Category: Краткие содержания

Уильям Фолкнер

Город

Минуло лет десять с тех пор, как Флем Сноупс с женой и младенцем прибыл в Джефферсон и водворился за стойкой ресторанчика, половинный пай в котором он выменял у В. К. Рэтлифа на треть заброшенной усадьбы Старого Француза. Скоро он был уже единоличным владельцем этого заведения, а еще какое-то время спустя оставил ресторан и занял доселе не существовавший пост смотрителя городской электростанции.

На этой должности он быстро изыскал дополнительный, помимо пристойного жалованья, способ обогащения: Флему бросилось в глаза обилие увесистых медных деталей, прикрепленных или разбросанных тут и там; их он стал сбывать куда-то на сторону – сначала, потихоньку, а потом оптом, для чего ему потребовалось привлечь двух негров-кочегаров. Негры помогали Флему, ни о чем не подозревая, но когда ему для своих целей понадобилось натравить помощников друг на друга, те все поняли, сговорились между собой и перетаскали наворованные уже части в бак городской водокачки. Тут как раз нагрянули ревизоры. Флему удалось замять скандал, покрыв недостачу наличными, но бак водокачки еще долгие годы являл собой памятник Сноупсу, или, скорее, не памятник, а след его ноги, знаменовавший, где он был и откуда двинулся дальше.

Место смотрителя электростанции было создано специально для Флема мэром Джефферсона Манфредом де Спейном. Вернувшись с Кубы в чине лейтенанта, с лицом, украшенным шрамом от удара испанского клинка, де Спейн возвестил в городе наступление новых времен; он легко победил на выборах и первое, что сделал, заняв пост мэра, купил гоночную машину, чем нарушил изданный своим предшественником закон, запрещавший в Джефферсоне езду на автомобилях, – просто наплевал на него, хотя легко мог бы отменить.

Встреча и последующий роман Манфреда де Спейна и Юлы Сноупс были уготованы судьбой, они столь бесспорно воплощали собой божественную простоту, безгрешную и безграничную бессмертную страсть, что весь, или почти весь, баптистско-методистский Джефферсон – не имея, впрочем, никаких доказательств предполагаемой связи – с восторгом наблюдал за тем, как они наставляют рога Флему. Иные недоумевали, отчего Флем их не накроет, но он просто не хотел этого делать, извлекая из неверности жены – да и какая такая может быть неверность импотенту – свои выгоды. Должность смотрителя электростанции была не последней.

Проворовавшись на электростанции, Флем несколько лет ничем определенным не занимался, а только, по выражению Рэтлифа, разводил Сноупсов, по его стопам просачивавшихся в Джефферсон. Его место в ресторанчике поначалу занял Эк, но как ненастоящий Сноупс, не способный к стяжательству, он скоро оказался сторожем при нефтеналивном баке, и заведение перешло в руки бывшего учителя из французовой Балки, А. О. Сноупса. Появился было в городе и настоящий учитель Сноупс, но его застукали с четырнадцатилетней, за что обваляли в дегте и перьях и прогнали прочь; от горе-учителя осталось двое сыновей – Байрон и Вергилий.

Одним из немногих, кто не мог спокойно взирать на отношения Юлы и де Спейна, был Гэвин Стивене, молодой городской прокурор. Мысли о том, что на глазах всего Джефферсона выделывает женщина, равных которой не создавала природа, приводили его в смятение, побуждали что-то – что именно, он и сам не знал – предпринять во спасение то ли Юлы, то ли Джефферсона от Юлы и де Спейна. Сестра-близнец Гэвина, Маргарет, советовала брату сначала разобраться, что его беспокоит больше: что Юла не так добродетельна или что она губит свою добродетель именно с де Спейном.

Перед балом, который давал Котильонный клуб, объединявший благородных дам Джефферсона, Гэвину пришла мысль послать бальный букет Юле Сноупс, но Маргарет сказала, что тогда уж надо посылать букеты всем приглашенным дамам. Гэвин так и сделал, а де Спейн, узнав об этом, последовал его примеру, но на дом Маргарет и ее брату прислал не одну, а целых две празднично оформленные коробки – в своей Гэвин обнаружил пару бутоньерок, использованным презервативом привязанных к заточенным граблям, с помощью которых его племянник в свое время, когда мэр завел манеру носиться мимо дома прокурора, издевательски при этом сигналя, проколол шины де Спейновой машины. Противостояние двух мужчин получило продолжение на балу: Гэвину – как, возможно, и многим другим – показалось, что де Спейн танцует с Юлой непристойно, и он одернул кавалера; потом во дворе они честно подрались, вернее, мэр просто основательно отделал прокурора.

Летом, когда в суде не было никаких особых дел, прокурор Гэвин Стивене возбудил процесс против акционерной компании и мэра, обвинив их в попустительстве хищениям на электростанции. В день заседания он получил записку от Юлы с указанием ждать ее поздно вечером у себя в конторе; когда она пришла, он стал гадать и допытываться у нее, зачем она пришла, кто – Флем Сноупс или Манфред де Спейн – послал ее к нему, чего она хочет и чего хочет он сам, и, вконец запутавшись в собственных сомнениях, выставил гостью за дверь. Ее слов о том, что она не любит, когда люди несчастливы, и, мол, коль скоро это легко исправить… – Гэвин услышать не мог или не хотел. Так или иначе, но на следующий день прокурор снял свои обвинения, а по прошествии скорого времени отбыл совершенствовать знания в Гейдельберг.

Перед отъездом он завещал Рэтлифу нести общий джефферсонский крест – Сноупсов – и по мере сил защищать от них город. В Джефферсоне Гэвин Стивене снова появился только через несколько лет, уже в разгар войны, но скоро снова отбыл в Европу офицером тыловых частей. С собой он прихватил Монтгомери Уорда Сноупса, сына А. О., который пошел на войну отнюдь не из патриотических соображений, а желая там осмотреться как следует, пока всех не стали забривать поголовно.

Осмотрелся во Франции Монтгомери Уорд неплохо. Скоро он стал заведовать интендантской лавочкой, и она пользовалась громадной популярностью у американских солдат благодаря тому, что в заднюю комнату он поместил смазливую француженку. Когда война кончилась, изобретательный Сноупс перебрался в Париж, где поставил дело на более широкую ногу. В Джефферсоне, куда он вернулся последним из побывавших в Европе солдат, Монтгомери Уорд открыл фотоателье и поначалу принимал в нем клиентов в наряде монмартрского художника. Но со временем джефферсонцы начали замечать, что уже больше года фотографии в витрине не меняются, а клиентуру составляют преимущественно молодые окрестные фермеры, приходящие сниматься почему-то ближе к ночи. В конце концов в мастерской учинили обыск, и на белый свет был извлечен альбом с похабными парижскими открытками.

Флем Сноупс и не думал избавлять оскандалившегося родственника от тюрьмы; он лишь выкрал из кабинета шерифа вещественные доказательства, а в мастерскую натаскал емкостей с самодельным виски – самогоноварение в глазах нормальных обывателей куда достойнее разврата. Другого одиозного Сноупса, А. О., потратив на то внушительную сумму, Флем также спровадил из Джефферсона – во Французову Балку.

О своем добром имени Флем начал печься с того момента, когда ему, ко всеобщему изумлению, достался пост вице-президента банка Сарториса, ограбленного незадолго до того Байроном Сноупсом, который служил в нем клерком. Тогда де Спейн из своих денег возместил украденное, благодаря чему был избран президентом. Назначение Флема стало с его стороны очередной платой за молчаливое попустительство жене.

Первое начинание Флема на новом месте оказалось неудачным – он захотел было вступить в долю в несноупсовском промысле с ненастоящим Сноупсом, Уоллом (его отец, Эк, погиб при взрыве нефтеналивного бака, и Уоллстрит-Паника, как он тогда звался, еще подростком начал самостоятельно зарабатывать на жизнь), чья лавка процветала исключительно благодаря его трудолюбию и добропорядочности. Уолл отверг предложение родича, а за это ему было отказано в крайне нужном кредите. Выручил Уолла Рэтлиф; он встал на ноги и со временем на паях с Рэтлифом открыл первый в тех краях настоящий супермаркет, хотя слова этого еще и в помине не было.

Дочь Юлы Сноупс, Линда, в первый раз бросилась в глаза Гэвину Стивенсу, когда ей уже исполнилось четырнадцать лет. Она не являла собой копии своей матери, но была столь же лучезарна, неповторима и прекрасна. Гэвина, хоть ему и было основательно за тридцать, неодолимо влекло к этому созданию, и он, решив для себя, что просто намерен формировать ум девочки, чуть не каждый день встречал ее после школы, вел в аптеку, где угощал мороженым и кока-колой, развлекал беседами и дарил книжки.

Линда подросла, и у нее появился кавалер помоложе, боксер и автомобилист, который как-то, ворвавшись к Гэвину в кабинет, в кровь разбил ему лицо. Подоспевшая Линда обругала юнца, а Гэвину призналась в любви. После этого случая встречи их стали очень редкими – старый холостяк тревожился за доброе имя девушки, поскольку пошли слухи, что соперник застал его наедине с Линдой и за это избил. Главным своим долгом Гэвин теперь считал спасти Линду от Сноупсов, а значит, надо было попытаться сделать так, чтобы ее отправили в один из колледжей на востоке или на севере.

Флем Сноупс был против: во-первых, жена и дочь были для него непременными предметами обстановки дома солидного вице-президента банка; во-вторых, вдали от дома Линда могла без его ведома выйти замуж, а это означало бы для Флема лишиться части наследства отца Юлы, старого Билла Варнера; и наконец, не зависящие от него люди могли раскрыть Линде правду о ее рождении. Юла, в свою очередь, ошарашила Гэвина словами о том, что защита от Сноупсов – лишь поэтические бредни, женщинам же дороже всего факты, а самый весомый факт – женитьба, и таким образом, лучшее, что он может сделать для Линды, – это жениться на ней.

Но в один прекрасный день Флем позволил приемной дочери уехать из Джефферсона. Сделал он это неспроста, но рассчитав, что в порыве благодарности Линда может отказаться в его пользу от причитавшейся ей доли материнского наследства и дать расписку об этом. Расписка же требовалась ему для решительной схватки с де Спейном за пост президента банка – последнее, что должны были принести Флему восемнадцать лет бесчестия.

Флем отвез расписку по поводу Французовой Балки; той же ночью Билл Варнер, держатель трети акций банка, был в доме от всей души презираемого и ненавидимого зятя, где все узнал о Юле и де Спейне. На, другой день акции де Спейна были проданы Флему, отныне президенту банка, а назавтра он должен был покинуть Джефферсон, один или с Юлой. Вечером того же дня Юла во второй раз в жизни пришла к Гэвину Стивенсу; она объяснила Гэвину, что ни уехать с де Спейном, ни остаться со Сноупсом для нее равно невозможно – из-за дочери, и взяла с него обещание жениться на Линде. Он обещал, но только в случае, если ничего другого для нее нельзя будет сделать. Ночью Юла покончила с собой.

Линду Гэвин отправил не в университет – она переросла все университеты, – а в Нью-Йорк, в Гринич-Виллидж, где у него были друзья и где ей предстояло многое испробовать и многому научиться до тех пор, пока на ее пути не встретится самый смелый и сильный – сам он таким не был. Флем зажил солидным вдовцом в купленном им и переделанном в плантаторском стиле особняке де Спейнов. В Джефферсоне же и Йокнапатофе все шло своим чередом.

