Category: Краткие содержания

ГРЕЦИЯ

Лонг (longos) III в. до н. э. ?

Дафнис и Хлоя (Daphnis kai Сhlоe) – Роман-идиллия

Действие происходит на хорошо знакомом грекам острове Лесбосе в Эгейском море, и даже не на всем острове, а в одной только деревне на его окраине.

Жили там два пастуха, один козопас, другой овцевод, один раб, другой свободный. Однажды козопас увидел: коза его кормит подкинутого ребенка – мальчика, а при нем пеленка пурпурная, застежка золотая и ножичек с рукояткой из слоновой кости. Он его усыновил и назвал Дафнисом. Прошло немного времени, и овцевод тоже увидел: овца его кормит подкинутого ребенка – девочку, а при ней повязка, шитая золотом, золоченые туфельки и золотые браслеты. Он ее удочерил и назвал Хлоею. Они выросли, он – красавцем, она – красавицею, ему пятнадцать, ей тринадцать, он пас своих коз, она своих овец, вместе резвились, дружили, “и можно б скорее увидеть, что овцы и козы врозь пасутся, чем встретить порознь Дафниса с Хлоею”.

Было лето, и случилась с Дафнисом беда: он оступился, попал в волчью яму и чуть не погиб. Хлоя кликнула соседа, молодого пастуха-волопаса, и вдвоем они вытащили Дафниса из ямы. Он не расшибся, но был весь в земле и грязи. Хлоя повела его к ручью и, пока он купался, увидела, какой он красивый, и почувствовала в себе что-то странное: “Больна я, а чем – не знаю; не ранена, а сердце болит; сижу в тени, а вся пылаю”. Слова “любовь” она не знала, но, когда сосед-волопас поспорил с Дафнисом, кто красивей, и они решили, чтобы Хлоя поцеловала того, кто ей больше нравится, то Хлоя сразу поцеловала Дафниса. И после этого поцелуя Дафнис тоже почувствовал в себе что-то странное: “Дух у меня захватило, сердце выскочить хочет, тает душа, и все же опять хочу я ее поцелуя: уж не зелье ли какое было на Хлоиных губах?” Слова “любовь” он тоже не знал.

Пришла осень, настали виноградные праздники, Дафнис и Хлоя веселились вместе со всеми, и тут подошел к ним старик пастух. “Было мне видение, – сказал он, – явился мне Эрот-малютка с колчаном и луком и молвил: “Помнишь ли, как я пас тебя с твоею невестою? а теперь пасу я Дафниса и Хлою”. “А кто такой Эрот?” – спрашивают подростки. “Эрот – бог любви, сильнее самого Зевса; царит он над миром, над богами, людьми и скотиною; нет от Эрота лекарства ни в питье, ни в еде, ни в заговорах, одно только средство – целоваться, обниматься и нагими, прижавшись, на земле лежать”. Задумались Дафнис и Хлоя и поняли, что странные их томления – от Эрота. Одолевши робость, стали они друг с другом целоваться, а потом и обниматься, а потом и нагими на земле лежать, но томление не проходило, а что делать дальше, они не знали.

Тут случилась беда уже с Хлоею: молодые богатые бездельники из соседнего города, повздорив с поселянами, напали на них, угнали стадо и похитили с ним красавицу пастушку. Дафнис в отчаянии взмолился к сельским богам – нимфам и Пану, и Пан напустил на похитителей свой “панический ужас”: оплел награбленное плющом, велел козам выть по-волчьи, пустил по земле огонь, а по морю шум. Испуганные злодеи тотчас возвратили добычу, воссоединившиеся влюбленные поклялись друг другу в верности – “этим стадом клянусь и козою, что вскормила меня: никогда не покину я Хлою!” – а старый пастух играл им на свирели и рассказывал, как когда-то бог Пан был влюблен в нимфу, а она от него убежала и превратилась в тростник, и тогда он из тростинок сделал вот такую свирель с неравными стволами, потому что неравной была их любовь.

Прошла осень, прошла зима, ледяная и снежная, пришла новая весна, а любовь Дафниса и Хлои продолжалась – все такая же невинная и мучительная. Тут подсмотрела за ними жена соседнего помещика, молодая и лукавая. Дафнис ей понравился, увела она его на укромную поляну и сказала ему: “Знаю я, чего не хватает вам с Хлоею; если и ты хочешь это узнать – стань моим учеником и делай все, что я скажу”. И когда легли они вместе, то она и сама природа научили Дафниса всему, чему нужно. “Только помни, – сказала она на прощанье, – мне-то это в радость, а Хлое в первый раз будет и стыдно, и страшно, и больно, но ты не бойся, потому что так уж природою положено”. И все-таки Дафнис побоялся сделать Хлое больно, и поэтому любовь их тянулась по-прежнему – в поцелуях, ласках, объятиях, нежной болтовне, но и только.

Наступило второе лето, и к Хлое начали свататься женихи. Дафнис в горе: он ведь раб, а они – свободные и зажиточные. Но на помощь ему пришли добрые сельские нимфы: во сне указали юноше, где найти богатый клад. Хлоины приемные родители рады, Дафнисовы тоже. И решили они: когда осенью помещик будет объезжать свое имение, просить его согласиться на свадьбу.

Наступила за летом осень, появился помещик, а при нем развратный и хитрый приживал. Красавец Дафнис ему понравился, и он выпросил его у хозяина: “Красоте покорен всякий: влюбляются даже в дерево, в реку и в дикого зверя! Вот и я люблю тело раба, но красоту – свободного!” Неужели свадьбе не бывать? Тут старик, приемный отец Дафниса, бросился хозяину в ноги и рассказал, как нашел когда-то этого младенца в богатом уборе: может быть, на самом деле он свободнорожденный и нельзя его продавать и дарить? Помещик смотрит: “О боги, не те ли это вещи, что когда-то мы с женой оставили при сыне, которого подбросили, чтобы не дробить наследства? А теперь наши дети умерли, мы горько раскаиваемся, просим у тебя прощения, Дафнис, и зовем вновь в отцовский дом”. И он забрал юношу с собою.

Теперь Дафнис богат и знатен, а Хлоя – бедная, как была: не расстроится ли свадьба, не отвергнет ли помещик такую невестку? Выручает все тот же приживал: он боится, чтоб хозяин не разгневался на него из-за Дафниса, и поэтому сам уговорил его не мешать соединению влюбленных. Девушку повели в барский дом, там – пир, на пиру – окрестные богачи, один из них увидел Хлою, увидел у нее в руках ее детскую повязку и узнал в ней свою дочь: когда-то он разорился и бросил ее от бедности, а теперь разбогател и вновь обрел свое дитя. Справляют свадьбу, на ней – все гости, и далее отвергнутые Хлоей женихи, и даже та красавица, что когда-то научила Дафниса любви. Новобрачных ведут в опочивальню, “и тогда-то узнала Хлоя, что все, чем в дубраве они занимались, были только шутки пастушьи”.

Они живут долго и счастливо, детей их вскармливают козы и овцы, а нимфы, Эрот и Пан радуются, любуясь на их любовь и согласие.

М. Л. Гаспаров

“Это было во времена, когда люди почитали легкомыслие за доброде­тель, а жизнь еще не омрачали, как в наши дни, суровые невзгоды. То был век праздности…” Люди шли на все ради красоты, не оста­навливаясь перед тем, чтобы покрыть свое тело татуировкой. Среди любителей подобных украшений были не только носильщики, игроки и пожарники, но также и зажиточные горожане, а порой и самураи. В те времена жил молодой татуировщик по имени Сэйкити. Когда устраивались смотры татуировок, многие его работы вызывали всеоб­щее восхищение. Прежде Сэйкити был художником, это чувствова­лось в изысканности его рисунка, в особенном чувстве гармонии. Он соглашался делать татуировки далеко не всем, те же, кто удостаивался этой чести, должны были полностью довериться мастеру, который сам выбирал рисунок и назначал цену. Затем он месяц или два тру­дился, испытывая наслаждение от стонов и судорог несчастного, в ко­торого он вонзал свои иглы. Самое большое удовольствие он получал от самых болезненных процедур – нанесения ретуши и пропитки киноварью. Люди, безмолвно терпевшие боль, вызывали в нем раз­дражение, и он старался сломить их мужество. Сэйкити много лет лелеял мечту создать шедевр на коже прекрасной женщины и вло­жить в него всю душу. Важнее всего для него был характер женщи­ны – красивого лица и стройной фигуры ему было мало. На четвертый год поисков он однажды увидел обнаженную женскую ножку, выглядывавшую из паланкина, который ожидал у ворот рес­торанчика в Фукагаве, неподалеку от его дома. Острому взгляду Сэйкити ножка могла поведать не меньше, чем лицо. Сэйкити пошел за паланкином, надеясь увидеть лицо незнакомки, но через некоторое время потерял паланкин из виду. Через год после этой встречи к Сэй­кити как-то раз пришла девушка с поручением от знакомой гейши. Девушка готовилась в гейши и должна была стать “младшей сестрой” знакомой Сэйкити. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать, но лицо ее было отмечено зрелой красотой. Глядя на ее изящные ножки, Сэйкити спросил, не случалось ли ей год назад уезжать в па­ланкине из ресторанчика Хирасэй. Девушка ответила, что отец часто брал ее с собой в Хирасэй, и это вполне возможно. Сэйкити пригла­сил девушку к себе и показал ей две картины. На одной из них была изображена китайская принцесса, глядящая на приготовления к казни в дворцовом саду. Стоило девушке посмотреть на картину, как лицо ее приобрело сходство с лицом принцессы. В картине она нашла свое скрытое “я”. Вторая картина называлась “Тлен”. Женщи­на, изображенная в центре картины, радостно и гордо смотрела на распростертые у ее ног многочисленные трупы мужчин. Глядя на картину, девушка почувствовала, как ей открылось то сокровенное, что таилось в глубине ее души.

