Category: Краткие содержания

  • Краткое содержание Учитель словесности

    А. П. Чехов

    Учитель словесности

    Учитель русского языка и литературы в небольшом провинциальном городе Сергей Васильевич Никитин влюблен в дочь местного помещика Машу Шелестову, восемнадцати лет, которую “в семье еще не отвыкли считать маленькой” и потому зовут ее Маней и Манюсей, а когда в городе побывал цирк, который она усердно посещала, ее стали звать Марией Годфруа. Она страстная лошадница, как и отец; часто с сестрой и гостями (в основном офицерами из расположенного в городе полка) она выезжает кататься верхом, подбирая Никитину особую лошадь, так как наездник он неважный. Ее сестра Варя, двадцати трех лет, гораздо красивее Манюси. Она умна, образованна и как бы занимает в доме место покойной матери. Называет себя старой девой – значит, замечает автор, “была уверена, что выйдет замуж”. В доме Шелестовых имеют виды на одного из частых гостей, штабс-капитана Полянского, надеясь, что он вскоре сделает Варе предложение. Варя – заядлая спорщица. Никитин раздражает ее больше всех. Она спорит с ним по каждому поводу и на его возражения отвечает: “Это старо!” или “Это плоско!” В этом что-то общее с ее отцом, который по обыкновению всех бранит за глаза и повторяет при этом: “Это хамство!”

    Главная мука Никитина – его моложавый вид. Никто не верит, что ему двадцать шесть лет; ученики не уважают его, и он сам их не любит. Школа вызывает скуку. Он делит квартиру с учителем географии и истории Ипполитом Ипполитычем Рыжицким, зануднейшим человеком, “с лицом грубоватым и неинтеллигентным, как у мастерового, но добродушным”. Рыжицкий постоянно говорит банальности: “Теперь май, скоро будет настоящее лето. А лето не то, что зима. Зимою нужно печи топить, а летом и без печей тепло…” и т. п. По ходу рассказа он неожиданно умирает и перед смертью, в бреду, твердит: “Волга впадает в Каспийское море… Лошади кушают овес и сено…”

    Влюбленный в Маню Никитин любит все в доме Шелестовых. Он не замечает пошлости их жизни. “Не нравилось ему только изобилие собак и кошек да египетские голуби, которые уныло стонали в большой клетке на террасе”, впрочем, и здесь Никитин уверяет себя в том, что стонут они “потому, что иначе не умеют выражать своей радости”. По мере знакомства с героем читатель понимает, что и Никитин уже заражен провинциальной ленью. Например, один из гостей выясняет, что учитель словесности не читал Лессинга. Тот чувствует неловкость и дает себе слово прочитать, но забывает об этом. Все его мысли заняты Маней. Наконец он объясняется в любви и идет просить руки Мани у отца. Отец не против, но “по-мужски” советует Никитину повременить: “Это только мужики женятся рано, но там, известно, хамство, а вы-то с чего? Что за удовольствие в такие молодые годы надевать на себя кандалы?”

    Свадьба состоялась. Ее описание – в дневнике Никитина, написанном восторженным тоном. Все прекрасно: молодая жена, их дом, полученный в наследство, мелкие заботы по хозяйству и т. д. Казалось бы, герой счастлив. Жизнь с Маней напоминает ему “пастушеские идиллии”. Но как-то великим постом, вернувшись домой после игры в карты, он говорит с женой и узнает, что Полянский перевелся в другой город. Маня думает, что он поступил “дурно”, не сделав Варе ожидаемого предложения, и эти слова неприятно поражают Никитина. “Так значит, – спросил он, сдерживая себя, – если я ходил к вам в дом, то непременно должен был жениться на тебе?” “Конечно. Ты сам это отлично понимаешь”.

    Никитин чувствует себя в ловушке. Он видит, что не сам распорядился судьбой, а некая тупая, посторонняя сила определила его жизнь. Начавшаяся весна контрастно подчеркивает чувство безнадежности, овладевшее Никитиным. За стеной пришедшие в гости Варя и Шелестов обедают. Варя жалуется на головную боль, а старик твердит о том, “как теперешние молодые люди ненадежды и как мало в них джентльменства”.

    “Это хамство! – говорил он. – Так я ему прямо и скажу: это хамство, Милостивый государь!”

    Никитин мечтает бежать в Москву и пишет в дневнике: “Где я, боже мой?! Меня окружает пошлость и пошлость… Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости. Бежать отсюда, бежать сегодня, иначе я сойду с ума!”

  • Краткое содержание “Медный всадник”

    Поэма “Медный всадник” – повествование о трагической участи простого обитателя Петербурга, потерявшего во время наводнения любимую девушку, а вместе с ней – все мечты и надежды на будущую жизнь.

    В “Медном всаднике” Пушкин поднимает тему “маленького человека” и тему роли Петра I в судьбе России. Основной конфликт произведения – противостояние личности и власти. Для общего ознакомления с произведением предлагаем прочитать онлайн краткое содержание “Медный всадник”, выполненное опытным учителем литературы.

    Главные герои

    Евгений – бедный чиновник, который мечтает о семье, спокойной размеренной жизни. Сходит с ума, не в силах смириться со смертью любимой девушки во время наводнения.

    Петр I – оживающий в воображении Евгения образ памятника царю.

    Другие персонажи

    Параша – возлюбленная Евгения, которая гибнет во время наводнения в Петербурге.

    Краткое содержание
    Предисловие

    Автор говорит, что рассказанная им история основана “на истине”, а сведения о наводнении он почерпнул из журналов того времени, о котором пишет.

    Вступление

    У безлюдных берегов Невы стоял когда-то Петр I, размышляя о времени, когда здесь будет основан город:

    “Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно”.

    По прошествии ста лет на месте, где раньше не было ничего, кроме “тьмы лесов” и болотных топей, “вознесся пышно, горделиво” молодой город. “Юный град” затмил красотой, богатством и мощью саму Москву. Автор признается в любви к городу, “Петра творенью”, и верит, что созданный волею правителя, он будет многие века стоять “неколебимо как Россия”, а побежденная стихия финских волн забудет о своем былом величии и не будет беспокоить “вечный сон Петра”.

    Повествователь приступает к рассказу о тяжелом времени, воспоминание о котором еще свежо.

    Часть первая

    Поздним ненастным вечером ноября герой по имени Евгений вернулся из гостей домой.

    “Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине”.

    Тяжелые мысли о бедности, о своей жизни, в которой еще предстоит заслужить “независимость и честь”, не дают ему заснуть. К тому же из-за непогоды вода в Неве поднималась и, скорее всего, уже смыла мосты, – теперь Евгений несколько дней не сможет увидеть любимую девушку Парашу, живущую “у самого залива”, на другом берегу. Евгений размечтался о жизни с Парашей, об их совместном будущем и, наконец, заснул.

    Наступивший день был ужасен:

    “Нева вздувалась и ревела, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась”.

    Площади превратились в озера, и в них “широкими реками вливались улицы”. Вода разрушала дома и уносила людей, обломки жилищ, мосты, – все, что встречалось на пути.

