Category: Краткие содержания

Дино Буццати

Татарская пустыня

Действие разворачивается в неопределенное время, более всего напоминающее начало нашего века, а неведомое государство, изображаемое на его страницах, очень похоже на Италию. Это роман о времени, съедающем жизнь. Необратимость времени – роковой удел человека, ночь – высшая точка трагического напряжения человеческого бытия.

Молодой лейтенант Джованни Дрого, исполненный радужных надежд на будущее, получает назначение в крепость Бастиани, расположенную рядом с бескрайней Татарской пустыней, откуда, по преданию, приходили враги. Или не приходили. После долгих блужданий лейтенант наконец находит дорогу в Крепость. За время пути энтузиазм Дрого по поводу его первого назначения угасает, а вид голых желтоватых стен форта приводит в совершеннейшее уныние. Майор Матти, понимая настроение молодого офицера, говорит, что тот может подать рапорт о переводе его в другое место. В конце концов смущенный Дрого решает остаться в Крепости на четыре месяца, По просьбе Дрого лейтенант Морель ведет Дрого на стену, за которой простирается равнина, обрамленная скалами. За скалами – Неведомый север, загадочная Татарская пустыня. Говорят, что там “сплошные камни”. Тамошний горизонт обычно затянут туманом, но утверждают, будто там видели то белые башни, то курящийся вулкан, то “какое-то продолговатое черное пятно”… Всю ночь Дрого не может заснуть: у него за стенкой хлюпает вода, и ничего с этим нельзя поделать.

Вскоре Дрого заступает на первое дежурство и наблюдает смену караула, совершаемую под командой старшего сержанта Тронка, служащего в Крепости двадцать два года и назубок знающего все тонкости крепостного устава. Служака Тронк не покидает Крепость даже во время отпуска,

Ночью Дрого сочиняет письмо матери, пытаясь передать гнетущую атмосферу Крепости, но в конце концов пишет обычное письмо с заверениями, что у него все хорошо. Лежа на койке, он слышит, как заунывно перекликаются часовые; “…именно в эту ночь для него начался неспешный и неумолимый отсчет времени”.

Желая приобрести шинель попроще той, что оказалась у него в багаже, Дрого знакомится с портным Просдочимо, который вот уже пятнадцать лет твердит: дескать, он со дня на день уедет отсюда. Постепенно Дрого с удивлением узнает, что в Крепости немало офицеров, которые долгие годы с замиранием сердца ждут, когда же северная пустыня подарит им необычайное приключение, “тот чудесный случай, который по крайней мере раз в жизни бывает у каждого”. Ведь Крепость стоит на границе Неведомого, а с неизвестностью ввязаны не только страхи, но и надежды.- Впрочем, находятся и те, у кого хватает сил, отслужив срок, покинуть Крепость, например граф Макс Латорио. Вместе с ним отслужил свои два года и его друг, лейтенант Ангустина, но почему-то решительно не желает уезжать.

-Наступает зима, и Дрого начинает готовиться к отъезду. Остается пустяк – пройти медицинское освидетельствование и получить бумагу о непригодности к службе в горах. Однако привычка к узкому замкнутому мирку Крепости с ее размеренной жизнью берет свое – неожиданно для самого себя Дрого остается. “Впереди еще уйма времени”, – думает он.

-Дрого отправляется на дежурство на Новый редут – небольшой форт в сорока минутах ходьбы от Крепости, стоящий на вершине скалистой горы над самой Татарской пустыней. Неожиданно со стороны пустыни появляется белая лошадь – а ведь все знают, что татарские лошади исключительно белые! У вы, все оказывается гораздо проще – лошадь принадлежит рядовому Лаццари, она ухитрилась убежать от своего хозяина. Желая поскорей вернуть кобылу, Лаццари выбирается за стены форта и ловит ее. Когда же он возвращается, пароль уже сменили, а нового он не знает. Солдат надеется, что, узнав его, товарищи впустят его обратно, но те, следуя уставу и повинуясь немому приказу Тронка, стреляют и убивают несчастного.

А вскоре на горизонте Татарской пустыни начинает двигаться черная людская змейка, и весь гарнизон приходит в смятение. Однако все быстро разъясняется: это воинские подразделения северного государства размечают пограничную линию. Вообще-то демаркационные знаки установлены давно, осталась лишь одна неразмеченная гора, и, хотя в стратегическом отношении она не представляет никакого интереса, полковник посылает туда отряд под командованием капитана Монти и лейтенанта Ангустины – опередить северян и присоединить пару лишних метров территории. В своем элегантном мундире гордый Ангустина совершенно неприспособлен к путешествию по горам; он простуживается на ледяном ветру и умирает. Его хоронят как героя.

Проходит несколько лет; Дрого уезжает в город – в отпуск. Но там он чувствует себя чужим – друзья заняты делами, любимая девушка отвыкла, от него, мать внутренне смирилась с его отсутствием, хотя и советует ему подать прошение о переводе из Крепости. Дрого идет к генералу, уверенный, что его просьба о переводе будет удовлетворена. Но, к удивлению, генерал отказывает Дрого, мотивируя отказ тем, что гарнизон Крепости сокращается и переводить будут прежде всего старых и заслуженных воинов.

В тоске Дрого возвращается в крепость Бастиани. Там царит лихорадочная суматоха – солдаты и офицеры покидают гарнизон. Мрачное уныние Дрого развеивает лейтенант Симеони: в свою подзорную трубу он разглядел на краю Татарской пустыни какие-то огни, которые то исчезают, то появляются вновь и постоянно совершают какие-то перемещения. Симеони считает, что враг строит дорогу. До него “столь поразительного явления никто не наблюдал, но ведь не исключено, что оно было и раньше, на протяжении многих лет или даже веков; скажем, там могли находиться деревня или колодец, к которому стягивались караваны, – просто в Крепости до сих пор никто не пользовался такой сильной подзорной трубой, какая была у Симеони”. Но тут поступает приказ, запрещающий использовать в Крепости не предусмотренные уставом оптические приборы, и Симеони сдает свою трубу.

Зимой Дрого отчетливо чувствует разрушительную силу времени. С наступлением весны он подолгу вглядывается вдаль с помощью казенной трубы и как-то вечером замечает в окуляре маленький трепещущий язычок пламени. Вскоре даже средь бела дня на фоне белесой пустыни можно видеть движущиеся черные точечки. И однажды кто-то заговаривает о войне, “и казавшаяся несбыточной надежда вновь задышала в стенах Крепости”.

И вот примерно в миле от Крепости появляется столб – сюда дотянули дорогу чужеземцы. Огромная работа, осуществляемая на протяжении пятнадцати лет, наконец завершена. “Пятнадцать лет для гор – сущий пустяк, и даже на бастионах Крепости они не оставили сколько-нибудь заметного следа. Но для людей этот путь был долог, хотя самим им и кажется, что годы пролетели как-то незаметно”. В Крепости царит запустение, гарнизон снова сократили, и генеральный штаб уже не придает никакого значения этой затерянной в горах цитадели. Генералы не принимают всерьез проложенную по северной равнине дорогу, и жизнь в форте становится еще более однообразной и уединенной.

В одно сентябрьское утро Дрого, теперь уже капитан, поднимается по дороге к Крепости. У него был месячный отпуск, но он выдержал всего половину срока, и теперь возвращается обратно: город стал для него совсем чужим.

“Страницы переворачиваются, проходят месяцы и годы”, но Дрого все еще чего-то ждет, хотя надежды его с каждой минутой слабеют.

Наконец вражеская армия действительно подходит к стенам Крепости, но Дрого уже стар и болен, и его отправляют домой, чтобы освободить комнату для молодых боеспособных офицеров. В пути Дрого настигает смерть, и он понимает, что это и есть главное событие его жизни. Он умирает, глядя в ночное небо.

М. Е. Салтыков-Щедрин

Пошехонская старина

Житие Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина

Предваряя рассказ о своем прошлом, Никанор Затрапезный, наследник старинного пошехонского дворянского рода, уведомляет, что в настоящем труде читатель не найдет сплошного изложения всех событий его жития, а только ряд эпизодов, имеющих между собой связь, но в то же время представляющих и отдельное целое.

В глуши Пошехонья проходит детство и молодые годы Никанора, ставшего свидетелем самого расцвета крепостного права, определявшего быт и уклад дворянской семьи. Земля этого края, покрытая лесом и болотами, считается захолустной, поэтому мужицкие спины с избытком вознаграждены за отсутствие. ценных угодий. Имение Затрапезных малоземельное, но оброк с крестьян в имении Малиновец получается исправно. Семья неуклонно богатеет, приобретаются новые земли и имения, собственность растет.

Мать Никанора, потомственная купчиха, много моложе просвещенного дворянина-отца, что поначалу навлекает на нее неудовольствие родственников. Однако рачительность и хозяйственная сметка, ей присущие, выводят семью к благосостоянию и позволяют иные зимы проводить в Москве или Петербурге. После двенадцати лет брака у нее восемь детей, находящихся на попечении гувернанток до поступления в институты и на военную службу. Младшему Никанору, оказавшемуся необычайно одаренным, на учителей не слишком везет. Азбуке его учит богомаз, а писать он выучится сам. Первые книжки Никанор читает самостоятельно, почти бесконтрольно, а чуть позже по инструкциям для учителей освоит программу младших классов гимназии. Это и случай, и чудо, что он сумеет проложить себе путь к настоящему образованию сам. По мнению автора записок, дети очень легкая добыча для порчи и искажения всякой системой обучения и воспитания или ее отсутствием. “Восковое детское сердце любую педагогическую затею примет без противодействия”. Но весьма мучительно воспринимаются эпохи, когда человеческая мысль осуждается на бездействие, а человеческое знание заменяется массою бесполезностей и неряшеством.

