Category: Краткие содержания

“После венчания не было даже легкой закуски”. 18-летняя девушка Аня вышла замуж за 52-летнего чиновника Модеста Алексеича. После свадьбы они едут в монастырь, на богомолье.

В поезде Модест Алексеич, улыбаясь, припоминает один случай: “Когда Косоротов получил орден св. Анны второй степени и пришел благодарить, то Его сиятельство выразился так: Значит, у вас теперь три Анны: одна в петлице, две на шее. В то время к Косоротову только что вернулась его жена, особа сварливая и легкомысленная, которую звали Анной. Надеюсь, что когда я получу Анну второй степени, то его сиятельство не будет иметь повода сказать мне то же самое”. А Аня думает о том, что хоть она и вышла замуж за богатого, “денег у нее все-таки не было, и, когда сегодня ее провожали отец и братья, она по их лицам видела, что у них не было ни копейки”. После смерти матери, ее отец Петр Леонтьич запил, у Пети и Андрюши не было даже сапог. “Но вот знакомые дамы засуетились и стали искать для Ани хорошего человека. Скоро нашелся вот этот самый Модест Алексеич, не молодой и не красивый, но с деньгами”.

Супруги стали жить на казенной квартире. Аня целыми днями играла на рояле, или плакала от скуки, или читала романы и модные журналы. Модест Алексеич за обедом говорил о политике, о назначениях и наградах, о том, что семейная жизнь есть не удовольствие, а долг. В обществе Модест Алексеич заставлял Аню подобострастно кланяться людям, имеющим высокие чины. Жадничал, когда Аня просила его что-либо купить ей. Когда Аня приходила навестить отца и братьев, то чувствовала, что они смущаются и не знают, как себя вести. Слабый и добрый отец Петр Леонтьич по праздникам играл на старой фисгармонии и по-прежнему пил. А братья “Петя и Андрюша, худенькие, бледные мальчики с большими глазами, забирали у него графин и говорили растерянно: Не надо, папочка Довольно, папочка “

С деньгами у Ани после замужества стало еще хуже. Только раз Петр Леонтьич попросил у Аниного мужа 50 рублей. Модест Алексеич денег дал, но пригрозил, что в последний раз, т. к. Петр Леонтьич пьет, а это постыдно. И братья, приходившие к Ане в гости, тоже должны были выслушивать наставления Аниного мужа: “Каждый человек должен иметь свои обязанности!” Денег Модест Алексеич не давал, но зато он дарил Ане драгоценности, говоря, что эти вещи хорошо иметь про черный день. И часто проверял: все ли вещи целы.

Задолго до рождества Модест Алексеич стал готовить Аню к традиционному зимнему балу и даже дал ей 100 рублей на платье.

Наступило время бала. Аня блистала, очаровывала даже самых равнодушных мужчин. Аню заметил даже сам Его сиятельство и пригласил ее вести благотворительный базар. Вещи из Аниных рук расходились нарасхват. “Подошел Артынов, богач. Не отрывая глаз от Ани, он выпил бокал шампанского и заплатил сто рублей, потом выпил чаю и дал еще сто”. Аня “поняла, что она создана исключительно для этой шумной, блестящей, смеющейся жизни с музыкой, танцами, поклонниками”. Своего отца она начала стесняться: “ей уже было стыдно, что у нее такой бедный, такой обыкновенный отец”.

На следующий день к Ане приехал Артынов с визитом, а затем Его сиятельство. Когда пришел ее муж, Модест Алексеич, то “перед ней также стоял он теперь с тем же холопски-почтительным выражением, какое она привыкла видеть у него в присутствии сильных и знатных. И с восторгом, уже уверенная, что ей за это ничего не будет, она сказала, отчетливо выговаривая каждое слово: Подите прочь, болван!

После этого у Ани не было уже ни одного свободного дня, так как она принимала участие то в пикнике, то в прогулке, то в спектакле. Возвращалась она домой каждый день под утро. Денег нужно было очень много, но она только посылала мужу счета или записки: “немедленно уплатить 100 р.”

На Пасхе Модест Алексеич получил Анну второй степени. Его сиятельство сказал на это: “Значит, у вас теперь три Анны: одна в петлице, две на шее”. Модест Алексеич ответил: “Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники”. Он намекал на Владимира IV степени и уже воображал, как он будет всюду рассказывать об этом своем каламбуре.

А Аня каталась на тройках, ездила с Артыновым на охоту и все реже бывала у отца и братьев. Петр Леонтьич запивал сильнее прежнего, денег не было, и фисгармонию давно уже продали за долг. И когда во время прогулок им встречалась Аня на тройке с Артыновым, “Петр Леонтьич снимал цилиндр и собирался что-то крикнуть, а Петя и Андрюша брали его под руки и говорили умоляюще: Не надо, папочка Будет, папочка “

А. Серафимович

Три друга

Семилетний Ванятка помогает матери: гоняет по двору свиней, бьет их хворостиной. Затем Ванятка бежит в конюшню к отцу, смотрит, как тот смазывает колеса телеги. “Ванятке хотелось все делать, что делают взрослые, а силенки не хватало”. Мальчик решил сам нацепить на коня хомут, но он сам зацепился шлеей и повис под лошадиной шеей. Отец дал ему шлепка. Ванятка погнал телят на гору пастись.

Пришло время покоса. Мать оставляет Ванятку приглядывать за двухлетней сестренкой Нюркой. Мальчик, оставив сестру, убежал на покос, но, немного подумав, не стал там показываться на глаза взрослым, так как знал, что его накажут за оставленную без присмотра сестренку. Он побежал обратно мимо трех курганов. Тут он увидел, как зайчишка отбивается от коршуна. Ванятка спасает зайчика с выклеванным глазом.

“Ванятка, осторожно держа, понес его назад:

-Ах ты сердяга!.. Лапушка моя… бедненький… Ишь, проклятый, как он тебя!..”

Зайчишка стал жить под амбаром в норе. Во время страшной грозы Ванятка испугался и выбежал на улицу. Там он нашел брошенного щенка. “Сразу прошел страх, ощущение заброшенности, одиночества”.

Щенок и заяц подружились, стали вместе играть, вместе спали в кошелке.

Однажды ночью во двор прокрались воры. Щенок завизжал, а заяц забарабанил лапами в окно. Отец Ванятки проснулся и схватил ружье: воров и след простыл.

Так зверей полюбили и взрослые. Дали клички: щенку – Забияка, зайцу – Одноглазый.

Ванятка не расставался с ними. “Куда бы он ни шел, впереди трусил лохматый, дымчатый Забияка, а сзади Одноглазый сделает два-три скачка, станет столбиком и поводит ушами…”

Осенью Ванятка захотел в училище пойти, как и все его товарищи, но отец сказал, что ему еще рано.

Мальчик сам в дождь побежал в школу. Надел отцовские сапоги, накинул мешок от дождя. Так как сапоги были велики ему и утопали в грязи, то Ванятке приходилось тянуть их за голенище и руками переставлять ноги.

Забияка и Одноглазый пошли за ним. Ванятка стал гнать их домой (он кричал “Пошли!.. Убью”).

Когда Ванятка сидел уже на уроке, все заметили, что в окно смотрят заяц и собака. Учитель сказал, что это не годится.

По возвращении Забияка и Одноглазый встречали Ванятку на дороге.

Весной заяц убежал в лес, Забияка стал сторожить двор.

Ванятка летом работал во дворе не покладая рук, а зимой бегал в школу в отцовских валенках.

И. А. Бродский

Мрамор

Во втором веке после нашей эры в камере тюрьмы сидят два человека – Туллий Варрон и Публий Марцелл. Тюрьма располагается в огромной стальной башне, около километра высотой, и камера Публия и Туллия располагается примерно на высоте семьсот метров. Туллий и Публий не совершали никаких преступлений, но по законам Империи, установленным императором Тиберием, они отбывают пожизненное заключение. Законы эти основываются на статистике, согласно которой во все времена в местах заключения находится около 6,7 процента от числа населения любой страны. Император Тиберий сократил это число до 3 процентов, отменил смертную казнь и издал указ, по которому 3 процента должны сидеть пожизненно, независимо от того, совершил ли конкретный человек преступление или нет, а определяет, кому сидеть, – компьютер.

Камера Туллия и Публия представляет собой “нечто среднее между однокомнатной квартирой и кабиной космического корабля”. Посреди камеры – стальная опора Башни, проходящая по всей высоте, в помещении камеры она декорирована под дорическую колонну. Внутри ее располагается лифт и шахта мусоропровода. Тела умерших узников спускают в мусоропровод, внизу которого расположены стальные ножи сечки, а еще ниже – живые крокодилы. Все это служит мерами предотвращения побегов из тюрьмы. С помощью лифта, расположенного внутри трубы, в камеры подается все необходимое, а также то, что заказывают заключенные, отходы удаляются через мусоропровод. Внутри камеры на стеллажах и в нишах стоят мраморные бюсты классических писателей и поэтов.

