. Она живет на широкую ногу и усердно занимается благотворительностью. Вот и все. Счастлива ли Ребекка? Счастливы ли Эмилия и Доббин? А кто из нас счастлив в этом мире?

Гесиод

Теогония, или О происхождении богов

Все знают: греческая мифология – это прежде всего очень много имен. Это для нас; а для самих греков их было еще больше. Почти в каждом городке или селе были свои местные божества; и даже про тех, которые были общими, в каждом городе рассказывали по-своему. Кто всю жизнь жил на одном месте и мало что знал о других, тех это мало беспокоило. Но кто часто переходил из города в город и из области в область, как, например, бродячие певцы, тем от этого было много неудобств. Чтобы петь, упоминая множество богов и героев, нужно было согласовать местные предания и хотя бы договориться о том, кто кому сын и кто кому муж. А чтобы лучше запомнить – изложить эти родословные складными стихами и сказать, будто эти стихи продиктованы самими Музами, богинями разума, слова и песни.

Это и сделал певец Гесиод из-под Витой Горы – Геликона, где будто бы Музы водят свои хороводы. Из этого и получилась поэма “феогония” (или “Теогония”), что по-гречески значит “О происхождении богов” – от самого начала мироздания и до тех пор, когда от бессмертных богов стали рождаться смертные герои. На тридцати страницах здесь названы и связаны друг с другом больше трехсот имен. Все они укладываются в три мифологические эпохи: когда правили древнейшие боги во главе с Ураном; когда правили старшие боги – Титаны во главе с Кроном; и когда стали править и правят младшие боги – Олимпийцы во главе с Зевсом.

Вначале был Хаос (“зияние”), в котором все было слито и ничто не разделено. Потом из него родились Ночь, Земля-Гея и Подземелье-Тартар. Потом от Ночи родился День, а от Земли-Геи – Небо-Уран и Море-Понт. Небо-Уран и Гея-Земля стали первыми богами:

Звездное Небо лежало на широкой Земле и оплодотворяло ее. А вокруг клубились первые порождения богов – то призрачные, то чудовищные.

От Ночи родились Смерть, Сон, Скорбь, Труд, Ложь, Месть, Казнь, а самое главное – Рок: три богини Мойры (“Доли”), которые каждому человеку отмеривают жизнь и определяют несчастье и счастье. От Моря родились старший – морской бог, добрый Нерей, два его брата и две сестры, а от них – много-много чудовищ. Это Горгоны, убивающие взглядом; Гарпии, похищающие людские души; подземная Эхидна – спереди дева, сзади змея; огнедышащая Химера – “спереди лев, сзади дракон и коза серединой”; коварная Сфинкс, женщина-львица, губившая людей хитрыми загадками; трехтелый великан Герион; многоглавый адский пес Кербер и многоглавая болотная змея Гидра; крылатый конь Пегас и еще многие другие. Даже у Геи и Урана первые порождения были чудовищны: трое сторуких бойцов и трое одноглазых кузнецов – Киклопов, жители черного подземелья – Тартара.

Но главными были не они. Главными были Титаны – двенадцать сыновей и дочерей Урана и Геи. Уран боялся, что они его свергнут, и не позволял им родиться. Один за другим они вздували чрево матери-Земли, и вот ей стало невмоготу. “Из седого железа” она сковала волшебный серп и дала его детям; и когда Уран вновь захотел соединиться с ней, то самый младший и хитрый из Титанов, по имени Крон, отсек ему детородный член. С проклятием Уран отпрянул в вышину, а отрубленный член его пал в море, взбил белую пену, и из этой пены вышла на берег богиня любви и желания Афродита – “Пенная”.

Началось второе царство – царство Титанов: Крона и его братьев с сестрами. Одного из них звали Океан, он породнился со старым Нереем, и от него родились все на свете ручьи и реки. Другого звали Гиперион, от него родились Солнце-Гелиос, Луна-Селена и Заря-Эос, а от Зари – ветры и звезды. Третьего звали Иапет, от него родились могучий Атлант, который стоит на западе земли и держит небо на плечах, и мудрый Прометей, который прикован к столбу на востоке земли, а за что – об этом будет речь дальше. Но главным был Крон, и владычество его было тревожным.

Крон тоже боялся, что рожденные им дети его свергнут. От сестры его Реи у него было три дочери и три сына, и каждого новорожденного он отнимал у нее и проглатывал заживо. Только младшего, по имени Зевс, она решила спасти. Крону она дала проглотить большой камень, завернутый в пеленки, а Зевса скрыла в пещере на острове Крите. Там он и вырос, а выросши, хитростью заставил Крона изрыгнуть своих братьев и сестер. Старшие боги – Титаны и младшие боги – Олимпийцы сошлись в борьбе. “Море взревело, земля застонала и ахнуло небо”. Олимпийцы освободили из Тартара бойцов – Сторуких и кузнецов – Киклопов; первые ударили в Титанов каменьями в три сотни рук, а вторые сковали Зевсу гром и молнию, и против этого Титаны выстоять не могли. Теперь их самих заточили в Тартар, в самую глубь: сколько от неба до земли, столько и от земли до Тартара. Сторукие стали на страже, а Зевс-громовержец с братьями принял власть над миром.

Началось третье царство – царство Олимпийцев. Зевс взял в удел небо с поднебесной горой Олимпом; брат его Посейдон – море, где ему подчинились и Нерей и Океан; третий брат, Аид, – подземное царство мертвых. Сестра их Гера стала женою Зевса и родила ему дикого Ареса, бога войны, хромого Гефеста, бога-кузнеца, и светлую Гебу, богиню юности. Сестра Деметра, богиня пахотной земли, родила Зевсу дочь Персефону; ее похитил Аид, и она стала подземной царицей. Третья сестра, Гестия, богиня домашнего очага, осталась девственной.

Зевсу тоже грозила опасность быть свергнутым: старые Гея и Уран предупредили его, что дочь Океана, Метида-Мудрость, должна родить дочь умнее всех и сына сильнее всех. Зевс соединился с нею, а потом проглотил ее, как когда-то Крон глотал его братьев. Дочь умнее всех родилась из головы Зевса: это была Афина, богиня разума, труда и войны. А сын сильнее всех так и остался нерожденным. От другой из дочерей Титанов у Зевса родились близнецы Аполлон и Артемида: она – охотница, он – пастух, а также целитель, а также прорицатель. От третьей у Зевса родился Гермес, сторож перекрестков, покровитель дорожных путников и торговцев. Еще от одной родились три Оры – богини порядка; еще от одной – три Хариты, богини красоты; еще от одной – девять Муз, богинь разума, слова и песни, с которых начинался этот рассказ. Гермес изобрел струнную лиру, Аполлон играет на ней, а Музы водят вокруг него хоровод.

Двое сыновей Зевса рождены были от смертных женщин, но все же взошли на Олимп и стали богами. Это Геракл, любимый его сын, который обошел всю землю, освобождая ее от злых чудовищ: это он победил и Гидру, и Гериона, и Кербера, и других. И это Дионис, который тоже обошел всю землю, творя чудеса, обучая людей сажать виноград и приготовлять вино и вразумляя их, когда пить в меру, а когда без удержу.