В портретной галерее лиц, встречающихся в доме у Затрапезных, заметное место занимают тетеньки-сестрицы, представленные сначала пожилыми, потом совсем старушками. Поначалу тетенек принимают в доме вполне радушно, готовят для них комнаты, встречают и угощают, но потом злопамятная мать Никанора проявляет в отношении к ним полную черствость и скупость. Старые, никому не нужные женщины изгоняются сначала в мезонин, а потом их и вовсе удаляют со двора. Они когда-то очень плохо приняли новый брак своего брата, да и денег у них совсем нет, и имения их ничего не стоят, их подкармливают только из милости. А в подходящий момент вовсе изгоняют со двора в дальний флигель, где они, полуголодные, в холодном помещении умирают одна за другой.

История третьей сестры отца – Анфисы связана у Никанора с самыми страшными воспоминаниями его детства. Как ни строга была по отношению к крестьянам его собственная мать, не щадившая “зачавших невовремя” девушек (выдавая их замуж за подростка или перестарка), Анфиса Порфирьевна еще лютее и безобразнее, до самодурства. В первый визит к тетеньке именно у нее во дворе он видит свою сверстницу, привязанную локтями к столбу, босыми ногами в разъедающей навозной жиже, не имеющую возможности защищаться от ос и слепней. Сидевшие поодаль два старика не позволят юноше эту девушку освободить. Всем будет только хуже. Муж и сын Анфисы Порфирьевны открыто глумятся над мужиками и засекают до смерти немало женщин и детей. Не случайно тетеньку Анфису задушат собственная ключница и подоспевшие на помощь сенные девушки.

Есть у Никанора еще одна тетенька, Раиса Порфирьевна, прозванная сластеной за неравнодушие к лакомому куску. Все комнаты ее дома имеют “аппетитный характер и внушают аппетитные мысли”. Все ее домашние с утра до вечера едят и пьют, и при этом добреют. Это один из тех редких домов, где всем живется привольно, и господам, и прислуге. Все здесь любят и лелеют друг друга, рады гостям и подают им много хорошо продуманных кушаний. Спать укладывают в чистых, уютных и свежих комнатах “на постели, не внушающие ни малейших опасений в смысле насекомых”. Для Никанора это важно, поскольку в его родном доме дети загнаны в тесные конурки, где убирают редко, а грязь и насекомые осаждают не только людские, где спят вповалку на старых войлоках и здоровые, и больные. Недовольство, постоянные наказания крестьянам и крестьянкам рождаются сами собой. Увечья, вырождение, страх и бессмыслие насаждаются всеми известными деспотам способами.

Неслужащее поместное русское дворянство, среди которого числятся Затрапезные, тяготеет к Москве, которая для них центр всего. Игроки находят в ней клубы, кутилы – трактиры, богомольные люди радуются обилию церквей, дворянские дочери отыскивают себе женихов. Чтобы выдать замуж сестру Никанора, Затрапезные выезжают на зиму в первопрестольную, где для этого в одном из арбатских переулков нанимается меблированная квартира. Известная всем грибоедовская Москва, в которой, правда, преобладает высший московский круг, мало чем отличается в нравственном и умственном смысле от Москвы, представленной Никанором.

Выезжать на балы и отдавать визиты Затрапезным, конечно, проще и приятнее, чем принимать у себя, но смотрины устраивать надо. Дурная собой сестрица Никанора уж засиделась в девках, поэтому, хочешь не хочешь, а чисть мебель, вытирай пыль, создавай уют, будто в доме всегда так. Надин надевает модные платья, ей полагается даже брошь с брильянтами. В зале открывают рояль, на пюпитр кладут ноты и зажигают свечи, будто только что музицировали. Стол накрывают со всем возможным вкусом, раскладывая приданое: чайные ложки и другие серебряные предметы. Впрочем, женихи зачастую лишь любители поесть и выпить на дармовщинку. В первую очередь они торопятся освободить графинчик, до серьезных предложений дело не доходит. Сестрице и влюбиться-то особенно не в кого. Когда же это случается, сразу же выясняется, что избранник ее сердца плут и картежник да еще гол как сокол. В конце концов мать забирает у дочери ее брильянты и жемчуга и увозит обратно в деревню. Находит свою судьбу бедняжка Надин только в провинции, выйдя замуж за безрукого городничего. Однако он загребает одной рукой денег столько, сколько другому и двумя не загрести, и за это сестрица исправно рожает ему детей и слывет первой дамой в губернии.

Все эти смотрины, балы, ужины, сватовство настолько колоритны, что глубоко западают в память Никанору. Однако, как следует из его записок, воспоминания о себе оставят и крепостные дворовые, которым живется много хуже, чем просто крепостным крестьянам. Заправляют хозяйством, как правило, управляющие, люди до мозга костей развращенные, выслуживающиеся при помощи разных зазорных заслуг. По одному только капризу они зажиточного крестьянина могут довести до нищенства, по вспышке любострастия отнять у мужа жену или обесчестить крестьянскую девушку. Жестоки они неимоверно, но поскольку они блюдут барский интерес, то жалобы на них не принимаются. Крестьяне их ненавидят и ищут все возможные способы, чтобы их извести. При столкновении с такой местью помещичья среда обычно затихает, чтобы потом вернуться к прежней системе.

Из дворовых женщин Никанору запоминаются Аннушка и Мав-руша-новоторка. Первая знает евангелие и жития святых и проповедует полное в этой жизни господам подчинение. Вторая, будучи вольной мещанкой, соединившей судьбу с крепостным иконописцем, восстает против навязываемой ей тяжелой работы. Искренняя любовь к мужу перерастает у нее в ненависть, и она кончает жизнь самоубийством.

Из дворовых мужиков симпатию Никанора вызывает смешливый Ванька-Каин, по профессии цирюльник, а потом ключник. Он бесконечно сорит шутовскими словами, но его все любят за балагурство, хотя хозяйка часто ворчит. “Ах, ты, хамово отродье”, – говорит она. На что он, как эхо, отвечает: “Мерси, бонжур. Что за оплеуха, коли не достала уха. Очень вами за ласку благодарен”. Ивана отдают в рекруты, из армии он не возвращается.

В помещичьей среде Никанор Затрапезный отмечает двоих: предводителя Струнникова и образцового крестьянина Валентина Бурма-кина. Предводитель Струнников воспитывается в одном из высших учебных заведений, но отличается таким тупоумием и леностью, что не сумеет потом не только организовать жизнь в уезде, но и растрачивает все свое состоятгие на балы и оркестры. Годы спустя Никанор встречает его в Женеве, где он служит половым в ресторане при гостинице. “Был русский барин да весь вышел”.

Валентин Бурмакин – единственный в уезде представитель университетского образования. Непорочная высоконравственная личность, ученик Грановского, почитатель Белинского, он участник кружка молодежи, желающей сеять вокруг себя добро, любовь, человечность. На первом плане у него стоят музыка, литература, театр. Его волнуют споры о Мочалове, Каратыгине, Щепкине, каждый жест которых порождает у него массу страстных комментариев. Даже в балете он усматривает истину и красоту, поэтому имена Санковской и Герино звучат обычно в его дружеских беседах. Они для него не просто танцовщик и танцовщица, “а пластические разъяснители “нового слова”, заставляющие по произволению радоваться и скорбеть. Однако оторванность от реальной почвы, полное непонимание ее в конце концов приводят Бурмакина к неудачной женитьбе на простоватой Милочке, которая вскоре начинает обманывать его и доводит до разорения. Московские друзья помогают ему определиться учителем в одну из самых дальних губернских гимназий. В Москве ему устроиться не удается.

Масса образов и фактов, вставших в памяти Никанора Затрапезного, подействовали на него настолько подавляюще, что, описав видения своего детства, он сомневается в том, сможет ли продолжать свои записки в дальнейшем.

Автор посетил соседа, живущего в пятнадцати верстах от его имения. Это Аркадий Павлович Пеночкин, офицер в отставке, человек рассудительный и положительный, мастер играть в карты, завиднейший жених в губернии. Офицер, едва ли не беспрестанно пересыпающий речь французскими словами, становится неприятен автору сразу же, как только он отдает “деликатный” приказ наказать камердинера за холодное вино: “Насчет Федора… распорядиться”. Пеночкин сокрушается из-за отмены барщины, однако следом хвастливо заявляет, что крестьян обложил таким оброком, что те едва концы с концами сводят. Из самого помещика управитель, как выясняется, плохой: хозяйство держится стараниями бурмистра Софрона, который вместе с женой и оказывается мастером выбивать из крестьян непомерный оброк. Вся округа боится Софрона, а отставной офицер на него ненахвалится. В присутствии автора к Пеночкину является некий крестьянин Антип с жалобой на зверства бурмистра, но офицер и слушать не желает жалобщика. Кучер после сообщает автору, что жалобщикам теперь ждать большой беды, а также что вся округа зовет бурмистра “собакой”.

