ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Витторио Альфьери (Vittorio Alfieri)
Саул (Saul)
Трагедия (1782)
Давид приходит ночью в стан израильтян в Гелвуе. Он вынужден скрываться от царя Саула, к которому питает сыновние чувства. Раньше и Саул любил его, он сам избрал Давида в супруги для любимой дочери Мелхолы. “Но выкуп Зловещий – сотню вражеских голов – Ты требовал, и я двойную жатву Снял для тебя…” Нынче Саул не в себе: он преследует Давида. Давид мечтает принять участие в битве с филистимлянами и делом доказать свою преданность Саулу. Сын Саула Ионафан, услышав, как Давид разговаривает сам с собой, подходит к нему. Ионафан радуется встрече: он любит Давида как брата. Он опасается за жизнь Давида, зная, как ненавидит его Саул. Давид ничего не боится: “Я здесь, чтоб умереть: но только в битве, Как сильный – за отечество и за Того неблагодарного Саула, Что молится о гибели моей”. Ионафан рассказывает, что злой и завистливый Авенир, родственник Саула и начальник его войска, все время настраивает Саула против Давида. Мелхола, жена Давида, верна мужу и каждый день со слезами умоляет Саула вернуть ей Давида. Ионафан говорит, что без Давида израильтяне утратили былую храбрость: “С тобой ушли Мир, слава и уверенность в бою”. Ионафан вспоминает, как пророк Самуил перед смертью принял Давида и помазал его елеем. Он советует Давиду ждать в горах сигнала к битве и лишь тогда выйти из укрытия. Давид сокрушается: “О, неужели смелые поступки Скрывать, как козни?” Он хочет пойти к Саулу и, несмотря на то что не знает за собой никакой вины, попросить у него прощения. Самуил некогда любил Саула как сына, но Саул своей неблагодарностью навлек на себя гнев Господень. Пророк Самуил завещал Давиду любовь и верность царю, и Давид никогда не ослушается его. Ионафан клянется, пока жив, защищать Давида от гнева Саула. Давид хочет увидеться с Мелхолой. Обычно Мелхола еще до зари приходит плакать о Давиде и вместе с Ионафаном молится за отца. Давид прячется, а Ионафан осторожно подготавливает сестру к встрече с мужем. Мелхола видит Давида без пурпурной епанчи, которую она ему выткала, в грубом плаще он похож не на царского зятя, а на простого пехотинца. Ионафан и Мелхола решают выяснить, в каком расположении духа находится Саул, и если оно покажется им благоприятным, то исподволь подготовить отца к встрече с Давидом. Чтобы никто не опознал Давида и Авенир не подослал убийцу, Ионафан просит его опустить забрало и смешаться с толпой воинов. Но Мелхола считает, что по взгляду и по умению носить меч Давида легко узнать. Она показывает ему пещеру в лесной чаще, где он может укрыться. Давид уходит.
Саул вспоминает, каким неустрашимым воином он был. Теперь он стар и силы его уже не те, что прежде. Но он утратил не одну лишь юность: “Была со мною Еще неодолимая десница Всевышнего!.. И был, по крайней мере, Со мной Давид, мой витязь”. Авенир внушает Саулу, что Давид – главная причина всех его бед. Но Саул понимает, что дело в нем самом: “Нетерпеливый, мрачный, Жестокий, злобный – вот я стал каков, Всегда себе не мил, не мил другим, При мире жажду войн, при войнах – мира”. Авенир убеждает Саула, что пророк Самуил, который первым сказал, что Саул отвержен Богом, – дерзкий, лживый и хитрый старик, он сам хотел стать царем, но народ избрал Саула, и Самуил из зависти объявил, что Бог отверг Саула. Авенир говорит о том, что Давид всегда был ближе к Самуилу, чем к Саулу, и больше расположен к алтарю, чем к полю битвы. Авенир одной крови с Саулом: “Я рода твоего, и блеск царя Есть слава Авенира, а Давид Не вознесется, не поправ Саула”. Саул часто видит во сне, как Самуил срывает с его головы царский венец и хочет возложить на голову Давида, но Давид падает ниц и со слезами просит пророка вернуть венец Саулу. Авенир восклицает: “Погибнет пусть Давид: исчезнут с ним Все страхи, и несчастья, и виденья”.