А откуда взялись на свете сами смертные люди, Гесиод не говорит: может быть, из скал или деревьев. Боги их сперва не любили, но им помог выжить Прометей. Люди должны были чтить богов, принося им в жертву часть своей еды. Прометей устроил хитрый дележ: зарезал быка, положил отдельно кости, прикрытые жиром, и мясо, прикрытое желудком и кожею, и предложил Зевсу выбрать долю богам и долю людям. Зевс обманулся, выбрал кости и со зла решил не давать людям огня для приготовления мяса. Тогда Прометей сам похитил огонь на Олимпе и принес его людям в пустом тростнике. За это Зевс наказал и его и людей. Людям он сотворил, “на горе мужчинам”, первую женщину, Пандору, и от женщин, как известно, пошло на свете очень много худого. А Прометея, как сказано, он приковал к столбу на востоке земли и наслал орла каждый день выклевывать у него печень. Только много веков спустя Зевс позволил Гераклу в его странствиях застрелить этого орла и освободить Прометея. Но оказалось, что люди богам нужнее, чем боги это думали. Богам предстояла еще одна борьба – с Гигантами, младшими сынами Геи-Земли, рожденными из капель Урановой крови. И было суждено, что боги победят их, только если им поможет хотя бы один человек. Значит, нужно было родить таких могучих людей, которые могли бы помочь богам. Вот тогда-то и стали боги сходить к смертным женщинам, а богини рождать от смертных мужчин. Так родилось племя героев; лучшим из них был Геракл, он и спас богов в войне с Гигантами. А потом это племя погибло в Фиванской войне и Троянской войне. Но до этого Гесиод не дописал: рассказ его обрывается в самом начале героического века. “Феогонии”, родословию богов, здесь конец.

Дж. Б. Пристли

Инспектор пришел

Действие пьесы разворачивается весенним вечером 1912 г. в северной части центральных графств Англии, в промышленном городе Брамли, в доме Берлингов. В узком семейном кругу отмечается помолвка Шейлы, дочери Артура Берлинга, богатого промышленника, с Джеральдом Крофтом, сыном другого богатого промышленника. За столом кроме названных лиц сидят также мать Шейлы, миссис Сибил Берлинг, и Эрик, брат Шейлы. У всех приподнятое настроение, они пьют, разговаривают. Когда Шейла с матерью уходят в другую комнату, чтобы наедине поболтать о нарядах, Артур дает “полезные” советы Джеральду и Эрику. Он уверен, что человек должен заниматься только своими личными делами, заботиться о себе и своих близких, а не думать обо всех людях. Его речь прерывает звонок в дверь. Входит служанка и сообщает, что пришел полицейский инспектор Гул.

Сначала Артур Берлинг не придает значения этому визиту и думает, что он связан с его деятельностью в суде, где Артур заседает. Но инспектор рассказывает, что два часа назад в городской больнице умерла молодая женщина: она выпила большое количество какого-то концентрированного дезинфицирующего раствора и сожгла себе внутренности. Инспектор утверждает, что это самоубийство и что в связи с этим происшествием ему надо задать несколько вопросов. Артур Берлинг удивлен визитом инспектора, он не понимает, как эта история может касаться его лично. Инспектор поясняет, что эта девушка, Ева Смит, работала когда-то у Берлинга на фабрике, и показывает ее фотографию. Тогда Артур Берлинг вспоминает, что она действительно работала у него два года назад, но была уволена, так как подстрекала к забастовке. Но по-прежнему Артуру непонятно, какая может быть связь между этой давней историей и смертью девушки. Тут в комнату входит Шейла. Отец пытается выпроводить дочь, но инспектор просит ее остаться. Оказывается, он хочет задать вопросы не только Берлингу-отцу, но и всем остальным. Инспектор рассказывает, что Ева Смит, после того как Берлинг ее уволил, в течение двух месяцев была безработной и чуть не умерла от голода. Но потом ей удивительно повезло – она получила место в ателье мод у Милворда, где часто бывают Шейла с матерью. Однако когда Ева проработала там два месяца и уже вполне освоилась, ее уволили из-за того, что на нее пожаловалась заказчица. Как выяснилось, этой заказчицей была Шейла. Узнав это, Шейла сильно расстраивается. Она рассказывает, что в тот день зашла на примерку платья, фасон которого она придумала сама, хотя и мать, и портниха были против. Когда Шейла примерила это платье, то сразу поняла, что она была неправа. Она выглядела в нем нелепо, платье ее просто уродовало. А когда Ева Смит приложила платье к себе, все увидели, что оно ей очень к лицу. Шейле показалось, что девушка, глядя на нее, улыбнулась. Тогда Шейла, не сумев скрыть зародившуюся у нее неприязнь к девушке и злость на самою себя, пришла в ярость. Она заявила управляющему ателье, что девушка вела себя очень дерзко, и потребовала ее уволить.

Далее инспектор сообщает, что после того, как Ева Смит вынуждена была уйти из ателье, она решила попытать счастья еще в одной профессии и начала с того, что сменила свое имя на Дейзи Рентон. Когда инспектор произнес это имя, Джеральд своей реакцией выдал себя. Всем стало ясно, что он был близко знаком с ней. Джеральд рассказал, что увидел ее в первый раз где-то около года назад в мюзик-холле “Дворец”. Этот бар – излюбленное пристанище девиц особого поведения, Джеральд заметил там девушку, которая разительно отличалась от остальных, и было видно, что ей не место в этом баре. Между тем к ней стал грубо приставать старший советник муниципалитета Меггати, отъявленный донжуан и едва ли не самый большой плут и пьяница во всем Брамли. Девушка бросила на Джеральда взгляд, в котором была отчаянная мольба о помощи. Молодой человек помог ей избавиться от Меггати, а затем увел ее оттуда. Потом они зашли в другое тихое заведение, где выпили по рюмке портвейна. Там во время разговора Джеральд понял, что у нее совсем нет денег и что она ужасно хочет есть. Он заказал ей еду. Через два дня они встретились снова, но на этот раз уже не случайно. Джеральд убедил девушку переселиться в пустовавшую квартиру его друга. Он дал ей также немного денег. Их любовная связь продолжалась недолго. Они расстались окончательно перед отъездом Джеральда по делам в другой город. Но он настоял на том, чтобы она взяла в виде прощального подарка небольшую сумму, на которую смогла бы прожить до конца года. Инспектор добавил к этому, что после разрыва с Джеральдом девушка уехала месяца на два в какое-то приморское курортное местечко, чтобы побыть в одиночестве, в тишине. Все эти воспоминания, а также известие о смерти бывшей любовницы сильно подействовали на Джеральда, и он с позволения инспектора вышел, чтобы немного побродить по городу. Перед его уходом Шейла отдает ему обручальное кольцо, которое он подарил ей накануне.

Затем инспектор обращается к миссис Берлинг и предлагает ей взглянуть на фотографию девушки. Миссис Берлинг говорит, что никогда ее раньше не видела. Однако инспектор утверждает, что это неправда, что две недели назад они беседовали, когда Ева Смит обратилась в Женское благотворительное общество города Брамли, членом которого является миссис Берлинг. Выясняется, что инспектор прав. Сначала девушка представилась как миссис Берлинг. Это сразу же настроило Сибил против нее. И девушке было отказано в помощи, так как на этом настояла миссис Берлинг, самый влиятельный член общества. Когда инспектор сообщил, что Ева была беременна, ошеломленная Шейла сказала матери, что та поступила жестоко и гадко. Ева знала, что выйти замуж за отца ребенка она никогда не сможет, потому что он еще очень молод, да к тому же глуп, распущен и чрезмерно склонен к спиртному. Он давал Еве деньги, но однажды, узнав, что он их украл, она перестала их брать. Вот почему она обратилась в благотворительное общество. Миссис Берлинг сказала, что винит молодого человека, от которого Ева ждала ребенка, и напомнила инспектору, что его прямой долг наказать этого юнца по заслугам и заставить его публично признать свою вину.