Дело, оказавшееся крайне тягостным для комиссара Мегрэ, началось с анонимного письма: неизвестный сообщал о том, что вскоре произойдет убийство. Мегрэ сразу замечает дорогую веленевую бумагу необычного формата. Благодаря этому обстоятельству удается быстро выяснить, что письмо было отправлено из дома адвоката Эмиля Парандона, специалиста по морскому праву. Наведя необходимые справки, комиссар выясняет, что Парандон сделал очень выгодную партию: он женат на одной из дочерей Гассена де Болье, председателя кассационного суда.

Мегрэ звонит Парандону с просьбой о встрече. Адвокат принимает комиссара с распростертыми объятиями: оказывается, он давно мечтал обсудить с профессионалом шестьдесят четвертую статью уголовного кодекса, в которой дается определение вменяемости преступника. Мегрэ внимательно изучает хозяина дома: это миниатюрный и очень подвижный человек в очках с толстыми стеклами – в громадном, роскошно обставленном кабинете он выглядит почти гномом. Парандон мгновенно опознает свою бумагу и читает странное послание, не выказывая удивления, зато вскакивает с места, когда в кабинет совершенно бесшумно входит элегантная женщина лет сорока с цепким взглядом. Мадам Парандон сгорает от желания узнать причину визита, но мужчины делают вид, будто не замечают этого. После ее ухода адвокат без всякого принуждения рассказывает об обитателях дома и их образе жизни. У супругов двое детей: восемнадцатилетняя Полетта занимается археологией, а пятнадцатилетний Жак учится в лицее. Девушка придумала себе с братом прозвища Бэмби и Гюс. С адвокатом работают секретарша мадемуазель Bar, стажер Рене Тортю и юный швейцарец Жюльен Бод, который мечтает стать драматургом, а пока выполняет мелкие поручения. Горничная Лиза и дворецкий Фердинанд живут в доме, кухарка и уборщица вечером уходят. Парандон предоставляет Мегрэ полную свободу – всем служащим будет предписано откровенно отвечать на любые вопросы комиссара,

Мегрэ старается не слишком распространяться об этом деле. Ему немного стыдно за то, что он занимается пустяками. Нет оснований подозревать, будто в доме Парандона назревает драма – с виду все здесь чинно, размеренно, упорядочение. Тем не менее комиссар вновь отправляется к адвокату. Мадемуазель Ваг отвечает на его вопросы со сдержанным достоинством. Она откровенно признается, что у них с патроном бывают минуты близости, но всегда урывками, поскольку в доме слишком много людей. Мадам Парандон, возможно, знает об этой связи – однажды она зашла в кабинет мужа в весьма неподходящий момент. Комната самой секретарши – настоящий проходной дом, а мадам просто вездесуща. Никогда не знаешь, когда она появится – по ее приказу полы везде застланы коврами.

В полицию приходит второе анонимное письмо: неизвестный предупреждает, что в результате неловких действий комиссара преступление может совершиться с часу на час. Мегрэ вновь встречается с секретаршей – ему нравится эта умная, спокойная девушка. Она явно влюблена в своего патрона и полагает, что опасность грозит именно ему. В доме всеми делами заправляет мадам Парандон. С дочерью у нее отношения плохие – Бэмби считает отца жертвой матери. Возможно, в этом есть доля истины: семейство Гассенов взяло верх над Парандонами – ни родные, ни друзья адвоката здесь фактически не бывают. Гюс обожает отца, но стесняется выказывать свои чувства. Мегрэ начинает все сильнее тревожиться. Он уже знает, что у о6оих супругов есть оружие. Мадам Парандон, с которой он пока не беседовал, сама звонит в полицию. Ей не терпится просветить комиссара относительно мужа: несчастный Эмиль родился недоношенным-он так и не сумел стать полноценным человеком. Вот уже двадцать лет она пытается защитить его, но он все глубже уходит в себя и полностью отгородился от мира. Супружеские отношения пришлось прекратить год назад – после того, как она застала мужа с этой девкой-секретаршей. А его маниакальный интерес к одной из статей уголовного кодекса – разве это не психоз? Ей стало страшно жить в этом доме.

Мегрэ знакомится с помощниками адвоката и слугами. Жюльен Бод утверждает, что о связи патрона с мадемуазель Ваг известно всем. Это очень славная девушка. Будущий драматург считает, что ему повезло: супружеская чета Парандонов – готовые персонажи пьесы. Они встречаются в коридоре, словно прохожие на улице, а за столом сидят, как незнакомые люди в ресторане. Рене Тортю ведет себя очень сдержанно и лишь замечает, что на месте патрона вел бы более деятельную жизнь. Дворецкий Фердинанд откровенно именует мадам Парандон стервой и чертовски хитрой бабой. Душевному хозяину с Ней не повезло, а разговоры о его помешательстве – полная чепуха.

Мегрэ получает третье послание: аноним заявляет, что комиссар фактически спровоцировал убийцу. В доме устанавливается постоянное наблюдение: ночью дежурит инспектор Лалуэнт, утром его сменяет Жанвье. Когда раздается звонок, у Мегрэ невольно сжимается сердце. Жанвье сообщает об убийстве. С супругами Парандон все в порядке – зарезана мадемуазель Ваг.

Вместе со следственной бригадой Мегрэ спешит в знакомый дом. Жюльен Бод плачет, не стыдясь слез, самоуверенный Рене Тортю явно подавлен, мадам Парандон, по словам горничной, еще не выходила из спальни. Установлено, что девушке перерезали горло примерно в половине десятого. Она хорошо знала убийцу, поскольку Продолжала спокойно работать и позволила взять острый нож со своего собственного стола. Комиссар отправляется к адвокату – тот сидит в полной прострации. Но когда появляется мадам Парандон с мольбой признаться в убийстве, маленький адвокат начинает в бешенстве топать ногами – к полному удовлетворению своей супруги.

После ее ухода в кабинет врывается Гюс с явным намерением защитить отца от Мегрэ. Комиссар уже догадался, кто автор таинствен ных анонимных писем – это была чисто мальчишеская затея. После разговора с Бэмби подтверждается и другое предположение Мегрэ; дети тяготятся тем образом жизни, который навязывает им мать. Но Бэмби, в отличие от брата, считает Парандона тряпкой и недолюбливает мадемуазель Bar.

Допрос мадам Парандон комиссар оставляет напоследок. Она твердит, что приняла на ночь снотворное и проснулась около двенадцати, Убийство, безусловно, совершил муж – вероятно, эта девица шантажировала его. Впрочем, он мог это сделать и без повода, ибо одержим страхом болезни и смерти – недаром он отказывается иметь дело с людьми своего круга.

Тем временем инспектор Люка опрашивает жильцов дома напротив. Среди них есть инвалид, который целыми днями просиживает у окна. Из его квартиры прекрасно видна гостиная Парандонов. Мадам выходила около половины десятого – ее должна была видеть занятая уборкой горничная. Припертая к стене Лиза больше не отпирается и просит прощения у хозяйки.

В туалетном ящике Мегрэ находит маленький браунинг. Когда мадам Парандон вышла, револьвер лежал у нее в кармане халата. Скорее всего, в тот момент она собиралась застрелить мужа, но затем ей пришла в голову другая мысль. Убив секретаршу, она могла не только нанести ему удар, но и навлечь на него все подозрения. Револьвер не понадобился, поскольку на столе у Антуанетты лежал острый нож для зачистки опечаток.

Распорядившись доставить подозреваемую на набережную Орфевр, Мегрэ вновь заходит к адвокату – у Парандона имеется повод детальнее проштудировать статью шестьдесят четвертую. В машине комиссар вспоминает ужасающую по своей расплывчатости формулировку: “Нет преступления, если во время совершения деяния обвиняемый был в состоянии безумия или был принужден к тому силой, которой он не мог противостоять”.

АВСТРИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Стефан Цвейг (Stefan Zweig)

Двадцать четыре часа из жизни женщины

(Vierundzwanzig Stunden aus dem Leben einer Frau)

Новелла (1927)

За десять лет до войны рассказчик отдыхал на Ривьере, в маленьком пансионе. В соседнем отеле разыгрался крупный скандал. Дневным поездом туда прибыл молодой француз, который сразу привлек всеобщее внимание своей красотой и любезностью. Он очень быстро со всеми познакомился и через два часа после приезда уже играл в теннис с дочерьми благодушного фабриканта из Лиона, На следующее утро он поехал ловить рыбу с датчанином, после обеда он около часа просидел в саду с женой лионского фабриканта мадам Анриэт, потом играл в теннис с ее дочерьми, а ближе к вечеру беседовал в вестибюле отеля с немецкой четой. Около шести часов рассказчик встретил француза на вокзале, куда пошел, чтобы отправить письмо. Француз сказал, что неожиданно уезжает по неотложному делу, но через два дня вернется. За ужином все только о нем и говорили, превознося его приятный, веселый нрав. Вечером в отеле поднялась суматоха: мадам Анриэт не вернулась с прогулки. Ее муж метался по берегу моря и безуспешно звал ее. Позвонили в полицию. Фабрикант поднялся наверх, чтобы успокоить дочерей, и нашел письмо, где мадам Анриэт сообщала, что уезжает с молодым французом.