Туллий по происхождению римлянин, а Публий – уроженец провинции, варвар, как называет его сокамерник. Это не только характеристика их происхождения, но и характеристика мироощущения. Римлянин Туллий не протестует против своего положения, но это означает не смирение с участью, а отношение к ней как форме бытия, наиболее адекватной его сущности, ибо отсутствие пространства компенсировано избытком Времени. Туллий стоически спокоен и не ощущает утраты того, что осталось за стенами тюрьмы, так как не привязан ни к чему и ни к кому. Такое отношение к миру он считает достойным настоящего римлянина, и его раздражает привязанность Публия к житейским наслаждениям. Это называет он варварством, мешающим постичь истинный смысл жизни, который заключается в том, чтобы слиться со Временем; избавиться от сантиментов, любви, ненависти, от самой мысли о свободе. Это и должно привести к слиянию со Временем, растворению в нем. Туллия не раздражает однообразие тюремного распорядка, так как истинный римлянин, по его мнению, не ищет разнообразия, но, напротив, жаждет единообразия, потому что смотрит на все sup sреcie aeternitatis. Идея Рима в его понимании – все доводить до логического конца – и дальше. Все иное называет он варварством.

Время в камере проходит в постоянных пикировках Туллия и Публия, во время которых Туллий упрекает Публия за его стремление на свободу, которое он также считает проявлением варварства. Побег – это выход их Истории в Антропологию, “или лучше: из Времени – в историю”. Идея Башни – это борьба с пространством, “ибо отсутствие пространства есть присутствие Времени”. Потому, считает он, Башня так ненавистна Публию, что страсть к пространству – суть варварства, в то время как истинно римской прерогативой является стремление познать чистое Время. Туллий не стремится на свободу, хотя считает, что выбраться из тюрьмы возможно. Но именно стремление к возможному и отвратительно для римлянина. Публию же, по мысли Туллия, проще, как варвару, стать христианином, чем римлянином, потому что из жалости к себе он мечтает либо о побеге, либо о самоубийстве, но и то и другое, на его взгляд, отдает идеей вечной жизни.

Туллий предлагает Публию пари на снотворное, которое положено узникам, что он осуществит побег. Пока Публий спит, Туллий, оставив в камере только бюсты Овидия и Горация, сбрасывает в мусоропровод остальные мраморные изваяния, в расчете, что они своей тяжестью, увеличенной ускорением свободного падения с высоты семьсот метров, разрушат ножи сечки и убьют крокодилов. Потом он запихивает в мусоропровод матрас и подушки и забирается туда сам.

Проснувшись, Публий замечает в камере что-то неладное и обнаруживает отсутствие бюстов. Он замечает, что Туллий исчез, но не может этому поверить, осознав случившееся. Публий начинает думать о новом сокамернике и по внутреннему телефону сообщает претору, то есть тюремщику, об исчезновении Туллия Варрона. Но выясняется, что претору это уже известно, так как Туллий сам позвонил ему из города и сообщил, что возвращается домой, то есть в Башню. Публий в смятении, и в этот момент в камере появляется Туллий, к изумлению Публия, который не может понять, почему Туллий, удачно осуществив побег, вернулся, но тот отвечает, что только затем, чтобы доказать, что выиграл пари, и получить выигранное снотворное, которое, в сущности, и есть свобода, а свобода тем самым – снотворное. Но Публию чужды эти парадоксы. Он уверен, что если бы сам сбежал, то уж ни за что не вернулся бы, а теперь одним способом побега стало меньше. Но Туллий уверяет, что побег всегда возможен, но это доказывает только то, что система несовершенна. Такая мысль может устроить варвара, но не его, римлянина, стремящегося к абсолюту. Он требует отдать ему выигранное снотворное. Публий просит рассказать, как ему удалось бежать из Башни, и Туллий открывает ему механизм побега и говорит, что идею подсказал как раз ему флакон со снотворными таблетками, имеющий, как и мусоропровод, цилиндрическую форму. Но Публий хочет бежать из тюрьмы не как места жизни, а как места смерти. Свобода ему нужна, потому что она “есть вариации на тему смерти”. Но, по мысли Туллия, главный недостаток любого пространства, и в том числе этой камеры, заключается в том, что в нем существует место, в котором нас не станет, время же лишено недостатков, потому у него есть все, кроме места. И поэтому его не интересует ни где он умрет, ни когда это произойдет. Его интересует только, “сколько часов бодрствования представляет собой минимум, необходимый компьютеру для определения” состояния человека как бытия. То есть для определения, жив ли он. И сколько таблеток снотворного он “должен единовременно принять, дабы обеспечить этот минимум”. Это максимальное бытие вне жизни, считает он, действительно поможет ему уподобиться Времени, “то есть его ритму”. Публий недоумевает, зачем Туллию столько времени спать, если заключение их – пожизненное. Но Туллий отвечает, что “пожизненно переходит в посмертно. И если это так, то и посмертно переходит в пожизненно… То есть при жизни существует возможность узнать, как будет там… И римлянин такой шанс упускать не должен”.

Туллий засыпает, а Публий пугается предстоящих семнадцати часов одиночества, но Туллий утешает его тем, что, проснувшись, расскажет, что видел… про Время… Он просит придвинуть к нему поближе бюсты Горация и Овидия и в ответ на упреки Публия, что мраморные классики ему дороже человека, замечает, что человек одинок, как “мысль, которая забывается”.

ДАТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Йоханнес Вильхельм Йенсен (Johannes Vilhelm Jensen)

Падение короля

(Kongens fald)

Роман (1902)

Датский король Кристиан II (или, согласно стародатской форме этого имени, Кристьерн II) – достаточно яркая личность в истории Скандинавии. Он правил Данией и Норвегией в 1513-1523 гг. и Швецией в 1520-1523 гг., еще девять лет боролся за власть, позволил в 1532 г. обманом заманить себя в Данию якобы для переговоров, был схвачен и после этого еще двадцать семь лет провел в заключении в замках Сеннерборг и Калундборг. Падение короля Кристьерна – это неудача его попытки восстановить великую северную державу, существовавшую в форме так называемой Кальмарской унии (была заключена в 1397 г.) в составе Дании, Швеции и Норвегии. Судьба короля и его страны показана автором особым образом – на примере судьбы Миккеля (имя собирательное для датчанина, как Иван – для русского), сына деревенского кузнеца, ученого студиозуса и солдата. Нет нужды говорить, что опыт жизни Миккеля и людей, с ним связанных, неудачен, как оказалась неудачной попытка великого датского короля возродить былую державу. Но… обо всем по порядку.

Юный долговязый школяр Миккель, прозванный в Копенгагене Аистом, бродит по ночному городу в поисках пропитания и впечатлений. Он натыкается на веселую компанию немецких ландскнехтов, и те, добродушно подшучивая над внешностью и голодным видом студента, принимают его в свое общество. Солдаты бражничают, переходя из одной корчмы в другую; среди них Миккель узнает датчанина-земляка Отто Иверсена, молодого барича из ближайшего к родной деревне Миккеля поместья. Ненадолго отбившись от компании, Миккель заглядывает в один из трактиров и видит в нем показавшегося ему в этот момент божественно прекрасным принца Кристьерна, обрывающего сочные ягоды с виноградной лозы. Принц, как и все другие новые знакомцы Миккеля, наутро выступает в военный поход и спешит насладиться прелестями земной жизни. О возможной ее быстротечности толкует Миккелю и нагнавший его на улице Отто, он давно узнал Миккеля, хотя и не подавал виду; в Копенгагене Отто тоскливо, он не знает здесь никого, назавтра же, возможно, его ожидает смерть. Отто пошел в солдаты назло матушке: она не разрешает ему жениться на Анне-Метте, простой девушке-крестьянке, а он и Анна-Метта любят друг друга; наверное, Миккель Анну-Метту встречал?

Миккель не отвечает разоткровенничавшемуся баричу; он знает – иногда тактичнее и выгоднее промолчать. Поэтому он не делится с Отто своими мечтами о Сусанне – девушке, живущей в доме у богатого еврея Менделя Шпейера (возможно ли, что она – его дочь?). Иногда Сусанна выходит в примыкающий к дому сад, и Миккель издали, из-за забора, с обожанием наблюдает за ней, не смея приблизиться. Но в эту же ночь чуть позже, расставшись с Отто, Миккель видит в заборе сада дыру и становится невольным свидетелем почти случайного соблазнения Сусанны молодым баричем. Наутро Отто вместе с войском отправляется в путь, а Сусанну, уличенную ночным сторожем в прелюбодеянии, изгоняют из Копенгагена вместе с ее стариком отцом (к пришлому народу горожане особенно строги), предварительно подвергнув виновную унизительному наказанию “выноса камней за городские стены”. Наблюдая за девушкой из толпы, Миккель видит на ее лице не только страдание, но и выражение удовлетворенности – она явно наслаждается страданием: теперь он знает, что непременно отомстит баричу за поруганную любовь.

