Category: Краткие содержания

Таинственное повествование предваряется обращением к Мечте, “воздушной подруге юных дней”, чьим присутствием обещается сладкое воспоминанье.

Баллада первая. Громобой

В незапамятную старину над пенистым Днепром сидел, кручинясь, Громобой. Он клянет свой печальный жребий, нищую и бездомную жизнь, с которою уж готов свести счеты. Но в образе сурового старика ему является Асмодей, сулит богатство, веселье, дружбу князей и приязнь дев. Взамен же требует душу. Он убеждает Громобоя, что ад вовсе не страшен, да и ждет он Громобоя в любом случае – рано или поздно. Размыслив, тот подписывает договор, получает кошелек с непереводящимся в нем златом и десять лет беспечной жизни. “И вышел в люди Громобой”: богатство, достаток, удача – все при нем. Он похищает двенадцать дев, не смущаясь их мольбами, и они рождают ему двенадцать дочерей. Но Громобою незнакомы отеческие чувства, и дочери возрастают в стенах монастыря, оставленные заботами отца. Вместе со своими нежными матерьми молятся они о спасении своих душ и о прощении Громобою. Но годы проходят быстро, и наступает последний день дарованной Громобою безбедной жизни. Одолеваемый тоскою, он ищет спасения у Спасовой иконы, но нет в душе его веры, и, призвав дочерей, он хочет их невинной молитвой купить свое прощение. И дочери кротко молятся о нем, но с наступлением ночи засыпают.

В глухую полночь, когда вся природа, казалось, угрожает Громобою, является бес и, сколь ни умоляет несчастный об отсрочке, намеревается, исторгнув его душу, низвергнуть ее в ад. ужасы которого теперь скрывать ни к чему. Но вид спящих младенцев воспламеняет беса новой идеей, и он предлагает Громобою купить дочерними душами еще десять лет жизни. Устрашенный открывшимися ему безднами, Громобой будит чад, пишет их руками – и получает отсрочку. Но, погубившему дочерей, ему жизнь постыла, нет в ней ни радости, ни отрады, лишь одно унылое ожидание конца. И вид цветущих чад поселяет в душе его страшные муки. Громобой, вся надежда которого теперь в раскаянье, распахивает двери дома нищим, сиротам и вдовам, строит храм, призывает мастера расписать иконы, и на одной из них святой с любовью взирает на молящихся Громобоя с дочерьми. Пред той иконою молится Громобой, отягченный веригами.

Но время бежит, и близится страшный срок. Сломленный недугом Громобой не в силах уже посещать храм и лишь подъемлет к небесам взоры, исполненные кротости и мольбы. И вот страшный день настал, и страдающий грешник встречает его “со стоном и слезами”, окруженный молящимися дочерьми, не знающими своей доли. С наступлением ночи затихает “предустрашенная” природа. И вдруг веет тихий ветерок, открывается Божий храм, и, окруженный сиянием, дивный старец приближается к Громобою и девам. Он касается их полою одежды, и девы погружаются в сон. Объятый ужасом Громобой встречает его взгляд, полный укора, вопрошает, кто он и чего ждать, и старец отвечает, что его лик они чтили во храме, а Громобою следует надеяться и страшиться. Вместе с грозой приходит полночь, и в пламени и треске является бес. Однако вид старца смущает его, он требует своей добычи, но в высоте является ангел-мститель и объявляет волю творца: доколе тот, кто чист душою, не воспламенится любовью к одной из дев, не видя ее, и не придет снять с нее и сестер заклятие, они будут спать непробудным сном, а душа их отца присуждена томиться в отверженной могиле, ожидая искупления и пробуждения своих чад.

С наступлением утра находят спящих дев и усопшего Громобоя. И когда после погребения скорбящие направляются в “дом печали”, пред ними внезапно встают гранитные стены, покрывающиеся лесом, со скрежетом падают затворы на воротах, и, устрашенные, они бегут. В скором времени в запустение приходят окрестные места, их покидают и люди, и звери. И всякую полночь выходит из одинокой могилы тень и протягивает в мольбе к неприступным стенам руки, а одна из спящих встает и идет вкруг высокой стены, обращая вдаль взор, полный тоски и ожидания. И с новою луной сменяется дева. И так текут века, и срок искупления неизвестен.

Баллада вторая. Вадим

Прекрасный юноша Вадим, пленяющий Новгород красотою и мужеством, проводит время в охоте, не устрашаемый ни диким зверем, ни непогодою. Однажды он видит сон, смысл коего ему неясен: чудный муж, облаченный в светлые ризы, с крестом, сияющим на груди, идет, не касаясь земли, держа в руке серебряный колокольчик. Он предвещает Вадиму “желанное вдали” и называется его провожатым. В то же мгновенье Вадим видит деву, черты которой скрыты покрывалом, а на челе лежит благоуханный венок. Она манит его к себе. И пробудившийся Вадим еще слышит звон колокольчика. Вокруг привычная картина: катящий воды Волхов, широкий луг, холмы, – а в вышине что-то звенит – и умолкает. Три раза сряду он видит тот же сон и, не в силах противиться стремленью, прощается с родителями и садится на коня. На распутье он дает волю коню, и тот скачет прямо на юг, не разбирая пути.

Дни бегут за днями, Вадиму везде радушный прием; когда же приходится заночевать в поле иль в лесу, его не тревожит ни дикий зверь, ни змея. Вадим достигает широкого Днепра и, при всполохах начинающейся грозы, въезжает в дремучий лес. Ему приходится пробивать себе путь мечом, он движется все дальше и дальше в чашу. Вдруг он слышит крики – жалобные, молящие и свирепые, дикие. Он бросается напролом и, достигнув поляны, видит могучего великана с красавицей на руках. Взмахнув мечом, он отсекает руку со страшной дубиной, поднятую на него. Поверженный враг умирает, и Вадим спешит к пленнице. Она оказывается дочерью киевского князя, к коей воспылал страстью литовский князь и послал гонца, дабы похитить ее. Тот долго скрывался в дебрях, выжидая, и нынче, когда княжна с подружками собирала цветы, он схватил ее и увлек в лес. Вадим, посадив девицу за собою на коня, с поляны въезжает в дебри, и тут разражается невиданная гроза, рушатся деревья, воет ветер, и смятенный Вадим не видит нигде пристанища. Но вот при свете воспламененной молнией ели он примечает мшистую пещеру и направляется к ней. Там, распалив костер, сложив кольчугу, он выжимает влагу из златых кудрей княжны и согревает ее трепещущие перси своим дыханием.

Прекрасная княжна разжигает в Вадиме чувства, и он уже запечатлевает на устах ее горячий поцелуй, как вдруг слышит в отдаленье знакомый звон. И чудится ему чей-то незримый полет, чей-то печальный вздох. Княжна засыпает на его руках и просыпается утром, и они направляются в Киев. Там на крыльце стоит сокрушенный печалью князь, снарядивший в погоню за супостатом дружину и сулящий избавителю свой трон и дочернюю руку. Но вот является Вадим с княжною, и ликующий князь награждает его.

Когда же вечером все веселятся на княжьем пиру, Вадим, обеспокоенный неутихаемым звоном, идет к Днепру, видит челн с ветрилом, с гребущим веслом, но пустой. Ладья несет его все быстрее, вокруг молчание, надвигаются скалы, черный лес отражается в волнах, луна меркнет, – и ладья пристает к берегу. Вадим выходит и, влекомый неясной силой, взбирается на крутые скалы. Перед ним заглохший, заросший мхом лес ; при вышедшей луне он видит древний храм на холме, обрушенные заборы, упавшие столбы, зияющие своды и – могильный камень с покосившимся крестом. С него слетает пробудившийся ворон, а из могилы поднимается привидение, идет к храму, стучит. Но дверь не отворяется. И призрак идет меж обломков дальше. Вадим следует за ним, объятый страхом, и видит за зубчатой оградой безмолвный замок. Какое-то смутное ожидание наполняет витязя. С луны слетает туман, серебрится бор, от востока веет ветерок, и вдруг из-за стены слышится знакомый звон. Вадим видит, как по стене, скрытая туманным покровом, идет дева, навстречу – другая, они сближаются, подают друг другу руку, и одна спускается к замку, а другая продолжает свой путь, вперив вдаль взор, полный ожидания. И вдруг, при свете восходящего солнца, она видит витязя – и покрывало слетает с ее чела, и растворяются ворота. Они стремятся друг к другу. “Сошлись… о веший, верный сон!” Из терема идут пробужденные девы. Раздается благовест, храм отворен, там слышится моленье. Вадим с девою у царских врат, вдруг звучит венчальный гимн, и в их руках свечи, их головы под венцами. Тихий голос зовет их нежно, и вот они перед могилой, она светла, в. цветах, и крест ее обвит лилией. И по прошествии веков, когда и замок, и обитель – все скрылось, на месте том зелен пышный лес и сладок ветра шепот. Там, где скрыт пепел инокинь, дождавшихся кончины при гробе отца, в утренний светлый час “Бывают тайны чудеса”: слышен хор отшельниц, блистает крест и, венчанные звездами, предстают молящиеся девы.

Еврипид

Алькеста

Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял “трилогию”, три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам (как у Эсхила), а после них, для разрядки мрачного настроения – “сатировскую драму”, где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из веселых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для нее выбирался веселый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому мифу; и вот поэт Еврипид попробовал сделать заключительную драму и со сказочным сюжетом, и со счастливым концом, но без всяких сатиров. Это и была “Алкестида”.