Все были возмущены: тридцатитрехлетняя порядочная женщина бросила мужа и двоих детей ради молодого человека, с которым только накануне познакомилась. Большинство обитателей пансиона решили, что они были знакомы раньше, и только рассказчик отстаивал возможность столь страстной любви с первого взгляда. Они обсуждали этот случай от супа до пудинга. Миссис К., пожилая представительная англичанка, по молчаливому уговору была председательницей маленького кружка, собиравшегося за табльдотом. Судя по всему, ее радовало, что, несмотря на все возражения, рассказчик рьяно защищал мадам Анриэт, и когда подошло время его отъезда, она написала ему письмо, где просила позволения рассказать ему один случай из своей жизни. Рассказчик, разумеется, ответил согласием, и она пригласила его после обеда к себе в комнату. Миссис К. призналась, что события, произошедшие с ней в течение двадцати четырех часов двадцать пять лет назад, не дают ей покоя, и даже сейчас, когда ей шестьдесят семь лет, не проходит ни дня, чтобы она не вспомнила о них. Она никогда никому об этом не рассказывала и надеется, что рассказ облегчит ей Душу.

Дочь богатых лендлордов, владевших большими фабриками и имениями в Шотландии, она в восемнадцать лет вышла замуж, родила двоих детей и счастливо жила до сорока лет. Но внезапно муж ее заболел и умер, сыновья были взрослыми, и она почувствовала себя очень одинокой. Чтобы рассеяться, она отправилась путешествовать. И вот на второй год своего вдовства она приехала в Монте-Карло. Там она часто заходила в казино, развлекаясь тем, что наблюдала не за лицами, а за руками игроков: этому научил ее покойный муж. И вот однажды она увидела на игорном столе удивительные руки: белые, красивые, они метались по зеленому сукну, как живые существа, в них было столько страсти, столько силы, что миссис К. не могла оторвать от них глаз. Наконец она решилась взглянуть в лицо человека, которому принадлежали эти магические руки. Она никогда еще не видела такого выразительного лица. Это был молодой человек лет двадцати пяти с нежными красивыми чертами. Когда он выигрывал, руки и лицо его излучали радость, когда проигрывал – взгляд тускнел, руки бессильно падали на стол. Наконец руки его, порыскав по карманам, ничего не нашли. Он проиграл все деньги. Молодой человек порывисто вскочил и побрел к выходу. Миссис К. сразу поняла, что он собирается покончить с собой. Она бросилась за ним. Ею двигала не любовь – то был страх перед чем-то ужасным, инстинктивное желание помочь.

Выйдя из казино, молодой человек бессильно опустился на скамью. Миссис К. остановилась невдалеке, не решаясь подойти к нему. Начался ливень. Молодой человек продолжал неподвижно сидеть на скамье, словно не замечая его. Миссис К. подбежала к нему, дернула его за рукав и сказала: “Идемте!” Единственной ее мыслью было увести несчастного с этой скамьи, втащить куда-нибудь под крышу, где сухо и тепло. Он принял ее за кокотку и сказал, что у него нет квартиры и ему некуда ее пригласить. Миссис К. подозвала экипаж и попросила кучера отвезти их в какую-нибудь гостиницу попроще. Там она хотела дать молодому человеку сто франков, чтобы он заплатил за комнату и утром уехал в Ниццу. Но он отказался от денег: ему ничего не нужно, все равно его жизнь кончена, ему ничем нельзя помочь. Миссис К. настаивала, но молодой человек не уступал. Наконец он решительно произнес: “Идем” – и потащил ее за собой по лестнице, и она, до той минуты помышлявшая лишь о спасении несчастного, покорно пошла за ним. Утром миссис К. проснулась, с ужасом вспоминая безумную ночь, и, сгорая от стыда, хотела потихоньку уйти, но, взглянув на совсем детское лицо спящего молодого человека, ощутила прилив нежности и радости оттого, что спасла его. Когда молодой человек проснулся, миссис К. назначила ему встречу в полдень у дверей казино и ушла. Радостное сознание, что она кому-то нужна, волновало ей кровь.

Встретившись с молодым человеком, миссис К. пригласила его пообедать вместе в маленьком ресторане. Он рассказал ей, что происходит из старого аристократического рода галицийских поляков. Он учился в Вене, и после успешно сданного экзамена дядя повез его в Пратер, и они вместе пошли на бега. Дядя выиграл крупную сумму, и они отправились обедать в дорогой ресторан. На следующий день молодой человек снова поехал на бега, и ему повезло: он утроил полученную в подарок от отца сумму. Его охватила страсть к игре. Он не мог думать ни о чем другом и быстро проиграл все деньги. Он украл жемчужные серьги у старой тетки и заложил их, продал свой чемодан, одежду, зонтик, даже крестик, подаренный крестной матерью. Миссис К. обещала дать ему денег, чтобы он выкупил драгоценности, пока кража не обнаружена, и уехал домой, если он поклянется, что никогда больше не будет играть. Молодой человек смотрел на миссис К. с почтением и благодарностью. В глазах его стояли слезы. Миссис К. вручила молодому человеку необходимую сумму денег и обещала после визита к кузине прийти на вокзал проводить его. Когда молодой человек ушел, миссис К. почувствовала разочарование. Он отнесся к ней, как к ангелу-хранителю, но он не видел в ней женщины, меж тем как ей страстно хотелось, чтобы он сжал ее в объятиях; она была готова пойти за ним на край света, презрев людскую молву, как мадам Анриэт за едва знакомым французом. Миссис К. пробыла у кузины недолго: сославшись на мигрень, она вернулась к себе в гостиницу. Она почувствовала, что не может отпустить молодого человека, что должна поехать вместе с ним, чтобы провести вместе эту ночь, следующую – столько, сколько он захочет. Она стала лихорадочно собирать вещи. Когда она уже хотела уходить, к ней зашла кузина, обеспокоенная ее недомоганием. Миссис К. никак не удавалось выпроводить кузину, наконец она не выдержала и, сказав: “Прощай, мне надо уходить”, бросилась к выходу, не обращая внимания на ее недоуменный взгляд.

Миссис К. опоздала: поезд уже тронулся. Она стояла на перроне, словно окаменев. Придя в себя, она решила пойти в казино, чтобы разыскать стол, за которым сидел молодой человек, когда она впервые увидела его, чтобы представить себе его руки. Когда она вошла в зал, то увидела молодого человека на том же месте, что и накануне. Она решила, что у нее галлюцинация, но это было не так – молодой человек не уехал, он пришел с ее деньгами в казино и, пока она в отчаянии рвалась к нему всем сердцем, самозабвенно играл. Миссис К. пришла в ярость. Она долго смотрела на него в упор, но он не замечал ее. Когда она тронула его за плечо, он сначала даже не узнал ее.

Опьяненный игрой, он все забыл – свою клятву, миссис К. и весь мир. Миссис К. напомнила ему, что несколько часов назад он дал ей клятву никогда не играть. Молодой человек, пристыженный, хотел встать из-за игорного стола, но тут взгляд его упал на русского генерала, который как раз делал ставку, и он попросил разрешения сыграть еще только одну игру – он ставил туда же, куда и генерал, а генералу везло. Поставив один раз, он снова забыл обо всем на свете и стал делать ставку за ставкой. Когда миссис К. снова тронула его за плечо, он с гневом крикнул ей, что она приносит ему несчастье: когда она рядом, он всегда проигрывает. Он швырнул ей несколько стофранковых билетов: “Вот вам ваши деньги! А теперь оставьте меня в покое!” Все смотрели на нее, смеялись, указывали пальцем. Сгорая от стыда и унижения, она вдруг увидела глаза, в которых застыл ужас: то была ее кузина. Миссис К. бросилась вон из зала. Вспомнив, что ее вещи уже на вокзале, она решила немедленно покинуть Монте-Карло. Когда она вернулась в Англию и приехала к сыну, все ухаживали за ней как за больной, и она постепенно оправилась от потрясения. Поэтому когда много лет спустя ей представили поляка, атташе австрийского посольства, и она спросила его о судьбе молодого человека, то даже не вздрогнула, услышав, что десять лет назад, одержимый страстью к азартной игре, он застрелился в Монте-Карло. Миссис К. даже успокоилась: теперь ей нечего опасаться, что когда-нибудь она встретит этого человека.

Миссис К. закончила свой рассказ. Она не ждала от собеседника утешительных слов. Она сказала, что рада, что смогла наконец выговориться, и благодарна за внимание, с каким он ее выслушал. На прощание она протянула своему собеседнику руку, и он почтительно поцеловал ее.

О. Э. Гринберг

1572-й г. Во Франции – в разгаре религиозные войны между католиками и гугенотами. Идет жестокая борьба за власть, в которой сталкиваются интересы трех основных партий – протестантов или гугенотов, королевской партии, слабейшей из трех, и партии ультрароялистов герцогов Гизов. Король Карл IX, следуя принципу Людовика XI “разделяй и властвуй”, старательно разжигает вражду между крайними партиями. В нее поневоле втянута большая часть нации. Страсти накалены, стычки на религиозной почве постоянно случаются на улицах, в тавернах, частных домах, при дворе.

