Category: Краткие содержания

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Готхольд Эфраим Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing)

Натан Мудрый

(Nathan der Weise)

Драматическая поэма (1779)

Во время крестовых походов в конце XII в. крестоносцы терпят поражение в своем третьем походе и вынуждены заключить перемирие с арабским султаном Саладином, правящим Иерусалимом. В город доставили двадцать пленных рыцарей, и все, за исключением одного, казнены по приказу Саладина. Оставшийся в живых молодой рыцарь-храмовник свободно гуляет по городу в белом плаще. Во время пожара, случившегося в доме богатого еврея Натана, юноша с риском для собственной жизни спасает его дочь Рэху.

Натан возвращается из делового путешествия и привозит из Вавилона на двадцати верблюдах богатый груз. Единоверцы чтят его, “словно князя”, и прозвали “Натаном-мудрецом”, не “Натаном-богачом”, как замечают многие. Натана встречает подруга его дочери, христианка Дайя, которая давно живет в доме. Она рассказывает хозяину о случившемся, и он сразу же хочет видеть благородного юношу-спасителя, чтобы щедро вознаградить его. Дайя объясняет, что храмовник не желает общаться с ним и на сделанное ею приглашение посетить их дом отвечает горькими насмешками.

Скромная Рэха считает, что бог “сотворил чудо” и послал ей во спасение “настоящего ангела” с белыми крыльями. Натан поучает дочь, что набожно мечтать гораздо легче, нежели поступать по совести и долгу, преданность богу следует выражать делами. Их общая задача – найти храмовника и помочь христианину, одинокому, без друзей и денег в чужом городе. Натан считает чудом, что дочь осталась жива благодаря человеку, который сам спасся “немалым чудом”. Никогда прежде Саладин не проявлял пощады к пленным рыцарям. Ходят слухи, что в этом храмовнике султан находит большое сходство с любимым братом, умершим двадцать лет тому назад.

За время отсутствия Натана его друг и партнер по шахматам дервиш Аль-Гафи становится казначеем султана. Это очень удивляет Натана, знающего своего друга как “дервиша сердцем”. Аль-Гафи сообщает Натану, что казна Саладина оскудела, перемирие из-за крестоносцев подходит к концу, и султану нужно много денег для войны. Если Натан “откроет свой сундук” для Саладина, то этим он поможет выполнить служебный долг Аль-Гафи. Натан готов дать деньги Аль-Гафи как своему другу, но отнюдь не как казначею султана. Аль-Гафи признает, что Натан добр так же, как и умен, он хочет уступить Натану свою должность казначея, чтобы снова стать свободным дервишем.

К гуляющему вблизи султанского дворца храмовнику подходит послушник из монастыря, посланный патриархом, который хочет выведать причину милости Саладина. Храмовник не знает ничего, кроме слухов, и послушник передает ему мнение патриарха: всевышний, должно быть, сохранил храмовника для “великих дел”. Храмовник с иронией замечает, что спасение из огня еврейки, безусловно, одно из таких дел. Однако у патриарха имеется важное поручение для него – передать в лагерь противника султана – крестоносцам военные расчеты Саладина. Юноша отказывается, ведь он обязан жизнью Саладину, а его долг храмовника ордена – сражаться, а не служить “в лазутчиках”. Послушник одобряет решение храмовника не становиться “неблагодарным негодяем”.

Саладин играет в шахматы с сестрой Зиттой. Оба понимают, что война, которой они не хотят, неизбежна. Зитта возмущается христианами, которые превозносят свою христианскую гордость вместо того, чтобы почитать и следовать общим человеческим добродетелям. Саладин защищает христиан, он полагает, что все зло – в ордене храмовников, то есть в организации, а не в вере. В интересах рыцарства они превратили себя в “тупых монахов” и в слепом расчете на удачу срывают перемирие.

Приходит Аль-Гафи, и Саладин напоминает ему о деньгах. Он предлагает казначею обратиться к другу Натану, о котором слышал, что тот мудр и богат. Но Аль-Гафи лукавит и уверяет, что Натан никого и ни разу деньгами не ссудил, а подает, как и сам Саладин, только нищим, будь то еврей, христианин или мусульманин. В денежных делах Натан ведет себя как “обыкновенный жид”. Позже Аль-Гафи объясняет Натану свою ложь сочувствием другу, нежеланием видеть его казначеем у султана, который “снимет с него последнюю рубашку”.

Даия уговаривает Натана самому обратиться к храмовнику, который первым “не пойдет к еврею”. Натан так и поступает и наталкивается на презрительное нежелание говорить “с жидом”, даже с богатым. Но настойчивость и искреннее желание Натана выразить благодарность за дочь действуют на храмовника, и он вступает в разговор. Слова Натана о том, что еврей и христианин должны прежде всего проявить себя как люди и только потом – как представители своей веры, находят отклик в его сердце. Храмовник хочет стать другом Натана и познакомиться с Рэхой. Натан приглашает его в свой дом и узнает имя юноши – оно немецкого происхождения. Натан вспоминает, что в здешних краях побывали многие представители этого рода и кости многих из них гниют здесь в земле. Храмовник подтверждает это, и они расстаются. Натан думает о необыкновенном сходстве юноши с его давним умершим другом, это наводит его на некоторые подозрения.

Натана вызывают к Саладину, а храмовник, не зная об этом, приходит в дом к нему. Рэха хочет броситься к ногам своего спасителя, но храмовник удерживает ее и любуется прекрасной девушкой. Почти сразу же он, в смущении, убегает за Натаном. Рэха признается Дайе, что по неизвестной ей причине “находит свое спокойствие” в “беспокойстве” рыцаря, которое бросилось ей в глаза. Сердце девушки “стало биться ровно”.

К удивлению Натана, ожидавшего от султана вопроса о деньгах, тот нетерпеливо требует от мудрого еврея прямого и откровенного ответа на совсем иной вопрос – какая вера лучше. Один из них – еврей, другой – мусульманин, храмовник – христианин. Саладин утверждает, что лишь одна вера может быть истинной. В ответ Натан рассказывает сказку о трех кольцах. Один отец, у которого по наследству было кольцо, обладавшее чудесной силой, имел трех сыновей, которых одинаково любил. Он заказал еще два кольца, совершенно подобных первому, и перед смертью подарил каждому сыну по кольцу. Потом никто из них не смог доказать, что именно его кольцо – чудесное и делает обладателя им главой рода. Так же кaк невозможно было узнать, у кого настоящее кольцо, так же нельзя отдавать предпочтение одной вере перед другой.

Саладин признает правоту Натана, восхищается его мудростью и просит стать другом. Он не говорит о своих денежных затруднениях. Натан сам предлагает ему свою помощь.

Храмовник подстерегает Натана, возвращающегося от Саладина в хорошем настроении, и просит у него руки Рэхи. Во время пожара он не рассмотрел девушку, а теперь влюбился с первого взгляда. Юноша не сомневается в согласии отца Рэхи. Но Натану нужно разобраться в родословной храмовника, он не дает ему ответа, чем, сам того не желая, обижает юношу.

От Дайи храмовник узнает, что Рэха – приемная дочь Натана, она христианка. Храмовник разыскивает патриарха и, не называя имен, спрашивает, имеет ли право еврей воспитывать христианку в еврейской вере. Патриарх сурово осуждает “жида” – он должен быть сожжен. Патриарх не верит, что вопрос храмовника носит отвлеченный характер, и велит послушнику найти реального “преступника”.

Храмовник доверчиво приходит к Саладину и рассказывает обо всем. Он уже сожалеет о своем поступке и боится за Натана. Саладин успокаивает горячего характером юношу и приглашает жить у него во дворце – как христианин или кaк мусульманин, все равно. Храмовник с радостью принимает приглашение.

Натан узнает от послушника, что именно тот восемнадцать лет назад передал ему девочку-младенца, оставшуюся без родителей. Ее отец был другом Натана, не раз спасал его от меча Незадолго до этого в тех местах, где жил Натан, христиане перебили всех евреев, при этом Натан лишился жены и сыновей. Послушник дает Натану молитвенник, в котором рукой владельца – отца девочки записана родословная ребенка и всех родных.