Блуждания Миккеля по Копенгагену продолжаются еще несколько дней. Он обращается к местному богослову и влиятельному церковнику Йенсу Андерсену с просьбой послать его, Миккеля, на обучение в заграничный университет, но не выдерживает экзамена, который тут же на ходу учиняет ему богослов. Не удается Миккелю и сделка с дьяволом, ради которой он посещает кладбищенскую часовню в глухой час ночи. В конце концов опустившегося и загулявшего школяра исключают из университета, и ему ничего не остается, как вернуться домой в родную деревню, где отец с братьями радушно встречают его. Но в деревне Миккель снова встречается с Анной-Меттой, превратившейся из краснощекой хохотушки, какой он помнил ее четыре года назад, в писаную красавицу. Миккель влюбляется в Анну-Метту, но та не забыла и любит своего Отто. Обуреваемый противоречивыми чувствами, Миккель силой увозит ее на другой берег фьорда, и обесчещенная девушка не смеет вернуться назад домой; она нанимается в служанки в дом к богатею крестьянину, а вернувшийся из похода Отто, узнав о постигшей ее беде, безропотно возвращается в свое родовое поместье Мохольм. Он считает, что ничем ей помочь не может.

Проходит около двадцати лет. Миккель становится профессиональным солдатом. Однажды епископ Йене Андерсен посылает его сопровождать гонца к королю, осаждавшему в это время Стокгольм. Гонец – розовощекий двадцатилетний красавец открытого и приветливого нрава, недолго думая, поверяет Миккелю самую глубокую свою тайну (как делал это, наверное, уже тысячу раз): Аксель (так зовут юношу) носит на груди ладанку, подаренную ему в восемнадцать лет стариком евреем Менделем Шпейером. В ладанке лежит письмо на еврейском языке с указанием места, где Аксель может добыть для себя богатство. Когда-нибудь Аксель покажет письмо сведущему в языках священнику, но только в момент, когда тот будет отходить в мир иной – так тайна сохранится прочнее.

Миккель и Аксель выполняют данное им поручение. В Стокгольме оба воина участвуют в пышных праздниках по случаю шведской коронации короля Кристьерна и становятся очевидцами так называемой “Стокгольмской кровавой бани” – массовой казни обвиненных в ереси высшего шведского дворянства и состоятельных граждан – таким радикальным образом король намеревается сломить их сопротивление и навсегда решить вопрос о единстве северных стран под его рукой. Миккель воочию наблюдал экзекуцию, стоя среди солдат, охранявших лобное место; Аксель же видел казнь из окна дома, где он незадолго до этого забавлялся с любовницей Миккеля, доставленной ими на их общую квартиру с “веселого корабля” – плавучего публичного дома из славного торгового города Любека.

Зрелище казни производит на героя столь тяжкое впечатление, что он заболевает и обращается за помощью к Богу. Аксель выхаживает больного: на предложение Миккеля прочитать ему заветное письмо (поскольку Миккель все равно умирает) Аксель отвечает отказом, он уверен: Миккель выживет (и ни тот ни другой не знают, что бумагу из ладанки давно уже выкрала их общая любовница с “веселого корабля” Люсия). Столь благородный жест со стороны удачливого соперника и сына своего врага распаляет в Миккеле ненависть… и он выздоравливает. Аксель же благополучно женится на приглянувшейся ему дочке члена городского магистрата. Однако безмятежная семейная жизнь не для него, и вскоре он отправляется обратно в Данию (всего лишь чтобы взглянуть на свою давнюю любовь и тут же вернуться обратно в Стокгольм к жене), но сбивается с пути и едва не погибает в зимнем “первобытном” лесу, где его подбирает лесной человек Кеса, живущий вместе с дочерью в одинокой избушке. И в их доме тоже простосердечный и приветливый Аксель принят как лучший гость, и Кеса без раздумий отдает ему самое дорогое – дочь. Но приходит весна, лесное одиночество становится Акселю в тягость, и он отправляется дальше.

Чуть позже в том же году до оказавшегося в родных местах Миккеля доходит слух о справляемой неподалеку богатой свадьбе. Ингер, незаконную дочь Анны-Метты и Миккеля, выдают замуж за богатого и пригожего рыцаря Акселя. Аксель находит и приглашает на свадьбу своего старшего друга, но Миккель отказывается, он страшится прошлого. Тогда Аксель провожает его в путь на другую сторону фьорда, и здесь в приступе необъяснимой ненависти к судьбе Миккель набрасывается на Акселя и ранит его в колено, он не хочет, чтобы сын Отто и его соперник был счастлив. Через несколько дней всеми покинутый Аксель умирает от антонова огня – гангрены.

Тем временем дела у короля Кристьерна тоже идут неважно. Он дважды завоевывал Швецию, и дважды она от него отпадала. К тому же у него в тылу, в Дании, ропщет знать. В конце концов король вынужден бежать из Ютландии (это – крупнейший датский полуостров) на фюн, где ему обещают подмогу. За короля стоит также Норвегия. Кристьерн стыдится своего бегства и, почти добравшись до острова, приказывает поворачивать обратно, но, когда снова оказывается у берегов Ютландии, понимает – его возвращение неразумно, и приказывает опять править на фюн. Так в метаниях по Малому Бельту туда и обратно проходит ночь. Король потерял былую уверенность, а это значит, что король пал.

Проходит много лет. Миккель, бывалый участник почти всех европейских войн того времени, совершает паломничество к святым местам в Иерусалим и в Италию, после чего возвращается в родную деревню. Своего старшего брата Нильса и троих взрослых племянников он застает за военными приготовлениями: по всей Ютландии жгут и грабят дворянские усадьбы, крестьяне собирают народное ополчение в помощь захваченному знатью Кристьерну. Миккель уже в годах, он насмотрелся войн, и идти вместе с крестьянами он не желает: он послужит королю по-другому. На развалинах сожженного поместья Мохольм Миккель обнаруживает лежащие вместе трупы постаревшего Отто Иверсена и крестьянина-богатея Стеффена, бывшего мужа Анны-Метты, которая давным-давно умерла. Вот и встретились всеее мужчины, резюмирует Миккель.

Поначалу одерживавшие победы, крестьяне разгромлены немецкими ландскнехтами Иоганна Рантцау (он применил против мужичья огнестрельное оружие – мушкеты). Миккель же подается в услужение к заключенному в замок Сеннерборг королю. В последнем эпизоде романа он отправляется из замка к врачевателю и чернокнижнику Захарии в Любек, чтобы разрешить мучающий короля вопрос: Земля ли вращается вокруг Солнца, как утверждает это наслушавшийся новомодных теорий в Италии Миккель, или это Солнце ходит вокруг Земли, как считалось исстари? Пережив ряд комических приключений, связанных со старческой немощью, воинственными замашками и пристрастием к питию, Миккель добирается до цели, но лишь для того, чтобы скомпрометировать Захарию, который, как оказалось, ставил хитроумные опыты на живом человеке. Пораженный жестокостью его экспериментов, Миккель пробалтывается о них в пьяном угаре, и Захарию, как и его подопытное существо – зачатое в замке Сеннерборг самим королем Кристьерном! – публично сжигают. Миккеля же привозят в замок наполовину парализованного, и он равнодушно внимает сообщаемой ему новости: в замке живут, дожидаясь приезда Миккеля, его внучка – молоденькая глухонемая Ида, незаконнорожденная дочь Ингер и Акселя, и опекающий ее бродячий музыкант Якоб, когда-то пожалевший брошенного ребенка. Так и не встав с постели, Миккель умирает через полгода с твердым убеждением, что он не знал в жизни счастья.

Столь же малоутешителен и итог жизни одряхлевшего в тюрьме, но не потерявшего окончательно дух короля Кристьерна. После его правления, резюмирует автор, Дания как самостоятельное государство “выпала из истории”. Время, как провозглашает Йенсен на страницах романа, “всесокрушающе”, и оно несоизмеримо с метаниями, помыслами или упованиями отдельного человека или целых народов.

Б. А. Ерхов

Тирсо Молина

Благочестивая Марта

Донья Марта и донья Лусия, дочери дона Гомеса, оплакивают брата, убитого доном Фелипе. Но обе девушки втайне друг от друга влюблены в дона Фелипе и на самом деле больше тревожатся за его судьбу, чем горюют о погибшем брате. Марта догадывается о любви Лусии к Фелипе. Чтобы уличить сестру в притворстве, она говорит Лусии, что Фелипе схвачен в Севилье и будет предан суду. Лусия, которая за минуту до этого требовала смерти для убийцы брата, не может сдержать слез. Видя скорбь сестры. Марта понимает, что чутье не обмануло ее и Лусия действительно влюблена в Фелипе.

