Category: Краткие содержания

  • Превращение

    АВСТРИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

    Франц Кафка (Franz Kafka)

    Превращение

    (Die Verwandlung)

    Рассказ (1916)

    Происшествие, случившееся с Грегором Замзой, описано, пожалуй, в одной фразе рассказа. Однажды утром, проснувшись после беспокойного сна, герой внезапно обнаружил, что превратился в огромное страшное насекомое…

    Собственно, после этого невероятного превращения больше уже ничего особенного не происходит. Поведение действующих лиц прозаично, буднично и предельно достоверно, а внимание сосредоточено на бытовых мелочах, которые для героя вырастают в мучительные проблемы.

    Грегор Замза был обычным молодым человеком, живущим в большом городе. Все его усилия и заботы были подчинены семье, где он был единственным сыном и потому испытывал повышенное чувство ответственности за благополучие близких.

    Отец его обанкротился и по большей части сидел дома, просматривая газеты. Мать мучили приступы удушья, и она проводила долгие часы в кресле у окна. Еще у Грегора была младшая сестра Грета, которую он очень любил. Грета неплохо играла на скрипке, и заветной мечтой Грегора – после того как ему удастся покрыть отцовские долги – было помочь ей поступить в консерваторию, где она могла бы профессионально учиться музыке.

    Отслужив в армии, Грегор устроился в одну торговую фирму и довольно скоро был повышен от мелкого служащего до коммивояжера-Он работал с огромным усердием, хотя место было неблагодарным. Приходилось большую часть времени проводить в командировкам, вставать на заре и с тяжелым саквояжем, полным образцов сукон, отправляться на поезд. Хозяин фирмы отличался скупостью, но Грегор был дисциплинирован, старателен и трудолюбив. К тому же он никогда не жаловался. Иногда ему везло больше, иногда меньше. Так или иначе, его заработка хватало на то, чтобы снимать для семьи просторную квартиру, где он занимал отдельную комнату.

    Вот в этой-то комнате он проснулся однажды в виде гигантской отвратительной сороконожки. Спросонья он обвел взглядом знакомые стены, увидел портрет женщины в меховой шляпе, который он недавно вырезал из иллюстрированного журнала и вставил в золоченую раму, перевел взгляд на окно, услышал, как по жести подоконника стучат капли дождя, и снова закрыл глаза. “Хорошо бы еще немного поспать и забыть всю эту чепуху”, – подумал он. Он привык спать на правом боку, однако ему теперь мешал огромный выпуклый живот, и после сотни безуспешных попыток перевернуться Грегор оставил это занятие. Он в холодном ужасе понял, что все происходит наяву. Но еще больше ужаснуло его то, что будильник показывал уже половину седьмого, в то время как Грегор поставил его на четыре часа утра. Неужели он не слышал звонка и опоздал на поезд? Мысли эти привели его в отчаяние. В это время в дверь осторожно постучала мать, которая беспокоилась, не опоздает ли он. Голос матери был, как всегда, ласковый, и Грегор испугался, услыхав ответные звуки собственного голоса, к которому примешивался странный болезненный писк.

    Далее кошмар продолжался. В его комнату стучали уже с разных сторон – и отец, и сестра беспокоились, здоров ли он. Его умоляли открыть дверь, но он упорно не отпирал замок. После невероятного труда ему удалось повиснуть над краем кровати. В это время раздался звонок в прихожей. Узнать, что случилось, пришел сам управляющий фирмы. От страшного волнения Грегор рванулся изо всех сил и упал на ковер. Звук падения был услышан в гостиной. Теперь к призывам родных присоединился и управляющий. И Грегору показалось разумнее объяснить строгому начальнику, что он непременно все исправит и наверстает. Он начал взволнованно выпаливать из-за двери, что у него лишь легкое недомогание, что он еще успеет на восьмичасовой поезд, и наконец стал умолять не увольнять его из-за невольного прогула и пощадить его родителей. При этом ему удалось, опираясь о скользкий сундук, выпрямиться во весь рост, превозмогая боль в туловище.

    За дверью наступила тишина. Из его монолога никто не понял ни слова. Затем управляющий тихо произнес: “Это был голос животного”. Сестра со служанкой в слезах бросились за слесарем. Однако Грегор сам ухитрился повернуть ключ в замке, ухватившись за него крепкими челюстями. И вот он появился перед глазами столпившихся у двери, прислонившись к ее створке.

    Он продолжал убеждать управляющего, что скоро все встанет на свои места. Впервые он посмел излить ему свои переживания по поводу тяжелой работы и бесправности положения коммивояжера, которого любой может обидеть. Реакция на его появление была оглушительной. Мать безмолвно рухнула на пол. Отец в смятении погрозил ему кулаком. Управляющий повернулся и, поглядывая назад через плечо, стал медленно удаляться. Эта немая сцена длилась несколько секунд. Наконец мать вскочила на ноги и дико закричала. Она оперлась на стол и опрокинула кофейник с горячим кофе. Управляющий тут же стремительно бросился к лестнице. Грегор пустился за ним, неуклюже семеня своими ножками. Ему непременно надо было удержать гостя. Однако путь ему преградил отец, который стал заталкивать сына назад, издавая при этом какие-то шипящие звуки. Он подталкивал Грегора своей палкой. С большим трудом, поранив о дверь один бок, Грегор втиснулся назад к себе в комнату, и дверь за ним немедленно захлопнули.

    После этого страшного первого утра для Грегора наступила приниженная монотонная жизнь в заточении, с которой он медленно свыкся. Он постепенно приспособился к своему уродливому и неповоротливому телу, к своим тонким ножкам-щупальцам. Он обнаружил, что может ползать по стенам и потолку, и даже полюбил висеть там подолгу. Пребывая в этом страшном новом обличье, Грегор остался тем же, кем был, – любящим сыном и братом, переживающим все семейные заботы и страдающим оттого, что внес в жизнь близких столько горя. Из своего заточения он молча подслушивал разговоры родных. Его мучили стыд и отчаяние, так как теперь семья оказалась без средств и старый отец, больная мать и юная сестра должны были думать о заработках. Он с болью чувствовал брезгливое отвращение, которое испытывали самые близкие люди по отношению к нему. Мать и отец первые две недели не могли заставить себя войти к нему в комнату. Только Грета, преодолевая страх, заходила сюда, чтобы быстро убраться или поставить миску с едой. Однако Грегору все меньше и меньше подходила обычная пища, и он часто оставлял тарелки нетронутыми, хотя его терзал голод. Он понимал, что вид его нестерпим для сестры, и потому старался спрятаться под диван за простыней, когда она приходила убираться.

    Однажды его унизительный покой был нарушен, так как женщины надумали освободить его комнату от мебели. Это была идея Греты, которая решила дать ему больше места для ползанья. Тогда мать впервые боязливо вошла в комнату сына. Грегор покорно притаился на полу за свисающей простыней, в неудобной позе. От переполоха ему стало совсем плохо. Он понимал, что его лишили нормального жилища – вынесли сундук, где он хранил лобзик и другие инструменты, шкаф с одеждой, письменный стол, за которым он в детстве готовил уроки. И, не выдержав, он выполз из-под дивана, чтобы защитить последнее свое богатство – портрет женщины в мехах на стене. Мать с Гретой в это время переводили дух в гостиной. Когда они вернулись, Грегор висел на стене, обхватив портрет лапками. Он решил, что ни за что на свете не позволит его забрать – скорее вцепится Грете в лицо. Вошедшей в комнату сестре не удалось увести мать. Та “увидела огромное бурое пятно на цветастых обоях, вскрикнула, прежде чем до нее дошло, что это и есть Грегор, визгливо-пронзительно” и рухнула в изнеможении на диван.

    Грегор был переполнен волнением. Он быстро выполз в гостиную за сестрой, которая бросилась к аптечке с каплями, и беспомощно топтался заее спиной, страдая от своей вины, В это время пришел отец – теперь он работал рассыльным в каком-то банке и носил синий мундир с золотыми пуговицами. Грета объяснила, что мать в обмороке, а Грегор “вырвался”. Отец издал злорадный крик, схватил вазу с яблоками и с ненавистью начал бросать их в Грегора. Несчастный бросился наутек, делая множество лихорадочных движений. Одно из яблок с силой ударило его по спине, застряв в теле.