    На мраморном льве возле одного из новых богатых домов города неподвижно сидел среди общего хаоса Евгений. Он не видел и не слышал ни ветра, ни дождя, бьющего по лицу – он тревожился о судьбе возлюбленной. Молодой человек в отчаянии неотрывно смотрел туда, где, “словно горы, из возмущенной глубины вставали волны, буря выла, неслись обломки”, – туда, где жила Параша со своей матерью. Герою казалось, он видит и некрашеный забор, и их ветхую лачугу.

    Евгений сидел, не в силах сдвинуться с места. Вокруг везде была вода, а перед ним – обращенный к нему спиной “кумир на бронзовом коне”. Памятник Петру I возвышался над бушующей Невой.

    Часть вторая

    Наконец вода начала спадать. Евгений, “душою замирая, в надежде, страхе и тоске”, наняв перевозчика, плывет к любимой. Выйдя на берег, герой бежит к дому, где жила Параша, он не верит глазам, ходит вновь и вновь вокруг места, где жила девушка, и не находит ее дома – он смыт Невой. “Полон сумрачной заботы”, Евгений громко говорит сам с собой, а потом смеется.

    Наступил следующий день, Нева успокоилась, город вернулся к прежней жизни. Жители шли на службу, возобновилась торговля.

    Только Евгений не смог перенести гибели любимой, его “смятенный ум” не выдержал потрясения. Занятый мрачными мыслями, он скитался по городу, не возвращаясь домой. Так прошла сначала неделя, потом месяц. Молодой человек спал, где придется, кормился подаянием. Бывало, дети бросали вслед ему камни, его стегали плети кучеров, когда он, не разбирая дороги, едва не попадал под колеса повозок. Внутренняя тревога съедала его.

    “И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни се, ни житель света, Ни призрак мертвый…”

    Однажды в конце лета, ночуя возле невской пристани, Евгений был разбуежн наступающим ненастьем. Шел дождь, выл ветер, бурлила Нева. Вспомнив пережитый ужас наводнения, герой начал бродить по улицам. Со страхом внезапно остановился – он очутился возле дома, где спасался от бушующей реки в ночь гибели Параши. На крыльце большого нового дома все также сидели изваяния львов, а неподалеку высился на бронзовом коне Петр. Евгений узнал и место, где “потоп играл”, и львов, и того, “чьей волей роковой под морем город основался”. Именно Петра считает виновником своего горя.

    Стиснув зубы, сжав пальцы, задрожав от переполнявшей злобы, взглянул он в глаза Петра и прошептал с угрозой: “Ужо тебе!..” И вдруг бросился прочь: герою показалось, что лицо царя вспыхнуло гневом и всадник начал поворачиваться в его сторону. Всю ночь бежал Евгений от мнимого преследования Петра – куда бы ни сворачивал он, везде слышался ему топот конских копыт ожившего “медного всадника”.

    С тех пор всегда, когда Евгений оказывался возле памятника, он смиренно опускал глаза, снимал картуз и прижимал руку к сердцу, “как бы смиряя его муку”.

    Герой так и не смог пережить потерю и прийти в себя. Мертвого “безумца” Евгения нашли весной у порога ветхой лачуги, которую наводнение занесло на безлюдный остров у взморья. Здесь же, на острове, его и похоронили.

    Заключение

    Рассказывая историю Евгения, автор подводит нас к выводу о том, что противоречия между властью и маленькими людьми не исчезают и не разрешаются – они всегда трагически взаимосвязаны. Пушкин впервые в русской литературе показал неразрешимость между государственными интересами и интересами простого человека. Именно поэтому образы главных героев в изображении автора неоднозначны: мы видим Петра – преобразователя и Петра-самодержца, Евгения – мелкого чиновника и бунтаря, возмутившегося действиями самого царя.

    После чтения пересказа “Медного всадника” читатель готов к восприятию неповторимых пушкинских образов и языка поэмы.

  • ВО ВЕСЬ ГОЛОС

    ВО ВЕСЬ ГОЛОС

    Первое вступление в поэму

    Уважаемые

    Товарищи потомки!

    Роясь

    В сегодняшнем

    Окаменевшем г

    Наших дней изучая потемки,

    Вы,

    Возможно,

    Спросите и обо мне.

    И, возможно, скажет

    Ваш ученый,

    Кроя эрудицией

    Вопросов рой,

    Что жил-де такой

    Певец кипяченой

    И ярый враг воды сырой.

    Профессор,

    Снимите очки-велосипед!

    Я сам расскажу

    О времени и о себе.

    Я, ассенизатор

    И водовоз, революцией

    Мобилизованный и призванный,

    Ушел на фронт

    Из барских садоводств

    Поэзии –

    Бабы капризной.

    Засадила садик мило,

    Дочка,

    Дачка,

    Водь

    И гладь –

    Сама садик я садила,

    Сама буду поливать.

    Кто стихами льет из лейки,

    Кто кропит,

    Набравши в рот –

    Кудреватые Митрейки,

    Мудреватые Кудрейки –

    Кто их к черту разберет!

    Нет на прорву карантина –

    Мандолинят из-под стен:

    “Тара-тина, тара-тина,

    Т-эн-н…”

    Неважная честь,

    Чтоб из этаких роз

    Мои изваяния высились

    По скверам,

    Где харкает туберкулез,

    Где б… с хулиганом

    Да сифилис.

    И мне

    Агитпроп

    В зубах навяз,

    И мне бы

    Строчить

    Романсы на вас –

    Доходней оно

    И прелестней.

    Но я себя

    Смирял,

    Становясь

    На горло

    Собственной песне.

    Слушайте,

    Товарищи потомки,

    Агитатора,

    Горлана-главаря.

    Заглуша

    Поэзии потоки,

    Я шагну

    Через лирические томики,

    Как живой

    С живыми говоря.

    Я к вам приду

    В коммунистическое далеко

    Не так,

    Как песенно-есененный провитязь.

    Мой стих дойдет

    Через хребты веков

    И через головы

    Поэтов и правительств.

    Мой стих дойдет,

    Но он дойдет не так,-

    Не как стрела

    В амурно-лировой охоте,

    Не как доходит

    К нумизмату стершийся пятак

    И не как свет умерших звезд доходит.

    Мой стих

    Трудом

    Громаду лет прорвет

    И явится

    Весомо,

    Грубо,

    Зримо,

    Как в наши дни

    Вошел водопровод,

    Сработанный

    Еще рабами Рима.

    В курганах книг,

    Похоронивших стих,

    Железки строк случайно обнаруживая,

    Вы

    С уважением

    Ощупывайте их,

    Как старое,

    Но грозное оружие.

    Я

    Ухо

    Словом

    Не привык ласкать;

    Ушку девическому

    В завиточках волоска

    С полупохабщины

    Не разлететься тронуту.

    Парадом развернув

    Моих страниц войска,

    Я прохожу

    По строчечному фронту.

    Стихи стоят

    Свинцово-тяжело,

    Готовые и к смерти,

    И к бессмертной славе.

    Поэмы замерли,

    К жерлу прижав жерло

    Нацеленных

    Зияющих заглавий.

    Оружия

    Любимейшего

    Род,

    Готовая

    Рвануться в гике,

    Застыла

    Кавалерия острот,

    Поднявши рифм

    Отточенные пики.