Молодой человек из небогатой дворянской семьи – его зовут Бернар де Мержи – едет в Париж, чтобы служить при адмирале Колиньи. Он надеется также, что его представят ко двору. В Париже живет его брат Жорж. Бернар, как и его отец, – убежденный протестант, а Жоржа семья считает отступником, поскольку он перешел в католичество. По пути Бернар из-за своего легкомыслия лишается коня и всех денег. Но первым, кого он встречает, оказывается его брат Жорж, которого он когда-то горячо любил и которого даже после его отступничества не может считать врагом. Жорж и его друзья приглашают Бернара отобедать. В этот момент мимо проезжает верхом на муле незнакомка в маске. Жорж сообщает брату, что это графиня Диана де Тюржи, одна из самых красивых дам при дворе. Ее синие глаза, прекрасные черные волосы и белоснежная кожа поражают воображение юного провинциала. Жорж приводит Бернара домой и рассказывает ему, что причиной его отступничества было недостойное поведение принца Конде, который жестоко унизил его. Вообще же он не верит ни во что, и Библию заменяет ему Рабле. Просто католичество для него более удобно, поскольку, соблюдая внешние обряды, можно не вкладывать в религию душу. У адмирала Колиньи Бернара принимают благосклонно благодаря рекомендательному письму отца, а также проявленной им самим храбрости – он не задумываясь распечатывает принесенное адмиралу послание, которое окружающие считают отравленным, поскольку оно исходит от Гизов, известных своим коварством и ненавистью к Колиньи.

Бернар становится корнетом адмирала. Братья отправляются на королевскую охоту, где Жорж намерен представить Бернара ко двору. Сбор назначен в Мадридском замке. В центре внимания придворных – прекрасная Диана де Тюржи. Проходя мимо Бернара, она роняет перчатку. Грубо оттолкнув Бернара, ее поднимает наглый поклонник Дианы Коменж. Бернару объясняют, что он должен вызвать обидчика на дуэль, что он и делает. Во время охоты Диана остается наедине с Бернаром и дает ему чудодейственную ладанку. На дуэли ладанка спасает Бернару жизнь – смертоносная рапира скользит по ней и лишь слегка задевает юношу. Он убивает Коменжа ударом толедского кинжала. Раненого Бернара помещают в уединенном доме, где о нем заботится целительница, знающая толк в белой магии. Однажды ночью выздоравливающий Бернар случайно видит сцену колдовства – Диана и знахарка заклинают тайные силы исцелить Бернара и приворожить его к Диане. Однако юноша уже и без того страстно влюблен. Ему грозит суровое наказание за убийство на дуэли. Жорж пытается добиться для Бернара помилования, но адмирал Колиньи, к которому он обращается с просьбой о заступничестве перед королем, резко и унизительно отказывает ему. Жорж взбешен, но не дает воли своим чувствам. Бернар помилован королем по просьбе королевы, точнее – Дианы де Тюржи.

После дуэли Бернара замечают при дворе. Ему оказывают знаки внимания и слегка подшучивают над его провинциальной наивностью. Диана дает Бернару ключ и назначает свидание. Король приглашает Жоржа на аудиенцию. Он показывает Жоржу аркебузу и как бы невзначай предлагает ему отомстить адмиралу Колиньи за оскорбление, убив его выстрелом в спину. Жорж решительно отказывается. Король приказывает ему через некоторое время привести в Париж легкоконный отряд, которым он командует. Вернувшись домой, Жорж предупреждает адмирала об опасности анонимной запиской, но Колиньи оставляет ее без внимания. 22 августа он ранен выстрелом из аркебузы Морвелем, которого прозвали за это “убийцей на службе короля”. В Париже сгущаются тучи, но влюбленный Бернар ничего не замечает вокруг. Каждую ночь Бернар и Диана встречаются в уединенном доме. Диана не оставляет надежды обратить возлюбленного в свою веру, но ей это не удается. После выстрела в Колиньи между молодыми дворянами – протестантами и католиками возникают стычки. Озверевшая толпа горожан набрасывается на Бернара, и он лишь чудом спасается от смерти.

Вечером 24 августа по приказу короля Жорж приводит в Париж свой отряд. Близится одна из самых страшных страниц в истории Франции – Варфоломеевская ночь. Все готово к акции, о которой известно лишь узкому кругу посвященных: стянуты верные королю войска, вооружены ополченцы, отмечены белыми крестами дома гугенотов. Морвель привозит Жоржу приказ вместе со своим отрядом и ополченцами истребить ночью протестантов – врагов короля. Жорж с негодованием отказывается, срывает знаки отличия и покидает солдат, которых смущает поступок командира, но пересиливает желание пограбить дома гугенотов.

Бернар отправляется на свидание к Диане. По пути он встречает друга-католика, который настойчиво советует ему спешно покинуть город. Диана умоляет Бернара переменить веру, иначе он погибнет, как его единомышленники. В городе уже полыхают пожары и слышен рев исступленной толпы. Бернар непреклонен. Он готов умереть, но не может изменить себе. В конце концов Диана с отчаянием говорит, что таким она любит его еще больше. Появляется Жорж. Он приносит в дом Дианы ребенка, которого протянула ему умирающая мать. Диана обещает позаботиться о нем.

Резня продолжается ночь, день и еще несколько дней, из Парижа она переходит в провинцию. Убийцы упиваются кровью инакомыслящих, а протестанты, многие из которых проявляли чудеса храбрости на войне, безропотно погибают, не оказывая сопротивления. Сам Карл IX “стреляет по дичи” из любимой длинной аркебузы. Жоржа сажают в тюрьму за неповиновение королю. Бернар пережидает несколько дней в доме Дианы, а затем отправляется в крепость Ла-Рошель, самый стойкий оплот гугенотов на юге Франции. Вместе с решительными жителями города и такими же, как он, беглецами он собирается дорого продать свою жизнь в случае осады крепости. Король пытается склонить мятежный город к миру и посылает туда друга адмирала Колиньи храброго вояку протестанта Лану. Он возглавляет оборону города, чтобы вызвать доверие ларошельцев, и оказывается между двумя огнями. Бернар становится его адъютантом и не жалеет себя в рискованных вылазках против католиков, осадивших город. Одна из вылазок оказывается для него роковой. С группой солдат он устраивает засаду на отряд католиков. Когда он приказывает солдатам стрелять, двумя пулями сражен предводитель отряда. Бернар узнает в нем Жоржа. Жорж умирает в Ла-Рошели. Протестантский священник и католический монах оспаривают право последнего причастия, но Жорж от него отказывается. Перед смертью он произносит горькие слова: “Я не первый француз, которого убил брат… Полагаю, что и не последний”. И затем, чтобы утешить Бернара: “Госпожа де Тюржи просила передать, что она любит тебя по-прежнему”. Бернар безутешен. Через некоторое время Лану покидает Ла-Рошель, королевское войско снимает осаду, подписывают мир, и вскоре умирает Карл IX. Автор предлагает читателям самим решить, каковы были дальнейшие судьбы Бернара и прекрасной Дианы де Тюржи.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Стендаль (Stendhal)

Пармская обитель

(La chartreuse de Panne)

Роман (1839)

Фабрицио, младший сын маркиза Вальсерра дель Донго, проводит свое детство в родовом замке Грианта, построенном в XV столетии над прекрасным озером Комо. У него две сестры и старший брат, во всем удивительно похожий на отца. Маркиз богат, но скуп, его жена и дочери живут почти в бедности. Вопреки воле маркиза его сестра Джина, одна из самых красивых женщин Италии, выходит замуж за обедневшего дворянина графа Пьетранера, участника наполеоновских походов. После гибели графа на дуэли графиня приезжает в Грианту. Фабрицио вырос на ее глазах. Семнадцатилетний юноша очень хорош собой – высокий рост, стройный стан и веселая улыбка делают его неотразимым. Он с детства увлечен Наполеоном и, узнав о высадке императора в бухте Жуан, тайно, под чужим именем, отправляется во Францию, чтобы сражаться в наполеоновской армии.

В первом же французском городке наружность Фабрицио и его акцент кажутся подозрительными и его арестовывают. В канун битвы при Ватерлоо жена тюремщика помогает ему бежать. Он попадает на поле боя, но в неразберихе сражения не узнает ни маршала Нея, ни самого императора. Маркитантка объясняет ему, что сражение проиграно и советует вернуться домой. Он следует ее совету. В Женеве его ждет слуга Джины. Он сообщает, что старший брат донес на Фабрицио и теперь полиция разыскивает его как заговорщика.

Мать и графиня Пьетранера увозят Фабрицио в Милан. Там они надеются найти для него высоких покровителей. Но делу дан ход, донос отослан в Вену, и Фабрицио грозит заточение в замке Шпильберг – самой страшной тюрьме Европы. Он вынужден отправиться в добровольное изгнание.

Джина остается в Милане. Однажды в Опере ее знакомят с графом Моска делла Ровере Соредзана – военным министром, министром полиции и финансов знаменитого принца Пармского Ранунция Эрнеста IV,

Граф хотя и не молод, но недурен собой, умен, остроумен и не чванлив. Он вызывает у Джины живой интерес, а сам влюбляется в нее без памяти. К несчастью, он не разведен со своей женой, но ради Джины готов уйти в отставку и жить там, где она пожелает. Впрочем, есть еще один план: старый герцог Сансеверина мечтает об орденской ленте, фиктивный брак с герцогом, которому Моска обещает орден, позволит Джине жить в Парме и быть представленной ко двору.

Вскоре герцогиня Сансеверина изумляет пармский двор красотой, приветливостью и ясностью ума. Ее дом самый приятный в городе.