    После полученной раны здоровье Грегора стало хуже. Постепенно сестра прекратила у него убираться – все заросло паутиной и клейким веществом, истекавшим из лапок. Ни в чем не виноватый, но с омерзением отторгнутый самыми близкими людьми, страдающий от позора больше, чем от голода и ран, он замкнулся в жалком одиночестве, перебирая бессонными ночами всю свою прошлую немудреную жизнь. По вечерам семья собиралась в гостиной, где все пили чай или разговаривали. Грегор же для них был “оно”, – всякий раз родные плотно прикрывали дверь его комнаты, стараясь не вспоминать о его гнетущем присутствии.

    Однажды вечером он услышал, что сестра играет на скрипке трем новым жильцам – им сдали комнаты ради денег. Привлеченный музыкой, Грегор отважился продвинуться немного дальше обычного. Из-за пыли, лежавшей повсюду в его комнате, он сам был весь ею покрыт, “на спине и боках он таскал с собой нитки, волосы, остатки еды; слишком велико было его равнодушие ко всему, чтобы ложиться, как прежде, по нескольку раз в день на спину и чиститься о ковер”. И вот это неопрятное чудовище скользнуло по сверкающему полу гостиной. Разразился постыдный скандал. Жильцы с возмущением потребовали назад деньги. Мать зашлась в приступе кашля. Сестра заключила, что дальше так жить нельзя, и отец подтвердил, что она “тысячу раз права”. Грегор изо всех сил пытался вновь заползти к себе в комнату. От слабости он был совсем неповоротлив и задыхался. Оказавшись в знакомой пыльной темноте, он почувствовал, что совсем не может шевелиться. Боли он уже почти не ощущал, а о своей семье по-прежнему думал с нежностью и любовью.

    Рано утром пришла служанка и обнаружила, что Грегор лежит совершенно неподвижно. Вскоре она радостно известила хозяев: “Поглядите-ка, оно издохло, вот оно лежит совсем-совсем дохлое!”

    Тело Грегора было сухим, плоским и невесомым. Служанка сгребла его останки и выкинула вместе с мусором. Все испытали нескрываемое облегчение. Мать, отец и Грета впервые за долгое время позволили себе прогулку за город. В вагоне трамвая, полном теплого солнца, они оживленно обсуждали виды на будущее, которые оказались совсем не так плохи. При этом родители, не сговариваясь, подумали о том, как, невзирая на все превратности, похорошела их дочь.

    В. Л. Сагалова

  • Колымские рассказы

    Варлам Тихонович Шаламов

    Колымские рассказы

    (1954-1973)

    Сюжет рассказов В. Шаламова – тягостное описание тюремного и лагерного быта заключенных советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация – вот что находится постоянно в центре внимания писателя.

    НАДГРОБНОЕ СЛОВО

    Автор вспоминает по именам своих товарищей по лагерям. Вызывая в памяти скорбный мартиролог, он рассказывает, кто и как умер, кто и как мучился, кто и на что надеялся, кто и как себя вел в этом Освенциме без печей, как называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось выжить, мало кому удалось выстоять и остаться нравственно несломленным.

    ЖИТИЕ ИНЖЕНЕРА КИПРЕЕВА

    Никого не предавший и не продавший, автор говорит, что выработал для себя формулу активной защиты своего существования: человек только тогда может считать себя человеком и выстоять, если в любой момент готов покончить с собой, готов к смерти. Однако позднее он понимает, что только построил себе удобное убежище, потому что неизвестно, каким ты будешь в решающую минуту, хватит ли у тебя просто физических сил, а не только душевных. Арестованный в 1938 г. инженер-физик Кипреев не только выдержал избиение на допросе, но даже кинулся на следователя, после чего был посажен в карцер. Однако от него все равно добиваются подписи под ложными показаниями, припугнув арестом жены. Тем не менее Кипреев продолжал доказывать себе и другим, что он человек, а не раб, какими являются все заключенные. Благодаря своему таланту (он изобрел способ восстановления перегоревших электрических лампочек, починил рентгеновский аппарат), ему удается избегать самых тяжелых работ, однако далеко не всегда. Он чудом остается в живых, но нравственное потрясение остается в нем навсегда.

    НА ПРЕДСТАВКУ

    Лагерное растление, свидетельствует Шаламов, в большей или меньшей степени касалось всех и происходило в самых разных формах. Двое блатных играют в карты. Один из них проигрывается в пух и просит играть на “представку”, то есть в долг. В какой-то момент, раззадоренный игрой, он неожиданно приказывает обычному заключенному из интеллигентов, случайно оказавшемуся среди зрителей их игры, отдать шерстяной свитер. Тот отказывается, и тогда кто-то из блатных “кончает” его, а свитер все равно достается блатарю.

    НОЧЬЮ

    Двое заключенных крадутся к могиле, где утром было захоронено тело их умершего товарища, и снимают с мертвеца белье, чтобы назавтра продать или поменять на хлеб или табак. Первоначальная брезгливость к снятой одежде сменяется приятной мыслью, что завтра они, возможно, смогут чуть больше поесть и даже покурить.

    ОДИНОЧНЫЙ ЗАМЕР

    Лагерный труд, однозначно определяемый Шаламовым как рабский, для писателя – форма того же растления. Доходяга-заключенный не способен дать процентную норму, поэтому труд становится пыткой и медленным умерщвлением. Зек Дугаев постепенно слабеет, не выдерживая шестнадцатичасового рабочего дня. Он возит, кайлит, сыплет, опять возит и опять кайлит, а вечером является смотритель и замеряет рулеткой сделанное Дугаевым. Названная цифра – 25 процентов – кажется Дугаеву очень большой, у него ноют икры, нестерпимо болят руки, плечи, голова, он даже потерял чувство голода. Чуть позже его вызывают к следователю, который задает привычные вопросы: имя, фамилия, статья, срок. А через день солдаты уводят Дугаева к глухому месту, огороженному высоким забором с колючей проволокой, откуда по ночам доносится стрекотание тракторов. Дугаев догадывается, зачем его сюда доставили и что жизнь его кончена. И он сожалеет лишь о том, что напрасно промучился последний день.

    ДОЖДЬ

    Розовский, работающий в шурфе, вдруг, несмотря на угрожающий жест конвоира, окликает работающего неподалеку рассказчика, чтобы поделиться душераздирающим откровением: “Слушайте, слушайте! Я долго думал! И понял, что смысла жизни нет… Нет…” Но прежде чем Розовский, для которого жизнь отныне потеряла ценность, успевает броситься на конвоиров, рассказчику удается подбежать к нему и, спасая от безрассудного и гибельного поступка, сказать приближающимся конвоирам, что тот заболел. Чуть позже Розовский предпринимает попытку самоубийства, кинувшись под вагонетку. Его судят и отправляют в другое место.

    ШЕРРИ БРЕНДИ

    Умирает заключенный-поэт, которого называли первым русским поэтом двадцатого века. Он лежит в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Он умирает долго. Иногда приходит какая-нибудь мысль – например, что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это так страшно, что он готов ругаться, драться, искать… Но сил для этого у него уже нет, да и мысль о хлебе тоже слабеет. Когда ему вкладывают в руку суточную пайку, он изо всех сил прижимает хлеб ко рту, сосет его, пытается рвать и грызть цинготными шатающимися зубами. Когда он умирает, его еще два аня не списывают, и изобретательным соседям удается при раздаче получать хлеб на мертвеца как на живого: они делают так, что тот, как кукла-марионетка, поднимает руку.

    ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ

    Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят – у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков – симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а еще через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.

    ТИФОЗНЫЙ КАРАНТИН

    Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперь-то тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.