Девушке стало страшно, она просила Сэйкити отпустить ее, но он, усыпив ее хлороформом, принялся за работу. “Душа молодого та­туировщика растворялась в густой краске и словно переходила на кожу девушки”. Вонзая и вынимая иглы, Сэйкити вздыхал так, как будто каждый укол ранил его собственное сердце. Он трудился всю ночь, и к утру на спине девушки появился огромный паук. При каж­дом глубоком вдохе и сильном выдохе лапы паука шевелились, как живые. Паук крепко держал девушку в объятиях. Сэйкити сказал де­вушке, что вложил в татуировку всю душу. Теперь в Японии нет жен­щины, которая могла бы сравниться с ней. Все мужчины превратятся в грязь у ее ног. Девушка очень обрадовалась, что стала такой краси­вой. Услышав, что ей надо принять ванну для того, чтобы краски лучше проявились, она, превозмогая боль, послушно пошла в ванную, а выйдя, извиваясь от боли и стеная, словно одержимая, бросилась на пол. Но вскоре она пришла в себя и глаза ее стали ясными. Сэйкити был поражен произошедшей в ней переменой. Он подарил ей карти­ны, испугавшие ее накануне. Она сказала, что полностью избавилась от своих страхов, и Сэйкити первый стал грязью у ее ног. Глаза ее сверкнули как лезвие. Ей слышались раскаты победного гимна. Сэй­кити попросил ее перед уходом еще раз показать татуировку. Она молча скинула с плеч кимоно. “Лучи утреннего солнца упали на тату­ировку, и спина женщины вспыхнула в пламени”.

КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. Автор пересказов И. С. Смирнов

Лэ Ши

Пятнадцать тысяч люнет – Новеллы Х – ХIII вв. Эпоха Сун

Еще в древности заметили люди, что жизнь полна превратностей и каждый поступок может повлечь самые неожиданные последствия. Так, некий ученый, преуспевший на столичных экзаменах, сообщая об этом в письме к жене, необдуманно пошутил, что, мол, заскучал в одиночестве и взял наложницу. Жена пошутила в ответ: заскучала и вышла замуж. Их письма попали в чужие руки, все было понято всерьез, дошло до императора – и ученый лишился высокого поста. Вот вам и шутка! Но наша история о другом.

Некоему Лю не благоприятствовала судьба. С каждым днем дела его шли все хуже: он совсем обеднел. От первой жены, госпожи Ван, детей у него не было. Еще до того как совсем разориться, взял он в дом вторую жену. Все трое жили в любви и согласии и надеялись на лучшие времена.

Раз на дне рождения тестя, отца первой жены, заговорили о бедственном положении семьи. Тесть одолжил зятю пятнадцать связок монет, с тем чтобы тот открыл торговлю, а дочери велел оставаться в родительском доме, покуда у мужа дела не наладятся. Взял Лю деньги и отправился ко второй жене, которая дом сторожила.

По дороге завернул к знакомому посоветоваться, как лучше деньгами распорядиться, и выпил лишнего. Явился домой под хмельком, а на вопрос второй жены возьми да и брякни: мол, продал тебя одному человеку, вот и задаток получил. Сказал и уснул. А вторая жена решила отправиться к своим родителям, чтобы там покупателя поджидать. Но ночью одной идти боязно, вот она и переночевала у соседа-старика, а утром пустилась в путь.

Тем временем в дом спящего мужа забрел некий игрок, проигравшийся в прах. Он мечтал что-нибудь украсть, а тут такая груда денег. Но муж проснулся, хотел крик поднять, только вор схватил топор да и порешил несчастного.

Тело нашли. В убийстве заподозрили вторую жену, которую схватили по дороге к родителям. На беду, у ее случайного попутчика, который шелк продал, в котомке обнаружили ровным счетом пятнадцать связок монет. Судья не захотел вникнуть в дело, все свидетельствовало против подозреваемых. Их казнили.

Между тем первая жена год носила траур, а потом решила переселиться в отчий дом. По дороге она попала в лапы разбойников и, чтобы избежать расправы, согласилась стать женой их предводителя. Жили они счастливо, жена уговорила мужа бросить ужасное ремесло и заняться торговлей. Тот согласился. А однажды признался жене в душегубстве. Из его рассказа женщина поняла, что именно он убийца ее первого мужа. Поспешила она в город к судье и все ему открыла. Разбойника схватили. Он во всем сознался. Когда на лобном месте голова его скатилась с плеч, вдова принесла ее в жертву своему первому мужу, его второй жене и ее безвинному попутчику.

Вот какие бедствия повлекла за собой случайная шутка!

Александр Дюма

Граф Монте-Кристо

27 февраля 1815 г. в Марсель из очередного плавания возвращается трехмачтовый корабль “Фараон”. Капитану Леклеру не суждено было ступить на родную землю: он умер от горячки в открытом море. Молодой моряк Эдмон Дантес принял на себя командование, исполнив и другую последнюю волю капитана: “фараон” заходит на остров Эльба, где Дантес передает пакет, полученный из рук Леклера, маршалу Бертрану и встречается с самим опальным императором. Дантесу вручается письмо, которое надлежит доставить в Париж, г-ну Нуартье – одному из заговорщиков, готовящих возвращение на престол Наполеона.

Владелец “Фараона” Моррель предлагает Дантесу официально вступить в должность капитана корабля. Одержимый завистью бухгалтер судовой компании Данглар решает отстранить Дантеса. Вместе с отставным солдатом, а теперь простым рыбаком Фернаном Мондего, который соперничает с Дантесом за право жениться на красавице Мерседес, и портным Кадруссом, обобравшим отца Эдмона за время плавания, Данглар сочиняет анонимное письмо помощнику прокурора Марселя де Вильфору. Смысл доноса: Дантес – тайный агент бонапартистов. На допросе Дантес без утайки, все как было, рассказывает Вильфору о своем посещении Эльбы. Состава преступления нет; Вильфор готов уже отпустить арестанта, но, прочтя письмо маршала Бертрана, осознает: счастье и сама жизнь его зависят от этой игры случая. Ведь адресат, г-н Нуартье, опасный заговорщик, – его отец! Мало сжечь проклятое письмо, надо избавиться и от Дантеса, могущего невольно огласить всю эту историю, – и в результате де Вильфор лишится не только места, но и руки своей невесты Рене де Сен-Меран (она – дочь старого роялиста; взгляды г-на Нуартье, его родство с женихом для них тайна). Дантес приговаривается к пожизненному заточению в замке Иф, политической тюрьме среди моря, неподалеку от Марселя…

Проходят пять лет. Дантес близок к отчаянию, он решает умереть голодной смертью. Вдруг как-то вечером до его слуха доносится глухой скрежет за стеной. Он здесь не один, кто-то явно копает лаз в направлении его темницы. Эдмон принимается рыть встречный туннель. Много дней работы вознаграждены радостью встречи с товарищем по несчастью. Аббат Фариа – так зовут заключенного из соседней камеры – провел в замке Иф на четыре года дольше Дантеса. Роя свою нору, он надеялся пробиться к наружной стене тюрьмы, прыгнуть в море и бежать на волю вплавь. увы, он ошибся в расчетах! Эдмон утешает аббата: их теперь двое, значит, они могут с двойной энергией продолжать начатое. Силы аббата на исходе, вскоре – когда до спасения рукой подать, он тяжело заболевает. Перед кончиной он посвящает Дантеса в тайну несметного клада, спрятанного кардиналом Спада на острове Монте-Кристо триста лет назад.

Перенеся тело аббата в свою камеру, Дантес прячется в мешок, в который был положен покойник. Утром, не заметив подмены, его бросают в море – так хоронят жителей замка Иф со времен основания тюрьмы. Эдмон спасен! Его подбирают контрабандисты. Один из них, Джакопо, становится верным товарищем Дантеса. Через несколько месяцев Эдмон достигает наконец острова Монте-Кристо. Сокровища аббата Фариа воистину несметны.

За долгие годы отсутствия Дантеса в судьбах тех, кто был повинен в его страданиях, тоже произошли значительные перемены, Фернан Мондего дослужился до генерала (теперь его имя – граф де Морсер). Мерседес стала его женой и родила ему сына. Данглар – богатый банкир. Де Вильфор – королевский прокурор. Кадрусс распрощался с иголкой и ножницами портного и содержит сельский трактир. …Бог посылает Кадруссу странного гостя. Аббат Бузони, по его словам исповедовавший умирающего Эдмона Дантеса, должен исполнить последнюю волю усопшего. Дантес вручил ему алмаз, деньги от продажи которого надлежит разделить на пять частей: поровну – Мерседес, Данглару, Фернану, Кадруссу и старику Дантесу. Кадрусс ослеплен сиянием алмаза. Он рассказывает аббату Бузони, что Дантес был оговорен теми, кого решил облагодетельствовать, что Мерседес не сохранила верность ему. Да, он, Кадрусс был свидетелем написания доноса – но что он мог сделать! Данглар и Фернан убили бы его на месте, заикнись он о неблаговидности их злоумышления! Что касается старика Дантеса, ему не хватило сил перенести удар судьбы (в действительности Кадрусс обобрал его до нитки, и отец Эдмона умер с голоду). Он, он, Кадрусс, – единственный наследник бедного Дантеса! Аббат Бузони вручает Кадруссу алмаз и наутро исчезает…

В это же время к мэру Марселя является лорд Уилмор, агент банкирского дома Томсон и Френч. Он просит разрешения просмотреть следственное дело аббата Фариа, умершего в тюрьме Иф. Есть у него и еще поручение: оплатить долги г-на Морреля, владельца судовой компании, стоящей на грани краха. Последняя надежда Морреля была на его флагман – трехмачтовый “Фараон”, но тот – о злой рок! – гибнет в кораблекрушении. Уилмор вручает Моррелю вексель на шестизначную сумму, оформляет отсрочку на три месяца. Но что можно успеть сделать за три месяца! В день, когда истекает отсрочка, дочь Морреля получает письмо за подписью “Синдбад-Мореход” с указанием адреса, где она найдет кошелек, предназначенный ее достославному отцу. В кошельке – чек на задолженную Моррелем сумму и алмаз величиною с грецкий орех: приданое мадемуазель Моррель. Все происшедшее подобно сказке: но этого мало. В марсельский порт целый и невредимый входит на всех парусах “Фараон”! Город – свидетель этого чуда. С улыбкой смотрит на восставший из пучины парусник и лорд Уилмор, он же аббат Бузони, он же граф Монте-Кристо, он же Эдмон Дантес: “Будь счастлив, благородный человек! Это счастье тобой заслужено!.. А теперь – прощай, человеколюбие! Пусть бог отмщенья уступит мне место, дабы я покарал злодеев!..” С документами из своего следственного дела, хранившегося вместе с делом аббата Фариа, Эдмон покидает Марсель…

Молодой парижский аристократ барон Франц д’Эпине, отправляясь на карнавал в Риме, вознамерился посетить легендарную Эльбу. Однако он изменяет свой маршрут: корабль проплывает мимо острова Монте-Кристо, где, по слухам, живет в сказочном дворце человек, именующий себя Синдбадом-Мореходом. Хозяин острова принимает Франца с таким радушием и роскошеством, какие, кажется, и не снились никому из могущественнейших жителей земли. В Риме Франц неожиданно встречает Синдбада, проживающего в одной с ним гостинице под именем графа Монте-Кристо. Друг Франца виконт Альбер де Морсер захвачен разбойниками из шайки наводящего ужас на жителей Рима атамана Луиджи Вампа. Граф Монте-Кристо спасает Альберта: “Атаман, вы нарушили наше соглашение, друг моего друга – мой друг”. Вампа в смятении, он строго отчитывает своих головорезов: “Мы все обязаны графу жизнью! Как вы могли действовать столь опрометчиво!” Альбер приглашает графа посетить Париж и быть его почетным гостем.