При пармском дворе существуют две постоянно враждующие партии, Стоящую у власти партию крайних роялистов возглавляет граф Моска, а оппозиционную партию либералов – богачка и интриганка маркиза Раверси. Сам принц, с тех пор как стал неограниченным монархом, пребывает в постоянном страхе. А казнив по наущению главного фискала Расси двух либералов, он просто обезумел. Огромное влияние графа Моска объясняется тем, что благодаря его дипломатической ловкости принцу не приходится краснеть за свою трусость, недостойную мужчины, фискал Расси пребывает в фаворитах только потому, что, “оберегая принца”, постоянно ищет и находит заговорщиков. Как только он замечает, что страхи принца слабеют, он спешно раскрывает какой-нибудь новый химерический заговор, участников которого ждет известная во всей Италии Пармская крепость. Огромная крепостная башня высотой в сто восемьдесят футов видна издалека.

Герцогине нравится ее новая жизнь, к графу она чувствует нежную привязанность, придворный мирок ее забавляет. Но судьба Фабрицио не дает ей покоя. Граф считает, что военная карьера, к которой стремится Фабрицио, невозможна для молодого человека, сражавшегося в войсках Наполеона. Но он обещает со временем сделать его архиепископом Пармским, если тот пожелает стать прелатом.

Герцогиня с согласия Фабрицио посылает его изучать богословие в Неаполитанской духовной академии.

В Неаполе Фабрицио, который вовсе не ведет постную жизнь семинариста, приобретает репутацию юноши прилежного, но несколько ветреного. Он очень красив, в его облике появилось какое-то особое обаяние. Разумеется, он пользуется успехом у женщин, но ни одна из его любовниц не играет никакой роли в его жизни.

Спустя три года Фабрицио выдерживает экзамены, получает право зваться “монсиньор” и, наконец, едет в Парму.

Герцогиня счастлива, Фабрицио живет во дворце Сансеверина и оба они радуются как дети. Но постепенно душой Фабрицио овладевает тревога. Он угадывает склонность, которую питает к нему герцогиня. Но он уверен, что не способен на серьезную любовь, никогда в его жизни не было женщины, свидание с которой было бы ему приятнее, чем прогулка на породистой лошади. Фабрицио понимает, что, позволив себе близость с герцогиней, он наверняка лишится единственного друга. Сказав ей “люблю тебя”, он солжет, потому что не знает, что такое любовь.

Как-то, гуляя по городу и поглощенный этими мыслями, Фабрицио заходит в театр и видит там очаровательную актрису, которая к тому же носит его фамилию. Ее зовут Мариетта Вальсерра. Девушка влюбляется в Фабрицио, но в театре у нее есть покровитель, актер Джилетти. Когда-то он был наполеоновским солдатом, он храбр, силен и грозит убит монсиньора. Случайно встретив Фабрицио за городом, Джилетти нападает на него и наносит ему несколько ударов шпагой. Защищаясь, Фабрицио убивает негодяя. Теперь он не может вернуться в Парму. Ему везет, он встречает Лодовико, бывшего кучера герцогини, который помогает ему скрыться. Фабрицио переезжает из города в город и, наконец, останавливается в Болонье. Здесь он встречает Мариетту и мгновенно забывает все свои горести. Он даже не подозревает, что происходит в Парме.

А в Парме вполне серьезно обсуждается вопрос: повлечет ли за собой смерть комедианта Джилетти падение правого министерства и его главы графа Моски.

Принц, желая унизить герцогиню, которая ведет себя слишком независимо, приказывает Расси начать судебный процесс против Фабрицио Вальсерра дель Донго. Если Фабрицио осудят, ему грозит казнь или каторга.

Узнав о готовящемся заочном приговоре, герцогиня решается на крайний шаг. Она одевает дорожный костюм и едет во дворец. Принц не сомневается, что она приедет. Он ждет, что эта гордая красавица в слезах будет молить его о снисхождении. Но принц ошибается. Никогда еще он не видел герцогиню такой легкой, любезной, оживленной. Она пришла проститься и поблагодарить за благоволение, которое принц оказывал ей в течение пяти лет. Принц поражен и унижен. Он боится, что, уехав из Пармы, эта остроумная женщина будет повсюду рассказывать о бесчестных судьях и ночных страхах ее правителя. Он должен остановить герцогиню. И он соглашается подписать продиктованный ею документ, в котором обещает не утверждать приговор, вынесенный Фабрицио. Но принц чувствует себя глубоко оскорбленным и на следующее утро приказывает разослать предписание арестовать дворянина дель Донго, как только он появится в его владениях.

Маркиза Раверси устраивает фабрицио ловушку, назначив ему свидание от имени герцогини в местечке под Пармой. Не успевает Фабрицио въехать в пределы Пармского королевства, как его хватают и в кандалах препровождают в Пармкую крепость.

Комендант крепости генерал Фабио Конти, принадлежащий к клике маркизы Раверси, принимает нового узника. Когда Фабрицио ведут в тюрьму, он встречает во дворе крепости дочь генерала Клелию Конти. Очарование ее лица, сияющего чистой прелестью, поражает фабрицио. Поднимаясь в свою камеру, он думает только о ней.

Камера фабрицио находится в башне Фарнезе как раз напротив комендантского дворца. Выглянув в окно, фабрицио видит вольеру с птичьими клетками. Днем сюда приходит Клелия покормить своих питомцев. Она невольно поднимает глаза к окну Фабрицио и взгляды молодых людей встречаются. Клелия красива необычайной, редкостной красотой. Но она робка, застенчива и очень благочестива.

Окно камеры Фабрицио закрывают деревянными ставнями, так чтобы узник мог видеть только небо. Но ему удается прорезать в ставне некое подобие форточки, и общение с Клелией становится главной радостью его жизни.

Они разговаривают с помощью алфавита, Фабрицио рисует буквы углем на ладони. Он пишет длинные письма, в которых рассказывает Клелии о своей любви и с наступлением темноты спускает их вниз на веревке.

За три месяца, которые фабрицио проводит в тюрьме, не имея никакой связи с внешним миром, он осунулся и побледнел, но никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым.

Клелию терзают угрызения совести, она понимает, что, помогая фабрицио, предает отца. Но она должна спасти фабрицио, жизни которого постоянно угрожает опасность.

Принц говорит Расси, что, пока жив фабрицио, он не будет чувствовать себя полновластным повелителем. Он не может изгнать герцогиню из Пармы, но видеть ее при дворе для него невыносимо – ему кажется, что эта женщина бросает ему вызов. Фабрицио должен умереть.

Ненависть герцогини к принцу беспредельна, но свою месть она может поручить только одному человеку. Опальный поэт, ярый республиканец Ферранте Палла готов выполнить ее волю. Он тайно влюблен в герцогиню и у него свои счеты с монархом.

Зная от графа Моска, какая судьба ждет Фабрицио, герцогиня готовит побег. Ей удается переправить ему план крепости и веревки. Но Джина не подозревает, что узник вовсе не стремится на волю – жизнь без Клелии была бы для него нестерпимой мукой.

Между тем каноник тюремной церкви дон Чезаре добивается для Фабрицио разрешения на ежедневную прогулку. Фабрицио умоляет Клелию прийти в тюремную часовню. Влюбленные встречаются, но Клелия не хочет слушать любовных признаний. Она приказывает Фабрицио бежать – каждое мгновение, которое он проводит в крепости, может стоить ему жизни. Клелия дает обет Мадонне: если Фабрицио удастся спастись, она никогда его больше не увидит, покорится воле отца и выйдет замуж по его выбору.

Побег удается, Фабрицио спускается с головокружительной высоты и уже внизу теряет сознание. Герцогиня увозит его в Швейцарию, они тайно живут в Лугано. Но Фабрицио не разделяет радости Джины. Да и сама она не узнает в этом подавленном, погруженном в себя человеке своего жизнерадостного и легкомысленного племянника. Она догадывается, что причина его постоянной печали – разлука с Клелией. Герцогиня уже не любит Фабрицио, как любила раньше, но эта догадка причиняет ей боль.

В Лугано приезжает слуга графа Моска с известием: принц неожиданно умер, а в Парме восстание, которое возглавляет Ферранте Палла.

Граф подавляет восстание и на престол вступает сын покойного принца юный Эрнест V. Теперь беглецы могут вернуться в Парму.

Но приговор не отменен. Фабрицио ждет судебного пересмотра дела, а пока ему следует быть в тюрьме. Не дожидаясь официального приказа, он добровольно возвращается в крепость, в свою прежнюю камеру. Невозможно описать ужас Клелии, когда в окне камеры она вновь видит Фабрицио. Ее отец считает бегство Фабрицио личным оскорблением и клянется, что на этот раз он не выпустит его живым. Генерал Конти не скрывает от Клелии своих намерений. Она знает, что обед, который несут Фабрицио, отравлен. Оттолкнув тюремщиков, она вбегает в его камеру и опрокидывает столик, на котором уже стоит обед. В этот момент Клелия так прекрасна, что Фабрицио не может бороться с собой. Он не встречает сопротивления.