    АНЕВРИЗМА АОРТЫ

    Болезнь (а изможденное состояние заключенных-“доходяг” вполне равносильно тяжелой болезни, хотя официально и не считалось таковой) и больница – в рассказах Шаламова непременный атрибут сюжетики. В больницу попадает заключенная Екатерина Гловацкая. Красавица, она сразу приглянулась дежурному врачу Зайцеву, и хотя он знает, что она в близких отношениях с его знакомым, заключенным Подшиваловым, руководителем кружка художественной самодеятельности, (“крепостного театра”, как шутит начальник больницы), ничто не мешает ему в свою очередь попытать счастья. Начинает он, как обычно, с медицинского обследования Гловацкой, с прослушивания сердца, но его мужская заинтересованность быстро сменяется сугубо врачебной озабоченностью. Он находит у Гловацкой аневризму аорты – болезнь, при которой любое неосторожное движение может вызвать смертельный исход. Начальство, взявшее за неписаное правило разлучать любовников, уже однажды отправило Гловацкую на штрафной женский прииск. И теперь, после рапорта врача об опасной болезни заключенной, начальник больницы уверен, что это не что иное, как происки все того же Подшивалова, пытающегося задержать любовницу. Гловацкую выписывают, однако уже при погрузке в машину случается то, о чем предупреждал доктор Зайцев, – она умирает.

    ПОСЛЕДНИЙ БОЙ МАЙОРА ПУГАЧЕВА

    Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941-1945 гг. в северо-восточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, “со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики…”. Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были еще истощены до потери сил и воли. “Вина” же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, еще не сломленных людей, ясно: “их привезли на смерть – сменить вот этих живых мертвецов”, которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе – летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: кто-то становится поваром, кто-то культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

    В пять часов утра на вахту постучали. Дежурный впускает лагерного повара-заключенного, пришедшего, как обычно, за ключами от кладовой. Через минуту дежурный оказывается задушенным, а один из заключенных переодевается в его форму. То же происходит и с другим, вернувшимся чуть позже дежурным. Дальше все идет по плану Пугачева. Заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофера и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они ухолят в тайгу. Ночью – первой ночью на свободе после долгих месяцев неволи – Пугачев, проснувшись, вспоминает свой побег из немецкого лагеря в 1944 г., переход через линию фронта, допрос в особом отделе, обвинение в шпионаже и приговор – двадцать пять лет тюрьмы. Вспоминает и приезды в немецкий лагерь эмиссаров генерала Власова, вербовавших русских солдат, убеждая их в том, что для советской власти все они, попавшие в плен, изменники Родины. Пугачев не верил им, пока сам не смог убедиться. Он с любовью оглядывает спящих товарищей, поверивших в него и протянувших руки к свободе, он знает, что они “лучше всех, достойнее всех*. А чуть позже завязывается бой, последний безнадежный бой между беглецами и окружившими их солдатами. Почти все из беглецов погибают, кроме одного, тяжело раненного, которого вылечивают, чтобы затем расстрелять. Только майору Пугачеву удается уйти, но он знает, затаившись в медвежьей берлоге, что его все равно найдут. Он не сожалеет о сделанном. Последний его выстрел – в себя.

    Е. А. Шкловский

  • “Кролики и удавы” Искандера в кратком содержании

    События происходят много лет назад в одной далекой африканской стране. Удавы без устали охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет. Несмотря на то что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение. Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их. Однажды юный удав задается вопросом, почему кролики поддаются гипнозу и не было ли попыток бунта. Тогда другой удав, по прозвищу Косой, хотя на самом деле он одноглазый, решается поведать своему юному другу “удивительный рассказ” о том, как проглоченный им кролик внезапно взбунтовался прямо у него в животе, не желал там “утрамбовываться” и “не переставая вопил” из его живота всякие дерзости. Тогда глава удавов, Великий Питон, приказал выволочь Косого на Слоновую Тропу, чтобы слоны “утрамбовали” дерзкого кролика, пусть ценой здоровья и даже жизни “жалкого” удава Косого, ибо “удав, из которого говорит кролик, это не тот удав, который нам нужен”. Очнулся несчастный удав лишь через две недели и уже одноглазым, не помня, в какой момент из него выпрыгнул дерзкий кролик.

    Рассказ Косого подслушивает кролик, которого зовут Задумавшийся, так как он много думает; в результате длительных размышлений этот кролик приходит к смелому выводу и сообщает о нем потрясенным удавам: “Ваш гипноз – это наш страх. Наш страх – это ваш гипноз”. С этой сенсационной новостью Задумавшийся спешит к другим кроликам. Рядовые кролики в восторге от идеи Задумавшегося, однако Королю кроликов такое свободомыслие не по вкусу, и он напоминает кроликам, что хотя “то, что удавы глотают кроликов, – это ужасная несправедливость”, но за эту несправедливость кролики пользуются “маленькой, но очаровательной несправедливостью, присваивая нежнейшие продукты питания, выращенные туземцами”: горох, капусту, фасоль, и если отменить одну несправедливость, то необходимо отменить и вторую. Опасаясь разрушительной силы всего нового, а также утраты собственного авторитета в глазах рядовых кроликов, Король призывает кроликов довольствоваться тем, что есть, а также вечной мечтой о выращивании в ближайшем будущем вкуснейшей Цветной Капусты. Кролики чувствуют, что “в словах Задумавшегося есть какая-то соблазнительная, но чересчур тревожащая истина, а в словах Короля какая-то скучная, но зато успокаивающая правда”.

    Хотя для рядовых кроликов Задумавшийся все же герой, Король решает тайком устранить его и подговаривает бывшего друга Задумавшегося, а ныне – приближенного ко двору и фаворита Королевы по имени Находчивый предать опального кролика, для чего необходимо громко прочитать в джунглях сочиненный придворным Поэтом стих с “намеками” на местонахождение Задумавшегося. Находчивый соглашается, и однажды, когда Задумавшийся и его ученик по имени Возжаждавший размышляют, как устранить несправедливость из жизни кроликов, к ним подползает юный удав. Задумавшийся решает поставить эксперимент, чтобы доказать свою теорию об отсутствии гипноза, и действительно не поддается гипнозу удава. Раздосадованный удав рассказывает кроликам о предательстве Находчивого, и Задумавшийся, искренне любящий родных кроликов и глубоко потрясенный подлостью Короля и самим фактом предательства, решает принести себя в жертву удаву, чей инстинкт оказывается сильнее доводов рассудка, и юный удав, к ужасу Возжаждавшего, помимо собственной воли съедает “Великого кролика”. Задумавшийся перед смертью завещает верному ученику свое дело, как бы передавая ему “весь свой опыт изучения удавов”.

    Тем временем юный удав, осмелев после поедания Задумавшегося, приходит к выводу, что удавами должен править удав, а не какой-то там инородный Питон. За такую дерзкую мысль удава ссылают в пустыню. Туда же за предательство ссылают и Находчивого. Изголодавшийся удав вскоре придумывает новый метод поедания кроликов – через удушение – и глотает изумленного Находчивого. Удав логично решает, что с “таким гениальным открытием” Великий Питон его “примет с распростертыми объятиями”, и возвращается из пустыни.

    А между тем в джунглях Возжаждавший ведет огромную воспитательную работу среди кроликов – он даже готов в качестве эксперимента пробежать по телу удава в обе стороны. В эпоху умирания гипноза царит полный хаос: “открытие Задумавшегося относительно гипноза да еще обещания Возжаждавшего пробежать по удаву туда и обратно во многом расшатали сложившиеся веками отношения между кроликами и удавами”. В результате появляется “огромное количество анархически настроенных кроликов, слабо или совсем не поддающихся гипнозу”. Но королевство кроликов не разваливается именно благодаря возвращению Удава-Пустынника. Он предлагает метод удушения кроликов и демонстрирует его на Косом, так что тот испускает дух. После этого Великий Питон прощает Пустынника и назначает его своим заместителем. Вскоре Пустынник сообщает удавам о смерти Великого Питона и о том, что, согласно воле покойного, он, Великий Пустынник, будет управлять ими. Пока удавы совершенствуются в технике удушения, прославляя нового правителя, Король кроликов догадывается и оповещает кроликов о надвигающейся опасности, предлагая старый, но единственный метод борьбы с удавами – “размножаться с опережением”.

    Интересно, что и кролики, и удавы сожалеют о старых добрых временах. Деятельность Возжаждавшего теперь, когда удавы душат всех подряд, имеет “все меньше и меньше успеха”. Кролики идеализируют эпоху гипноза, потому что тогда умирающий не чувствовал боли и не сопротивлялся, удавы – потому что было легче ловить кроликов, но и те и другие сходятся на том, что раньше был порядок.