    И все

    Поверх зубов вооруженные войска,

    Что двадцать лет в победах

    Пролетали,

    До самого

    Последнего листка

    Я отдаю тебе,

    Планеты пролетарий!

    Рабочего

    Громады класса враг –

    Он враг и мой,

    Отъявленный и давний.

    Велели нам

    Идти

    Под красный флаг

    Года труда

    И дни недоеданий.

    Мы открывали

    Маркса

    Каждый том,

    Как в доме

    Собственном

    Мы открываем ставни,

    Но и без чтения

    Мы разбирались в том,

    В каком идти,

    В каком сражаться стане.

    Мы

    Диалектику

    Учили не по Гегелю.

    Бряцанием боев

    Она врывалась в стих,

    Когда

    Под пулями

    От нас буржуи бегали,

    Как мы

    Когда-то

    Бегали от них.

    Пускай

    За гениями

    Безутешною вдовой

    Плетется слава

    В похоронном марше –

    Умри, мой стих,

    Умри, как рядовой,

    Как безымянные

    На штурмах мерли наши!

    Мне наплевать

    На бронзы многопудье,

    Мне наплевать

    На мраморную слизь.

    Сочтемся славою –

    Ведь мы свои же люди, –

    Пускай нам

    Общим памятником будет

    Построенный в боях

    Социализм.

    Потомки,

    Словарей проверьте поплавки:

    Из Леты

    Выплывут

    Остатки слов таких,

    Как “проституция”,

    “туберкулез”,

    “блокада”.

    Для вас, которые

    Здоровы и ловки,

    Поэт

    Вылизывал

    Чахоткины плевки

    Шершавым языком плаката.

    С хвостом годов

    Я становлюсь подобием

    Чудовищ

    Ископаемо-хвостатых.

    Товарищ жизнь, давай

    Быстрей протопаем,

    Протопаем

    По пятилетке дней остаток.

    Мне

    И рубля

    Не накопили строчки,

    Краснодеревщики

    Не слали мебель на дом.

    И кроме

    Свежевымытой сорочки,

    Скажу по совести,

    Мне ничего не надо.

    Явившись

    В Це Ка Ка

    Идущих

    Светлых лет, н

    Ад бандой

    Поэтических

    Рвачей и выжиг

    Я подыму,

    Как большевистский партбилет,

    Все сто томов

    Моих

    Партийных книжек.

  • Божества календарной обрядности

    МИФЫ НАРОДОВ МИРА

    СЛАВЯНСКИЕ МИФЫ

    Божества календарной обрядности

    Ряд божеств древних славян связан, как уже отмечалось, с календарной обрядностью. Они не входили в число “официальных” богов, но, благодаря их тесной связи с народными сезонными праздниками, отголоски их культов сохранились вплоть до XX века. К таким божествам относятся:

    Купала – главный персонаж праздника летнего солнцестояния, отмечающегося 24 июня, впоследствии слившийся с христианским праздником Иоанна Предтечи и получивший название Ивана Купалы. Празднику предшествовали “русалии” – торжества, посвященные нимфам полей и вод.

    Кострома – это весна, весенние вегетативные силы, символически представляемые в виде соломенного чучела, которое торжественно хоронится, или сжигается (слово “костер” того же корня, что и “Кострома”) в Петров день, 29 июня по старому стилю, когда необходимость в весеннем росте прекращается, когда колосья перестают расти и начинают наливаться.

    Карачун – так в Древней Руси называли день зимнего солнцестояния, “солнцеворота”, с этим именем никакого конкретного мифического существа не ассоциируется, это просто календарная дата, самая длинная ночь и самый короткий день в году, время торжества Чернобога (бога ночи, обычно противопоставляемого Белобогу – богу дня) и Мары (Морены), олицетворения темных, враждебных человеку сил).

    Мара – дух смерти, болезней, кукла которой, подобно чучелам Костромы, Ярилы и Купалы, торжественно уничтожалась различными способами – топилась, разрывалась на куски, сжигалась. Подобный обряд, в противоположность аналогичным обрядам по отношению к богам плодородия, являлся отголоском жертвоприношений (в том числе и человеческих) ужасному божеству смерти Маре во времена эпидемий, войн и прочих бедствий.

    Коляда – мифологический персонаж, олицетворяющий святочную обрядность, чаще всего Коляду представляли в виде юной девушки, о Коляде пели в святочных песнях (колядках), которые сопровождались сбором по дворам подарков (“колядование”). В святки, особенно во время колядования, рядились в животных, чаще всего в козу или медведя, хождение с козой было наиболее распространенным игровым обрядом зимних святок; возможно, во время святок высмеивалась и таким образом изгонялась нечисть, возрождалось солнце, которое “умерло” в день Карачуна.

  • Краткое содержание сказки “Кролики и удавы” Ф. А. Искандера

    В “Кроликах и удавах” Ф. Искандер показал тоталитарную общественную систему, продемонстрировал механизм ее действия. Сказка представляет собой развернутую метафору социального строя, в котором три уровня иерархии: удавы во главе с Великим Питоном, заглатывающие кроликов; кролики; туземцы, которые выращивают овощи.

    Мир кроликов и удавов – это привычный, устоявшийся мир, основанный на безотчетном страхе одних перед другими, на негласном договоре, по которому верхушка кроличьего королевства попустительствует “заглоту” кроликов удавами. Загипнотизированные страхом кролики даже не пытаются сопротивляться, когда их проглатывают удавы. Мир кроликов – мир конформизма, лжи, цепи доносов и предательств и – всеобщего парализующего страха.

    В этом кроличьем королевстве существует своя иерархия. Во главе государства стоит Король, управляющий с помощью двух средств – страха и обещания Цветной Капусты. Вокруг него группируются Допущенные к Столу, чье место стремятся любыми способами занять Стремящиеся быть допущенными. Для достижения мечты хороши все средства: наушничество, оговор, предательство, соучастие в убийстве.

    В народных сказках о животных кролики и удавы представляют две противоположные силы. Но в сказке Искандера это не такая простая противоположность. Здесь не аллегория силы и трусости заключена в животных: каждое из них при наличии родовых качеств еще и индивидуально.

    Среди кроликов есть свои индивидуальности. Появился Задумавшийся Кролик, который обнаружил, что кроличий страх – это и есть гипноз, делающий кроликов бессильными перед удавами. “Наш страх – это их гипноз. Их гипноз – это наш страх”. Если превозмочь страх, то не так-то просто проглотить кролика. Но это открытие ломало систему, по которой разумно управлять кроликами можно при помощи надежды – Цветной Капусты и страха. Если кролики не будут бояться, разрушат гипноз страха, будут бдительны перед врагом, то на одной Цветной Капусте долго не продержишься. Поэтому нарушителя гармоничной системы необходимо было устранить. Для этой цели как нельзя лучше подходит Находчивый, который умеет вовремя шепнуть и где надо подпрыгнуть. Он жаждет быть Допущенным к Столу, а для этого готов сделать все, что необходимо Королю. Открыто выступить он не хочет, так как это нарушит его реноме либерала, но выслужиться за счет предательства он готов. Поэтому он распевает песенку, в которой завуалированно доносит удавам, где находится Задумавшийся. Но и сам Находчивый оказывается скомпрометированным, и Король отправляет его в ссылку в пустыню на съедение удавам. Свидетель и участник убийства Задумавшегося уничтожен. В этом эпизоде нашла отражение система, характерная для репрессивной машины тоталитарного государства.