После отмены приговора Фабрицио становится главным викарием при Пармском архиепископе Ландриани, а после его смерти сам получает сан архиепископа. Его проповеди очень трогательны и пользуются огромным успехом. Но он глубоко несчастен. Клелия соблюдает свой обет. Повинуясь воле отца, она выходит замуж за маркиза Крешенци, самого богатого человека в Парме, но не перестает любить Фабрицио. Ее единственное прибежище – надежда на помощь Мадонны.

Фабрицио в отчаяньи. Он очень изменился, исхудал, огромными кажутся глаза на изможденном лице. Клелия понимает, как жестоко она поступает. Она разрешает Фабрицио тайно приходить к ней, но видеть его она не должна. Поэтому все их свидания происходят в полной темноте. Так продолжается три года. За это время у Клелии родился сын, маленький Сандрино. Фабрицио обожает ребенка и хочет, чтобы он жил с ним. Но официально отцом мальчика считается маркиз Крешенци. Поэтому ребенка нужно похитить, а затем распустить слух о его смерти. Этот план удается, но малыш вскоре умирает. Вслед за ним, не перенеся утраты, умирает и Клелия. Фабрицио близок к самоубийству. Он отказывается от сана архиепископа и удаляется в Пармский монастырь.

Герцогиня Сансеверина выходит замуж за графа Моска и покидает Парму навсегда. Все внешние обстоятельства складываются для нее счастливо, но когда, проведя всего лишь год в монастыре, умирает боготворимый ею Фабрицио, она смогла пережить его очень ненадолго.

Е. И. Гельфанд

Готфрид Бенн

Птолемеец

Повествование ведется от первого лица. Автор и рассказчик, которому принадлежит Институт Красоты “Лотос”, несколькими штрихами рисует картину Берлина в период оккупации, холодной зимой 1947 г.: население страдает от голода, на растопку идет уцелевшая мебель, торговля замерла, никто не платит налоги, жизнь остановилась. Институт Красоты постепенно приходит в упадок: служащим нечем платить, помещения не отапливаются. Хозяин остается в нем совершенно один, но это нисколько не удручает его. напротив, он даже рад, что избавился от назойливых посетителей, которые надоедают ему жалобами на отмороженные конечности и варикозные язвы. Он обзаводится пулеметом, невзирая на риск, связанный с подобным приобретением, и расстреливает из окна своего Института всех подозрительных лиц. Трупы убитых, как отмечает повествователь, ничем не отличаются от тех, кто замерз или наложил на себя руки. Редких прохожих также не смущает вид мертвецов: “зубная боль или воспаление надкостницы еще могли бы вызвать их сочувствие, но не бугорок, присыпанный снегом, – может быть, это просто валик от дивана или дохлая крыса”. Рассказчика не мучают сомнения нравственно-этического характера, ибо в современную эпоху, когда в человеке постепенно отмирают “моральные флюиды”, радикально изменилось отношение к смерти: “В мире, где происходили столь чудовищные вещи и который покоился на столь чудовищных принципах, как Показали недавние исследования, давно пора прекратить пустую болтовню о жизни и счастье. Материя была излучением, Божество – безмолвием, а то, что помещалось в промежутке, – пустяк”.

По ночам к рассказчику обращается Бесконечный: “Ты полагаешь, что Кеплер и Галилей – величайшие светила, а они – просто старые тетушки. Как тетушек поглощает вязание чулок, так эти помешались на представлении о том, что Земля вращается вокруг Солнца. Наверняка и тот и другой были беспокойными, экстравертными типами. А теперь смотри, как свертывается эта гипотеза! Ныне все вращается вокруг всего, а когда все вращается вокруг всего, ничего больше не вращается, кроме как вокруг себя самого”. Рассказчик прислушивается к словам Бесконечного, однако чаще всего ведет диалог с самим собой. Экскурсы в историю, географию, атомную физику и палеонтологию сменяются профессиональными рассуждениями о достоинствах всевозможных косметических средств.

Объясняя, почему он дал своему Институту название “Лотос”, рассказчик ссылается на миф о лотофагах. Поклонники прекрасного и те, кто жаждут забвения, питаются плодами лотоса, ибо не нуждаются в иной пище, в их власти – надеяться и забывать. В мире, где все ценности стали относительными, где попытка понятийного мышления узреть всеобщую взаимосвязь явлений изначально обречена на провал, только искусство способно противостоять тотальному духовному кризису, ибо оно создает автономную сферу абсолютной реальности. Творчество имеет сакральный смысл и обретает характер мифически-культового ритуала, посредством которого художник “освобождает” сущность вещи, выводя ее за пределы конечного. Изолированное Я художника создает монологическое искусство, которое “покоится на забвении, и есть музыка забвения”. “Идеологическим содержанием” своего Института он объявляет следующий принцип: “возникнуть, наличествовать лишь в акте проявления и снова исчезнуть”.

Рассказчик яростно обрушивается на мифологизированное представление о жизни, свойственное сознанию обывателя, который трусливо мирится с любыми обстоятельствами и мотивирует свою покорность тем, что пресловутая “жизнь” не учитывает интересы и чаяния отдельного человека, подчиняя его своим “вечным целям”. Повествователь произносит суровый приговор “жизни”: “Это плевательница, в которую все харкали – коровы, и черви, и шлюхи, это – жизнь, которую все они пожирали с кожей и волосами, ее непроходимая тупость, ее низшие физиологические выражения как пищеварение, как сперма, как рефлексы, – а теперь еще приправили все это вечными целями”. В ходе этих рассуждений рассказчик необъяснимым для себя самого образом внезапно ощущает, что любит эту лютую зиму, которая убивает все живое: “пусть бы вечно лежал этот снег, и морозу не было конца, ибо весна стояла передо мной, словно некое бремя, в ней было что-то разрушительное, она бесцеремонно притрагивалась к той аутичной реальности, которую я только предчувствовал, но которая, к сожалению, навсегда покинула нас”. Однако рассказчик спешит добавить следующее: он боится весны отнюдь не из-за страха перед тем, что снег растает и неподалеку от Института найдут многочисленные трупы людей, которых он застрелил. Для него эти трупы – нечто эфемерное: “В эпоху, когда только масса что-либо значит, представление об отдельном мертвом теле отдавало романтикой”.

Рассказчик горд тем, что не вступает в конфликт с духом времени, в котором протекает или, скорее, недвижно стоит его бытие. Он принимает все таким, каково оно есть, и лишь созерцает этапы духовной истории Запада, хотя сам пребывает как бы вне времени и пространства, объявляя эти последние “фантомами европейской мысли”. Свои впечатления он передает в форме свободных ассоциаций: “Настало утро, прокукарекал петух, он прокричал трижды, решительно взывая о предательстве, но больше не было того, кого могли предать, как и того, кто предал. Все спало, пророк и пророчество; на Масличной горе лежала роса, пальмы шумели под неощутимым ветерком – и вот взлетел голубь. Святой Дух, его крылья почти беззвучно рассекали воздух, и облака приняли его, он больше не вернулся назад – Догме пришел конец”. Повествователь имеет в виду догму о человеке, о homo sapiens. Он поясняет, что здесь уже нет речи об упадке, в котором находится человек, или даже раса, континент, определенное социальное устройство и исторически сложившаяся система, нет, все происходящее – лишь результат глобальных сдвигов, в силу которых все творение в целом лишено будущего: наступает конец четвертичного периода (четвертичный период – квартэр) соответствует последнему периоду геологической истории, который продолжается поныне. – В. Р.). Однако рассказчик не драматизирует эту ситуацию, перед которой стоит человечество как вид, он пророчески провозглашает, что “рептилия, которую мы называем историей” не сразу и не вдруг “свернется в кольцо”, что нас ожидают новые “исторические” эпохи, а ближайшая картина мира будет, скорее всего, “попыткой связать воедино мифическую реальность, палеонтологию и анализ деятельности головного мозга”.

В жизни социума рассказчик предвидит две основные тенденции: безудержный гедонизм и продление жизни любой ценой с помощью фантастически развитой медицинской технологии. Повествователь уверен, что эпоха капитализма и “синтетической жизни” только началась. Надвигающийся век возьмет человечество в такие тиски, поставит людей перед необходимостью такого выбора, что уклониться от него будет невозможно: “Грядущее столетие допустит существование лишь двух типов, двух конституций, двух реактивных форм: те, кто действуют и хотят подняться еще выше, и те, кто безмолвно ждут изменения и преображения – преступники и монахи, ничего иного больше уже не будет”.

Несмотря на довольно мрачные перспективы, ожидающие человечество в недалеком будущем, рассказчик уверен, что его Институт Красоты “Лотос” еще будет процветать, ибо его услуги нужны всегда, даже если людей заменят роботы. Рассказчик не причисляет себя ни к оптимистам, ни к пессимистам. Завершая свое пророчески-исповедальное эссе, он говорит о себе: “Я верчу диск, и меня самого вертит, я – птолемеец. Я не стенаю, как Иеремия, я не стенаю, как Павел: “не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю” (см. Рим. 7:15. – В. Р.) – я таков, каким буду, я делаю то, что мне является. Я не ведаю ни о какой “брошенности” (имеется в виду выражение М. Хайдеггера. – В. Р.), о которой говорят современные философы, я не брошен, меня определило мое рождение. Во мне нет “страха перед жизнью”, разумеется, я не навешиваю на себя жену и ребенка вкупе с летним домиком и белоснежным галстуком, я ношу незаметные глазу повязки, но при этом на мне – костюм безупречного покроя, снаружи – граф, внутри – пария, низкий, цепкий, неуязвимый. Все так, как должно быть, и конец хорош”.