Дон Гомес получает письмо от старого друга капитана Урбина. Урбина вернулся из Вест-Индии, где нажил огромное состояние, и теперь хочет жениться на Марте. Дон Гомес размышляет: “Он сверстник мой. Я стар и сед. Но у него – сто тысяч песо! А груда золотых монет Мужчине прибавляет веса, С него снимает бремя лет”. Урбина приглашает Гомеса с дочерьми в Ильескас, где у него есть усадьба: скоро в Ильескасе начнется празднество и состоится коррида, так что гости не будут скучать. Гомес с дочерьми собирается выехать завтра же. Он решает пока не говорить Марте о сватовстве Урбины. Марта получает записку от Фелипе, что он в Ильескасе. Девушка боится, что, оставшись там до праздника, он попадет в руки альгвасилов. Лусия поздравляет отца с тем, что убийца схвачен. Гомес, который впервые слышит об этом, радуется известию. Лусия больше не скрывает своих чувств от Марты и корит себя за то, что ревновала к ней Фелипе.

Фелипе и его друг Пастрана в Ильескасе. Пастрана уговаривает Фелипе бежать и советует ему вступить в войска адмирала фахардо – там его никто не найдет. Но Фелипе хочет обязательно повидаться прежде с Мартой, которая вот-вот приедет в Ильескас. Фелипе знает, что и Марта, и Лусия влюблены в него. Сам он любит Марту и был бы счастлив избавиться от Лусии.

Урбина и Гомес встречаются после долгой разлуки. Поручик, племянник Урбины, с первого взгляда влюбляется в Лусию.

На площади Ильескаса Поручик сражается с быком. Среди зрителей – Марта и Лусия. Бык выбивает Поручика из седла, и, если бы не Фелипе, который закалывает быка, Поручик бы погиб. Фелипе с Поручиком – старые друзья. Поручик радуется нежданной встрече и благодарит Фелипе за спасение. Поручик рассказывает, что его дядя хочет жениться на Марте, а сам он мечтает взять в жены Лусию. Поручик приглашает Фелипе подняться на балкон, где Марта и Лусия поздравят его с победой, но Фелипе отказывается: он убил на дуэли их брата и теперь скрывается от правосудия.

Гомес осторожно заговаривает с Мартой о замужестве. Хваля Урбину, он все время упоминает о его племяннике, и Марта решает, что отец хочет выдать ее за Поручика. Поручик, поймав на себе взгляд Марты, думает, что она в него влюбилась, но его сердце принадлежит Лусии, а Марту он охотно уступает дяде. Урбина делает Марте предложение, и ее заблуждение рассеивается. Она сокрушается: “Ужель до гроба Мы уязвимы для любовных стрел? О, сколь печален наш людской удел!” Урбина ждет ответа от Марты. Фелипе, незаметно затесавшийся среди гостей, приближается к Марте и на мгновение откидывает плащ, скрывающий его лицо. Марта отказывает Урбине: она дала обет целомудрия и не может его нарушить. Гомес в ярости: как смеет дочь ослушаться его! Марта объясняет, что до сих пор обет не мешал ей быть покорной дочерью, и она молчала, но теперь настало время объявить о нем во всеуслышание. Фелипе в недоумении. Марта шепотом обещает все объяснить ему позже.

Капитан Урбина приезжает в Мадрид в надежде склонить Марту к замужеству. Но Гомес сообщает ему, что Марта ведет монашеский образ жизни и даже перестала наряжаться. Урбина не прочь женить племянника на Лусии, и Гомес надеется, что пример сестры благотворно подействует на Марту: “И счастья сестринского вид Заставит Марту бросить вздоры: Где бесполезны уговоры, Там зависть живо отрезвит”. Поручик сейчас далеко: он выступил в поход вместе с герцогом Македой. Когда он вернется, он объяснится Лусии в любви и поведет ее под венец.

Возвращается Поручик. Он подробно рассказывает о борьбе с маврами и взятии крепости Мамора. Появляется Марта в монашеском одеянии: она была в больнице и помогала страждущим. Она намерена употребить свое приданое для постройки лазарета. Гомес, бессильный отговорить ее, соглашается на все, надеясь, что вскоре она бросит свои причуды. Под именем дона Хуана Уртадо к Гомесу приходит Пастрана. Он говорит, что прибыл по поручению севильского суда, чтобы получить доверенность от Гомеса – тогда преступнику Фелипе не миновать казни, Фелипе хочет отвлечь таким образом Гомеса и, пользуясь тем, что Гомес не знает его в лицо, появиться у него в доме. Пастрана боится, что Лусия узнает его, но Марта обещает обмануть бдительность сестры. Гомес радуется, что весть об аресте фелипе подтвердилась, и охотно дает Пастране все необходимые бумаги. Гомес жаждет мести, Марта же твердит о милосердии и о необходимости прощать врагам. В дом Гомеса приходит фелипе, переодетый больным студентом. Марта жалеет беднягу и вопреки воле отца хочет оставить его в доме до тех пор, пока не будет построен лазарет. Она грозится, что если Гомес прогонит больного, то она уйдет вместе с ним. фелипе, назвавшийся лиценциатом Нибенимедо, говорит, что может давать уроки латыни, и Марта тут же хватается за эту идею: чтобы лучше понимать молитвы, ей необходимо брать уроки латыни. Когда все выходят из залы и Марта с Фелипе остаются одни, они обнимаются. Случайно входит Гомес, и Марта делает вид, что поддерживает потерявшего сознание лиценциата.

Урбина, восхищаясь благочестием Марты, жертвует восемь тысяч золотых на постройку больницы. Гомес хочет узнать, каковы успехи Марты в изучении латыни. Фелипе просит Марту просклонять слово “dura”, но Марта разыгрывает обиду, и, хотя Фелипе объясняет ей, что “dura” по-латыни значит “суровая”, не хочет ничего склонять. Оставшись одни, Марта и Фелипе целуются. Входит Лусия, которая до сих пор не выдавала Фелипе, надеясь, что он проник в дом ради нее. Она терзается ревностью и хочет изобличить обманщиков. Лусия говорит Марте, что ее зовет отец, а когда сестра выходит, корит Фелипе за измену. Федипе уверяет Лусию, что любит ее одну. Когда он проник в дом, чтобы с ней увидеться. Марта его узнала и хотела выдать отцу: чтобы спасти свою жизнь, он притворился влюбленным в Марту. Лусия бросается Фелипе на шею. Вошедшая Марта застает их вместе и, подслушав любовные признания Фелипе, решает, что он ее обманывает. Когда Лусия уходит, дав Фелипе слово стать его женой, Марта устраивает Фелипе сцену ревности и зовет Гомеса, Поручика и Урбину, чтобы схватить негодяя. Все сбегаются на зов Марты. Гомес поражен, услышав из уст дочери слова: “Бог разрази меня”. Марта, одумавшись, делает вид, что бранит лиценциата, сказавшего эту фразу и помянувшего имя Господа всуе. Она повторяет эту фразу, которую он якобы сказал и которую она не может ему простить: “Сказать “Бог разрази меня”!.. Падите ниц иль вон из дома!” – и бьет Фелипе. Гомес укоряет Марту в излишней строгости, Урбина называет ее святой, обиженный Фелипе хочет уйти, но Марта, притворяясь обеспокоенной судьбой бедного больного, позволяет ему остаться и даже просит у него прощения. Поручик, оставшись один на один с Фелипе, спрашивает его о причине маскарада. Он догадался, что Фелипе влюблен в Марту, и готов всячески помогать ему. Фелипе же думает о том, как расположить Лусию к Поручику. Фелипе говорит Лусии по секрету, что боится ревнивого Поручика, влюбленного в нее. Чтобы сбить его со следа, он якобы сказал Поручику, что влюблен в Марту, и советует Лусии, чтобы окончательно усыпить бдительность Поручика, благосклонно принимать его ухаживания. Лусия нехотя соглашается.

Марта, видя тоску возлюбленного, предлагает устроить ужин у реки. Пастрана считает, что лучше устроить пирушку в уединенном саду близ парка Прадо. Он хочет удалить двух стариков – Гомеса и Урбину – из Мадрида, тогда влюбленные смогут обвенчаться и никто уже не сможет их разлучить. Пастрана под видом дона Хуана Уртадо является к Гомесу с сообщением, что в Севилье уже объявлен приговор убийце его сына и преступник будет обезглавлен на площади. Его имущество должно перейти в руки Гомеса. Если Гомес хочет увидеть казнь злодея, ему надо спешить в Севилью. У Урбины, оказывается, тоже есть дела в Севилье, и старые друзья решают ехать вместе. Марта, делая вид, что хочет помочь Лусии обвенчаться с Фелиле, уговаривает ее для отвода глаз дать Поручику согласие выйти за него замуж. Простодушная Лусия попадается на эту удочку и обещает Поручику свою руку. Гомес и Урбина возвращаются в Мадрид. По пути в Севилью их догнал друг Гомеса, которому его родственник – управитель герцогского замка в Прадо, открыл все интриги Марты. Разгневанный Гомес хочет убить Фелипе, но тот уже успел обвенчаться с Мартой и вдобавок стал обладателем богатого наследства. Фелипе просит Гомеса простить его. Урбина призывает друга проявить благородство и не помышлять о мести. Сам он столь восхищен хитроумием Марты, что дает ей в приданое те восемь тысяч золотых, которые подарил на постройку больницы. Лусия понимает, что обманута, но быстро утешается и решает выйти за Поручика. На прощание Гомес дает совет отцам: “…пусть дочек от студентов берегут. Ведь спряженья да склоненья Знаем мы к чему склоняют…”, а Фелипе просит зрителей быть снисходительными: “Я благочестивой Мартой Исцелен от хромоты. Если же кой в чем хромает Это наше представленье, – уж не гневайтесь на нас”.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine)

Голубь и Муравей

(La Colombe et la Fourmi)

Басня (1668-1694)

Как-то молодой Голубь в полуденную жару слетает к ручью напиться и видит в воде Муравья, сорвавшегося со стебелька. Бедняжка барахтается из последних сил и вот-вот утонет. Добрый Голубок срывает побег травы и бросает его Муравью; тот влезает на травинку и благодаря этому спасается. Не проходит и минуты, как на берегу ручья появляется босой бродяга с ружьем. Он видит Голубя и, прельстившись такой добычей, целится в него. Но Муравей приходит на выручку другу – он кусает бродягу за пятку, и тот, вскрикнув от боли, опускает ружье. А Голубок, заметив опасность, благополучно улетает.