    Р. S. Позднее автору суждено было убедиться в научной правоте наблюдений Задумавшегося: один знакомый змеевед “с презрительной уверенностью” сообщил ему, “что никакого гипноза нет, что все это легенды, дошедшие до нас от первобытных дикарей”.

  • Страшная месть

    ИЗ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX-XX ВЕКОВ

    Н. В. Гоголь

    Страшная месть

    В Киеве есаул Горобець празднует свадьбу сына. На празднике много гостей, среди них – названый брат есаула, Данило Бурульбаш с молодой женой Катериной и годовалым сыном. Все удивлены тому, что вместе с Катериной не приехал ее отец, который всю жизнь где-то странствовал, но после замужества дочери приехал жить рядом с ней на Заднепровье. Когда есаул готовится благословить молодых и выносит иконы, в толпе раздается крик ужаса: один козак меняется в лице, у него вырастает нос, изо рта появляется клык, козак на глазах превращается в старика, а люди кричат, что это вновь появился колдун и предсказывают беду.

    В лодке по Днепру плывут пан Данило и его жена с сыном. Пан Данило хочет наказать колдуна, призывает гребцов повоевать. Они проплывают мимо кладбища. Взорам их предстает картина, от которой “холод прорезался в козацкие жилы”: кресты на могилах шатаются, из могил поднимаются мертвецы. Внезапно видение исчезает. Данило успокаивает Катерину, заводит речь об ее отце, с которым не ладит. По приезде домой их навещает отец Катерины, бранит дочь в присутствии зятя за то, что она долго задерживалась в дороге. Данило предлагает тестю обсудить то,

    Что его интересует, по-мужски. Вспыхивает ссора, оба выхватывают мечи, отец ранит Данило. Только благодаря мольбам Катерины Данило прекращает бой, предлагает отцу помириться. Тот ведет себя крайне вызывающе, но все же соглашается. Ночью Катерине снится сон, что ее отец и есть тот самый колдун. За столом отец ругает еду, приготовленную Катериной, отказывается от галушек и от свинины.

    Ночью Данило собирается выйти из дому. Катерина боится, просит запереть ее. Данило замечает, что тесть идет по направлению к старому замку (считающемуся гнездом колдуна). Данило идет следом, заглядывает в окно. Тесть садится и начинает колдовать. Комната озаряется призрачным светом. Колдун вызывает душу Катерины, уговаривает ее изменить мужу с ним. Та умоляет оставить ее в покое, напоминает отцу, что он когда – то убил ее мать. Данило отправляется домой, будит жену, та рассказывает ему свой сон – без подробностей о матери. Катерина отрекается от отца, просит мужа не бросать ее и защитить.

    Данило сажает тестя в подвал, приковывает цепями. В ожидании казни колдун подзывает Катерину, умоляет ее сжалиться над ним, обещает всю оставшуюся жизнь провести в молитвах и покаянии. Катерина долго колеблется, но выпускает его. Ей страшно, что она обманула мужа, она скрывает, что это сделала она.

    Пан Данило чувствует приближение смерти, вспоминает прошлые подвиги, сокрушается, что теперь на Украине нет порядка. Приближается войско ляхов. Данило храбро сражается, но вдруг ему кажется, что на горе стоит отец Катерины и целится в него. Данило скачет к горе, колдун стреляет и убивает Данило. Катерина плачет.

    “Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру. Любо тогда и жаркому солнцу оглядеться с вышины и погрузить лучи в холод стеклянных вод и прибережным лесам ярко осветиться в водах. Зеленокудрые! они толпятся вместе с полевыми цветами к водам и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются светлым своим зраком, и усмехаются к нему, и приветствуют его, кивая ветвями. В середину же Днепра они и не смеют глянуть: никто, кроме солнца и голубого неба, не глядит в него. Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает – и человек, и зверь, и птица; а бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Звезды горят и светят над миром и все разом отдаются в Днепре. Всех их держит Днепр в темном лоне своем. Ни одна не убежит от него; разве погаснет на небе. Черный лес, унизанный спящими воронами, и древле разломанные горы, свесясь, силятся закрыть его хотя бы длинною тенью своею, – напрасно! Нет ничего в мире, что бы могло прикрыть Днепр. Синий, синий, ходит он плавным разливом и середь ночи, как середь дня; виден за столько вдаль, за сколько видеть может человечье око. Нежась и прижимаясь ближе к берегам от ночного холода, дает он по себе серебряную струю; и она вспыхивает, будто полоса дамасской сабли; а он, синий, снова заснул. Чуден и тогда Днепр, и нет реки, равной ему в мире! Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до коря, дубы трещат и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир – страшен тогда Днепр! Водяные холмы гремят, ударяясь о горы, и с блеском и стоном отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали”.

    Из лодки на берег выходит колдун. Он спускается в свою землянку, начинает колдовать. В белом облаке перед ним светится чье-то лицо. Колдун пугается до полусмерти.

    Катерина живет у родных в Киеве. Ей постоянно повсюду чудится ее отец. Она не может себе простить, что выпустила его и тем самым погубила мужа. У нее предчувствие, что отец зарежет ее ребенка. Ночью Катерина просыпается, кидается к колыбели и видит мертвого ребенка. Катерина сходит с ума. Она с ножом бегает по лесу, ищет отца, чтобы убить его. Однажды к ее родным приезжает статный козак, который представляется другом Данило, заявляет, что тот завещал ему в случае своей смерти жениться на Катерине. Катерина слушает очень внимательно, но под конец вскакивает, кидается на гостя с ножом и кричит, что это – ее отец. Тот убивает Катерину и исчезает.

    “За Киевом показалось неслыханное чудо… вдруг стало видимо далеко во все стороны света… Тут показалось новое диво: облака слетели с самой высокой горы, и на вершине ее показался

    Во всей рыцарской сбруе человек на коне, с закрытыми очами…” Это же лицо когда-то привиделось колдуну в белом облаке. Колдун скачет прочь, достигает уединенной обители известного своею праведностью схимника, просит того помолиться о его душе. Но и схимник отвергает колдуна, объясняя, что на том столько тяжких грехов, что и молиться за него грешно. Тогда колдун убивает святого схимника.

    Колдун скачет, как безумный, конь его сам мчится прямо к рыцарю. Рыцарь убивает колдуна. Тот и после смерти открывает глаза и видит вокруг себя восставших мертвецов, как две капли воды похожих на него самого. Рыцарь бросает колдуна в пропасть, все мертвецы – за ним. Они принимаются грызть колдуна. “Слышится часто по Карпату свист, как будто тысяча мельниц шумит колесами по воде. То в безвыходной пропасти, которой не видал еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца”. И только самый большой мертвец все силится подняться, но не может встать из земли, и вся земля трясется.

    В городе Глухове старец-бандурист поет про “одно давнее дело”. Двое козаков, Иван и Петро, жили, как брат с братом. Король объявляет награду за поимку турецкого паши. Иван и Петро отправляются на поиски, обещая друг другу разделить и награду и почет поровну, кто бы ни поймал пашу. Иван приводит королю пашу, честно делит с Петром жалованье. Петр завидует Ивану, решает отомстить ему. Они верхом едут на жалованные королем земли. На коне Ивана вместе с ним сидит его маленький сын. Петр толкает Ивана в пропасть. Тот хватается за сук, просит Петра по крайней мере спасти безвинного младенца. Петр сталкивает обоих в пропасть. Он забирает себе все добро, доживает свой век в богатстве, умирает. Бог призывает души обоих братьев на суд и предлагает Ивану самому выбрать наказание для Петра. Иван просит, чтобы и Петр и его потомство не имели на земле счастья, “чтобы последний в роде был такой злодей, какого еще и не бывало в свете! и от каждого его злодейства чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах и, терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А Иуда Петро чтобы не в силах был подняться и оттого терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю, и корчился бы под землею!.. Та мука будет для него самая страшная: ибо нет для человека большей муки, как хотеть отомстить и не мочь отомстить”.