Тут в комнату входит Эрик. Он сразу понимает, что очередь дошла и до него. Он вынужден признаться, что познакомился с Евой ноябрьским вечером в баре “Дворца”. В тот же вечер по его настоянию они пошли к ней домой и там были близки. Затем они случайно встретились недели через две в том же баре, и снова Эрик пошел к ней. Вскоре она сказала ему, что забеременела. Выходить замуж она не хотела. И Эрик стал давать ей деньги. Отец и инспектор спрашивают Эрика, где он брал эти деньги, и выясняется, что он крал их в конторе отца. Инспектор, выслушав все это, говорит, что девушка умирала мучительной смертью и что каждый из присутствующих под толкнул ее к этому самоубийству. Инспектор уходит. Возвращается Джеральд. Он начинает сомневаться, что это был настоящий инспектор. Тогда Артур звонит знакомому полковнику из полиции и узнает, что никакой инспектор Гул там не работает. Джеральд звонит в больницу и узнает, что там тоже нет и не было никакой беременной женщины, покончившей жизнь самоубийством. Участники события начинают думать, что вся эта история – чья-то странная шутка. Постепенно приходя в себя от шока, присутствующие теперь уже весело вспоминают детали разговора и подшучивают друг над другом. И тут раздается телефонный звонок. Берлинг подходит к телефону. Звонят из полиции и сообщают, что только что по дороге в городскую больницу умерла девушка от отравления каким-то дезинфицирующим средством и что к Берлингам выехал полицейский инспектор, чтобы задать им несколько вопросов.

Юрий Витальевич Мамлеев

Шатуны

Роман (1988)

Шестидесятые годы. Один из главных героев – Федор Соннов, доехав на электричке до какой-то подмосковной станции, шатается по улицам городка. Встретив незнакомого молодого человека, Федор ножом убивает его. После преступления – абсолютно бессмысленного – убийца “беседует” со своей жертвой, рассказывает о своих “радетелях”, о своем детстве, других убийствах. Переночевав в лесу, Федор уезжает “в гнездо”, подмосковное местечко Лебединое. Там живет его сестра Клавуша Соннова, сладострастница, возбуждающая себя с помощью запихивания в матку головы живого гуся; в этом же доме живет и семья Фомичевых – дед Коля, его дочь Лидочка, ее муж Паша Красноруков (оба – чрезвычайно похотливые существа, все время совокупляющиеся; в случаях беременности Паша убивает плод толчками члена), младшая сестра четырнадцатилетняя Мила и семнадцатилетний брат Петя, питающийся собственными струпьями. Однажды Федор, и так уже надоевший обитателям дома своим присутствием, съедает Петенькин суп, сваренный из прыщей. Чтобы уберечь брата от мести Фомичевых-Красноруковых, Клавуша прячет его в подпол. Здесь Федор, уставший от безделья, от невозможности убивать, рубит табуретки, представляя, что это фигуры людей. В голове его только одна идея – смерть. Наверху тем временем Лидинька, вновь забеременевшая, отказывается совокупляться с мужем, желая сохранить ребенка. Тот насилует ее, плод выходит, но Лида заявляет Паше, что ребенок жив. Красноруков зверски избивает жену. Она, больная, лежит у себя в комнате.

Федор тем временем делает подкоп на фомичевскую сторону, выходит наверх, чтобы осуществить странную идею: “овладеть женщиной в момент ее гибели”. Лидинька отдается ему и в момент оргазма умирает. Федор, довольный своим опытом, сообщает обо всем сестре; из заточения он выходит.

Павла сажают в тюрьму – за убийство жены.

К Клавуше приезжает “жиличка” – Анна Барская. Женщина совсем другого круга, московская интеллектуалка, она с интересом разглядывает Федора; они беседуют о смерти и потустороннем. “Дикий” Федор очень занимает Анну; она решает познакомить его с “великими людьми” – для этого они едут куда-то в лес, где происходит сборище людей, одержимых смертью, – “метафизических”, как их называет Федор. Среди присутствующих – трое “шутов”, изуверы-садисты Пырь, Иоганн и Игорек, и серьезный молодой человек Анатолий Падов.

“Шуты” вместе с Федором и Анной приезжают в Лебединое. Здесь они бурно проводят время: убивают животных, Пырь пытается задушить Клавушу, но все заканчивается мирно – та даже обещает переспать с ним.

До Клавы доходят слухи, что Федору грозит какая-то опасность. Тот уезжает – “побродить по Расеи”.

У Клавы появляется еще один жилец – старик Андрей Никитич Христофоров, истый христианин, со своим сыном Алексеем. Старик чувствует скорую смерть, закатывает истерики, перемежающиеся моментами христианского умиления; размышляет о загробном мире. Через какое-то время он сходит с ума: “соскочив с постели в одном нижнем белье, Андрей Никитич заявил/что он умер и превратился в курицу”.

Алексей, подавленный безумием отца, пытается утешить себя разговорами с Анной, в которую влюблен. Та издевается над его религиозностью, проповедует философию зла, “великого падения”, метафизическую свободу. Раздосадованный, Алексей уезжает.

По просьбе Анны в Лебединое, к “русскому, кондовому, народно-дремучему мракобесию”, приезжает Анатолий Падов, постоянно мучимый вопросом о смерти и Абсолюте.

Очень тепло встреченный Анной (она его любовница), Падов наблюдает за происходящим в Лебедином. Молодые люди проводят время в беседах с наглой сладострастницей Клавушей, с “куротрупом” Андреем Никитичем, друг с другом. Однажды Клавуша выкапывает три ямки в человеческий рост; любимым занятием обитателей дома становится лежание в этих “травяных могилках”. В Лебединое возвращается Алеша – навестить отца. Падов дразнит Алексея, глумится над его христианскими идеями. Тот уезжает.

Сам Анатолий, впрочем, тоже не может долго сидеть на одном месте: он тоже уезжает.

Анна, измученная общением с Падовым, в кошмарном сне видит еще одного своего “метафизического” приятеля – Извицкого. Она перестает ощущать самое себя, ей кажется, что она превратилась в извивающуюся пустоту.

Федор тем временем едет в глубь России, к Архангельску. Соннов наблюдает за происходящим вокруг него; мир раздражает его своей загадочностью и иллюзорностью. Инстинкт тянет его убивать. Федор приезжает в “малое гнездо” – местечко Фырино, к родственнице старушке Ипатьевне, питающейся кровью живых кошек. Она благословляет Федора на убийства – “радость великую ты несешь людям, Федя!”. Федор, бродя в поисках новой жертвы, сталкивается с кастрировавшим себя Михеем. Пораженный его “пустым местом”, Федор отказывается от убийства; они становятся приятелями. Михей ведет Федора к скопцам, на радения. Друзья наблюдают за странными обрядами; Федор, удивленный, остается, впрочем, недоволен увиденным, его не устраивает идея нового Христа Кондратия Селиванова – “свое, свое надо иметь”.

В Фырино приезжает полубезумный Падов – познакомиться с Федором. Тот интересует Анатолия своим народным, неосознанным восприятием неправильности мира. В разговоре Падов пытается выяснить, убивает ли Соннов людей “метафизически” или на самом деле, в реальности.

От Федора Анатолий возвращается в Москву, где встречается со своим другом Геннадием Реминым, подпольным поэтом, автором “трупной лирики”, приверженцем идей некоего Глубева, провозгласившего религию “высшего Я”. Встреча приятелей происходит в грязной пивнушке. Ремин проводит здесь время вместе с четырьмя бродячими философами; за водкой они разговаривают об Абсолюте. Увлеченный рассказами Анатолия о компании, поселившейся в Лебедином, Геннадий с другом едет туда.

В Лебедином “творилось черт знает что” – здесь сходятся все: шуты-садисты, Анна, Падов, Ремин, Клава, остатки семьи Фомичевых. Анна спит с Падовым; ему кажется, что он совокупляется “с Высшими Иерархиями”, ей – что она уже умерла. Падова начинают преследовать видения, он пытается убежать от них.