В столице (где граф не появлялся доселе) Альбер знакомит его со своими друзьями, в том числе с сыном Морреля Максимиллианом. Это знакомство глубоко взволновало графа – не меньше взволнован и молодой Моррель, узнав, что граф пользуется услугами банковского дома Томсон и Френч, спасшего жизнь всей их семье.

Граф Монте-Кристо приобретает в Париже несколько квартир и дом в Отейле, на улице фонтен, 28, ранее принадлежавший маркизу де Сен-Мерану. Управляющий графа, Бертуччо, воспринимает их переезд в этот дом как злой рок. Много лет назад он стал свидетелем того, как де Вильфор закопал в саду дома своего тестя новорожденного младенца – внебрачного сына от неизвестной дамы, Бертуччо поспешил выкопать ящик – младенец был еще жив. Невестка Бертуччо воспитала мальчика, которому они дали имя Бенедетто. Отпрыск именитых родителей встал на путь неправедный и угодил за решетку. Но это лишь одна из двух страшных историй, сокрытых Бертуччо от графа. В июне 1829 г. он остановился в трактире Кадрусса – на другой день после того, как там побывал аббат Бузони (Бертуччо не догадывается, что аббат, вызволивший его давным-давно с каторги, и граф – одно лицо). Алмаз аббата Кадрусс продал за 45 тысяч франков надежному ювелиру, да в ту же ночь его и зарезал. Теперь Кадрусс – там, где довелось побывать и Бертуччо: на каторжных работах. Граф уверен, что это не последняя капля в чаше, которую должен испить Кадрусс; что же касается Бенедетто – если он жив, – то он послужит оружием Божьей кары…

Город полнится слухами о загадочном графе и его богатстве. В банке Данглара граф открывает “неограниченный кредит”. Данглар ставит под сомнение возможности графа: всему на свете есть границы. Граф иронизирует: “Для вас – может быть, но не для меня”. – “Моей кассы еще никто не считал!” – уязвлен Данглар. “В таком случае я – первый, кому это предстоит”, – обещает ему граф. Монте-Кристо сближается не только с Дангларом, не узнавшим в нем бедного Эдмона, но и с семейством де Вильфора. Граф завоевывает расположение госпожи де Вильфор: слуга графа Али спас от несчастного случая ее и сына Вильфора от брака с нею (у Вильфора есть также дочь от первого брака – Валентина, связанная узами любви с Максимиллианом Моррелем, но принуждаемая родней к супружеству с Францем д’Эпине). Как будто сама судьба широко распахивает перед графом Монте-Кристо двери в домах его заклятых врагов, сообщает ему о других их жертвах. Воспитанница Дантеса-Монте-Кристо дочь паши Янины дивная красавица Гайде (по Парижу ходят слухи, будто она любовница графа) узнает в Опере человека, который выдал туркам за две тысячи кошельков золота крепость, защищавшую город, где правил ее отец, а саму Гайде двенадцатилетней девочкой продал в рабство турецкому султану. Этого человека звали Фернан Мондего; теперь его знают как графа де Морсера, генерал-лейтенанта, члена Палаты пэров. Гайде была выкуплена Монте-Кристо у султана, граф поклялся отомстить тому, из-за кого погиб ее отец и томилась в неволе она сама. Он нимало не удивлен, что этот негодяй – Фернан: предавший единожды рискует остаться предателем до конца.

Роскошный обед в доме Монте-Кристо. Первые удары, уготованные графом своим обидчикам. Вильфор бледнеет, когда граф сообщает всем гостям, что в саду им найден скелет младенца, зарытого заживо при прежнем владельце. Данглар узнает, что, играя на бирже, от потерпел убытки в сумме свыше миллиона франков (граф поместил в газете ложную информацию о перевороте в Испании, и Данглар поспешил избавиться от акций Мадридского банка). Вильфор извещает госпожу Данглар, что граф, по-видимому, посвящен в их тайну: несчастный ребенок был их незаконнорожденным сыном. “Вы похоронили мое дитя живым! Боже, это твоя месть!” – восклицает г-жа Данглар. “Нет, месть нас еще поджидает, и осуществить ее предстоит таинственному графу Монте-Кристо!” Вильфор берется во что бы то ни стало узнать всю правду о графе; но оказавшиеся в Париже аббат Бузони и лорд Уилмор сообщают ему весьма противоречивые сведения. Граф не только остается неузнанным, играя эти две роли, но и запутывает следы. В Париже появляется молодой человек по имени Андрея Кавальканти (одному графу, осыпавшему его щедротами, известно, что это – беглый каторжник Бенедетто). Тотчас как из-под земли вырастает и Кадрусс, уверяющий Бенедетто, что тот – его отпрыск, и выманивающий у молодого негодяя деньги под угрозой сломать открывшуюся пред ним блестящую карьеру. Кавальканти-Бенедетто-де Вильфор вынужден подчиняться: он положил глаз на дочь Данглара, девицу с богатым приданым. Не лучше ли – предлагает он Кадруссу – хорошенько потрясти графа, чем тянуть у него деньги, которыми его ссужает сумасброд Монте-Кристо? Кадрусс залезает в дом графа – и сталкивается лицом к лицу с аббатом Бузони. Старый каторжник предает молодого; он пишет под диктовку аббата письмо к Данглару, объясняющее, кем на деле является его без пяти минут зять. Уходя из дома графа Монте-Кристо, Кадрусс напарывается на нож Бенедетто. Прежде чем он испускает дух, аббат дает ему убедиться, что он, Монте-Кристо и Эдмон Дантес – одно лицо…

Град несчастий сыплется на голову де Вильфора: один за другим внезапно умирают его тесть и теща, затем старый лакей, выпивший лимонаду из графина в комнате его отца Нуартье. Врач приходит к выводу: все они были отравлены. Преступник живет в этом доме. Вся челядь Вильфора немедленно просит об отставке. Дело получает широкую огласку. И здесь – новый удар: Нуартье расстраивает свадьбу Валентины и Франца д’Эпине (он обещал это любимой внучке). В секретере Нуартье хранится документ, гласящий, что в феврале 1815 г. он убил в честном поединке генерала де Кенеля, барона д’Эпине, не пожелавшего примкнуть к заговору бонапартистов.

Теперь – очередь Фернана. В Палате пэров скандал: газеты опубликовали сообщение о его низком поведении в пору осады турками крепости Янины. На слушания в Палате приходит Гайде и предъявляет пэрам документы, которые подтверждают: все это – правда, положение генерала де Морсера в обществе куплено ценой предательства. Альбер де Морсер вызывает графа на дуэль, вступаясь за отца, но, после того как ему открывается вся правда о Фернане Мондего, просит у Дантеса прощения. Умоляет об этом Эдмона и госпожа де Морсер, до сих пор любящая его Мерседес. Граф принимает извинения Альбера; в тот же самый день они с матерью покидают Париж. Морсер повторяет вызов сына, но после того, как граф Монте-Кристо открывает ему истинное свое имя, обесчещенный генерал пускает пулю в лоб.

Данглар на грани разорения. Ему приходится оплачивать все новые векселя, с которыми к нему приходят доверенные лица графа. Последняя его надежда на то, что удастся составить приличную партию дочери: молодой Кавальканти – наперсник Монте-Кристо, и рука дающего вряд ли оскудеет. Громом среди ясного неба звучат после подписания брачного контракта слова из письма Кадрусса: “Андреа Кавальканти – беглый каторжник!” Эжени покидает Париж. У Данглара больше нет ни дочери, ни денег. Он оставляет прощальную записку жене (“Отпускаю вас такой, какой брал замуж: с деньгами, но без доброй репутации”) и бежит куда глаза глядят. Бежит и Андреа-Бенедетто, надеясь пересечь границу; но его останавливают жандармы. На суде он сообщает: его отец – прокурор де Вильфор!

Последний, самый страшный удар судьбы в сердце де Вильфора: отравлена Валентина. У него нет больше сомнений: убийца – его жена, таким страшным путем добывавшая наследство себе и своему сыну (старик Нуартье единственной наследницей объявил внучку). Де Вильфор грозит жене эшафотом. В отчаянии г-жа де Вильфор принимает яд и отравляет мальчика: “Хорошая мать не бросает ребенка, ради которого она сделалась преступницей”. Вильфор лишается рассудка; бродя по саду дома графа Монте-Кристо, он роет могилы то в одном, то в другом месте…

Акт возмездия свершился. Вильфор безумен. Кадрусс и Фернан мертвы. Данглар попал в плен разбойникам из шайки Луиджи Вампа и тратит последние деньги на хлеб и воду: головорезы продают ему горбушку за тысячу франков, а всего в кармане у него – меньше пятидесяти тысяч. Граф Монте-Кристо дарует ему жизнь и свободу. Поседевший в одну ночь, Данглар влачит существование нищего.