Прошел последний перед Рождеством день, и наступила ясная звездная ночь. Через трубу одного дома поднялась ведьма на метле и стала собирать звезды. А черт в это время украл месяц. Он это сделал потому, что знал, сегодня Чуб приглашен дьяком на кутью, а дочь его красавица останется дома, к ней в это время придет кузнец. Вот этому кузнецу и мстил черт. Кузнец этот, хороший художник, написал однажды картину, где святой Петр в день страшного суда изгоняет из ада злого духа. Черт всячески мешал кузнецу, но работа была доделана, доска внесена в церковь и вделана в стену. С тех пор и поклялся черт мстить кузнецу. Украв месяц, черт надеялся, что в такую темноту Чуб никуда не пойдет, а кузнец при отце не решится приходить к дочке Чуба.

Чуб же, выходя в это время из своей хаты вместе с Панасом, раздумывал, на что ему решиться: идти к дьяку или нет. Наконец было решено идти. И два кума отправились в дорогу.

Дочь Чуба Оксана была первой красавицей. Она была капризна, избалована. Парубки гонялись за ней толпами, но потом уходили к другим, не таким избалованным. Только кузнец не оставлял ее в покое, хотя она обращалась с ним не лучше, чем с другими.

Когда Чуб ушел к дьяку, кузнец появился в его доме. Он признается Оксане в любви, но она просто играет с кузнецом, издевается над ним. В дверь постучали, требуя отворить. Оксана хотела пойти открыть, но Вакула-кузнец сказал, что сам отворит.

В это время ведьме надоело летать, и она отправилась домой, а черт полетел следом за ней. Ведьма та была матерью Вакулы, Солохой. Ей было около 40 лет, она была ни дурна, ни хороша собою, но так умела очаровывать козаков, что к ней ходили многие, при Этом не подозревая, что у них есть соперники. Но лучше всех она относилась к богатому Чубу, так как хотела женить его на себе и прибрать его богатство к рукам. А чтобы ее сын каким-нибудь образом не опередил ее, женившись на Оксане, она постоянно сорила Чуба с Вакулой.

Когда черт летел за Солохой, он заметил, что Чуб все – таки ушел из дома. Черт начал разрывать снег, чтобы поднялась метель. Эта метель заставила Чуба воротиться домой. Но так как метель была сильная, Чуб с кумом долго не могли найти хату. Наконец Чубу показалось, что он нашел свой дом. Он постучал в окно, но, услышав голос Вакулы, решил, что забрел не туда. Задумав узнать, чья же это хата и к кому ходит кузнец, Чуб прикинулся колядующим, сказал, что пришел поколядовать, но Вакула прогнал его сильным ударом по спине. Побитый, Чуб отправился к Солохе.

Когда черт летал из трубы хаты Солохи и обратно, у него выпал месяц и поднялся на небо, осветив все вокруг. Парубки и девчата вышли колядовать. Зашли друзья и к Оксане. На одной из девушек она увидела славные черевички, и ей захотелось такие же. Вакула пообещал Оксане, что достанет для нее самые лучшие. Оксана поклялась, что если Вакула привезет ей черевики, которые носит сама царица, она выйдет за него замуж.

В это время черт разнежился у Солохи, целовал ей руки, но тут послышался стук и голос Головы. Черту оставалось только спрятаться в один из мешков с углем, которые оставил Вакула около входа. Голова рассказал, что шел к дьяку, а когда началась метель, решил свернуть к Солохе. Опять раздался стук. Это пришел дьяк. Голова просит его спрятать, Солоха прячет его в самый большой мешок с углем. Дьяк вошел и сказал, что, так как из-за метели к нему никто не пришел, он решил праздновать у Солохи. Опять раздался стук. На сей раз пришел Чуб. Солоха прячет дьяка в другой мешок из-под угля. Чуб пришел к Солохе выпить водки, так как совсем замерз. Опять стук в дверь и голос: “Отвори”. Пришел домой Вакула. Солоха, испуганная появлением сына, указала Чубу на мешок, в котором уже сидел дьяк. Чуб залез в него, дьяк не мог даже кашлем выдать свое присутствие, а потому терпел сильную боль. Вакула, войдя в хату, сначала завалился на лавку, но потом заметил, что так и не убрал мешки с углем. Он решил их вынести. Думая об Оксане, кузнец вышел на улицу. Там во всю шло празднование. Кузнец, услышав среди голосов гуляющих голос Оксаны, бросил тяжелые мешки и, оставив в руках только небольшой мешок, пошел в толпу. Оксана опять посмеялась над бедным Вакулой. Больше терпеть не было сил, и Вакула решил утопиться. Он побежал что есть сил на край деревни. Но на полпути одумался и решил идти к пузатому Пацюку просить совета. Пацюк тот был знахарем, стоило ему пошептать несколько слов, недуг как рукой снимало. Вакула просит Пацюка указать ему дорогу к черту, так как другого средства помочь в его деле с Оксаной не видит. Но Пацюк отвечает, что “тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами”. Вакула, испуганный, вышел из хаты. А черт тут как тут: начал нашептывать кузнецу, что поможет ему с Оксаной, только контракт надо подписать. Вакула схватил черта за хвост, сел на него и поднял руку для крестного знамения. Черт взмолился, что все сделает, только не надо класть на него знамения. Вакула приказал нести его в Петербург прямо к царице.

Оксана долго раздумывала над тем, как поступила с кузнецом. А вдруг он влюбится в другую? Но потом страхи прошли, и она уже смеялась с подругами. Подруги Оксаны обнаружили мешки, которые оставил Вакула, и решили, что это он наколядовал так много. Но так как поднять их не было сил, все побежали за санками. В это время худощавый кум выходил из шинка и увидел мешки, тоже решив, что кто-то наколядовал. Он позвал на помощь ткача, чтобы дотащить мешок вместе до его дома. Дома из-за мешка началась драка между ними и женой кума. Драка была остановлена внезапным появлением из мешка Чуба. Следом за ним вылез и дьяк. Чуб дивится хитрости Солохи, которая прячет своих ухажеров по мешкам.

Девушки, вернувшись, обнаружили только один мешок, но решили, что хватит с них того, что есть. Они повалили мешок на санки и повезли его в хату Оксаны. Девушки стали развязывать мешок и обнаружил, что там кто-то сидит. В это время входил в дом Чуб. Он сразу понял, что мешок этот тоже из дома Солохи. Из мешка вылез Голова. Все пришли в замешательство. Голова, нахлобучив капелюх, ушел. А Чуб еще долго изливал свою досаду на Солоху.

Между тем Вакула добрался на черте до Петербурга. Он приказал черту вести его к запорожцам, которые осенью проезжали через Диканьку и теперь были в городе. Запорожцы сразу узнали кузнеца. Он просит их взять с собой к царице. Запорожцы долго отказывались, но потом, не без вмешательства черта, согласились. Вакула надел такое же платье, что и у них, и все поехали во дворец. Там кузнец, обратившись к царице, попросил такие же черевички, как на ней. Царица приказала принести самые дорогие, шитые золотом. Вакула подивился красоте черевичек, сделав попутно комплимент царице о стройности ее ног. После этого кузнец приказал черту выносить его из дворца, и вдруг очутился за шлагбаумом.

А в деревне тем временем распространился слух, что кузнец не то утопился, не то повесился. Оксана, узнав такую новость, всю ночь не могла уснуть, все думала о Вакуле, “и к утру влюбилась по уши в кузнеца”.

Утром черт принес Вакулу к его хате. Вакула, вместо того чтобы поблагодарить черта, дал ему три раза хворостиной по спине. Черт бросился бежать. Вакула зашел домой, повалился на лавку и проспал до обеда. Затем он надел праздничный наряд, взял черевички и отправился к Чубу. Чуб был удивлен появлением кузнеца, которого все считали мертвым. Вакула просит руки Оксаны, показывает, какие привез черевички, Чуб соглашается. Но Оксане теперь не нужны были черевички, ей был важнее сам кузнец. Вакула женится на Оксане и совершает церковное покаяние.

Александр Александрович Бестужев (Марлинский)

Фрегат “Надежда”

Повесть (1832)

Капитан-лейтенант Илья Петрович Правин был влюблен впервые и со всей возможной страстностью. Напрасны беспокойство и предостережения друзей, и более всех товарища по морскому корпусу, а ныне первого лейтенанта его фрегата Нила Павловича Какорина. Напрасны замысловатые медицинские советы корабельного врача. Каждый день капитан на балу или приеме, каждый день ищет увидеть княгиню Веру **. Неосторожное замечание незнакомца в ее присутствии – и вот уже дуэль, в которой Правин благородством и храбростью стократно превосходит соперника. Подозрение, что ее внимание принадлежит другому, – и адские муки треплют его сердце, подобно яростным ветрам Атлантики. Уверенный, что его предпочли молодому дипломату, Правин направляется в Эрмитаж, чтобы забыться среди возвышающих душу шедевров истинного искусства. Здесь, у скульптуры Психеи – чудного творения Кановы, он встречает Веру. Следует отчаянное признание и в ответ… признание, столь же искреннее, невольное и неудержимое. Счастье охватывает капитана, как светлый огонь. Он любим! Но добродетель Веры… Чтобы поколебать ее, нужны усилия недюжинные. И однажды он является к ней на дачу в полном мундире. “Что это значит, капитан?” Правин сочинил между тем целую историю о том, как из двух поручений – краткого курьерского визита к берегам Греции и четырехлетнего кругосветного путешествия в американский форт Росс и обратно (действительность предлагала только первое) – он выбрал второе, ибо безнадежность его положения не оставляет ему иной возможности. “Нет, cher ami! Я сейчас решила. Согласись лишь на круиз в теплое Средиземное море. Я сделаю все!” Правин заплакал от стыда и во всем сознался. Но Вера сама была уже счастлива этим разрешением напряжения. Между тем судьба затягивала их отношения морским узлом.

Десять дней спустя в Кронштадте снимается с якоря судно, на корме которого виднеется группа из трех особ: стройного флотского штаб-офицера, приземистого человека с генеральскими эполетами и прелестной дамы.

Влюбленная женщина одолевает границы возможного. Все устроено наилучшим образом, для поправления здоровья князь Петр *** со своей супругой отправляется за границу, и до Англии ему позволено плыть на борту фрегата “Надежда”.

Князь Петр был сильно заинтересован отменной корабельной кухней. Правин ловил мрак ночи в черных глазах княгини Веры, она тонула в его голубых. Они блаженствовали.

Прошли Ревель и Финляндию, промчались Швеция, Дания, Норвегия, мелькнули проливы, острова, замечательные маяки гениальных в своем практицизме англичан. Князь сошел в Портсмуте, княгиню доставили в одну из деревень на юге острова, где она должна была ждать возвращения мужа из Лондона. Любовники простились.

Фрегат стоял на якоре в виду берега. Погода портилась. Правин не находил себе места. Внезапно он решил сойти на берег – увидеть ее еще один лишь раз! Лейтенант Какорин возражает дружески, но решительно: последнее время капитан очевидно пренебрегает своими обязанностями, приближается буря, сейчас не следует оставлять корабль. Возникает ссора. Капитан отстраняет Какорина, своего первого помощника, от командования и велит другу идти под арест. Затем он исполняет свое намерение: свидание или смерть!

Любовники переживают бурную ночь. По морю гуляют смерчи, огромные валы вздымают поверхность вод. Капитан понимает, что он должен быть на судне, ему ясно, что он совершает предательство, откладывая возвращение до утра. Но он не в силах уйти. Утром перед любовниками нежданно является князь Петр. Объяснения неуместны – князь отвергает жену и возвращается в Лондон. Теперь они свободны, счастье открывается перед ними. Но мимо окон гостиницы в бушующем море, подобно призраку, движется истрепанный бурей корабль. Это “Надежда”. Теперь уже Вера не может удержать капитана. Десятивесельная шлюпка несется в самое сердце бури.