Теперь Натану известно и происхождение храмовника, который раскаивается перед ним в своем невольном доносе патриарху. Натан, под покровительством Саладина, не боится патриарха. Храмовник снова просит у Натана руки Рэхи, но никак не может получить ответ.

Во дворце султана Рэха, узнав, что она приемная дочь Натана, на коленях умоляет Саладина не разлучать ее с отцом. У Саладина нет этого и в мыслях, он шутливо предлагает ей себя как “третьего отца”. В это время приходят Натан и храмовник.

Натан объявляет, что храмовник – брат Рэхи; их отец, друг Натана, не был немцем, но был женат на немке и некоторое время жил в Германии. Отец Рэхи и храмовника не был европейцем и всем языкам предпочитал персидский. Тут Саладин догадывается, что речь идет о его любимом брате. Это подтверждает запись на молитвеннике, сделанная его рукой. Саладин и Зитта с восторгом принимают в объятия своих племянников, а растроганный Натан надеется, что храмовник, как брат его приемной дочери, не. откажется стать его сыном.

А. В. Дьяконова

Исполненный живописных контрастов колорит “Гяура” отличает и следующее произведение Байрона “восточного” цикла – более обширную по объему поэму “Корсар”, написанную героическими двустишиями. В кратком прозаическом вступлении к поэме, посвященной собрату автора по перу и единомышленнику Томасу Муру, автор предостерегает против характерного, на его взгляд, порока современной критики – преследовавшей его со времен “Чайльд Гарольда” неправомерной идентификации главных героев – будь то Гяур или кто-либо другой – с создателем произведений. В то же время эпиграф к новой поэме – строка из “Освобожденного Иерусалима” Тассо – акцентирует внутреннюю раздвоенность героя как важнейший эмоциональный лейтмотив повествования.

Действие “Корсара” развертывается на юге Пелопоннесского полуострова, в порту Корони и затерявшемся на просторах Средиземноморья Пиратском острове. Время действия точно не обозначено, однако нетрудно заключить, что перед читателем – та же эпоха порабощения Греции Османской империей, вступившей в фазу кризиса. Образно-речевые средства, характеризующие персонажей и происходящее, близки к знакомым по “Гяуру”, однако новая поэма более компактна по композиции, ее фабула детальнее разработана, а развитие событий и их последовательность – более упорядоченны.

Песнь первая открывается страстной речью, живописующей романтику исполненного риска и тревог пиратского удела. Спаянные чувством боевого товарищества флибустьеры боготворят своего бесстрашного атамана Конрада. Вот и сейчас быстрый бриг под наводящим ужас на всю округу пиратским флагом принес ободряющую весть: грек-наводчик сообщил, что в ближайшие дни может быть осуществлен набег на город и дворец турецкого наместника Сеида. Привыкшие к странностям характера командира, пираты робеют, застав его погруженным в глубокое раздумье. Следуют несколько строф с подробной характеристикой Конрада, внушающего восхищение героизмом и страх – непредсказуемой импульсивностью ушедшего в себя, изверившегося в иллюзиях – словом, несущего в себе типичнейшие черты романтического бунтаря-индивидуалиста, чье сердце согрето одной неукротимой страстью – любовью к Медоре.

Возлюбленная Конрада отвечает ему взаимностью; и одной из самых проникновенных страниц в поэме становится любовная песнь Медоры и сцена прощания героев перед походом, Оставшись одна, она не находит себе места, как всегда тревожась за его жизнь, а он на палубе брига раздает поручения команде, полной готовности осуществить дерзкое нападение – и победить.

Песнь вторая переносит нас в пиршественный зал во дворце Сеида. Турки, со своей стороны, давно планируют окончательно очистить морские окрестности от пиратов и заранее делят богатую добычу. Внимание паши привлекает загадочный дервиш в лохмотьях, невесть откуда появившийся на пиру. Тот рассказывает, что был взят в плен неверными и сумел бежать от похитителей, однако наотрез отказывается вкусить роскошных яств, ссылаясь на обет, данный пророку. Заподозрив в нем лазутчика, Сеид приказывает схватить его, и тут незнакомец мгновенно преображается: под смиренным обличием странника скрывался воин в латах и с мечом, разящим наповал. Зал и подходы к нему в мгновение ока переполняются соратниками Конрада; закипает яростный бой: “Дворец в огне, пылает минарет”.

Смявший сопротивление турок беспощадный пират являет, однако, неподдельную рыцарственность, когда охватившее дворец пламя перекидывается на женскую половину. Он запрещает собратьям по оружию прибегать к насилию в отношении невольниц паши и сам выносит на руках из огня самую красивую из них – черноокую Гюльнар. Между тем ускользнувший от пиратского клинка в неразберихе побоища Сеид организует свою многочисленную Охрану в контратаку, и Конраду приходится доверить Гюльнар и ее подруг по несчастью заботам простого турецкого дома, а самому – вступить в неравное противоборство. Вокруг один за другим падают его сраженные товарищи; он же, изрубивший несчетное множество врагов, едва живой попадает в плен.

Решив подвергнуть Конрада пыткам и страшной казни, кровожадный Сеид приказывает поместить его в тесный каземат. Героя не страшат грядущие испытания; перед лицом смерти его тревожит лишь одна мысль: “Как встретит весть Медора, злую весть?” Он засыпает на каменном ложе, а проснувшись, обнаруживает в своей темнице тайком пробравшуюся в узилище черноокую Гюльнар, безраздельно плененную его мужеством и благородством. Обещая склонить пашу отсрочить готовящуюся казнь, она предлагает помочь корсару бежать. Он колеблется: малодушно бежать от противника – не в его привычках. Но Медора… Выслушав его страстную исповедь, Гюльнар вздыхает: “Увы! Любить свободным лишь дано!”

Песнь третью открывает поэтическое авторское признание в любви Греции, сменяющееся картиной Пиратского острова, где Конрада тщетно ждет Медора. К берегу причаливает лодка с остатками его отряда, приносящего страшную весть, их предводитель ранен и пленен, флибустьеры единодушно решают любой ценой вызволить Конрада из плена.

Тем временем уговоры Гюльнар отсрочить мучительную казнь “Гяура” производят на Сеида неожиданное действие: он подозревает, что любимая невольница неравнодушна к пленнику и замышляет измену. Осыпая девушку угрозами, он выгоняет ее из покоев.

Спустя трое суток Гюльнар еще раз проникает в темницу, где томится Конрад. Оскорбленная тираном, она предлагает узнику свободу и реванш: он должен заколоть пашу в ночной тиши. Пират отшатывается; следует взволнованная исповедь женщины: “Месть деспоту злодейством не зови! / Твой враг презренный должен пасть в крови! / Ты вздрогнул? Да, я стать иной хочу: / Оттолкнута, оскорблена – я мщу! / Я незаслуженно обвинена: / Хоть и рабыня, я была верна!”

“Меч – но не тайный нож!” – таков контраргумент Конрада. Гюльнар исчезает, чтобы появиться на рассвете: она сама свершила месть тирану и подкупила стражу; у побережья их ждет лодка и лодочник, чтобы доставить на заветный остров.

Герой растерян: в его душе – непримиримый конфликт. Волею обстоятельств он обязан жизнью влюбленной в него женщине, а сам – по-прежнему любит Медору. Подавлена и Гюльнар: в молчании Конрада она читает осуждение свершенному ею злодеянию. Только мимолетное объятие и дружеский поцелуй спасенного ею узника приводят ее в чувство.

На острове пираты радостно приветствуют вернувшегося к ним предводителя. Но цена, назначенная провидением за чудесное избавление героя, неимоверна: в башне замка не светится лишь одно окно – окно Медоры. Терзаемый страшным предчувствием, он поднимается по лестнице… Медора мертва.