Сказочный сюжет здесь – борьба Геракла со Смертью. Греки, как и все народы, представляли когда-то, что Смерть – это чудовищный демон, который приходит к умирающему, хватает его душу и уносит в подземное царство. Всерьез в такого демона давно уже не верили и рассказывали о нем не мифы, а сказки. Например, как хитрец Сизиф захватил Смерть врасплох, заковал в оковы и долго держал в плену, так что люди на земле перестали умирать, а самому Зевсу пришлось вмешаться и навести порядок. Или как главный богатырь греческих мифов, труженик Геракл, однажды схватился со Смертью врукопашную, осилил ее и вырвал у нее душу, которую демон уже уносил в преисподнюю. Это была душа молодой царицы Алкестиды (Алкесты), жены царя Адмета,

Дело было так. Бог Аполлон поссорился со своим отцом, громовержцем Зевсом, и был им наказан: Зевс велел ему целый год служить пастухом у смертного человека – царя Адмета. Адмет был хозяин добрый и ласковый, и Аполлон тоже отплатил ему добром. Он напоил допьяна непреклонных Мойр, богинь судьбы, отмеривающих сроки человеческой жизни, и добился для Адмета чуда: когда придет Адмету время умирать, то за него, Адмета, может умереть кто-нибудь другой, а он, Адмет, доживет свою жизнь за этого другого. Прошло время, Адмету пришла пора умирать, и он стал искать среди своих родных человека, который согласился бы принять смерть вместо него. Старый отец отказался, старая мать отказалась, и согласилась только его молодая жена – царица Алкестида. Она так его любила, что готова была отдать за него жизнь, чтобы он продолжал царствовать со славой, растил их детей и помнил о ней.

С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене – бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришел за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. “Рано торжествуешь! – говорит ему Аполлон. – Берегись: скоро сюда придет человек, который и тебя осилит”.

На сцену выходит хор местных жителей: они встревожены, они любят и доброго царя и молодую царицу, они не знают, каких богов молить, чтобы миновала смертная беда. Царская служанка рассказывает им: ничем уже не помочь, настал последний час. Алкестида приготовилась к смерти, омылась, оделась в смертный наряд, помолилась домашним богам: “Храните моего мужа и даруйте моим детям не безвременную смерть, как мне, а должную, на склоне дней!” Простилась со своим брачным ложем: “Ах, если и придет сюда другая жена, то будет она не лучше меня, а лишь счастливее!” Простилась с детьми, со слугами и с мужем: бедный Адмет, он остается жить, но мучится тоской, как будто умирает. Сейчас ее вынесут из дворца, чтобы она простилась с солнечным светом. “О горе, горе, – поет хор. – Если можешь, Аполлон, – заступись!”

Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землей и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Ад-мету: “Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!” “Не возьму другую жену, – отвечает ей Адмет, – буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру! О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!” Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поет умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.

Тут-то и появляется Геракл. Он идет на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царем, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет – его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, – может быть, лучше ему поискать другого приюта? “Нет, – говорит ему Адмет, – не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат”. “Что ты, царь, – спрашивает хор, – статочное ли дело – хороня такую жену, принимать и угощать гостей?” “А статочное ли дело, – отвечает Адмет, – своим горем обременять друзей? Добро за добро: гость всегда свят”. Хор поет о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.

Алкестиду хоронят. В каждой трагедии есть спор – вспыхивает спор и над ее телом. Проститься с мертвой выходит старый отец Адмета и говорит ей трогательные слова. Здесь Адмет теряет самообладание: “Ты не захотел умереть за меня – значит, это ты виноват в ее смерти! – кричит он. – А если бы не она, ты был бы виноват и в моей смерти! Я тебе больше не сын”. “Смертный срок был – твой, – отвечает отец, – ты не захотел умирать; так не попрекай и меня, что я не хочу умирать, и стыдись жены, которую ты не пощадил” . С проклятиями друг другу отец и сын расходятся.

А Геракл, ничего не зная, пирует за сценой; у греков он всегда считался не только силачом, но и обжорой. Раб жалуется зрителям: ему хочется плакать о доброй царице, а он должен с улыбкой прислуживать пришельцу. “Что ты так угрюм? – спрашивает его Геракл. – Жизнь коротка, завтрашний день неизвестен, давай радоваться, пока живы”. Тут раб не выдерживает и рассказывает гостю все, как есть. Геракл потрясен – и преданностью царицы мужу, и благородством царя перед другом. “Где хоронят Алкестиду?” Слуга указывает. “Мужайся, сердце, – говорит Геракл, – я бился с живыми, теперь выхожу на саму Смерть и вызволю жену для друга хоть из преисподней”.

Пока Геракла нет, на сцене – плач. Адмет страдает уже не о покойнице – о себе: “Горе для нее кончилось, началась для нее вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочел позорную жизнь!” Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.

Возвращается Геракл, за ним – безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: “Ты друг мне, и ты утаил от меня твое горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелегкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своем дворце: хочешь – рабыней, а хочешь – когда пройдет твоя тоска, – и новой женой”. – “Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду. Не береди мне душу!” – “Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!” И Геракл сдергивает со своей спутницы покрывало. “Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас! Останься! Раздели мою радость!” – “Нет, дело ждет. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с нее смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей”. – “Я счастлив!” – восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: “…Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели”.

Питать иллюзии – участь провинциалов. Люсьен Шардон был родом из Ангулема. Его отец, простой аптекарь, в 1793 г. чудом спас от эшафота девицу де Рюбампре, последнюю представительницу этой знатной семьи, и получил тем самым право жениться на ней. Их дети Люсьен и Ева унаследователи дивную красоту матери. Шардоны жили в великой нужде, но Люсьену помог встать на ноги его лучший друг – владелец типографии Давид Сешар. Эти юноши были рождены для великих свершений, однако Люсьен затмевал Давида блеском дарований и ослепительной внешностью – он был красавец и поэт. На него обратила внимание местная светская львица госпожа де Бержетон и стала приглашать в свой дом к великому неудовольствию спесивой местной знати. Более других злобствовал барон Сикст дю Шатле – человек безродный, но сумевший сделать карьеру и имевший свои виды на Луизу де Бержетон, которая отдавала явное предпочтение талантливому юноше. А Давид пылко влюбился в Еву, и та ответила ему взаимностью, угадав в этом кряжистом типографе глубокий ум и возвышенную душу. Правда, финансовое положение Давида было незавидным: родной отец фактически ограбил его, продав старую типографию по явно завышенной цене и уступив за изрядную мзду патент на издание газеты конкурентам – братьям Куэнте. Впрочем, Давид надеялся разбогатеть, открыв секрет производства дешевой бумаги. Так обстояли дела, когда произошло событие, решившее судьбу Люсьена: один из местных дворянчиков, застав его на коленях перед Луизой, раструбил об этом по всему городу и нарвался на дуэль – мадам де Бержетон приказала покорному старику мужу наказать обидчика. Но с этого момента жизнь в Ангулеме ей опостылела: она решила уехать в Париж, взяв с собой прелестного Люсьена, Честолюбивый юноша пренебрег свадьбой сестры, зная, что ему простят все. Ева и Давид отдали брату последние деньги – на них он должен был жить два года.

В столице пути Люсьена и мадам де Бержетон разошлись – провинциальная любовь, не выдержав первого же соприкосновения с Парижем, быстро переросла в ненависть. Маркиза д’Эспар, одна из самых влиятельных дам Сен-Жерменского предместья, не отказала в покровительстве своей кузине, однако потребовала удалить нелепого юнца, которого та имела глупость привезти с собой. Люсьен же, сравнивая свою “божественную” Луизу со светскими красавицами, уже готов был ей изменить – но тут стараниями маркизы и вездесущего Сикста дю Шатле его с позором изгоняют из приличного общества. Несчастный поэт возлагал большие надежды на сборник сонетов “Маргаритки” и исторический роман “Лучник Карла IX” – оказалось, что в Париже полным-полно своих рифмоплетов и писак, а посему начинающему автору пробиться крайне сложно. Бездарно промотав все деньги, Люсьен забивается в нору и начинает работать: много читает, пишет, размышляет.

В дешевенькой студенческой столовке он знакомится с двумя молодыми людьми – Даниэлем д’Артезом и Этьеном Лусто. Судьба слабовольного поэта зависит от того, какой выбор он сделает. Поначалу Люсьена привлекает Даниэль, гениальный писатель, который трудится в тиши, презирая мирскую суету и сиюминутную славу. Друзья Даниэля, хоть и с колебаниями, но принимают Люсьена в свой круг. В этом избранном обществе мыслителей и художников царит равенство: юноши бескорыстно помогают друг другу и горячо приветствуют любую удачу собрата. Но все они бедствуют, а Люсьена манит блеск власти и богатства. И он сходится с Этьеном – прожженным журналистом, давно расставшимся с иллюзиями о верности и чести.

Благодаря поддержке Лусто и собственному таланту Люсьен становится сотрудником газеты либерального направления. Он быстро познает могущество прессы: стоит ему упомянуть о своих обидах, как его новые друзья начинают кампанию безжалостной травли – из номера в номер они потешают публику рассказами о похождениях “Выдры” и “Цапли”, в которых все без труда узнают мадам де Бержетон и Сикста дю Шатле. На глазах Люсьена даровитый романист Рауль Натан низко кланяется влиятельному критику Эмилю Блонде. Журналистов всячески обхаживают за кулисами театров – от рецензии на спектакль зависит провал или успех пьесы. Самое страшное происходит, когда газетчики накидываются на свою жертву всей сворой – человек, попавший под такой обстрел, обречен. Люсьен быстро постигает правила игры: ему поручают настрочить “разносную” статью о новой книге Натана – и он оправдывает ожидания коллег, хотя сам считает этот роман прекрасным. Отныне с нуждой покончено: поэту недурно платят, и в него страстно влюбляется юная актриса Корали. Как и все ее подруги, она имеет богатого покровителя – торговца шелками Камюзо. Лусто, который живет с Флориной, без зазрения совести пользуется чужими деньгами – Люсьен следует его примеру, хотя прекрасно понимает, что находиться на содержании у актрисы позорно. Корали одевает своего возлюбленного с ног до головы. Наступает час торжества – на Елисейских полях все любуются прекрасным, изысканно одетым Люсьеном. Маркиза д’Эспар и мадам Бержетон ошеломлены этим чудесным превращением, и юноша окончательно утверждается в правильности избранного пути.