    Ф. Искандер показывает, что в королевстве кроликов царит кроличья психология и массовый гипноз. Когда после гибели Задумавшегося кролики вздумали бунтовать. Король назначает демократические выборы, но перед этим устраивает сеанс государственной гимнастики, вызывающей “рефлекс подчинения”. “Кролики, встать! Кролики, сесть! Кролики, встать! Кролики, сесть! – десять раз подряд говорил Король, постепенно вместе с музыкой наращивая напряжение и быстроту команды… – Кролики, кто за меня? – закричал Король, и кролики не успели очнуться, как очутились с поднятыми лапами”. “Государственная гимнастика” – глубокая метафора идеологической пропагандистской обработки в тоталитарном обществе, приводящей к единомыслию. Недаром “Король снова пришел в веселое расположение духа. Он считал, что некогда придуманная им гимнастика при внешней простоте на самом деле – великий прием, призванный освежать ослабевающий время от времени рефлекс подчинения”.

    Когда Задумавшийся открыл, что гипноз – это страх кроликов, и кролики перестали бояться удавов, это было угрозой не только благоденствию королевства кроликов с его мечтой о Цветной Капусте. Это расшатывало и царство удавов. И вот здесь-то появился удав Пустынник, нашедший новый способ обработки кроликов без гипноза. Этот новый способ – удушение. “А каков верхний и нижний предел удушения?” – спросил один из удавов. Это физическое, экономическое, моральное удушение. Ф. Искандер строит свою сказку так, что возникают аллюзии. Период авторитарной власти сменился более “гуманным”, когда инакомыслие не уничтожалось физически, но удушалось морально. После смерти Великого Питона общество “демократизировалось”: “После воцарения Пустынника жизнь удавов и кроликов вошла в новую, но уже более глубокую и ровную колею, кролики воровали для своего удовольствия, удавы душили для своего”. Здесь очевидна аллюзия: время Великого Питона – тоталитарное государство сталинского типа, время Пустынника – более мягкий авторитаризм брежневского типа. Несмотря на явные параллели, социальное пространство сказки значительно шире – это всякое тоталитарное общественное устройство, а не только конкретное советское общество.

  • “Одиль” Кено в кратком содержании

    Главный герой Ролан Рами возвращается к гражданской жизни после Нескольких месяцев службы в Марокко, где он принимал участие в военных действиях. В Париже, при посредничестве одного своего армейского товарища, Рами становится вхож в небольшую группу молодых людей, встречающихся в районе Монмартра, которые упражняются в искусстве жить, не утомляя себя. Как и остальные члены этой группы, Рами не работает по восемь часов в день на каком-либо предприятии и временем своим может распоряжаться самостоятельно. Последующие шесть месяцев, не особенно, правда, к этому стремясь, Рами вращается в этом обществе вольных аферистов.

    Ролан Рами – математик-любитель, поэтому несколько часов каждый день он проводит за бесконечными вычислениями, которые не приносят ему ни единого су. Помимо этого он иногда пишет статьи для научных журналов. Когда-то давно у него произошел разрыв с семьей, и единственным родственником, с которым у Рами еще сохранились отношения, является его дядя. Тот долгое время служил в колонии, обладает изрядным капиталом и ежемесячно, во избежание голодной смерти своего племянника, ссужает его некоторой суммой денег.

    Через полгода своего пребывания в Париже Ролан Рами сближается с группой коммунистов, которые с превеликим усердием пытаются убедить его вступить в партию и активно поддержать дело революции. Руководителем группы является некий Агларес; его жизнь, по рассказам поэта Сакселя, знакомого Рами, насквозь пронизана тайнами и необычными происшествиями. Агларес носит длинные волосы, широкополую шляпу и пенсне, которое крепится к его правому уху толстым красным шнуром. В целом он похож на допотопного фотографа, и только красный галстук у него на шее указывает на его модернистские замашки. Агларес собрал вокруг себя некоторое количество учеников и, заручившись их поддержкой, подводит под революционную борьбу в целом идею возобладания в мире некоего “иррационального”, “бессознательного” начала, проверяя верность предпринимаемых в том числе и им самим действий при помощи оккультизма.

    Через все ту же группу “аферистов” Рами знакомится с Одиль, к которой в скором времени начинает испытывать нечто вроде дружеской привязанности. Одиль находится в группе на положении подруги Луи Тессона, человека с неровным характером, о котором все говорят с неким опасливым восхищением. Это грубый, костлявый тип; некогда прежде Одиль его даже ненавидела.

    По просьбе Одиль Рами пишет статью об объективности математики. Статья оказывается чрезвычайно благосклонно принята в среде Аглареса. Агларес в восторге от того, что наконец встретил человека, который, по его мнению, открыл инфрапсихическую природу математики. Отныне он еще активнее пытается втянуть Рами в революционную деятельность.

    Через некоторое время Рами с Сакселем посещают революционно-оккультную секту господина Муйарда, куда приглашает их один из знакомых Рами, некий Ф., и где сестра Ф. – Элиза, девушка-медиум, вызывает дух уже скончавшегося к тому времени Ленина, который якобы через нее дает посмертные наставления всем приверженцам своей революционной теории. Саксель оказывается покорен прелестями Элизы и усердно пытается убедить группу Аглареса примкнуть к секте Муйарда. Энтузиазм Сакселя, однако, не находит поддержки.

    В тот самый вечер, когда вопрос о вступлении в секту подробно обсуждается на заседании группы, Оскар, лидер монмартрской компании, убивает Тессона, любовника Одили, приходящегося ему братом. Виновника преступления арестовывают в тот же день, а вместе с ним в полицию попадают еще несколько общих его с Роланом знакомых. Самому Рами удается избежать ареста лишь благодаря своевременному предупреждению со стороны одной юной доброжелательницы. Следующие несколько дней Рами безрезультатно разыскивает Одиль. Волнение его велико, поскольку в своем номере она не появляется. Через два дня после преступления домой к Рами приходят двое полицейских и бесцеремонно уносят с собой все его бумаги, основную часть которых составляют математические выкладки и выписки из высоконаучных изданий.

    При содействии Аглареса и одной их общей знакомой Рами добивается возврата ему всех его записей, а также снятия каких бы то ни было подозрений с него самого и с Одиль. Одиль, лишенная после гибели Тессона средств к существованию и недостаточно уверенная в себе, чтобы пойти работать, уезжает в деревню к родителям. Рами, лишившись ее общества, впадает в депрессию, но вскоре находит способ, как вернуть Одиль в Париж: он решает привезти ее в качестве своей жены, предложив ей оформить фиктивный брак. Становиться ее мужем по-настоящему он не хочет, поскольку уверен в том, что любви не испытывает. Ролан убеждает своего дядю в связи с женитьбой удвоить ему содержание, едет за Одиль и, предложив ей свою фамилию и скромный достаток в обмен на простые дружеские чувства, привозит ее обратно, тем самым спасая от деревенской спячки и бесперспективности существования. Расписавшись, молодые люди продолжают жить отдельно и встречаются лишь несколько раз в неделю, причем Рами, подсознательно не веря в свое право на счастье, постепенно все дальше и дальше отстраняет Одиль от себя.