В Лебединое является Извицкий – человек, про которого ходят слухи, что он идет к Богу путем дьявола. Он – большой друг Падова и Ремина. Выпивая, товарищи ведут философский разговор о Боге, Абсолюте и Высших Иерархиях – “русский эзотеризм за водочкой” как шутит кто-то из них.

В дом приезжают и Федор с Михеем. Алеша Христофоров, навещающий отца, с ужасом наблюдает за собравшимися здесь “нечеловеками”.

Мальчик Петя, питающийся собственной кожей, доводит себя до полного изнеможения и умирает. На похоронах выясняется, что гроб – пустой. Оказывается, Клавуша вынула труп и ночью, усевшись поперек него, пожирала шоколадный торт. Кудахчущий куро-труп Андрей Никитич мечется по двору; дед Коля собирается уехать. Девочка Мила влюбляется в Михея – она вылизывает его “пустое место”. Все трое уходят из дома.

Оставшиеся проводят время в нелепо-безумных разговорах, диких плясках, надрывном хохоте. Падова очень привлекает Клавуша. Напряжение нарастает, в Клавуше что-то происходит – “точно взбесились, встали на дыбы и со страшной силой завертелись ее клавенько-сонновские силы”. Она выгоняет всю компанию из дома, запирает его и уезжает. В доме остается только куротруп, становящийся похожим на куб.

“Метафизические” возвращаются в Москву, проводят время в грязных пивнушках за разговорами. Анна спит с Извицким, но, наблюдая за ним, чувствует что-то неладное. Она догадывается, что тот ревнует себя к ней. Извицкий сладострастно обожает собственное тело, ощущает себя, свое отражение в зеркале как источник полового удовлетворения. Анна обсуждает с Извицким “эго-секс”. Расставшись со своей любовницей, Извицкий бьется в экстазе любви к себе, испытывая оргазм от чувства единения с “родным “я”.

В это время к Москве приближается Федор; его идея – убить “метафизических”, чтобы таким образом прорваться в потустороннее. Соннов идет к Извицкому, там наблюдает за его “бредом самовосторга”. Пораженный увиденным, Федор оказывается не в состоянии прервать “этот чудовищный акт”; он в бешенстве от того, что столкнулся с иной, не уступающей его собственной, “потусторонностью”, идет к Падову.

Алеша Христофоров тем временем, убежденный в безумии отца, тоже едет к Падову, где обвиняет его и его друзей в том, что они довели Андрея Никитича до сумасшествия. “Метафизические” упрекают его в излишнем рационализме; сами они единодушно пришли к религии “высшего Я”. Это – тема их надрывных, истерических разговоров.

Федор с топором в руке подслушивает разговоры Падова и его приятелей, ожидая удобного момента для убийства. В это время Федора арестовывают.

В эпилоге двое молодых поклонников Падова и его идеи, Сашенька и Вадимушка, обсуждая бесконечные метафизические проблемы, вспоминают о самом Падове, говорят о его состоянии, близком к безумию, о его “путешествиях в запредельности”. Выясняется, что Федор приговорен к расстрелу.

Друзья едут навестить Извицкого, но, испуганные его выражением лица, убегают. Анатолий Падов валяется в канаве, истерически крича в пустоту от неразрешимости “главных вопросов”. Вдруг почувствовав, что “все скоро рухнет”, он подымается и идет – “навстречу скрытому миру, о котором нельзя даже задавать вопросов…”.

Л. А. Данилкин

М. Митчелл

Унесенные ветром

Апрель 1861 г. Плантация Тара, раскинувшаяся в двадцати пяти милях от Атланты, штат Джорджия.

Близнецы Тарлтоны, Стюарт и Брент, влюбленные в очаровательную дочь хозяина Тары, шестнадцатилетнюю Скарлет, сообщают ей две новости. Во-первых, вот-вот начнется война между Севером и Югом. Во-вторых, Эшли Уилкс женится на Мелани Гамильтон, о чем будет объявлено завтра, когда в доме Уилксов состоится большой прием.

Вести о надвигающейся войне для Скарлет – ничто по сравнению с сообщением о женитьбе Эшли. Предмет воздыхании чуть ли не всех молодых людей округи, Скарлет сама любит только Эшли, который, как ей кажется, и сам к ней неравнодушен. Она не может взять в толк, что он нашел в Мелани, этом самом настоящем синем чулке.

Скарлет делится своими переживаниями с отцом, но Джералд О’Хара убежден, что его дочь и Эшли отнюдь не идеальная пара. Он признается, что, хотя и хорошо относится к юному Уилксу, до конца понять его не может. Да, Эшли умеет пить и играть в покер не хуже других молодых людей, но делает он это без души, словно подчиняясь бытующим условностям. Куда больше привлекают Эшли книги, музыка, картины, и это озадачивает простого и прямого ирландца. Он честно сообщает дочери, что был бы рад оставить ей Тару, если бы она вышла за кого-то еще, – вокруг достаточно достойных молодых людей. Скарлет в сердцах бросает, что ей нет дела до Тары и вся эта земля ровным счетом ничего не значит. Отец резко обрывает ee и внушает, что нет ничего важнее земли, ибо она остается навеки.

Скарлет появляется на приеме у Уилксов. Она надеется переговорить с Эшли и заставить его изменить решение. Среди гостей некто Ретт Батлер, о котором рассказывают самые жуткие вещи. Он был исключен из военной академии Вест-Пойнт, а потом и выгнан отцом из дома после того, как отказался жениться на девице, которую, по общему мнению, скомпрометировал. Но Скарлет сейчас нет дела до Батлера. Ей нужно поговорить с Эшли. Улучив момент, она объясняется с ним в библиотеке. Увы, ее планы идут прахом. Эшли тверд в своем намерении жениться на Мелани. Он любит Скарлет, но разум берет верх над чувствами и подсказывает, что Мелани такая же, как он. Они думают и смотрят на мир одинаково, а стало быть, есть надежда, что их брак будет счастливым.

Эшли уходит из библиотеки, Скарлет остается одна и в ярости запускает вазой в стену над диваном. К ее смятению, оказывается, что на диване дремал Ретт Батлер, которого разбудило их объяснение с Эшли. Он выражает восхищение силой духа и целеустремленностью Скарлет и удивляется, почему Эшли Уилкс остался равнодушен к ее достоинствам. Скарлет в бешенстве хлопает дверью и удаляется.

Слухи о войне подтверждаются. Молодые люди собираются с оружием в руках отстаивать права родного Юга. Первого мая должна состояться свадьба Эшли и Мелани. Чтобы досадить им, Скарлет принимает ухаживания застенчивого и неяркого брата Мелани Чарлза и соглашается стать его женой. Их свадьба происходит на день раньше бракосочетания Эшли и Мелани.

Два месяца спустя Скарлет становится вдовой. Чарлз умирает от пневмонии, так и не побывав в бою. У Скарлет рождается сын Уэйд. В мае 1862 г. она переезжает в Атланту. Она вынуждена носить траур и вести унылое существование скорбящей вдовы, хотя вся ее натура противится этому.

Но однажды она появляется на благотворительном базаре в пользу госпиталя, где снова встречает Ретта Батлера. Циник и насмешник, он видит ее насквозь, прекрасно понимает, что подвигло ее на замужество, и это выводит ее из себя. Когда идет сбор драгоценностей для покупки лекарств, она срывает с пальца свое обручальное кольцо. Мелани восхищается ее поступком и отдает свое собственное кольцо. Затем капитан Батлер покупает право станцевать со Скарлет. Это повергает местных блюстителей общественной нравственности в смятение, но что делать – Батлер настаивает на своем, а госпиталю нужны деньги. Батлера терпят исключительно потому, что он доставляет на Юг многочисленные товары, несмотря на то что северяне устроили морскую блокаду южных портов. Впрочем, подливая масла в огонь досужих толков, Батлер утверждает, что занимается этим не из чувства патриотизма, а ради личной выгоды. Он сомневается, что южанам удастся победить, и смерть за дело Юга для него не более величественна, чем гибель на рельсах под колесами паровоза.