Скорбь Конрада неизбывна. В уединении он оплакивает подругу, а затем исчезает без следа: ” Дней проходит череда, / Нет Конрада, он скрылся навсегда, / И ни один намек не возвестил, / Где он страдал, где муку схоронил! / Он шайкой был оплакан лишь своей; / Его подругу принял мавзолей… / Он будет жить в преданиях семейств / С одной любовью, с тясячью злодейств”. Финал “Корсара”, как и “Гяура”, оставляет читателя наедине с ощущением не до конца разгаданной загадки, окружающей все существование главного героя.

“Моление”, как и многие другие произведения древнерусской литературы, лишено повествования о событиях. Весь текст – это обращение Даниила Заточника к князю, прошение его о милости.

Главное, на что предполагает опираться в жизни Даниил, – это собственный ум. “Одежда у меня скудная, а разума много”. Даниил просит князя избавить его от нищеты и горя, защитить “страхом грозы твоей”. Автор противопоставляет ум и богатство, указывая в основном на богатых вельмож и бояр.

С одной стороны, многое в тексте восходит к народным шуткам, прибауткам, пословицам. С другой стороны, Даниил часто ссылается на Священное писание, цитирует его. Рассуждая о своей жизни, Даниил как бы проигрывает отдельные ситуации: что можно сделать, чтобы избавиться от нужды, а не украсть ли мне, а не пойти ли в монастырь, а не жениться ли по расчету на богатой невесте… Ни один из путей не годится для Даниила, над всем он смеется. Наиболее выразительно рассуждение о том, почему не надо жениться. Здесь автор следует средневековой традиции описания “злых жен” . “Жена злообразная подобна ссадине: здесь свербит, здесь болит”. Заканчивает Даниил свое “Моление” самоуничижительной формулой, которая в контексте всего произведения приобретает и реальный смысл: “Может, скажешь, князь: солгал, как пес, так ведь доброго рса князья и бояре любят”.

ИНДИЙСКАЯ (САНСКРИТСКАЯ) ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов П. А. Гринцер

Хариванша (Hari – vamsa) Середина I тыс. н. э.

“Род Хари”-древнеиндийская эпическая поэма в 3 книгах, считающаяся приложением к “Махабхарате”. Первая и третья книги поэмы излагают важнейшие индуистские мифы о творении, происхождении богов и демонов, легендарных царях Солнечной и Лунной династий, земных воплощениях ради спасения мира (аватарах) бога Вишну, или Хари (букв. “Коричневый”, возможно “Избавитель”), в обликах вепря, человека-льва и карлика и т. д., а вторая книга рассказывает о самом чтимом воплощении Вишну-Хари в качестве Кришны.

В городе Матхуре царствует жестокий демон-асура Канса. Ему предсказана смерь от руки восьмого сына его двоюродной сестры Деваки, жены царя ядавов Васудевы, и потому он заключает Деваки и Васудеву в темницу, а первых их шестерых сыновей убивает, едва они родились. Седьмой сын, Баларама, был спасен богиней сна Нидрой, которая еще до появления его на свет перенесла зачатый плод в чрево другой жены Васудевы – Рохини, а восьмой, Кришна, сразу же после рождения был тайно отдан на воспитание пастуху Нанде и его жене Яшоде. Вскоре и Баларама попадает в семью Нанды, и оба брата растут среди пастухов и пастушек в солнечном лесу Вриндаване на берегах полноводной реки Ямуны.

Уже в юности Кришна совершает беспримерные подвиги. Он силой заставляет царя змей Калию, отравляющего воды Ямуны, покинуть реку; убивает асуру Дхендуку, преследующего и запугивающего пастухов; пронзает злобного демона-быка Аришту его собственным рогом; во время грозового ливня, ниспосланного богом Индрой, вырывает из земли гору Говардхану и в течение семи дней держитее в виде зонта над пастухами и стадами их коров.

Подвиги Кришны, а еще больше его красота, веселый нрав, искусность в танцах и игре на свирели привлекают к нему сердца молодых пастушек, и в лесу Вриндаване то и дело раздаются их радостные возгласы, когда Кришна затевает с ними разного рода игры и ведет хороводы, слышатся их страстные признания, когда он предается с ними любви, и их горестные жалобы, когда он их покидает.

Узнав о деяниях и подвигах Кришны, Канса понимает, что сын Деваки остался жив, и зазывает Кришну и Балараму на кулачные состязания в Матхуру. Против братьев он выставляет противниками могучих демонов-асуров, но Кришна и Баларама всех их легко побеждают, повергая на землю сокрушительными ударами. Когда же раздосадованный Канса приказывает изгнать Кришну и всех пастухов из своего царства, Кришна, словно разъяренный лев, бросается на Кансу, выволакивает его на арену и убивает. За смерть Кансы пытается отомстить его тесть Джарасандха. Он собирает бесчисленное войско, которое осаждает Матхуру, но вскоре оказывается наголову разбитым войском ядавов во главе с Кришной.

Вскоре в Матхуру приходит весть, что царь Видарбхи Бхишмака собирается выдать замуж свою дочь Рукмини за царя чеди Шишу-палу. Между тем Кришна и Рукмини давно уже втайне любят друг друга, и в назначенный Бхишмакой день свадьбы Кришна увозит невесту на колеснице. Шишупала, Джарасандха, брат Рукмини Рукман преследуют Кришну, пытаясь возвратить Рукмини, но Кришна и Баларама обращают их в бегство. Свадьба Кришны и Рукмини празднуется в недавно выстроенной Кришной новой столице ядавов – Двараке. От Рукмини Кришна имеет десятерых сыновей, а позже шестнадцать тысяч других жен рожают ему еще много тысяч детей. :

Долгие годы Кришна счастливо проживает в Двараке и продолжает истреблять демонов-асуров, осуществляя тем самым свою божественную миссию на земле. Среди убитых им демонов самыми могущественными были Нарака. укравший серьги у матери богов Адити, и Никумбха, обладавший магическим даром перевоплощения. Кришна готов уничтожить также тысячерукого царя асуров Бану, но тому покровительствует бог Шива, который приходит на помощь Бане и сам вступает с Кришной в поединок. Поединок прекращает верховный бог Брахма, он появляется на поле боя и открывает великую истину, что Шива и Кришна, воплощение Вишну, в конечном счете единосущны.

Сергей Довлатов Родился 3 сентября 1941 года в Уфе, в семье театрального режиссера, еврея по происхождению Доната Исааковича Мечика (1909-1995) и литературного корректора, армянки по национальности Норы Сергеевны Довлатовой (1908-1999). С 1944 года жил в Ленинграде. В 1959 году поступил на отделение финского языка филологического факультета Ленинградского университета имени Жданова и учился там два с половиной года. Общался с ленинградскими поэтами Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Иосифом Бродским и писателем Сергеем Вольфом (“Невидимая книга”), художником Александром Неждановым. Из университета был исключен за неуспеваемость. Затем три года армейской службы во внутренних войсках, охрана исправительных колоний в Республике Коми (поселок Чиньяворык). По воспоминаниям Бродского, Довлатов вернулся из армии “как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломленностью во взгляде”. Довлатов поступил на факультет журналистики ЛГУ, работал в студенческой многотиражке морского технического университета “За кадры верфям”, писал рассказы. Был приглашен в группу “Горожане”, основанную Марамзиным, Ефимовым, Вахтиным и Губиным. Работал литературным секретарем Веры Пановой. В 1972-1975 годах жил в Эстонии, где работал штатным и внештатным сотрудником в газетах “Советская Эстония” и “Вечерний Таллин”. В своих рассказах, вошедших в книгу “Компромисс”, Довлатов в числе прочего описывает истории из своей журналистской практики в качестве корреспондента “Советской Эстонии”, а также рассказывает о работе редакции и жизни своих коллег-журналистов. Набор его первой книги в издательтве “Ээсти Раамат” был уничтожен по указанию КГБ Эстонской ССР. Работал экскурсоводом в Пушкинском заповеднике под Псковом (Михайловское). В 1975 году вернулся в Ленинград. Работал в журнале “Костер”. Писал прозу. Журналы отвергали его произведения. Рассказ на производственную тему “Интервью” был опубликован в 1974 году в журнале “Юность”. Довлатов публиковался в самиздате, а также в эмигрантских журналах “Континент”, “Время и мы”. В 1978 году из-за преследования властей Довлатов эмигрировал, поселился в Нью-Йорке, где стал главным редактором эмигрантской газеты “Новый американец”. Одна за другой выходили книги его прозы. К середине 1980-х годов добился большого читательского успеха, печатался в престижных журналах “Партизан Ревью” и “The New Yorker”. За двенадцать лет эмиграции издал двенадцать книг в США и Европе. В СССР писателя знали по самиздату и авторской передаче на Радио “Свобода”. Сергей Довлатов умер 24 августа 1990 года в Нью-Йорке от сердечной недостаточности. Похоронен на еврейском кладбище “Маунт Хеброн” (Mount Hebron) в нью-йоркском районе Квинс.