К А. Строева

ДРАМАТУРГИЯ

МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ

Краткое содержание:

Каменный гость

Сцена 1

Дон Гуан и его слуга Лепорелло приезжают в Мадрид. Дона Гуана могут узнать, недругов у него больше чем достаточно, но Дон Гуан заявляет, что никого в Мадриде не боится. Лепорелло напоминает, что если король узнает, что Дон Гуан самовольно возвратился из ссылки, куда был сослан за то, что в поединке убил Командора, ему не поздоровится. Дон Гуан вспоминает о многочисленных женщинах, соблазненных и покинутых им. Рассуждает о достоинствах андалузских крестьянок по сравнению с теми светскими красавицами, которые ему встречались в ссылке – “все куклы восковые”. Дон Гуан решает отправиться к Лауре, одной из своих многочисленных возлюбленных. За разговором они подходят к Антоньеву монастырю. Появляется монах. Дон Гуан спрашивает, кого он ждет. Монах отвечает, что сюда должна приехать “на мужнину гробницу” Донна Анна, вдова командора, убитого “развратным, бессовестным, безбожным Дон Гуаном”. В монастыре стоит памятник Командору. Дон Гуан интересуется, “не дурна ли” вдова. Приходит Донна Анна.

Дон Гуан:

Ее совсем не видно

Под этим вдовьим черным покрывалом,

Чуть узенькую пятку я заметил.

Лепорелло:

Довольно с вас. У вас воображенье

В минуту дорисует остальное;

Дон Гуан решает познакомиться с Донной Анной.

Лепорелло:

Вот еще!

Куда как нужно! Мужа повалил

Да хочет поглядеть на вдовьи слезы.

Бессовестный!

Сцена 2

Комната. Ужин у Лауры

Гости-мужчины наперебой расхваливают красоту Лауры, ее умение играть на гитаре и петь. Гости спрашивают, на чьи слова она пела песню. Она отвечает, что слова Дона Гуана. Дон Карлос, один из гостей, ругает Дона Гуана безбожником и мерзавцем, а Лауру называет дурой. Та грозит позвать слуг и приказать им зарезать Дона Карлоса. Тот встает и говорит: “Зови!” Остальные гости мирят их, напоминают, что Дон Гуан убил в “честном”, по словам самой Лауры, поединке брата Дона Карлоса. Лаура поет еще, гости прощаются и уходят. Лаура останавливает Дона Карлоса:

Ты, бешеный! останься у меня,

Ты мне понравился; ты Дон Гуана

Напомнил мне, как выбранил меня…

Дон Карлос задает вопрос, любит ли она Дона Гуана. Та отвечает, что любила очень сильно, но теперь любит его: “мне двух любить нельзя”. Узнав, что Лауре 18 лет, Дон Карлос спрашивает:

Ты молода… и будешь молода

Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя

Еще лет шесть они толпиться будут,

Тебя ласкать, лелеять и дарить,

И серенадами ночными тешить,

И за тебя друг друга убивать

На перекрестках ночью. Но когда

Пора пройдет, когда твои глаза

Впадут и веки, сморщась, почернеют,

И седина в косе твоей мелькнет,

И будут называть тебя старухой,

Тогда – что скажешь ты?

Лаура:

Тогда? Зачем

Об этом думать?..

Входит Дон Гуан. Лаура кидается ему на шею. Дон Карлос требует поединка. На предложение Дона Гуана: “Я завтра весь к твоим услугам” – Дон Карлос требует поединка “теперь, сейчас”. Бьются, Дон Гуан убивает Дона Карлоса. Клянется в любви Лауре, целует ее.

Лаура:

Постой… при мертвом! что нам делать с ним?

Дон Гуан:

Оставь его: перед рассветом, рано,

Я вынесу его под епанчою

И положу на перекрестке.

Дон Гуан в шутку интересуется, давно ли Лаура любит Дона Карлоса и сколько раз изменяла Дону Гуану в его отсутствие. Остается у нее на ночь.

Сцена 3

Памятник Командора

Дон Гуан, наряженный отшельником, ждет Донну Анну. Размышляет, как лучше построить речь, с чего начать. Разглядывает памятник Командора:

Каким он здесь представлен исполином!

А сам покойник мал был и тщедушен.

Когда за Эскурьялом мы сошлись,

Наткнулся мне на шпагу он и замер,

Как на булавке стрекоза – а был

Он горд и смел – и дух имел суровый…

Входит Донна Анна. Дон Гуан признается Донне Анне в любви, пышно описывает свое чувство, говорит, что он не монах, представляется как Диего де Кальвадо. Донна Анна после некоторого колебания приглашает его назавтра к себе. Уходит. Дон Гуан радуется, “готов весь мир обнять”, делится с Лепорелло своим успехом.

Лепорелло:

А Командор? что скажет он об этом?

Дон Гуан:

Ты думаешь, он станет ревновать?

Уж верно, нет; он человек разумный

И, верно, присмирел с тех пор, как умер.

Лепорелло:

Нет, посмотрите на его статую.

Кажется, на вас она глядит

И сердится.

Дон Гуан посылает Лепорелло к статуе, чтобы тот позвал ее вечером пожаловать:

Нет, не ко мне – а к Донне Анне, завтра.

Прийти попозже вечером и стать

У двери на часах.

Лепорелло идет, но пугается, так как статуя кивает в знак согласия головой. Дон Гуан сам приглашает статую, та снова кивает. Уходят.

Сцена 4

Комната Донны Анны

Дон Гуан снова красноречиво клянется в любви Донне Анне. Донна Анна говорит, что Дон Альвар (покойный муж) был выбран не ею –

…мать моя

Велела мне дать руку Дон Альвару,

Мы были бедны, Дон Альвар богат.

Дон Гуан кается, что страшно виноват перед ней. Донна Анна требует, чтобы тот сказал, в чем именно.

И как меня могли вы оскорбить?

Я вас не знала – у меня врагов.

И нет и не было. Убийца мужа

Один и есть.

Дон Гуан спрашивает, что Донна Анна сделала бы, встреть она Дона Гуана. Та отвечает:

Тогда бы я злодею

Кинжал вонзила в сердце.

Дон Гуан достает кинжал, дает Донне Анне и говорит, что он не Диего, а Дон Гуан:

Я убил

Супруга твоего; и не жалею

О том – и нет раскаянья во мне.

…

Не правда ли, он (Дон Гуан) был описан вам

Злодеем, извергом. – О Донна Анна, –

Молва, быть может, не совсем неправа,

На совести усталой много зла,

Быть может, тяготеет. Так разврата

Я долго был покорный ученик,

Но с той поры, как вас увидел я,

Мне кажется, я весь переродился.

Вас полюбя, люблю я добродетель

И в первый раз смиренно перед ней

Дрожащие колена преклоняю.

Донна Анна не верит Дону Гуану, зная, что он “красноречив”, “хитрый искуситель”, “безбожный развратитель”, “сущий демон”, спрашивает, сколько “бедных” женщин он погубил.

Дон Гуан:

Ни одной доныне

Из них я не любил.

Донна Анна:

Ах, если б вас могла я ненавидеть!

Дон Гуан прощается, договаривается назавтра о новом свидании, а на прощание просит один поцелуй – “один, холодный, мирный”. Донна Анна целует его. Раздается стук в дверь. Входит статуя Командора:

Я на зов явился.

Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан?

Дон Гуан:

Я? Нет. Я звал тебя и рад, что вижу.

Статуя:

Дай руку.

Дон Гуан дает статуе руку, та сжимает ее.

О, тяжело

Пожатье каменной его десницы!

Оставь меня, пусти – пусти мне руку…

Я гибну – кончено – о Донна Анна!