Зло наказано. Но почему же сгорела в его пламени юная Валентина де Вильфор, ничуть не разделяющая вину отца и мачехи? За что должен всю жизнь скорбеть о ней Максимиллиан Моррель – сын того, кто много лет подряд предпринимал попытки вызволить Дантеса из тюрьмы? Покидая Париж, граф совершает чудо воскрешения Валентины. Ее смерть была инсценирована им в сообществе со стариком Нуартье: страшный яд был нейтрализован чудодейственным лекарством – одним из щедрых даров аббата Фариа.

Возвращаясь на остров Монте-Кристо, подарив счастье Максимиллиану и Валентине, Эдмон Дантес, мученик замка Иф и парижский ангел мщенья, оставляет молодым людям письмо, звучащее и как его исповедь, и как наказ двум чистым сердцам: “В мире нет ни счастья, ни несчастья. Все познается в сравнении. Только тот, кто безмерно страдал, способен испытать блаженство. Надо почувствовать вкус смерти, чтобы с удовольствием вкушать жизнь. Вся премудрость – в двух словах: ждать и надеяться!..”

Эйфория московского предновогодья в декабре 45-го г. как нельзя лучше совпала с настроением недавно демобилизовавшегося из Германии капитана Сергея Вохминцева, “когда казалось, что все прекрасное в себе и в жизни он только что понял и оно не должно исчезнуть”. Четыре года войны, командование артиллерийской батареей, ордена и ранения – такова плата двадцатидвухлетнего парня за то “светлое будущее”, которое он ждет от судьбы.

И она посылает ему одновременно две случайные встречи в ресторанной сутолоке “Астории”, предопределившие его судьбу на много лет вперед. Уже первое приглашение дамы на танец становится для Сергея “судьбоносным”. Геолог Нина, отмечавшая с друзьями свое возвращение из экспедиции с Севера, властно и решительно, по праву старшинства, овладевает его чувствами и желаниями.

В ее компании Вохминцев сталкивается с Аркадием Уваровым, главным виновником страшной трагедии, разыгравшейся на фронте. Двадцать семь человек и четыре орудия были окружены и расстреляны фашистами прямой наводкой в карпатской деревне исключительно из-за бездарной тактики комбата Уварова. Отсидевшись в блиндаже, он к тому же ухитрился свалить всю ответственность на ни в чем не повинного комвзвода Василенко. Решением трибунала тот был отправлен в штрафбат, где и погиб. Вохминцев, единственный свидетель этого преступления, не желает делать вид, будто все забыл, он публично обвиняет Уварова. Конфликт в общественном месте расценивается окружающими как всего лишь нарушение приличий. Развязка – вызов в милицию и штраф за хулиганство.

Бремя человека без определенных занятий недолго тяготит Сергея. По совету и протекции Нины он поступает на подготовительное отделение горно-металлургического института.

На новогодней вечеринке у Нины Вохминцев снова встречает Уварова. Тот горит желанием завязать с ним дружеские отношения.

Под бой курантов Уваров произносит тост “за великого Сталина”. Сергей демонстративно отказывается пить с тем, кто недостоин “говорить от имени солдат”. Страсти накаляются, и Вохминцев вынуждает дипломатичную подругу оставить гостей ради него…

Минуло три с половиной года. Лекции, семинары, экзамены – жизнь Сергея наполнилась новым содержанием. Нельзя сказать, что фигура Уварова исчезла с горизонта. Тот не просто на виду, но в центре студенческой жизни. У него репутация “первостатейного малого”: пятерочник, общественник, член партбюро, не разлей вода со Свиридовым, освобожденным секретарем парторганизации института. Сергей замечает, что со временем ненависть к Уварову сменяется усталостью и “злым ощущением недовольства собой”.

Неожиданно в жизнь Вохминцева врываются события иного общественного масштаба. Впрочем, скрытое предупреждение о надвигающейся опасности можно усмотреть в злоключениях его соседа по коммуналке художника Мукомолова. С высокой трибуны пейзажиста причисляют к космополитам и отщепенцам, провозглашают его полотна идеологической диверсией. В лучшем случае несчастному грозит лишение членства в Союзе художников и поденщина декоратора.

И вот теперь карающая рука тоталитарного беспредела дотягивается до семьи Вохминцевых. Органами МГБ ордер на обыск и арест предъявлен Николаю Вохминцеву – отцу Сергея, старому коммунисту. До войны он был на руководящем посту, на фронте – комиссар полка. Осенью 45-го г. в высоких инстанциях разбирали дело о потере сейфа с партийными документами его полка во время прорыва из окружения. В результате отец довольствовался тихой работой заводского бухгалтера. Есть основания подозревать в доносе другого соседа по коммуналке – алчного и беспринципного Быкова. Естественно, Сергея тревожит судьба отца, а еще его мучают угрызения совести: после смерти матери их отношения перестали быть родственными… И все это на глазах у младшей сестры Аси, стоящей на пороге взрослой жизни и переживающей теперь нервную депрессию. Попытки Сергея доказать невиновность отца в соответствующих кабинетах ни к чему не приводят.

Между тем Сергей должен ехать с однокурсниками на практику. Освобождают от практики в деканате. В кабинете у декана присутствуют члены партбюро Уваров и Свиридов. С помощью психологического прессинга партийные боссы докапываются до позорящих честь коммуниста фактов. “Партию не обманешь”, – предостерегают “провинившегося”.

Следующее предостережение – от Нины. Уваров сообщает ей, что ближайшее партбюро будет рассматривать дело Вохминцева. Для Уварова это реальный шанс взять реванш, подсказывает женская интуиция. Но даже самые смелые гипотезы бледнеют перед коварством противника. Хладнокровно и цинично Уваров обвиняет Вохминцева в преступлении, которое совершил сам. После хорошо срежиссированного спектакля оргвыводы последовали незамедлительно – исключить из рядов ВКП. Здесь же Вохминцев подает заявление об уходе из института.

Моральную поддержку своих решительных шагов Сергей черпает из письма отца, переданного на волю. Старший Вохминцев убежден, что он и другие – “жертвы какой-то странной ошибки, какого-то нечеловеческого подозрения и какой-то бесчеловечной клеветы”.

Далеко от Москвы, в Казахстане, Сергей пробует себя в избранной профессии горняка. Устроиться на работу с плохой анкетой ему помогает местный секретарь райкома партии. Не исключено, что сюда приедет Нина.

Лиза Тураева и Костя Карновский познакомились на гимназическом балу. Они протанцевали вместе весь вечер, а потом решили переписываться. Судьба подарила им совсем немного встреч, поэтому долгая, с 1910 по 1932 г., переписка стала важнейшей частью их жизни.

Мать Лизы давно умерла, отец, полковой офицер, женился на “властной, подозрительной” женщине. Закончив пансион, Лиза учится в гимназии и одновременно дает уроки в деревне, чтобы иметь возможность поехать в Петербург и поступить там на математический факультет Бестужевских курсов. У нее есть способности к рисованию, но математика, по ее мнению, – “самый короткий путь к самостоятельному мышлению”. По дороге в Петербург осенью 1913 г. Лиза тайком заезжает в Казань, где живет и учится студент-математик Карновский. Они проводят вместе чудесный день.

Константин Павлович Карновский родился в Казани, в большой мещанской бедной семье. И при отце, и после его смерти дети жили в постоянном унижении. Но Косте удалось отстоять свою независимость: он усиленно занимался, поступил в университет и стал обеспечивать всю семью. Еще когда Костя готовился к поступлению в гимназию, для него начался внутренний “отсчет времени”: ни минуты нельзя было потерять напрасно. Но установленный порядок его жизни каждый раз переворачивался при встрече с Лизой. Ее “изящество, искренность и беспечность” говорили о существовании “какой-то непреложной истины, которая была сильнее всей его математики и не требовала никаких доказательств”.

В Петербурге Лиза слушает лекции, ходит в театры и музеи. В одном из писем она рассказывает о поездке к тете в Москву – здесь, на диспуте о живописи, ей вдруг очень захотелось быть такой же, как художница Гончарова. Лиза ждет свидания с Костей: ей кажется, что только с ним она может поделиться своими сомнениями, надеждами и желаниями. Ведь Карновский “живет сознательно, не мечется из стороны в сторону”, как она. Но короткий визит в Казань по дороге в Ялту, куда Лиза едет лечить свои легкие, не дает ей удовлетворения: она сомневается в Карновском, в его любви.

Лиза увлекается живописью, но, понимая, что это слишком дорогое удовольствие, продолжает заниматься математикой. Все же однажды она решается больше “не притворяться перед собой” и поступает в художественную мастерскую, много работает у Добужинского, Яковлева. Она уже давно не виделась с Карновским. Зато рядом с ней – учтивый и влюбленный Дмитрий Горин. После того как Костя не приехал в Петербург, Лиза отправляет ему горькое письмо с просьбой больше ей не писать.

Переписка все же продолжается, но Лизины письма так холодны, что это настораживает Карновского, и он едет в Петербург. Костя восхищен Лизой: она стала еще красивее, к тому же он наконец понимает, что перед ним прирожденная художница.

А потом Лиза отправляется в Казань. Проездом в Москве она посещает галерею Щукина, с изумлением и растерянностью смотрит на картины Матисса, Ренуара, Сезанна, Ван Гога. Неловкость, которую Лиза испытывает на холодном и недобром приеме в семье Карновского, страх потерять независимость, да еще и случайное упоминание какой-то “Мариши” заставляют Лизу неожиданно уехать, даже не попрощавшись с Костей.

Теперь настала очередь Карновского возвращать нераспечатанные письма. Он занят только работой: преподает в университете, в двадцать семь лет его избирают профессором Политехнического института. Но когда Костя узнает, что Лиза никак не может вернуться из захваченной немцами Ялты, он решает ехать туда, несмотря на все трудности. Только болезнь матери заставляет Карновского остаться.

В 1920 г. Ялту освобождают, но Лизы там уже нет. Карновский получает от нее письмо из Константинополя: туда Лиза отправилась со знакомым греком-коммерсантом, обещавшим затем взять ее в Париж, но оказавшимся грязным негодяем. Лизе удается от него отделаться, но приходится остаться в Турции. Чтобы заработать, Лиза дает уроки, играет на пианино в пивной. В письмах к Карновскому она часто вспоминает об их встречах, но теперь все это – прошлое, которое надо забыть. Теперь Лиза замужем за “простым, честным” человеком, потерявшим на войне ногу. Муж моложе ее, и она испытывает к нему скорее чувство жалости. Какое-то время Лиза увлекается художником Гордеевым, но все же находит в себе силы остаться с мужем.