Протопоп Аввакум написал житие по благословению инока Епифания, своего духовного отца.

Солнечное затмение – знак Божьего гнева. В России солнечное затмение было в 1654 г., потому что тогда патриарх Никон искажал веру. Через четырнадцать лет произошло новое затмение. В это время Аввакума и его сторонников остригли и бросили в темницу.

Родился Аввакум в Нижегородской земле. Его отец был священником, его звали Петром, а мать – Марией, в иночестве – Марфой. Отец любил выпить, а мать была постница и молитвенница. Один раз Аввакум увидел у соседа мертвую скотину и потом ночью плакал о душе своей, думая о смерти. С той поры он привык молиться каждую ночь. Отец Аввакума умер. Мать женила сына на осиротевшей дочери кузнеца Марка, Анастасии. Девица жила в бедности, часто ходила в церковь и молилась о том, чтобы выйти замуж за Аввакума. Потом мать умерла в иночестве.

В двадцать один год Аввакум был рукоположен в дьяконы, через два года в попы, а еще через восемь лет стал протопопом. Всего у Аввакума было около пятисот или шестисот духовных детей, потому что везде, где он показывался, он учил людей слову Божьему.

Однажды к молодому священнику пришла на исповедь девица и начала каяться в блудных грехах. Слушая ее, Аввакум сам ощутил “огонь блудный”, зажег три свечи и, принимая исповедь, положил руку на пламя. Придя домой, он молился и плакал перед иконой. И тут ему было видение: два золотых корабля, плывущих по Волге. Кормщики сказали, что это корабли Луки и Лаврентия, духовных детей Аввакума. Третий же корабль был разноцветный – это был корабль самого Аввакума.

Некий начальник отнял дочь у вдовы. Аввакум вступился за сироту и был избит. Потом начальник все-таки отдал девицу матери, но после еще раз избил протопопа в церкви.

И другой начальник рассвирепел на Аввакума. Пытался убить его, но ружье не выстрелило. Тогда этот начальник выгнал протопопа с семьей из дому.

Аввакум с женой и новорожденным младенцем пошел в Москву. Младенца крестили по дороге. В Москве протопопу дали грамоту – возвращаться на старое место. Он так и сделал, вернулся в разоренный дом, а вскоре случились новые неурядицы: Аввакум изгнал из того места скоморохов и двух медведей у них отнял. А воевода Василий Петрович Шереметев, который плыл в Казань, взял Аввакума на корабль. Но протопоп не-благословил его сына Матфея, который брил бороду. Боярин чуть не бросил протопопа в воду.

Евфимей Стефанович, другой начальник, тоже возненавидел Аввакума и даже пытался взять его дом приступом. А ночью Евфимею стало худо, он звал Аввакума к себе и просил у него прощения. Протопоп простил его, исповедал, маслом священным помазал, и Евфимей выздоровел. Потом он с женой стали духовными детьми Аввакума.

Все же протопопа изгнали с этого места, он пошел в Москву снова, и государь велел поставить его в Юрьевец-Поволский. А там новые беды. Попы, мужики и бабы напали на Аввакума и били его. Эта толпа пыталась взять дом протопопа приступом, воевода же велел охранять его. Аввакум опять отправился в Москву, но царь уже был недоволен тем, что протопоп оставил свое место. Аввакум жил в Москве при Казанской церкви, у протопопа Ивана Неронова.

Новым патриархом стал Никон. Он повелел креститься тремя перстами и уменьшить число земных поклонов. Узнав об этом, Иван Неронов сказал, что пришло время страдать. Аввакум и костромской протопоп Даниил написали царю письмо о вере, где обличили ересь Никона. После этого Никон приказал схватить Даниила, его расстригли и сослали в Астрахань. Сослали и Ивана Неронова, а протопопа Аввакума посадили в темницу на цепь. Его не кормили три дня, но потом пришел некто – то ли человек, то ли ангел – и принес протопопу тарелку щей. Аввакума собирались расстричь, но по просьбе царя все же не сделали этого.

Протопопа с семьей сослали в Сибирь. В Тобольске архиепископ устроил его служить в церкви. За полтора года на Аввакума было пять доносов. Чинил ему обиды дьяк Иван Струна, занимавшийся делами епархии. В церкви он схватил за бороду дьяка Антона, которого преследовал. Аввакум, затворив церковные двери, постегал Струну ремнем. И за это было ему много бед: родные Ивана Струны хотели убить его. Тот же дьяк Струна за мзду согласился покрыть грех кровосмешения. За это Аввакум в церкви проклял дьяка. Иван Струна в то время был под началом у Петра Бекетова. Когда проклинали Струну, Бекетов бранил Аввакума, а идя из церкви, взбесился и умер.

Пришел указ везти Аввакума на реку Лену, в острог. По дороге его нагнал новый указ – ехать в Даурию. Протопопа отдали под начало енисейскому воеводе Афанасью Пашкову, который во главе отряда плыл осваивать земли. Пашков был очень жестоким человеком.

На реке Тунгуске корабль протопопа чуть не утонул. Протопопица вытащила детей из воды.

Навстречу плыл корабль, на котором были две пожилые вдовы, собиравшиеся в монастырь. Пашков велел вдовам возвращаться и идти замуж. Аввакум стал противоречить. Тогда воевода хотел высадить протопопа с корабля, чтобы он пешком шел по горам. Аввакум написал Пашкову обличительное письмо, а воевода избил его кнутом.

Аввакума бросили в Братский острог. Сидел он в холодной тюрьме, потом его перевели в теплую избу. Жена и дети протопопа жили за двадцать верст от него, у злой бабы Ксеньи. На Рождество сын Иван пришел повидать отца, но Пашков не позволил ему этого.

Весной поехали дальше. Пашков заставил Аввакума идти по берегу и тянуть лямку. Зимой волочили нарты, летом “в водах бродили”. На реке Хилке барку Аввакума оторвало водою, и он чуть не утонул. Одежда погнила, добро водой размыло.

Зимою сам протопоп с малыми детьми тянул свою нарту. А потом начался голод. Пашков никого не отпускал промышлять, и многие умирали. Летом ели траву и корни, зимой – сосновую кашу. Ели даже мясо замерзших волков и лисиц -“всякую скверну”. Правда, Аввакуму и его семье помогали жена и сноха Пашкова.

Воевода прислал к Аввакуму двух бесноватых женщин – своих сенных, вдов Марью и Софью. Протопоп молился о вдовах, причастил их, они выздоровели и стали жить у него. Пашков их отнял, и вдовы опять стали беситься. Потом они тайком прибежали к Аввакуму, он опять исцелил их, и они стали по ночам приходить молиться. После того они сделались монахинями.

Отряд возвращался с Нерчи-реки к Русе. Голодные и усталые люди брели за санями, падая на льду. Протопопица изнемогала, но духом была тверда. На нарте ненароком удавили чудесную курочку, которая несла по два яичка в день.