Шлюпку с ужасной силой ударило о борт судна. Погибло шестеро гребцов. Из-за неопытности второго лейтенанта на судне под обломками мачты погибло еще пять человек. Капитан Правин тяжело ранен, потерял много крови. Медный гвоздь из обшивки судна при ударе вошел ему между ребер. Подавленный своей виной, он страдал необыкновенно. Вся команда, включая судового врача, молила Бога о его спасении.

Княгиня день и ночь проводила у окна гостиницы со зрительной трубой, не отпуская взором фрегат. Там была вся ее надежда. Длительное наблюдение в телескоп производит действие необыкновенное, обращая нас в волнение, сходное с влиянием пьесы на неизвестном языке. Княгиня видела все, но не могла до конца понять ничего. Все двигалось, фрегат убирался, приходил в прежний стройный вид. Внезапно пушка ударила огнем. Что-то красное мелькнуло и исчезло за бортом. Флаг опустился до самого низа, потом вновь взлетел на мачту.

Сегодня он опять не придет? Но в сумерках послышались шаги. Вошел человек в шотландском плаще. С ликующим сердцем Вера бросилась к нему. Но мужская рука отстранила ее.

“Княгиня, вы ошиблись. Я не Правин, – сказал чужой голос. Перед ней стоял лейтенант Какорин. – Капитан умер, он потерял слишком много крови”. “Его кровь осталась здесь, – с горечью добавил он”…

Спектакль не начинали, ждали государя. Молодой гвардейский офицер направил свой модный четырехугольный лорнет на одну из лож, затем наклонился к соседу: “Кто эта красивая дама рядом с толстым генералом?” – “Это жена князя Петра ***” – “Как? Неужели это та самая Вера ***, о чьей трагической любви к капитану Правину столько говорили в свете?” – “Увы, это его вторая жена. Княгиня Вера умерла в Англии вслед за гибелью капитана”.

Разве не ужасна смерть? Разве не прекрасна любовь? И разве есть в мире веши, где не смешивались бы добро и зло?

Л. Б. Шамшин

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Анатоль Франс (Anatole France)

Восстание ангелов

(La Revolte des anges)

Роман (1914)

Великий Александр Бюссар д’Эпарвье, вице-президент государственного совета при Июльском правительстве, оставил своим наследникам трехэтажный особняк и богатейшую библиотеку. Ренэ д’Эпарвье, достойный внук знаменитого деда, по мере сил пополнял драгоценное собрание. В 1895 г. он назначил хранителем библиотеки Жюльена Сарьетта, одновременно сделав его наставником своего старшего сына Мориса. Г-н Сарьетт проникся к библиотеке трепетной, но ревнивой любовью. Всякий, кто уносил с собой самую ничтожную книжонку, раздирал архивариусу душу. Он был готов снести любое оскорбление и даже бесчестье, лишь бы сохранить в неприкосновенности бесценные тома. И благодаря его рвению библиотека д’Эпарвье за шестнадцать лет не потеряла ни единого листочка.

Но 9 сентября 1912 г. судьба нанесла хранителю страшный удар: на столе бесформенной грудой валялись книги, снятые с полок чьей-то кощунственной рукой. Таинственная сила бесчинствовала в святилище несколько месяцев. Г-н Сарьетт потерял сон и аппетит, пытаясь выследить злоумышленников. Очевидно, это были франкмасоны – друг семьи аббат Патуйль утверждал, что именно они, вкупе с евреями, замышляют полное разрушение христианского мира. Несчастный архивариус боялся коварных сынов Хирама, но любовь к библиотеке оказалась сильнее, и он решил устроить преступникам засаду. Ночью таинственный расхититель ударил его по голове толстенным фолиантом, и с этого дня дела пошли еще хуже – книги стали исчезать с пугающей быстротой. Наконец они обнаружились во флигеле, где обитал юный д’Эпарвье.

Мориса никак нельзя было заподозрить в излишней тяге к знаниям. С ранних лет ему удавалось избегать любого умственного усилия, и аббат Патуйль говорил, что этот юноша получил блага христианского воспитания свыше. Храня галантные традиции своей нации, Морис безропотно сносил откровенное распутство горничных и слезливое обожание светских дам. Но загадочная сила самым неделикатным образом вмешалась и в его жизнь: когда он предавался невинной страсти в объятиях прелестной Жильберты дез’Обель, в комнате появилась призрачная тень обнаженного мужчины. Незнакомец представился ангелом-хранителем Мориса и сказал, что на небесах его зовут Абдиил, а “в миру” – Аркадий. Он зашел проститься, поскольку утратил беру, изучив сокровища человеческой мысли в библиотеке д’Эпарвьв. Напрасно Морис умолял ангела развоплотиться и вновь сделаться чистым духом. Аркадий твердо решил присоединиться к своим собратьям, объявившим войну небесному тирану Иалдаваофу, которого люди ошибочно считают единым богом, тогда как он всего лишь суетный и невежественный демиург.

Мятежный ангел устроился на работу в типографию. Емуне терпелось приступить к реализации великого замысла, и он стад разыскивать товарищей. Некоторые из них не устояли перед мирскими соблазнами: так, архангел Мирар, ставший музыкантом Теофилем Белэ, влюбился в кафешантанную певичку Бушогту и превратился в презренного пацифиста. Напротив, архангел Итуриид, известный как русская нигилистка Зита, воспылал еще большей ненавистью к небесному царству, раздираемому классовыми противоречиями. Херувим Истар, пламенно возлюбив человечество, начал изготовлять изящные портативные бомбы с целью воздвигнуть светлый град радости и счастья на обломках гнусного старого мира. Участники заговора обычно собирались у Теофиля, и Бушотта с нескрываемым отвращением поила их чаем. В минуты уныния и скорби Аркадий навещал вместе с Зитой садовника Нектария. Этот еще крепкий, румяный старик был ближайшим сподвижником Люцифера и охотно рассказывал молодым о первом восстании ангелов. Когда же он брад в руки флейту, к нему слетались птицы и сбегались дикие звери. Зита с Аркадием слушали божественную музыку, и им казалось, Что внимают они сразу и музам, и всей природе, и человеку.

Морис д’Эпарвьс, лишившись своего ангела-хранителя, потерял былую веселость, и даже плотские наслаждения перестали его радовать. Родители встревожились, а аббат Патуйль заявил, что мальчик переживает духовный кризис. Действительно, Морис поместил в газете объявление, призывая Аркадия вернуться, однако ангел, поглощенный революционной борьбой, не откликнулся. Гадалки и прорицательницы также оказались бессильны помочь Морису. Тогда юноша начал обходить ночлежки и кабачки, где собирался всякий сброд, главным образом нигилисты и анархисты. Во время этих странствий Морис завел приятное знакомство с певичкой по имени Бушотта, у которой и встретил своего ненаглядного ангела. Поскольку Аркадий категорически отказался исполнять свои небесные обязанности, Морис решил вернуть заблудшего друга на путь истинный и для начала повез его в ресторан есть устрицы. Узнав о подозрительных знакомствах сына, Ренэ д’Эпарвье выгнал недостойного отпрыска из дома. Морису пришлось перебраться на холостяцкую квартиру. По его небрежению томик Лукреция с пометками Вольтера оказался в руках алчного и хитрого антиквара Гинардона.

Аркадий поселился у Мориса, к которому по-прежнему захаживала Жильберта. В памятную ночь своего ухода ангел произвел на нее неизгладимое впечатление. Аркадий, став человеком, усвоил людские привычки – иными словами, возжелал жены ближнего своего. Оскорбленный таким вероломством, Морис порвал с Жильбертой и вызвал Аркадия на дуэль, хотя ангел пытался втолковать ему, что сохранил небесную неуязвимость. В результате Морис был ранен в руку, и Аркадий с Жильбертой окружили его трогательной заботой. Все трое вновь обрели утраченную невинность, и Аркадий совсем забыл о старом тиране на небесах, но тут явилась Зита с известием, что мятежные ангелы готовы обрушиться на порфировый дворец Иалдаваофа.

Председатель совета министров мечтал раскрыть какой-нибудь жуткий заговор, чтобы порадовать народ, исполненный любви к твердой власти. За падшими ангелами было установлено негласное наблюдение. Крепко выпив на очередном собрании, Аркадий, Истар и Морис ввязались в стычку с полицией. Истар бросил свою знаменитую бомбу, от которой сотряслась земля, потухли газовые фонари и разрушилось несколько домов. На следующий день все газеты кричали о неслыханном преступлении анархистов, франкмасонов и синдикалистов. Вскоре были арестованы Морис д’Эпарвье и певичка Бушотта. Париж замер в тягостном недоумении. Все знали, что юный Морис из-за своих роялистских убеждений порвал с отцом-либералом. Несомненно, мужественного юношу пытались скомпрометировать. Аббат Патуйль ручался за него, как за самого себя. Люди осведомленные говорили, что это месть евреев, ведь Морис был признанным антисемитом. Католическая молодежь устроила демонстрацию протеста. Жертву оговора немедленно освободили, и Ренэ д’Эпарвье лично отвез сына домой. Триумфальное возвращение Мориса было несколько омрачено печальным происшествием: г-н Сарьетт, задушив в припадке ярости Гинардона, впал в буйное помешательство и начал вышвыривать книги из окна, а томик Лукреция с пометками Вольтера разодрал на мелкие кусочки.

Мятежные ангелы сочли все происшедшее сигналом к началу восстания. Нектарий, Истар, Зита и Аркадий отбыли в эфирную область, чтобы просить великого архангела возглавить сражение. Над крутыми берегами Ганга они нашли того, кого искали. Прекрасный лик Сатаны был исполнен печали, ибо мудрейший из ангелов видел дальше своих последователей. Он обещал дать ответ утром. Ночью ему приснилось, что крепость Иалдаваофа пала. В трижды святой град ворвалось мятежное войско, и бесстрашный Михаил опустил свой огненный меч к ногам триумфатора. Затем Сатана провозгласил себя Богом, а всевышний был низвергнут в ад. Новый владыка неба стал упиваться хвалами и поклонением, тогда как гордый несломленный Иалдаваоф томился в геенне огненной. Лик изгнанника озарился светом мудрости, и огромная тень его окутала планету нежным сумраком любви. Люцифер проснулся в холодном поту. Призвав верных соратников, он объявил, что побежденный бог обратится в Сатану, а победоносный Сатана станет богом. Нужно уничтожить Иалдаваофа в собственных сердцах, одолев невежество и страх.

Е. Д. Мурашкинцева

Столовая. Утро. Накрытый стол с закуской. Действие происходит в имении предводителя местного дворянства. Николай Иванович Балаголаев пригласил с утра кого-то из соседей, судью и бывшего предводителя, чтобы решить спор между Кауровой, 45-летней вдовой подпоручика и ее братом, помещиком Ферапонтом Беспандиным, отставным коллежским регистратором. Спор тянется уже три года. Обоим, Кауровой и Беспандину, родная тетка оставила свое имение по завещанию, а они, как говорит предводитель: “ну, не могут поделиться, хоть ты тресни”…

Оба страшно упрямы и нещадно торгуются; по упрямству сестра – разновидность гоголевской Коробочки из “Мертвых душ”, только более агрессивная и наглая. Сам Гоголь присутствовал на чтении комедии; по свидетельству современников он сказал про Каурову: “Женщина хороша”!

” – До суда дело доходило; высшим властям прошения подавали: долго ли тут до беды? – рассказывает предводитель. – Вот я и решился, наконец, пресечь, так сказать, твердою рукою корень зла, остановить, наконец, вразумить… Я им сегодня у себя свидание назначил, но уж в последний раз; а там я уж другие меры приму… Пусть суд их разбирает”.