Наконец Лиза попадает в Париж. Здесь она с помощью Гордеева устраивается расписывать по чужим эскизам то кабаре, то рестораны. Эта работа дает возможность худо-бедно жить, но оставляет мало времени для собственного творчества. И все-таки Лиза делает успехи: четыре ее работы покупает лондонский музей. В свободные минуты Лиза пишет Карновскому. Ей хочется узнать и понять новую жизнь России. Она часто размышляет об искусстве истинном и ложном, о необходимости “духовного творчества”. В конце писем Лиза часто передает привет Наде, молодой актрисе, спутнице Константина Павловича.

Летом 1925 г. Карновский приезжает в Париж. Он встречается с академиком Шевандье, затем приезжает навестить Лизу в Мениль. Но ревнивый Гордеев, к которому вновь вернулась Лиза, почти не оставляет их одних. Константин Павлович рассматривает работы Лизы, один из холстов похож на ее письма к нему: на нем изображено зеркало. Действительно, переписка с Карновским и была для Лизы Тураевой тем зеркалом, “в которое она смотрелась всю жизнь”. Наедине Карновский и Лиза проводят лишь десять минут.

В другой раз, когда Карновский оказывается в Париже, Лиза отправляется к нему тайком. Но у Константина Павловича начинается приступ малярии, и Лиза, ценой разрыва с Гордеевым, остается с любимым целый день. Теперь она свободна. В одном из писем Лиза размышляет о любви, которая постоянно разлучала их, но тем самым защищала от пошлости, учила нравственности и терпению, очищала душу и вела ее к самопознанию.

В марте тридцать второго года Елизавета Николаевна получает письмо от московского доктора, который извещает ее о тяжелой болезни Константина Павловича. Оберегая любимого от огорчений, Лиза в своих посланиях приукрашивает действительность. На самом деле надежды вернуться на родину почти нет, жить становится все труднее, но зато она много работает в Париже и на Корсике, где у нее есть друзья-итальянцы. Карновский выздоравливает, ему удается получить для Лизы разрешение вернуться в Россию. А Елизавета Николаевна наконец добивается признания: в Париже с успехом проходит ее выставка. Только сил у художницы почти не остается. “Я скрывала от тебя, что очень больна, но теперь, когда я знаю, что скоро увижу тебя…” – эта последняя строка завершает переписку Елизаветы Тураевой и Константина Карновского.

Ф. М. Достоевский

Преступление и наказание

Бедный район Петербурга 60-х гг. XIX в., примыкающий к Сенной площади и Екатерининскому каналу. Летний вечер. Бывший студент Родион Романович Раскольников покидает свою каморку на чердаке и относит в заклад старухе процентщице Алене Ивановне, которую готовится убить, последнюю ценную вещь. На обратном пути он заходит в одну из дешевых распивочных, где случайно знакомится со спившимся, потерявшим место чиновником Мармеладовым. Тот рассказывает, как чахотка, нищета и пьянство мужа толкнули его жену, Катерину Ивановну, на жестокий поступок – послать его дочь от первого брака Соню для заработка на панель.

На следующее утро Раскольников получает из провинции письмо от матери с описанием бед, перенесенных его младшей сестрой Дуней в доме развратного помещика Свидригайлова. Он узнает о скором приезде матери и сестры в Петербург в связи с намечающимся замужеством Дуни. Жених – расчетливый делец Лужин, желающий строить брак не на любви, а на бедности и зависимости невесты. Мать надеется, что Лужин материально поможет ее сыну кончить курс в университете. Размышляя о жертвах, которые приносят ради близких Соня и Дуня, Раскольников укрепляется в намерении убить процентщицу – никчемную злую “вошь”. Ведь благодаря ее деньгам от незаслуженных страданий будут избавлены “сотни, тысячи” девушек и юношей. Однако отвращение к кровавому насилию вновь поднимается в душе героя после увиденного им сна-воспоминания о детстве: сердце мальчика разрывается от жалости к забиваемой до смерти клячонке.

И все же Раскольников убивает топором не только “гадкую старушонку”, но и ее добрую, кроткую сестру Лизавету, неожиданно вернувшуюся в квартиру. Чудом уйдя незамеченным, он прячет похищенное в случайном месте, даже не оценив его стоимости.

Вскоре Раскольников с ужасом обнаруживает между собой и другими людьми отчуждение. Заболевший от пережитого, он, однако, не в состоянии отвергнуть тяготящие его заботы товарища по университету Разумихина. Из беседы последнего с врачом Раскольников узнает, что по подозрению в убийстве старухи арестован маляр Миколка, простой деревенский парень. Болезненно реагируя на разговоры о преступлении, сам он также вызывает подозрение у окружающих.

Пришедший с визитом Лужин шокирован убожеством каморки героя; их разговор перерастает в ссору и заканчивается разрывом. Особенно задевает Раскольникова близость практических выводов из “разумного эгоизма” Лужина (который кажется ему пошлостью) и собственной “теории”: “людей можно резать…”

Бродя по Петербургу, больной юноша страдает от своей отчужденности с миром и уже готов сознаться в преступлении перед властями, как видит раздавленного каретой человека. Это Мармеладов. Из сострадания Раскольников тратит на умирающего последние деньги: того переносят в дом, зовут доктора. Родион знакомится с Катериной Ивановной и Соней, прощающейся с отцом в неуместно ярком наряде проститутки. Благодаря доброму делу герой ненадолго ощутил общность с людьми. Однако, встретив у себя на квартире приехавших мать и сестру, вдруг осознает себя “мертвым” для их любви и грубо прогоняет их. Он снова одинок, но у него появляется надежда сблизиться с “переступившей”, как и он, абсолютную заповедь Соней.

Заботы о родных Раскольникова берет на себя Разумихин, едва ли не с первого взгляда влюбившийся в красавицу Дуню. Тем временем оскорбленный Лужин ставит невесту перед выбором: либо он, либо брат.

Чтобы узнать о судьбе заложенных у убитой вещей, а на самом деле – рассеять подозрения некоторых знакомых, Родион сам напрашивается на встречу с Порфирием Петровичем, следователем по делу об убийстве старухи процентщицы. Последний вспоминает о недавно опубликованной в газете статье Раскольникова “О преступлении”, предлагая автору разъяснить свою “теорию” о “двух разрядах людей”. Получается, что “обыкновенное” (“низшее”) большинство всего лишь материал для воспроизводства себе подобных, именно оно нуждается в строгом моральном законе и обязано быть послушным. Это “твари дрожащие”. “Собственно люди” (“высшие”) имеют другую природу, обладая даром “нового слова”, они разрушают настоящее во имя лучшего, даже если понадобится “переступить” через ранее установленные для “низшего” большинства нравственные нормы, например, пролить чужую кровь. Эти “преступники” затем становятся “новыми законодателями”. Таким образом, не признавая библейских заповедей (“не убий”, “не укради” и др.), Раскольников “разрешает” “право имеющим” – “кровь по совести”. Умный и проницательный Порфирий разгадывает в герое идеологического убийцу, претендующего на роль нового Наполеона. Однако у следователя нет улик против Родиона – и он отпускает юношу в надежде, что добрая натура победит в нем заблуждения ума и сама приведет его к признанию в содеянном.

Действительно, герой все больше убеждается, что ошибся в себе: “настоящий властелин громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе”, а он, Раскольников, мучается из-за “пошлости” и “подлости” единичного убийства. Ясно, он “тварь дрожащая”: даже убив, “не переступил” через нравственный закон. Сами мотивы преступления двоятся в сознании героя: это и проверка себя на “высший разряд”, и акт “справедливости”, согласно революционно-социалистическим учениям передающий достояние “хищников” их жертвам.

Приехавший вслед за Дуней в Петербург Свидригайлов, по-видимому, виновный в недавней смерти своей жены, знакомится с Раскольниковым и замечает, что они “одного поля ягоды”, хотя последний и не вполне победил в себе “Шиллера”. При всем отвращении к обидчику сестры Родиона привлекает его кажущаяся способность наслаждаться жизнью, несмотря на совершенные преступления.

Во время обеда в дешевых номерах, куда Лужин из экономии поселил Дуню с матерью, происходит решительное объяснение. Лужин уличается в клевете на Раскольникова и Соню, которой тот якобы отдал за низменные услуги деньги, самоотверженно собранные нищей матерью на его учебу. Родные убеждаются в чистоте и благородстве юноши и сочувствуют Сониной судьбе. Изгнанный с позором Лужин ищет способ опорочить Раскольникова в глазах сестры и матери.

Последний тем временем, вновь ощутив мучительное отчуждение от близких, приходит к Соне. У нее, “переступившей” заповедь “не прелюбодействуй”, ищет он спасение от невыносимого одиночества. Но сама Соня не одинока. Она принесла себя в жертву ради других (голодных братьев и сестер), а не других ради себя, как ее собеседник. Любовь и сострадание к близким, вера в милосердие Бога никогда не покидали ее. Она читает Родиону евангельские строки о воскрешении Христом Лазаря, надеясь на чудо и в своей жизни. Герою не удается увлечь девушку “наполеоновским” замыслом о власти над “всем муравейником”.

Мучимый одновременно страхом и желанием разоблачения, Раскольников вновь приходит к Порфирию, будто бы беспокоясь о своем закладе. Вроде бы отвлеченный разговор о психологии преступников в конце концов доводит юношу до нервного срыва, и он почти выдает себя следователю. Спасает его неожиданное для всех признание в убийстве процентщицы маляра Миколки.

В проходной комнатке Мармеладовых устроены поминки по мужу и отцу, во время которых Катерина Ивановна в припадке болезненного самолюбия оскорбляет хозяйку квартиры. Та велит ей с детьми немедленно съехать. Вдруг входит Лужин, проживающий в том же доме, и обвиняет Соню в краже сторублевой ассигнации. “Вина” девушки доказана: деньги обнаруживаются в кармане ее фартука. Теперь в глазах окружающих она еще и воровка. Но неожиданно находится свидетель того, что Лужин сам незаметно подсунул Соне бумажку. Клеветник посрамлен, а Раскольников объясняет присутствующим причины его поступка: унизив в глазах Дуни брата и Соню, он рассчитывал вернуть расположение невесты.