Жена Пашкова каждый день присылала своего маленького сына к Аввакуму на благословение. Но когда ребенок заболел, она послала за помощью к мужику-шептуну. Младенец разболелся еще больше. Аввакум разгневался на боярыню. Она просила у него прощения. Когда принесли больного ребенка, Аввакум помолился, помазал его маслом священным, и младенец выздоровел.

Пашков послал своего сына Еремея с отрядом казаков воевать с Мунгальское царство. Пашков заставил местного шамана колдовать и спрашивал, будет ли поход удачным. Шаман предвещал успех. Но Аввакум молился о неудаче, чтобы не сбылось дьявольское предсказание шамана. Потом он, правда, пожалел Еремея, который был человеком добрым, благочестивым, защищал протопопа от своего отца. Аввакум стал молиться, чтобы Бог пощадил Еремея. Пашков узнал, что Аввакум желал неудачного похода, и хотел пытать протопопа. Но в это время вернулся Еремей. Он рассказал, что войско погибло, а сам он спасся: во сне Еремею явился Аввакум и указал дорогу.

Пашкову пришла грамота, в которой велено было ехать на Русь. Воевода не взял Аввакума с собой. Тогда протопоп поехал отдельно. Он посадил к себе в лодку всех больных и старых, которые были непригодны к суровой жизни. Взял Аввакум с собой, спасая от смерти, и двух негодяев, которых хотели убить казаки. Дорога была трудна. К счастью, туземные племена не тронули Аввакума и его спутников. А еще им встретились русские люди, ехавшие на рыбный промысел, которые дали протопопу и его товарищам пищи.

Добравшись до русских городов, Аввакум увидел господство никониан и в печали думал: проповедовать слово Божие или скрыться? Но жена ободряла его. И протопоп по дороге в Москву всюду обличал Никона и его последователей.

В Москве и государь, и бояре хорошо приняли Аввакума. Его поставили на монастырском соборе в Кремле и предлагали любое место, если он соединится в вере с Никоном. Но протопоп не согласился. Ведь еще в Тобольске Аввакуму во сне было предостережение от Бога, а в Даурии через дочь протопопа, Огрофену, Господь возвестил, что если тот не будет держаться правой веры и творить молитвенного правила, то умрет.

Видя, что Аввакум не хочет соединиться с никонианами, царь попросил протопопа, чтобы тот по крайней мере молчал об этом. Аввакум послушался. Жил он в то время у боярыни Фе-досьи Морозовой, своей духовной дочери. Многие приходили к нему и приносили подарки. Прожив так полгода, Аввакум снова послал царю письмо, чтобы он защитил Церковь от ереси Никона. И после этого Аввакума с семьей было приказано сослать на Мезень. Через полтора года его со старшими сыновьями, Иваном и Прокопием, вернули в Москву, а протопопица и младшие дети остались на Мезени.

Аввакума десять недель держали на цепи в Пафнутьевом монастыре. Потом привезли в церковь, расстригли и прокляли. Аввакум же в свою очередь проклял никониан.

Потом его снова отвезли в Пафнутьев монастырь. Келарь Никодим сначала был добр к узнику. Но когда протопоп попросил открыть дверь темницы в день Пасхи, келарь отказал. Никодим вскоре разболелся, и некто в образе Аввакума явился и исцелил его. Тогда келарь покаялся перед Аввакумом.

Протопопа посещали его дети с юродивым Феодором. Феодор же был великий подвижник: о молитве радел, по тысяче поклонов бил, на морозе в одной рубашке ходил. Этот юродивый чудным образом убежал из Рязани, где его держали в узах. Но потом Феодора удавили на Мезени.

После того привезли Аввакума в Москву, в Чудов монастырь, и поставили перед собором вселенских патриархов. Протопоп спорил с ними о вере и обличал их. Патриархи хотели его избить, но Аввакум устыдил их словом Божиим.

Царь отправил к протопопу своих посланников. Он просил его хоть в чем-то согласиться с вселенскими патриархами, но Аввакум отказался.

Протопопа сослали в Пустозерск. Оттуда он писал и царю, и всем православным. На Мезени же казнили двух его духовных детей, Феодора юродивого и Луку Лаврентьевича. Хотели повесить и сыновей протопопа, Прокопия и Ивана, да отроки с испугу покаялись. Тогда их с матерью закопали в земляную тюрьму.

Пришел приказ и в Пустозерск о том, чтобы посадить Аввакума в земляную тюрьму. Он хотел уморить себя голодом, да собратья не велели.

Потом власти схватили священника Лазаря, отсекли ему язык и правую руку. Отсеченная рука сложила персты для крестного знамения. А язык через два года у Лазаря вырос. Соловецкому иноку Епифанию тоже отсекли язык, и тоже чудесным образом он вырос. Это же произошло и с дьяконом Феодором. А в Москве многих противников Никона сожгли.

В те времена когда Аввакум был еще не протопопом, а попом, царский духовник Стефан подарил ему книгу Ефрема Сирина. Аввакум обменял ее на лошадь. Родной брат Аввакума, Евфимий, заботился об этой лошади больше, чем о молитве. Бог наказал Аввакума с братом: в Евфимия вселился бес. Аввакум изгнал беса, но Евфимий не исцелился, пока Аввакум не забрал обратно книгу и не отдал за нее деньги.

В темнице протопоп жил вместе с бесноватым Кирилушком, московским стрельцом. Он терпел все выходки бесноватого. Кирилушко умер в темнице, Аввакум исповедал и причастил его перед смертью. А в Москве протопоп изгонял беса из Филиппа, который уж долгое время был к стене прикован, потому что сладу с ним не было. Один раз Аввакум, придя домой, рассердился на жену и домочадицу Фетинью, которые рассорились между собою. Протопоп побил обеих женщин. И после того он не мог совладать с бесом, пока не попросил прощения у жены, Фетиньи и всех домашних.

Бесноватого Феодора Аввакум два месяца держал у себя дома в Тобольске, молился о нем. Феодор исцелился, но потом в церкви снова досадил Аввакуму, и тот велел приковать его к стене. Взбесившись пуще прежнего, Феодор убежал и стал всюду творить разные безобразия.

Протопоп молился о его исцелении, а перед самой ссылкой Аввакума в Даурию на корабль к нему пришел здоровый Феодор и благодарил его: бесноватому явился некто в образе Аввакума и отогнал бесов. Нападал бес и на домочадицу протопопа Офимью, Аввакум исцелил и ее.

В Тобольске у протопопа Аввакума была духовная дочь Анна. Она хотела, вопреки воле духовного отца, выйти замуж за первого хозяина, Елизара. Анна стала не слушаться Аввакума, и на нее начал нападать бес. Однажды девица заснула на молитве, спала три дня и три ночи. Проснувшись, поведала свой сон: ангелы велели ей во всем слушаться протопопа. Но когда его сослали из Тобольска, Анна все-таки вышла замуж за Елизара. Через восемь лет Аввакум ехал обратно. В это время Анна постриглась в монахини. Она во всем покаялась перед духовным отцом. Аввакум сначала сердился на Анну, но потом простил и благословил. Она потом тоже страдала за веру.

Еще Аввакум исцелял младенцев, страдавших грыжей. А в первые годы его служения Аввакума часто пугал бес, но священник преодолевал страх и отгонял беса.

Эта комедия в переводе имеет и другое название -“Человеконенавистник”. Главный ее персонаж, крестьянин Кнемон, в конце жизни изуверился в людях и возненавидел буквально весь мир. Впрочем, брюзгою он был, вероятно, от рождения. Ибо жена бросила его именно за дурной нрав.

Живет Кнемон в деревне, в Аттике, близ Афин. Обрабатывает скудное поле и растит дочь, которую любит без памяти. Рядом живет и его пасынок Горгий, который, несмотря на дурной нрав отчима, относится к нему хорошо.

Сострат, богатый молодой человек, случайно увидавший дочь Кнемона, влюбляется в нее и предпринимает всевозможные попытки познакомиться с прекрасной скромной девушкой, а заодно – и с ее нелюдимым отцом.

В начале первого действия лесной бог Пан сообщает зрителям краткую предысторию грядущих событий. Кстати, это именно он сделал так, что Сострат влюбился в дочь нелюдимого брюзги.

Херея, приятель и приживал Сострата, советует влюбленному действовать решительно. Впрочем, оказывается, что Сострат уже послал на разведку в усадьбу Кнемона раба Пиррия, который к моменту нашего действия возвращается в панике; Кнемон прогнал его самым недвусмысленным образом, забросав землей и камнями…

На сцене появляется Кнемон, не замечая присутствующих, и говорит сам себе: “Ну, разве не был счастлив, и вдвойне притом, / Персей? Во-первых, обладая крыльями, / Он ото всех, кто землю топчет, скрыться мог. / А во-вторых, любого, кто в докуку был, / Мог в камень обратить. Вот если б мне теперь / Такой же дар! Лишь каменные статуи / Кругом стояли молча бы, куда ни глянь”.

Увидев Сострата, робко стоящего неподалеку, старик произносит гневно-ироническую тираду и уходит в дом. Тем временем на сцене появляется дочь Хнемона с кувшином. Ее няня, черпая воду, уронила ведро в колодец. А к возвращению отца с поля вода должна быть нагрета.

Стоящий тут же Сострат предлагает девушке помощь: он принесет воду из источника! Предложение принято благосклонно. Знакомство состоялось.

Присутствие Сострата обнаруживает Дав, раб Горгия. Он предупреждает хозяина: неподалеку “пасется” некий юнец, явно “положивший глаз” на сестру Горгия. А честные ли у него намерения – Неизвестно…

Входит Сострат. Горгий, не только порядочный и трудолюбивый, но и решительный юноша, сперва неправильно его оценив, решает все же побеседовать с пришельцем. И после разговора, как человек умный, понимает свою первоначальную ошибку. Вскоре оба проникаются взаимной симпатией.

Горгий честно предупреждает влюбленного, сколь трудно будет договориться с его отчимом – отцом девушки. Но, поразмыслив, решает помочь Сострату и дает ему ряд советов.

Для начала, чтобы “войти в образ”, богатый юноша целый день самоотверженно отдается непривычным для него полевым работам, дабы подозрительный Кнемон решил: Сострат – бедняк, живущий собственным трудом. Это, надеются оба юноши, хоть немного примирит старика с мыслью о возможном замужестве любимой дочери. А в святилище Пана родственники Сострата и он сам готовятся к торжественным жертвоприношениям. Шум священных приготовлений выводит Кнемона из себя. А когда сначала раб Гета, а затем повар Сикон стучатся к нему в дверь с просьбой одолжить кое-какую посуду, старик окончательно приходит в неистовство.

Вернувшийся с поля Сострат так изменился за день, что даже рабы не узнают своего хозяина. Но, как говорится, нет худа без добра.

Возвращается с поля и Кнемон. Он ищет ведро и мотыгу. Между тем Сострат и Горгий уходят в святилище Пана. Они уже почти друзья.

Кнемон в гневе сам пытается спуститься в колодец, но гнилая веревка обрывается, и злобный старик падает в воду. Об этом воплем возвещает выбежавшая из дому Симиха. Горгий понимает: настал “звездный час” Сострата! Вдвоем они вытаскивают охающего и ругающегося Кнемона из колодца.

Но именно Сострату приписывает умный и благородный Горгий ведущую роль в спасении сварливого старца. Кнемон начинает смягчаться и просит Горгия в дальнейшем взять на себя заботы о замужестве сестры.

Сострат в ответ предлагает Горгию в жены свою сестру. Сначала честный юноша пытается отказываться: “Непозволительно, / Женив тебя на собственной сестре, твою взять в жены”. Добропорядочного юношу смущает и то, что он беден, а семья Сострата – люди богатые: “Несладко мне / Чужим добром кормиться незаслуженно. / Свое нажить хочу”.

Недоволен сперва перспективой второго “неравного брака” и Каллипид – отец Сострата. Но в конце концов и он дает согласие на обе свадьбы.

Сдается, наконец, и Кнемон: брюзга даже соглашается, чтобы рабы отнесли его в святилище Пана. Завершается комедия словами одного из рабов, обращенными к зрителям: “Порадуйтесь, что старика несносного / Мы одолели, щедро нам похлопайте, / И пусть Победа, дева благородная, / Подруга смеха, будет к нам всегда добра”. дает возможность представить следующее: Габротонон узнает Памфилу, а обиженная и обесчещенная жена Харисия узнает его перстень и понимает: виновник ее несчастья – собственный муж!

А Харисий пока знает лишь то, что его жена – мать незаконнорожденного ребенка. В то же время он понимает, что и сам далеко не безупречен и не вправе столь сурово судить Памфилу. Но тут появляется добрая Габротонон и рассказывает Харисию все, что знает. Непутевый юноша-гуляка счастлив: у них с Памфилой есть сын!

Радостью сменяется и недовольство Смикрина: он стал счастливым дедом пятимесячного внука! Все довольны и даже счастливы. Так благополучно, как и положено, завершается комедия.

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

Приваловские миллионы

Роман (1872-1877, опубл. 1883)

В уездном уральском городке Узле событие: после длительного отсутствия возвращается молодой миллионер Сергей Александрович Привалов. Его приезд вносит заметное разнообразие и в жизнь местной свахи – Хионии Алексеевны Заплатиной, “дамы неопределенных лет с выцветшим лицом”. Она видит в Привалове выгодного жениха и поначалу сватает за него Надежду, старшую дочь крупного золотопромышленника Василья Назарыча Бахарева, в семье которого воспитывался и Сергей.

Покойный отец Сергея Александр Привалов когда-то работал с Бахаревым на приисках. Он был известным заводовладельцем, однако, живя на широкую ногу, расточал накопленные предками богатства. Спасла его женитьба на дочери знаменитого золотопромышленника Гуляева Варваре – будущей матери Сергея. Вместе с родной дочерью Гуляев воспитывал и сирот, среди которых были любимые “Вася и Маша” – Василий Назарыч Бахарев и Марья Степановна. Когда они выросли, Гуляев благословил их на свадьбу, и вскоре они обвенчались по раскольничьему обряду. Позже у Бахаревых родилось четверо детей: Костя, Надежда, Верочка и Виктор.

Марья Степановна и в бахаревском доме продолжала свято чтить обряды раскольников, которым научилась у Гуляевых, и была ярой противницей любых нововведений и образования, считая это “басурманством” и воспитывая практичную Верочку по-своему, впрочем, как и слабохарактерного Виктора – типичного “маменькиного сынка”. Василий Назарыч, напротив, отстаивал образование детей и обрел родственную душу в старшей дочери Надежде. Упрямый Константин также оказался близок отцу, хотя и, поссорившись с ним, уехал сразу после университета управляющим на принадлежащие Приваловым Шатровские заводы… Словом, с годами дом Бахаревых уже “резко разделялся на две половины”.

Рос в этой семье и Сергей: когда у него умерла мать, Привалов-старший попросил Бахарева позаботиться о своем сыне. Жизнь в доме Приваловых была невыносимой: бесконечные оргии, цыганские гуляния и пьянство мужа довели несчастную мать Сергея до сумасшествия, а потом и до могилы. Вдовец женился на цыганке Стеше, от которой у него родилось два сына – Иван и Тит. Но Стеша завела любовника – Сашку Холостова и в сговоре с ним убила Привалова, представив это несчастным случаем. Затем она вышла замуж за любовника, который, однако, растратил последние капиталы и, не вмешайся Бахарев, спустил бы с молотка и заводы. Сашка попал под суд, а Стеша увезла своих сыновей в Москву. Бахарев же взял на себя заботу о Сереже и “вступил в число” его опекунов. Когда Сергею исполнилось пятнадцать, его вместе с Костей отправили учиться в Петербург.

И вот спустя пятнадцать лет Сергей снова в родном городе. Баха-ревы принимают его как родного сына, да и сам он, хотя и остановился в гостинице, чувствует себя у них легко и спокойно, словно вернувшись домой после долгого путешествия. Бахарев надеется, что Сергей Александрович пойдет по его стопам и станет золотопромышленником, но это не для Привалова: ему больше по душе мельничное дело, и он не годится на роль продолжателя традиции.

Дочь Бахарева Надежда поражает Привалова с первого взгляда – не столько красотой, сколько особой духовной силой. Однако сама девушка остается безучастной к жениху: ей претит навязанная роль невесты миллионера Между тем сваха Хиония Алексеевна, строя насчет Привалова собственные планы, поселяет его в своем домике: она еще не уверена, кого будет за него сватать, но само соседство обладателя миллионов приводит мадам Заплатину в восторг (пусть даже от миллионов остались лишь Шатровские заводы). Одно удивляет многоопытную сваху: почему Привалов зачастил к Бахаревым и ни разу не заедет к другим своим опекунам, Половодову и Ляховскому, тем более что у Ляховского есть красавица дочь. Привалов и впрямь не сразу решается съездить к опекунам, хотя и хочет освободиться от опеки; но каждый раз он, сам того не замечая, оказывается в доме Бахаревых и по-дружески беседует с Надеждой Васильевной, скрывая свое чувство и не стремясь жениться.

А тем временем опекун Половодов вместе с дядюшкой-немцем разрабатывают коварный план, как окончательно завладеть приваловским богатством: старший сын и наследник Иван Привалов, хотя и слабоумен, “формально не объявлен сумасшедшим” и может “выдать на крупную сумму векселей, а затем объявить себя несостоятельным”, после чего – “опекунов побоку, назначается конкурс, а главным доверенным от конкурса” будет Половодов, и все другие опекуны и наследники “сделаются пешками”. Но для этого надо каким-то образом отстранить Сергея Александровича от дел, удержать в Узле, нащупав его слабое место. Вечная слабость Приваловых – женщины. Этот козырь и разыгрывает Половодов, используя в качестве приманки собственную жену, Антониду Ивановну.

Успеху предприятия способствует не только слабохарактерность Сергея, но и то, что любимая им Надежда Бахарева любит другого человека – Максима Лоскутова, талантливого, немного не от мира сего, философа и ученого, побывавшего в ссылке за свободомыслие, а теперь открывшего свой прииск на Урале. В него же влюблена и первая красавица города, умная, но самолюбивая и взбалмошная дочь старика Ляховского Зося. Лоскутов выбирает Надежду, из-за чего Зося потом долго и очень тяжело болеет. Привалов же, случайно услышав любовный разговор Надежды и Лоскутова, впадает в тоску и, к общему недоумению, скрывается, “по целым часам лежа неподвижно на своей кушетке”. Выводит его из заточения весть о разорении Бахаревых. Василий Назарыч и Марья Степановна переносят банкротство “с хладнокровием”. Они сердятся на Привалова за долгое отсутствие, не понимая, в чем дело. Сергей Александрович постепенно возвращается к жизни и начинает, к ужасу свахи Заплатиной, строить мельницу в деревне Гарчики и водить дружбу с простыми мужиками.

Меж тем жена Половодова вовсю “обхаживает” Привалова, в то время как сам Половодов всерьез увлечен Зосей Ляховской. Наконец, после бала у Ляховских, у Привалова начинается “роман” с Антонидой Ивановной – и когда друг детства и “фанатик заводского дела” Костя Бахарев умоляет его срочно “бросить все в Узле и ехать в Петербург”, чтобы решить “участь всех заводов”, то Сергей Александрович, “убаюканный кошачьими ласками” Половодовой, “умевшей безраздельно овладеть его мягкой, податливой душой”, посылает по ее совету в Петербург своего поверенного.

А в доме Бахаревых еще одно несчастье. Надежда сообщает отцу, что ждет ребенка от человека, который “нравится ей и которого ненавидят ее родители” (речь о Лоскутове, но его имя не называется), что она ни в чем не раскаивается и хочет “честно жить” с любимым, не выходя за него замуж. Но разгневанный отец проклинает Надежду и, несмотря на слезы и отчаянные мольбы дочери, указывает ей на дверь. А строгую Марью Степановну “бегство старшей дочери из дому только укрепило в сознании правоты старозаветных приваловских и гуляевских идеалов, выше которых для нее ничего не было”. Имя Надежды Васильевны больше не произносится в бахаревском доме, она “навсегда исключена из списка живых людей”.

Тем временем у Хионии Алексеевны новая “idee fixe”: выдать за Привалова Зосю, которая лечится как раз неподалеку от деревни Гарчики. Делаясь ее лучшим другом, Заплатина поет дифирамбы Привалову, и вскоре он становится в глазах Зоси героем. Привалова же увлекает красота, живость и остроумие девушки, и он надеется, что после свадьбы ее взбалмошный нрав смягчится. Эти надежды разделяет и доктор, умница, давний друг и учитель Зоси и Надежды Васильевны, глубоко преданный Зосе и выходивший ее после болезни. Склоняет Зосю выйти за Привалова и Полеводов, говоря ей, что только так она может спасти семью Ляховских от разорения (на самом же деле это очередной ловкий ход в игре: как ни больно Половодову видеть любимую им Зосю замужем, он сознает, что в случае чего Привалов не сможет подать иск на своего опекуна Ляховского, если тот будет его тестем). А вот Марья Степановна, до последней минуты надеявшаяся на брак Привалова с ее дочерью, не одобряет его женитьбы на “басурманке” – польской католичке Зосе. И все же женитьба совершается, причем и “плывущий по течению” жених, и восторженная невеста уверены, что любят друг друга.

Однако почти сразу после свадьбы все меняется: Зося устраивает бурные пирушки с людьми типа Половодова, а все возражения Привалова воспринимает как проявление ограниченности. С горя Привалов уезжает в Гарчики и начинает пить. Масла в огонь подливает сообщение Кости Бахарева о том, что Половодову удалось завладеть правами на заводы. Костя упрекает Сергея за непростительное легкомыслие: если бы он в свое время поехал в Петербург, все было бы спасено. Правда, поверенный (адвокат Веревкин, впоследствии женившийся на Верочке Бахаревой) убежден, что можно будет поймать Половодова за руку, уличив его в мошенничестве и растратах.

Идет время, происходят новые события… Дела у старика Бахарева “поправились с той быстротой, которая возможна только в золотопромышленном деле”. А Лоскутов серьезно заболел, и они с Надеждой Васильевной, вернувшись с прииска, остановились у доктора. Узнав об этом, Привалов зачастил к ним в гости: Надежда по-прежнему имеет на него огромное влияние, он изливает ей душу, по ее настоянию бросает пить. Она очень жалеет этого доброго и неглупого, но слабохарактерного человека, ставшего “жертвой своих, приваловских, миллионов”, однако чувствует, что Сергей Александрович чего-то недоговаривает… Он и в самом деле продолжает скрывать свою любовь к ней.

Доктор предписывает Лоскутову покой, свежий воздух, умеренную физическую работу, а все это можно найти в Гарчиках, где у Привалова мельница. И Сергей Александрович с радостью соглашается поселить там Лоскутова с Надеждой и их дочкой, благо есть подходящий флигелек. Надежда Васильевна, хотя и смущается от этого предложения, точно боится сблизиться с Приваловым, прекрасно чувствует себя в деревне: она и ухаживает за больным, уже начинающим сходить с ума Лоскутовым, и понемногу помогает роженицам, и обучает местных ребятишек.

К счастью, поверенному удается “прижать” Половодова, уличив его в растрате. Привалов “решился ехать в Петербург сам, чтобы перенести дело в сенат”. Тут же он получает известие, что его жена Зося бежала с Половодовым за границу. Доктор, любящий Зосю, убит этой новостью, Привалов же понимает, что никогда не любил свою жену… А Лоскутову все хуже: он окончательно теряет рассудок и через две недели умирает. Надежда Васильевна решает навсегда остаться в Гарчиках, где “похоронила свое молодое счастье”. На время отъезда Привалова в Петербург она берет на себя хлопоты по мельнице.

Через год после этого Привалов, к полному ужасу старого Бахаре-ва, продает Шатровские заводы. А из Парижа приходит весть, что Половодов под угрозой разоблачения застрелился. Зося подает на развод, и доктор едет к ней за границу. Василий Назарыч Бахарев не теряет надежды породниться с фамилией Приваловых, выкупить заводы и сделать счастливыми и Сергея Александровича, которого он любит как сына, и старшую дочь. Бахарев приезжает к Надежде и видит, как она довольна своим положением, трудовой, почти бедной обстановкой, рабочей жизнью. Он совершенно примиряется с любимой дочерью, растроганно наблюдает за внучкой, но у Надежды смутное чувство, что отец приехал не только за примирением. В самом деле, Василий Назарыч чуть ли не со слезами на глазах просит дочь выйти за Привалова, говоря, что тот всегда любил ее и, быть может, из-за нее и совершил все свои ошибки. Надежда в растерянности, ей нужно время, чтобы понять свои чувства, все обдумать. “Если раньше в Привалове Надежда Васильевна видела “жениха”, которого поэтому именно и не любила, то теперь она, напротив, особенно интересовалась им, его внутренней жизнью, даже его ошибками, в которых обрисовывался оригинальный тип”…

Проходит три года, и на Нагорной улице в Узле можно встретить совсем постаревшего Василья Назарыча Бахарева, гуляющего не только с внучкой, но и с законным внуком, Павлом Приваловым. Так что “основная идея упрямого старика восторжествовала: если разлетелись дымом приваловские миллионы, то он не дал погибнуть крепкому приваловскому роду”.

А. Д. Плисецкая

Действие происходит в провинциальном немецком городке в период французской буржуазной революции. Поэма состоит из девяти песен, каждая из которых носит имя одной из греческих муз – покровительниц разных видов искусств. Имена муз определяют и содержание каждой песни.

По дорогам, идущим от Рейна, тянутся обозы с беженцами. Несчастные люди спасаются с уцелевшим добром от хаоса, возникшего в приграничных областях Германии и Франции в результате французской революции.

Небогатая чета из близлежащего городка посылает своего сына Германа передать людям, попавшим в беду, кое-что из одежды и съестного. Молодой человек встречает на дороге отставшую от основной массы беженцев фуру. Впереди идет девушка, которая обращается к нему с просьбой помочь им. В повозке молодая женщина только что родила ребенка, а его даже не во что завернуть. С радостью отдает ей Герман все, что собрала ему мать, и возвращается домой.

Родители уже давно мечтают женить Германа. Напротив их дома живет богатый купец, у которого на выданье три дочери. Он богат и со временем все его добро перейдет к наследницам. Отец Германа, который мечтает о невестке с достатком, советует сыну посвататься к младшей дочери купца, но тот не хочет знаться с чопорными и кокетливыми девицами, часто насмехающимися над его простыми манерами. Действительно, Герман всегда неохотно учился в школе, был равнодушен к наукам, зато добр, “отменный хозяин и славный работник”.

Заметив перемену настроения сына после встречи с беженцами, мать Германа, женщина простая и решительная, выведывает у него, что он познакомился там с девушкой, которая тронула его сердце. Боясь потерять ее в этой всеобщей сутолоке, он хочет теперь же ее объявить своей невестой. Мать и сын просят отца дать разрешение на брак Германа с незнакомкой. За молодого человека заступаются и пастырь с аптекарем, которые как раз зашли к отцу в гости.

Втроем, пастырь, аптекарь и сам Герман, едут в деревню, где, как им известно, остановились беженцы на ночлег. Они хотят увидеть избранницу молодого человека и расспросить у спутников о ней. От судьи, с которым познакомился пастырь в деревне, он узнает, что незнакомка обладает решительным характером. У нее на руках остались малолетние дети. Когда на их дом напали мародеры, она выхватила у одного из них саблю и зарубила его, а остальных четверых ранила, тем самым защитив свою жизнь и жизнь детей.

Пастырь с аптекарем возвращаются в дом родителей Германа, а молодой человек остается, он хочет сам откровенно поговорить с девушкой и признаться ей в своих чувствах. Он встречает Доротею, так зовут незнакомку, около деревни, у колодца. Герман честно признается ей, что вернулся сюда за ней, так как ему понравились ее приветливость и расторопность, а его матушке нужна хорошая помощница в доме. Доротея, думая, что молодой человек зовет ее в работницы, соглашается. Она относит воду своим спутникам, прощается с ними, хотя они очень неохотно расстаются с ней, и, взяв свой узелок, идет с Германом.

Родители приветливо встречают их, молодой же человек, улучив момент, просит пастыря разъяснить Доротее, что не как служанку он привел ее в дом, а как будущую хозяйку. Тем временем отец Германа, неловко пошутив насчет удачного выбора сына, вызывает смущение у Доротеи. Тут и пастырь пристает к ней с расспросами о том, как она отнесется к тому, что ее молодой хозяин собирается жениться. Расстроенная девушка уже собирается уйти. Как оказалось, Герман тоже сразу приглянулся ей, и в глубине души она рассчитывала, что со временем ей удастся завоевать его сердце. Не в силах больше молчать, юноша открывается Доротее в своей любви и просит прощения за свою застенчивость, которая помешала ему это сделать раньше.

Молодые люди счастливы, что нашли друг друга. Сняв с родителей Германа их обручальные кольца, пастырь обручает ими и благословляет “новый союз, столь похожий на старый”, но, оказывается, на пальце Доротеи уже есть обручальное кольцо. Девушка рассказывает о своем женихе, который, вдохновленный любовью к свободе, узнав о революции, поспешил в Париж и там погиб. В благородном Германе рассказ Доротеи только укрепляет решимость связать “свою жизнь навсегда с ней и защищать ее в это тяжелое время “с доблестью мужа”.

Мещанин Константин Миронов живет в глухом провинциальном городе. Когда он был ребенком, его родители пили и часто скандалили. В то же время мать была религиозным человеком и ходила на богомолье в монастырь. Отец слыл чудаком. Например, он развлекался тем, что приделывал к дверям деревянные дудки с резиновыми мячами, которые противно свистели, когда отворялась дверь. Вообще, отец старался “заглушить” скуку жизни разными звуками: то слушал музыкальный ящик, который мать в сердцах однажды разбила, то принес домой глобус, который, поворачиваясь вокруг оси, играл “чижика-пыжика”… До отца мать была замужем за его начальником, который стрелял в отца из пистолета. “Горе мое, что не убил он тебя!” – часто кричала мать отцу. Константин Миронов – тоже чудак и фантазер. Он мечтает поехать в Париж. Он ни разу не был за границей и потому воображает Париж городом, где все решительно голубое: и небо, и люди, и дома. Мечта о Париже и его “голубой жизни” скрашивает скуку провинциального города, но и нарушает связь Миронова с реальностью. Люди начинают замечать в нем что-то странное и сторонятся его. Первые признаки сумасшествия дают о себе знать, когда Миронов решается выкрасить свой дом в голубой цвет, дабы хоть отчасти реализовать мечту. Дом красит странный человек – Столяр, который немного напоминает скучного провинциального черта. Вместо голубой краски он использует синюю, и результат выходит чудовищным, тем более что желтой краской Столяр рисует на фасаде какое-то существо, отдаленно напоминающее рыбу. Мещане города воспринимают это как вызов им, ибо никто не красит свои дома в подобный цвет. Одновременно Миронов влюбляется в Лизу Розанову, дочь уважаемого в городе человека. Но он опять-таки “выдумывает” предмет своей любви: Лиза обыкновенная мещаночка, она не понимает романтических грез Миронова. В конце концов Миронов сходит с ума. Его вылечивает местный доктор, и Миронов становится обычным переплетчиком книг, в меру деловитым, в меру жадным и т. д. С ним встречается рассказчик, которому он и передает историю своего сумасшествия.