Саул больше не хочет оттягивать сражение с филистимлянами. Ионафан не сомневается в победе. Мелхола надеется, что после битвы Саул обретет отдых и покой и вернет ей любимого мужа. Саул считает, что израильтяне обречены на поражение. Мелхола вспоминает, как Давид своим пением ублажал Саула и отвлекал от мрачных мыслей. Ионафан напоминает Саулу о воинской доблести Давида. Появляется Давид: “Мой царь! Давно хотел Ты головы моей. Так вот – бери, Секи ее”. Саул встречает его ласково: “В тебе вещает Бог; тебя привел Ко мне Господь…” Давид просит Саула позволить ему сражаться в рядах израильтян или встать во главе войска – как тому будет угодно, – а потом готов принять казнь. Саул обвиняет Давида в гордыне, в желании затмить царя. Давид знает, что ни в чем не виноват, это все – наветы Авенира, который ему завидует. Авенир утверждает, что Давид скрывался в Филистии, среди врагов, сеял смуту среди народа Израиля и не раз покушался на жизнь Саула. В оправдание Давид показывает лоскут от царской мантии Саула. Однажды Саул, искавший Давида, чтобы убить, заснул в пещере, где скрывался Давид. Давид мог убить его и сбежать, ибо Авенир, который должен был охранять Саула, был далеко. Но Давид не воспользовался тем, что царь оказался в его власти, для мести и лишь отрезал мечом лоскут от мантии Саула. Услышав речь Давида, Саул возвращает ему свое расположение и назначает его военачальником.
Давид призывает к себе Авенира для важного разговора. Он говорит, что Авенир должен служить не ему, Давиду, а оба они должны служить государю, народу и Богу. Авенир предлагает план битвы, который Давид полностью одобряет. Он назначает Авенира начальником главных сил. Давид хочет начать наступление в четыре часа пополудни: солнце, ветер и густая пыль помогут им в сражении. Мелхола рассказывает Давиду, что Авенир уже успел что-то нашептать Саулу, и настроение царя переменилось. Саул снова обвиняет Давида в гордыне. Давид отвечает: “На поле битвы – воин, при дворе – Твой зять, а перед Богом я – ничто”. Саул замечает меч Давида. Этот священный меч Давиду вручил священник Ахимелех. Услышав, что Ахимелех отдал священный меч, висевший в Номве над алтарем, Давиду, Саул приходит в ярость. Он обвиняет детей в том, что они только и ждут его смерти, чтобы завладеть царским венцом. Ионафан просит Давида спеть, надеясь развеять гнев отца. Давид поет о ратных подвигах Саула, о покое после битвы, но, услышав слово “меч”, Саул снова приходит в ярость. Ионафан и Мелхола держат Саула, готового заколоть Давида, чтобы тот мог уйти. Саул посылает Мелхолу за Давидом. Ионафан тем временем пытается усмирить гаев отца, умоляет его не ожесточаться против истины и Бога, чей избранник – Давид. Авенир также ищет Давида: до битвы осталось меньше часа. В стане израильтян появляется Ахимелех. Он упрекает Саула в том, что тот сошел со стези господней, Саул же называет Ахимелеха изменником, давшим изгнаннику Давиду не только кров и пишу, но и священное оружие. Саул не сомневается, что Ахимелех пришел, чтобы предать его, но священник пришел, чтобы молиться о даровании Саулу победы. Саул бранит всех священников, он вспоминает, как Самуил сам убил царя амаликитян, захваченного Саулом в плен и пощаженного за воинскую доблесть. Ахимелех призывает Саула вернуться к Богу: “Царь земной, но перед Богом Кто царь? Саул, опомнись! Ты не больше, Чем венценосная пылинка”. Ахимелех грозит Саулу гневом Господним и обличает злобного и коварного Авенира. Саул приказывает Авениру убить Ахимелеха, отменить приказ Давида и перенести наступление на завтра, видя в желании Давида начать сражение перед заходом солнца намек на свою слабеющую старческую руку. Саул приказывает Авениру привести Давида, чтобы тот сам перерезал себе вены. Ахимелех перед смертью предсказывает, что Саул и Авенир умрут жалкой смертью от меча, но не от вражеского и не в бою. Ионафан пытается воззвать к разуму отца, но безуспешно. Саул прогоняет детей: Ионафана отправляет в войско, а Мелхолу посылает искать Давида. “Один я остаюсь с самим собой, И только самого себя страшусь”.