Родион и Соня уходят к ней на квартиру, где герой признается девушке в убийстве старухи и Лизаветы. Та жалеет его за нравственные муки, на которые он себя обрек, и предлагает искупить вину добровольным признанием и каторгой. Раскольников же сокрушается только о том, что оказался “тварью дрожащей”, с совестью и потребностью в человеческой любви. “Я еще поборюсь”, – не соглашается он с Соней.

Между тем Катерина Ивановна с детьми оказывается на улице. У нее начинается горловое кровотечение, и она умирает, отказавшись от услуг священника. Присутствующий здесь Свидригайлов берется оплатить похороны и обеспечить детей и Соню.

У себя дома Раскольников находит Порфирия, который убеждает юношу явиться с повинной: “теория”, отрицающая абсолютность нравственного закона, отторгает от единственного источника жизни – Бога, творца единого по природе человечества, – и тем самым обрекает своего пленника на смерть. “Вам теперь воздуху надо, воздуху, воздуху!” Порфирий не верит в виновность Миколки, “принявшего страдание” по исконной народной потребности: искупить грех несоответствия идеалу – Христу.

Но Раскольников еще надеется “переступить” и нравственность. Перед ним – пример Свидригайлова. Их встреча в трактире открывает герою печальную истину: жизнь этого “ничтожнейшего злодея” пуста и тягостна для него самого.

Взаимность Дуни – единственная надежда для Свидригайлова вернуться к источнику бытия. Убедившись в ее бесповоротной нелюбви к себе во время бурного разговора на его квартире, он через несколько часов застреливается.

Тем временем Раскольников, гонимый отсутствием “воздуха”, прощается с родными и Соней перед признанием. Он все еще убежден в верности “теории” и полон презрения к себе. Однако, по настоянию Сони, на глазах народа покаянно целует землю, перед которой “согрешил”. В полицейской конторе он узнает о самоубийстве Свидригайлова и делает официальное признание.

Раскольников оказывается в Сибири, в каторжном остроге. Мать умерла от горя, Дуня вышла замуж за Разумихина. Соня поселилась возле Раскольникова и навещает героя, терпеливо снося его мрачность и равнодушие. Кошмар отчужденности продолжается и здесь: каторжане из простонародья ненавидят его как “безбожника”. Напротив, к Соне относятся с нежностью и любовью. Попав в тюремный госпиталь, Родион видит сон, напоминающий картины из Апокалипсиса: таинственные “трихины”, вселяясь в людей, порождают в каждом фанатичную убежденность в собственной правоте и нетерпимость к “истинам” других. “Люди убивали друг друга в бессмысленной злобе”, пока не истребился весь род человеческий, кроме нескольких “чистых и избранных”. Ему открывается наконец, что гордость ума ведет к розни и гибели, а смирение сердца – к единству в любви и к полноте жизни. В нем пробуждается “бесконечная любовь” к Соне. На пороге “воскресения в новую жизнь” Раскольников берет в руки Евангелие.

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Марк Твен (Mark Twain)

Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

(A Connecticut yankee in King Arthur’s court)

Роман (1889)

Типичный деловой янки конца XIX в., умеющий сделать любую вещь на свете, получив во время стычки у себя на заводе удар ломом по черепу, попадает из промышленного штата Коннектикут в эпоху короля Артура – скорее, героя многих рыцарских романов, чем реального короля бриттов, на рубеже V-VI вв. нашей эры боровшегося с англосаксами. Оторопевшего янки берет в плен рыцарь, которого наш герой вначале принимает за сумасшедшего, а замок Артура Камелот за сумасшедший дом. Глава пажей Кларенс, смешливый хорошенький мальчик в ярко красных штанах, похожих на раздвоенную морковку, мимоходом сообщает ему, что сейчас 19 июня 528 г. В смятении янки припоминают, что в этом случае через два дня должно состояться полное затмение, а его в том году, из которого он прибыл, быть не должно.

Янки приводят в огромный зал с дубовым столом величиной в цирковую арену, вокруг которого в ярких диковинных одеждах сидит множество мужчин, пьющих из цельных бычьих рогов и закусывающих мясом прямо с бычьих же костей, которых дожидается свора псов, то и дело бросающихся в драку из-за добычи – к общему восторгу присутствующих. Ослепительно ярко одетые женщины располагаются на галерее – напротив музыкантов.

В промежутках между собачьими драками рыцари, очень дружелюбные и внимательные друг к другу, занимаются тем, что чудовищно врут о своих воинских подвигах и столь же простодушно выслушивают чужое вранье. Очевидно, врагов своих они истребляют не из злобы и не из корыстных помыслов, а исключительно из любви к славе.

Пленивший нашего янки сэр Кэй приговаривает его к смерти, однако всех смущает его странный, скорее всего, заколдованный костюм, но знаменитый придворный чародей, старец Мерлин, советует его раздеть – и нагота героя снова смущает лишь его одного. Янки выдает себя за еще более могущественного чародея и, уже возведенный на костер, велит солнцу погаснуть, а потом, воспользовавшись общим ужасом, возвращает солнце в обмен на сан бессменного министра, облеченного всей полнотой исполнительной власти.

Быстро выясняется, что шелковые и бархатные наряды очень непрактичны, а истинного комфорта лишены даже министры – вместе с мылом, свечами, зеркалами, телефоном, газом… С изящным искусством тоже обстоит неважно – ни одной цветной рекламы страховой компании на стене. Зато слава! И бешеная зависть старикашки Мерлина, распространяющего слухи о чародейском бессилии своего конкурента. С помощью Кларенса и нескольких оружейников янки изготавливает порядочную порцию пороха и громоотвод, а затем в ближайшую грозу уничтожает “небесным огнем” башню Мерлина: “волшебство науки” оказывается сильнее устаревших чар.

Престиж янки поднимается еще выше, и все же неизмеримо более могущественной остается власть церкви, и вообще, нация не умеет по-настоящему ценить никакие доблести, если они не подкреплены павлиньей родословной. В конце концов янки получает от народа единственный в стране титул “Хозяин”, что не мешает графам и герцогам смотреть на него свысока. Правда, сэр Саграмор Желанный удостоивает его вызова на поединок из-за случайного недоразумения. Сам поединок откладывается на три-четыре года, покуда сэр Саграмор вернется из очередного странствия в поисках святого Грааля – кубка, в который, по преданию, когда-то была собрана кровь Христа.

В отпущенное время янки спешит построить цивилизацию – сначала идет бюро патентов, затем школьная сеть, а затем газета; только газета способна поднять из гроба мертвую нацию. В тихих уголках возникают ростки будущих промышленных предприятий, куда специальные агенты собирают способных молодых людей. В этих уголках учат еще и свободомыслию, подкапывающемуся под рыцарство и церковь. При этом янки насаждает не атеизм, а систему свободных протестантских конгрегаций, чтобы каждый мог выбрать себе религию по душе. Электрическая цивилизация с телеграфом и телефоном разрастается в подполье, как раскаленная лава в недрах потухшего вулкана. Людей, сохранивших достоинство, склонных к самостоятельному мышлению, Хозяин самолично отправляет на фабрику Людей.

Но его бурную деятельность прерывает нелепая история: ко двору Артура является никому не известная Алисандра ля Картелуаз (впоследствии переименованная Хозяином в Сэнди) и рассказывает, что ее госпожа и еще сорок четыре прекрасных девы заточены в мрачный замок трех одноглазых, зато четвероруких великанов. Честь освободить прекрасных пленниц Артур предоставляет мысленно чертыхающемуся янки. В сопровождении Сэнди янки отправляется на поиски, ибо о картах здесь не имеют понятия. Он переносит неисчислимые неудобства, путешествуя в панцире, когда невозможно ни высморкаться, ни почесаться, ни самостоятельно забраться на лошадь, и тем не менее берет в плен и отправляет ко двору нескольких рыцарей, перепуганных клубами дыма из его трубки, который янки выпускает через забрало.

Слушая болтовню Сэнди, он с грустью вспоминает “телефонную барышню”, которую любил в прежней жизни: какое счастье было утром сказать в трубку: “Алло, центральная!” только затем, чтобы услышать ее голос: “Алло, Хэнк!” И все же приятно встретить в пути своего торгового агента – странствующего рыцаря с объявлениями на груди и спине: “Мыло Персиммонса! Все примадонны моются этим мылом!” Производство мыла растет, несмотря на ужасную вонь, от которой король однажды чуть не падает в обморок, а самый знаменитый рыцарь Ланселот только ходит по крыше и ругается, не считаясь с присутствием дам.

Не менее приятно встретить и рыцаря, рекламирующего зубные щетки, который преследует обманувшего его коллегу, распространяющего политуру для печей.

Наконец странники добираются до замка, который за это время силой злых чар оказался превращенным в свиной хлев, великаны в пастухов, а прекрасные пленницы в свиней. Купить все стадо оптом оказалось делом нетрудным – гораздо сложнее было, не снимая лат и соблюдая изысканную вежливость, препроводить пленниц до ночлега, разместив их конечно же в доме: янки никогда еще ничего подобного не нюхал! К счастью, удается сдать свиней на руки слугам, чтобы те под присмотром дожидались своих друзей со всех концов земли. Но, к сожалению, отделаться от не в меру разговорчивой Сэнди ему не удается – ее должен отбить в поединке какой-нибудь другой рыцарь.

Янки встречает ужасные картины рабства, но хочет его искоренить руками народа, пока что поразительно равнодушного к страданиям рабов. Затем он узнает, что неподалеку, в Долине святости, иссяк чудодейственный источник и Мерлин уже три дня усиленно колдует над ним, но впустую. Янки обнаруживает, что святому колодцу нужен обычный ремонт, и восстанавливает его, но для большего эффекта обставляет пуск воды такими пиротехническими эффектами, что Мерлина отправляют домой на носилках. Новые газеты изображают событие в столь развязном арканзасском стиле, что даже Хозяина коробит.

В его отсутствие король берется воплощать идею об экзамене на офицерский чин, и главным требованием оказывается родовитость.

Но Хозяин находит выход: составить для знатной молодежи особый полк Его Величества, наделенный всевозможными привилегиями, а уж остальные части армии составить из более заурядных материалов и требовать от них знаний и дисциплины, раз уж другие доблести им недоступны. Янки даже додумывается сделать службу в придворном полку настолько престижной, что во имя ее члены королевского дома должны отказываться от пользования специальным королевским фондом. Это сулит заметное облегчение для государственного казначейства.