    За время отсутствия Рами в Париже в группе Аглареса происходит переворот: Саксель оказывается из нее изгнан, причем на листке, порочащем поэта, наряду с прочими подписями стоит подпись Рами, который на самом деле видит эту бумагу впервые. К тому же ради расширения влияния группы среди радикально настроенных парижан в ее ряды оказываются допущенными люди нечистоплотные, заведомо способные на подлости и предательство. Столь неожиданный поворот событий способствует тому, что для Ролана Рами заканчивается некий период политического воспитания, и он постепенно все дальше отходит от коммунистов. Ралли избавляется от представления о самом себе как о математике, а точнее, как о вычислительной машине, постоянно сбивающейся со счета, и пытается “выстроить” из обломков своего самолюбия новое, более человечное убежище, в котором бы нашлось место и такому чувству, как любовь к женщине. Одиль первая признается Рами в любви. Рами же, надеясь обдумать свою будущую жизнь и разобраться в себе, на несколько недель вместе с друзьями отправляется путешествовать по Греции. Там он находит в себе силы отказаться от постоянно искушающего его желания страдать и, заглянув себе в душу, понять, что он любит Одиль. Прибыв в Париж, он еще успевает вернуть расположение Одиль, уже не опасаясь быть просто “нормальным” человеком, и начинает относиться к этому состоянию, как к трамплину, с которого он сможет прыгнуть в будущее.

  • “Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье” Лессинга в кратком содержании

    Майор в отставке фон Телльхейм живет в берлинской гостинице со своим верным слугой Юстом, не имея средств к существованию. Хозяин гостиницы переселяет его из приличной комнаты в убогую комнатенку. Последние два месяца Телльхейм не оплачивал счетов, а комната нужна “приезжей особе”, молодой и красивой даме со служанкой. Юст, обожающий своего майора, с возмущением замечает хозяину гостиницы, что во время войны “трактирщики” лебезили перед офицерами и солдатами, а в мирное время уже задирают носы. Фон Телльхейм – прусский офицер, участник междоусобной Семилетней войны Пруссии против Саксонии. Телльхейм воевал не по призванию, а по необходимости. Он страдает от раздробленности страны, не терпит произвола по отношению к проигравшей Саксонии. Получив во время войны приказ взыскать с жителей Тюрингии высокую контрибуцию, Телльхейм уменьшил сумму контрибуции и часть денег для ее уплаты дал тюрингцам взаймы из собственных средств. По окончании войны военное руководство обвиняет Телльхейма во взяточничестве и увольняет в отставку с угрозой суда, потери чести и состояния.

    К Телльхейму обращается вдова его бывшего офицера и друга, погибшего на войне. Она исполняет последнюю волю мужа – вернуть долг майору и приносит деньги, оставшиеся от продажи вещей. Телльхейм не берет денег и обещает вдове помочь, когда сможет. У щедрого майора всегда было много должников, но он, привыкший давать, а не брать, не хочет о них помнить.

    Телльхейм предлагает слуге, которому задолжал жалованье, составить счет и расстаться с нищим хозяином. Он рекомендует Юста одному состоятельному знакомому, а сам привыкнет обходиться без слуги. Хитроумный Юст составляет такой счет, по которому он же и оказывается в неоплатном долгу перед майором, не раз выручавшим его на протяжении всей войны. Слуга уверен, что без него, с одной раненой рукой, майор и одеться не сможет. Юст готов просить милостыню и воровать для своего барина, но это как раз нисколько не радует майора. Оба ворчливо препираются, но остаются неразлучными.

    Телльхейм велит Юсту заложить за деньги единственную сохранившуюся у него драгоценность – перстень с вензелем любимой девушки, Минны фон Барнхельм. Молодые люди обручились во время войны и обменялись кольцами. Юст относит перстень хозяину гостиницы, чтобы расплатиться с ним.

    Телльхейма разыскивает его бывший вахмистр Вернер, близкий друг, дважды спасший ему жизнь. Вернер знает о бедственном положении майора и привозит ему деньги. Зная щепетильность Телльхейма, он предлагает их ему под тем предлогом, что у него они сохранятся лучше, чем у самого Вернера, картежника. Узнав, что деньги появились от продажи родового имения, Телльхейм не принимает помощи от друга и хочет удержать его от похода в Персию на войну с турками, куда тот добровольно собирается, – солдатом следует быть только ради блага своей родины.

    Приезжая особа со служанкой, которая занимает бывшую комнату Телльхейма, оказывается его невестой, Минной фон Барнхельм, приехавшей в поисках любимого человека. Ее беспокоит, что после заключения мира Телльхейм написал ей всего лишь один раз. Минна разговаривает со своей служанкой Франциской только о Телльхейме, обладающем, по ее мнению, всеми возможными добродетелями. Обе девушки родом из Тюрингии, они знают, как благодарны ее жители за благородство, проявленное Телльхеймом в деле с контрибуцией.

    Хозяин гостиницы, желая дорого пристроить перстень майора, показывает его Минне, и девушка узнает свой перстень и вензель, ведь точно такой же перстень носит она – с вензелем Телльхейма. Радости Минны нет предела, ее избранник где-то рядом. Минна с щедростью выкупает перстень у хозяина и готовится к встрече с Телльхеймом.

    Неожиданно для себя увидев Минну, Телльхейм бросается к ней, но сразу же останавливается и переходит на официальный тон. Этого Минна не может понять, шаловливая и веселая девушка пытается обратить все в шутку. Но практичная Франциска смекает, что дела майора плохи, счастливым он отнюдь не выглядит.

    Телльхейм уклоняется от объятий Минны и с горечью говорит, что он недостоин ее любви, поэтому и “сам любить не смеет*. Разум и необходимость приказали ему забыть Минну фон Барнхельм, так как он уже не тот Телльхейм, которого она знала; не тот процветающий, сильный духом и телом офицер, которому она отдала свое сердце. Отдаст ли она его теперь другому Телльхейму, уволенному в отставку, лишенному чести, калеке и нищему? Минна отдает – она берет его руку и кладет ее себе на грудь, все еще не принимая слова Телльхейма всерьез. Но Телльхейм, в отчаянии от ее не заслуженной им доброты, вырывается и уходит.

    Минна читает письмо Телльхейма, в котором он отказывается от нее, объясняя свою ситуацию. Минне не нравится его непомерная гордость – не желать быть обузой любимой девушке, богатой и благородной. Она решает сыграть шутку с этим “слепцом”, разыграть роль обедневшей и несчастной Минны. Девушка уверена, что только в этом случае Телльхейм станет “сражаться за нее со всем миром”. Кроме того, она затевает комическую комбинацию с перстнями, заменив на своей руке перстень Телльхейма своим.