  • Николай Николаевич

    Юз Алешковский

    Николай Николаевич

    Повесть (1970)

    Бывший вор-карманник Николай Николаевич за бутылкой рассказывает историю своей жизни молчаливому собеседнику.

    Он освободился девятнадцати лет, сразу после войны. Тетка его прописала в Москве. Николай Николаевич нигде не работал – куропчил (воровал) по карманам в трамвайной толчее и был при деньгах. Но тут вышел указ об увеличении срока за воровство, и Николай Николаевич, по совету тетки, устраивается работать в лабораторию к своему соседу по коммунальной квартире, ученому-биологу по фамилии Кимза.

    Неделю Николай Николаевич моет склянки и однажды в очереди у буфета, повинуясь привычке, вытаскивает у начальника кадров бумажник. В туалете он обнаруживает в бумажнике не деньги, а доносы на сотрудников института. Николай Николаевич спускает все это “богатство” в унитаз, оставив лишь донос на Кимзу, которому его показывает. Тот бледнеет и растворяет донос в кислоте. Назавтра Николай Николаевич говорит Кимзе, что бросает работу. Кимза предлагает ему работать в новом качестве – стать донором спермы для своих новых опытов, равных которым не было в истории биологии. Они обговаривают условия: оргазм ежедневно по утрам, рабочий день не нормирован, оклад – восемьсот двадцать рублей. Николай Николаевич соглашается.

    На всякий случай вечером он идет посоветоваться насчет своей будущей работы с приятелем – международным “уркой”. Тот говорит, что Николай Николаевич продешевил – “я бы этим биологам поштучно свои живчики продавал. На то им и микроскопы дадены – мелочь подсчитывать. Жалко вот, нельзя разбавить малофейку. Ну, вроде как сметану в магазине. Тоже навар был бы”. Николай Николаевич рассчитывает в будущем постепенно поднять цену.

    В первый раз он заполняет пробирку наполовину – “целый млечный путь”, как говорил когда-то его сосед по нарам, астроном по специальности. Кимза доволен: “Ну, Николай, ты супермен”.

    Николай Николаевич “выбивает” повышение оклада до двух тысяч четырехсот, специально бросает в пробирку грязь с каблука – в результате этой хитрости, якобы для стерильности рабочего процесса, получает в месяц два литра спирта. На радостях Николай Николаевич напивается с международным уркой и назавтра на рабочем месте никак не может довести себя до оргазма. Он весь взмок, рука дрожит, но ничего не получается. В дверь просовывает голову какой-то академик: “Что же вы, батенька, извергнуть не можете семечко?” Вдруг одна младшая научная сотрудница, Влада Юрьевна, входит в комнату, выключает свет – и своей рукой берет Николая Николаевича “за грубый, хамский, упрямую сволочь, за член…”. Николай Николаевич во время оргазма орет секунд двадцать так, что звенят пробирки и перегорают лампочки, и падает в обморок.

    В следующий раз у него опять не получается справиться самостоятельно, но уже по другой причине. Оказывается, Николай Николаевич влюбился и думает только о Владе Юрьевне. Она снова приходит на помощь. После работы Николай Николаевич выслеживает Владу Юрьевну, чтобы узнать, где она живет. Ему хочется “просто так смотреть на лицо ее белое… на волосы рыжие и глаза зеленые”.

    Назавтра Николаю Николаевичу сообщают, что его живчика поместили Владе Юрьевне и она забеременела. Николай Николаевич расстроен до слез, что таким способом соединен со своей возлюбленной, но она говорит: “Я вас понимаю… все это немного грустно. Но наука есть наука”.

    Комиссия, состоящая из руководства института и людей “не из биологии”, закрывает лабораторию, так как генетика объявлена лженаукой. Николаю Николаевичу устраивают допрос, в чем заключалась его работа, но он, пользуясь своим лагерным опытом, швыряет в рыло замдиректора чернильницу и симулирует припадок эпилепсии. Корчась на полу, он слышит, как замдиректора отказывается от своей жены – Влады Юрьевны. Николай Николаевич вырывается из института, едет к Владе Юрьевне домой и перевозит ее к себе, а сам идет ночевать к международному урке. Утром он дома застает бледную Владу Юрьевну, лежащую на диване, и Кимзу, который щупает ее пульс. На нервной почве у Влады Юрьевны случился выкидыш. Николай Николаевич выхаживает Владу Юрьевну, спит рядом с ней на полу. Выдерживать такое близкое соседство он не в силах, но она признается в своей фригидности. Когда же между ними происходит то, о чем так мечтал Николай Николаевич, и когда он “рубает, как дрова в кино “Коммунист”, Влада Юрьевна, прислушиваясь к себе, кричит: “Этого не может быть!” В ней просыпается страсть. Каждую ночь они любят друг друга до обморока, приводя друг друга по очереди в сознание нашатырем. Кимза приносит домой микроскоп – продолжать опыты, и Николай Николаевич раз в неделю сдает сперму “для науки” – уже бесплатно.

    Жизнь продолжается: уже морганистов и космополитов разоблачили, Влада Юрьевна идет работать старшей медсестрой, Николай Николаевич устраивается санитаром. Они переживают тяжелые времена. Но тут умирает Сталин. Кимзе возвращают лабораторию, он берет к себе Владу Юрьевну и Николая Николаевича – опыты продолжаются. Николая Николаевича обвешивают датчиками, изучая энергию, которая выделяется при оргазме. Однажды его сперму вводят одной шведской даме, и у нее рождается сын, который, правда, ворует – пошел в папу. Во время опытов Николай Николаевич читает книги и делает открытие: степень возбуждения зависит от читаемого текста. От соцреализма, например, хоть плачь, а не встает, а от чтения, например, Пушкина, “Отелло” или “Мухи-цокотухи” (особенно когда паучок муху уволок) эффект наибольший. Один академик, проанализировав данные, сообщает Николаю Николаевичу свой вывод: вся советская наука, особенно марксизм-ленинизм, – сплошная “суходрочка”. “Партия дрочит. Правительство онанирует. Наука мастурбирует”, – и всем кажется, что после этого, как при оргазме, вдруг настанет светлое будущее. Академик радуется, что от этой суходрочки не погиб в Николае Николаевиче человек, и спрашивает, каким настоящим делом хочет он заняться после опытов. Николай Николаевич вспоминает одну полезную книгу, выпущенную еще при царе, – “Как самому починить свою обувь”, от которой у него “стоял, как штык”, и решает пойти работать сапожником. “А как же вы тут без меня?” – спрашивает он у академика. “Управимся. Пусть молодежь сама дрочит. Нечего делать науку в белых перчатках”, – отвечает академик и обещает прийти к Николаю Николаевичу чинить туфли.

    И Николай Николаевич решает оставить на работе записку: “Я завязал. Пусть дрочит Фидель Кастро. Ему делать нечего” – и слинять. Он представляет, как Кимза бросится к Владе Юрьевне в отчаянии: “Остановится сейчас из-за твоего Коленьки наука”. А Влада Юрьевна ответит: “Не остановится. У нас накопилось много необработанных фактов. Давайте их обрабатывать”.

    В. М. Сотников

  • Своеобразие реализма И. А. Бунина

    Своеобразие реализма И. А. Бунина.

    И. А. Бунин и А. П. Чехов

    Бунина принято считать продолжателем чеховского реализма. Для его творчества характерен интерес к обыкновенной жизни, умение раскрыть трагизм жизни, насыщенность повествования деталями. Реализм Бунина отличается от чеховского предельной чувственностью. Как и Чехов, Бунин обращается к вечным темам. Для Бунина важна природа, однако, по его мнению, высшим судьей человека является человеческая память. Именно память защищает героев Бунина от неумолимого времени, от смерти. Прозу Бунина считают синтезом прозы и поэзии. В ней необычайно сильно исповедальное начало (“Антоновские яблоки”). Зачастую у Бунина лирика замещает сюжетную основу, появляется рассказ-портрет (” Лирник Родион”).

  • “Пять вечеров” Володина в кратком содержании

    Действие происходит в Ленинграде.