Вначале вдова прикидывается послушной овцой: “Я на все согласна. Я человек смирный… Я не прекословлю, Николай Иваныч, где мне! Я вдова беззащитная: на вас одних надеюсь… А Ферапонт Ильич извести меня хочет… Что ж! Бог с ним! Лишь бы деток малолетних не погубил. А уж я что!”

Потом начинается свара.

” – Вот, видите ли – с в чем главное затруднение: господин Беспандин и сестрица их не желают жить в одном доме; стало быть, усадьбу следует разделить. А разделить ее нет возможности! – поясняет в ходе споров предводитель.

Наконец Беспандин уже готов уступить дом, но надеется на вознаграждение.

“Каурова. Николай Иванович! Это хитрость. Это с его стороны уловка, Николай Иванович! Он через это надеется получить самую лучшую землю, конопляники и прочее. На что ему дом? У него свой есть. А теткин дом без того куда плох…

Беспандин. Коли он так плох…

Каурова. А конопляников я не уступлю. Помилуйте! Я вдова, у меня дети… Что я буду делать без конопляников, посудите сами.

Беспандин. Коли он плох…

Каурова. Воля ваша…

Беспандин. Коли он так плох, уступите его мне, и пусть вас вознаградят.

Каурова. Да! знаю я ваши вознаграждения!.. какую-нибудь десятинишку негодную, камень на камне, или, ещe того хуже, болото какое-нибудь, где один тростник, которого даже крестьянские коровы не едят!

Балагалаев. Такого болота в вашем имении и нету вовсе…

Каурова. Ну, не болото, так другое что-нибудь в этом роде. Нет, вознаграждение… покорно благодарю: знаю я, что это за вознаграждения!”

Наконец, не выдерживает один из присутствующих, помещик Алупкин, лишь недавно поселившийся в этих местах.

” – Что у вас в уезде все женщины таковы?

– Бывают и хуже”, – отвечает сосед, бедный помещик Мирволин.

Каурова Алупкина ещe потом отчитает, улучив подходящий момент: “Да что ты это, батюшка, на меня все вскидываешься? Или у вас в Тамбове такой обычай? Откуда вдруг появился, ни знамо, ни ведомо, и что за человек, Господь его знает, а посмотри ты, как петушится!”

А позже и не то ещe будет: “Вы сумасшедший! Он сумасшедший”.

Ещe и Беспандин в какой-то момент ополчится на него:

” – Милостивый государь! Позвольте узнать с какого права…

Алупкин. Вы заступаетесь за вашу сестру?

Беспандин. Вовсе не за сестру: мне моя сестра вот что – тьфу!.. а я за честь фамилии”.

Но предводитель старался все-таки решить проблему:

” – Господа, господа! Позвольте, позвольте… Я должен вас опять попросить несколько помолчать. Я вот что предлагаю. Мы теперь сообща разделим всю дачу на два участка; в одном будет заключаться дом с усадьбой, а к другому мы несколько лишней земли прибавим, и пусть они потом выбирают.

Беспандин. Я согласен.

Каурова. А я не согласна.

Балагалаев. Почему же вы не согласны?

Каурова. А кому первому придется выбирать?

Балагалаев. Мы жребий кинем.

Каурова. Сохрани, Господи и помилуй! Что вы это! Ни за что на свете! Али мы нехристи какие?”

Балагалаев приказывает письмоводителю читать по тетрадке свой первоначальный проект раздела. Но там бесконечные детали… “Направление линии от точки, А”… “До точки Б, на углу плотины”… “Владетель первого участка обязывается переселить на свой счет два двора во второй участок; а выселенным крестьянам конопляниками пользоваться два года…”.

Каурова. Ни крестьян переселять, ни конопляники уступать я не намерена”.

Долго тянутся эти нелепые, базарные споры.

А где же дворянская честь, воспитанность, благородство? Увы, всяко бывает в любом сословии.

После долгих споров, нелепых оскорблений читатель готов повторить вслед за предводителем: “Голова как будто кругом идет… Извините меня, господа… я не в состоянии… я ничего не понимаю, что вы мне говорите, я не в силах, я не могу, не могу!”

” – Что ж, выпьем, Мирволин, выпьем”, – зовет судья одного из присутствующих, бедного помещика. – Вот тебе и полюбовный дележ!..”

Быт и нравы помещичьей среды. Обстановка тяжелая, невеселая. Борьба за свои интересы лютая. А каково при этом бессловесным крепостным?

© Вольская Инна Сергеевна, 1999 г.

Весенним утром 1965 г. житель Дублина, журналист Янгер, которому в этот день исполняется шестьдесят пять лет, получает странное послание. Его авторы. Небожители с Олимпа, пребывающие в Вечности, сообщают ему, что они избрали его в качестве “подопытного участника эксперимента”, который предоставляет ему возможность прожить жизнь заново. Небожители остановили свой выбор на Янгере потому, что он – “незначительное лицо” и в силу этого не доставит им никаких хлопот. Янгеру намекают, что если он откажется участвовать в эксперименте, то через час погибнет под колесами грузовика. В то же время Небожители указывают ему на то, что они, как сверхъестественные существа, предвидят его решение и заранее поздравляют его. При этом они ставят Янгеру два условия его “второго пришествия”: не лишаясь полноты своего жизненного опыта, он забудет почти все, что пережил, а дарованные ему шестьдесят пять лет проживет в обратном порядке, неуклонно молодея, пока его “в зрелом нулевом возрасте” не затянет обратно “материнская утроба Времени”. Янгер выходит на улицу, чтобы “проверить”, действительно ли ему грозит смерть, предсказанная Небожителями. Когда он видит грузовик, который вот-вот задавит маленькую девочку, он в течение нескольких мучительных секунд не знает, как ему поступить – вытащить девочку из-под колес и погибнуть самому или безучастно наблюдать за ее смертью. Но неожиданно для себя он ощущает страх, который совершенно парализует его волю, и он с ужасом видит, как погибает и водитель грузовика, и девочка. Он возмущен коварством Небожителей, которые ловко сыграли на его малодушии и фактически лишили его возможности выбора. Янгер полагает, что “человек неспособен решать свободно, если он не знает, что он за человек”. Однако в предчувствии новой жизни Янгер быстро утешается и пытается хотя бы в основных чертах восстановить свою прежнюю жизнь.

Часть 1-я. Ана. 1965-1970 гг.

Его старая любовница Ана Френч, которой он объясняет, что страдает амнезией, помогает ему вспомнить все, что связано с их давним романом. Ана рассказывает ему крайне запутанную историю их отношений, о том, как сложился “любовный треугольник”, в возникновении которого ее муж, гинеколог, заядлый спортсмен, карьерист и, кстати сказать, импотент, сыграл не последнюю роль. Проходит пять лет. Янгер постепенно входит во вкус отпущенной ему “второй” жизни и, продолжая любить Ану, увлекается ее дочерью, художницей Анадионой, муж которой, скульптор Лесли Лонгфилд, также был любовником Аны. Ана умирает, а Янгер подводит итог пяти годам жизни, прожитой “в обратном порядке”: он понял, что всякий выбор означает “беспечную покорность судьбе”, и хочет пережить все заново. На паях с Лесли Лонгфилдом Янгер открывает маленькую художественную галерею, которая служит ему удобной ширмой для его связи с Анадионой.

Часть 2-я. Анадиона. 1970-1990 гг.

Янгер встречается с католическим священником Дезом Мораном, с которым был знаком много лет назад. Тот узнает Янгера и признается ему, что, когда он был еще юным студентом-богословом, у него была любовная связь с Аной и он уверен в том, что Анадиона – его дочь. Янгер узнает, что Лесли на выставке своих работ в Филадельфии познакомился с пожилым мужчиной по имени Джимми Янгер, который считает себя сыном известного журналиста Роберта Янгера. Янгер, который продолжает неумолимо молодеть, поражен тем, что у него есть сын, уже годящийся ему в отцы. Кроме того, оказывается, что Джимми, который мальчишкой попал в Америку, опекал брат Янгера, Стивен, о котором он тоже ничего не помнит. Более того, Янгер узнает, что у Джимми есть сын, названный Бобом в его честь. Янгер все больше запутывается в лабиринте своего прошлого. Анадионе уже пятьдесят четыре года, а ее дочери Нане – семнадцать. Янгер флиртует с девушкой, стареющая Анадиона страдает от ревности. Лесли умирает в результате нелепого несчастного случая. Янгер становится любовником Наны, а Анадиона вскоре умирает. Янгер узнает, что перед своей кончиной Лесли, который догадывался о связи Янгера с Наной и перехватывал их любовные послания, отдал все письма Янгера к Нане и Анадионе Дезу, а тот показал их Нане. Это приводит к ссоре между Наной и Янгером. В этот момент в дом является внук Янгера Боб, приехавший из Америки, чтобы разыскать всех Янгеров, которых сумеет найти, так как его глубоко волнует прошлое его героического рода, отличившегося в ирландском восстании.

Часть 3-я. Нана. 1990-2024 гг.

В разговоре с Бобом, который упорно выспрашивает у него сведения о брате своего деда, Янгеру приходится выдать себя за собственного отца и сделаться собственным сыном. Боба и Нану влечет к друг другу, Нана становится его секретарем, изучает семейные архивы и знакомится со знатоком генеалогии Эми Пойнсет. Нана приходит к выводу, что физическое существование Янгера невозможно подтвердить никакими документами. Она рассказывает Янгеру, что Боб на самом деле приехал для того, чтобы выяснить, не осталось ли в Ирландии родственников, которые могут претендовать на большое наследство: дело в том, что отец Боба умер, не оставив завещания. Понимая, что Янгер что-то скрывает от нее и не хочет открыться ей, она уезжает в Париж изучать философию, но Янгер приезжает туда и раскрывает ей свою тайну. Они становятся мужем и женой и в 1994 г. у них рождается дочка, Ана. Девочку отправляют учиться в интернат, а Нана в сорок один год получает степень доктора философии, но становится болезненно чувствительной к разнице их лет. Когда Янгер молодеет настолько, что выглядит моложе своей дочери, Нана уговаривает его уехать.

Часть 4-я. Кристабел. 2010-2015 гг.

Янгер встречает в Бостоне Боба Янгера, представляется собственным сыном и гостит в его имении в Техасе. Он влюбляется в шестнадцатилетнюю дочь Боба, которую назвали Кристабел в честь прабабки, то есть первой жены Янгера. Он становится ее первым любовником, но ей чужд романтический склад его души, и она вскоре бросает его, чтобы выйти замуж за еврея Билла Мейстера, который в два раза старше ее, хотя отец Кристабел в ужасе от такого союза. В имение Боба приезжает Эми Пойнсет и разоблачает Янгера, который, по ее словам, самозванец и обманщик. Разыгрывается семейный скандал, и Кристабел, выстрелив в отца из револьвера, ранит его, после чего вместе с Янгером спасается бегством. Через некоторое время Янгер узнает, что Кристабел подчинилась воле отца и отказалась от брака с Биллом Мейстером. Янгер, которому скоро исполнится тринадцать лет, скучает по Нане и через два года умоляет ее в письме, чтобы она позволила ему вернуться.

Часть 5-я. Прощальная. 2030 г.