Мелхола уговаривает Давида бежать под покровом ночи, но Давид не хочет покидать израильтян накануне сражения. Мелхола рассказывает о казни Ахимелеха и о том, что Саул дал Авениру приказ убить Давида, если тот встретит его во время боя. Давид слышит вещий голос, он предсказывает, что грядущий день будет страшным для царя и для всего народа Но здесь пролилась чистая кровь служителя Господня, и Давид не может сражаться на земле, которая осквернена. Скрепя сердце он соглашается бежать, но, тревожась за Мелхолу, не хочет брать ее с собой: “оставайся С отцом, покуда к мужу не вернет Тебя Господь”. Давид скрывается. Мелхола слышит из отцовского шатра вопли и видит Саула, бегущего от тени, которая преследует его. Мелхола тщетно пытается убедить отца, что за ним никто не гонится. Саул видит занесенный над ним огненный карающий меч и просит Господа отвратить свой меч от его детей, сам он виноват, но дети ни в чем не повинны. Ему чудится голос пророка Самуила, вступающегося за Давида. Он хочет послать за Давидом, неволил. Евриклея убеждена, что Мирра не любит Перея: если бы Мирре кто-то понравился, она бы заметила. Кроме того, не бывает любви без надежды, меж тем как скорбь Мирры безысходна, и девушка жаждет смерти. Евриклея хотела бы умереть, чтобы не видеть на старости лет страдания своей любимицы. Кенхреида уже почти год пытается понять причину терзаний дочери, но безуспешно. уж не Венера ли, усмотрев дерзкий вызов в безумном материнском счастье Кенхреиды, возненавидела Мирру за красоту и решила покарать царицу, отняв у нее единственную дочь?
Царь Кинир, допросив Евриклею, решает отменить венчанье: “На что мне жизнь, владенья, честь на что, Когда безоговорочно счастливой Единственную дочь не вижу я?” Кинир хочет стать другом царю Эпира, ему нравится Перей, но важнее всего для него дочь: “Меня отцом Природа сделала, царем же – случай”, интересы государства для него – ничто в сравнении с единым вздохом Мирры. Он может быть счастлив, только если счастлива она. Кинир решает поговорить с Переем. Он говорит юноше, что был бы счастлив назвать его зятем. Если бы он выбирал мужа для дочери, то выбрал бы Перея, а когда его же выбрала Мирра, Перей стал ему мил вдвойне. Кинир считает, что главное в Перее – его личные достоинства, а не царская кровь и не отцовские владения. Кинир осторожно спрашивает у Перея, взаимна ли его любовь к Мирре. Юноша говорит, что Мирра вроде бы и рада ответить на его любовь, но что-то ей мешает. Ему кажется странным, что Мирра в его присутствии бледнеет, не поднимает на него глаз и говорит с ним холодным тоном. Она то словно бы рвется замуж, то страшится свадьбы, то назначит день венчанья, то отложит свадьбу. Перей не мыслит себе жизни без Мирры, но хочет освободить ее от слова, видя, как она страдает. Перей готов умереть, если от этого зависит счастье Мирры. Кинир посылает за Миррой и оставляет ее с Переем. Перей смотрит на свадебный убор невесты, но грусть в ее глазах говорит ему, что она несчастна. Он говорит ей, что готов освободить ее от слова и уехать. Мирра объясняет ему, что грусть бывает врожденной и вопросы о ее причинах только усугубляют ее. Девушка просто горюет о предстоящем расставании с родителями. Она клянется, что хочет быть женой Перея и не будет больше откладывать свадьбу. Сегодня они обвенчаются, а завтра отплывут в Эпир. Перей ничего не понимает: то она говорит, что ей тяжело расставаться с родителями, то торопит с отъездом. Мирра говорит, что хочет навсегда покинуть родителей и умереть с горя.