    Вечер первый. В комнате сидят Зоя и Ильин. Зоя – продавщица в гастрономе. Ильин в Ленинграде в отпуске, живет он где-то на Севере. Отпуск заканчивается – скоро уезжать. Он рассказывает Зое, что в соседнем доме, над аптекой, жила его первая любовь, красавица, которую подруги звали Звезда. Он переписывался с нею всю войну, а потом перестал писать. Ильину хочется увидеть, какая она сейчас. Он обещает Зое скоро вернуться, быстро собирается и идет узнать – может, она еще там живет.

    Комната Тамары. Она сначала никак не может вспомнить Ильина, только предъявленный им паспорт все объясняет. Тамара рассказывает ему, что работает мастером на “Красном треугольнике”, что ее работа интересная, ответственная, что живет с племянником Славой. А сестры Люси нет – в блокаду умерла. Слава учится в технологическом, где до войны учился Ильин.

    Ильин рассказывает, что работает главным инженером на химическом заводе в Подгорске. Это один из крупнейших заводов в Союзе. А здесь – в командировке. На три-четыре дня. Тамара предлагает ему пожить эти дни у них с условием, что тот никого сюда не будет водить. Ильин соглашается и уходит в маленькую комнату. Тамара ложится спать. В квартиру входят Катя и Слава. Тамара делает им замечание, что уже полночь, что молоденьким девушкам нехорошо так себя вести, что Катя отвлекает Славу от занятий. Катя в ответ говорит, что двойки Слава получает не из-за нее, а из-за соседки Лидочки, с которой Слава поссорился и которая поэтому не дает ему свои конспекты. Катя уходит. Тамара пытается усовестить Славу, однако тот говорит, что насыщен теорией по горло. Входит Ильин и слушает. Славе неприятно это, поэтому он сразу же соглашается с Ильиным, что пора спать, и уходит в маленькую комнату с раскладушкой. Ильин рассказывает Славе их с Тамарой историю и обещает спустить со Славы семь шкур, если тот обидит при нем Тамару. Он говорит, что намерен обеспечить этой женщине счастливую жизнь хотя бы на те дни, что проживет здесь.

    Вечер второй. Ильин, Слава и Катя убирают празднично всю квартиру к приходу Тамары. Пришедшей Тамаре сначала не нравится, что кто-то распоряжается в ее доме без нее, однако потом она с удовольствием приглашает всех за стол – ужинать. Когда Катя со Славой уходят, Тамара поет под гитару песню, которую они с Ильиным пели много лет назад: “Миленький ты мой…” Неожиданно она говорит, что было бы ужасно, если бы она вышла за кого-нибудь замуж. Ильин просит повторить, но Тамара не отвечает. В комнате гаснет свет.

    Вечер третий. Катя, которая работает на коммутаторе, слышит, как Ильин говорит Зое, что не сможет прийти. Действие переносится в комнату Тамары. Ильин собирается уезжать и зовет Тамару ехать с ним, правда, не в Подгорск, а на Север, где думает устроиться шофером, бросив свое инженерство. Тамара не понимает, для чего ему бросать все и ехать на Север, и отказывается от приглашения. Ильин отправляет ее в магазин под предлогом покупки ему еды на дорогу, а сам уезжает, не простившись. Слава запрещает Тамаре догнать ушедшего Ильина. Он не хочет, чтобы Тамара унижалась.

    Вечер четвертый. Комната Тимофеева, друга Ильина. Тамара ищет здесь Ильина. Услышав ее голос, тот просит Тимофеева не выдавать его и прячется. Тимофеев говорит Тамаре, что давно не видел Ильина. В это время Тимофееву звонят с химкомбината, из Подгорска. Тамара узнает, что Ильин сказал ей неправду о своей жизни, присвоив биографию Тимофеева, что на самом деле он шофер на Севере. Тимофеев считает Ильина безалаберным, но Тамара горячо его защищает. Она оставляет свой адрес для Ильина и уходит. Тимофеев советует Ильину догнать Тамару и молить ее о прощении. Для Ильина это исключено. Он уходит.

    Вечер пятый. Катя рассказывает переживающей Тамаре о существовании Зои. Тамара решает поискать Ильина там. Однако Ильин с Зоей расстался. Тамара не застает его. Зоя оскорбительно с ней разговаривает, и Тамара уходит, так ничего и не добившись.

    Катя разыскивает на вокзале Ильина. Ильин хочет напиться перед отъездом. Катя пытается ему помешать, потом начинает пить вместе с ним. Катя рассказывает ему о Славе, Ильин ей – о Тамаре, о том, как она его провожала на фронт, наконец рассказывает всю правду о себе.

    В это время Тамара рассказывает Славе ту же историю об их прощании. Приходит Катя. Она пьяна. Отдает Славе тетрадь конспектов, которую она для него переписала за одну ночь. Тамара укладывает ее на кровать. Приходит Тимофеев. Он ищет Ильина. Берется починить перегоревший рефлектор. Тут возвращается Ильин. Он говорит, что он не неудачник, что он полезен для общества, что он свободный и счастливый человек. Тамара говорит ему, что она все знает и что она гордится им. Напоминает Ильину, что тот звал ее с собой на Север. Теперь она согласна ехать. Ильин целует ей руки и обещает, что она никогда об этом не пожалеет. Тамара, то ли радуясь, то ли страшась за свое счастье, вслух желает, чтобы не было войны.

  • Краткое содержание Посредник

    Л. П. Хартли

    Посредник

    Стареющий Лионель Колстон вспоминает о тех днях, которые он провел мальчиком у своего школьного товарища Маркуса Модели в поместье Брэндем-Холл летом 1900 г. Убеждение в незыблемости сложившегося веками порядка, когда каждый человек должен занимать в обществе строго определенное положение, соответствующее его происхождению, – вот основа британского миропонимания, которое представлено в романе через восприятие ребенка из бедной семьи, попавшего в атмосферу богатого дома. Все совершается по ритуалу: со слугами и представителями низших классов обращаются подчеркнуто вежливо, к завтраку спускаются только в туфлях и ни в коем случае не в тапочках и т. д. Все эти детали всплывают в памяти рассказчика, нашедшего дневник, который он вел в детстве и в котором зафиксированы впечатления той поры.

    Миссис Модсли, ее муж, их дочь Мариан, сыновья Дэнис и Маркус предстают в романе хозяевами жизни, знающими себе цену и умеющими поставить на должное место всех других. Каждый человек служит для них средством – либо развлечения, либо наслаждения, либо укрепления своего положения в обществе. Так, Лео Колстона они пригласили на каникулы, чтобы их сыну Маркусу не было скучно в обществе взрослых, где им особенно никто не интересуется – ни отец, ни брат с сестрой, ни мать. Лео, по своему происхождению стоящий много ниже Модели, восхищается этими людьми, в чьей власти было уничтожить его “насмешкой или осчастливить улыбкой”, он весь во власти иллюзий, от которых ему предстоит излечиться.

    По-детски восприимчивый Лео замечает разные яркие, с его точки зрения, детали, но они-то и оказываются самыми “говорящими”, характеризующими систему социально – психологических отношений в обществе, разделенном жесткими сословными перегородками. Хотя сам герой сначала лишь смутно догадывается, что попал в иной мир, где на него как на представителя низшего класса смотрят свысока. Все начинается с одежды, одного из главных компонентов ритуала, который свято соблюдается в Брэндем-Холле. Лео понятия об этом не имеет, и потому среди людей, смотрящих “на жизнь, как на обряд”, он выглядит “белой вороной”, о чем ему тактично дают понять с улыбкой на лице члены семьи Модсли. Наиболее откровенно, с детской непосредственностью, это делает Маркус, по-дружески просвещая Лео насчет того, что только невежи носят школьное платье в каникулы, что повязывать школьную ленту вокруг шляпы не стоит, что, когда раздеваешься, не надо складывать одежду и вешать на стул – слуги все соберут, на то они и слуги.

    Вскоре выясняется, что у Лео нет летнего костюма, и он становится объектом насмешек в форме вежливых советов вроде – “Сними куртку, без нее тебе будет удобнее”, советов невыполнимых, ибо этикет в одежде соблюдается очень строго и так просто снять куртку считается делом почти немыслимым.