Нана увольняется из университета, где она читала лекции по философии, ни с кем не видится и целиком посвящает свою жизнь Янгеру. Теперь она сама ведет записи в его тетради, отмечая возрастные метаморфозы своего мужа, который превращается в прелестного малыша. Однажды годовалый младенец Янгер, которому удается доползти до своей тетради, оставляет в ней прощальную запись. Если прежде, в самом начале своей “второй жизни”, он лишь догадывался, что вновь прожить целую жизнь невозможно, то теперь он в этом уверен. Однако Янгер благодарен богам за этот подарок, а Нане – за ее любовь, благодаря которой он, Янгер, в возлюбленной распознал черты матери, за то, что узрел в облике Наны “исход своей жизни, совмещение концов и начал”. Янгер благодарит Нану за то, что она открыла ему его прошлое и пошла вместе с ним на проигрыш. Пос ледняя запись в тетради сделана рукой Наны. Она пишет о том, как Янгер уменьшался до размеров шелковичного червя, а потом исчез. Ее озадачивает вопрос, с какой целью боги провели этот эксперимент, если им заведомо было ясно, что, сколько ни прибавляй человеку жизненного опыта, он все равно ничему не научится. У Наны возникает ощущение, что боги просто забыли о цели своей жестокой игры, и она не исключает возможность того, что и ей будет предложено молодеть, а Янгер, который где-то рядом, крохотный, как моль, снова будет расти и взрослеть. Размышляя над этой возможностью, она сознает, что с радостью согласится на все, лишь бы быть с ним, с мальчиком, взрослым, стариком. “Вновь и вновь и вновь и…”

I

Николай Петрович Кирсанов, сидя на крыльце, ожидает на постоялом дворе приезда сына Аркадия. Николай Петрович владел имением, его отец был боевым генералом, а сам он в детстве воспитывался исключительно гувернантками, так как матушка принадлежала к числу “командирш”. Старший брат Николая Павел выбрал военную службу.

Николай Петрович тоже мог стать военным человеком, но сломал ногу и поэтому поступил в университет. После смерти родителей он женился на милой образованной девушке и переехал с ней в деревню. Супруги жили очень дружно, на свет появился сын Аркадий, а спустя десять лет жена Николая умерла. Когда сын вырос, Кирсанов отправил его в Петербург учиться. Когда Аркадий подъезжает, отец бежит ему навстречу.

II

Аркадий приезжает с другом Евгением Базаровым и знакомит его со своим отцом, говорит, что Евгений – простой человек. Вскоре мужчины отправляются в имение.

III

В дороге Николай Петрович не может наглядеться на сына, пытается обнять его. Аркадий рад встрече не меньше отца, но скрывает это развязной речью, рассказывает, что Базаров увлекается естественными науками, особенно медициной. Николай Петрович говорит, что с ним в имении теперь живет девушка Фенечка, но если гости захотят, она может переехать на время. Сын говорит, что не хочет стеснять своего отца. Рассматривая окрестности, Аркадий понимает, что имению необходимы преобразования, восхищается весенней природой.

IV

Мужчин встречает Павел Петрович Кирсанов. У дяди Аркадия красивое лицо, ухоженные руки и приятный голос. У Базарова длинное и худое лицо с широким лбом, а его зеленые глаза излучают ум и самоуверенность. Аркадий и Евгений уходят в комнаты, чтобы отдохнуть с дороги. Неопрятный вид Базарова не понравился Павлу Петровичу. За ужином господа общаются мало. Вечером Евгений говорит Аркадию, что его отец ему понравился, однако он ничего не понимает в хозяйстве. А брат Николая одевается для деревни слишком тщательно и со вкусом. Аркадий рассказывает, что раньше его дядя кружил головы многим женщинам, был настоящим светским львом. Фенечка сидит в своей комнате, убаюкивая их с Николаем Петровичем сына.

V

Утром Базаров проснулся ни свет ни заря и вместе с дворовыми мальчишками отправился ловить лягушек, чтобы впоследствии проводить над ними опыты. Фенечка передает Аркадию и Николаю Кирсановым, что нездорова и не спустится разливать чай. Аркадий идет к девушке и узнает о своем младшем брате, упрекает отца, что тот ничего ему не сказал. Отец и сын так растроганы, что не могут найти слов друг для друга. Приходит Павел Петрович, и все садятся пить чай на террасе. Павел Кирсанов вспоминает, что слышал о лекаре Базарове, который, вероятно, приходится Евгению отцом. На вопрос дяди о своем друге

Аркадий отвечает, что Евгений – нигилист, т. е. для него не существует никаких авторитетов. Павел Петрович нигилизм не приемлет. Вышла молодая женщина – Фенечка – и подала Павлу какао. Поле ее ухода воцарилось молчание, а потом к террасе подошел Базаров. Он пообещал присоединиться к господам, как только закончит опыты с лягушками.

VI

Когда Базаров вернулся, разговор зашел о науке. Базаров считает немцев учителями для русских ученых. Павел Петрович сетует, что все нынешние немцы в большинстве своем занимаются наукой, забыв про литературу. Евгений же считает, что хороший химик гораздо лучше и полезнее любого поэта. После чая Аркадий говорит Базарову, что тот был слишком резок с его дядей и рассказывает его историю.

VII

В Петербурге братья Кирсановы жили вместе, но при этом вели совершенно разный образ жизни. Павел не пропускал ни одного светского мероприятия; все женщины его любили, а мужчины завидовали. Однажды молодой человек познакомился с княгиней Р. У нее был старый муж и странный характер; днем она танцевала на балах и кружила головы кавалерам, а по ночам в тоске рыдала. Павел привязался к этой загадочной женщине и подарил ей кольцо со сфинксом, сказав, что она действительно похожа на сфинкса. Княгиня разлюбила молодого человека и бросила его, а Павел, потеряв голову, оставил военную службу и начал следовать за своей возлюбленной, куда бы она ни отправилась. Потом он теряет даму из виду, а вскоре узнает, что она страдала душевной болезнью и умерла. Княгиня передала ему кольцо со сфинксом, на котором нацарапала крест, сказав, то это и есть разгадка. Приблизительно в это же время Николай потерял свою жену, и Павел переехал жить к брату в деревню. Базаров после рассказа Аркадия не одобрил того, что его дядя сломал свою жизнь из-за капризов женской любви. Он говорит, что в анатомии глаза про загадочный взгляд ничего не сказано, что “таинственные отношения между мужчиной и женщиной” – это всего лишь художество, глупый романтизм.

VIII

После разговора с управляющим Павел Петрович заглянул в комнату Фенечки. Девушка, увидев его, смутилась. Когда же пришел Николай Петрович, его брат поспешно ушел. Николай поцеловал своего сына Митю и руку его матери. Три года назад хозяйка трактира вместе с дочерью Фенечкой переехала в имение Кирсановых, чтобы вести там дела. Когда огненная искра попала девушке в глаз, Николай помог ей и впоследствии постоянно думал о Фенечке. Когда умерла мать девушки, она сама стала вести хозяйство, и у них с Николаем Петровичем завязался роман.

IX

Базаров познакомился с Фенечкой и предложил ей свою помощь на случай, если заболеет ребенок. Аркадий придерживается мнения, что его отец должен жениться на Фенечке. Евгений же убежден, что сейчас никто не придает браку никакого значения. Когда молодые люди услышали, как Николай Петрович играет на виолончели, Базаров засмеялся, а Аркадий Кирсанов тепло улыбнулся.

X

По прошествии двух недель обитатели имения привыкли к Евгению Базарову: он лечил Митю, когда у того были судороги, нашел общий язык с крестьянами, хозяин имения иногда спрашивал его совета. Павел Петрович же Базарова просто терпеть не мог и подозревал, что его антипатия взаимна. Однажды Николай Петрович случайно услышал разговор своего сына и его друга. Евгений сказал, что Николай Кирсанов очень добрый человек, но его песенка уже спета. Отец Аркадия очень расстроился, так как он изо всех сил старался идти в ногу со временем. За вечерним чаем Павел Петрович с Базаровым снова повздорили. Предмет их спора – аристократия и нигилизм. Павел Петрович говорит, что нигилисты разрушают все прежние устои, не предлагая взамен ничего нового, Евгений же пытается доказать, что они попросту не ведут бессмысленных разговоров, ругая правительство. Наконец Базаров прекратил эту бессмысленную дискуссию. Николай Петрович вспоминает, что как-то он ругался со своей матерью из-за того, что они не понимали друг друга. Теперь же он сам не понимает своего сына.

XI

Перед сном Николай Кирсанов размышляет в беседке. Он осознает, какая пропасть возникла между ним и его сыном. Мужчина не понимает, как можно не любить литературу, природу, живопись. Базаров предлагает своему другу воспользоваться приглашением приятеля и съездить в город. На следующий день молодые люди уехали.

XII

Матвей Ильич, друг Базаровых, принял молодых людей довольно радушно. Вскоре они получили приглашение на бал к губернатору. Молодым людям встречается Ситников – человек, называющий Евгения Базарова своим учителем. Он приглашает друзей к Евдокии Кукшиной, и те соглашаются.

XIII

Кукшина оказалась молодой женщиной, на которой было надето неопрятное платье. Она постоянно меняет тему разговора, задает вопросы, на которые не ждет ответа, а продолжает говорить дальше. Базаров интересуется хорошенькими женщинами, и Кукшина рекомендует ему свою знакомую Анну Сергеевну Одинцову, говоря, что она красива, но совсем необразованна. Ситников на протяжении всего разговора вставляет глупые реплики и постоянно смеется. Когда хозяйка дома начинает петь романс, друзья уходят.

XIV

На балу друзья вместе с Ситниковым совсем не танцуют, а сидят в углу. Вскоре приезжает Одинцова, Женщина в черном платье, довольно высокого роста. Базаров замечает, что она не похожа на других женщин. Ситников знакомит с ней Аркадия и оказывается, что дама слышала много хорошего о его отце. Женщина держится холодно и строго, когда Аркадий рассказывает ей об отце, о дяде, о Базарове. Анна Сергеевна приглашает друзей к себе в гости.

XV

Во время визита к Одинцовой Базаров внутренне как – то сконфузился и сам себе удивился. Отец Анны Сергеевны – карточный игрок – проиграл все состояние и был вынужден жить в деревне. Его жена умерла уже давно, вскоре умер и он сам, оставив имение дочерям Анне и Екатерине. Анна вышла замуж за богатого человека Одинцова. После смерти мужа Анна стала владелицей его состояния. Вместе с сестрой она поехала в Германию, но потом вернулась назад в имение Никольское. Базаров, обычно молчаливый, на этот раз пытался занять даму разговором, чем очень удивил Аркадия. Одинцова приглашает друзей посетить Никольское, и они соглашаются отправиться туда послезавтра.

XVI

У Одинцовой в имении живет старая княжна и сестра Катя. Анна Сергеевна говорит с Базаровым о том, следует ли изучать людей, об умных и глупых людях. Со старой княжной во время чая сестры обращаются довольно уважительно и учтиво, но совсем ее не слушают. Вскоре приезжает сосед Порфирий Платоныч, с которым хозяйка имения часто играет в карты. Катя играет для Аркадия сонату и чувствует себя смущенной. Анна Сергеевна предлагает Евгению на следующий день прогуляться в саду и поговорить о растениях. Аркадию очень нравится Одинцова, Базаров же называет ее “тертым калачом”. Анна Сергеевна испытывает к Евгению чувство любопытства. Когда на следующий день они вернулись с прогулки, глаза дамы светились ярче, щеки пылали, а Базаров выглядел ласковым и веселым. Аркадию это не понравилось.

XVII

Друзья прожили в Никольском около пятнадцати дней и не заскучали, так как хозяйка придерживалась всегда особого распорядка. Аркадий замечает перемены в своем друге и решает, что тот влюблен в Одинцову. От приказчика своих родителей Евгений узнает, что они очень беспокоятся о нем и ждут его дома. Одинцова бледнеет, когда узнает о том, что Базаров должен уехать. Она признается, что несчастлива, так как у нее нет цели в жизни. Полюбить дама не может, ведь для этого надо полностью отдаться чувству и любимому человеку, а это трудно. На вопрос, сможет ли Евгений посвятить себя любимой, он ответил, что не знает.