Мирра говорит Евриклее, что жаждет только смерти и только ее и заслуживает. Евриклея уверена, что единственно любовь может так терзать юную душу. Она молилась Венере у алтаря, но богиня смотрела на нее грозно, и Евриклея ушла из храма, еле волоча ноги. Мирра говорит, что поздно просить за нее богов, и просит Евриклею убить ее. Девушка знает, что все равно живой не попадет в Эпир. Евриклея хочет пойти к царю и царице и умолить их расстроить свадьбу, но Мирра просит ее ничего не говорить родителям и не придавать значения словам, которые случайно вырвались у нее. Она поплакала, излила душу, и теперь ей гораздо легче.
Мирра идет к матери и застает у нее Кинира. Видя, что его присутствие смушает дочь, царь спешит ее успокоить: никто ни к чему ее не принуждает, она может открыть или не открывать причину своих страданий. Зная ее нрав и благородство чувств, родители вполне доверяют ей. Мирра может поступать так, как считает нужным, они просто хотят знать, что она решила. Мать и отец на все согласны, лишь бы видеть дочь счастливой. Мирра говорит, что чувствует близость смерти, это единственное ее лекарство, однако природа никак не дает ей умереть. Мирра то жалеет себя, то ненавидит. Ей казалось, что брак с Переем хотя отчасти развеет ее грусть, но чем ближе был день свадьбы, тем ей становилось грустнее, поэтому она трижды откладывала венчанье. Родители уговаривают Мирру не выходить за Перея, раз он ей не мил, но Мирра настаивает: пусть она и не любит юношу так сильно, как он ее, но никто другой не станет ее мужем, или она выйдет за Перея, или умрет. Мирра обещает пересилить свою боль, разговор с родителями придал ей сил и решимости. Она надеется, что новые впечатления помогут ей быстрее избавиться от тоски, и хочет сразу после свадьбы покинуть отчий кров. Мирра приедет на Кипр, когда Перей станет царем Эпира. Она оставит у родителей одного из своих сыновей, чтобы он был им опорой в старости. Мирра умоляет родителей позволить ей уехать сразу после венчанья. Родители скрепя сердце отпускают дочь: им легче не видеть ее, чем видеть такой несчастной. Мирра удаляется к себе, чтобы приготовиться к свадьбе и выйти к жениху со светлым челом.
Кинир делится с женой своими подозрениями: “Слова, глаза и даже вздохи мне Внушают опасение, что ею Нечеловеческая движет власть, Неведомая нам”. Кенхреида думает, что Венера покарала Мирру за материнскую дерзость: Кенхреида не воскурила фимиам Венере и в порыве материнской гордости посмела сказать, что божественную красоту Мирры в Греции и на Востоке нынче чтут выше, чем чтили Венеру на Кипре с незапамятных времен. Увидев, что творится с Миррой, Кенхреида пыталась задобрить богиню, но ни молитвы, ни фимиам, ни слезы не помогают. Кинир надеется, что гнев богини не станет преследовать Мирру, когда она покинет Кипр. Быть может, предчувствуя это, Мирра так торопится уехать. Появляется Перей. Он боится, что, став мужем Мирры, станет ее убийцей. Он жалеет, что не покончил с собой до того, как приплыл на Кипр, и собирается сделать это теперь. Кинир и Кенхреида стараются его утешить. Они советуют ему не напоминать Мирре о скорби – тогда эта скорбь пройдет.