    Наконец, Мариан предлагает подарить Лео летний костюм, и вся семья подробно обсуждает, в каком магазине его купить, а потом, после покупки, – цвет костюма. Лео счастлив – ему кажется, что новая одежда помогает ему занять более важное место в мире. Благосклонное отношение Мариан окрыляет его, а та использует Лео в своих целях – поручает ему носить записки к соседнему фермеру Теду Берджесу, своему любовнику. Лео хранит порученную ему тайну, ибо готов на все для Мариан, а Тед относится к гостю знатных хозяев с почтением.

    Тед – земледелец, один из тех, кто кормит Англию, и писатель с уважением изображает, как он трудится на поле, когда Лео приносит ему записки Мариан или забирает ответ. Тед держится с достоин ством, хотя он лишь арендатор чужой земли. Как и сама земля, которую он обрабатывает, Тед воплощает исконное природное начало – одну из главных ценностей для автора. При виде его крепкого тела во время купания в реке Лео даже робеет, имея представление лишь о “неокрепших телах и душах”.

    Тед выступает негласным соперником лорда Тримингема в борьбе за сердце Мариан, хотя та говорит Лео, что у нее с Тедом лишь деловая переписка. Лео является обладателем очень важной информации, от которой зависит слишком многое – по сути, будущее семьи Модсли, которые хотят, выдав Мариан замуж за лорда, укрепить свое положение в обществе. Тримингем во многом противопоставлен Теду – даже чисто внешне он не так физически развит, а на лице его – шрам, полученный во время англо-бурской войны. Он хозяин поместья, которое снимают Модели на лето, и владелец всех земель вокруг. Он явно несимпатичен Мариан, но в соответствии с неписаными законами британского общества все должно решиться в его пользу, ибо в социальном отношении фермер не ровня лорду и чувства здесь ничего не значат. Каждый из них выступает в глазах семьи Модели средством, орудием: Тед – любовных наслаждений Мариан, Тримингем – возвышения всей семьи в социальной иерархии.

    В глазах же Лео и автора Тримингем является носителем силы британского духа, идеалом джентльмена, воплощающего традиционные общечеловеческие ценности в английском варианте. Он участвовал в победной войне с бурами, хотя сами буры не вызывают в нем никакой ненависти, но – таков закон войны: или убиваешь ты, или тебя. Именно такие люди поставлены над фермерами и землепашцами, как Тед Берджес (хотя оба по достоинству оценены автором), именно они держат в руках штурвал управления страной. Особенно наглядно роль каждого проявляется во время ежегодного традиционного крикетного матча между командой Брэндем-Холла и местных фермеров: “Противодействующие силы строились так: арендатор – землевладелец, простолюдин – лорд, деревня – поместье”. И команда, ведомая лордом Тримингемом, побеждает.

    Вскоре Лео, по-детски влюбленный в Мариан, начинает понимать, что за всеми ее хорошими поступками таится холодный расчет – использовать его как посредника, почтальона, носящего записки к Теду, которого он в соответствии с привитыми ему в школе представлениями о моральных ценностях ставит ниже лорда Тримингема. Он догадывается и о смысле отношений Мариан с Тедом и воспринимает это как предательство; ведь уже всем известно о помолвке Мариан с лордом Тримингемом. Но Мариан настаивает на выполнении поручения и дарит ему велосипед в день рождения, доставляя мальчишке радость, она не забывает и о своем интересе – на велосипеде легче добираться до фермы Теда.

    Лео узнает, что лорд Тримингем предлагает Теду пойти служить в армию, и рассказывает об этом Мариан, которая приходит в большое волнение. Сам Лео ведет себя неосторожно и дает повод миссис Модсли для подозрений. Она обнаруживает влюбленных в сарае во время их свидания. Позже Лео узнает, что, придя домой, Тед застрелился. После всех этих событий Лео надолго заболел и получил на всю жизнь тяжелую душевную травму. Он так и не женился, ибо на примере Теда увидел, чем могут кончиться любовные отношения и сколько фальши их окружает.

  • Краткое содержание Метаморфозы, или Золотой осел

    Апулей

    Метаморфозы, или Золотой осел

    Герой романа Луций (случайно ли совпадение с именем автора?!) путешествует по Фессалии. В пути он слышит увлекательные и страшные истории о колдовских чарах, превращениях и прочих ведьмовских проделках. Луций прибывает в фессалийский город Гипату и останавливается в доме некоего Милона, который “набит деньгами, страшный богатей, но скуп донельзя и всем известен как человек преподлый и прегрязный”. Во всем античном мире Фессалия славилась как родина магического искусства, и вскоре Луций убеждается в этом на собственном печальном опыте.

    В доме Милона у него завязывается роман со служанкой Фотидой, которая открывает любовнику тайну своей хозяйки. Оказывается, Памфила (так зовут жену Милона) с помощью чудесной мази может превращаться, предположим, в сову. Луций страстно хочет испытать это, и Фотида в конце концов поддается на его просьбы: оказывает содействие в столь рискованном деле. Но, проникнув тайно в комнату хозяйки, она перепутала ящички, и в итоге Луций превращается не в птицу, а в осла. В этом облике и пребывает он до самого конца романа, зная лишь, что для обратного превращения ему надо отведать лепестков роз. Но различные препятствия встают на его пути всякий раз, как он видит очередной розовый куст.

    Новоявленный осел становится собственностью шайки разбойников (они ограбили дом Милона), которые используют его, естественно, как вьючное животное: “Я был скорее мертв, чем жив, от тяжести такой поклажи, от крутизны высокой горы и продолжительности пути”.

    Не раз находящийся на краю гибели, измученный, избитый и полуголодный, Луций невольно участвует в набегах и живет в горах, в притоне разбойников. Там ежедневно и еженощно выслушивает он и запоминает (превратившись в осла, герой, к счастью, не утратил понимания человеческой речи) все новые и новые страшные истории о разбойничьих приключениях. Ну, например, – рассказ о могучем разбойнике, облачившемся в медвежью шкуру и в этом облике проникшем в дом, избранный его сотоварищами для ограбления.

    Самая известная из вставных новелл романа – “Амур и Психея” – дивная сказка о младшей и прекраснейшей из трех сестер:

    Она стала возлюбленной Амура (Купидона, Эрота) – коварного стреловержца.

    Да, Психея была столь прекрасна и обворожительна, что бог любви сам полюбил ее. Перенесенная ласковым Зефиром в сказочный дворец, Психея каждую ночь принимала Эрота в свои объятия, лаская божественного возлюбленного и чувствуя, что любима им. Но при этом прекрасный Амур оставался невидимым – главное условие их любовных встреч…

    Психея уговаривает Эрота разрешить ей повидаться с сестрами. И, как всегда бывает в подобных сказках, завистливые родственницы подбивают ее ослушаться мужа и попытаться его увидеть. И вот во время очередного свидания Психея, давно снедаемая любопытством, зажигает светильник и, счастливая, радостно разглядывает прекрасногo супруга, спящего рядом с ней.

    Но тут с фитиля лампы брызнуло горячее масло: “Почувствовав ожог, бог вскочил и, увидев запятнанной и нарушенной клятву, быстро освободился от объятий и поцелуев несчастнейшей своей супруги и, не произнеся ни слова, поднялся в воздух”.

    Богиня любви и красоты Венера, чувствуя в Психее соперницу, всячески преследует избранницу своего стрелоносного и капризного сына. И с чисто женской страстностью восклицает: “Так он на самом деле любит Психею, соперницу мою по самозваной красоте, похитительницу моего имени?!” А затем просит двух небожительниц – Юнону и Цереру – “найти сбежавшую летунью Психею”, выдавая ее за свою рабыню.

    Меж тем Психея, “переходя с места на место, днем и ночью с беспокойством ищет своего мужа, и все сильнее желает если не ласками супруги, то хоть рабскими мольбами смягчить его гнев”. На тернистом пути своем она попадает в отдаленный храм Цереры и трудолюбивой покорностью завоевывает ее благосклонность. И все ж богиня плодородия отказывается предоставить ей убежище, ибо связана с Венерой “узами старинной дружбы”.

    Так же отказывается приютить ее и Юнона, говорящая: “Законы, запрещающие покровительствовать чужим беглым рабам без согласия их хозяев, от этого меня удерживают”. И хорошо хоть, что богини не выдали Психею разгневанной Венере.