Статуя вместе с Доном Гуаном проваливается.

ЮЛИЙ СЕРГЕЕВИЧ МЕЙТУС

Род. в 1903 г.

Творческая деятельность Мейтуса, одного из видных композиторов Советской Украины, началась в 1930-х годах. Глубокий интерес к народной украинской музыке с первых же шагов определил направление его деятельности. Многочисленные обработки народных песен повлияли на музыкальный язык оригинальных произведений Мейтуса, придав им ярко выраженный национальный характер. Композитору принадлежат хоры, массовые песни, оркестровые сюиты, симфонические поэмы и др. Центральное место занимают 7 опер, среди которых наибольшей известностью пользуется “Молодая гвардия” .

Юлий Сергеевич Мейтус родился 28 января (нов. ст.) 1903 года в Елизаветграде (ныне Кировоград) в семье врача. Путь музыканта начался в школе профессора Г. Г. Нейгауза, где Мейтус учился игре на фортепиано. В 1919-20-х годах он работал пианистом в клубах частей Конной Армии. В это же время появились первые самостоятельные сочинения. После поступления в Харьковский музыкально-драматический институт им были написаны 2 сюиты, в том числе “На Днепрострое”, пьесы для фортепиано. Свои первые оперы (“Перекоп”, 1939, и “Гайдамаки”, 1940) Мейтус создал в соавторстве с композиторами В. Рыбальченко и М. Тицом. Во время Великой Отечественной войны в Ашхабаде композитор пишет патриотические произведения – кантату “Клятва”, “Партизанскую сюиту”, симфоническую поэму “Дорогами славы” и др. Одновременно он принимает деятельное участие в музыкальной жизни Туркменистана. Вместе с композитором А. Кулиевым он создает оперу “Абадан” (на либретто Б. Кербабаева). В эти же годы появляются Четвертая и Пятая симфонические сюиты, несколько позже “Туркменская симфония” и опера “Лейли и Меджнун” (в соавторстве с Д. Овезовым). Центральное сочинение первых послевоенных лет – опера “Молодая гвардия” . В 1958 году закончена опера “Северные зори” (по роману Н. Никитина “Северная Аврора”), а годом позже – “Украденное счастье” (либретто М. Рыльского по драме И. Франко).

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов В. С. Санович

Мисима Юкио

Золотой Храм

Повесть (1956)

Рассказчик – Мидзогути – сын бедного провинциального священника. Еще в детстве отец рассказывал ему о Золотом Храме – Кинка-кудзи – в старой столице Японии Киото. По словам отца, не было на свете ничего прекраснее Золотого Храма, и Мидзогути стал часто думать о нем: образ Храма поселился в его душе. Мидзогути рос хилым, болезненным ребенком, к тому же он заикался, это отдаляло его от сверстников, развивало замкнутость, однако в глубине души он воображал себя то беспощадным государем, то великим художником – повелителем душ.

В селении на мысе Нариу, где жил отец Мидзогути, не имелось школы, и мальчика забрал к себе дядя. По соседству с ними жила красивая девушка – уико. Однажды Мидзогути подкараулил ее и неожиданно выскочил на дорогу, когда она ехала на велосипеде, но от волнения не мог выговорить ни слова. Мать девушки пожаловалась на него дяде, и тот жестоко изругал его. Мидзогути проклял уико и стал желать ей смерти. Через несколько месяцев в селении произошла трагедия. Оказалось, что у девушки был возлюбленный, который дезертировал из армии и прятался в горах. Однажды, когда Уико несла ему еду, ее схватили жандармы. Они требовали показать им, где прячется беглый матрос. Когда Уико привела их к храму Конго на горе Кахара, ее возлюбленный застрелил ее из пистолета, а потом застрелился сам. Так сбылось проклятие Мидзогути.

На следующий год отец на несколько дней взял его с собой в Киото, и Мидзогути впервые увидел Золотой Храм. Он был разочарован: Золотой Храм показался ему обычным трехэтажным строением, потемневшим от старости. Он подумал, уж не прячет ли от него Храм свой истинный облик. Быть может. Прекрасное, ради того, чтобы защитить себя, и должно прятаться, обманывать человеческий взор?

Настоятель Храма преподобный Досэн был старинным приятелем отца Мидзогути: в юности они три года прожили бок о бок послушниками в дзэнском монастыре. Страдавший чахоткой отец Мидзогути, зная, что его дни сочтены, попросил Досэна позаботиться о мальчике. Досэн обещал. После возвращения из Киото Золотой Храм стал вновь овладевать душой Мидзогути. “Храм преодолел испытание реальностью, чтобы сделать мечту еще пленительней”. Вскоре отец Мидзогути умер, и мальчик отправился в Киото и стал жить при Золотом Храме. Настоятель принял его в послушники. Оставив гимназию, Мидзогути поступил в школу при буддийской академии Риндзай. Не в силах привыкнуть к тому, что он теперь так близок от прекрасного строения, Мидзогути по многу раз на дню ходил смотреть на Золотой Храм. Он молил Храм полюбить его, открыть ему свою тайну.

Мидзогути подружился с другим послушником – Цурукава, Он чувствовал, что Цурукава не способен любить Золотой Храм так, как он, ибо его преклонение перед Храмом зиждилось на сознании собственного уродства. Мидзогути удивился, что Цурукава никогда не смеялся над его заиканием, но Цурукава объяснил, что он не из тех, кто обращает внимание на такие вещи. Мидзогути обижали насмешки и презрение, но еще сильнее он ненавидел сочувствие. Теперь же ему открылось нечто новое: душевная чуткость. Доброта Цурукава игнорировала его заикание, и Мидзогути для него оставался самим собой, меж тем как раньше Мидзогути думал, что человек, игнорирующий его заикание, отвергает все его существо. Цурукава часто не понимал Мидзогути и всегда старался увидеть в его мыслях и поступках благородные побуждения. Шел сорок четвертый год.

Все боялись, что вслед за Токио начнут бомбить Киото, и Мидзогути вдруг понял, что Храм может погибнуть в огне войны. Прежде Храм казался мальчику вечным, меж тем как сам мальчик принадлежал к бренному миру. Теперь он и Храм жили одной жизнью, им угрожала общая опасность, их ждала общая участь – сгореть в пламени зажигательных бомб. Мидзогути был счастлив, он видел в мечтах город, охваченный пожаром. Незадолго до конца войны Мидзогути и Цурукава отправились в храм Нандзэндзи и, любуясь его окрестностями, увидели в храме Тэндзю (части храмового ансамбля Нандзэндзи), где сдавались внаем комнаты для проведения чайных церемоний, как молодая красивая женщина подавала чай офицеру. Вдруг она раскрыла ворот кимоно, обнажила грудь и сжалаее пальцами. Из груди прямо в подставленную чашку офицера брызнуло молоко. Офицер выпил этот странный чай, после чего женщина снова спрятала свою белую грудь в кимоно. Мальчики были поражены. Мидзогути женщина показалась ожившей Уико. Позднее, пытаясь найти увиденному какое-то объяснение, мальчики решили, что это было прощание отъезжающего на фронт офицера с женщиной, родившей от него ребенка,

Когда война закончилась и Храму перестала грозить опасность, Мидзогути почувствовал, что его связь с Храмом оборвалась: “Все будет как прежде, только еще безнадежнее. Я – здесь, а Прекрасное – где-то там”. Посетителей в Золотом Храме стало больше, и, когда приходили солдаты оккупационных войск, Мидзогути вел экскурсию, ибо из всех, кто жил при Храме, он знал английский лучше всех. Однажды утром в Храм пришел пьяный американский солдат с проституткой. Они бранились между собой, и женщина дала солдату пощечину. Солдат разозлился, повалил ее и велел Мидзогути наступить на нее. Мидзогути подчинился. Ему было приятно топтать женщину. Садясь в машину, солдат протянул Мидзогути две пачки сигарет. Мальчик решил, что подарит эти сигареты настоятелю. Тот обрадуется подарку, а знать ничего не будет, и станет таким образом невольным соучастником зла, совершенного Мидзогути. Мальчик хорошо учился, и настоятель решил его облагодетельствовать. Он сказал, что, когда Мидзогути кончит школу, он может поступать в университет Отани. Это была большая честь. Цурукава, который собирался учиться в Отани на собственные средства, порадовался за Мидзогути. Через неделю к настоятелю пришла проститутка и рассказала, как один из послушников топтал ее ногами, после чего у нее случился выкидыш. Настоятель заплатил ей компенсацию, которую она требовала, и ничего не сказал Мидзогути, ведь свидетелей происшествия не было. О том, что настоятель решил замять дело, Мидзогути узнал лишь случайно. Цурукава же не мог поверить, что его друг способен на такой отвратительный поступок. Мидзогути, чтобы не разочаровывать его, сказал, что ничего подобного не было. Он радовался совершенному злу и своей безнаказанности.