Напуганные успехами Люсьена, обе знатные дамы начинают действовать. Молодой герцог де Реторе быстро нащупывает слабую струну поэта – честолюбие. Если молодой человек хочет по праву носить имя де Рюбампре, ему надо перейти из оппозиционного лагеря в стан роялистов. Люсьен клюет на эту приманку. Против него составляется заговор, ибо интересы многих людей сходятся: Флорина жаждет обойти Корали, Лусто завидует таланту Люсьена, Натан обозлен его критической статьей, Блонде желает осадить конкурента. Изменив либералам, Люсьен дает своим врагам прекрасный шанс расправиться с ним – по нему открывают прицельный огонь, и он в растерянности совершает несколько роковых оплошностей. Первой жертвой становится Корали: прогнав Камюзо и потакая всем прихотям любимого, она доходит до полного разорения, когда же на нее ополчаются наемные клакеры, заболевает от огорчения и теряет ангажемент в театре.

Между тем Люсьену пришлось пойти на подлость, чтобы обеспечить успех возлюбленной – в обмен на хвалебные рецензии ему приказали “зарезать” книгу д’Артеза. Великодушный Даниэль прощает бывшего друга, однако Мишель Кретьен, самый непреклонный из всех членов кружка, плюет Люсьену в лицо, а затем всаживает ему пулю в грудь на дуэли. Корали и ее служанка Береника самоотверженно ухаживают за поэтом. Денег нет совершенно: судебные исполнители описывают имущество актрисы, а Люсьену грозит арест за долги. Подделав подпись Давида Сешара, он учитывает три векселя на тысячу франков каждый, и это позволяет любовникам продержаться еще несколько месяцев.

В августе 1822 г. Корали умирает в возрасте девятнадцати лет. У Люсьена осталось только одиннадцать су, и он пишет за двести франков веселые песенки – только этими водевильными куплетами можно оплатить похороны несчастной актрисы. Провинциальному гению нечего больше делать в столице – уничтоженный и растоптанный, он возвращается в Ангулем. Большую часть пути Люсьену приходится идти пешком. В родные края он въезжает на запятках кареты, в которой путешествуют новый префект Шаранты Сикст дю Шатле и его супруга – бывшая мадам де Бержетон, успевшая овдоветь и снова выйти замуж. Прошло всего полтора года с той поры, как Луиза увезла счастливого Люсьена в Париж.

Поэт вернулся домой в тот момент, когда его зять оказался на краю пропасти. Давид вынужден скрываться, чтобы не попасть в тюрьму, – в провинции подобное несчастье означает последнюю степень падения. Случилось же это следующим образом. Братья Куэнте, давно жаждавшие прибрать к рукам типографию Сешара и прознавшие про его изобретение, выкупили подделанные Люсьеном векселя. Пользуясь изъянами судебной системы, позволяющей загнать должника в угол, они довели предъявленные к оплате три тысячи франков до пятнадцати – немыслимая для Сешара сумма. Давида обложили со всех сторон: ему изменил наборщик Серизе, которого он сам выучил печатному делу, а скряга-отец отказался выручить сына, невзирая на все мольбы Евы. Неудивительно, что мать и сестра весьма холодно встречают Люсьена, и это очень обижает самолюбивого юношу, который некогда был их кумиром. Он уверяет, что сумеет помочь Давиду, прибегнув к заступничеству мадам де Шатле, но вместо этого невольно выдает зятя, и того берут под стражу прямо на улице. Братья Куэнте немедленно заключают с ним соглашение: ему будет дарована свобода, если он уступит все права на производство дешевой бумаги и согласится продать типографию предателю Серизе. На этом злоключения Давида закончились: дав жене клятву навсегда забыть о своих опытах, он купил небольшую усадьбу, и семья обрела покой. После смерти старого Сешара молодым досталось наследство в двести тысяч франков. Старший из братьев Куэнте, неслыханно обогатившийся благодаря изобретению Давида, стал пэром Франции.

Только после ареста Давида Люсьен осознает, что натворил. Прочтя проклятие во взоре матери и сестры, он твердо решает покончить с собой и отправляется на берег Шаранты. Здесь происходит его встреча с таинственным священником: выслушав историю поэта, незнакомец предлагает повременить с самоубийством – утопиться никогда не поздно, но прежде стоило бы проучить тех господ, что изгнали юношу из Парижа. Когда же демон-искуситель обещает заплатить долги Давида, Люсьен отбрасывает прочь все сомнения: отныне он будет принадлежать душой и телом своему спасителю – аббату Карлосу Эррера. О событиях, последовавших за этим пактом, рассказывается в романе “Блеск и нищета куртизанок”.

Действие романа происходит зимой 1918/19 г. в некоем Городе, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман “всея Украины”. Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры – бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живет странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга – банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, – которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г.

В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи – поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, – взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всем виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя – была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того – пошли бы на Москву и Россию бы спасли.

Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдет и трех месяцев, как он вернется в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придется остаться в Городе.

Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский – в качестве офицеров, Турбин – в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь – с 13 на 14 декабря – гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует.

Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи. Утром 14 декабря Петлюра атакует Город; Най-Турс получает приказ охранять Политехническое шоссе и, в случае появления неприятеля, принять бой. Най-Турс, вступив в бой с передовыми отрядами противника, посылает троих юнкеров узнать, где гетманские части. Посланные возвращаются с сообщением, что частей нет нигде, в тылу – пулеметная стрельба, а неприятельская конница входит в Город. Най понимает, что они оказались в западне.

Часом раньше Николай Турбин, ефрейтор третьего отдела первой пехотной дружины, получает приказ вести команду по маршруту. Прибыв в назначенное место, Николка с ужасом видит бегущих юнкеров и слышит команду полковника Най-Турса, приказывающего всем юнкерам – и своим, и из команды Николки – срывать погоны, кокарды, бросать оружие, рвать документы, бежать и прятаться. Сам же полковник прикрывает отход юнкеров. На глазах Николки смертельно раненный полковник умирает. Потрясенный Николка, оставив Най-Турса, дворами и переулками пробирается к дому.

Тем временем Алексей, которому не сообщили о роспуске дивизиона, явившись, как ему было приказано, к двум часам, находит пустое здание с брошенными орудиями. Отыскав полковника Малышева, он получает объяснение происходящему: Город взят войсками Петлюры. Алексей, сорвав погоны, отправляется домой, но наталкивается на петлюровских солдат, которые, узнав в нем офицера, преследуют его. Раненного в руку Алексея укрывает у себя в доме незнакомая ему женщина по имени Юлия Рейсе. На следующий день, переодев Алексея в штатское платье, Юлия на извозчике отвозит его домой. Одновременно с Алексеем к Турбиным приезжает из Житомира двоюродный брат Тальберга Ларион, переживший личную драму: от него ушла жена. Лариону очень нравится в доме Турбиных, и все Турбины находят его очень симпатичным.

Василий Иванович Лисович по прозвищу Василиса, хозяин дома, в котором живут Турбины, занимает в том же доме первый этаж, тогда как Турбины живут во втором. Накануне того дня, когда Петлюра вошел в Город, Василиса сооружает тайник, в котором прячет деньги и драгоценности. Однако сквозь щель в неплотно занавешенном окне за действиями Василисы наблюдает неизвестный. На следующий день к Василисе приходят трое вооруженных людей с ордером на обыск. Первым делом они вскрывают тайник, а затем забирают часы, костюм и ботинки Василисы. После ухода “гостей” Василиса с женой догадываются, что это были бандиты. Василиса бежит к Турбиным, и для защиты от возможного нового нападения к ним направляется Карась. Обычно скуповатая Ванда Михайловна, жена Василисы, тут не скупится: на столе и коньяк, и телятина, и маринованные грибочки. Счастливый Карась дремлет, слушая жалобные речи Василисы.

Спустя три дня Николка, узнав адрес семьи Най-Турса, отправляется к родным полковника. Он сообщает матери и сестре Ная подробности его гибели. Вместе с сестрой полковника Ириной Николка находит в морге тело Най-Турса, и в ту же ночь в часовне при анатомическом театре Най-Турса отпевают.

Через несколько дней рана Алексея воспаляется, а кроме того, у него сыпной тиф: высокая температура, бред. По заключению консилиума, больной безнадежен; 22 декабря начинается агония. Елена запирается в спальне и страстно молится Пресвятой Богородице, умоляя спасти брата от смерти. “Пусть Сергей не возвращается, – шепчет она, – но этого смертью не карай”. К изумлению дежурившего при нем врача, Алексей приходит в сознание – кризис миновал.

Спустя полтора месяца окончательно выздоровевший Алексей отправляется к Юлии Рейсе, спасшей его от смерти, и дарит ей браслет своей покойной матери. Алексей просит у Юлии разрешения бывать у нее. Уйдя от Юлии, он встречает Николку, возвращающегося от Ирины Най-Турс.

Елена получает письмо от подруги из Варшавы, в котором та сообщает ей о предстоящей женитьбе Тальберга на их общей знакомой. Елена, рыдая, вспоминает свою молитву.

В ночь со 2 на 3 февраля начинается выход петлюровских войск из Города. Слышен грохот орудий большевиков, подошедших к Городу.

Начало 20-х гг. Петербург, окрашенный “в зеленоватый цвет, мерцающий и мигающий, цвет ужасный, фосфорический”. Появляющийся в предисловии автор заканчивает свою вступительную речь словами: “Не люблю я Петербурга, кончилась мечта моя”.

Герой романа, Тептелкин, “загадочное существо” – длинный, худой, с седеющими сухими волосами, вечно погружен в мечты и раздумья. “Прекрасные рощи благоухали для него в самых смрадных мечтах, и жеманные статуи, наследие восемнадцатою века, казались ему сияющими солнцами из пентелийского мрамора”.