    В это время Минна узнает, что приезжает ее дядя, граф фон Бухваль, который лично не знает майора, но жаждет познакомиться с избранником своей единственной наследницы. Минна сообщает об этом Телльхейму и предупреждает, что дядя слышал о нем много хорошего, дядя едет как опекун и как отец, чтобы “вручить” Минну майору. Вдобавок граф везет ту сумму денег, которую Телльхейм одолжил тюрингцам. Телльхейм чувствует положительную перемену в своем деле, военный казначей только что передал ему, что король снимает обвинение с Телльхейма. Но майор не принимает это известие как полное восстановление своей чести, поэтому считает, что все еще недостоин Минны. Минна заслуживает ничем “не запятнанного мужа”.

    Теперь Минна вынуждена выступить в иной роли. Она снимает с пальца перстень и возвращает его Телльхейму, освобождая от верности ей, и уходит в слезах. Телльхейм не замечает, что Минна возвращает ему перстень не с его вензелем, а со своим, залогом любви и верности, выкупленным ею у хозяина гостиницы. Телльхейм порывается идти за Минной, но его удерживает Франциска, посвящая в “тайну” своей госпожи. Минна якобы сбежала от дяди, лишившись его наследства за то, что она не соглашалась выйти замуж по его желанию. Все покинули Минну, осуждают ее. Франциска советует Телльхейму сделать то же самое, тем более что он принял свой перстень из руки Минны.

    И тут-то Телльхеймом овладевает жажда решительных действий. Он берет взаймы у довольного Вернера большую сумму для выкупа заложенного у хозяина перстня Минны, чтобы затем сразу же жениться на ней. Телльхейм чувствует, как несчастье любимой девушки окрыляет его, ведь он способен сделать ее счастливой. Телльхейм бросается к Минне, а она проявляет напускную холодность и не принимает обратно “его” кольцо.

    В это время появляется фельдъегерь с письмом от прусского короля, который полностью оправдывает Телльхейма и любезно приглашает вернуться его на военную службу. Удовлетворенный Телльхейм призывает Минну разделить с ним его радость и строит перед ней план свадьбы и счастливой совместной жизни, в которой нет места службе у короля. Но он наталкивается на искусно разыгранное сопротивление девушки: несчастная Барнхельм не станет женой счастливого Телльхейма, только “равенство – твердая основа любви”.

    Телльхейм снова в отчаянии и замешательстве, понимая, что Минна повторяет его же прежние доводы против их брака. Минна видит, что слишком далеко заходит со своей шуткой, и ей приходится разъяснить “легковерному рыцарю” смысл всей интриги.

    Прибывающий весьма кстати в этот момент граф фон Бухваль, опекун Минны, рад видеть молодую пару вместе. Граф выражает свое глубокое уважение Телльхейму и желание иметь его своим другом и сыном.

  • “Четвертая проза” Мандельштама в кратком содержании

    Одни люди пытаются спасти других от расстрела. Но действуют они при этом по-разному. Мудрая расчетливость одесского ньютона-математика, с которой подошел к делу Веньямин Федорович, отличается от бестолковой хлопотливости Исая Бенедиктовича. Исай Бенедиктович ведет себя так, словно расстрел – заразная и прилипчивая болезнь, и поэтому его тоже могут расстрелять. Он все время помнит, что в Петербурге у него осталась жена. Хлопоча, обращаясь к влиятельным людям, Исай Бенедиктович словно делает себе прививку от расстрела.

    Животный страх управляет людьми, строчит доносы, бьет по лежачим, требует казни для пленников. Люди требуют убийства за обвес на рынке, случайную подпись, припрятанную рожь. фонтаном брызжет черная лошадиная кровь эпохи.

    Автор жил некоторое время в здании Цекубу. Тамошняя прислуга ненавидела его за то, что он не профессор. Приезжающие в Цекубу люди принимали его за своего и советовались, в какую республику лучше сбежать из Харькова и Воронежа. Когда автор наконец покинул здание Цекубу, его шуба лежала поперек пролетки, как у человека, покидающего больницу или тюрьму. В словесном ремесле автор ценит только “дикое мясо, сумасшедший нарост”, а произведения мировой литературы делит на разрешенные и написанные без разрешения. “Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух”. Писателям, пишущим разрешенные вещи, следовало бы запретить иметь детей. Ведь дети должны будут досказать главнейшее за своих отцов, отцы же запроданы рябому черту на три поколения вперед.

    У автора нет ни рукописей, ни записных книжек, ни даже почерка: он единственный в России работает с голосу, а не пишет как “густопсовая сволочь”. Он чувствует себя китайцем, которого никто не понимает. Умер его покровитель, нарком Мравьян-Муравьян, “наивный и любопытный, как священник из турецкой деревни”. И никогда уже не ездить в Эривань, взяв с собой мужество в желтой соломенной корзине и стариковскую палку – еврейский посох.

    В московские псиные ночи автор не устает твердить прекрасный русский стих: “…не расстреливал несчастных по темницам…” “Вот символ веры, вот подлинный канон настоящего писателя, смертельного врага литературы”.

    Глядя на разрешенного большевиками литературоведа Митьку Благого, молочного вегетарианца из Дома Герцена, который сторожит в специальном музее веревку удавленника Сережи Есенина, автор думает: “Чем была матушка филология и чем стала… Была вся кровь, вся непримиримость, а стала псякрев, стала всетерпимость…”

    Список убийц русских поэтов пополняется. На лбу у этих людей видна каинова печать литературных убийц – как, например, у Горнфельда, назвавшего свою книгу “Муки слова”… С Горнфельдом автор познакомился в те времена, когда еще не было идеологии и некому было жаловаться, если тебя кто обидит. В двадцать девятом советском году Горнфельд пошел жаловаться на автора в “Вечернюю Красную Газету”.

    Автор приходит жаловаться в приемную Николая Ивановича, где на пороге власти сиделкой сидит испуганная и жалостливая белочка-секретарша, охраняя носителя власти как тяжелобольного. Он хочет судиться за свою честь. Но обращаться можно разве что к Александру Ивановичу Герцену… Писательство в том виде, как оно сложилось в Европе и особенно в России, несовместимо с почетным званием иудея, которым гордится автор. Его кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского племени, которому власть отводит места в желтых кварталах, как проституткам. “Ибо литература везде и всюду выполняет одно назначение: помогает начальникам держать в повиновении солдат и помогает судьям чинить расправу над обреченными”.

    Автор готов нести ответственность за издательство ЗИФ, которое не договорилось с переводчиками Горнфельдом и Карякиным. Но он не хочет носить солидную литературную шубу. Лучше в одном пиджачке бегать по бульварным кольцам зимней Москвы, лишь бы не видеть освещенные иудины окна писательского дома на Тверском бульваре и не слышать звона сребреников и счета печатных листов.

    Для автора в бублике ценна дырка, а в труде – брюссельское кружево, потому что главное в брюссельском кружеве – воздух, на котором держится узор. Поэтому его поэтический труд всеми воспринимается как озорство. Но он на это согласен. Библией труда он считает рассказы Зощенко – единственного человека, который показал трудящегося и которого за это втоптали в грязь. Вот у кого брюссельское кружево живет!

    Ночью по Ильинке ходят анекдоты: Ленин с Троцким, два еврея, немец-шарманщик, армяне из города Эривани…

    “А в Армавире на городском гербе написано: собака лает, ветер носит”.