Слухи о “скандальном” поведении Скарлет доходят до Тары, и в Атланту приезжает ее отец, чтобы увести дочь домой. Но встреча с капитаном Батлером приводит к неожиданным последствиям. Джеральд напивается и просаживает в покер все деньги, что предназначались для закупки самого необходимого. Этот конфуз заставляет его умерить свое моральное негодование, и Скарлет остается в Атланте.

Она время от времени встречается с Реттом Батлером, ироническое отношение которого к тому, что общество почитает как святыни, и возмущает, и притягивает Скарлет, хотя любит она по-прежнему Эшли Уилкса.

Постепенно положение на театре военных действий осложняется, и былая самоуверенность южан уступает место пониманию того, что война предстоит долгая и тяжелая. Появляются первые списки убитых. В их числе многие знакомые Скарлет. Погибли братья Тарлтоны, но Эшли цел и невредим. Он приезжают на короткую побывку.

Скарлет надеется объясниться с ним наедине, но рядом с мужем постоянно Мелани. Перед отъездом из Атланты Эшли просит Скарлет присмотреть за его женой, потому как она, по его мнению, не обладает жизнестойкостью Скарлет. Эшли готов честно выполнить свой долг, но ему, как и Ретту Батлеру, не верится, что Юг способен одолеть очень мощного противника.

1864 г. После поражений при Геттисберге и Виксбурге положение южан делается критическим. Приходит сообщение о том, что Эшли пропал без вести. Мелани в горе, и лишь мысль о том, что она вынашивает ребенка Эшли, помогает ей жить. Батлер продолжает встречаться со Скарлет, но все ограничивается легким флиртом, прогулками и беседами. Он говорит, что хочет подождать, пока Скарлет забудет вкус поцелуя, которым наградил ee при прощании несравненный Эшли Уилкс. Это приводит Скарлет в бешенство, а в таком состоянии она представляется Ретту и вовсе неотразимой.

Батлер наводит справки через своих знакомых на Севере. Оказывается, Эшли жив. Он находится в лагере военнопленных в Иллинойсе. Ему предагают вступить в состав воинских соединений, которые охраняют американские территории от индейцев, но Эшли отказывается. Для него невозможна военная служба на стороне северян, и он предпочитает неволю такой свободе.

Атланта в осаде. Почти все мужское население в ополчении. Скарлет намерена вернуться в Тару, но Мелани умоляет не покидать ее. Снова появляется Ретт Батлер. Он сообщает Скарлет, что жаждет ее с той первой встречи у Уилксов. На вопрос Скарлет, не делает ли он ей предложение, Батлер отвечает, что он не из тех, кто женится, и открыто предлагает ей стать его любовницей. Как это уже часто случалось, разговор кончается ссорой, и по требованию Скарлет Батлер покидает ее дом.

В разгар битвы за Атланту у Мелани начинаются родовые схватки. Все попытки Скарлет привести к ней доктора заканчиваются неудачей – все врачи остаются с ранеными, число которых с каждым часом увеличивается.

С помощью негритянки Присси Скарлет принимает роды – у Эшли и Мелани родился сын. Затем Скарлет решает во что бы то ни стало покинуть Атланту. Она хочет вернуться в Тару. Ретт Батлер помогает ей и Мелани покинуть Атланту, в которую вот-вот войдут северяне, но отказывается доставить их в Тару. Он сообщает, что принял решение уйти вместе с остатками защитников Атланты и продолжить вместе с ними сопротивление.

Это известие удивляет Скарлет. Она не может взять в толк, почему циничный Ретт, всегда столь скептически отзывавшийся о святом деле Юга, вдруг решил взяться за оружие. Она также удивлена, что он оставляет ее, когда она так беспомощна. На это Ретт отвечает, что она отнюдь не беспомощна, а что касается причин, побудивших его вступить в армию, он и сам затрудняется их назвать – то ли из сентиментальности, то ли из чувства стыда за то, что раньше находился в стороне от схватки, предпочитая делать деньги на доставке товаров. Скарлет не верит в искренность этих слов. Ей кажется, что он, как всегда, слегка издевается. Но делать нечего, ей приходится проделать путь до Тары с сыном, служанкой и беспомощной Мелани с младенцем. Дорога тяжела и опасна, но они добираются до Тары целыми и невредимыми.

Возвращение, впрочем, не сулит никаких радостей. Вокруг царят хаос и разорение. Поместье Уилксов сожжено, Таре повезло больше. Дом цел – в нем находился штаб северян, но поместье разграблено. Более того, мать Скарлет не дождалась дочери. Она скончалась от тифа. Смерть жены становится страшным ударом для Джеральда, и он повреждается рассудком.

Тут есть от чего пасть духом, но Скарлет не сдается. Она решает сделать все, чтобы спасти Тару от полного упадка. Внезапно в доме появляется незваный гость. Солдат-северянин решил прибрать к рукам все, что плохо лежит. Но он недооценил Скарлет – она стреляет в мародера и убивает его.

Жизнь на плантации налаживается с трудом. Снова появляются северяне и забирают то немногое, что осталось. Более того, они поджигают дом, и лишь отчаянными усилиями домочадцев удается потушить пожар.

Армия Юга капитулирует. Приходит известие от Эшли: он возвращается. Мелани и Скарлет ждут не дождутся, когда же он появится в Таре, но его все нет и нет. Мимо тянутся пешие солдаты, возвращающиеся по домам из лагерей военнопленных. Один из них, Уилл Бентин, остается в Таре и берет на себя основные заботы по управлению имением. Наконец появляется Эшли, но первой встречает его Мелани.

1866 г. Война позади, но жить не стало легче. Лица, проводящие так называемую Реконструкцию рабовладельческого Юга, делают все, чтобы бывшие плантаторы не могли более пользоваться своей землей. Тара обложена высокими налогами, и если деньги не будут внесены, имение пойдет с молотка и, скорее всего, достанется бывшему надсмотрщику Уилкерсону. Скарлет надеется, что Эшли придумает выход из создавшегося положения, но он честно признается, что не знает, что и предпринять. Скарлет предлагает ему бросить все и уехать куда-нибудь в Мексику, но Эшли не может оставить жену и сына на произвол судьбы.

Скарлет понимает, что только Ретт Батлер может ей помочь. Впрочем, сейчас он в трудном положении. Новые власти бросили его за решетку, и ему грозит виселица, если он не поделится своими капиталами, нажитыми в годы блокады.

Скарлет приходит к нему в тюрьму. Она делает вид, что все у нее идет хорошо, но Ретта не проведешь. Он понимает, что она пришла к нему за деньгами. Скарлет вынуждена признаться, что ей и впрямь необходимы триста долларов и ради спасения Тары она готова стать любовницей Батлера. Но он сейчас не в состоянии распоряжаться своими финансами. Расставание омрачено скандалом. Батлер, уязвленный тем, что Скарлет интересуют лишь его деньги, иронически советует ей проявить больше теплоты, когда она в следующий раз обратится к мужчине за ссудой.

Впрочем, именно так она и поступает. Узнав, что влюбленный в ее младшую сестру Фрэнк Кеннеди располагает наличными, на которые собирается приобрести лесопилку, Скарлет пускает в ход все свое женское обаяние и вскоре становится миссис Кеннеди. Тара спасена, а то, что ради этого пришлось перейти дорогу сестре, Скарлет не смущает.