Чтобы ближе ознакомиться с жизнью простонародья, янки намеревается отправиться в путешествие по стране, переодевшись свободным простолюдином. Король в восторге от этой идеи, увязывается вместе с ним. Путникам доставляет массу хлопот и опасностей гордая осанка короля; однажды Хозяин буквально спасает его от разъяренных его бранью рыцарей, бросив под копыта их коней динамитную бомбу. Король под руководством Хозяина пытается овладеть покорной осанкой, но ему не хватает главного учителя – безнадежных забот. Зато король удивительно благородно ведет себя, столкнувшись с черной оспой! И вместе с тем даже в самых вопиющих случаях он становится на сторону знатных против незнатных.

Попадающееся им по пути простонародье проявляет в беседах удручающую непонятливость и забитость, но встречаются и проявления чувства справедливости, готовности на жертву во имя близких; любой народ, думает янки, способен создать республику, даже такой угнетенный, как русский, и такой робкий и нерешительный, как немецкий.

В конце концов, несмотря на отвагу короля, их с Хозяином незаконным образом продают в рабство с публичного торга, причем короля как будто больше всего оскорбляет то обстоятельство, что за министра дали девять долларов, а за него только семь. Работорговец быстро смекает, что “чванство” короля (янки умоляет короля не говорить о своем королевском звании, чтобы не погубить их обоих) отталкивает покупателей, и принимается выбивать из него гордый дух. Но, несмотря на все истязания, король остается несломленным. Пытаясь освободиться, янки и король едва не попадают на виселицу, но их спасает отряд рыцарей на велосипедах, вовремя вызванный по телефону Хозяином.

Тем временем вернувшийся сэр Саграмор затевает поединок, и янки, несмотря на все ухищрения Мерлина, убивает Саграмора выстрелом из никем здесь не виденного револьвера. В продолжение своих побед он вызывает на бой все странствующее рыцарство. Пятьсот всадников несутся на него, но несколько выстрелов, каждый раз выбивающих по седоку, оказывается достаточно, чтобы обратить эту лавину в бегство.

Странствующее рыцарство как институт погибает. Начинается триумфальное шествие цивилизации. Графы и герцоги становятся железнодорожными кондукторами, странствующие рыцари – коммивояжерами, янки уже планирует сменить турниры на состязания по бейсболу. Янки женится на Сэнди и находит, что она сокровище. Слыша, как во сне он часто повторяет “Алло, центральная!”, она решает, что он твердит имя своей бывшей возлюбленной, и великодушно дает это имя родившейся у них дочери.

И тут, воспользовавшись ею же подстроенной отлучкой Хозяина, церковь наносит удар – отлучение: даже похороны проходят без участия священника. Отлучению сопутствует гражданская смута. Сэр Ланселот, крупный биржевик, умелыми махинациями обдирает как липку других держателей железнодорожных акций, в том числе двух племянников короля. В отместку те открывают Артуру глаза на давнюю связь его супруги Гиневры с Ланселотом. Во время развязавшейся войны король погибает, а церковь заодно с его убийцей отлучает и Хозяина.

Укрепившись в старой Мерлиновой пещере, Хозяин с верным Клареноом и еще пятьюдесятью двумя юношами дает бой “всей Англии”, ибо, пока он жив, церковь не снимет отлучения. При помощи динамита и артиллерии Хозяин уничтожает рыцарский авангард огромной армии, но и сам получает удар кинжалом от раненого рыцаря, которому он пытается помочь. Пока он выздоравливает, начинается эпидемия от разложения тысяч трупов. Мерлин, чисто выбритый, является в пещеру под видом одинокой старухи и при помощи каких-то манипуляций усыпляет Хозяина на тринадцать веков.

Возвращенный в прежнюю эпоху, Хозяин умирает, повторяя в бреду имена Сэнди и Алло-Центральной.

А. М. Мелихов

Действие развертывается в маленьком поселке на берегу Залива в мексиканской части Калифорнии. Главный герой, Кино, бедный ловец жемчуга, просыпается в своей скромной тростниковой хижине; рядом с ним его жена Хуана и малыш Койотито, спящий в ящике, подвешенном к потолку. Покормив ребенка, Хуана снова укладывает его в ящик. В этот момент, к ужасу родителей, скорпион, спустившись по веревке, жалит мальчика. Кино успевает схватить и раздавить скорпиона, но яд уже проник в тело ребенка. Хуана пытается высосать яд. На крик ребенка сбегаются соседи: укус скорпиона очень опасен, и Кино несет мальчика к красивому дому, где живет белый доктор. Этот “разжиревший, обленившийся человек” принадлежит к расе, которая “почти четыре века избивала, морила голодом, и грабила, и презирала соплеменников Кино”. Узнав от слуги о приходе Кино, доктор говорит, что не желает лечить “каких-то индейцев” от укусов насекомых. У Кино к тому же нет денег оплатить прием у врача, и слуга сообщает ему, что доктора нет дома. Испытав чувство стыда, униженный Кино возвращается в свою хижину.

В это утро Кино вместе с Хуаной выходит на берег Залива, чтобы начать ловлю жемчуга. Он садится в лодку, взяв корзину, к которой привязана веревка; другой ее конец привязан к камню. Это и есть его примитивное, но надежное орудие лова. Он направляется к жемчужной балке. Там на “каменистом дне, усеянном разломанными открытыми раковинами, фестончатые жемчужницы. Это была та самая банка, которая в прошлые века вознесла короля Испании на первое место в Европе, банка, которая давала ему деньги на ведение войн и одела богатыми ризами не одну церковь за упокой его души”. Кино начинает лов: “молодость и гордость” позволяют ему находиться под водой больше двух минут. Он работает не спеша, выбирая самые крупные раковины. Как и другие представители своего народа, он любит петь песни. Сегодня он поет Песнь подводного мира. Он привык любоваться его причудливой красотой. Поет в честь жемчужины, в честь той самой красивой, что вдруг найдется. И здесь ему удивительно везет. Он видит большую раковину, которая лежит одна, без сородичей. Интуитивно он чувствует, что она содержит нечто особое. Он отрывает раковину от ложа и поднимается на поверхность. Долго не решается он открыть эту раковину. Наконец он вскрывает ее ножом. Перед ним огромная жемчужина, не уступающая в совершенстве самой луне. “Она вбирала в себя свет и словно очищала его и отдавала серебристым излучением. Она была большая – с яйцо морской чайки. Она была самая большая в мире”.

У Хуаны от радости перехватывает дыхание. Переведя взгляд на Койотито, она замечает, что отек у сына спадает, что его тельце побороло яд. Исполненный счастья, Кино испускает радостный клич.

Между тем поселок, уподобленный живому организму, живет своей жизнью. Не успели Кино, Хуана и другие ловцы добрести до тростниковых хижин, как “нервы города напряглись и завибрировали, принимая поразительную весть: “Кино выловил Жемчужину – самую большую в мире”. Известие о том, что Кино сказочно разбогател, немедленно меняет к нему отношение. Каждый думает о том, какую выгоду он может из этого извлечь.

Кино же предается мечтаниям, на что он употребит свое богатство: он обвенчается с Ху-аной в церкви, купит Койотито новенький матросский костюмчик, увидит его сидящим за партой. В конце концов, главное для него, неграмотного, подавленного нуждой и гнетом индейца, – дать сыну образование, чтобы он мог “читать и писать”. А к нему в бедную хижину уже спешит местный священник и просит отчислить деньги на церковь. Белый доктор тоже является: он готов лечить Койотито и дает ему лекарство, от которого малышу становится лишь хуже. Во время второго визита он вливает ему в рот какого-то снадобья, после чего дело идет на поправку. Тем самым он демонстрирует свою целительную силу, надеясь получить хорошее вознаграждение. Теперь Кино надо продать жемчужину, чтобы рассчитаться с доктором.

С раннего утра он отправляется с этой целью в Ла-Пас, близлежащий город, к которому примыкает поселок ловцов жемчуга. И это событие становится всеобщим достоянием: все с жадное-, тью следят за ним. Теперь Кино предстоит столкнуться со скупщиками, действующими сообща, как “единый однорукий скупщик”, цель которого обмануть, максимально сбить цену, получить как можно больше прибыли. Одну за другой обходит Кино их конторы, где ему предлагают совсем малую цену за его сокровище и к тому же пытаются доказать, что жемчужина не столь совершенна.

И Кино и Хуана чувствуют, как вокруг них начинает сгущаться атмосфера напряженности; они словно вступили в новую, неизведанную полосу существования, совсем для них непривычную. Начинается целенаправленная охота за их жемчужиной. Ночью в хижине Кино ощущает рядом с собой чье-то легкое движение. Кто-то проник в его жилище. Хуана видит на лице мужа рану. Кто это сделал, неизвестно. Хуана говорит мужу, что ей страшно, что жемчужина-“недобрая”, что ее нужно уничтожить, пока она не уничтожила их самих, предлагает бросить ее в море. Но Кино решительно возражает. “Я не сдамся, – настаивает он. – Я одолею. Мы не упустим своего счастья”. Завтра с первыми лучами солнца они двинутся в путь.

Они снова ложатся спать. Тогда Хуана решает одна идти к берегу и выбросить жемчужину в море. Заметив это, Кино устремляется вслед за ней, охваченный злобой. В это время какие-то люди, спрятавшиеся в тростнике, бросаются на него, начинают его обыскивать. В схватке с нападавшими Кино убивает ножом одного из них. Другие убегают. Но жемчужину им не удалось отнять. Подбежавшая Хуана нашла ее, выпавшую из рук Кино, на тропинке. Кино велит ей скорее бежать в хижину, захватить Койотито и немножко кукурузы, чтобы на лодке спастись от врагов. Но выясняется, что в лодке, хорошо просмоленной, его главном богатстве, пробито дно-Враги и здесь постарались принести ему непоправимый ущерб. Он спешит домой и видит, что его хижина охвачена пламенем. С женой и ребенком Кино прячется в хижине Хуана Томаса. Весь поселок бурлит, обсуждая пожар и исчезновение семьи Кино.