  • Философский камень

    ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

    Маргерит Юрсенар (Marguerite Yourcenar)

    Философский камень

    (L’Ceuvre au Noir)

    Роман (1968)

    1529 год. На перепутье двух дорог встречаются двоюродные братья. Анри-Максимилиану, сыну богатого купца Анри-Жюста Лигра, шестнадцать лет: он бредит Плутархом и свято верит, что сможет потягаться славою с Александром Македонским и Цезарем. Ему претит сидеть в отцовской лавке и мерить аршином сукно: его цель – стать человеком. Незаконнорожденному Зенону двадцать лет: все его помыслы заняты только наукой, и мечтает он вознестись выше человека, познав тайны алхимии.

    Зенон появился на свет в Брюгге. Его матерью была Хилзонда, сестра Анри-Жюста, а отцом – молодой прелат Альберико де Нуми, отпрыск старинного флорентийского рода. Красивый итальянец без труда соблазнил юную фламандку, а затем вернулся к папскому двору, где его ожидала блистательная карьера. Измена возлюбленного внушила молодой женщине отвращение к браку, но однажды брат познакомил ее с седобородым богобоязненным Симоном Адриансеном, который приобщил Хилзонду к евангелической вере. Когда до Брюгге дошла весть, что кардинал Альберико де Нуми был убит в Риме, Хилзонда согласилась выйти замуж за Симона, Зенон остался в~ доме дяди – отчиму так и не удалось приручить этого маленького волчонка.

    Анри-Жюст отдал племянника в учение своему шурину Бартоломе Кампанусу, канонику церкви Святого Доната. Некоторые знакомства Зенона беспокоили родных: он охотно водил дружбу с цирюльником Яном Мейерсом и ткачом Коласом Гелом. Ян не знал себе равных в искусстве пускать кровь, но его подозревали в тайном расчленении трупов. Колас же мечтал облегчить труд сукноделов, и Зенон создал чертежи механических станков. В аптеке цирюльника и в мастерской ткача школяр постигал то, что не могла ему дать книжная премудрость. Впрочем, ткачи разочаровали юношу – эти вздорные невежды попытались сломать его станки. Однажды дом Анри-Жюста посетила принцесса Маргарита, которой понравился красивый дерзкий школяр: она выразила желание взять его в свою свиту, но Зенон предпочел пуститься в странствия. Вскоре Анри-Максимилиан последовал его примеру. Потерпев неудачу со старшим сыном, Анри-Жюст возложил все свои надежды на младшего – Филибера.

    Первое время молва о Зеноне не утихала. Многие утверждали, что он постиг все тайны алхимии и медицины. Говорили также, что он оскверняет кладбища, соблазняет женщин, путается с еретиками и безбожниками. Его будто бы видели в самых отдаленных странах – по слухам, он нажил целое состояние, продав алжирскому паше тайну изобретенного им греческого огня. Но время шло, Зенона понемногу стали забывать, и лишь каноник Кампанус иногда вспоминал своего бывшего ученика.

    Симон Адриансен и Хилзонда прожили в мире и согласии двенадцать лет. В их доме собирались праведные – те, кому открылся свет истины. Разнеслась весть, что в Мюнстере анабаптисты прогнали епископов и муниципальных советников – этот город превратился в Иерусалим обездоленных. Симон, распродав свое имущество, отпряг вился в Град Божий вместе с женой и маленькой дочерью Мартой. Вскоре цитадель добродетели была окружена католическими войска-ми. Ганс Бокхольд, носивший прежде имя Иоанна Лейденского, провозгласил себя королем-пророком. У нового Христа было семнадцать жен, что служило несомненным доказательством мощи Бога, Когда Симон уехал собирать деньги для святого дела, Хилзонда стала восемнадцатой. Одурманенная экстазом, она едва заметила, как в город ворвались солдаты епископа. Начались массовые казни. Хилзонде отрубили голову, а Марту верная служанка спрятала до возвращения Симона. Старик ни словом не упрекнул погибшую жену: в ее падении он винил только себя. Житьему оставалось недолго, и он препоручил Марту своей сестре Саломее – жене богатейшего банкира Фуггера, Девочка выросла в Кельне вместе с кузиной Бенедиктой. Мартин Фуггер и Жюст Лигр из Брюгге, извечные друзья-соперники, приняли решение объединить капиталы: Бенедикте предстояло выйти замуж за филиберз. Но когда в Германии началась чума, Саломея и Бенедикта умерли. Женой Филибера Лигра стада Марта. Всю жизнь она терзалась чувством вины, ибо отреклась от завещанной родителями евангелической веры и не смогла преодолеть страха, прогнавшего ее от постели угасающей сестры. Свидетелем ее слабости был врач – высокий худой человек с поседевшими волосами и смуглым лицом.

    Из Кельна Зенон перебрался в Инсбрук. Здесь двоюродные братья встретились вновь. Прошло двадцать лет – можно было подводить итоги, Анри-Максимилиан дослужился до капитана: он не жалел об уходе из дома, однако жизнь сложилась совсем не так, как ему мечталось. Зенон многое познал, но пришел к выводу, что ученых мужей не зря сжигают на кострах: они могут обрести такое могущество, что столкнут в бездну весь земной шар – впрочем, род людской и не заслуживает лучшей участи. Невежество идет рука об руку с жестокостью, и даже поиски истины оборачиваются кровавым маскарадом, как это случилось в Мюнстере. Не умолчал Зенон и о своих неприятностях: его книгу “Предсказания будущего” признали еретической, поэтому ему нужно скрываться и постоянно менять место жительства.

    Вскоре Анри-Максимилиан погиб при осаде Сиены. А Зенону пришлось бежать из Инсбрука, и он решил вернуться в Брюгге, где его никто не помнил. Лигры давно оставили этот город – Филибер был теперь одним из самых влиятельных и богатых людей Брабанта. Назвавшись именем Себастьян Теус, алхимик доверился старому другу Яну Мейерсу, в доме которого поселился. Сначала Зенон думал, что задержится в этом тихом убежище ненадолго, но постепенно понял, что попал в западню и обречен носить чужую личину. Он поддерживал дружеские отношения только с приором францисканского монастыря – это был единственный человек, проявлявший терпимость и широту взглядов. Доктора Теуса псе сильнее охватывало отвращение к людям – даже тело человеческое обладало множеством изъянов, и он пытался придумать более совершенное устройство. С юных лет его манили три стадии Великого Деяния алхимиков: черная, белая и красная – расчленение, воссоздание и соединение. Первая фаза потребовала всей его жизни, однако он был убежден, что тропа существует: вслед за гниением мысли и распадом всех форм наступит либо подлинная смерть, либо возвращение духа, освобожденного и очищенного от мерзости окружающего бытия.

    Полубезумная служанка Катарина отравила старого Яна, и Зенона вновь потянуло странствовать, но он не мог оставить приора, мучительно умиравшего от полила в горле. Противостояние Сатурна не сулило ничего хорошего им обоим. Монахи, оставленные без присмотра. все чаще нарушали устав, а некоторые братья предались тайному блуду. Открыв лечебницу при монастыре, Зенон взял в помощники Сиприана – деревенского паренька, принявшего постриг в пятнадцать лет. Смутные времена располагали к доносам, и после смерти приора дело о монашеских оргиях раскрылось. На допросе с пристрастием Сиприан обвинил своего хозяина в соучастии. Себастьяна Теуса немедленно схватили, и он поразил всех, назвав свое подлинное имя.