Весной сорок седьмого года юноша поступил на подготовительное отделение университета. Поведение настоятеля, так ничего и не сказавшего ему после разговора с проституткой, было для него загадкой. Неизвестно было и то, кто станет преемником настоятеля. Мидзогути мечтал занять со временем его место, мечтала об этом и мать юноши. В университете Мидзогути познакомился с Касиваги. Касиваги был косолапым, и заика Мидзогути счел, что это самая подходящая для него компания. Для Касиваги его косолапость была и условием, и причиной, и целью, и смыслом жизни. Он рассказывал, что одна хорошенькая прихожанка сходила по нему с ума, но он отверг ее любовь, ибо не верит в нее. Он на глазах у Мидзогути познакомился с красивой девушкой из богатой семьи и завязал с ней интрижку. Цурукава не нравилось сближение Мидзогути с Касиваги, он не раз предостерегал друга, но Мидзогути не мог освободиться от злых чар Касиваги.

Как-то раз, нарочно выбрав самую унылую и ветреную погоду, Касиваги со своей подружкой пригласили Мидзогути и соседку Касиваги по дому на пикник. Там соседка Касиваги рассказала про знакомую учительницу икэбаны, у которой во время войны был любовник, от которого она даже родила ребенка, но он сразу умер. Перед отправкой любовника на фронт они устроили прощальную чайную церемонию в храме Нандзэндзи. Офицер сказал, что хотел бы попробовать ее молока, и она нацедила ему молока прямо в чашку с чаем. А потом не прошло и месяца, как офицера убило. С тех пор женщина живет одна.

Мидзогути поразился, услышав эту историю, и вспомнил сцену, которую они с Цурукава видели тогда в храме. Касиваги утверждал, что все его подружки сходят с ума по его ногам. И правда, стоило ему закричать, что у него болят ноги, как его подружка кинулась гладить и целовать их. Касиваги и его подружка ушли, и Мидзогути поцеловал оставшуюся девушку, но как только он сунул руку ей под юбку, перед ним возник Золотой Храм и открыл ему всю тщету тоски по жизни, всю ничтожность мимолетного по сравнению с вечны/л. Мидзогути отвернулся от девушки. Вечером того же дня настоятель Храма получил известие из Токио о смерти Цурукава, который поехал туда навестить родных. Мидзогути, который не плакал, когда умер его отец, на сей раз горько рыдал. Почти целый год продолжался его добровольный траур по Цурукава. Он почти ни с кем не общался. Но через год он вновь сблизился с Касиваги, который познакомил его со своей новой любовницей: той самой учительницей икэбаны, которая, по словам Касиваги, после гибели своего возлюбленного пустилась во все тяжкие. Мидзогути стал свидетелем грубого обращения Касиваги с этой женщиной. Тот как раз решил расстаться с нею. Женщина в слезах выбежала из дома Касиваги. Мидзогути пошел за ней следом. Он рассказал ей, что видел ее прощание с возлюбленным. Женщина была готова отдаться ему, но в последний момент перед юношей снова предстал Золотой Храм… Выйдя от женщины, Мидзогути пошел к Храму и сказал ему: “Когда-нибудь ты покоришься мне! Я подчиню тебя своей воле и ты больше не сможешь мне вредить!”

В самом начале сорок девятого года Мидзогути во время прогулки случайно увидел настоятеля с гейшей. Боясь, как бы тот его не заметил, Мидзогути пошел в другую сторону, но вскоре снова столкнулся с настоятелем. Сделать вид, что он не видит Досэна, было невозможно, и юноша хотел что-нибудь пробормотать, но тут настоятель сердито сказал, что нечего за ним шпионить, из чего Мидзогути понял, что и в первый раз настоятель его тоже видел. Все последующие дни он ждал сурового выговора, но настоятель молчал. Его бесстрастие бесило и тревожило юношу. Он купил открытку с портретом гейши, которая была с настоятелем, и положил ее среди газет, которые принес Досэну в кабинет. Назавтра он обнаружил ее в ящике стола, стоявшего в его келье.

Убедившись, что настоятель затаил на него злобу, Мидзогути стал хуже учиться. Он прогуливал занятия, и в Храм даже пришла жалоба из деканата. Настоятель стал относиться к нему с подчеркнутой холодностью и однажды (это было 9 ноября) прямо сказал, что было время, когда он собирался назначить его своим преемником, но время это прошло. Мидзогути неудержимо захотелось куда-нибудь сбежать, хоть на время.

Одолжив у Касиваги денег под проценты, он купил в храме Татэисао омикудзи табличку с предсказанием, чтобы определить маршрут своего путешествия. На табличке он прочел, что в дороге его ждет несчастье и что самое опасное направление – северо-запад. Именно на северо-запад он и отправился.

В местечке Юра на берегу моря ему пришла в голову мысль, которая разрасталась и набирала силу, так что уже не она принадлежала ему, а он ей. Он решил сжечь Золотой Храм. Хозяйка гостиницы, где остановился Мидзогути, встревоженная его упорным нежеланием покидать свой номер, позвала полицейского, и тот, по-отечески пожурив юношу, привез его обратно в Киото.

В марте 1950 г. Мидзогути окончил подготовительное отделение университета Отани. Ему исполнился двадцать один год. Поскольку он не отдавал Касиваги долг, тот пришел к настоятелю и показал ему расписку. Настоятель заплатил его долг и предупредил Мидзогути, что если он не прекратит свои безобразия, то будет изгнан из Храма. Мидзогути понял, что должен спешить. Касиваги почувствовал, что Мидзогути вынашивает какие-то разрушительные планы, но Мидзогути не раскрыл ему душу. Касиваги показал ему письма Цурукава, где тот поверял ему свои тайны (хотя, по словам Касиваги, не считал его своим другом). Оказывается, он влюбился в девушку, на которой родители запрещали ему жениться, и в отчаянии покончил с собой. Касиваги надеялся, что письма Цурукава отвратят Мидзогути от его разрушительных планов, но ошибся.

Хотя Мидзогути плохо учился и закончил подготовительное отделение последним, настоятель дал ему денег на оплату первого семестра. Мидзогути отправился в публичный дом. Он уже не мог понять: то ли он хочет лишиться невинности, чтобы недрогнувшей рукой спалить Золотой Храм, то ли он решился на поджог, желая расстаться с проклятой невинностью. Теперь уже Храм не помешал ему приблизиться к женщине, и он провел ночь с проституткой. 29 июня экскурсовод сообщил, что в Золотом Храме не работает пожарная сигнализация. Мидзогути решил, что это знак, ниспосланный ему небом. 30 июня сигнализацию не успели починить, 1 июля рабочий не пришел, и Мидзогути, бросив часть своих вещей в пруд, проник в Храм и сложил остальные вещи в кучу перед статуей его основателя Есимицу. Мидзогути погрузился в созерцание Золотого Храма, он навсегда прощался с ним. Храм был прекраснее всего на свете. Мидзогути подумал, что, может быть, так тщательно готовился к Деянию, потому что совершать его на самом деле вовсе не обязательно. Но потом он вспомнил слова из книги “Риндзайроку”: “Встретишь Будду – убей Будду, встретишь патриарха – убей патриарха, встретишь святого – убей святого, встретишь отца и мать – убей отца и мать, встретишь родича – убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия”.

Магические слова сняли с него заклятие бессилия. Он поджег связки соломы, которые принес в Храм. Он вспомнил о ноже и мышьяке, которые взял с собой. У него возникла мысль покончить с собой в охваченном пожаром третьем ярусе Храма – Вершине Прекрасного, но дверь туда была заперта, и, как он ни старался, он не могее выбить. Он понял, что Вершина Прекрасного отказывается его принять. Спустившись вниз, он выскочил из Храма и пустился бежать куда глаза глядят. Опомнился он на горе Хидаридэймондзи. Храма не было видно – одни лишь языки пламени. Сунув руку в карман, он нащупал пузырек с мышьяком и нож и выбросил их: он не собирался умирать. На душе его было спокойно, как после хорошо выполненной работы.

АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Лоренс Стерн (Laurens Steme)

Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена

(The life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman)

Роман (1760-1767)

В начале повествования рассказчик предупреждает читателя, что в своих заметках не будет придерживаться никаких правил создания литературного произведения, не будет соблюдать законы жанра и придерживаться хронологии.

Тристрам Шенди появился на свет пятого ноября 1718 г., но злоключения его, по собственному его утверждению, начались ровно девять месяцев назад, во время зачатия, так как матушка, знающая о необыкновенной пунктуальности отца, в самый неподходящий момент осведомилась, не забыл ли он завести часы. Герой горько сожалеет, что родился “на нашей шелудивой и злосчастной земле”, а не на Луне или, скажем, на Венере. Трисграм подробно рассказывает о своей семье, утверждая, что все Шенди чудаковаты. Много страниц он посвящает своему дяде Тоби, неутомимому вояке, странностям которого положило начало ранение в пах, полученное им при осаде Намюра. Этот джентльмен четыре года не мог оправиться от своей раны. Он раздобыл карту Намюра и, не вставая с постели, разыгрывал все перипетии роковой для него битвы. Его слуга Трим, бывший капрал, предложил хозяину отправиться в деревню, где тот владел несколькими акрами земли, и на местности возвести все фортификационные сооружения, при наличии которых дядюшкино увлечение получило бы более широкие возможности.