Скарлет вовсю пускается в бизнес. Она управляет магазином Фрэнка, а затем, одолжив у вышедшего на свободу Батлера денег, покупает ту самую лесопилку, которую облюбовал себе Фрэнк. Вскоре она приобретает и вторую лесопилку, и дела ее идут на лад. Появляются деньги, но общественное мнение в Атланте настроено против нее – настоящей леди не к лицу заниматься бизнесом. Впрочем, Ретт Батлер уверяет ее, что это неизбежное следствие выбора, который она сделала, – деньги и успех ведут к одиночеству.

Умирает Джеральд. Приезжая в Тару на его похороны, Скарлет узнает о намерении Эшли уехать в Нью-Йорк – ему обещали место в банке. Скарлет уговаривает его остаться, предлагает работу на лесопилке и половину доходов от нее. Он отказывается, но тут ей на помощь приходит Мелани. Под ee нажимом Эшли принимает предложение Скарлет.

Освобожденные негры, однако, работают все хуже и хуже, и чтобы лесопилка приносила доход, Скарлет начинает пользоваться дешевым трудом заключенных, за которыми надзирает жестокий и нечистый на руку Джонни Галлахер. Честный Фрэнк в ужасе, но Скарлет стоит на своем: это единственный способ получить прибыль. Лесопилка, где хозяйничает Эшли, прибыли не приносит: он категорически отказывается пользоваться трудом каторжников.

Тем временем в ответ на постоянные притеснения “саквояжников” и распущенность некоторых бывших невольников создается ку-клукс-клан, активными членами которого становятся Фрэнк Кеннеди и Эшли. Власти не жалеют усилий, чтобы положить конец деятельности этой тайной организации, и им удается заманить активистов в ловушку. Лишь своевременное вмешательство Батлера помогает Эшли сохранить жизнь и свободу, Фрэнку Кеннеди повезло меньше, и Скарлет снова становится вдовой.

Но тут Ретт делает ей предложение, и она отвечает согласием. Они уезжают в Новый Орлеан, а затем возвращаются в Атланту, где вскоре въезжают в новый дом. Среди их знакомых слишком много деловых людей, “саквояжников”-северян и неизвестно откуда появившихся дельцов из тех южан, кого раньше и на порог не пускали в приличных домах. У Скарлет рождается девочка, и Ретт души в ней не чает. Но затем Скарлет решительно заявляет о нежелании больше рожать, и это становится началом кризиса в ee отношениях с мужем. Ретт все чаще и чаще проводит время вне дома и возвращается пьяным.

Приближается день рождения Эшли. Мелани собирается устроить праздничный прием. Накануне Скарлет встречается с Эшли в своей конторе, и разговор заходит о былых временах. Это очень грустный разговор, Скарлет многое узнает о человеке, которого так любила, и то, что теперь открывается ее внутреннему взору, повергает ее в печаль. Эшли остался в прошлом, он не может заставить себя смотреть в будущее, не может приспособиться к настоящему. Воспоминания о довоенных днях и надеждах вызывают у нее слезы. Эшли пытается утешить ее, обнимает, и тут, на ее беду, появляются посторонние. Вскоре новости доходят до Мелани и Ретта. Скарлет отказывается идти на прием, но Ретт заставляет ее чуть не силком. Однако Мелани, единственная из всей Атланты, не верит злым наветам и принимает Скарлет с прежней теплотой. По возвращении домой Ретт дает волю ревности, а затем они впервые после долгого перерыва оказываются в постели. Скарлет просыпается с радостным чувством, что Ретт любит ее, но обнаруживает, что его нет ни в постели, ни вообще в доме. Возвращается он лишь на следующий день, давая понять жене, что отлично погулял на стороне.

Затем Ретт уезжает на три месяца, а когда возвращается, Скарлет сообщает ему, что беременна. Колкости Ретта оскорбляют ее, вспыхивает ссора, которая заканчивается бедой: Скарлет падает с лестницы, и у нее случается выкидыш. Жизнь снова входит в привычную колею. Ретт с головой уходит в политику, и не без его участия демократам-южанам удается одержать на выборах победу над республиканцами, поддерживаемыми Севером. Но тут на семью сваливается новое несчастье: любимица Ретта маленькая Бонни падает с лошади и разбивается насмерть. Отношения между супругами становятся еще более формальными. У Скарлет есть деньги, есть собственность, но счастья нет и в помине.

Скарлет уезжает из Атланты, но телеграмма от Ретта призывает ее срочно вернуться. Умирает Мелани. Врачи запретили ей рожать, но она пренебрегла их запретами – слишком уж хотелось ей подарить Эшли еще одного ребенка. На смертном одре она просит Скарлет позаботиться о ее сыне и об Эшли, поскольку “он такой непрактичный”. И еще она просит Скарлет быть доброй к Ретту, ибо тот очень любит ее.

Теперь, когда не стало Мелани, Скарлет вдруг понимает, насколько она одинока и сколь многое значила для нее эта женщина, которую она считала помехой своему счастью. Скарлет делает еще одно открытие: она, похоже, всегда любила не Эшли Уилкса, а свою мечту о сильном, несгибаемом человеке. Теперь же, глядя на Эшли – усталого, неуверенного в себе, все свои душевные силы тратящего на то, чтобы с достоинством сносить свое поражение в этой жизни, – Скарлет шепчет себе, что потеряла любимого, а вместо этого приобрела еще одного ребенка.

Скарлет понимает, сколь многое значит для нее Ретт. Она горит желанием поскорее рассказать ему об этом, но ей предстоит получить еще одно разочарование.

Ретт равнодушно слушает ее признания и сообщает, что теперь ему уже все равно. Его любовь к ней угасла так же, как угасла любовь Скарлет к Эшли. Ретт Батлер признается, что полюбил ее с первого взгляда, и, сколько ни пытался выбросить мечты о ней из головы, у него ничего не получалось. Он не терял надежды, что рано или поздно она оценит его чувства, поймет, насколько удачно они подходят друг к другу, но все его старания донести до Скарлет свою любовь шли прахом. Он говорит, что после той ночи ушел из дома пораньше, ибо боялся, что она поднимет его на смех и что, если бы по его возвращении она дала бы понять, что он ей вовсе не безразличен, все было бы иначе. Но этого не произошло, и теперь он испытывает к ней лишь сострадание.

Ретт объявляет о намерении уехать надолго, быть может, в Англию и обещает время от времени возвращаться для того, чтобы не давать особого повода для толков и сплетен. На отчаянный вопрос Скарлет: “А как же я?” Ретт со вздохом отвечает, что его это уже не волнует.

Наедине с собой Скарлет размышляет о только что услышанном. Ей очень тяжело, но ее самолюбивая жизнестойкая натура отказывается признать поражение. Скарлет убеждена, что еще не все потеряно и если сейчас в голову не приходит ничего, что помогло бы исправить ситуацию, завтра она непременно отыщет выход.

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Гарриет Бичер-Стоу (Harriet Beecher Stowe)

Хижина дяди Тома (Uncle Tom’s cabin)

Роман (1852)

Действие романа происходит в начале 1850-х гг. в США. Открывается он разговором “доброго” плантатора Шелби с работорговцем Гейли, которому он хочет продать своего лучшего негра дядю Тома в уплату долгов. Разглагольствуя о гуманизме, понимаемом весьма своеобразно, Гейли выражает точку зрения многих работорговцев: не следует, полагает он, продавать ребенка на глазах у матери, чтобы не было лишних слез и, таким образом, не портился товар. Не стоит также сильно их пороть, но и носиться особо не стоит – “доброта им боком выходит”. В придачу к Тому Гейли просит продать ему Гарри, сына квартеронки Элизы, горничной хозяйки.