Готовясь к свадьбе, Мирра говорит Евриклее, что мысль о скором отъезде дает ей покой и радость. Евриклея просит Мирру взять ее с собой, но Мирра решила никого с собой не брать. Перей сообщает ей, что на заре их будет ждать судно, готовое к отплытию. Мирра отвечает: “С тобой вдвоем Скорей остаться и вокруг не видеть Всего того, что видело мои Так долго слезы и, быть может, было Причиной их; по новым плыть морям, Причаливая к новым царствам; воздух Неведомый вдыхать, и день и ночь Делить с таким супругом…” Перей очень любит Мирру и готов на все: быть ей мужем, другом, братом, возлюбленным или рабом. Мирра называет его целителем своих страданий и спасителем. Начинается обряд венчанья. Хор поет свадебные песни. Мирра изменяется в лице, дрожит и едва стоит на ногах. В груди ее теснятся Фурии и Эриннии с ядовитыми бичами. Слыша такие речи, Перей проникается уверенностью, что он противен Мирре. Свадебный обряд прерывается. Перей уходит, обещая, что Мирра его больше никогда не увидит. Кинир перестает жалеть дочь: ее неслыханная выходка ожесточила его. Она сама настаивала на венчании, а потом опозорила себя и родителей. И он, и Кенхреида были слишком мягкими, пора проявить строгость. Мирра просит отца убить ее, иначе она покончит с собой. Кинир испуган. Мирра лишается чувств. Кенхреида упрекает Кинира в жестокости. Придя в себя, Мирра просит Кенхреиду убить ее. Кенхреида хочет обнять дочь, но та отталкивает ее, говоря, что мать только усугубляет ее скорбь. Мирра снова и снова просит мать убить ее.
Кинир оплакивает Перея, покончившего с собой. Он представляет себе скорбь отца, потерявшего любимого сына. Но Кинир не счастливее, чем царь Эпира. Он посылает за Миррой. В ее поступках кроется какая-то чудовищная тайна, и он хочет узнать ее. Мирра никогда не видела отца в гневе. Он решает не показывать ей своей любви, но попытаться угрозами вырвать у нее признание. Кинир сообщает дочери о самоубийстве Перея. Кинир догадывается, что Мирру терзают не Фурии, а любовь, и сколько дочь ни отпирается, настаивает на своем. Он уговаривает Мирру открыться ему. Он сам любил и сумеет ее понять. Мирра признается, что действительно влюблена, но не хочет назвать имя любимого. Даже предмет ее любви не подозревает о ее чувствах, она скрывает их даже от себя самой. Кинир успокаивает дочь: “Пойми, твоя любовь, твоя рука И мой престол любого возвеличат. Как низко ни стоял бы человек, Он недостойным быть тебя не может, Когда он по сердцу тебе”. Кинир хочет обнять Мирру, но она его отталкивает. Мирра говорит, что страсть ее преступна, и называет имя любимого: Кинир. Отец не сразу понимает ее и думает, что она над ним смеется. Осознав, что Мирра не шутит, Кинир приходит в ужас. Видя гнев отца, Мирра бросается на его меч и вонзает его в себя. Она одновременно мстит Киниру за то, что он силой вырвал из ее сердца чудовищную тайну, и караетсебя за преступную страсть. Кинир плачет, он видит в Мирре разом нечестивицу и умирающую дочь. Мирра молит его никогда не рассказывать о ее любви Кенхреиде. Услышав громкий плач, прибегают Кенхреида и Евриклея. Кинир заслоняет умирающую Мирру от Кенхреиды и просит жену уйти. Кенхреида растеряна: неужели Кинир готов оставить умирающую дочь? Кинир открывает Кенхреиде тайну Мирры. Он силой уводит жену: “Не здесь же нам от горя И от позора умирать. Идем”. Рядом с Миррой остается одна Евриклея. Перед смертью девушка упрекает ее: “Когда… Я меч… просила… ты бы, Евриклея… Послушалась… И я бы умерла… Невинною… чем умирать… порочной…”
О. Э. Гринберг