Шенди описывает историю своего появления на свет, обращаясь при этом к брачному контракту своей матери, по условиям которого ребенок непременно должен родиться в деревне, в поместье Шендихолл, а не в Лондоне, где помощь роженице могли бы оказать опытные врачи. Это сыграло большую роль в жизни Тристрама и, в частности, отразилось на форме его носа. На всякий случай отец будущего ребенка приглашает к жене деревенского доктора Слона. Пока происходят роды, трое мужчин – отец Шенди Вильям, дядя Тоби и доктор сидят внизу у камина и рассуждают на самые различные темы. Оставляя джентльменов беседовать, рассказчик снова переходит к описанию чудачеств членов его семейства. Отец его придерживался необычайных и эксцентричных взглядов на десятки вещей. Например, испытывал пристрастие к некоторым христианским именам при полном неприятии других. Особенно ненавистным для него было имя Тристрам. Озаботившись предстоящим рождением своего отпрыска, почтенный джентльмен внимательно изучил литературу по родовспоможению и убедился в том, что при обычном способе появления на свет страдает мозжечок ребенка, а именно в нем, по его мнению, расположен “главный сенсорий или главная квартира души”. Таким образом, он видит наилучший выход в кесаревом сечении, приводя в пример Юлия Цезаря, Сципиона Африканского и других выдающихся деятелей. Жена его, однако, придерживалась другого мнения.

Доктор Слоп послал слугу Обадию за медицинскими инструментами, но тот, боясь их растерять по дороге, так крепко завязал мешок, что, когда они понадобились и мешок был наконец развяан, в суматохе акушерские щипцы были наложены на руку дяди Тоби, а его брат порадовался, что первый опыт был произведен не на головке его ребенка.

Отвлекаясь от описания многотрудного своего рождения, Шенди возвращается к дядюшке Тоби и укреплениям, возведенным вместе с капралом Тримом в деревне. Гуляя со своей подружкой и показывая ей эти замечательные сооружения, Трим оступился и, потянув за собой Бригитту, всей тяжестью упал на подъемный мост, который тут же развалился на куски. Целыми днями дядюшка размышляет над конструкцией нового моста. И когда Трим вошел в комнату и сказал, что доктор Слип занят на кухне изготовлением моста, дядя Тоби вообразил, что речь идет о разрушенном военном объекте. Каковоже было горе Вильяма Шенди, когда выяснилось, что это “мост” для носа новорожденного, которому доктор своими инструментами расплющил его в лепешку. В связи с этим Шенди размышляет о размерах носов, так как догмат о преимуществе длинных носов перед короткими укоренялся в их семействе на протяжении трех поколений. Отец Шенди читает классических авторов, упоминающих о носах. Здесь же приводится переведенная им повесть Слокенбергия. В ней рассказывается о том, как в Страсбург однажды прибыл на муле незнакомец, поразивший всех размерами своего носа. Горожане спорят о том, из чего он сделан, и стремятся дотронуться до него. Незнакомец сообщает, что побывал на Мысе Носов и раздобыл там один из самых выдающихся экземпляров, какие когда-либо доставались человеку. Когда же поднявшаяся в городе суматоха закончилась и все улеглись в свои постели, царица Маб взяла нос чужеземца и разделила его на всех жителей Страсбурга, в результате чего Эльзас и стал владением Франции.

Семейство Шенди, боясь, что новорожденный отдаст Богу душу, спешит его окрестить. Отец выбирает для него имя Трисмегист. Но служанка, несущая ребенка к священнику, забывает такое трудное слово, и ребенка по ошибке нарекают Тристрамом. Отец в неописуемом горе: как известно, это имя было особенно ненавистно для него. Вместе с братом и священником он едет к некоему Дидию, авторитету в области церковного права, чтобы посоветоваться, нельзя ли изменить ситуацию. Священнослужители спорят между собой, но в конце концов приходят к выводу, что это невозможно.

Герой получает письмо о смерти своего старшего брата Бобби. Он размышляет о том, как переживали смерть своих детей разные исторические личности. Когда Марк Туллий Цицерон потерял дочь, он горько оплакивал ее, но, погружаясь в мир философии, находил, что столько прекрасных вещей можно сказать по поводу смерти, что она доставляет ему радость. Отец Шенди тоже был склонен к философии и красноречию и утешал себя этим.

Священник Йорик, друг семьи, давно служивший в этой местности, посещает отца Шенди, который жалуется, что Тристраму трудно дается исполнение религиозных обрядов. Они обсуждают вопрос об основах отношений между отцом и сыном, по которым отец приобретает право и власть над ним, и проблему дальнейшего воспитания Тристрама. Дядя Тоби рекомендует в гувернеры молодого Лефевра и рассказывает его историю. Однажды вечером дядя Тоби сидел за ужином, как вдруг в комнату вошел хозяин деревенской гостиницы.

Он попросил стакан-другой вина для одного бедного джентльмена, лейтенанта Лефевра, который занемог несколько дней назад. С Лефевром был сын лет одиннадцати-двенадцати. Дядя Тоби решил навестить джентльмена и узнал, что тот служил с ним в одном полку. Когда Лефевр умер, дядя Тоби похоронил его с воинскими почестями и взял опеку над мальчиком. Он отдал его в общественную школу, а затем, когда молодой Аефевр попросил позволения попытать счастья в войне с турками, вручил ему шпагу его отца и расстался с ним как с собственным сыном. Но молодого человека стали преследовать неудачи, он потерял и здоровье, и службу – все, кроме шпаги, и вернулся к дяде Тоби. Это случилось как раз тогда, когда Тристраму искали наставника.

Рассказчик вновь возвращается к дяде Тоби и рассказывает о том, как дядя, всю жизнь боявшийся женщин – отчасти из-за своего ранения, – влюбился во вдову миссис Водмен.

Тристрам Шенди отправляется в путешествие на континент, по пути из Дувра в Кале его мучает морская болезнь. Описывая достопримечательности Кале, он называет город “ключом двух королевств”. Далее его путь следует через Булонь и Монтрей. И если в Булони ничто не привлекает внимания путешественника, то единственной достопримечательностью Монтрея оказывается дочка содержателя постоялого двора. Наконец Шенди прибывает в Париж и на портике Лувра читает надпись: “В мире нет подобного народа, ни один народ не имеет города, равного этому”. Размышляя о том, где быстрее ездят – во Франции или в Англии, он не может удержаться, чтобы не рассказать анекдот о том, как аббатиса Андуейтская и юная послушница Маргарита путешествовали на воды, потеряв по дороге погонщика мулов.

Проехав несколько городов, Шенди попадает в Лион, где собирается осмотреть механизм башенных часов и посетить Большую библиотеку иезуитов, чтобы ознакомиться с тридцатитомной историей Китая, признавая при этом, что равно ничего не понимает ни в часовых механизмах, ни в китайском языке. Его внимание также привлекает гробница двух любовников, разлученных жестокими родителями. Амандус взят в плен турками и отвезен ко двору марокканского императора, где в него влюбляется принцесса и томит его двадцать лет в тюрьме за любовь к Аманде. Аманда же в это время, босая и с распущенными волосами, странствует по горам, разыскивая Амандуса. Но однажды ночью случай приводит их в одно и то же время к воротам Лиона. Они бросаются друг другу в объятия и падают мертвыми от радости. Когда же Шенди, расстроганный историей любовников, добирается до места их гробницы, дабы ороситьее слезами, оказывается, что таковой уже не существует.

Шенди, желая занести последние перипетии своего вояжа в путевые заметки, лезет за ними в карман камзола и обнаруживает, что они украдены. Громко взывая ко всем окружающим, он сравнивает себя с Санчо Пансой, возопившим по случаю потери сбруи своего осла. Наконец порванные заметки обнаруживаются на голове жены каретника в виде папильоток.

Проезжая через Аангедок, Шенди убеждается в живой непринужденности местных жителей. Танцующие крестьяне приглашают его в свою компанию. “Проплясав через Нарбонну, Каркасон и Кастельнодарн”, он берет перо, чтоб снова перейти к любовным похождениям дяди Тоби. Далее следует подробное описание приемов, с помощью которых вдова Водмен покоряет наконец его сердце. Отец Шенди, пользовавшийся славой знатока женщин, пишет наставительное письмо брату о природе женского пола, а капрал Трим, в этой же связи, рассказывает хозяину о романе своего брата с вдовой еврея-колбасника. Роман кончается оживленным разговором о быке слуги Обадии, и на вопрос матери Шенди: “Что за историю они рассказывают?” Йорик отвечает: “ПРО БЕЛОГО БЫЧКА, и одну из лучших, какие мне доводилось слышать”.

О. В. Ермолаева