Муж Элизы Джордж Гаррис – раб соседнего плантатора. Когда-то он работал на фабрике, где очень хорошо себя зарекомендовал, но хозяин не пожелал терпеть независимости негра и поставил его на самую тяжелую работу. Двое детей Элизы и Джорджа умерли в младенчестве, поэтому Элиза особенно привязана к своему малышу.

В тот же день Джордж приходит к Элизе и сообщает ей о своем намерении бежать в Канаду, поскольку хозяин вынуждает его жениться на другой, хотя их с Элизой венчал священник.

Подписав купчие на Тома и Гарри, мистер Шелби рассказывает обо всем жене. Элиза слышит их разговор и решает бежать, чтобы сохранить ребенка. Она зовет с собой дядю Тома, но тот готов покориться судьбе.

О побеге становится известно только утром. За беглянкой организована погоня, но ей удается по льдинам перебраться в штат Огайо, где рабство запрещено.

Упустивший беглянку Гейли случайно встречает Тома Локкера и его спутника по имени Мэркс, охотников за беглыми рабами, которые соглашаются ему помочь.

Элиза попадает в дом сенатора Бэрда, который не разделяет идей работорговли и помогает ей спрятаться у надежных людей.

Тем временем Гейли увозит Тома из поместья Шелби, заковав его в кандалы. Старший сын хозяев Джордж дает Тому на память серебряный доллар и клянется, что, когда вырастет, не будет ни продавать, ни покупать рабов.

Приехав в город, Гейли покупает на аукционе еще несколько рабов, разлучая детей с матерями. Затем негров грузят на пароход – их нужно переправить в южные штаты. Закованных в кандалы рабов везут на нижней палубе, а на верхней вольготно едут белые, рассуждая о работорговле. Одни считают, что неграм на плантациях живется лучше, чем на воле, другие полагают, что самое страшное в рабстве – “надругательство над человеческими чувствами, привязанностями”, третьи уверены, что сам бог судил африканцам быть рабами и довольствоваться своим положением.

Во время одной из стоянок Гейли возвращается с молодой негритянкой, которая нянчит десятимесячного малыша. Он тут же продает ребенка за 45 долларов, и его тайком забирают у матери. В отчаянии та бросается в воду.

На том же пароходе путешествует богатый и знатный джентльмен из Нового Орлеана по имени Сен-Клер с шестилетней дочерью и немолодой родственницей. “Том с интересом наблюдал за девочкой, ибо негры со свойственной им добротой и впечатлительностью всегда тянутся ко всему чистому, детскому”. Как-то девочка, перегнувшись через борт, падает в воду, и Том спасает ее. Благодарный отец покупает Тома у Гейли.

Огюстен Сен-Клер, сын богатого луизианского плантатора, возвращается домой, в Новый Орлеан. Немолодая родственница – его кузина мисс Офелия, воплощение точности и порядка. Основной жизненный принцип ее – чувство долга. В доме Огюстена она станет управлять хозяйством, так как жена кузена слаба здоровьем.

Жена Сен-Клера Мари оказывается взбалмошным, эгоистическим существом, одобряющим рабство. У Сен-Клера отношение к рабству чисто прагматическое – он понимает, что его не искоренишь, пока белым оно выгодно. Глядя на Офелию, он отмечает двойственное отношение к неграм северян: “Вы относитесь к ним с брезгливостью и в то же время заступаетесь за них”.

Тем временем Элиза и Джордж, укрытые общиной квакеров, готовятся бежать в Канаду. Вместе с ними едет негр Джим. Он уже давно живет в Канаде, но возвратился в США, чтобы забрать с собой престарелую матушку.

Внезапно они узнают, что за ними организована погоня, в которой участвуют Том Локкер, двое полицейских и местный сброд. Во время перестрелки Джордж ранит Тома Локкера. Сообщники бросают его, а беглецы подбирают и отвозят в дом, где за ним организован хороший уход.

Действие вновь переносится в дом Сен-Кдеров. Его обитатели напряженно обсуждают проблему рабства. Опостен осуждает рабство, но не может противостоять ему в одиночку. Чтобы ежечасно не сталкиваться с наиболее грубыми его проявлениями, он отказался от владения плантацией. Он уверен, что в конце концов негры, как и народные массы во всем мире, сами завоюют себе свободу.

Однажды он приводит в подарок Офелии негритянку лет восьми по имени Топси, которую прежний хозяин зверски избивал. Девочка оказывается очень смышленой. Она описывается как проказница и воровка, но добрая и отзывчивая в душе.

Проходит два года. Выясняется, что дочь Сен-Клера Евангелина (сокращенно Ева) страдает чахоткой. Это очень нежная и отзывчивая девочка. Ее мечта – отпуститьвсех негров на волю и дать им образование. Но больше всего она привязывается к дяде Тому.

Как-то, разговаривая с отпом, она говорит ему, что скоро умрет, и просит после ее смерти отпустить дядю Тома на свободу. Сен-Клер обещает ей это, но его обещанию не суждено исполниться: вскоре после смерти дочери он трагически гибнет в пьяной драке. Хорошо хоть мисс Офелии удается получить от него дарственную на Топси.

После смерти Сен-Клера дела берет в свои руки деспотичная Мари. Ока собирается продать дом и всех рабов мужа и уехать на отцовскую плантацию. Для Тома это означает вечное рабство. Хозяйка и слышать не хочет, чтобы ему, во исполнение воли ее покойной дочери, дали свободу, и вместе с другими неграми отправляет его в невольничий барак, где собирают партию негров для аукциона.

Невольничий барак – то же, что торговый склад: перед ним в качестве образцов товара выставлено несколько негров, женщин и мужчин. Трудно описать страдания негров перед аукционом – они морально готовятся к тому, что их разлучат с семьями, оторвут от привычной, знакомой обстановки, отдадут в руки злых людей. “Одним из самых страшных обстоятельств, связанных с рабствам, а в обитателей поместья, включая Легри, суеверный страх. В попытке выяснить, куда подевались Касси с Эммелиной, он приказывает своим подручным избить Тома. Те весьма усердно исполняют приказание.

Внезапно в поместье приезжает Джордж Шелби, чудом разыскавший дядю Тома, но не может увезти негра с собой – тот умирает у него на руках. На могиле Тома Джордж, который после смерти отца стал владельцем поместья, клянется, что у него никогда не будет рабов.

Воспользовавшись ситуацией, Касси и Эммелина бегут с чердака. На пароходе они знакомятся с Джорджем Шелби и некоей мадам де Ту, которая путешествует с дочерью. Выясняется, что она сестра Джорджа Гарриса. Молодой Шелби начинает рассказывать ей о судьбе Джорджа, и случайно услышавшая их разговор Касси понимает, что его жена Элиза – ее дочь.

Вместе с мадам де Ту Касси отправляется в Канаду, где и находит дочь. По зрелом размышлении воссоединившаяся семья решает переехать во Францию. На пароходе Эммелина выходит замуж за 1-го помощника капитана.

Во Франции Джордж Гаррис получает хорошее образование и переезжает в Либерию, которую считает свой родиной. Мадам де Ту находит сына Касси, который тоже собирается в Африку.

Узнав о кончине мужа, тетушка Хлоя, специально отправившаяся на заработки, чтобы выкупить его, не находит себе места от горя, а Джордж Шелби выполняет клятву, данную на могиле дяди Тома, и дает вольную всем своим рабам.

Е. Б. Туева

В солнечный летний день талантливый живописец Бэзил Холлуорд принимает в своей мастерской старого друга лорда Генри Уоттона – эстета-эпикурейца, “Принца Парадокса”, по определению одного из персонажей. В последнем без труда узнаются хорошо знакомые современникам черты Оскара Уайльда, ему автор романа “дарит” и преобладающее число своих прославленных афоризмов. Захваченный новым замыслом, Холлуорд с увлечением работает над портретом необыкновенно красивого юноши, с которым недавно познакомился. Тому двадцать лет; зовут его Дориан Грей.

Скоро появляется и натурщик, с интересом вслушивающийся в парадоксальные суждения утомленного гедониста; юная красота Дориана, пленившая Бэзила, не оставляет равнодушным и лорда Генри. Но вот портрет закончен; присутствующие восхищены его совершенством. Златокудрый, обожающий все прекрасное и нравящийся сам себе Дориан мечтает вслух: “Если бы портрет менялся, а я мог всегда оставаться таким, как есть!” Растроганный Бэзил дарит портрет юноше.

Игнорируя вялое сопротивление Бэзила, Дориан принимает приглашение лорда Генри и, при деятельном участии последнего, окунается в светскую жизнь; посещает званые обеды, проводит вечера в опере. Тем временем, нанеся визит своему дяде лорду Фермеру, лорд Генри узнает о драматических обстоятельствах происхождения Дориана: воспитанный богатым опекуном, он болезненно пережил раннюю кончину своей матери, наперекор семейным традициям влюбившейся и связавшей свою судьбу с безвестным пехотным офицером.

Сам Дориан между тем влюбляется в начинающую актрису Сибилу Вэйн -“девушку лет семнадцати, с нежным, как цветок, лицом, с головкой гречанки, обвитой темными косами. Глаза – синие озера страсти, губы – лепестки роз”; она с поразительной одухотворенностью играет на убогих подмостках нищенского театрика в Ист-Инде лучшие роли шекспировского репертуара. В свою очередь Сибиле, влачащей полуголодное существование вместе с матерью и братом, шестнадцатилетним Джеймсом, готовящимся отплыть матросом на торговом судне в Австралию, Дориан представляется воплощенным чудом -“Прекрасным Принцем”, снизошедшим с заоблачных высот. Ее возлюбленному неведомо, что в ее жизни тоже есть тщательно оберегаемая от посторонних взглядов тайна: и Сибилла, и Джеймс – внебрачные дети, плоды любовного союза, в свое время связавшего их мать -“замученную, увядшую женщину”, служащую в том же театре, с человеком чуждого сословия.

Обретший в Сибиле живое воплощение красоты и таланта, наивный идеалист Дориан с торжеством извещает Бэзила и лорда Генри о своей помолвке. Будущее их подопечного вселяет тревогу в обоих; однако и тот и другой охотно принимают приглашение на спектакль, где избранница Дориана должна исполнить роль Джульетты. Однако, поглощенная радужными надеждами на предстоящее ей реальное счастье с любимым, Сибила в этот вечер нехотя, словно по принуждению проговаривает слова роли, впервые видя без прикрас убожество декораций, фальшь сценических партнеров и нищету антрепризы. Следует громкий провал, вызывающий скептическую насмешку лорда Генри, сдержанное сочувствие добряка Бэзила и тотальный крах воздушных замков Дориана, в отчаянии бросающего Сибиле: “Вы убили мою любовь!”

Изверившийся в своих прекраснодушных иллюзиях, замешенных на вере в нерасторжимость искусства и реальности, Дориан проводит бессонную ночь, блуждая по опустевшему Лондону. Сибиле же его жестокое признание оказывается не по силам; наутро, готовясь отправить ей письмо со словами примирения, он узнает, что девушка в тот же вечер покончила с собой. Друзья-покровители и тут реагируют на трагическое известие каждый по-своему: Бэзил советует Дориану укрепиться духом, а лорд Генри -“не лить напрасно слез о Сибиле Вэйн”. Стремясь утешить юношу, он приглашает его в оперу, обещая познакомить со своей обаятельной сестрой леди Гвендолен. К недоумению Бэзила, Дориан принимает приглашение. И лишь подаренный ему недавно художником портрет становится беспощадным зеркалом назревающей в нем духовной метаморфозы: на безупречном лице юного греческого бога обозначается жесткая морщинка. Не на шутку обеспокоенный, Дориан убирает портрет с глаз долой.

И вновь ему помогает заглушить тревожные уколы совести его услужливый друг-Мефистофель – лорд Генри. По совету последнего он с головой уходит в чтение странной книги новомодного французского автора – психологического этюда о человеке, решившем испытать на себе все крайности бытия. Надолго завороженный ею, Дориан в последующие двадцать лет – в повествовании романа они уместились в одну главу -“все сильнее влюбляется в свою красоту и все с большим интересом наблюдает разложение своей души”. Как бы заспиртованный в своей идеальной оболочке, он ищет утешения в пышных обрядах и ритуалах чужих религий, в музыке, в коллекционировании предметов старины и драгоценных камней, в наркотических зельях, предлагаемых в притонах с недоброй известностью. Влекомый гедонистическими соблазнами, раз за разом влюбляющийся, но не способный любить, он не гнушается сомнительными связями и подозрительными знакомствами. За ним закрепляется слава бездушного совратителя молодых умов.

Напоминая о сломанных по его прихоти судьбах мимолетных избранников и избранниц, Дориана пытается вразумить Бэзил Холлуорд, давно прервавший с ним всякие связи, но перед отъездом в Париж собравшийся навестить. Но тщетно: в ответ на справедливые укоры тот со смехом предлагает живописцу узреть подлинный лик своего былого кумира, запечатленный на холлуордовском же портрете, пылящемся в темном углу. Изумленному Бэзилу открывается устрашающее лицо сластолюбивого старика. Впрочем, зрелище оказывается не по силам и Дориану: полагая создателя портрета ответственным за свое нравственное поведение, он в приступе бесконтрольной ярости вонзает в шею друга своих юных дней кинжал. А затем, призвав на помощь одного из былых соратников по кутежам и застольям, химика Алана Кэмпбела, шантажируя того некой позорной тайной, известной лишь им обоим, заставляет его растворить в азотной кислоте тело Бэзила – вещественное доказательство содеянного им злодейства.

Терзаемый запоздалыми угрызениями совести, он вновь ищет забвения в наркотиках. И чуть не гибнет, когда в подозрительном притоне на самом “дне” Лондона его узнает какой-то подвыпивший матрос: это Джеймс Вэйн, слишком поздно проведавший о роковой участи сестры и поклявшийся во что бы то ни стало отомстить ее обидчику.

Впрочем, судьба до поры хранит его от физической гибели. Но – не от всевидящего ока холлуордовского портрета. “Портрет этот – как бы совесть. Да, совесть. И надо его уничтожить”, – приходит к выводу Дориан, переживший все искушения мира, еще более опустошенный и одинокий, чем прежде, тщетно завидующий и чистоте невинной деревенской девушки, и самоотверженности своего сообщника поневоле Алана Кэмпбела, нашедшего в себе силы покончить самоубийством, и даже… духовному аристократизму своего друга-искусителя лорда Генри, чуждого, кажется, любых моральных препон, но непостижимо полагающего, что “всякое преступление вульгарно”.

Поздней ночью, наедине с самим собой в роскошном лондонском особняке, Дориан набрасывается с ножом на портрет, стремясь искромсать и уничтожить его. Поднявшиеся на крик слуги обнаруживают в комнате мертвое тело старика во фраке. И портрет, неподвластный времени, в своем сияющем величии.

Так кончается роман-притча о человеке, для которого “в иные минуты Зло было лишь одним из средств осуществления того, что он считал красотой жизни”.