    Напрасно Зенон полагал, что его забыли. Призрак, живший в закоулках людской памяти, вдруг обрел плоть и кровь в облике чародея, богоотступника, иноземного лазутчика. Распутных монахов предали казни на костре. Узнав об этом, Зенон внезапно ощутил угрызения совести: как создатель греческого огня, погубившего сотни тысяч людей, он тоже был причастен к злодейству. Тогда ему захотелось покинуть этот ад – землю. Впрочем, на суде он защищался довольно искусно, и общественное мнение разделилось: люди, пострадавшие от махинаций Филибера, распространили злобу свою и на Зенона, тогда как родственники и друзья Лигров тайком пытались помочь обвиняемому. Каноник Кампанус послал к банкиру нарочного. Но Марта не любила вспоминать о человеке, угадавшем ее стразе, а Филибер был слишком осторожен, чтобы рисковать своим положением ради сомнительного кузена. Участь Зенона была решена показаниями Катарины, которая заявила, что помогла отравить Яна Мейерса: по ее словам, она не смогла отказать негодяю-врачу, распалившему ее плоть любовным зельем. Слухи о колдовстве полностью подтвердились, и Зенон был приговорен к сожжению. Жители Брюгге с нетерпением ожидали этого зрелища.

    В ночь на 18 февраля 1569 г каноник Кампанус пришел в темницу, чтобы уговорить Зенона принести публичное покаяние и сохранить тем самым жизнь. Философ отказался наотрез. После ухода священника он достал тщательно спрятанное узкое лезвие. В последнюю минуту ему пригодилась сноровка цирюльника – хирурга, которой он так гордился. Взрезав берцовую вену и лучевую артерию на запястье, он явственно увидел три фазы Деяния: чернота зеленела, оборачиваясь чистой белизной, мутная белизна переходила в багряное золото, а потом прямо перед глазами затрепетал алый шар Зенон еще успел услышать шаги тюремщика, но теперь люди были ему не страшны.

    Е. Л. Мурашкинцева

  • “Парфюмер. История одного убийцы” Зюскинда в кратком содержании

    История Жана-Батиста Гренуя, совершившего серию зверских убийств для достижения заветной мечты – создания духов любви.

    “В восемнадцатом столетии во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и отвратительными фигурами. Его звали Жан-Батист Гренуй.”

    18 век. Франция. Париж. Летом, в ужасной вони и духоте города рождается Жан-Батист Гренуй. Мать Гренуя родила его под столом рыбной лавки, среди рыбных голов. Мать обвиняют в детоубийстве и казнят, а новорожденного полиция отдает некой кормилице. Женщина отказывается ухаживать за ребенком, потому, что, по ее словам, он “не пахнет как другие дети” и одержим дьяволом. Затем его отдают в приют мадам Гайяр. Здесь Гренуй живет до восьми лет, дети сторонятся его, к тому же он некрасив. Никто не подозревает о том, что он обладает острым обонянием. Потом мадам Гайяр отдает его в чернорабочие кожевнику. Гренуй работает в тяжелых условиях, переносит все болезни. Его ничто не может сломить. Единственная радость для него – это изучение новых запахов. Однажды на улице он чувствует приятный аромат, он его манит. Источником аромата оказывается юная девушка. Гренуй опьянен ее ароматом, душит девушку, наслаждаясь ее запахом, а затем скрывается незамеченным. Его не мучает совесть, он находится под властью аромата.

    Однажды он как посыльный приходит к парфюмеру Бальдини, приносит ему кожи, которые тот заказал. Бальдини – парфюмер, который уже не так популярен, как его конкурент. Он пытается понять формулу духов своего конкурента. Гренуй по великой случайности попадает в лабораторию Бальдини и, подчиняясь своему чутью, смешивает ингредиенты и воспроизводит те самые духи. Бальдини удивлен. С тех пор Гренуй становится учеником Бальдини, он учит Гренуя, как извлекать аромат из различных цветов, используя сублимацию. Теперь Гренуй, овладев этим умением, научился создавать духи по правилам, но пришел в отчаяние, узнав, что не все запахи можно заключит в флакон.

    Далее Гренуй попадает в пещеру и живет там несколько лет. Он понимает, что сам не пахнет и хочет изобрести духи, чтобы люди перестали сторониться его и приняли за обычного человека. Выйдя из своего убежища, Гренуй попадает под покровительство маркиза Тайад-Эспинасса, создателя “флюидальной теории”, далее покидает маркиза и добирается до Граса, где поступает в подмастерья к мадам Арнульфи, вдове парфюмера. Неожиданно рядом с чьим-то садом он снова чувствует аромат, еще более роскошный, чем аромат когда-то задушенной им девушки. Это запах юной Лауры Риши, которая играет в саду, и Гренуй решает, что нашел вершину будущих духов, своего главного творения в жизни: аромата абсолютной красоты. В течение двух лет он постигает науку сбора запахов и убеждается, что запах кожи и волос красивой женщины лучше всего принимает ткань, обработанная лишенным аромата жиром. В городе начинается волна странных убийств, жертвами становятся юные девушки. Это Гренуй собирает запахи, обривая своих жертв и обмазывая их жиром.

    Люди не могут понять мотивов убийцы. Установлено, что девушки не подвергались сексуальному насилию. Лишь один человек в Грассе оказывается настолько проницательным, что начинает прозревать истинные мотивы убийцы. Это отец Лауры, консул Риши. Он видит, что все жертвы красивы и начинает бояться за свою красавицу-дочь. Он в тайне увозит Лауру. Но Гренуй находит ее по дурманящему его аромату, убивает, намазывает жиром, состригает волосы и уносит с собой ее аромат. Теперь, имея достаточное количество ароматов, он смешивает их и создает идеальные духи. Но его наконец-то находят и арестовывают.

    Гренуй приговорен к смертной казни. Но никто не узнал о том, что он создал духи. Перед казнью Гренуй тайком наносит на себя эти духи. Оказавшись на эшафоте, стражи отпустили Гренуя, а у палача опустились руки. Духи были настолько прекрасны, что люди моментально влюбились в Гренуя и забыли о том, что он убийца. У зрителей, пришедших посмотреть на казнь, возникает плотская страсть друг к другу. Начинается безумная оргия. Он смотрит на все это и, пользуясь всеобщим безумием, исчезает. После того, как на следующий день дурман проходит, люди находят себя раздетыми и, смущенно одеваясь, молчаливо решают забыть о произошедшем. Вместо Гренуя казнят невиновного.

    Гренуй свободен. Но он недоволен. Он понимает, что люди не смогут оценить его творение. Он возвращается в Париж, направляется к кладбищу, видит собравшихся у костра воров и бродяг. Гренуй обливается своими духами с ног до головы, воры и бродяги накидываются на него, плененные ароматом, разрывают его на части и… пожирают останки великого парфюмера Жана-Батиста Гренуя.