XVIII

На следующий день Одинцова попросила Базарова зайти к ней в кабинет. Она захотела продолжить их вчерашний разговор. Женщина не верит, что такой незаурядный человек с амбициями, как Базаров, будет доволен участью уездного лекаря. Молодой человек отвечает, что не хочет зря болтать о будущем. Анна Сергеевна спрашивает о причине его напряженности, и Евгений Базаров признается ей в любви. Молодой человек чувствует в своем сердце страсть и привлекает женщину к себе. Она не сразу высвобождается из его объятий и говорит: “Вы не поняли меня”. Базаров уходит и вскоре присылает записку, в которой обещает уехать, если дама того желает. “Зачем уезжать?” – спрашивает Одинцова и не покидает свою комнату до обеда. Она размышляет о том, что могла бы ответить Евгению взаимностью, но спокойная жизнь для нее дороже.

XIX

После обеда все отправляются в сад на прогулку. Базаров извиняется перед Анной Сергеевной и собирается уехать как можно скорее. Приезжает Ситников и просит прощения за то, что стал незваным гостем. Аркадию жаль расставаться с Катей, но он решет уехать вместе с Евгением, так как понимает, что между Одинцовой и его другом что-то происходит. Когда хозяйка дома на следующий день прощалась с гостями, она сказала, что надеется на встречу с Базаровым. Всю дорогу Аркадий и Евгений молчали.

XX

У дома прибывших друзей встретил Василий Иванович, отец Евгения. Он старательно скрывал свою радость, так как знал, что его сын не любит сентиментальности. Жена Василия Ивановича, Арина Власьевна, от радости при виде сына чуть не упала в обморок. За обедом же отец семейства постоянно о чем-то говорил, а мать Евгения только смотрела на сына, почти не замечая Аркадия.

XXI

Утром Василий Иванович и Аркадий говорят о Базарове. Отцу приятно слышать теплые слова о своем сыне, он гордится им. Около полудня молодые люди остаются наедине. Базаров вспоминает детские годы, говорит о родителях. Аркадий восхищается тем, как на землю падает красивый кленовый лист. Его друг говорит, что тот становится похож на своего дядю, о котором тут же нелестно отзывается. Аркадий заступается за Павла Петровича. Молодые люди чуть было не подрались, но пришел Василий Иванович и позвал их к обеду. На следующий день Евгений Базаров решает поехать в имение к отцу Аркадия, так как родители не дают ему работать, все время рядом. Старики очень расстроены отъездом сына.

XXII

У постоялого двора Аркадий спрашивает друга, куда им ехать: в имение отца или в Никольское. Базаров предоставляет право выбора Аркадию и отворачивается. Кирсанов решает ехать к Одинцовой. Приехав, друзья поняли, что их в имении никто не ждал. Анна Сергеевна Одинцова извиняется за холодный прием и предлагает приехать через некоторое время. Молодые люди отправляются к Кирсановым, где им очень обрадовались. Николай Петрович жалуется на то, что дела в поместье идут совсем плохо: для жатвы не хватает рабочих рук, крестьяне не платят оброк и совсем обленились, управляющий ворует и тоже не работает. Аркадий постоянно думает о Никольском. Через несколько дней он под выдуманным предлогом едет к Одинцовой. Катя и Анна Сергеевна оказывают молодому человеку довольно радушный прием.

XXIII

Базаров понимает, почему уехал его друг и с головой уходит в работу. Павел Петрович старается с Евгением больше не ссориться, иногда даже наблюдает его опыты. С Фенечкой нигилист дружески общается, а вот Павла Петровича женщина боится, особенно когда тот появляется внезапно. Как-то утром Фенечка разбирала розы в беседке. Ее увидел Базаров, и они начинают разговаривать о старости. Евгений просит женщину понюхать цветок и целует ее. За кустами сирени слышится кашель Павла Кирсанова, который уходит с темным лицом. Фенечка также покидает беседку, говоря: “Грешно вам, Евгений Васильевич”. Базарова мучает совесть, так как он вспоминает подобную сцену с Одинцовой.

XXIV

Павел Петрович Кирсанов приходит в комнату Базарова и вызывает молодого человека на дуэль. Мужчина говорит, что не хочет открывать истинных причин вызова, они и так должны быть известны Базарову. Он убежден, что существующих между ними разногласий достаточно, но для вида предлагает им публично поссориться. Евгений отказывается. Мужчины оговаривают все формальности и вместо секунданта решают позвать камердинера Петра. После ухода дяди Аркадия Базаров называет все произошедшее красивой комедией. Он догадывается, что Павел Петрович, скорее всего, испытывает какие-то чувства к Фенечке. На рассвете мужчины приходят к месту дуэли. Евгению идея кажется глупой, и он совсем не боится. Первым выпало стрелять Павлу Петровичу, но тот промахивается. Базаров же не целится вовсе, но попадает мужчине в ногу. Кирсанов предлагает стрелять еще по разу, но Евгений Базаров решает отложить это до следующего раза и осматривает рану противника. Всем в имении они решают сказать, что стрелялись по политическим разногласиям. Раненого везут в имение, и Николай Петрович очень боится за брата, однако прибывший доктор заключает, что рана не опасна. Евгений со всеми прощается и уезжает домой. Павел Петрович как-то говорит, что Фенечка чем-то похожа на княгиню Р. Николай Петрович слышит это и решает, что у брата бред. Павлу Кирсанову женщина говорит, что любит Николая, и тот просит своего брата жениться на Фенечке. Николай Кирсанов удивлен подобной просьбой, так как раньше Павел Петрович всегда отрицательно относился к неравным бракам. Сам же Павел Петрович думает о том, что после свадьбы навсегда уедет за границу.

XXV

Катя и Аркадий сидят в саду, говорят о Базарове, молодой человек сравнивает девушку с ее сестрой. Катя просит не сравнивать ее с Анной Сергеевной, так как она никогда бы не стала женой богатого человека, а выйдет замуж только по любви. Вернувшись в свою комнату, Аркадий видит там Базарова. Евгений рассказывает ему о дуэли и прощается с ним, Одинцову же он видеть не хочет. Но Анна Сергеевна все же встретилась с Евгением. Базаров говорит, что осознал свои ошибки, намекает, что Аркадий влюблен в даму. Одинцова об этом не догадывалась.

XXVI

На следующий день Аркадий Кирсанов снова разговаривает с Катей в беседке. Они слышат разговор проходящих мимо Анны Сергеевны и Базарова, в котором дама говорит, что польщена чувством Аркадия. Молодой человек решается признаться Кате в любви и просит ее выйти за него замуж. Девушка принимает его предложение. Одинцова позволяет Кирсанову жениться на своей сестре. Базаров уезжает и перед отъездом говорит, что Аркадий не годится для того, что он проповедовал: “…ты и не дорос до нас…”.

XXVII

Родители очень рады возвращению Базарова и всеми силами стараются не мешать ему работать. Евгений вместе с Василием Ивановичем начинает заниматься врачебной практикой. Евгений присутствует при вскрытии крестьянина, который умер от тифа, и случайно режет себе руку. Отец беспокоится и советует прижечь рану железом. Евгений Базаров говорит, что это произошло четыре часа назад, и если он заразился, то вылечить уже невозможно. Вскоре Базаров заболевает. Он болен тифом и понимает, что скоро умрет, просит послать за Одинцовой и сказать ей об этом. Приезжает Анна Сергеевна и привозит с собой доктора. Он осматривает Евгения и заключает, что шансов выздороветь у молодого человека нет. Базаров говорит Одинцовой, что любил ее, просит его поцеловать. Потом молодой человек засыпает и умирает во сне.

XXVIII

Через полгода в приходской церкви венчаются Катя с Аркадием и Николай Петрович с Фенечкой. Павел Петрович уезжает, и в его честь устраивают прощальный ужин. Анна Сергеевна выходит замуж, но не по любви. Аркадий занимается хозяйством, которое начинает приносить доход. У них с Катей вскоре рождается сын Николай, девушка дружит с Фенечкой. Павел Петрович живет в Дрездене, Кукшина тоже уезжает за границу, Ситников женится на богатой девушке. На могилу к Базарову часто приходят два старичка: они плачут и молятся на коленях, поддерживая друг друга.

Джеймс Кейн

Почтальон всегда звонит дважды

Двадцатичетырехлетний герой-повествователь Фрэнк Чеймберс кочует по Америке, нигде надолго не задерживаясь. Вот и теперь, устроившись работать к греку Нику Пападакису, владельцу бензоколонки и закусочной неподалеку от Лос-Анджелеса, он уверен, что скоро опять двинется в путь-дорогу. Но встреча с черноволосой Корой, женой Пападакиса, меняет его планы. Их сжигает огонь всепоглощающей страсти.

Кора сообщает Фрэнку, что любит его и ненавидит мужа. Любовники замышляют убийство грека, намереваясь обставить его как несчастный случай в ванной. Но не вовремя гаснет свет, и Коре не удается довести до конца тщательно разработанную операцию. Грек попадает в больницу с травмой черепа, и хотя врачи удивлены характером повреждений, никаких неприятностей для Коры и Фрэнка не следует.

Фрэнк предлагает Коре бросить мужа, колонку и закусочную, но Кора не решается. Тогда Фрэнк уезжает один, но недалеко. Пападакис случайно встречает его в городке, где он зарабатывает игрой на бильярде, и уговаривает вернуться. Кора толкает Фрэнка на вторую попытку избавиться от Паладакиса: грек хочет ребенка, отчего Кору с души воротит.

Новый план – с инсценировкой автокатастрофы – приводится в исполнение. Пападакис убит ударом гаечного ключа, машина с Фрэнком летит под откос, растрепанная Кора останавливает на дороге попутку, умоляя о помощи.

Фрэнк с переломами руки и ребер попадает в больницу. За дело берется прокуратура, и положение Коры и Фрэнка делается очень шатким: затронуты интересы страховой компании, а она не жалеет денег на расследования. Если окажется, что Пападакис погиб в результате дорожно-транспортного происшествия, компания потеряет десять тысяч долларов. Прокурор Сэккет вцепляется в Кору и Фрэнка мертвой хваткой, и они вот-вот готовы признаться. Под прокурорским нажимом Фрэнк подает жалобу на Кору, обвиняя ее в намерении убить его, иначе прокурор может усмотреть сговор между ними.

По совету надзирателя Фрэнк обращается к адвокату Кацу. Тот обещает помочь, но на первом же слушании признает Кору виновной. Та в отчаянии дает письменные показания, где признается в убийстве и рассказывает также о первом неудавшемся покушении. Впрочем, она отрицает, что знала о страховке. Кац забирает ее показания и начинает действовать. Вскоре выясняется, что он и не собирался подставлять клиентов, но лишь сделал ловкий отвлекающий маневр, усыпляя бдительность оппонента.

Кац выясняет, что у грека имелось еще два страховых полиса, и если Кору признают виновной в убийстве мужа, двум другим компаниям придется несладко – существует заявление Чеймберса о полученных им увечьях. Страховые компании вынуждены договариваться, и детектив, действовавший по заданию первой компании, меняет показания: умышленного убийства не было, имело место лишь неосторожное вождение, за что Кора и получает полгода условно.

Кац так рад победить старого соперника Сэккета, что даже не берет с подзащитных деньги, и они обретают не только свободу, но и десять тысяч долларов страховки. Главный приз Каца – выписанный им прокурором чек на сто долларов, которые тот проспорил адвокату, утверждая, что Коре никак не выпутаться.