Среди его друзей – неизвестный поэт, Костя Ротиков и Миша Котиков, Марья Петровна Долматова, Наташа Голубец, Страшно и странно преобразился город. Тептелкин живет на Второй улице Деревенской бедноты. “Травка росла меж камней, и дети пели непристойные песни”. В этом почти незнакомом городе, в новом неведомом мире друзья пытаются найти себе место. Они мечтают остаться островком Ренессанса среди людей, живущих по иным законам. Тептелкин снимает в Петергофе дачу-башню, где друзья беседуют о возвышенном. “Мы, единственно мы сохраняем огоньки критицизма, уважение к наукам, уважение к человеку… Мы все находимся в высокой башне, мы слышим, как яростные волны бьются о гранитные бока”, – говорит Тептелкин собравшимся. Высокий седой философ играет на скрипке старинную мелодию, и друзьям кажется, что они “страшно молодые и страшно прекрасные, что все они страшно хорошие люди”.

Но течение жизни подхватывает их всех. И вот уже Миша Котиков, поклонник недавно утонувшего художника и поэта Заэвфратского, женится на его вдове, глупенькой и хорошенькой Екатерине Ивановне, и становится зубным врачом. Костя Ротиков, знаток искусства, читающий в подлиннике Гонгору и тонко рассуждающий о барокко, “пышном и несколько безумном стиле”, коллекционирует безвкусицу. Наташа выходит замуж за техника Кандалыкина, пошляка и ханжу. Тептелкин забрасывает труд своей жизни “Иерархия Смыслов” и зарабатывает чтением лекций на потребу дня. Мария Петровна, ставшая его женой, превращается из поэтической барышни в весьма практичную домохозяйку. Неизвестный поэт, остро чувствующий действительность и неспособный идти на компромисс, кончает жизнь самоубийством. Поэт Сентябрь, излечившись от душевного расстройства, становится глух к собственным стихам, написанным во время болезни.

Гибнет Марья Петровна. А после ее смерти Тептелкин становится “не бедным клубным работником, а видным, но глупым чиновником”. Он покрикивает на подчиненных и страшно горд достигнутым положением. Роман завершается послесловием, где вновь появляется автор. Он и его друзья “спорят и горячатся и произносят тосты за высокое искусство, не боящееся позора, преступления и духовной смерти”.

В финале романа автор с друзьями “выходит из кабачка в прелестную петербургскую весеннюю ночь, взметающую души над Невой, над дворцами, над соборами, ночь шелестящую, как сад, поющую, как молодость, и летящую, как стрела, для них уже пролетевшую”.

Герой повести обращается к своему собутыльнику: “Давай, Коля, начнем по порядку, хотя мне совершенно не ясно, какой во всей этой нелепой истории может быть порядок”. Однажды, в 1949 г., у героя раздается телефонный звонок. Подполковник госбезопасности Кидалла грозно вызывает к себе гражданина Тэдэ. Не ожидая ничего хорошего, гражданин Тэдэ сервирует стол на две персоны, думая, сколько же звездочек добавится на бутылке коньяку к его возвращению, смотрит в окно на школьницу, с которой надеется выпить в будущем этот коньяк, снимает клопа со стенки, подбрасывает его под дверь соседки Зойки и идет на Лубянку. “Привет холодному уму и горячему сердцу!” – приветствует Тэдэ Кидаллу, который когда-то отпустил Тэдэ, пообещав приберечь его для особо важного дела. К годовщине Самого Первого Дела органы решают провести показательный процесс. Кидалла предлагает Тэдэ, как обвиняемому по этому процессу, на выбор одно из десяти дел. Все дела – фантастические по своему замыслу и содержанию, что для Тэдэ неудивительно. Он останавливается на “Деле о зверском изнасиловании и убийстве старейшей кенгуру в Московском зоопарке в ночь с 14 июля 1789 года на 9 января 1905 года”.

Тэдэ помещают в комфортабельную камеру, чтобы он по системе Станиславского сочинял сценарий процесса. В камере – цветочки, прелестный воздух, на стенах фотографии с картинками, отображающие всю историю партийной борьбы и советской власти. “Радищев едет из Ленинграда в Сталинград”, “Детство Плеханова и Стаханова”, “Мама Миши Ботвинника на торжественном приеме у гинеколога” – лишь некоторые из множества подписей и фотографий. Тэдэ звонит по телефону той самой школьнице, которую видел из окна своего дома, но попадает к Кидалле. “Этот телефон для признаний и рацпредложений. Подъем, мерзавец! Прекрати яйца чесать, когда с тобой разговаривает офицер контрразведки!” – кричит Кидалла. Оказывается, подполковник видит у себя на экране “омерзительную харю” Тэдэ. После туалета и завтрака приходит профессор биологии – для консультации по вопросам о сумчатых. Кидалла следит за занятиями в камере по монитору, время от времени грубо вмешиваясь. Целый месяц занимается Тэдэ с профессором и узнает о кенгуру все. Кидалла присылает в камеру множество подсадных стукачек, представительниц всех профессий, которым особенно “ценную информацию” поставляет профессор – половой маньяк, С профессором Тэдэ расстается как с другом..

Для лучшего понимания предстоящих задач Тэдэ добивается, чтобы камеру посетил и Валерий Чкалович Карцер, изобретатель чекистской ЭВМ, которая способна моделировать фантастические преступления против советского строя.

Беседы, которые ведет Тэдэ с посетителями своей камеры, переговоры с Кидаллой, слышанное и виденное при этом – все состоит из гротескно подобранных обрывков фраз и лозунгов советской действительности. Фантасмагорией становится и сам процесс, в котором фигурируют представители братских компартий и дочерних МГБ, писатели, генералы, скрипачи. Политбюро во главе со Сталиным, колхозницы с серпами и пионеры. Несмотря на фантастичность происходящего, жизнь государственной машины, у которой главная часть – органы внутренних дел, поразительно узнаваема.

На процессе Тэдэ проходит под очередной кличкой – Харитон Устиныч Йорк. Сам себя герой называет другой кличкой: Фан Фаныч. Подсудимый X. у. Йорк по приговору получает высшую меру, но на самом деле – двадцать пять лет. Фан Фаныч описывает лагерь, словно кошмарный сон с мгновенными изменениями времени и места действия, множеством персонажей от надзирателя до Сталина. Через шесть лет, реабилитированный, он возвращается в Москву.

В квартире соседка Зойка в противогазе травит полчища клопов. В комнате Фан Фаныча ждет коньяк, постаревший на шесть лет. Воробьи, залетевшие в открытую когда-то форточку, развели в гнездах многочисленное потомство. Фан Фаныч видит в окно девушку – ту самую школьницу, которой любовался шесть лет назад. Он зовет девушку Иру в комнату и раскупоривает с ней дождавшуюся-таки бутылочку. После недолгого разговора Ира уходит. Фан Фаныч едет на Лубянку, но там ему сообщают, что гражданин Кидалла в органах не работает и никогда не работал и что Фан Фаныч не насиловал кенгуру, а был арестован по ложному обвинению в попытке покушения на Кагановича и Берию. Фан Фаныч, уважая “глухую несознанку”, передает привет Кидалле и покидает здание на Лубянке. Через два дня к нему опять приходит Ира, и несколько недель они занимаются любовью.

Фан Фаныч посещает зоопарк и в вольере видит кенгуру Джемму, 1950 года рождения, дочь той, убитой по сценарию показательного процесса. Фан Фаныча вызывает инюрколлегия, – оказывается, австралийский миллионер завещал наследство тому, кто изнасилует и зверски убьет кенгуру, так как кенгуру совершали дикие набеги на поля миллионера. Фан Фаныч отказывается, объясняя, что он был осужден совсем по другому обвинению, но ему объясняют, что стране нужна валюта и он обязан принять наследство. После вычитания всех процентов и налогов Фан Фаныч получает две тысячи семьсот один рубль в сертификатах для магазина “Березка”. Он спрашивает своего собеседника: “Ну стоило ли угрохивать шестьдесят миллионов человеков ради открытия этого магазина, в котором продается дрянь, которую в нормальных странах продают на каждом углу за нормальные деньги?” Фан Фаныч обещает Коле купить для его жены Влады Юрьевны джинсы и шубку. Он сообщает, что скоро должна вернуться из Крыма Ира, к приезду которой необходимо вынести во двор все опустошенные бутылки, и предлагает последний тост – за Свободу.

А. К. Толстой

Царь Борис

В день Борисова венчания на престол бояре исчисляют плоды его правления: и пресеченный мор, и завершенные войны, и урожаи. Они дивятся, как долго пришлось уговаривать Годунова принять власть, и лишь угроза отлучения от церкви его к тому принудила. Борис возвращается из собора, собираясь принимать послов. Воейков сообщает о победе над сибирским ханом. Английский посол предлагает невесту царевичу Федору; папский нунций – соглашение о соединении церквей; австрийский, литовский, шведский, флорентийский послы почтительно просят кто о помощи деньгами или войсками, кто о признании своих владений. Персидский и турецкий послы обвиняют друг друга в посягательствах на Иверию, посол иверского царя просит защиты. Всем царь дает подобающий ответ, исполненный достоинства и силы, и велит впустить всех желающих в царские палаты (“Между народом русским и царем преграды нет!”). Оставшись один, Борис торжествует и, поминая смерть царевича, решает: то неизбежная цена за величье государства. Вскоре после, дожидаясь в монастырской келье постригшейся Ирины, Борис выслушивает донесения Семена Годунова на Романовых, недовольных отменой Юрьева дня; на Василия Шуйского, лукавого и ненадежного слугу, но, уверенный в своей силе, никого не хочет наказывать. Появляется Ирина, и Борис, напоминая ей свои колебания на пути к власти, просит оправдать его и признать, что благоденствие России стоит той неправды, через которую он стал царем. Ирина, одобряя его царство, требует, чтоб он не забывал о своей вине и не прощал себя сам. Оставшись каждый при своем, они расстаются.