Ночью с женой и малышом он тайно покидает поселок. Охваченные страхом, заметая следы, сквозь ветер, прикрыв лица, они движутся быстрым шагом. Никто их не видит. У Хуаны за плечами мешочек со скудной пищей, на руках Койотито. Наконец они вступают в безлюдную, пустынную местность, начинают подниматься в горы. И тут Кино замечает вдали людей: двоих пеших и всадника. Это их преследователи: горцы-ищейки по самым мельчайшим приметам способны обнаружить, как и куда движется человек. Охваченные страхом, беглецы продолжают путь. Но и преследователи уверенно движутся по следу. Солнце начинает касаться зубцов гранитных гор, и Кино направляется к расселине, где под скалой ручеек образовал небольшой бочажок. Измученные жаждой, Кино и Хуана наконец утоляют ее, а мать умывает малыша. Уложив Койотито, Кино с высоты наблюдает, как преследователи достигли бочажка, оставив лошадь где-то внизу, и остановились на ночлег. Двое следопытов ложатся спать, третий с винтовкой сторожит. Кино решает расправиться с ними. Неслышно спускается он с вершины, вооружившись ножом. В этот момент начинает плакать Койотито. Двое следопытов начинают это обсуждать. Они думают, что это завывание койота, и решают его “успокоить”. И в тот самый момент, когда один из следопытов стреляет в направлении пещеры, Кино стремительно бросается на него, его нож вонзается врагу в шею. И в этот момент наверху из пещеры раздается душераздирающий крик Хуаны. Убит маленький Койотито.

…Все в Ла-Пасе помнят их возвращение. Они идут охваченные горем, судорожным шагом, словно искусно сделанные деревянные куклы, идут в свой поселок, к черному квадрату, который когда-то был их жилищем. Затем направляются к Заливу. Они ни на кого не смотрят, даже на свою пробитую лодку. Кино держит в руке жемчужину. Она своеобразное зеркало происходящего. Многое в ней отражается. И сама она меняется. Ее поверхность – серая, бугристая. Она – страшная, как злокачественная опухоль. За спиной Кино стоит Хуана, держа в руке свой страшный узелок с тельцем мертвого сына. И Кино швыряет жемчужину в море. Долго стоят рядом Кино и Хуана, не сводят глаз с того места, где исчезла жемчужина.

Заключительные строки повести таковы: “…Жемчужина коснулась прекрасной зеленой воды и пошла ко дну. Покачивающиеся водоросли звали, манили ее к себе. На ней играли прекрасные зеленые блики. Она коснулась песчаного дна. Вода на поверхности моря была как зеленое зеркало. А жемчужина лежала на дне, среди перистых, похожих на папоротник растений. Краб, скользнувший мимо нее, поднял за собой легкое облачко песка, и, когда оно рассеялось, жемчужина исчезла. И Песнь жемчужины сначала перешла в невнятный шепот, а потом умолкла совсем”.

Повествователь-женщина рассказывает о своей юности, прошедшей в Сайгоне. Основные события относятся к периоду с 1932 по 1934 г.

Девочка-француженка пятнадцати с половиной лет живет в государственном пансионе в Сайгоне, а учится во французском лицее. Ее мать хочет, чтобы дочь получила среднее образование и стада преподавательницей математики в лицее. У девочки есть два брата, один на два года ее старше – это “младший” брат, а другой, “старший”, – на три. Младшего брата она, сама не зная почему, безумно любит. Старшего же считает бедствием всей семьи, хотя мать в нем души не чает и любит, возможно, даже больше остальных двух детей. Он ворует деньги у родных, у слуг, нагл, жесток. В нем есть что-то садистское: он радуется, когда мать лупит его сестренку, с дикой яростью бьет своего младшего брата по любому поводу. Отец девочки служит в Индокитае, но рано заболевает и умирает. Мать везет на себе все тяготы жизни и воспитания троих детей.

После лицея девочка переправляется на пароме в Сайгон, где расположен ее пансион. Для нее это целое путешествие, особенно когда она едет автобусом. Она возвращается после каникул из Шадека, где директором женской школы работает ее мать. Мать провожает ее, вверяя заботам водителя автобуса. Когда автобус въезжает на паром, пересекающий один из рукавов Меконга и следующий из Шадека в Виньлонг, она выходит из автобуса, облокачивается о парапет. На ней поношенное шелковое платье, подпоясанное кожаным поясом, туфельки из золотой парчи на высоких каблуках и мягкая мужская фетровая шляпа с плоскими полями и широкой черной лентой. Именно шляпа придает всему образу девочки явную неоднозначность. У нее длинные медно-рыжие тяжелые вьющиеся волосы, ей пятнадцать с половиной лет, но она уже красится. Тональный крем, пудра, темно-вишневая помада.

На пароме рядом с автобусом стоит большой черный лимузин. В лимузине шофер в белой ливрее и элегантный мужчина, китаец, но одет по-европейски – в легкий светлый костюм, какие носят банкиры в Сайгоне. Он неотрывно смотрит на девочку, как смотрят на нее многие. Китаец подходит к ней, заговаривает, предлагает отвезти в пансион на своем лимузине. Девочка соглашается. Отныне она никогда больше не будет ездить в местном автобусе. Она уже больше не ребенок и кое-что понимает. Она понимает, что она некрасива, хотя, если захочет, то может такой казаться, она чувствует, что не красота и не наряды делают женщину желанной. В женщине либо есть сексуальная привлекательность, либо нет. Это сразу видно.

В машине они разговаривают о матери девочки, с которой ее спутник знаком. Девочка очень любит свою мать, но многое в ней ей непонятно. Непонятна ее приверженность к лохмотьям, старым платьям, башмакам, ее приступы усталости и отчаяния. Мать постоянно пытается выбраться из нищеты. Поэтому, вероятно, она позволяет девочке ходить в наряде маленькой проститутки. Девочка уже прекрасно во всем разбирается, умеет использовать оказанное ей внимание. Она знает – это поможет добыть денег. Когда девочка захочет денег, мать не будет ей мешать.

Уже в зрелом возрасте повествовательница рассуждает о своем детстве, о том, как все дети любили мать, но и как они ее ненавидели. История их семьи – это история любви и ненависти, и истины в ней, даже с высоты своего возраста, она понять не может.

Еще до того, как мужчина заговаривает с девочкой, она видит, что ему страшно, и с первой минуты понимает, что он целиком в ее власти. А еще она понимает, что сегодня настало время сделать то, что она обязана сделать. И знать об этом не должны ни ее мать, ни братья. Захлопнувшаяся дверь автомобиля отрезала ее от семьи раз и навсегда.

Однажды, вскоре после их первой встречи, он заезжает за ней в пансион, и они едут в Шолон, китайскую столицу Индокитая. Входят в его холостяцкую квартиру, и девушка чувствует, что оказалась именно там, где ей следует быть. Он признается ей, что любит ее, как безумный. Она же отвечает, что лучше бы он ее не любил, и просит вести себя с ней так же, как он ведет себя с другими женщинами. Она видит, какую боль причиняют ему ее слова.

У него восхитительно нежная кожа. А тело худое, лишенное мускулов, такое хрупкое, словно страдающее. Он стонет, всхлипывает. Захлебывается своей невыносимой любовью. И дарит ей безбрежное, ни с чем не сравнимое море наслаждения.

Он спрашивает, почему она пришла. Она говорит: так было нужно. Они впервые беседуют. Она рассказывает ему о своей семье, о том, что у них нет денег. Она хочет его вместе с его деньгами. Он желает увезти ее, уехать куда-нибудь вдвоем. Она еще не может покинуть мать, иначе та умрет от горя. Он обещает дать ей денег. Наступает вечер. Он говорит, что девочка на всю жизнь запомнит этот день, воспоминание не угаснет и тогда, когда она совсем забудет его, забудет даже его лицо, даже имя.

Они выходят на улицу. Девочка чувствует, что постарела. Они идут в один из больших китайских ресторанов, но о чем бы они ни говорили, разговор никогда не заходит о них самих. Так продолжается все полтора года их ежедневных встреч. Его отец, самый богатый китаец в Шолоне, никогда не согласится, чтобы его сын женился на этой маленькой белой проститутке из Жадека. Он никогда не осмелится пойти против воли отца.

Девочка знакомит любовника со своей семьей. Встречи всегда начинаются с роскошных обедов, во время которых братья страшно обжираются, а самого хозяина игнорируют, не произнося в его адрес ни единого слова.

Он отвозит ее в пансион ночью на черном лимузине. Иногда она и вовсе не приходит ночевать. Об этом сообщают матери. Мать является к директрисе пансиона и просит предоставлять девочке свободу по вечерам. Вскоре у девочки на безымянном пальце появляется очень дорогое кольцо с бриллиантом, и надзирательницы, хотя и по дозревают, что девочка вовсе не помолвлена, совсем перестают делать ей замечания.

Однажды любовник уезжает к своему заболевшему отцу. Тот выздоравливает и тем лишает его последней надежды когда-либо жениться на белой девочке. Отец предпочитает видеть сына мертвым. Лучший выход – ее отъезд, разлука с ней, в глубине души он понимает, что она никогда никому не будет верна. Об этом говорит ее лицо. Рано или поздно им все равно придется расстаться.

Вскоре девочка вместе с семьей уплывает на пароходе во Францию. Она стоит и смотрит на него и его машину на берегу. Ей больно, хочется плакать, но она не может показать своей семье, что любит китайца.

Прибыв во Францию, мать покупает дом и участок леса. Старший брат все это проигрывает за одну ночь. Во время войны он обворовывает свою сестру, как всегда обворовывал родных, забирает у нее последнюю еду и все деньги. Он умирает в хмурый, пасмурный день. Младший брат умер еще раньше, в 1942 г., от бронхопневмонии в Сайгоне, во время японской оккупации.

Девочка не знает, когда ее любовник, подчинившись воле отца, женился на девушке-китаяночке. Прошли годы, кончилась война, девочка рожала детей, разводилась, писала книги, и вот много лет спустя он приезжает с женой в Париж и звонит ей. Голос его дрожит. Он знает, что она пишет книги, об этом ему рассказала ее мать, с которой он встречался в Сайгоне. А потом он говорит главное: он все еще любит ее, как прежде, и будет любить только ее одну до самой смерти.