Но свобода и деньги не приносят радости. Слишком свежи воспоминания у Коры и Фрэнка о том, как они предали друг друга. Слишком много грязи подняло дело Паладакиса.

Связь, впрочем, продолжается, хотя былое упоение исчезло. Лю бовники много пьют и много ссорятся – прежде всего из-за того, уезжать, как предлагает Фрэнк, или оставаться, как настаивает Кора.

Но вот заболевает мать Коры, и она уезжает к ней в Айову. В ее отсутствие Фрэнк знакомится с хорошенькой блондиночкой Мадж Аллен. Та предлагает Фрэнку уехать куда-нибудь далеко, но все кончается каникулами в Мексике. Внезапное возвращение Коры, похоронившей мать, меняет их планы.

Возникает некто Кеннеди, ранее работавший у Каца. Он располагает заявлением Коры, которое может еще причинить им много неприятностей, и готов продать его за двадцать пять тысяч. Но шантажист недооценил своих “клиентов”, которым удается не только отобрать у него пистолет, но и заставить вызвать своих сообщников с компроматом. Итак, Кеннеди и его дружки удаляются несолоно хлебавши, а Фрэнк сжигает оригинал, копии и негатив. Он пытается ободрить Кору, уверяя ее, что с этим покончено, но та не разделяет его оптимизма: “Все покончено, говоришь? Оригинал, копии, негатив? Зато со мной не покончено. У меня таких копий миллион, не хуже, чем ты сжег. В голове”.

Опасность в очередной раз миновала Кору и Фрэнка, но никакой идиллии нет и в помине. Кора узнает о Мадж. Их отношения на грани разрыва. Однажды Фрэнк застает Кору с чемоданом – она хочет уехать. Следует объяснение, из которого среди прочего Фрэнк узнает, что Кора беременна. Она написала записку, где постаралась все объяснить, положила ее в кассу, но отъезд все же не состоялся. Фрэнк хочет, чтобы Кора стала его законной женой. Она соглашается. Впервые за последние месяцы прошлое не страшит их. Они думают о будущем.

Вскоре во время морского купания у Коры начинаются сильные боли. Возникает реальная опасность выкидыша Фрэнк сажает ee в машину и везет в больницу. Каждая минута на вес золота, и он прибавляет газу. Но он никак не может обогнать грузовик, который страшно мешает. Тогда он делает попытку объехать его справа, вопреки правилам дорожного движения, и это приводит к беде. Машина попадает в аварию. Кора гибнет на месте, Фрэнк цел и невредим.

Прокурор Сэккет получает отличный шанс поквитаться с адвокатом Кацем, и он не намерен его упустить. Адвокат отбирает у Фрэнка все, что тот получил от страховой компании. Он сражается, как лев, но все его усилия тщетны. Роковую роль играет та самая записка, которую Кора оставила в ящике кассы перед своим несостоявшимся отъездом. Там она пишет не только о том, что любит Фрэнка, – вся история Пападакиса снова всплывает, причем в самом неблагоприятном свете. Это и решает дело не в пользу Фрэнка. С самого начала судья настроен против него, да и присяжным понадобилось лишь пять минут, чтобы вынести вердикт “виновен”.

Фрэнк сидит в камере смертников и дописывает свой рассказ.

Он думает о Коре. Ему не дает покоя мысль о том, что тогда, в машине, в последние мгновения перед смертью, Кора могла подумать, что он все-таки решил убить ее. Он хочет верить в правоту священника отца Макконнела, который уверяет его, что есть жизнь и после смерти. Ему просто необходимо встретиться с Корой и все ей объяснить.

Его земное существование подходит к концу. Правосудие не мешкает, и все прошения о помиловании отклонены.

Последний абзац романа таков: “За мной пришли. Отец Макконнел говорит, что молитва помогает. Если вы дочитали до этого места, помолитесь за меня и за Кору, чтобы мы были вместе, неважно где…”

“Два человека, в костюмах елизаветинской эпохи, проводят время в местности, лишенной каких бы то ни было характерных признаков”. Розенкранц и Гильденстерн играют в орлянку; Гильденстерн достает из кошелька монету, подбрасывает ее, а Розенкранц, глядя, как она упала, произносит “орел” и опускает монету в свой кошелек. Кошелек Гильденстерна почти пуст, кошелек Розенкранца почти полон: “орел”, как это ни невероятно, выпадает все время, а играют они уже давно. Гильденстерна не волнуют деньги, он пытается понять смысл происходящего, ведь “должно же это означать что-нибудь еще, кроме перераспределения капитала”. Он пытается взглянуть на дело и с философской, и с научной точки зрения. Розенкранц и Гильденстерн так наигрались, что уже не помнят, где они и что с ними. С трудом они вспоминают, что к ним прибыл гонец. Вероятно, им надо куда-то идти, но куда? Гильденстерн находит ответ на этот непростой вопрос: им надо двигаться вперед. Но они уже забыли, с какой стороны пришли. Они чувствуют себя одинокими и покинутыми. Вдали слышится музыка, вскоре появляются шесть актеров. Они предлагают за несколько звонких монет выдать Розенкранцу и Гильденстерну полный набор леденящих кровь сюжетов, героев и трупов. За добавочную плату Розенкранц и Гильденстерн смогут принять участие в действии. Розенкранц спрашивает, сколько стоит посмотреть частное представление и достаточно ли двух зрителей. Актер отвечает, что два человека в качестве публики – плачевно, а в качестве ценителей – идеально. Услышав цену, Розенкранц приходит в ужас. Но оказывается, что он плохо понял, что Актер имеет в виду. Актер готов предоставить в их распоряжение мальчиков. Розенкранц и Гильденстерн преисполняются отвращения к актерам, но актеры говорят, что такие нынче времена. На вопрос Розенкранца, что же они обычно делают, актеры отвечают, что делают обычные вещи, только наизнанку. Представляют на сцене то, что происходит вне ее, “в чем есть некий род единства – если смотреть на всякий выход как на вход куда-то”. Розенкранц не хочет платить за представление больше одной монеты. Актера такая плата не устраивает, и Гильденстерн предлагает ему поиграть в орлянку. Каждый из них по очереди называет “орла”, и, поскольку монеты по-прежнему всякий раз падают “орлом” вверх, каждый из них по очереди выигрывает. Гильденстерн держит пари, что год его рождения, умноженный на два, дает четное число. Он выигрывает, но у актеров нет денег, чтобы заплатить. Гильденстерн требует, чтобы они вместо денег сыграли пьесу, но только пристойную – например, какую-нибудь греческую трагедию.

“Происходит перемена освещения, в результате которой в действие как бы включается внешний мир, но не особенно сильно”. На сцену вбегает Офелия, за ней Гамлет, между ними происходит немая сцена, Офелия убегает. Розенкранц и Гильденстерн хотят уйти, но тут входят Клавдий и Гертруда, которые, путая Розенкранца и Гильденстерна друг с другом, просят их остаться и выяснить, что за тоска гложет Гамлета. Розенкранцу все это не нравится: он хочет домой, но он потерял ориентацию и уже не знает, с какой стороны они пришли. Гильденстерн философски замечает: “Единственный вход – рождение, единственный выход – смерть. Какие тебе еще ориентиры?” Розенкранц уже забыл, что надо делать, и Гильденстерн напоминает ему, что они должны развлечь Гамлета и попутно выведать, что его тревожит. Король обещал, что не останется в долгу, и Розенкранц очень хочет узнать, сколько они получат, но Гильденстерн уверен, что королевская благодарность – это слова, слова. Чтобы скоротать время и попрактиковаться, Розенкранц и Гильденстерн играют в вопросы, под конец они уже сами перестают понимать, в какую игру они играют и каковы ее правила. Мимо них через сцену бредет Гамлет, он читает книгу и не замечает их. Пока Розенкранц и Гильденстерн соображают, в чем дело, Гамлет успевает уйти. Розенкранц и Гильденстерн тренируются: Розенкранц задает вопросы, а Гильденстерн отвечает от имени Гамлета. Розенкранц подводит итоги: отец Гамлета умер, а его брат забрался на его трон и его постель, оскорбляя тем самым нравственные и физические законы. Но все же почему Гамлет ведет себя столь странным образом? Гильденстерн честно отвечает, что понятия не имеет. Входят Гамлет и Полоний. Когда Полоний уходит, Гамлет радостно приветствует Розенкранца и Гильденстерна, путая их между собой. Он говорит им, что безумен только в норд-норд-вест, а при южном ветре еще может отличить сокола от цапли. Поговорив с ним, Розенкранц и Гильденстерн чувствуют, что он оставил их в дураках: в течение десяти минут он задал им двадцать семь вопросов, а ответил только на три. Половина сказанного им означала что-то другое, а другая половина вовсе ничего не означала. Они долго пытаются определить, южный сейчас ветер или не южный, но это им не удается. Слово за слово, они забывают, о чем начинали говорить. Вдруг Розенкранц кричит: “Горит!” На самом деле нигде не горит, просто он хотел показать, что значит злоупотреблять свободой слова, чтобы убедиться, что она существует.

Актеры прибывают в Эльсинор. Гамлет просит их сыграть “Убийство Гонзаго” и собирается сочинить и вставить туда монолог. Актер, встретив Розенкранца и Гильденстерна, высказывает им свою обиду: актеры начали играть, вошли во вкус, уже лежало два трупа, и тут они заметили, что на них никто не смотрит, что они распинаются под пустым небом, а ведь сознание, что кто-то смотрит, – единственное, что делает эту жизнь выносимой, ведь актеры – нечто обратное людям. Гильденстерн жалуется Актеру, что они с Розенкранцем не знают, что происходит, и не знают, как им поступать. Они знают только то, что им говорят, а это – немного, и вдобавок они не убеждены, что это – правда. Розенкранц объясняет, что Гамлет переменился внешне и внутренне и они должны выяснить, что на него повлияло. Гамлет разговаривает сам с собой, а это – признак безумия. Правда, при этом он говорит разумные вещи. Гильденстерн, кажется, понял: “человек, разговаривающий сам с собой, но со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но несущий околесицу”. Розенкранц замечает, что, поскольку Гамлет делает и то, и то, значит, он клинически нормален. Актер уходит учить роль, а Розенкранц и Гильденстерн рассуждают о смерти. Розенкранц считает, что человек рождается с предчувствием смерти и, едва родившись, он знает, что для всех компасов на свете есть только одно направление и время – мера его. Гильденстерн говорит, что смерть, сопровождаемая вечностью, – худшее, что есть в обоих мирах. Появляются актеры и начинают репетировать пантомиму, Розенкранц и Гильденстерн наблюдают. Прерывая репетицию, на сцену вбегает Офелия, преследуемая Гамлетом, который в истерике хватает ее за рукав, кричит на нее и т. д. После слов “в монастырь, в монастырь” Гамлет выходит, а подоспевшие Клавдий с Полонием, застав Офелию в слезах, решают, что душа Гамлета занята не любовью. Клавдий решает поскорее отправить Гамлета в Англию. Когда Клавдий, Полоний и Офелия уходят, актеры возобновляют репетицию. Они расходятся с Розенкранцем и Гильденстерном во взглядах на искусство. Актер считает, что убийство, обольщение и инцест именно то, что нужно публике. Розенкранц любит хорошую историю – с началом, серединой и концом. Гильденстерн предпочел бы искусство как зеркало жизни. Актер комментирует Розенкранцу и Гильденстерну пантомиму: на сцене – стилизованная сцена убийства Полония, закалываемого сквозь занавес. Затем король-актер отправляет своего племянника-актера в Англию в сопровождении двух улыбчивых шпионов, но принц исчезает, а у шпионов в руках оказывается письмо, обрекающее их на гибель. Английский король, прочитав письмо, приказывает их казнить. Когда со шпионов перед казнью срывают плащи, оказывается, что под плащами оба шпиона одеты в костюмы, аналогичные костюмам самих Розенкранца и Гильденстерна. Розенкранцу и Гильденстерну кажется, будто они где-то уже встречались с этими людьми, но они не узнают в них себя. “Шпионы умирают, не спеша, но убедительно”. Розенкранц медленно аплодирует. Во время затемнения раздаются возгласы: “Король встает!”, “Прекратить представление!”, “Свет!”. Когда начинает светлеть, становится ясно, что это восход солнца, а два человека, лежащие на сцене в тех же позах, что и казненные шпионы, – спящие Розенкранц и Гильденстерн. Просыпаясь, они пытаются определить, где восток. Из-за сцены Клавдий зовет их: Гамлет убил Полония, и надо отнести его тело в часовню. Розенкранц и Гильденстерн бестолково ходят по сцене, не понимая, в какую сторону им идти. Пока они неуклюже пытаются поймать Гамлета, тот успевает унести и спрятать тело, а потом исчезает и сам. Боясь признаться Клавдию, что упустили Гамлета, Розенкранц и Гильденстерн пытаются выкрутиться, но, на их счастье, стража приводит Гамлета – и положение спасено. Розенкранц и Гильденстерн должны плыть с Гамлетом в Англию. Гамлет расспрашивает воина в доспехах о войске старого Норвежца под предводительством его племянника Фортинбраса.