    А та между тем просит Меркурия объявить, так сказать, вселенский розыск Психеи, огласив всем людям и божествам ее приметы. Но Психея в это время и сама уже подходит к чертогам своей неукротимой и прекрасной свекрови, решив сдаться ей добровольно и робко надеясь на милосердие и понимание.

    Но надежды ее напрасны. Венера жестоко насмехается над несчастной невесткой и даже избивает ее. Богиню, кроме всего, бесит уже сама мысль о перспективе стать бабушкой: она собирается помешать Психее родить дитя, зачатое от Амура: “Брак ваш был неравен, к тому же, заключенный в загородном поместье, без свидетелей, без согласия отца, он не может считаться действительным, так что родится от него незаконное дитя, если я вообще позволю тебе доносить его”.

    Затем Венера дает Психее три невыполнимых задания (ставшие затем “вечными сюжетами” мирового фольклора). Первое из них – разобрать несметную кучу ржи, пшеницы, мака, ячменя, проса, гороха, чечевицы и бобов – Психее помогают выполнить муравьи. Так же, с помощью добрых сил природы и местных божеств, справляется она и с остальными повинностями.

    Но и Амур тем временем страдал в разлуке с любимой, которую уже простил. Он обращается к своему отцу Юпитеру с просьбой разрешить этот “неравный брак”. Главный Олимпиец созвал всех богов и богинь, велел Меркурию немедленно доставить Психею на небо и, протянув ей чашу с амброзией, сказал: “Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из объятий твоих и да будет этот союз на веки веков!”

    И была сыграна на небе свадьба, на которой весело плясали все боги и богини, и даже Венера, уже к тому времени подобревшая. “Так надлежащим образом передана была во власть Купидона Психея, и, когда пришел срок, родилась у них дочка, которую зовем мы Наслаждением”.

    Впрочем, Зевса можно понять: во-первых, он был не совсем бескорыстен, ибо за согласие на этот брак попросил Амура подыскать ему на Земле очередную красавицу для любовных утех. А во-вторых, как мужчина, не лишенный вкуса, он понимал чувства сына…

    Этот трогательно-трагический рассказ Луций услышал от пьяной старухи, которая вела хозяйство в пещере разбойников. Благодаря сохранившейся способности понимать людскую речь, превращенный в осла герой узнал множество и других удивительных историй, ибо почти непрерывно находился в пути, на коем попадалось ему немало искусных рассказчиков.

    После множества злоключений, постоянно меняя хозяев (преимущественно – злых и лишь изредка – добрых), Луций-осел в конце концов спасается бегством и оказывается однажды на уединенном Эгейском побережье. И тут, наблюдая рождение Луны, восходящей из моря, он вдохновенно обращается к богине Селене, носящей множество имен у разных народов: “Владычица небес! Совлеки с меня образ дикого четвероногого, верни меня взорам моих близких Если же гонит меня с неумолимой жестокостью какое-нибудь божество, пусть мне хоть смерть дана будет, если жить не дано!” И царственная Исида (египетское имя Селены-Луны) является Луцию и указывает путь к спасению. Не случайно именно эта богиня в античном мире всегда связывалась со всеми таинственными действами и магическими превращениями, ритуалами и мистериями, содержание коих было известно лишь посвященным. Во время священного шествия жрец, заранее предупрежденный богиней, дает несчастному возможность наконец вкусить розовых лепестков, и на глазах восхищенно-экзальтированной толпы Луций вновь обретает человеческий облик.

    Приключенческий роман завершается главой, посвященной религиозным таинствам. И происходит это вполне органично и естественно (ведь речь все время идет о превращениях – в том числе и духовных!).

    Пройдя через серию священных обрядов, познав десятки таинственных посвящений и в конце концов возвратившись домой, Луций вернулся и к судебной деятельности адвоката. Но в более высоком звании, чем был ранее, и с добавлением священных обязанностей и должностей.

  • “Макар Чудра” Горького в кратком содержании

    Романтическая ночь у моря, горит костер, старый цыган Макар Чудра рассказывает писателю историю про вольных цыган. Своему молодому собеседнику Макар говорит: “Ты славную долю выбрал себе, сокол… ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и все!”

    Макар советует беречься любви, ибо полюбив, человек теряет волю. Подтверждением этого является быль, рассказанная Чудрой.

    “Был на свете Зобар, молодой цыган, Лойко Зобар. Венгрия, Чехия и Словения знали его”. Ловкий был конокрад, многие хотели убить его. Любил он только коней, деньги не ценил, мог отдать каждому, кто нуждался. В Буковине стоял цыганский табор. У Данилы-солдата, воевавшего вместе с Кошутом, была дочь Радда – красавица, словами не сказать.

    Много сердец разбила Радда. Один магнат любые деньги кидал к ее ногам, просил выйти за него замуж, но Радда ответила, что орлице не место в вороньем гнезде.

    Однажды в табор приехал Зобар. Красивый он был: “Усы легли на плечи и смешались с кудрями, очи, как ясные звезды, горят, а улыбка – целое солнце. Точно его ковали из одного куска железа с конем.”

    Заиграл Лойко на скрипке, и многие заплакали. Радда похвалила скрипку Лойко, хорошо он играет. А тот ответил, что скрипка его сделана из груди молодой девушки, а струны из ее сердца свиты. Радда отвернулась, сказав, что врут люди, когда говорят об уме Зобара.

    Лойко подивился острому языку девушки. Зобар загостил у Данилы, легли спать, а наутро он вышел с тряпкой, повязанной на голове, сказал, что конь его зашиб. Но все поняли, что это Радда, подумали, что разве не стоит Лойко Радды? “Ну, уж нет! Девка как ни хороша, да у ней душа узка и мелка, и хоть ты пуд золота повесь ей на шею, все равно, лучше того, какова она есть, не быть ей!”

    Жил в то время табор хорошо. И Лойко с ними. Мудр был, как старик, а на скрипке играл так, что сердце замирало. Если бы Лойко захотел, то люди бы жизни за него отдавали, так его любили, только Радда не любила. А он полюбил ее крепко. Окружающие смотрели только, знали, “коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя – изувечат”.

    Однажды спел Зобар песню, всем она понравилась, только Радда посмеялась. Данило хотел проучить ее кнутом. Но Лойко не позволил, попросил отдать ее ему в жены. Данило согласился: “Да возьми, коли можешь!” Лойко подошел к Радде и сказал, что полонила она его сердце, что берет он ее в жены, но она не должна перечить его воле. “Я свободный человек и буду жить так, как хочу”. Все подумали, что смирилась Радда. Она обвила кнутом ноги Лойко, дернула, и упал Зобар как подкошенный. А она отошла и легла на траву, улыбаясь.

    Убежал в степь Зобар, а Макар за ним следил, как бы парень над собой что не сделал сгоряча. Но Лойко лишь сидел неподвижно три часа, а потом к нему пришла Радда. Лойко хотел ударить ее ножом, но она приставила к его лбу пистолет и сказала, что мириться пришла, любит его. А еще сказала Радда, что волю любит больше, чем Зобара. Она обещала Лойко жаркие ласки, если он согласится перед всем табором поклониться ей в ноги и поцеловать правую руку, как у старшей. Крикнул Зобар на всю степь, но согласился на условия Радды.

    Вернулся в табор Лойко и сказал старикам, что заглянул в свое сердце и не увидел там прежней вольной жизни. “Одна Радда там живет”. И он решил исполнить ее волю, поклониться ей в ноги, поцеловать ее правую руку. И еще сказал, что проверит, такое ли у Радды крепкое сердце, как она хвалится.

    Все и догадаться не успели, а он воткнул в ее сердце нож по самую рукоятку. Радда вырвала нож, заткнула рану своими волосами и сказала, что ждала такую смерть. Данило поднял нож, отброшенный Раддой в сторону, рассмотрел его да и воткнул в спину Лойко, прямо против сердца. Лежит Радда, зажимая рукой рану, а у ног ее раскинулся умирающий Лойко.

    Писателю не спалось. Он смотрел на море, и казалось, что видит он царственную Радду, а за ней по пятам плывет Лойко Зобар. “Они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой”.