Во дворце дети Бориса, Федор и Ксения, слушают рассказы Христиана, датского герцога, жениха Ксении, – о суровом детстве, о возвращении ко двору, о сражениях во Фландрии с испанскими войсками, но, когда Федор сетует на свою праздность, Христиан замечает, что его положение, позволяющее обучаться правлению при мудром государе, – много достойнее. Христиан рассказывает, как полюбил Ксению по рассказам послов, купцов и пленных, прославлявших наряду с величием России красоту, ум и кротость царевны. Заговаривают о Борисе, и все сходятся в любви к царю, забывающему себя ради славы и благополучия государства. Все трое клянутся помогать друг другу. Христиан просит вошедшего Бориса в случае войны позволить вести русские войска, но царь отговаривается наступившим на долгие годы миром. Дети уходят, а пришедший Семен Годунов объявляет слух о дивно спасшемся царевиче Димитрии. В своих покоях царица Мария Григорьевна расспрашивает дьяка Власьева о Христиане и, как ни юлит Власьев, дознается, что были толки, будто не король его отец, и старший брат, ныне царствующий, его недолюбливает. Не добившись от дьяка обещания свидетельствовать о том Борису, она зовет Дементьевну и с возрастающим раздражением узнает, что Ксения сидела вместе с братом и женихом, а царь приветствует новые обычаи. Пришедшей Волоховой царица жалуется, что Борис посватал Ксению за немчина, ее не спросясь, и немчин, видно, приворотил царевну. Волохова берется погадать, в чем сила Христиана, и сокрушить ее (“Есть корешок такой”). В лесу, в разбойничьем стане, атаман Хлопко принимает новые пополнения крестьян, клянущих Бориса и отмену Юрьева дня. Появляется посадский, который без всякого страха требует освободить своих спутников, схваченных на московской дороге разбойничьим дозорным, и сообщает верную новость о появлении царевича Димитрия. Посадский подбивает Хлопка идти к Брянску и там, пристав к войскам царевича, получить прощение и воевать Годунова. Появляется Митька, волоча двух беглых монахов, Михаила Повадина и Гришку Отрепьева, которые просятся в хлопковское воинство. Когда посадский, позабавив разбойников борьбою с Митькой и велев выкатить бочки вина, вдруг пропадает, выясняется, что шедшие с ним монахи не знают, кто он таков.

Борис вынужден признаться в том, что появление нового врага толкнуло его на кровавый путь. Семен Годунов, отряженный выяснить, кто скрывается за именем Димитрия, говорит, что и ценою пыток не узнал ничего. Приискивают имя Гришки Отрепьева, беглого чудовского монаха, чтоб как-то переименовать врага. Борис распоряжается умножить шпионов и найти улику на Романовых и, кроме того, в силу продолжающегося голода раздать казну народу, повелев не слушать басен про царевича. Царевич Федор просит отправить его к войскам, царевна Ксения оплакивает перемену в Борисе и его проявившуюся жестокость; Христиан спрашивает, уверен ли Борис в смерти царевича, и пересказывает слухи. Дети уходят, появляется царица, полная язвительности и раздражения на Христиана, толкующего с детьми о “царенке”. Царь остается глух к ее требованию отослать Христиана. Семен Годунов сообщает о быстром продвижении изменников, о переходе к ним войск и об упорном сопротивлении Басманова. Василий Шуйский предлагает Борису отправиться самому к войскам или уже послать за вдовствующей царицей, чтоб свидетельствовала о смерти сына. Наказав Шуйскому рвать языки тем, кто распускает слухи, Борис посылает за матерью Димитрия. В доме Федора Никитича Романова бояре Романовы, Сицкий, Репнин и Черкасский пьют за царевича. Приходит Шуйский, сообщает о приказе Бориса, его расспрашивают о произведенном им розыске в Угличе, он отвечает туманно. Семен Годунов со стрельцами, обвинив собравшихся в желании отравой извести государя, берет всех под стражу, нарядив Василия Шуйского вести допрос. Борис, наедине размышлявший над свершившимся предсказаньем (“Убит, но жив”), пришедшему Шуйскому велит объявить с Лобного места, что тот сам в Угличе видел труп царевича. На Христиана меж тем наседают советники, толкующие, что он должен отказаться от брака с Ксенией, что Борис выдал себя страхом, что Ксения дочь злодея и слуги. Христиан, чувствуя подступающую дурноту, веря в виновность Бориса, не знает, на что решиться. Приходит Ксения, и он, путаясь в словах и мыслях, говорит о неизбежной разлуке, а потом зовет ее убежать с ним от отца-убийцы. Незаметно вошедший Федор вступается за отца, они собираются биться, Ксения, плача, напоминает о данной друг другу клятве. Христиан бредит, и, сочтя его больным, Ксения с Федором уводят его.

На Красной площади сыщики слушают разговоры в народе, идущем с панихиды по царевичу Димитрию (там же провозглашалась анафема Гришке). Провоцируя, толкуя речи в пригодном им ключе, сыщики хватают едва ли не всех подряд. Василий Шуйский с Лобного места ведет двусмысленную речь о наступающем неприятеле и говорит о розыске в Угличе так, что остается неясно, кто же был убиенный младенец. Об эту пору привезенная из монастыря мать царевича, ныне инокиня Марфа, ожидая Бориса и желая ему отомстить, решает признать самозванца сыном; она говорит, что мертвого сына не видала, лишившись чувств, а на панихиде слезы застилали ей глаза. Теперь же, услышав о приметах явившегося царевича, признает, что он чудесно спасся и жив. Царица Мария Григорьевна, желая уличить обман, вводит Волохову. Горе, охватившее Марфу при виде погубительницы сына, выдает ее, но признать смерть Димитрия всенародно она отказывается. Вскоре Борису врач сообщает об ухудшении здоровья Христиана и о своем бессилии. Семен Годунов приносит грамоту от “Димитрия Иоанновича”, в коей Бориса более всего угнетает обещанная милость в случае добровольного отказа от престола, а стало быть, уверенность “вора” во всеобщей поддержке. Борис требует привести постриженного Клешнина, дабы увериться в гибели царевича. Его зовут к Христиану, и вскоре он сообщает Ксении и Федору о его смерти.

Двое часовых, несущих ночной караул в престольной палате, в страхе прячутся при появлении бессонного Бориса. Тому мерещится чей-то образ на престоле, и, обнаружив часовых, он посылает их проверить, кто там сидит. Семен Годунов приводит Клешнина, который подтверждает смерть Димитрия, напоминает, что срок Борисова правления, предсказанный волхвами, подходит к концу, зовет его покаяться и удалиться в монастырь. Утром, получив от прибывшего Басманова сведения о частичной победе над “вором”, Борис говорит Федору о необходимости венчаться на престол и о присяге, к коей будут приведены бояре. Федор отказывается от престола, ибо не уверен, что “вор” не Димитрий. Борис многозначительно предлагает предъявить Федору бесспорные улики смерти царевича, и тот, постигнув отцовское преступление, в ужасе отказывается от доказательств и заявляет, что примет венец. В столовой палате, дожидаясь Басманова и царя, бояре клянут обоих и обмениваются вестями о “царевиче”. Входит Басманов, сетуя на неуместное свое отлучение из войск. Появляется Борис с детьми. Борис награждает Басманова. Бояре, отметив грусть Ксении, жалеют ее и размышляют, что с ней делать, “когда на царство тот пожалует”. Борис требует клятвы верности Федору и утверждения сей клятвы в соборе, теряет силы и падает. При общем смятении он заявляет, что причиной его смерти не отрава, а скорбь, завещает боярам блюсти клятву, напоминает, что “от зла лишь зло родится”, и, объявив Федора царем, отходит

Глава I

Повесть открывает рассказ о семье Петруши Гринева и о детстве недоросля. Стремясь обучить ветреного сына “языкам и всем наукам” отец Андрей Петрович нанимает француза Бопре, который больше пьянствует. Спустя некоторое время француза увольняют, после чего Андрей Петрович принимает решение отправить сына на службу, чтобы сделать его настоящим дворянином. Но вместо традиционной блестящей карьеры петербургского офицера отец предпочитает для своего сына суровую службу в одной из крепостей на Яике. По дороге в Оренбург Петр останавливается в Симбирске, где знакомится с гусаром Иваном Зуриным. Гусар берется обучить Гринева игре в бильярд, а затем, воспользовавшись простотой Петра, с легкостью выигрывает у него 100 рублей. Желая избавиться от опеки посланного с ним дядьки Савельича, Петр возвращает долг, несмотря на протесты старика.

Глава II

Во время езды по оренбургской степи Петр попадает в буран. Ямщик уже отчаялся вывести коней, как вдруг рядом с возком оказывается некий мужик, который напрашивается в вожатые. Незнакомец верно указал путь, и ямщику удалось вывести своих седоков, включая нового попутчика, на постоялый двор. Там вожатый затевает иносказательный разговор с хозяином, что выдавало в незнакомце “лихого человека”. Проведя ночь на умете, Гринев вновь собирается в дорогу, предварительно отблагодарив вчерашнего вожатого заячьим тулупом. В Оренбурге Петр попадает в распоряжение генерала Андрея Карловича, старого приятеля его отца, и генерал дает юноше направление в Белогорскую крепость, затерянную в сорока верстах от города, на границе с “киргизскими степями”.

Глава III

По прибытии в крепость, оказавшуюся на вид крохотной деревушкой, Петр знакомится с местными жителями и в первую очередь с семьей старого коменданта. Большой интерес у Гринева вызывает остроумный офицер Швабрин, переведенный в крепость из Петербурга за нарушение дисциплины и “смертоубийство”.

Глава IV

Пожив некоторое время в крепости, Гринев начинает испытывать симпатию к Маше Мироновой, дочери коменданта. Швабрин из ревности оговаривает Машу перед Гриневым, за что юноша вызывает офицера на дуэль. Во время дуэли Швабрин ранит Гринева.

Глава V

Раненый Гринев благодаря уходу за ним полкового цирюльника и Маши быстро идет на поправку. Он прощает Швабрина, поскольку видит в его действиях признак уязвленного самолюбия отвергнутого воздыхателя. Сам Петр просит руки Маши и получает согласие девушки. Молодой человек сочиняет трогательное письмо для отца с целью выпросить у него благословение на союз с Марьей Мироновой. Отец, узнавший о дуэли, негодует и отвечает отказом.

Глава VI

Комендант получает извещение из Оренбурга о появлении на Яике “шайки” Емельяна Пугачева и дает указание всем офицерам в крепости готовиться к возможному нападению. Между тем в крепости появляются лазутчики восставших. Одного из них – башкирца – удается схватить, но допросить не получается, поскольку тот нем. Тревожные новости продолжают поступать, и Миронов решает отослать Машу из крепости.

Глава VII

Отправить девушку в Оренбург не удалось, поскольку в день предполагаемого отъезда крепость уже была окружена мятежниками. Комендант, предчувствуя поражение, простился с женой и дочерью, велев переодеть девушку крестьянкой, чтобы она не стала жертвой восставших. Легко захватив крепость, Пугачев приступил к суду над теми, кто не признает его государем. По наущению переметнувшегося к пугачевцам Швабрина главарь восставших намеревался казнить и Петра Гринева, но за “дитятю” вступился верный Савельич. Дядька на коленях вымолил прощение у Пугачева.

Глава VIII

Главарь мятежников потому помиловал молодого барина, что после появления Савельича узнал в Петре своего благодетеля. Гринев не узнал в казачьем атамане вожатого, пока ему не напомнил дядька. Пугачев по завершении всех церемоний, связанных с присягой ему жителей крепости, потребовал к себе Гринева. Атаман предложил Петру служить ему, на что молодой дворянин ответил твердым отказом. Пугачеву понравилась честность Гринева, он пообещал офицеру отпустить его в Оренбург.

Глава IX

На следующий день Гринев получил от Пугачева поручение, что передать на словах генералам в Оренбурге и отправился в путь. Перед самым отъездом осмелевший Савельич попытался было получить с Пугачева компенсацию за разворованное казаками барское добро, но “царь” только пригрозил старику. Несмотря на развеселившее его поведение дядьки, Гринев покинул крепость с мрачными мыслями, так как новым комендантом был назначен Швабрин.

Глава X

По прибытии в Оренбург Гринев сообщает генералу все, что знает о шайке Пугачева, а затем приходит на военный совет. Здесь доводы Гринева в пользу стремительной атаки восставших воспринимаются с явным неодобрением. Один из военных рекомендует “подкупательную тактику”. В конечном итоге большинство сходится на необходимости держать оборону города. Спустя несколько дней город оказался осажден восставшими. Во время вылазок за городские стены Гринев получил через урядника письмо от Маши. Девушка просила защитить ее от Швабрина, вознамерившегося силой принудить ее выйти за него замуж. Будучи не в силах уговорить генерала дать ему взвод солдат для освобождения крепости, Петр начинает искать другой выход из создавшегося положения.

Глава XI

Отчаявшийся Гринев покидает Оренбург и направляется в Белогорскую крепость. Уже близко к крепости Петра и Савельича схватили мятежники, которые повели их к Пугачеву. Гринев признается, что едет спасать свою невесту от Швабрина. Атаман с радостью слышит это известие и готов лично поженить молодых и благословить их. Петр уговаривает Пугачева оставить “воровство” и понадеяться на милость государыни. В ответ на это атаман рассказывает ему калмыцкую сказку об орле и вороне, сравнивая себя с орлом.

Глава XII

Пугачев прибывает вместе с Гриневым в Белогорскую крепость и велит Швабрину показать ему сироту. Швабрин нехотя соглашается, тогда обнаруживается, что он держал Машу взаперти на хлебе и воде. Пригрозив Швабрину, Пугачев отпускает на волю девушку и разрешает Петру увезти ее, простив заодно вынужденную ложь Гринева касательно того, кто такая Маша на самом деле.

Глава XIII

На обратном пути у одного из небольших городков Гринева задержали караульные, принявшие его за мятежника. На счастье юноши, майор, который должен был разобраться в происшествии, оказался уже известным Петру гусаром Зуриным. Зурин посоветовал не возвращаться в Оренбург, а для большей безопасности остаться при нем, отправив невесту в родовое имение Гриневых. Проводив Машу вместе с Савельичем, Петр в составе гусарского полка выступил в поход против пугачевцев. В ходе преследования гусарами отрядов восставших Гриневу открываются страшные картины опустошения в деревнях, охваченных крестьянской войной. Спустя некоторое время Зурин получает тайный указ об аресте Гринева и под конвоем отправляет Петра в Казань.

Глава XIV

В Казани Гринев предстал перед следственной комиссией, в которой к его рассказу отнеслись недоверчиво. Предвзятое мнение о Гриневе и его нежелание упоминать о своих отношениях с Машей Мироновой привели к тому, что судьи признали Петра виновным в дружбе с главарем бунтарей. Как оказалось, обвинение строилось главным образом на ложных показаниях Швабрина. Гринев попадает в тюрьму, а после он узнает о решении государыни отправить его на вечное поселение в Сибирь. Тогда Маша принимает решение ехать в Петербург и просить помощи у самой императрицы. В Петербурге девушка узнает, что двор переехал в Царское Село и направляется туда. В одном из царскосельских садов Маша встречает даму, с которой вступает в беседу и излагает суть своего прошения государыне. Дама делает вид, что согласна передать слова Маши императрице. Только потом Миронова узнает, что говорила с самой Екатериной II, когда в тот же день явилась во дворец по приказу императрицы. Государыня даровала Гриневу помилование.

Автор заканчивает повествование, которое велось от имени Гринева, собственным примечанием. В кратком послесловии он сообщает, что Гринев был освобожден в 1774 г. по именному указу Екатерины II и в январе 1775 г. присутствовал на казни Пугачева, который кивнул Петру, восходя на плаху.

Пропущенная глава

В этой недописанной черновой главе рассказывается об обстоятельствах посещения Гриневым родного имения. Полк Гринева находился неподалеку от деревни, где жили его родители и невеста. Отпросившись у командования, Петр ночью переправился через Волгу и пробрался в свою деревню. Здесь молодой офицер узнает, что его родители заперты в амбаре земским Андрюхой. Гринев высвобождает родных, но велит им по-прежнему укрываться в сарае. Савельич сообщает, что отряд пугачевцев во главе со Швабриным берет деревню. Гриневу удается отбить первую атаку и запереться в амбаре. Швабрин решает поджечь амбар, что вынуждает отца и сына Гриневых совершить вылазку. Пугачевцы берут в плен Гриневых, но в это время в деревню въезжают гусары. Как оказалось, их привел в деревню Савельич, тайно пробравшийся мимо бунтарей. Гринев, получив у родителей благословение на брак с Машей, вновь возвращается в армию. По прошествии какого-то времени он узнал о поимке Пугачева и получил разрешение вернуться к себе в деревню. Гринев был счастлив, но какое-то предчувствие омрачало эту радость.

В. Альфьери

Саул

Давид приходит ночью в стан израильтян в Гелвуе. Он вынужден скрываться от царя Саула, к которому питает сыновние чувства. Раньше и Саул любил его, он сам избрал Давида в супруги для любимой дочери Мелхолы. “Но выкуп Зловещий – сотню вражеских голов – Ты требовал, и я двойную жатву Снял для тебя…” Нынче Саул не в себе: он преследует Давида. Давид мечтает принять участие в битве с филистимлянами и делом доказать свою преданность Саулу. Сын Саула Ионафан, услышав, как Давид разговаривает сам с собой, подходит к нему. Ионафан радуется встрече: он любит Давида как брата. Он опасается за жизнь Давида, зная, как ненавидит его Саул. Давид ничего не боится: “Я здесь, чтоб умереть: но только в битве, Как сильный – за отечество и за Того неблагодарного Саула, Что молится о гибели моей”. Ионафан рассказывает, что злой и завистливый Авенир, родственник Саула и начальник его войска, все время настраивает Саула против Давида. Мелхола, жена Давида, верна мужу и каждый день со слезами умоляет Саула вернуть ей Давида. Ионафан говорит, что без Давида израильтяне утратили былую храбрость: “С тобой ушли Мир, слава и уверенность в бою”. Ионафан вспоминает, как пророк Самуил перед смертью принял Давида и помазал его елеем. Он советует Давиду ждать в горах сигнала к битве и лишь тогда выйти из укрытия. Давид сокрушается: “О, неужели смелые поступки Скрывать, как козни?” Он хочет пойти к Саулу и, несмотря на то что не знает за собой никакой вины, попросить у него прощения. Самуил некогда любил Саула как сына, но Саул своей неблагодарностью навлек на себя гнев Господень. Пророк Самуил завещал Давиду любовь и верность царю, и Давид никогда не ослушается его. Ионафан клянется, пока жив, защищать Давида от гнева Саула. Давид хочет увидеться с Мелхолой. Обычно Мелхола еще до зари приходит плакать о Давиде и вместе с Ионафаном молится за отца. Давид прячется, а Ионафан осторожно подготавливает сестру к встрече с мужем. Мелхола видит Давида без пурпурной епанчи, которую она ему выткала, в грубом плаще он похож не на царского зятя, а на простого пехотинца. Ионафан и Мелхола решают выяснить, в каком расположении духа находится Саул, и если оно покажется им благоприятным, то исподволь подготовить отца к встрече с Давидом. Чтобы никто не опознал Давида и Авенир не подослал убийцу, Ионафан просит его опустить забрало и смешаться с толпой воинов. Но Мелхола считает, что по взгляду и по умению носить меч Давида легко узнать. Она показывает ему пещеру в лесной чаще, где он может укрыться. Давид уходит.

Саул вспоминает, каким неустрашимым воином он был. Теперь он стар и силы его уже не те, что прежде. Но он утратил не одну лишь юность: “Была со мною Еще неодолимая десница Всевышнего!.. И был, по крайней мере, Со мной Давид, мой витязь”. Авенир внушает Саулу, что Давид – главная причина всех его бед. Но Саул понимает, что дело в нем самом: “Нетерпеливый, мрачный, Жестокий, злобный – вот я стал каков, Всегда себе не мил, не мил другим, При мире жажду войн, при войнах – мира”. Авенир убеждает Саула, что пророк Самуил, который первым сказал, что Саул отвержен Богом, – дерзкий, лживый и хитрый старик, он сам хотел стать царем, но народ избрал Саула, и Самуил из зависти объявил, что Бог отверг Саула. Авенир говорит о том, что Давид всегда был ближе к Самуилу, чем к Саулу, и больше расположен к алтарю, чем к полю битвы. Авенир одной крови с Саулом: “Я рода твоего, и блеск царя Есть слава Авенира, а Давид Не вознесется, не поправ Саула”. Саул часто видит во сне, как Самуил срывает с его головы царский венец и хочет возложить на голову Давида, но Давид падает ниц и со слезами просит пророка вернуть венец Саулу. Авенир восклицает: “Погибнет пусть Давид: исчезнут с ним Все страхи, и несчастья, и виденья”.

Саул больше не хочет оттягивать сражение с филистимлянами. Ионафан не сомневается в победе. Мелхола надеется, что после битвы Саул обретет отдых и покой и вернет ей любимого мужа. Саул считает, что израильтяне обречены на поражение. Мелхола вспоминает, как Давид своим пением ублажал Саула и отвлекал от мрачных мыслей. Ионафан напоминает Саулу о воинской доблести Давида. Появляется Давид: “Мой царь! Давно хотел Ты головы моей. Так вот – бери, Секи ее”. Саул встречает его ласково: “В тебе вещает Бог; тебя привел Ко мне Господь…” Давид просит Саула позволить ему сражаться в рядах израильтян или встать во главе войска – как тому будет угодно, – а потом готов принять казнь. Саул обвиняет Давида в гордыне, в желании затмить царя. Давид знает, что ни в чем не виноват, это все – наветы Авенира, который ему завидует. Авенир утверждает, что Давид скрывался в Филистии, среди врагов, сеял смуту среди народа Израиля и не раз покушался на жизнь Саула. В оправдание Давид показывает лоскут от царской мантии Саула. Однажды Саул, искавший Давида, чтобы убить, заснул в пещере, где скрывался Давид. Давид мог убить его и сбежать, ибо Авенир, который должен был охранять Саула, был далеко. Но Давид не воспользовался тем, что царь оказался в его власти, для мести и лишь отрезал мечом лоскут от мантии Саула. Услышав речь Давида, Саул возвращает ему свое расположение и назначает его военачальником.

Давид призывает к себе Авенира для важного разговора. Он говорит, что Авенир должен служить не ему, Давиду, а оба они должны служить государю, народу и Богу. Авенир предлагает план битвы, который Давид полностью одобряет. Он назначает Авенира начальником главных сил. Давид хочет начать наступление в четыре часа пополудни: солнце, ветер и густая пыль помогут им в сражении. Мелхола рассказывает Давиду, что Авенир уже успел что-то нашептать Саулу, и настроение царя переменилось. Саул снова обвиняет Давида в гордыне. Давид отвечает: “На поле битвы – воин, при дворе – Твой зять, а перед Богом я – ничто”. Саул замечает меч Давида. Этот священный меч Давиду вручил священник Ахимелех. Услышав, что Ахимелех отдал священный меч, висевший в Номве над алтарем, Давиду, Саул приходит в ярость. Он обвиняет детей в том, что они только и ждут его смерти, чтобы завладеть царским венцом. Ионафан просит Давида спеть, надеясь развеять гнев отца. Давид поет о ратных подвигах Саула, о покое после битвы, но, услышав слово “меч”, Саул снова приходит в ярость. Ионафан и Мелхола держат Саула, готового заколоть Давида, чтобы тот мог уйти. Саул посылает Мелхолу за Давидом. Ионафан тем временем пытается усмирить гнев отца, умоляет его не ожесточаться против истины и Бога, чей избранник – Давид. Авенир также ищет Давида: до битвы осталось меньше часа. В стане израильтян появляется Ахимелех. Он упрекает Саула в том, что тот сошел со стези господней, Саул же называет Ахимелеха изменником, давшим изгнаннику Давиду не только кров и пишу, но и священное оружие. Саул не сомневается, что Ахимелех пришел, чтобы предать его, но священник пришел, чтобы молиться о даровании Саулу победы. Саул бранит всех священников, он вспоминает, как Самуил сам убил царя амаликитян, захваченного Саулом в плен и пощаженного за воинскую доблесть. Ахимелех призывает Саула вернуться к Богу: “Царь земной, но перед Богом Кто царь? Саул, опомнись! Ты не больше, Чем венценосная пылинка”. Ахимелех грозит Саулу гневом Господним и обличает злобного и коварного Авенира. Саул приказывает Авениру убить Ахимелеха, отменить приказ Давида и перенести наступление на завтра, видя в желании Давида начать сражение перед заходом солнца намек на свою слабеющую старческую руку. Саул приказывает Авениру привести Давида, чтобы тот сам перерезал себе вены. Ахимелех перед смертью предсказывает, что Саул и Авенир умрут жалкой смертью от меча, но не от вражеского и не в бою. Ионафан пытается воззвать к разуму отца, но безуспешно. Саул прогоняет детей: Ионафана отправляет в войско, а Мелхолу посылает искать Давида. “Один я остаюсь с самим собой, И только самого себя страшусь”.

Мелхола уговаривает Давида бежать под покровом ночи, но Давид не хочет покидать израильтян накануне сражения. Мелхола рассказывает о казни Ахимелеха и о том, что Саул дал Авениру приказ убить Давида, если тот встретит его во время боя. Давид слышит вещий голос, он предсказывает, что грядущий день будет страшным для царя и для всего народа Но здесь пролилась чистая кровь служителя Господня, и Давид не может сражаться на земле, которая осквернена. Скрепя сердце он соглашается бежать, но, тревожась за Мелхолу, не хочет брать ее с собой: “оставайся С отцом, покуда к мужу не вернет Тебя Господь”. Давид скрывается. Мелхола слышит из отцовского шатра вопли и видит Саула, бегущего от тени, которая преследует его. Мелхола тщетно пытается убедить отца, что за ним никто не гонится. Саул видит занесенный над ним огненный карающий меч и просит Господа отвратить свой меч от его детей, сам он виноват, но дети ни в чем не повинны. Ему чудится голос пророка Самуила, вступающегося за Давида. Он хочет послать за Давидом…

А. Мандзони

Обрученные

Дон Аббондио, священник маленькой деревеньки, расположенной в той части озера Комо, где оно заворачивает к югу между двух горных кряжей и все изрезано выступами и заливами, на закате дня 7 ноября 1628 г. возвращается домой после приятной прогулки. Он уже готов повернуть на тропинку, ведущую к деревне, как его путь преграждают две зловещие фигуры. Их одеяние, наружность и ухватки – у обоих головы повязаны зеленой сеткой с большой кистью, длинные усы закручены, к кожаному ремню прикреплена пара пистолетов, огромный кинжал и палаш с ярко начищенным эфесом – не оставляют сомнений относительно рода их занятий. Это так называемые брави, лихие молодцы, которых нанимают для разнообразных, в том числе весьма сомнительных, поручений. У бедного дона Аббондио моментально душа уходит в пятки и он мучительно старается припомнить, не провинился ли он в чем-нибудь против сильных мира сего. От имени своего хозяина, молодого и разнузданного феодала дона Родриго, брави требует, чтобы дон Аббондио отменил назначенное на завтра венчание местного крестьянского парня Ренцо Трамальино и его невесты Лючии Монделлы. Несчастный священник – добрый человек и никому не желает зла, но совсем не обладает львиной отвагой и поэтому избегает любых столкновений, а раз уж они его коснулись, всегда встает на сторону сильнейшего, давая понять слабому, что в душе он ему не враг. Терзаемый угрызениями совести и еще более острыми приступами страха, он проводит мучительную ночь. Наутро к нему приходит разодетый в пух и прах Ренцо Трамальино – двадцатилетний парень, с юных лет оставшись без родителей, имеет небольшой клочок земли и занимается прядением шелка, что дает ему скромный, но устойчивый доход. Он сгорает от нетерпения соединиться с возлюбленной Лючией и хочет обсудить с доном Аббондио последние детали предстоящей свадебной церемонии. Но священник встречает сияющего жениха без обычной приветливости и смущенно и путанно объясняет ему, что венчание состояться не может – на то есть веские причины. Свадьба откладывается на неделю. Словоохотливая служанка дона Аббондио Перпетуя, которой священник накануне доверил страшную тайну, поселяет в сердце Ренцо сомнения. Он с пристрастием допрашивает дона Аббондио, говорит со своей невестой и понимает наконец, в чем загвоздка: наглый дон Родриго испытывает нежные чувства к хорошенькой Лючии. Посоветовавшись, Ренцо и мать невесты Аньезе решают, что жених должен прихватить с собой четырех каплунов, отправиться в большое село Лекко и найти там длинного, тощего, плешивого адвоката с красным носом и малиновой родинкой на щеке, которого все зовут Крючкотвором, – он знает все законы и поможет найти выход из трудного положения.

Адвокат с готовностью соглашается, но, как только он слышит упоминание о страшном доне Родриго, спешит отделаться от незадачливого клиента и даже возвращает связанный по ногам живой “гонорар”. Лючии приходит в голову мысль обратиться за помощью к монаху соседнего монастыря капуцинов отцу Христофору, перед авторитетом которого склоняются даже самые отъявленные самодуры. Этот уже немолодой монах известен не только своим благочестием, но и неукоснительным исполнением двух обязанностей, которые он сам себе добровольно предписал: усмирения раздоров и защиты обиженных. Отец Христофор отважно отправляется в логово зверя, которого надеется укротить мольбами или же описанием мук, ожидающих его в загробной жизни. Бурная беседа не имеет решительно никакого эффекта – дон Родриго, его столь же наглый миланский кузен дон Аттилио и пьяные гости поднимают монаха на смех и он покидает роскошную виллу, призвав проклятья на голову нечестивого хозяина. Остается последнее средство – обвенчаться без согласия дона Аббондио, но в его присутствии. Для этого нужно привести двух свидетелей. Жених говорит: “Это моя жена”, а невеста – “Это мой муж”. Все все слышали, святое таинство считается свершившимся. Главное – застать священника врасплох и не дать ему спастись бегством. Богобоязненная Лючия с трудом соглашается на сомнительное предложение своей матери и Ренцо. Ее убеждают лишь угрозы Ренцо убить дона Родриго и появление около их домика мрачных фигур. В следующий вечер, когда уже стемнело, они пытаются осуществить свое намерение. Обрученные и свидетели обманом проникают в дом священника, и Ренцо произносит полагающиеся слова, Но дон Аббондио торопливо набрасывает скатерть на голову Лючии, не давая ей закончить обряд, и отчаянно зовет на помощь. Следует всеобщее замешательство, встревоженный криком священника пономарь спросонья кидается на колокольню и ударяет в самый большой колокол. По счастливому совпадению, неистовый звон заставляет ретироваться и небольшой отряд брави под предводительством отчаянного головореза Гризо, посланный доном Родриго, чтобы похитить Лючию. Несчастные обрученные и Аньезе, которая во время “операции” отвлекала внимание верной служанки священника Перпетуи, бегут в монастырь Пескаренико к отцу Христофору. Под покровом ночи преданные ему люди переправляют беглецов на противоположный берег озера и везут в Монцу, где Лючию берет под свое покровительство высокопоставленная монахиня Гертруда. Ей, последней дочери могущественного князя, еще до рождения была уготована монашеская жизнь, как и всем сестрам и братьям, кроме старшего, которому отец хотел в целости оставить огромное состояние. Вопреки своему желанию и кипению молодых страстей она становится послушницей примерно за год до появления в монастыре Лючии, к которой она сразу же чувствует расположение.

Ренцо, простившись с женщинами, отправляется в Милан, куда попадает в самый разгар голодного бунта, когда отчаявшиеся горожане грабят и громят пекарни и штурмуют дом провиантмейстера. Неожиданно для себя Ренцо становится народным трибуном и высказывает по-крестьянски здравые мысли об общественном устройстве. Он останавливается на ночь в харчевне, заказывает ужин и, выпив одну-две бутылки хорошего вина, позволяет себе излишне смелые суждения о действиях властей. Хозяин харчевни считает своим долгом предупредить полицию об опасном бунтовщике. На следующее утро двое полицейских и чиновник по уголовным делам поднимают его из постели и предлагают следовать за ними. По пути его освобождает возбужденная толпа. Опасаясь еще раз попасть в неприятную переделку, Ренцо покидает Милан и отправляется в провинцию Бергамо (в ту пору Миланское герцогство находится под испанским владычеством, а Бергамо принадлежит Светлейшей республике Венеции – стоит перейти реку Адду, и ты уже за границей). Здесь в деревне живет его двоюродный брат Бортоло, у которого Ренцо встречает радушный прием и который устраивает его на работу в своей прядильне. В тот же день 13 ноября, когда Ренцо приходит к Бортоло, в Лекко прибывает гонец с предписанием арестовать беглого преступника Лоренцо Трамальино и в кандалах препроводить его в Милан, где он предстанет перед правосудием. Неистовый дон Родриго, у которого из рук ускользнула вожделенная добыча, злорадствует и затевает новые козни. Он жаждет мести и реванша. С помощью влиятельного миланского родственника, члена Тайного совета, он добивается наказания строптивого отца Христофора – его перевода из Пескаренико в далекий Римини. Головорез Гризо узнает, где скрывается Лючия, и дон Родриго замышляет ее похищение из монастыря. Мелкий хищник обращается за поддержкой к ужасному могущественному покровителю, имя которого история не сохранила, поэтому впредь он будет зваться Безымянным.

Похищение проходит на редкость гладко: Гертруда подчиняется воле злодея Эджидио, который когда-то помог ей бежать из монастыря и имеет над ней непреодолимую темную власть. Она посылает Лючию с поручением в соседний монастырь, воспользовавшись временным отсутствием Аньезе. Брави хватают девушку на безлюдной дороге и увозят ее в мрачный замок Безымянного, где вверяют присмотру старой мегеры. Казалось бы, все потеряно, но происходит непредсказуемое и необъяснимое – после встречи с Лючией в душу Безымянного, уставшего от бесконечных злодеяний, закрадывается сначала неясная тревога, а затем все растущая тоска. Бессонная ночь не приносит покоя, в ушах звучат отчаянные мольбы Лючии и особенно ее слова: “Бог так много прощает за одно милосердное дело!” На следующее утро зловещий персонаж слышит ликующий звон колоколов и узнает, что в соседнюю деревню прибыл известный своим умом, благочестием и ученостью кардинал Федериго Борромео. Безымянный просит аудиенции у высокого прелата, который никогда и никому не отказывает в милости и утешении. Благотворная беседа приносит раскаявшемуся злодею желанное очищение. Чудо свершилось. Безымянный становится другим человеком и жаждет искупить вину. По поручению кардинала, обуреваемый всегдашними страхами, дон Аббондио вместе с Безымянным отправляется в замок за несчастной пленницей. Аньезе воссоединяется с дочерью, но ненадолго – им вновь предстоит расстаться. Узнав, что кардинал ищет надежное пристанище для Лючии, одна знатная супружеская пара – дон Ферранте и донна Прасседе – приглашает девушку поселиться в ее миланском доме. Дон Родриго, убитый вестью о провале столь хорошо спланированной операции, два дня исходит желчью, а на третий отбывает в Милан. Перед разлукой Лючия признается матери, что в момент отчаяния она дала Мадонне обет никогда не выходить замуж, если ей удастся избежать гнусных притязаний дона Родриго. Безымянный увольняет брави, пособников своих злодеяний, и передает Аньезе сто золотых скудо в приданое Лючии. Лючия просит мать разыскать Ренцо и отдать ему половину денег. Проходит много времени, прежде чем ей удается выполнить просьбу.

Меж тем над страной сгущаются тучи: в довершение к голоду, унесшему тысячи жизней, осенью 1629 г. с севера в пределы Миланского герцогства вторгаются жестокие немецкие наемники-ландскнехты, которые участвуют в переделе территорий. Поговаривают, что в их рядах замечены случаи чумы. Насмерть перепуганные мирные жители спешно собирают пожитки, закапывают то, что не могут унести, и спасаются бегством. Аньезе, Перпетуя и дон Аббондио находят гостеприимный приют в неприступном для врагов и открытом для всех беглецов замке Безымянного. Как только опасность миновала, они возвращаются в деревню и видят, что все разграблено и испоганено. Исчезло и то, что дон Аббондио закопал в саду. Чума входит в Милан в конце октября 1629 г. и свирепствует в следующем, 1630 г. Власти и Санитарная управа проявляют преступную медлительность в борьбе с эпидемией. Дон Родриго, вернувшись как-то ночью в конце августа с очередной попойки, обнаруживает у себя признаки зловещей болезни. “Верный” Гризо отправляет хозяина в лазарет и завладевает вещами, что становится причиной его гибели.

Чума не обходит стороной и Ренцо. Едва оправившись от болезни, он возвращается в родную деревню, чтобы узнать, что стало с его близкими. Дон Аббондио чуть жив от перенесенных лишений и по-прежнему дрожит от страха. Перпетую унесла чума, Аньезе живет у родственников в Пастуро, а Лючия – в Милане у дона Ферранте. Ренцо спешит в Милан и повсюду видит запустение, отчаяние и страх. На его стук в окне дома дона Ферранте показывается встревоженная женщина и сообщает ему, что Лючия в лазарете. В этот момент его окружает возбужденная толпа. Раздаются крики о мазуне – разносчике заразы. Ренцо в панике бежит и спасается от преследователей, вспрыгнув на повозку с трупами. Обрученные встречаются наконец в лазарете. Там же находится отец Христофор, который с великим терпением и мужеством исполняет свой пастырский долг – утешает страждущих и дает последнее причастие умирающим. Он освобождает Лючию от обета безбрачия. Многие обязаны ему выздоровлением, но его собственную жизнь уносит страшная болезнь. Постепенно чума отступает. Она прошлась по Милану и Ломбардии как гигантская метла (по словам дона Аббондио), которая вымела из жизни бедняков и богачей, честных людей и злодеев – среди последних дона Родриго. Его владения переходят к другому хозяину. Дон Аббондио может теперь со спокойной душой обвенчать счастливых влюбленных. Молодые супруги поселяются в деревне недалеко от Бергамо, и меньше чем через год у них рождается дочь Мария. За ней последует еще невесть сколько малышей того и другого пола – все они, по желанию Ренцо, будут учиться грамоте. Ренцо очень любит рассказывать о том, как он научился избегать неприятностей. Что-то в этих рассказах Лючию не удовлетворяет. Спорят они, спорят и наконец приходят к выводу, что осторожность и хорошее поведение не помогают предотвратить неприятности. Но, раз уж они обрушились, заслуженно или безвинно, только вера в Бога дает силы преодолеть их, а пережитое учит, как сделать свою жизнь лучше.