Розенкранц и Гильденстерн на корабле. Они, как всегда, ведут бессмысленно-философскую беседу. Гильденстерн говорит: “На корабле человек свободен. Временно. Относительно”. Они везут в Англию письмо короля, а также сопровождают Гамлета. Розенкранц протягивает Гильденстерну руки, сжатые в кулаки, предлагая отгадать, в какой руке монета. Угадав несколько раз подряд и получив несколько монет, Гильденстерн начинает подозревать подвох и требует, чтобы Розенкранц разжал второй кулак. В нем тоже оказывается монета. Гильденстерн недоумевает: какой в этом смысл? Розенкранц объясняет: он хотел сделать Гильденстерну приятное. Они не знают толком, зачем плывут в Англию, что им делать, когда высадятся. Розенкранц даже не знает, кто теперь король Англии, в ответ на что Гильденстерн философски замечает: “Зависит от того, когда мы туда доберемся”. Розенкранц и Гильденстерн никак не могут вспомнить, у кого из них находится письмо, наконец все разъясняется, и они вздыхают с облегчением. Розенкранц говорит, что он не верит в Англию. “А если она даже и существует, все равно выйдет только еще одна бессмыслица”, – подумав, добавляет он. Они вскрывают и читают письмо, осуждающее Гамлета на смерть. Гамлет, прячась за большим раскрытым зонтом, подслушивает, а когда Розенкранц и Гильденстерн засыпают, подменяет письмо. Утром из стоящих на палубе бочек раздается музыка и вылезают потихоньку пробравшиеся на борт корабля актеры. Их пьеса оскорбила короля, и они почли за лучшее поскорее убраться из Эльсинора. Розенкранц взрывается: кругом одни случайности, неужели люди не имеют права на хоть сколько-то логический ход вещей?!

В этот момент на корабль нападают пираты. Гамлет прячется в одну бочку. Актер – в другую, Розенкранц и Гильденстерн – в третью. Когда опасность миновала. Актер и Розенкранц с Гильденстерном оказываются не в тех бочках, куда залезали, а бочка с Гамлетом исчезает. Розенкранц и Гильденстерн в растерянности, но у них все же есть письмо, которое они должны доставить английскому королю. Гильденстерн хватает письмо, вскрывает и читает просьбу немедленно обезглавить подателей сего письма Розенкранца и Гильденстерна. По команде Актера из бочки вылезают неизвестно когда забравшиеся туда остальные актеры и угрожающим кольцом смыкаются вокруг Розенкранца и Гильденстерна. Гильденстерн недоумевает: “Неужто все только ради этого? Неужто весь этот балаган сводится только к двум нашим маленьким смертям?” Опыт подсказывает Актеру, что большинство вещей кончается смертью, но Гильденстерн возражает: его опыт – опыт актера, а настоящая смерть – совсем другое. Он выхватывает из-за пояса Актера стилет и всаживает его Актеру в горло, тот падает и умирает. Остальные актеры с восхищением аплодируют, а Актер, к изумлению Гильденстерна, встает. Он показывает, что его стилет с секретом: когда на него нажимают, лезвие уходит в рукоятку. Актеры демонстрируют Розенкранцу и Гильденстерну “смерть всех времен и видов”. Гильденстерн говорит, что для них все не так: умирание не романтично, и смерть – не игра, которая скоро кончится. Смерть – это отсутствие присутствия, дверь в пустоту. Сначала Розенкранц, потом Гильденстерн исчезают из виду. Сцена озаряется светом, в глубине ее видны тела актеров, лежащие как в конце пьесы Шекспира. Пьеса заканчивается репликами посла и Горацио из последней сцены “Гамлета”.

Ю. Словацкий

Ламбро, греческий повстанец

Грек Майнота плывет по морю в лодке к родному острову Ипсар. Ему видны цветущие апельсиновые деревья, осеняющие руины колоннад, вершины гор, утопающие в небесной лазури. Дома на острове как бы врезаны в прибрежные скалы, видны легкие контуры минаретов. В садах цветут акации и розы, поют соловьи. Солнце садится. На улицах почти никого нет. Турки проводят вечернее время в банях. Там прислуживают греки, готовят кофе и опиум.

Майнота – бродячий певец. Он собирается петь для завсегдатаев бани. Турки отложили свои янтарные мундштуки. Пение грека обращено к его соплеменникам. Он рассказывает, что мальчиком наблюдал бой греков с турками. Битва была проиграна. Мальчик видел, как были повержены христианские кресты. Греку Ламбро – герою рассказа Майноты – удалось спастись: он ушел в горы. Потом к нему присоединились другие уцелевшие греки. Через несколько лет началось восстание против турецкого владычества. По всей стране звонили колокола, греки пели гимн повстанцев, сочиненный Ригой. Вскоре восстание было подавлено. И вот по всей Греции прокатилось эхо рыданий: Рига схвачен, турки объявили о его казни – он будет повешен на мачте турецкого фрегата,

Певец продолжает свою песню. Он поет о монастыре, расположенном высоко над морем на диких берегах скалистого острова Ипсар. Монастырский крест первым на острове освящается лучами утреннего солнца. Время от времени монахи воюют с турками.

Ниже монастыря на скале расположено мусульманское кладбище. Здесь ночью встретились Ламбро и молодая гречанка. Гречанка упрекает Ламбро, что он изменился: нет в нем прежней искренности, на лице – печать скуки. Он уже не стремится быть вместе с повстанцами, жить с ними одними мыслями. Ламбро отвечает, что его стремление к уединению и молчанию вызвано нежеланием ранить словами. Жизнь его изменилась – он стал пиратом, чтобы мстить, и сейчас он кем-то проклят, а кем-то забыт, но он не хочет разжигать пламя любовного факела величием своих несчастий и громкой молвой о своих преступлениях. Люди вызывают у него только жалость и презрение. Слезы наворачиваются ему на глаза, когда пуля разрывает древесину мачты из ствола тополя, что рос у него на родине. Когда же пуля сражает одного из его товарищей, то он только злится на его неловкость. Возлюбленная внимает каждому его слову. Он признается, что, несмотря на кровавые будни, он любит и помнит ее, что иногда он смотрит в зеркало и старается придать своему лицу другое, более мягкое и радостное выражение – каким оно было, когда они были вместе. Ламбро просит девушку сторониться общества, предлагает ей жить в монастыре, откуда она будет видеть парус его лодки. Но, до того как она навсегда скроется в монастырских стенах, грек просит ее прийти утром следующего дня на берег одетой в костюм богатой турчанки – с закрытым лицом. Сам он, переодетый турком, тоже будет там, где состоится казнь Риги.

И вот утро. Лес мачт в прибрежных водах. Здесь и английские, и французские корабли. Вот торжественно вплывает турецкий флагман. Кругом лодки с разноцветными парусами, на лодках расположились турки – мужчины и женщины в праздничных одеждах. Картина, напоминающая узоры кашмирских шалей. И все стремятся подплыть поближе к месту казни греческого героя. Вот янычары выводят Ригу на палубу. Воцаряется молчание. В тишине несколько голосов запевают песню, сочиненную Ригой, – марш повстанцев: “Восстаньте, греки! К оружию!” Каждая последующая строчка звучит все тише, и вскоре песня смолкла – но на лице Риги отражается радость. Дальше Майнота поет, что своими глазами видел смерть молодого героя. И в тот момент, когда тело повисло на мачте и солнце осветило мертвое лицо Риги и его длинные волосы, рассыпанные по плечам, одна из лодок вдруг двинулась в сторону корабля, на котором совершилась казнь. Ее вел турок, гребя двойным веслом, В лодке стояла турчанка с закрытым лицом. Лодка быстро приблизилась к фрегату – и тут раздался взрыв. Фрегат загорелся. Турок с лодки нырнул в воду, выплыл в отдалении, обернулся к янычарам и засмеялся зловещим смехом. Это был смех Ламбро. Лодка сгорела. Весь фрегат охватило пламя. Раздался взрыв, в море образовалась гигантская воронка, которая поглотила корабль. Ламбро доплыл до пиратского корабля, поднялся на палубу и упал без сил на ковры в своей каюте.

Придя в себя, он посылает своего слугу на остров – узнать настроения греков. “И я пошел”, – проговаривается Майнота. Только молодая гречанка обращает внимание на оговорку певца, подходит к нему, о чем-то договаривается и отдает ему бриллиантовый перстень.

Слуга вернулся к Ламбро. Вошел в темную каюту, поставил на стол зажженную лампу. Корсар в состоянии опиумного опьянения выходит на палубу и падает в обморок. Пираты поднимают его и несут в каюту. Слуга вскрикивает от ужаса, увидев господина в беспамятстве. Ламбро в полусознании узнает голос – это голос его возлюбленной. Он не знает, наяву это или во сне. Его обступают духи умерших и сотнями голосов взывают: “Почему ты не умер, когда все умирали?” Ламбро в тоске просыпается и умоляет слугу дать ему смертельную дозу, потому что даже во сне его сознание не отключается. Он поднимает глаза на слугу и видит лицо своей возлюбленной. Грек дико хохочет; обращаясь к ангелам смерти, он объясняет, что в лодке была соломенная кукла. Пьет еще опиума. Опять его обступают духи погибших греков. Они молчат. Появляются ангелы – огненный и белый, как лунный свет. Это ангелы мести, они поют свои гимны Ламбро. Он пытается встать – чтобы исполнить их волю. Голова его тяжела, тело не слушается. Ламбро взывает к ангелам, вспоминает, оправдывается… в состоянии опиумного опьянения Ламбро убивает слугу кинжалом и засыпает предсмертным опиумным сном.

В это время тихо входит Майнота – это он впустил переодетую слугою гречанку. Он видит ее убитую, его – спящего, хватает мешок с золотом и убегает, заперев дверь каюты.

Перед рассветом Ламбро просыпается. Он узнает свою возлюбленную и понимает, что сам убил ее. Грек хоронит гречанку в море. После этого он велит отслужить молебен по умершим на корабле, Высылает всех из своей каюты, чтобы остаться одному – со смертью. И вот уже вскоре, под продолжающийся молебен, пираты укладывают тело своего предводителя на черный пиратский флаг и бросают в море.