Р. Акутагава

В чаще

Рассказ японского писателя Акутагавы Рюноскэ считается самым лучшим в мире рассказом из когда-либо написанных. Несколько человек рассказывают о произошедшем убийстве, все по-разному, и читателю трудно установить, что же произошло на самом деле в чаще леса и в дебрях человеческих взаимоотношений.

Вот что рассказал судейскому чиновнику дровосек

Утром в роще под горой он нашел труп. Неизвестный был убит ударом меча в грудь. Сохранились следы борьбы. Возле трупа была найдена веревка и женский гребень.

Вот что рассказал судейскому чиновнику странствующий монах

Он видел убитого вчера в полдень. Тот был вооружен мечом и луком со стрелами и вел по дороге лошадь, на которой сидела женщина в цветастом платье. Лица женщины монах не разглядел, потому что оно было под покрывалом.

Вот что рассказал судейскому чиновнику стражник

Стражник вчера вечером поймал знаменитого разбойника Тадземару. Того при въезде в столицу сбросила лошадь, на которой разбойник ехал. Разбойник был вооружен мечом и луком со стрелами. Лук и стрелы, как оказалось, принадлежат убитому. Стражнику известно, что схваченный разбойник – большой любитель женщин.

Вот что рассказала судейскому чиновнику старуха

Убитый – муж ее дочери, самурай двадцати шести лет по имени Канадзава Такэхиро. У него очень мягкий характер. Ее дочери, Масаго, девятнадцать лет. Она нравом смелая, не хуже мужчины. Такэхиро был ее первым мужчиной.

В чем признался разбойник Тадземару

Он убил мужчину. Куда подевалась женщина, ему не известно. Он встретил их вчера после полудня. Порыв ветра поднял с лица женщины покрывало, и она понравилась разбойнику. Разбойник захотел завладеть этой женщиной, но не желал убивать мужчину. Он заманил странников в чащу, сказав, что зарыл там найденные когда-то сокровища и готов задешево их продать. Но женщина отказалась последовать за мужем в глубь рощи и осталась на лошади на поляне.

В глубине рощи разбойник напал на мужчину и привязал его к дереву. Затем он вернулся к женщине и сказал, что ее спутник внезапно заболел, и она должна пойти посмотреть, что с ним. Женщина сняла широкополую шляпу с покрывалом и пошла за разбойником. Однако, увидев, что ее муж привязан к дереву, выхватила из-за пазухи кинжал и попыталась убить разбойника. Но Тадземару смог, не вынимая меча, выбить кинжал у нее из рук и овладел женщиной, не лишая жизни мужчину. Когда он собирался скрыться, поруганная женщина вдруг попросила его убить мужа, потому что быть опозоренной на глазах двоих мужчин для нее – хуже смерти. “Кто-нибудь из вас двоих должен умереть, а я пойду к тому, кто останется в живых”. Разбойник, не желая подло убивать связанного, развязал самурая и предложил ему биться на мечах. Они дрались долго и, наконец, разбойник убил своего соперника. Но, обернувшись, увидел, что женщина исчезла, наверное, убежала звать на помощь. Разбойник взял меч, лук и стрелы убитого и сбежал из чащи. На поляне он увидел лошадь женщины.

Что рассказала женщина на исповеди в храме

Овладев ею, разбойник обернулся к ее мужу и насмешливо захохотал. Она попыталась броситься к привязанному мужу, но разбойник пинком ноги швырнул ее на землю. В глазах мужа она прочла невыносимое презрение и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, разбойника уже не было, но муж был по-прежнему привязан к дереву. Он по-прежнему смотрел на нее с холодным презрением и ненавистью. Она сказала мужу, что после перенесенного позора убьет и себя, и его, видевшего ее позор. Взяв оброненный кинжал, она подошла к мужу, чтобы убить его, а после себя. Рот мужа был заткнут, но ей показалось, что он сказал ей: “Убей”. Она убила его, потеряла чувство, а очнувшись, уже не могла решиться на самоубийство.

Что рассказал дух убитого устами прорицательницы

Овладев женой, разбойник уселся рядом с ней на землю и принялся ее утешать. Разбойник говорил женщине, утратив чистоту, ей будет трудно жить с мужем. Лучше пойти в жены к нему, разбойнику? Ведь он решился на бесчинство именно потому, что она ему полюбилась. И, наконец, подняв голову, жена сказала: “Ну, так ведите меня, куда хотите”. Она пошла было за разбойником, но вдруг, смертельно побледнев, указала на привязанного к дереву мужа и выкрикнула: “Убейте его! Я не могу быть с вами, пока он жив!” Услыхав эти слова, разбойник побледнел, и пристально взглянув на нее, вдруг пинком швырнул ее на опавшие листья. Потом он обернулся к самураю, и спросил, что сделать с этой женщиной за такие слова, убить или помиловать? Не дождавшись ответа мужа, женщина с криком бросилась бежать в глубь чащи. Разбойнику не удалось ее догнать. Тогда он взял меч, лук и стрелы, в разрезал на мужчине веревку, и убежал. Снимая с себя веревку, самурай увидел оброненный женщиной кинжал, поднял его и одним взмахом вонзил себе в грудь. Умирая, Такэхиро почувствовал, что кто-то, кого уже он не смог разглядеть, тихонько подкрался и вынул кинжал из его груди. От этого он и умер.

К старухе Агафье Журавлевой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочкой. Проведать, отдохнуть. Подкатил на такси, и они всей семьей долго вытаскивали чемоданы из багажника. К вечеру в деревне узнали подробности: сам он – кандидат, жена тоже кандидат, дочь – школьница.

Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Как-то так получилось, что из их деревни много вышло знатных людей – полковник, два летчика, врач, корреспондент. И так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню и в избе набивался вечером народ, приходил Глеб Капустин и срезал знатного гостя. И вот теперь приехал кандидат Журавлев…

Глеб вышел к мужикам на крыльцо, спросил: “Гости к бабке Агафье приехали?” “Кандидаты!” -“Кандидаты? – удивился Глеб. – Ну пошли проведаем кандидатов”. Получалось, что мужики ведут Глеба, как опытного кулачного бойца.

Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал вокруг стола. Расселись. Разговор пошел дружнее, стали уж забывать про Глеба Капустина… И тут он попер на кандидата.

– В какой области выявляете себя? Философия?

-Можно и так сказать

-И как сейчас философия определяет понятие невесомости?

-Почему – сейчас?

-Но ведь явление открыто недавно. Натурфилософия определит это так, стратегическая философия – совершенно иначе…

-Да нет такой философии – стратегической, – заволновался кандидат. – Вы о чем вообще-то?

-Да, но есть диалектика природы, – спокойно, при общем внимании продолжал Глеб. – А природу определяет философия. Поэтому я и спрашиваю, нет ли растерянности среди философов?

Кандидат искренне засмеялся. Но засмеялся один и почувствовал неловкость. Позвал жену: “Валя, тут у нас какой-то странный разговор!”

-Хорошо, – продолжал Глеб, – а как вы относитесь к проблеме шаманизма?

-Да нет такой проблемы! – опять сплеча рубанул кандидат.

Теперь засмеялся Глеб.

-Ну на нет и суда нет. Проблемы нет, а эти… танцуют, звенят бубенчиками. Да? Но при же-ла-нии их как бы и нет. Верно… Еще один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума. Что на ней есть разумные существа.

-Ну и что? – спросил кандидат.

-А где ваши расчеты естественных траекторий? Как вообще ваша космическая наука сюда может быть приложена?

-Вы кого спрашиваете?

-Вас, мыслителей. Мы-то ведь не мыслители, у нас зарплата не та. Но если вам интересно, могу поделиться. Я предложил бы начертить на песке схему нашей Солнечной системы, показать, где мы. А потом показать, по каким законам, скажем, я развивался.

-Интересно, по каким же? – с иронией спросил кандидат и значительно посмотрел на жену. Вот это он сделал зря, потому что значительный взгляд был перехвачен. Глеб взмыл ввысь и оттуда ударил по кандидату:

-Приглашаете жену посмеяться. Только, может быть, мы сперва научимся хотя бы газеты читать. Кандидатам это тоже бывает полезно…

-Послушайте!

-Да нет уж, послушали. Имели, так сказать, удовольствие. Поэтому позвольте вам заметить, господин кандидат, что кандидатство – это не костюм, который купил – и раз и навсегда. И даже костюм время от времени надо чистить. А уж кандидатство-то тем более… поддерживать надо.

На кандидата было неловко смотреть, он явно растерялся. Мужики отводили глаза.

-Нас, конечно, можно удивить, подкатить к дому на такси, вытащить из багажника пять чемоданов… Но… если приезжаете в этот народ, то подготовленней надо быть. Собранней. Скромнее.

-Да в чем же наша нескромность? – не выдержала жена кандидата.

-А вот когда одни останетесь, подумайте хорошенько. До свидания. Приятно провести отпуск… среди народа!

Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он не слышал, как потом мужики, расходясь от кандидата, говорили: “Оттянул он его!.. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то знает?.. Срезал”. В голосе мужиков даже как бы жалость к кандидатам, сочувствие. Глеб же Капустин по-прежнему удивлял. Изумлял. Восхищал даже. Хоть любви тут не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще.