Category: Краткие содержания

Открывают поэму строфы о прекрасной природе, раздираемой бурями насилия и произвола Греции, страны героического прошлого, склонившейся под пятой оккупантов: “Вот так и эти острова: / Здесь – Греция; она мертва; / Но и во гробе хороша; / Одно страшит: где в ней душа?” Пугая мирное население цветущих долин, на горизонте возникает мрачная фигура демонического всадника – чужого и для порабощенных, и для поработителей, вечно несущего на себе бремя рокового проклятия. Символическим предстает и его имя, буквально означающее в переводе с арабского “не верящий в бога” и с легкой руки Байрона ставшее синонимом разбойника, пирата, иноверца. Вглядевшись в идиллическую картину мусульманского праздника – окончания рамазана, – увешанный оружием и терзаемый неисцелимой внутренней болью, он исчезает.

Анонимный повествователь меланхолически констатирует запустение, воцарившееся в некогда шумном и оживленном доме турка Гассана, сгинувшего от руки христианина: “Нет гостей, нет рабов с той поры, как ему / Рассекла христианская сабля чалму!” В грустную ламентацию вторгается краткий, загадочный эпизод: богатый турок со слугами нанимают лодочника, веля ему сбросить в море тяжелый мешок с неопознанным “грузом”.

Не в силах отрешиться от воспоминаний о любимой и тяжко покаранной им жены Гассан живет только жаждой мщения своему врагу – Гяуру. Однажды, преодолев с караваном опасный горный перевал, он сталкивается в роще с засадой, устроенной разбойниками, и, узнав в их предводителе своего обидчика, схватывается с ним в смертельном бою. Гяур убивает его; но терзающая персонажа душевная мука, скорбь по возлюбленной, остается неутоленной, как и его одиночество: “Да, спит Лейла, взята волной; / Гассан лежит в крови густой… / Гнев утолен; конец ему; / И прочь итти мне – одному!”

Без роду, без племени, отверженный христианской цивилизацией, чужой в стане мусульман, он терзаем тоской по утраченным и ушедшим, а душа его, если верить бытующим поверьям, обречена на участь вампира, из поколения в поколение приносящего беду потомкам. Иное дело – павший смертью храбрых Гассан : “Тот, кто с гяуром пал в бою, / Всех выше награжден в раю!”

Финальные эпизоды поэмы переносят нас в христианский монастырь, где уже седьмой год обитает странный пришелец. Принесший настоятелю щедрые дары, он принят обитателями монастыря как равный, но монахи чуждаются его, никогда не заставая за молитвой.

Причудливая вязь рассказов от разных лиц уступает место сбивчивому монологу Гяура, когда он, бессильный избыть не покидающее его страдание, стремится излить душу безымянному слушателю: “Я жил в миру. Мне жизнь дала / Немало счастья, больше – зла… / Ничто была мне смерть, поверь, /И в годы счастья, а теперь?!”

Неся бремя греха, он корит себя не за убийство Гассана, а за то, что не сумел, не смог избавить от мучительной казни любимую. Любовь к ней, даже за гробовой чертой, стала единственной нитью, привязывающей его к земле; и только гордость помешала ему самому свершить над собою суд. И еще – ослепительное видение возлюбленной, привидевшейся ему в горячечном бреду…

Прощаясь, Гяур просит пришельца передать его давнему другу, некогда предрекшему его трагический удел, кольцо – на память о себе, – и похоронить без надписи, предав забвению в потомстве.

Поэму венчают следующие строки: “Он умер… Кто, откуда он – / Монах в те тайны посвящен, / Но должен их таить от нас… / И лишь отрывочный рассказ / О той, о том нам память сохранил, / Кого любил он и кого убил”.

А. Н. Островский

Лес

В усадьбе Раисы Павловны Гурмыжской, “очень богатой помещицы”, к воспитаннице Аксюше пристает Буланов, “молодой человек, не доучившийся в гимназии”. Аксюша уходит, и лакей Карп намекает Буланову: не обратить ли ему внимание на саму барыню.

В это время появляются сама Гурмыжская и вместе с ней “богатые соседи-помещики”: отставной кавалерист Бодаев и Милонов. Хозяйка рассказывает, что хочет сделать “три добрых дела разом” – выдать Аксюшу за Буланова и позаботиться о племяннике покойного мужа; его она не видела пятнадцать лет, и он ее единственный родственник и законный наследник. Он шлет ей небольшие подарки со всей России, но где он, что с ним – неизвестно.

Купец Восмибратов пришел купить лес и сватать сына Петра за Аксюшу. Денег за уже купленный лес он, однако, “не захватил”. Гурмыжская отказывает: “Уже есть жених, в доме живет. Может быть, в городе говорят вздор какой-нибудь, так вы знайте: это жених”. “Только отца в дураки ставишь. Погоди ж ты у меня!” – грозит сыну купец. Зато лес куплен с выгодой. На этот раз как бы случайно купец не оставляет и расписки. Отец с сыном уходят. Карп приводит Аксюшу и Улиту. Стараясь унизить Аксюшу, Раиса Павловна велит ей играть роль невесты Буланова: “мне так нужно”. Но презрение, выказываемое Аксюшей Буланову, ее бесит. Она выспрашивает про них Улиту, та ей угождает: “Она-то к нему очень ласкова, а он как будто так… …не желаю”.

В лесу встречаются Петр и Аксюша. Они любят друг друга, но отец Петра не хочет и слышать о снохе без приданого. Они уходят. Появляются с разных сторон Счастливцев и Несчастливцев, два знакомых актера: комик и трагик. Они встречаются случайно на пути один из Вологды в Керчь, другой из Керчи в Вологду. И теперь сообщают друг другу, что ни в Керчи, ни в Вологде труппы нет, играть негде. Оба идут пешком, без денег. В ранце Геннадия Демьяновича Несчастливцева “пара платья хорошего”, “шляпа складная”, еще что-то и сломанный пистолет. У Аркадия Счастливцева все имущество – узелок на палке и “самое легкое” пальто, а в узелке “библиотека”, “пьес тридцать”, да бутафорские ордена. “И все ты это стяжал?” (в значении стащил, стянул). “И за грех не считаю: жалованье задерживают”. Они мечтают о собственной труппе: “Вот если бы нам найти актрису драматическую, молодую, хорошую Бросится женщина в омут головой от любви – вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти”. “Куда?” – спрашивает Аркадий. И читает надпись: “В усадьбу “Пеньки” г-жи Гурмыжской”. Они “медленно уходят”.

Утром в саду имения Гурмыжская, кокетничая с Булановым, рассказывает ему сон, будто ее племянник “приехал и убил тебя из пистолета при моих глазах”. Она озабочена: “…И вдруг он явится! Надо будет и ему дать какую-нибудь часть! И я должна буду отнять у того, кого люблю”. Они решают лучше и не говорить о племяннике. Входит Карп и докладывает: самовар готов, а ночью “барин приехали”. И со словами “Вот и не верь снам” Гурмыжская с Булановым уходят пить чай.

Входят актеры. Несчастливцев, “одетый очень прилично”, решает Аркадия, который в “прежнем костюме”, объявить здесь своим лакеем, а самого себя – офицером в отставке.

Приходят Восмибратов и Петр. Карп не желает докладывать о них барыне: “…Заняты с полковником. Племянник ихний приехал”. “Полковник?” “Разумеется, полковник”. Купцы уходят.

Буланов откровенничает с Несчастливцевым: “Маменька говорит, у меня ум не такой, не для ученья-с”. “Какой же?” “Практический-с”. “Ну, благодари творца, что хоть “какой-нибудь” есть. А то часто бывает, что и никакого нет”. “Да и это ничего-с. Было бы только земли побольше, да понимать свой интерес, помещичий; а то и без ума Можно прожить-с!” “Да ты, брат, молодец совсем!”, – восклицает актер, когда Буланов просит научить его карточным “вольтам”, чтобы шулерствовать.

Поселили гостей в беседке. И когда Несчастливцев уходит туда с Булановым, Восмибратов тут же является к Гурмыжской и простейшим образом обманывает ее, забрав расписку, недодав тысячу рублей и намекнув на неудачное сватовство. “Денной грабеж”, – говорит Раиса Павловна и делится неприятностью с вошедшим Булановым. С ним Несчастливцев. Он на слова Гурмыжской: “Уж теперь нечего делать” по ремарке “с жаром” восклицает: “Как нечего? Воротить его! (Поднимая глаза к небу.) Что я с ним сделаю! Боже, что я с ним сделаю! Аркашка, подай мои ордена!”

Приводят Восмибратова с сыном, и трагик пускает в ход самые громкие слова, чтоб изобразить грозного барина. Хозяйка пугается, купцы – не очень. Но в конце концов актеру удается задеть “честь” купца, и тот отдает деньги.

“Вот ваши деньги, получите”, – говорит Несчастливцев Гурмыжской. (“Отходит к стороне и стоит, скрести руки и спустя голову”.) Гурмыжская благодарит и говорит, что должна ему “ровно такую сумму” (о чем речь шла еще и до его прихода в усадьбу). Актер отвечает: “Не верю”, говорит цветистые фразы о деликатности, благородстве Гурмыжской и со слезами и словами: “Довольно милостей! Довольно ласк! Я сделаюсь идолопоклонником, я буду молиться на тебя!”, – закрывает лицо руками и уходит. Возмущенный Аркадий прячется в кустах и наблюдает, как Гурмыжская, посмеиваясь над Несчастливцевым, отдает деньги Буланову.

И ночью в другой части сада хвалится Несчастливцеву: “Умный человек нигде не пропадет”. “Умный? Это ты про кого же?” “Про себя-с”. “Ну, кто ж это тебе сказал, что ты умный? Ты, братец, не верь, тебя обманули”. Но Аркадий собой вполне доволен: поужинал с барского стола, “сказал, что так приучен у вас”, “сошелся с ключницей и по такому случаю занял у нее денег, да еще у меня бутылка наливки в уголку подле кровати, будто вакса”. А товарища порицает: “Вот вы говорите, что умны, а гимназист-то, видно, умнее: он здесь получше вашего роль-то играет”. “Какая роль, братец? Ну, что он такое? Мальчишка, больше ничего”. “Какая роль? Первый любовник-с”. “Любовник? Чей?” “Тетеньки вашей! Он-то любовника играет, а вы-то… простака!” Последние слова Аркадий говорит “из-за куста”, спасаясь от всерьез уже разъяренного трагика. Аркадий убегает, но дело сделано. “Он солгал, бесстыдно солгал”, – начинает монолог трагик. И продолжает: “Но если моя благочестивая тетушка…”, кончая так: “Посмеяться над чувством, над теплыми слезами артиста! Нет, такой обиды не прощает Несчастливцев!”

Появляются Карп, Улита, затем Аркадий. Карп подтрунивает над УЛИТОЙ, явившейся, видимо, на свидание; сплетничает про разорительные романы барыни: он сам возил на почту деньги доктору-французу, топографу, какому-то итальянцу. Улита ахает, а оставшись с Аркадием, начинает изливать ему душу, жалуясь на зависимое положение. Аркадий боится Несчастливцева, который бродит по саду, и пробалтывается с досады Улите, что тот не офицер, сам он не слуга ему, оба – актеры “и оба пьяницы”.

В сад приходят Петр и Аксинья. Восмибратов-отец опять час ругал сына, зато теперь согласен приданого взять две тысячи – но уж не меньше. Пара приходит к мысли просить денег “у братца, у Геннадия Демьяновича” – больше не у кого. Аксинья между тем начинает отчаиваться: “Все в воду тянет, все на озеро поглядываю”. Петр испуган, она его успокаивает, он уходит, и Аксинья внезапно встречается с Несчастливцевым. Он в некотором экстазе и актерствует сам перед собой и Аксиньей: “Женщина, прекрасная женщина… Ты женщина или тень?.. А! я вижу, что ты женщина. А я желал бы в эту прекрасную ночь побеседовать с загробными жителями… Много тайн, много страданий унесли они с собой в могилу. Душа моя мрачна, мне живых не надо… Прочь!” “Братец, и я много страдала и страдаю”. Живая, до конца открытая речь Аксюши вдруг попадает в тон аффектации Несчастливцева – он у Аксюши, видимо, вызывает полное доверие – а главное, у обоих свои несчастья. Они тут же и выясняются: на отчаянную просьбу о двух тысячах актер может только ответить: “Прости меня, прости! Я бедней тебя не тебе у меня денег просить, а ты мне не откажи в пятачке медном, когда я постучусь под твоим окном и попрошу похмелиться. Мне пятачок, пятачок! Вот кто я”. Тут пафос трагика вполне отвечает реальности: Аксинья бежит к озеру. За ней Несчастливцев с криком: “Нет, нет, сестра! Тебе рано умирать!” Со словами: “Ну, убежал куда-то. УЖ не топиться ли? Вот бы хорошо-то. Туда ему и дорога…” – идет в беседку Аркадий.

Собираясь, уходить, он сталкивается с товарищем и спасенной им девушкой. Трагик на пике душевного подъема: все словно бы следует его тону, словам, декламациям: женщина от любви бросилась на его глазах в воду. И он убеждает Аксюшу идти в актрисы: буквально, вот сейчас в его труппу. Отчаявшаяся, полузавороженная, Аксюша как будто соглашается: “Хуже не будет. Как вам угодно. Я готова на все”. “У меня есть несколько ролей, я тебе почитаю. В эту ночь я посвящаю тебя в актрисы. Стой, беглец! Я великодушен, я тебя прощаю. Торжествуй, Аркашка! У нас есть актриса; мы с тобой объедем все театры и удивим всю Россию”.

Они втроем уходят в беседку, их сменяют Раиса Павловна с УЛИТОЙ, та передает новости барыне; оборот событий ее устраивает.

Улита приглашает Буланова и исчезает. Раиса Павловна напропалую кокетничает с Булановым, требуя, чтоб он угадал, что же она любит. А когда, услышав: “Тебя, дурак! тебя!”, тот, бормоча: “Да-с Давно бы вы-с… Вот так-то лучше, Раисынька! Давно бы ты…” лезет целоваться, отталкивает его: “Что ты, с ума сошел? Пошел прочь! Ты, неуч, негодяй, мальчишка!” и уходит. Буланов в ужасе. “Что я сдуру-то наделал! Завтра же меня… Отсюда В три шеи! Виноват-с! Пропал, пропал, пропал!”

Но Буланов не пропал. Наутро в зале он куражится над Карпом: “Я беспорядков в доме не потерплю! Я вам не Раиса Павловна…” Карп уходит с ехидно подчеркнутой покорностью. “Здравствуйте, господин Несчастливцев!” – приветствует актера Буланов. “Ты знаешь, что я Несчастливцев?” “Знаю”. “Я очень рад, братец. Значит, ты знаешь, с кем имеешь дело, и будешь вести себя осторожно и почтительно”. Буланов явно побаивается актера, а тот метко над ним издевается; но все-таки сейчас ему приходится уйти, раз такова воля хозяйки. УХОДЯ, он замечает случайно оставленную на столе денежную шкатулку.

Входит Гурмыжская. Буланов с ней на ты, он строит планы. На приданое Аксюше денег жаль. Раиса Павловна с Булановым в затруднении, и тут входит сама Аксюша. Буланова отсылают, и Гурмыжская затевает с Аксюшей о нем разговоры. Они приводят только к обмену колкостями не в пользу хозяйки, и в конце концов она признает, что ревнует Буланова к Аксюше. Когда Аксюша говорит, что сама решила уйти из Пеньков, Раиса Павловна почти умиляется. Аксюшу сменяет Несчастливцев, и очень решительно. “Они никаких резонов не слушают”, – говорит Карп. Актер его высылает: “Не пускай никого”. Он в своем дорожном костюме. Отбирает колокольчик у барыни и кладет пистолет возле шкатулки. “Не бойтесь, мы будем разговаривать очень мирно, даже любезно. Знаете что? Подарите мне ее на память (шкатулку)”. “Ах, нельзя, мой друг, тут важные бумаги, документы по имению”. “Вы ошиблись, тут деньги”. Так, попугивая, актеру удается уговорить Раису Павловну уделить ему деньги из шкатулки. В итоге Гурмыжская отдает тысячу, которую должна (в чем признается), и говорит, что “не сердится” – не то трагик грозит тут же застрелиться. Актер заказывает тройку, предвкушает выгодные контракты, бенефисы. Аркадий в восторге. В доме собираются гости. Аксюша ищет Петра: попрощаться. Оказывается, последнее условие отца: “Хоть бы тысячу за тебя, дурака, дали”. Аксюша бросается к трагику: “Попросите тетушку, теперь только тысячу рублей нужно, только тысячу”. “А что ж в актрисы-то, дитя мое? С твоим-то чувством…” “Братец… чувство… оно мне дома нужно”. И актер со словами “Дай мне хорошенько вдохновить себя…” идет в столовую.

Входят Милонов, Бодаев, хозяйка с Булановым, и выясняется причина торжества: Гурмыжская выходит за Буланова замуж. Появляется Несчастливцев. В дверях Восмибратовы, Аксюша, Аркадий. “Тетушка, вы счастливы?” – спрашивает Несчастливцев и убеждает ее сделать доброе дело – небольшой для себя суммой устроить и счастье племянницы: Гурмыжская отказывает. Буланов ей поддакивает. И актер, к ужасу Аркадия, отдает деньги Аксюше. Их берет Восмибратов и пересчитывает. Аксюша горячо благодарит Несчастливцева. Милонов желает “поступок напечатать в газетах”, а Бодаев приглашает к нему заходить, но на брудершафт с актером выпить отказываются. “Вы, кажется, ехать собираетесь” – напоминает Буланов. “И в самом деле, брат Аркадий, как мы попали в этот сыр-дремучий бор? Тут все в порядке, как в лесу быть следует. Старухи выходят замуж за гимназистов, молодые девушки топятся от горького житья у своих родных: лес, братец”, – говорит трагик. “Комедианты”, – пожимает плечами Раиса Павловна. “Комедианты? Нет, мы артисты, а комедианты – вы. Что вы сделали? кого накормили? кого утешили? Девушка бежит топиться, кто ее толкает в воду? Тетка. Кто спасает? Актер Несчастливцев. “Люди, люди! Порождение крокодилов!” И актер читает монолог Карла Моора из “Разбойников”, заканчивая словами: “О, если б я мог остервенить против этого адского поколения всех кровожадных обитателей лесов!” “Но позвольте, за эти слова можно вас и к ответу!” “Да просто к становому. Мы все свидетели!” – откликаются Милонов и Буланов.

“Меня? Ошибаешься. Цензуровано. Смотри: “одобряется к представлению”. Ах ты, злокачественный мужчина! Где же тебе со мной разговаривать! Я чувствую и говорю, как Шиллер, а ты – как подьячий. Ну, довольно. В дорогу, Аркашка. Послушай, Карп! Если приедет тройка, ты вороти ее, братец, в город, и скажи, что господа пешком пошли. Руку, товарищ!”(Подает руку Счастливцеву и медленно удаляется.)”

“Я наблюдал нравы своего времени и выпустил в свет эти письма”, – пишет автор в “Предисловии” к настоящему философско-лирическому роману.

Маленький швейцарский городок. Образованный и чувствительный разночинец Сен-Пре, словно Абеляр, влюбляется в свою ученицу Юлию, дочь барона д’Этанж. И хотя суровая участь средневекового философа ему не грозит, он знает, что барон никогда не согласится выдать дочь за человека неродовитого.

Юлия отвечает Сен-Пре столь же пылкой любовью. Однако воспитанная в строгих правилах, она не мыслит себе любви без брака, а брак – без согласия родителей. “Возьми суетную власть, друг мой, мне же оставь честь. Я готова стать твоей рабой, но жить в невинности, я не хочу приобретать господство над тобой ценою своего бесчестия”, – пишет Юлия возлюбленному. “Чем более я тобою очарован, тем возвышеннее становятся мои чувства”, – отвечает он ей. С каждым днем, с каждым письмом Юлия все сильнее привязывается к Сен-Пре, а он “томится и сгорает”, огонь, текущий по его жилам, “ничто не может ни потушить, ни утолить”. Клара, кузина Юлии, покровительствует влюбленным. В ее присутствии Сен-Пре срывает с уст Юлии восхитительный поцелуй, от которого ему “никогда не исцелиться”. “О Юлия, Юлия! Ужели союз наш невозможен! Ужели наша жизнь потечет врозь и нам суждена вечная разлука?” – восклицает он.

Юлия узнает, что отец определил ей супруга – своего давнего друга, господина де Вольмара, и в отчаянии призывает к себе возлюбленного. Сен-Пре уговаривает девушку бежать с ним, но она отказывается: ее побег “вонзит кинжал в материнскую грудь” и “огорчит лучшего из отцов”. Раздираемая противоречивыми чувствами, Юлия в порыве страсти становится любовницей Сен-Пре, и тут же горько сожалеет об этом. “Не понимая, что я творю, я выбрала собственную гибель. Я обо всем забыла, думала только о своей любви. Я скатилась в бездну позора, откуда для девушки нет возврата”, – доверяется она Кларе. Клара утешает подругу, напоминая ей о том, что жертва ее принесена на алтарь чистой любви.

Сен-Пре страдает – от страданий Юлии. Его оскорбляет раскаяние любимой. “Значит, я достоин лишь презрения, если ты презираешь себя за то, что соединилась со мной, если радость моей жизни для тебя – мучение?” – вопрошает он. Юлия, наконец, признает, что только “любовь является краеугольным камнем всей нашей жизни”. “Нет на свете уз целомудреннее, чем узы истинной любви. Только любовь, ее божественный огонь может очистить наши природные наклонности, сосредоточивая все помыслы на любимом предмете. Пламя любви облагораживает и очищает любовные ласки; благопристойность и порядочность сопровождают ее даже на лоне сладострастной неги, и лишь она умеет все это сочетать с пылкими желаниями, однако не нарушая стыдливости”. Не в силах долее бороться со страстью, Юлия призывает Сен-Пре на ночное свидание.

Свидания повторяются, Сен-Пре счастлив, он упивается любовью своего “неземного ангела”. Но в обществе неприступная красавица Юлия нравится многим мужчинам, и в том числе знатному английскому путешественнику Эдуарду Бомстону; милорд постоянно возносит ей хвалы. Как-то раз в мужской компании разгоряченный вином сэр Бомстон особенно пылко говорит о Юлии, что вызывает резкое неудовольствие Сен-Пре. Любовник Юлии вызывает англичанина на дуэль.

Влюбленный в Клару господин д’Орб рассказывает о случившемся даме своего сердца, а та – Юлии. Юлия умоляет возлюбленного отказаться от поединка: англичанин – опасный и грозный противник, к тому же в глазах общества Сен-Пре не имеет права выступать защитником Юлии, его поведение может бросить тень на нее и раскрыть их тайну. Юлия пишет также сэру Эдуарду: она признается ему, что Сен-Пре – ее любовник, и она “обожает его”. Если он убьет Сен-Пре, он убьет сразу двоих, ибо она “и дня не проживет” после гибели возлюбленного.

Благородный сэр Эдуард при свидетелях приносит свои извинения Сен-Пре. Бомстон и Сен-Пре становятся друзьями. Англичанин с участием относится к бедам влюбленных. Встретив в обществе отца Юлии, он пытается убедить его, что брачные узы с безвестным, но талантливым и благородным Сен-Пре отнюдь не ущемляют дворянского достоинства семейства д’Этанж. Однако барон непреклонен; более того, он запрещает дочери видеться с Сен-Пре. Во избежание скандала сэр Эдуард увозит друга в путешествие, не дав ему даже попрощаться с Юлией.

Бомстон возмущен: непорочные узы любви созданы самой природой, и нельзя приносить их в жертву общественным предрассудкам. “Ради всеобщей справедливости следует искоренять такое превышение власти, – долг каждого человека противодействовать насилию, способствовать порядку. И если б от меня зависело соединить наших влюбленных, вопреки воле вздорного старика, я бы, разумеется, довершил предопределение свыше, не считаясь с мнением света”, – пишет он Кларе.

Сен-Пре в отчаянии; Юлия в смятении. Она завидует Кларе: ее чувства к господину д’Орбу спокойны и ровны, и отец ее не собирается противиться выбору дочери.

Сен-Пре расстается с сэром Эдуардом и отправляется в Париж. Оттуда он посылает Юлии пространные описания нравов парижского света, отнюдь не служащие к чести последнего. Поддавшись всеобщей погоне за наслаждениями, Сен-Пре изменяет Юлии и пишет ей покаянное письмо. Юлия прощает возлюбленного, но предостерегает его: ступить на стезю разврата легко, но покинуть ее невозможно.

Неожиданно мать Юлии обнаруживает переписку дочери с любовником. Добрая госпожа д’Этанж не имеет ничего против Сен-Пре, но, зная, что отец Юлии никогда не даст своего согласия на брак дочери с “безродным бродягой”, она терзается угрызениями совести, что не сумела уберечь дочь, и вскоре умирает. Юлия, считая себя виновницей смерти матери, покорно соглашается стать женой Вольмара. “Настало время отказаться от заблуждений молодости и от обманчивых надежд; я никогда не буду принадлежать вам”, – сообщает она Сен-Пре. “О любовь! Разве можно мстить тебе за утрату близких!” – восклицает Сен-Пре в горестном письме к Кларе, ставшей госпожой д’Орб.

Рассудительная Клара просит Сен-Пре больше не писать Юлии: она “вышла замуж и сделает счастливым человека порядочного, пожелавшего соединить свою судьбу с ее судьбой”. Более того, госпожа д’Орб считает, что, выйдя замуж, Юлия спасла обоих влюбленных -“себя от позора, а вас, лишившего ее чести, от раскаяния”.

Юлия возвращается в лоно добродетели. Она вновь видит “всю мерзость греха”, в ней пробуждается любовь к благоразумию, она восхваляет отца за то, что тот отдал ее под защиту достойного супруга, “наделенного кротким нравом и приятностью”. “Господину де Вольмару около пятидесяти лет. Благодаря спокойной, размеренной жизни и душевной безмятежности он сохранил здоровье и свежесть – на вид ему не дашь и сорока… Наружность у него благородная и располагающая, обхождение простое и искреннее; говорит он мало, и речи его полны глубокого смысла”, – описывает Юлия своего мужа. Вольмар любит жену, но страсть его “ровна и сдержанна”, ибо он всегда поступает, как “подсказывает ему разум”.

Сен-Пре отправляется в кругосветное плавание, и несколько лет о нем нет никаких известий. Вернувшись, он тотчас пишет Кларе, сообщая о своем желании повидаться с ней и, разумеется, с Юлией, ибо “нигде, в целом мире” он не встретил никого, “кто бы мог утешить любящее сердце”…

Чем ближе Швейцария и селение Кларан, где теперь живет Юлия, тем больше волнуется Сен-Пре. И наконец – долгожданная встреча. Юлия, примерная жена и мать, представляет Сен-Пре двух своих сыновей. Вольмар сам провожает гостя в отведенные ему апартаменты и, видя его смущение, наставляет: “Начинается наша дружба, вот милые сердцу узы ее. Обнимите Юлию. Чем задушевнее станут ваши отношения, тем лучшего мнения о вас я буду. Но, оставаясь наедине с нею, ведите себя так, словно я нахожусь с вами, или же при мне поступайте так, будто меня около вас нет. Вот и все, о чем я вас прошу”. Сен-Пре начинает постигать “сладостную прелесть” невинных дружеских отношений.

Чем дольше гостит Сен-Пре в доме у Вольмаров, тем большим уважением он проникается к его хозяевам. Все в доме дышит добродетелью; семья живет зажиточно, но без роскоши, слуги почтительны и преданы своим хозяевам, работники усердны благодаря особой системе поощрений, словом, никто не “скучает от праздности и безделья” и “приятное соединяется с полезным”. Хозяева принимают участие в сельских празднествах, входят во все подробности ведения хозяйства, ведут размеренный образ жизни и уделяют большое внимание здоровому питанию.

Клара, несколько лет назад потерявшая мужа, вняв просьбам подруги, переезжает к Вольмарам – Юлия давно решила заняться воспитанием ее маленькой дочери. Одновременно господин де Вольмар предлагает Сен-Пре стать наставником его сыновей – мальчиков должен воспитывать мужчина. После долгих душевных терзаний Сен-Пре соглашается – он чувствует, что сумеет оправдать оказанное ему доверие. Но прежде чем приступить к своим новым обязанностям, он едет в Италию к сэру Эдуарду. Бомстон влюбился в бывшую куртизанку и собирается жениться на ней, отказавшись тем самым от блестящих видов на будущее. Сен-Пре, исполнившийся высоких моральных принципов, спасает друга от рокового шага, убедив девушку ради любви к сэру Эдуарду отвергнуть его предложение и уйти в монастырь. Долг и добродетель торжествуют.

Вольмар одобряет поступок Сен-Пре, Юлия гордится своим бывшим возлюбленным и радуется соединяющей их дружбе “как беспримерным преображением чувств”. “Дерзнем же похвалить себя за то, что у нас хватит силы не сбиться с прямого пути”, – пишет она Сен-Пре.

Итак, всех героев ждет тихое и безоблачное счастье, страсти изгнаны прочь, милорд Эдуард получает приглашение поселиться в Кларане вместе с друзьями. Однако неисповедимы пути судьбы. Во время прогулки младший сын Юлии падает в реку, она бросается ему на помощь и вытаскивает его, но, простудившись, заболевает и вскоре умирает. В свой последний час она пишет Сен-Пре, что смерть ее – благодеяние неба, ибо “тем самым оно избавило нас от ужасных бедствий” – кто знает, как все могло бы измениться, если бы они с Сен-Пре вновь стали жить под одной крышей. Юлия признается, что первое чувство, ставшее для нее смыслом жизни, лишь укрылось в ее сердце: во имя долга она сделала все, что зависело от ее воли, но в сердце своем она не вольна, и если оно принадлежит Сен-Пре, то это ее мука, а не грех. “Я полагала, что боюсь за вас, но, несомненно, боялась за самое себя. Немало лет я прожила счастливо и добродетельно. Вот и достаточно. А что за радость мне жить теперь? Пусть небо отнимет у меня жизнь, мне о ней жалеть нечего, да еще и честь моя будет спасена”. “Я ценою жизни покупаю право любить тебя любовью вечной, в которой нет греха, и право сказать в последний раз: “Люблю тебя”.

Хилари Бэрду сорок один год. Он работает “в государственном департаменте – неважно каком”, в чиновничьей иерархии, если не считать машинистки и клерка, стоит на самой низкой ступеньке; живет в неуютной квартирке, которая служит ему лишь “местом для спанья”, не пытаясь ее обустроить или даже просто как следует убрать. Он слепо следует рутине – “с тех пор, как потерял всякую надежду на спасение”, – ибо “рутина… исключает мысль; размеренное же однообразие дней недели вызывает ублаготворяющее сознание полной подчиненности времени и истории”. Уикэнды для него ад, а отпуска он берет только из боязни пересудов и просто прячется в своей норе, по большей части пытаясь спать.

Итак, субботы он неизменно посвящает своей сестре Кристел, пятью годами моложе его. Она живет в тесной квартирке на захудалой улочке Норс-Энд-роуд, тоже одинока, пытается зарабатывать шитьем. Отцы у них с Кристел были разные, и они не знали своих отцов. Их мать умерла, когда Хилари было около семи лет, а Кристел была совсем крошкой, но еще раньше, чем мальчик смог понять значение этого слова, ему объяснили, что его мать – шлюха. Детей взяла к себе сестра матери, но скоро отослала Хилари в приют, разлучив с сестрой и внушив ему на всю жизнь, что он “плохой” – плохой мальчишка, которого нельзя дома держать. Ни о тете Билл, ни о приюте Хилари не может вспоминать без содрогания – не столько из-за голода и побоев, но потому, что его никто не любил, – поцарапанного жизнью мальчика, утвердившегося в злобе и обиде, с ощущением неизлечимой раны, нанесенной несправедливой судьбой.

Собственно, репутация “плохого” была им заслужена – он был сильным и драчливым; прекрасно развитый физически, он стремился подчинить себе других с помощью грубой силы; ему нравилось бить людей, нравилось ломать вещи; он ненавидел весь мир – за себя, за Кристел, за мать. В двенадцать лет он впервые предстал перед судом для несовершеннолетних, и затем неприятности с полицией возникали регулярно. В эти годы Кристел была для него всем – сестрой, матерью, единственной надеждой, едва ли не Господом Богом. Он не отделяет Кристел от себя и любит ее, как себя самого. И спасли его тогда два человека: Кристел и школьный учитель Османд, сумевший разглядеть у него блестящие способности к языкам. Османд был первым человеком, внимательно и заинтересованно отнесшимся к подростку, на которого все махнули рукой; и тот выучил сначала французский, затем латынь, затем древнегреческий и, конечно же, свой родной язык. Он открыл для себя слова – и это стало его спасением; как о других говорят “дитя любви”, о нем можно было бы сказать “дитя слова”. Он начал вдохновенно учиться и настолько преуспел, что отправился в Оксфорд – первый из всех поколений учеников школы, где учился, и получил там все премии, на которые мог претендовать. Оксфорд изменил его, но в то же время показал, как трудно ему измениться, – глубокое невежество и беспросветное отчаяние стали частью его существования; настоящих друзей он не завел, был обидчив, нелюдим и вечно боялся совершить ошибку. Он старался компенсировать это успехами на экзаменах – старался ради себя и ради Кристел, мечтая, как сестра поселится с ним в Оксфорде и они навсегда покончат с беспросветностью, в которой выросли. Но, став уже преподавателем, Хилари Бэрд вынужден был подать в отставку. Это был крах; с тех пор он прозябает, не желая – или не в силах – наладить свою жизнь, и лишь сестра удерживает его от самоубийства.

По понедельникам Бэрд проводит вечер у Клиффорда Ларра, бывшего своего соученика по Оксфорду, который сейчас служит с ним в одном учреждении, но стоит на служебной лестнице гораздо выше. Ларр, по его собственным словам, коллекционирует странности, к каковым причисляет и Хилари Бэрда; он с трогательным восхищением относится к тому факту, что его сестра Кристел – девственница. На службе они делают вид, что незнакомы, храня целомудренное молчание о страшных тайнах друг друга. Именно Ларр уговорил его сдать одну из комнат своей квартиры Кристоферу, своему бывшему любовнику. Кристофер, в ранней юности глава рок-группы, одна из песен которой вошла в топ-десятку Великобритании, теперь увлекается “поисками Бога” и наркотиками.

По вторникам Бэрд проводит вечер у Артура Фиша – он служит в том же учреждении и подчиняется Бэрду, а кроме того, влюблен в Кристел и хочет жениться на ней.

Среда – “это мой день для самого себя” – так говорит Бэрд своей любовнице Томми, с которой проводит пятницы, когда она хочет увеличить количество встреч с ним до двух в неделю. Как правило, вечер среды проходит в баре на платформе метро “Слоан-сквер” либо “Ливерпул-стрит”, которые были для него “местом глубинного общения с Лондоном, с истоками жизни, с пропастями смирения между горем и смертью”.

По четвергам он обедает у Лоры и Фредди Импайеттов, где парой бывает и Клиффорд Ларр, а возвращаясь домой, заходит к Кристел, чтобы забрать оттуда Артура, который в этот вечер ужинает у нее.

Эти люди и составляют ту “рутину”, которой он ограничил свою жизнь.

Размеренное течение жизни этого человека в футляре нарушает странное событие – к нему начинает приходить цветная девушка. Она полуиндианка, ее имя Александра Биссет, и цели своих визитов она не объясняет. Одновременно он узнает, что их департамент должен возглавить новый начальник – Ганнер Джойлинг. Двадцать лет назад он был преподавателем Бэрда в Оксфорде; не без его поддержки Бэрд был выбран членом совета колледжа и тоже стал преподавать; он был одним из главных действующих лиц драмы, разыгравшейся тогда. У Бэрда возник роман с его женой Энн ; “человек безудержных страстей привлекателен только в книгах” – эта любовь никому не принесла счастья. Когда Энн пришла проститься, желая закончить отношения, ибо Ганнер узнал об их связи, Бэрд решил увезти ее. В машине она сказала, что беременна, причем ребенок Ганнера и он знает об этом. Бэрд, не отпуская ее, в ярости и горе жал на газ, машину занесло, она столкнулась со встречной. В результате автокатастрофы Энн умерла. Хилари выжил, но был раздавлен духовно; он чувствовал себя убийцей; он утратил самоуважение и с ним – способность управлять своей жизнью. Это был крах – не только для него, но и для Кристел. Он подал в отставку, Ганнер тоже. Ганнер стал политиком, потом государственным чиновником, приобрел имя и известность, снова женился… И вот жизнь опять свела их, и прошлое, куда более живое и яркое, чем настоящее, нахлынуло на Хилари Бэрда.

Бисквитик оказывается горничной второй жены Ганнера Джойлинга, леди Китти; она приносит Хилари письмо от своей хозяйки с просьбой встретиться с ней для разговора о том, как помочь ее мужу избавиться от призраков прошлого. Встреча состоялась; Китти просит Хилари поговорить с Ганнером, который до сих пор не преодолел в себе горя и ненависти.

Погруженный в собственные страдания и чувство вины, Хилари только теперь понимает, что страдал не он один. Он соглашается. Кроме того, он влюбляется в леди Китти.

Неожиданно Кристел, которой он рассказывает все это, резко противится его встречам с Ганнером и леди Китти, умоляя его уйти в отставку и покинуть Лондон. Чувствуя, что не убедила его, она признается, что двадцать лет назад любила Ганнера и в ночь после катастрофы, когда Энн умерла, а Хилари выжил, она, утешая Ганнера, пришла к нему в комнату и потеряла с ним невинность. Именно поэтому она отказала Артуру Фишу, не в силах раскрыть ему прошлого, а не потому, как думал Хилари, что дороже брата для нее ничего нет, а он в глубине души не хочет этого брака.

Влюбившись в леди Китти, Хилари Бэрд письмом разрывает помолвку с Томми, которой под влиянием минуты обещал жениться на ней, к чему Томми всеми силами стремится, ибо действительно беззаветно его любит. Она не хочет примириться с разрывом, преследует его письмами, приходит к нему домой; он ночует в гостинице, не отвечает на письма и всячески дает понять, что между ними все кончено.

Первый разговор с Ганнером не приводит к желаемому результату; лишь после встречи с Кристел Ганнер оттаял и они смогли поговорить по-настоящему; им кажется, что разговор принес облегчение и прошлое потихоньку начинает их отпускать.

В то же время “футляр” Хилари Бэрда начинает постепенно разрушаться. Выясняется, что Лора Импайетт и Кристофер уже год состоят в связи, используя Хилари как ширму. Однажды Кристофер и его друзья накачали Хилари и Лору наркотиками, она не вернулась домой, муж искал ее у Хилари, и “чтобы все разъяснить”, в очередной четверг Лора устраивает громкое выяснение отношений между Фредди, Хилари и Кристофером, в результате чего Хилари отказывают от дома, – его четверги высвобождаются; а Кристофер наконец буквально выполняет то, что не раз выкрикивал ему Хилари: “Убирайся!” Он съезжает с квартиры.

Томми тоже буквально выполняет неоднократное пожелание Хилари оставить его в покое: она приходит проститься, объявив, что выходит замуж.

Клиффорд Ларр, узнав от Хилари о Ганнере и Кристел, воспринимает это неожиданно болезненно, мчится к низвергнутому кумиру – Кристел – и оскорбляет ее; Хилари настигает его, происходит драка. Когда через некоторое время Хилари приходит в квартиру Клиффорда, то узнает от его наследников, что Ларр покончил с собой.

Утешая Кристел, Хилари обещает не встречаться больше с Джойлингами, уехать с ней из Лондона и поселиться вместе где-нибудь в сельской глуши. Ему нужно лишь в последний раз увидеться с леди Китти, потому что он уже обещал, и проститься с ней навсегда.

Их встреча происходит на причале, неподалеку от дома Джойлингов. Вдруг, обнимая Китти, Хилари видит Ганнера. “Я сейчас убью его”, – произносит Ганнер, но с причала падает Китти. Он прыгает следом за нею. Она умирает в больнице от переохлаждения – до прихода спасательного катера слишком долго пробыла в ледяной декабрьской воде Темзы.

В газетах не появилось имени Хилари Бэрда в связи с этой историей – он выплыл сам, вдалеке от катера. На этот раз он не стал рассказывать Кристел всего. Двадцать лет назад он допустил, что смерть Энн всей своей тяжестью обрушилась на сестру, но когда все так страшно повторилось, понял, что жестоко возлагать на нее еще и этот груз. Впервые в жизни он отделил Кристел от себя. Кристел вышла замуж за Артура.

Бисквитик, получив наследство после смерти леди Китти, вышла замуж, за Кристофера.

Томми покаялась, что отправила Ганнеру анонимное письмо – о том, что Хилари Бэрд влюблен в его жену. “В своей наивности Томми породила встречу, вследствие которой погибла Китти, Кристел вышла замуж и двойное вечное проклятие искорежило мою жизнь и жизнь Ганнера”.

Под звон рождественских колоколов Томми решительно говорит Хилари, что намерена выйти за него замуж.

Покой не для Робинзона, он с трудом высиживает в Англии несколько лет: мысли об острове преследуют его днем и ночью. Возраст и благоразумные речи жены до поры до времени удерживают его. Он даже покупает ферму, намерен заняться сельским трудом, к которому он так привычен. Смерть жены ломает эти планы. Больше его ничто не держит в Англии. В январе 1694 г. он отплывает на корабле своего племянника-капитана. С ним верный Пятница, два плотника, кузнец, некий “мастер на всякие механические работы” и портной. Груз, который он берет на остров, трудно даже перечислить, предусмотрено, кажется, все, вплоть до “скобок, петель, крючков” и т. п. На острове он предполагает встретить испанцев, с которыми разминулся.

Забегая вперед, он рассказывает о жизни на острове все, что узнает потом от испанцев. Колонисты живут недружно. Те трое отпетых, что были оставлены на острове, не образумились – лодырничают, посевами и стадом не занимаются. Если с испанцами они еще держат себя в рамках приличия, то двух своих соотечественников нещадно эксплуатируют. Дело доходит до вандализма – вытоптанные посевы, порушенные хижины. Наконец и у испанцев лопается терпение и эта троица изгоняется на другую часть острова. Не забывают про остров и дикари: проведав о том, что остров обитаем, они наезжают большими группами. Происходят кровавые побоища. Между тем неугомонная тройка выпрашивает у испанцев лодку и навешает ближайшие острова, вернувшись с группой туземцев, в которой пятеро женщин и трое мужчин. Женщин англичане берут в жены. Общая опасность и, возможно, благотворное женское влияние совершенно преображают одиозных англичан, так что к приезду Робинзона на острове устанавливаются мир и согласие.

Словно монарх, он щедро одаряет колонистов инвентарем, провиантом, платьем, улаживает последние разногласия. Вообще говоря, он действует как губернатор, кем он вполне мог быть, если бы не спешный отъезд из Англии, помешавший взять патент. Не меньше, чем благосостоянием колонии, Робинзон озабочен наведением “духовного” порядка. С ним французский миссионер, католик, однако отношения между ними выдержаны в просветительском духе веротерпимости. Для начала они венчают супружеские пары, живущие “в грехе”. Потом крестят самих туземных жен. Всего Робинзон пробыл на своем острове двадцать пять дней. В море они встречают флотилию пирог, набитых туземцами. Разгорается кровопролитнейшая сеча, погибает Пятница. В этой второй части книги вообще много проливается крови. На Мадагаскаре, мстя за гибель матроса-насильника, его товарищи выжгут и вырежут целое селение. Возмущение Робинзона настраивает против него головорезов, требующих высадить его на берег. Племянник-капитан вынужден уступить им, оставив с Робинзоном двух слуг.

Робинзон сходится с английским купцом, соблазняющим его перспективами торговли с Китаем. В дальнейшем Робинзон путешествует посуху, утоляя природную любознательность диковинными нравами и видами. Для русского читателя эта часть его приключений интересна тем, что в Европу он возвращается через Сибирь. В Тобольске он знакомится с ссыльными “государственными преступниками” и “не без приятности” проводит с ними долгие зимние вечера. Потом будут Архангельск, Гамбург, Гаага, и, наконец, в январе 1705 г., пространствовав десять лет и девять месяцев, Робинзон прибывает в Лондон.

Действие “повести” происходит в Москве.

Ранним летним утром расходятся пьяные гости. Хозяин, Елецкой, “брюзгливым оком” оглядывает следы “буйного разгулья” в своем некогда великолепном, но запущенном барском доме. Открыв окно, Елецкой “с душевною враждой” смотрит на встающую ото сна “пышную столицу”; все в его жизни связано с Москвой, но он чужд ей больше, чем кто-либо.

Елецкой осиротел в юности. Светская жизнь скоро показалась ему скучной и глупой, и он “зажил на просторе” “между буянов и повес”. В разгуле Елецкого было больше “буйства мысли”, чем сердечной развращенности; тем скорее он восстановил против себя общее мнение.

Промотавшись за границей, Елецкой обосновался в Москве и взял в дом к себе цыганку; это окончательно разрушило его связи со светом.

Однажды на святой неделе, на гуляньях под Новинским Елецкой встречает прекрасную и целомудренную девицу, и она напомнила ему о “виденье” “его разборчивой весны”. Елецкой узнает, что она – девушка из общества, предубежденного против него.

Не представляясь Вере, Елецкой, “полюбив свое страданье”, постоянно старается увидеть ее – на прогулках и в театре. На Тверском бульваре он поднимает оброненную ею перчатку, встревожив воображение девушки. Но “сомнительное счастье/ Мгновенных, бедных этих встреч” прервано осенним ненастьем и зимою.

Вера должна быть в одном известном маскараде, куда с надеждою едет Елецкой. Гостей “мучит бес мистификаций”, но ни у кого, кроме Елецкого, недостает воображения для мистификаций: Елецкой интригует Веру, успев разведать о ней те мелочи, “в которых тайны роковые/ Девицы видят молодые”. В разговоре с Верой Елецкой называет себя “духом”, вечно сопровождающим Веру, и напоминает о том летнем вечере на Тверском, когда сумрак позволил ему принять образ смертного. Уже уходя из зала, Елецкой, подчинившись настойчивой просьбе Веры, снимает маску. В этот миг на балу показывается “лицо другое”, гневно сверкающее очами и грозящее Вере.

На следующее утро Елецкой необычно беспокоен и радостен. Вдруг он замечает тоску и злобу своей подруги, цыганки Сары, и спрашивает о причине. Сара заявляет, что знает о любви Елецкого к “знатной барышне”, упрекает Елецкого. Елецкой напоминает ей о том, что они, когда сходились, обещали не стеснять свободы друг друга, Сара жалуется на судьбу цыган: “Мы на обиды рождены!/ Забавить прихоти чужие/ Для пропитанья мы должны”. Елецкой пытается утешить ее: он, отверженный светом, сам в этом похож на цыгана, и тем прочнее его связь с Сарою.

Между тем отношения с Сарой давно перестали удовлетворять Елецкого: она скучает в разговорах с ним, зевает, прерывает Елецкого “сторонней шуткой” и т. п. Правда, не понимая “невразумительных речей” Елецкого, языка “образованного чувства”, цыганка все же понимает их “голос”, “смутно трогается” им и привязывается к Елецкому все больше – в то время как он все больше охладевает к ней.

Елецкой часто встречается с Верою на балах и вскоре, ободренный ее вниманием, уже открыто говорит ей о своей любви. Вера, видевшая Сару на маскараде, спрашивает Елецкого о ней. Елецкой объясняет Вере свое сближенье с цыганкой как ошибку: “я не был с нею дружен!/ Я для души ее не нужен, -/ Нужна другая для моей”.

Вера ничего не отвечает Елецкому, но его слова для нее очень важны. Способная к сильным страстям и впервые влюбленная, она счастлива любовью Елецкого, “благополучна душою” и не подозревает о близкой “погибельной грозе”.

Приближается великий пост, когда Елецкой уже не сможет видеть Веру в театрах и на балах; мысль о предстоящей разлуке тяжела для обоих, хотя Вера пытается, но безуспешно, скрыть свои чувства. Елецкой решается немедленно жениться на Вере.

Для объяснения Елецкой выбирает время, когда Вера остается дома одна. Неожиданный приход героя пугает девушку; она гонит его прочь; он упрекает ее в кокетстве. Этот упрек обезоруживает Веру; она советует Елецкому просить ее руки у дяди, заменившего ей отца. Елецкой уверяет ее, что строгий старик не согласится выдать ее за человека с такой дурной репутацией; единственный выход – бежать и венчаться без согласия родных. Вера не может решиться на это сразу; Елецкой уверяет, что разлука убьет его, грозит, что прервет знакомство с Верой; наконец она соглашается.

Елецкой возвращается домой веселый, но у порога настроение его изменяется: он вспомнил о Саре.

Он все заранее обдумал: чтобы не оскорбить Веру новой встречей с Сарой, он в ту же ночь уедет из Москвы и обвенчается в дальней деревне. Сары и ее любви -“расчетливой”, продажной – Елецкому не жаль. И вдруг “упрек в дуще его возник”…

В один из вечеров Саре особенно плохо. Старая цыганка принесла ей приворотное зелье. Приходит Елецкой и сообщает ей, что женится, что они должны расстаться сегодня же и что он обеспечит ее будущность. Сара отвечает ему с видимым спокойствием, отказывается от “постылых милостей” и просит в последний раз выпить за ее здоровье. Спокойствие Сары приятно удивляет Елецкого, он опять любезен и весел и пьет до дна. Сара становится откровеннее: она сомневается в счастливой семейной жизни Елецкого -“Стошнишь порядочным житьем” – и наконец признается, что надеется вернуть себе его любовь. Елецкой удивлен; цыганка спрашивает, чем невеста лучше ее, жалуется, что Елецкой замучил ее: “Такая ль я тебе досталась?/ Глаза потухнули от слез;/ Лицо завяло, грудь иссохла;/ Я только-только что не сдохла!” Тут Елецкой говорит, что ему дурно – Сара решает, что это действует приворотное зелье, торжествует и проклинает Веру, обнимает Елецкого – и наконец замечает, что он мертв.

Вера напрасно прождала Елецкого ночью на улице. После этого она уехала из Москвы и вернулась лишь два года спустя, холодная ко всему; она или верна памяти прошлого, равнодушная к настоящему, или раскаивается в своем легкомыслии. Сара сошла с ума и живет в таборе; сознание к ней, кажется, возвращается только тогда, когда она поет с цыганским хором.

Бедный район Петербурга 60-х гг. XIX в., примыкающий к Сенной площади и Екатерининскому каналу. Летний вечер. Бывший студент Родион Романович Раскольников покидает свою каморку на чердаке и относит в заклад старухе процентщице Алене Ивановне, которую готовится убить, последнюю ценную вещь. На обратном пути он заходит в одну из дешевых распивочных, где случайно знакомится со спившимся, потерявшим место чиновником Мармеладовым. Тот рассказывает, как чахотка, нищета и пьянство мужа толкнули его жену, Катерину Ивановну, на жестокий поступок – послать его дочь от первого брака Соню для заработка на панель.

На следующее утро Раскольников получает из провинции письмо от матери с описанием бед, перенесенных его младшей сестрой Дуней в доме развратного помещика Свидригайлова. Он узнает о скором приезде матери и сестры в Петербург в связи с намечающимся замужеством Дуни. Жених – расчетливый делец Лужин, желающий строить брак не на любви, а на бедности и зависимости невесты. Мать надеется, что Лужин материально поможет ее сыну кончить курс в университете. Размышляя о жертвах, которые приносят ради близких Соня и Дуня, Раскольников укрепляется в намерении убить процентщицу – никчемную злую “вошь”. Ведь благодаря ее деньгам от незаслуженных страданий будут избавлены “сотни, тысячи” девушек и юношей. Однако отвращение к кровавому насилию вновь поднимается в душе героя после увиденного им сна-воспоминания о детстве: сердце мальчика разрывается от жалости к забиваемой до смерти клячонке.

И все же Раскольников убивает топором не только “гадкую старушонку”, но и ее добрую, кроткую сестру Лизавету, неожиданно вернувшуюся в квартиру. Чудом уйдя незамеченным, он прячет похищенное в случайном месте, даже не оценив его стоимости.

Вскоре Раскольников с ужасом обнаруживает между собой и другими людьми отчуждение. Заболевший от пережитого, он, однако, не в состоянии отвергнуть тяготящие его заботы товарища по университету Разумихина. Из беседы последнего с врачом Раскольников узнает, что по подозрению в убийстве старухи арестован маляр Миколка, простой деревенский парень. Болезненно реагируя на разговоры о преступлении, сам он также вызывает подозрение у окружающих.

Пришедший с визитом Лужин шокирован убожеством каморки героя; их разговор перерастает в ссору и заканчивается разрывом. Особенно задевает Раскольникова близость практических выводов из “разумного эгоизма” Лужина и собственной “теории”: “людей можно резать…”

Бродя по Петербургу, больной юноша страдает от своей отчужденности с миром и уже готов сознаться в преступлении перед властями, как видит раздавленного каретой человека. Это Мармеладов. Из сострадания Раскольников тратит на умирающего последние деньги: того переносят в дом, зовут доктора. Родион знакомится с Катериной Ивановной и Соней, прощающейся с отцом в неуместно ярком наряде проститутки. Благодаря доброму делу герой ненадолго ощутил общность с людьми. Однако, встретив у себя на квартире приехавших мать и сестру, вдруг осознает себя “мертвым” для их любви и грубо прогоняет их. Он снова одинок, но у него появляется надежда сблизиться с “переступившей”, как и он, абсолютную заповедь Соней.

Заботы о родных Раскольникова берет на себя Разумихин, едва ли не с первого взгляда влюбившийся в красавицу Дуню. Тем временем оскорбленный Лужин ставит невесту перед выбором: либо он, либо брат.

Чтобы узнать о судьбе заложенных у убитой вещей, а на самом деле – рассеять подозрения некоторых знакомых, Родион сам напрашивается на встречу с Порфирием Петровичем, следователем по делу об убийстве старухи процентщицы. Последний вспоминает о недавно опубликованной в газете статье Раскольникова “О преступлении”, предлагая автору разъяснить свою “теорию” о “двух разрядах людей”. Получается, что “обыкновенное” большинство всего лишь материал для воспроизводства себе подобных, именно оно нуждается в строгом моральном законе и обязано быть послушным. Это “твари дрожащие”. “Собственно люди” имеют другую природу, обладая даром “нового слова”, они разрушают настоящее во имя лучшего, даже если понадобится “переступить” через ранее установленные для “низшего” большинства нравственные нормы, например, пролить чужую кровь. Эти “преступники” затем становятся “новыми законодателями”. Таким образом, не признавая библейских заповедей, Раскольников “разрешает” “право имеющим” – “кровь по совести”. Умный и проницательный Порфирий разгадывает в герое идеологического убийцу, претендующего на роль нового Наполеона. Однако у следователя нет улик против Родиона – и он отпускает юношу в надежде, что добрая натура победит в нем заблуждения ума и сама приведет его к признанию в содеянном.

Действительно, герой все больше убеждается, что ошибся в себе: “настоящий властелин громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе”, а он, Раскольников, мучается из-за “пошлости” и “подлости” единичного убийства. Ясно, он “тварь дрожащая”: даже убив, “не переступил” через нравственный закон. Сами мотивы преступления двоятся в сознании героя: это и проверка себя на “высший разряд”, и акт “справедливости”, согласно революционно-социалистическим учениям передающий достояние “хищников” их жертвам.

Приехавший вслед за Дуней в Петербург Свидригайлов, по-видимому, виновный в недавней смерти своей жены, знакомится с Раскольниковым и замечает, что они “одного поля ягоды”, хотя последний и не вполне победил в себе “Шиллера”. При всем отвращении к обидчику сестры Родиона привлекает его кажущаяся способность наслаждаться жизнью, несмотря на совершенные преступления.

Во время обеда в дешевых номерах, куда Лужин из экономии поселил Дуню с матерью, происходит решительное объяснение. Лужин уличается в клевете на Раскольникова и Соню, которой тот якобы отдал за низменные услуги деньги, самоотверженно собранные нищей матерью на его учебу. Родные убеждаются в чистоте и благородстве юноши и сочувствуют Сониной судьбе. Изгнанный с позором Лужин ищет способ опорочить Раскольникова в глазах сестры и матери.

Последний тем временем, вновь ощутив мучительное отчуждение от близких, приходит к Соне. У нее, “переступившей” заповедь “не прелюбодействуй”, ищет он спасение от невыносимого одиночества. Но сама Соня не одинока. Она принесла себя в жертву ради других, а не других ради себя, как ее собеседник. Любовь и сострадание к близким, вера в милосердие Бога никогда не покидали ее. Она читает Родиону евангельские строки о воскрешении Христом Лазаря, надеясь на чудо и в своей жизни. Герою не удается увлечь девушку “наполеоновским” замыслом о власти над “всем муравейником”.

Мучимый одновременно страхом и желанием разоблачения, Раскольников вновь приходит к Порфирию, будто бы беспокоясь о своем закладе. Вроде бы отвлеченный разговор о психологии преступников в конце концов доводит юношу до нервного срыва, и он почти выдает себя следователю. Спасает его неожиданное для всех признание в убийстве процентщицы маляра Миколки.

В проходной комнатке Мармеладовых устроены поминки по мужу и отцу, во время которых Катерина Ивановна в припадке болезненного самолюбия оскорбляет хозяйку квартиры. Та велит ей с детьми немедленно съехать. Вдруг входит Лужин, проживающий в том же доме, и обвиняет Соню в краже сторублевой ассигнации. “Вина” девушки доказана: деньги обнаруживаются в кармане ее фартука. Теперь в глазах окружающих она еще и воровка. Но неожиданно находится свидетель того, что Лужин сам незаметно подсунул Соне бумажку. Клеветник посрамлен, а Раскольников объясняет присутствующим причины его поступка: унизив в глазах Дуни брата и Соню, он рассчитывал вернуть расположение невесты.

Родион и Соня уходят к ней на квартиру, где герой признается девушке в убийстве старухи и Лизаветы. Та жалеет его за нравственные муки, на которые он себя обрек, и предлагает искупить вину добровольным признанием и каторгой. Раскольников же сокрушается только о том, что оказался “тварью дрожащей”, с совестью и потребностью в человеческой любви. “Я еще поборюсь”, – не соглашается он с Соней.

Между тем Катерина Ивановна с детьми оказывается на улице. У нее начинается горловое кровотечение, и она умирает, отказавшись от услуг священника. Присутствующий здесь Свидригайлов берется оплатить похороны и обеспечить детей и Соню.

У себя дома Раскольников находит Порфирия, который убеждает юношу явиться с повинной: “теория”, отрицающая абсолютность нравственного закона, отторгает от единственного источника жизни – Бога, творца единого по природе человечества, – и тем самым обрекает своего пленника на смерть. “Вам теперь воздуху надо, воздуху, воздуху!” Порфирий не верит в виновность Миколки, “принявшего страдание” по исконной народной потребности: искупить грех несоответствия идеалу – Христу.

Но Раскольников еще надеется “переступить” и нравственность. Перед ним – пример Свидригайлова. Их встреча в трактире открывает герою печальную истину: жизнь этого “ничтожнейшего злодея” пуста и тягостна для него самого.

Взаимность Дуни – единственная надежда для Свидригайлова вернуться к источнику бытия. Убедившись в ее бесповоротной нелюбви к себе во время бурного разговора на его квартире, он через несколько часов застреливается.

Тем временем Раскольников, гонимый отсутствием “воздуха”, прощается с родными и Соней перед признанием. Он все еще убежден в верности “теории” и полон презрения к себе. Однако, по настоянию Сони, на глазах народа покаянно целует землю, перед которой “согрешил”. В полицейской конторе он узнает о самоубийстве Свидригайлова и делает официальное признание.

Раскольников оказывается в Сибири, в каторжном остроге. Мать умерла от горя, Дуня вышла замуж за Разумихина. Соня поселилась возле Раскольникова и навещает героя, терпеливо снося его мрачность и равнодушие. Кошмар отчужденности продолжается и здесь: каторжане из простонародья ненавидят его как “безбожника”. Напротив, к Соне относятся с нежностью и любовью. Попав в тюремный госпиталь, Родион видит сон, напоминающий картины из Апокалипсиса: таинственные “трихины”, вселяясь в людей, порождают в каждом фанатичную убежденность в собственной правоте и нетерпимость к “истинам” других. “Люди убивали друг друга в бессмысленной злобе”, пока не истребился весь род человеческий, кроме нескольких “чистых и избранных”. Ему открывается наконец, что гордость ума ведет к розни и гибели, а смирение сердца – к единству в любви и к полноте жизни. В нем пробуждается “бесконечная любовь” к Соне. На пороге “воскресения в новую жизнь” Раскольников берет в руки Евангелие.

Жизнь Левы Одоевцева, потомка князей Одоевцевых, протекает без особенных потрясений. Нить его жизни мерно струится из чьих-то божественных рук. Он ощущает себя скорее однофамильцем, чем потомком своих славных предков. Дед Левы был арестован и провел свою жизнь в лагерях и ссылках. В младенчестве Лева, зачатый в роковом 1937 г., тоже переместился вместе с родителями в сторону “глубины сибирских руд”; впрочем, все обошлось благополучно, и после войны семья вернулась в Ленинград.

Левин папа возглавляет в университете кафедру, на которой когда-то блистал дед. Лева растет в академической среде и с детства мечтает стать ученым – “как отец, но покрупнее”. Окончив школу, Лева поступает на филологический факультет.

В квартиру Одоевцевых после десяти лет отсутствия возвращается из заключения прежний сосед Дмитрий Иванович Ювашов, которого все называют дядя Диккенс, человек “ясный, ядовитый, ничего не ждущий и свободный”. Все в нем кажется Леве привлекательным: его брезгливость, суховатость, резкость, блатной аристократизм, трезвость отношения к миру. Лева часто заходит к дяде Диккенсу, и даже книги, которые он берет у соседа, становятся восполнением детства.

Вскоре после появления дяди Диккенса семье Одоевцевых позволяют вспомнить о деде. Лева впервые узнает, что дед жив, рассматривает на фотографиях его красивое молодое лицо – из тех, что “уязвляют безусловным отличием от нас и неоспоримой принадлежностью человеку”. Наконец приходит известие, что дед возвращается из ссылки, и отец едет встречать его в Москву. На следующий день отец возвращается один, бледный и потерянный. От малознакомых людей Лева постепенно узнает, что в юности отец отказался от своего отца, а потом и вовсе критиковал его работы, чтобы получить “тепленькую” кафедру. Вернувшись из ссылки, дед не захотел видеть своего сына.

Лева отрабатывает для себя “гипотезу деда”. Он начинает читать дедовы работы по лингвистике и даже надеется отчасти использовать дедову систему для курсовой работы. Таким образом, он извлекает некоторую пользу из семейной драмы и лелеет в своем воображении красивое словосочетание: дед и внук…

Деду дают квартиру в новом доме на окраине, и Лева идет к нему “с новеньким бьющимся сердцем”. Но вместо того человека, которого он создал в своем воображении, Леву встречает инвалид с красным, задубевшим лицом, которое поражает своей неодухотворенностью. Дед пьет с друзьями, растерянный Лева присоединяется к компании. Старший Одоевцев не считает, что его посадили незаслуженно. Он всегда был серьезен и не принадлежит к тем ничтожным людям, которых сначала незаслуженно посадили, а теперь заслуженно выпустили. Его оскорбляет реабилитация, он считает, что “все это” началось тогда, когда интеллигент впервые вступил в дверях в разговор с хамом, вместо того чтобы гнать его в шею.

Дед сразу замечает главную черту своего внука: Лева видит из мира лишь то, что подходит его преждевременному объяснению; необъясненный мир приводит его в панику, которую Лева принимает за душевное страдание, свойственное только чувствующему человеку. Когда опьяневший Лева пытается обвинить в чем-то своего отца, дед в ярости выгоняет внука – за “предательство в семени”.

Лева Одоевцев с детства перестал отмечать про себя внешний мир, то есть усвоил единственный способ, позволивший многим русским аристократам выжить в двадцатом веке. Окончив филфак, Лева поступает в аспирантуру, а потом начинает работать в знаменитом Пушкинском доме Академии наук. Еще в аспирантуре он пишет талантливую статью “Три пророка”, которая поражает всех внутренней свободой и летящим, взмывающим слогом. У Левы появляется опре-деленная репутация, ровный огонь которой он незаметно поддерживает. Он занимается только незапятнанной стариной и таким образом приобретает доверие в либеральной среде, не становясь диссидентом. Только однажды он оказывается в тяжелой ситуации. Левин близкий друг “что-то не то” написал, подписал или сказал, и теперь предстоит разбирательство, во время которого Лева не сможет отмолчаться. Но тут вмешивается стечение всех мыслимых обстоятельств: Лева заболевает гриппом, уходит в отпуск, срочно отзывается в Москву, выигрывает в лотерею заграничную поездку, у него умирает дед, к нему возвращается старинная любовь… К Левиному возвращению друга уже нет в институте, и это несколько портит Левину репутацию. Впрочем, вскоре Лева обнаруживает, что репутация в незавышенном виде даже более удобна, спокойна и безопасна.

У Левы есть три подруги. Одна из них, Альбина, умная и тонкая женщина Левиного круга и воспитания, любит его, бросает ради него мужа – но остается нелюбимой и нежеланной, несмотря на повторяющиеся встречи. Другая, Любаша, проста и незамысловата, и отношениям с ней Лева не придает значения. Он любит только Фаину, с которой его в день окончания школы познакомил одноклассник Митишатьев. На следующий день после знакомства Лева приглашает Фаину в ресторан, с трепетом решается взять за руку и неудержимо целует в парадном.

Фаина старше и опытнее Левы. Они продолжают встречаться. Леве постоянно приходится выгадывать деньги на рестораны и многочисленные дамские мелочи, часто занимать у дяди Диккенса, тайно продавать книги. Он ревнует Фаину, уличает в неверности, но не в силах с ней расстаться. Во время одной вечеринки Лева обнаруживает, что Фаина и Митишатьев незаметно исчезли из комнаты и дверь в ванную заперта. Остолбенев, он ожидает Фаину, машинально щелкая замком ее сумочки. Заглянув наконец в сумочку, Лева обнаруживает там кольцо, которое, по словам Фаины, дорого стоит. Думая о том, что у него нет денег, Лева кладет кольцо в карман.

Когда Фаина обнаруживает пропажу, Лева не признается в содеянном и обещает купить другое кольцо, надеясь выручить деньги за украденное. Но оказывается, что Фаинино кольцо слишком дешевое. Тогда Лева просто возвращает кольцо, уверяя, что купил его с рук за бесценок. Фаина не может возразить и вынуждена принять подарок. Лева леденеет от неизвестного ему удовлетворения. После этой истории наступает самый продолжительный и мирный период в их отношениях, после которого они все-таки расстаются.

В ноябрьские праздники 196… года Лева оставлен дежурить в здании института. К нему приходит давний друг-враг и коллега Митишатьев. Лева понимает, что воздействие на нею Митишатьева сродни воздействию Фаины: оба они питаются Левой, получают удовольствие, унижая его. Митишатьев рассуждает о евреях, которые “портят наших женщин”. Лева легко опровергает заявление Митишатьева о неталантливости евреев, приводя довод о том, что Пушкин был семитом. Митишатьев говорит, что собирается духовно задавить Леву, а потом перевернуть весь мир: “Я ощущаю в себе силы. Были “Христос – Магомет – Наполеон”, – а теперь я. Все созрело, и мир созрел, нужен только человек, который ощущает в себе силы”.

Митишатьев приводит своего дипломника Готтиха, предупреждая Леву, что тот – стукач. Барон фон Готтих пишет в патриотические газеты стихи о мартенах или матренах, что дает Митишатьеву повод поиздеваться над осколками-аристократами. Чтобы скрасить Леве предполагаемое одиночество, не зная о его гостях, приходит Исайя Борисович Бланк. Это сотрудник института на пенсии, один из благороднейших людей, которых Леве приходилось встречать в жизни. Бланк не только чрезвычайно опрятен внешне – он не может говорить о людях плохо.

Бланк, Митишатьев, Готтих и Лева пьют вместе. Они говорят о погоде, о свободе, о поэзии, о прогрессе, об евреях, о народе, о пьянстве, о способах очистки водки, о кооперативных квартирах, о Боге, о бабах, о неграх, о валюте, об общественной природе человека и о том, что деться некуда… Спорят о том, любила ли Наталья Николаевна Пушкина. Приходят какие-то девушки Наташи. Митишатьев излагает Леве свою жизненную философию, в том числе и “Правило правой руки Митишатьева”: “Если человек кажется дерьмом, то он и есть дерьмо”. Время от времени Лева ощущает пьяные провалы памяти. В один из таких провалов Митишатьев оскорбляет Бланка, а потом уверяет, что Лева при этом улыбался и кивал.

Митишатьев говорит о том, что не может жить на земле, пока есть Лева. Он оскорбляет и Фаину, и этого Лева уже не выдерживает. Они с Митишатьевым дерутся, и Митишатьев разбивает посмертную маску Пушкина. Это оказывается последней каплей – Лева вызывает его на дуэль на музейных пистолетах. Звучит выстрел – Лева падает. Митишатьев уходит, прихватив с собой чернильницу Григоровича. Придя в себя, Лева с ужасом обнаруживает, какой разгром учинен в музейном помещении. Но оказывается, что с помощью Альбины, работающей в этом же институте, и дяди Диккенса все очень быстро приводится в порядок.

Чернильницу Григоровича находят под окном, еще одну копию маски Пушкина приносят из подвала. На следующий день Лева обнаруживает, что ни один человек в институте не обращает внимания на свежие следы уборки и ремонта. Заместитель директора вызывает его только для того, чтобы поручить сопровождать по Ленинграду американского писателя.

Лева водит американца по Ленинграду, показывает ему памятники и рассказывает о русской литературе. И все это – русская литература, Петербург, Россия – Пушкинский дом без его курчавого постояльца.

Оставшись в одиночестве, Лева стоит над Невой на фоне Медного всадника, и ему кажется, что, описав мертвую петлю опыта, захватив длинным и тяжелым неводом много пустой воды, он вернулся в исходную точку. Вот он и стоит в этой точке и чувствует, что устал.

Уильям Сароян

Приключения Весли Джексона

1942 г. Весли Джексон, восемнадцатилетний житель Сан-Франциско, призван в армию. Он любит песню “Валенсия”, много читает и размышляет. Его родители давно разошлись. Мама с его младшим братом Вирджилом уехала к родственникам, а где теперь отец, Весли не знает. Весли пишет письмо миссис Фоукс, учительнице воскресной школы в Сан-Франциско, в котором описывает свою жизнь за те девять лет, что они не виделись. Через месяц приходит письмо от священника его церкви, в котором помимо сообщения о смерти миссис Фоукс говорится о том, что у Весли налицо талант писателя. Священник призывает Весли продолжать в том же духе: “Пишите, мальчик мой, пишите”. Весли пишет повесть, в которой описывает все, что происходит с ним в армии.

Весли не хочет служить в армии. Ему не нравятся армейские порядки, когда за малейшее нарушение мелких докучных правил, которые к тому же так легко нарушить, грозят смертной казнью или нарядом вне очереди. Весли с приятелем Гарри Куком попадаются на глаза полковнику и одному штатскому, оказавшемуся журналистом. Журналист интересуется их отношением к армии. Рядовой Кук честно отвечает, что в армии ему не нравится, и уходит. Весли, желая оправдать его поведение, говорит полковнику, что Гарри расстроен из-за тяжелой болезни матери.

Полковник, чтобы показать себя добрым малым и попасть в газету, приказывает дать рядовому Куку отпуск и отправить вместе с рядовым Джексоном в качестве сопровождающего домой, на Аляску.

Проходит пять дней, и вновь наступают армейские будни: муштра, караульные наряды, просмотр учебных фильмов, время от времени какой-нибудь развлекательный вечер с принудительно-обязательным посещением и, естественно, увольнения.

Середина декабря 1942 г. Весли Джексон заканчивает основную боевую подготовку, и его отправляют для дальнейшего прохождения службы в Нью-Йорк. Весли прощается с друзьями, обретенными в военном лагере, и садится на поезд. Поездка в Нью-Йорк через всю Америку, длившаяся две недели, – одно из самых чудесных событий в жизни Весли.

Весли встречает Рождество в Нью-Йорке, получая в качестве рождественского подарка воспаление легких.

Конец января 1943 г. Весли выходит из военного госпиталя и знакомится с новым местом службы. Новая часть состоит в основном из людей со связями, с положением – представителей мира кино (кинофирм “Юниверсл”, “Коламбия пикчерс” и т. д.). Вся черная работа в роте выполняется рядовыми подобными Весли Джексону. Их заставляют мириться с этим, пугая отправкой на фронт в Северную Африку или на Тихий океан.

Весли знакомится в баре с весьма современной женщиной, провожает домой и остается у нее до утра. Они начинают встречаться. Благодаря ей Весли открывает для себя музыку Брамса.

Неожиданно появляется отец – Джексон-старший. Весли рассказывает ему обо всем, что произошло с ним за последний год. Отец одобряет желание Весли подыскать себе девушку, жениться и иметь сына.

Весли аккуратно переписывается со своими друзьями, попавшими в другие гарнизоны, по опыту зная, что письма для солдата значат больше, чем что-либо другое, кроме разве демобилизации и возвращения домой. Весли заканчивает школу военной администрации, где изучают топографию. Он получает стол с пишущей машинкой и начинает печатать различные извещения и рапорты для своего сержанта.

Весли командируют в военную часть города Огайо, куда он и отправляется вместе с отцом.

Он знакомится с настоящим писателем и пишет по его просьбе и вместо него свой первый сценарий.

Неожиданно, как всегда, исчезает отец. В поисках его Весли бродит по снегу по ночному городу. Он встречает милую женщину, которая поет “Валенсию” – любимую песню Весли и его отца. Она приглашает его в свой дом, где он и проводит остаток ночи. Женщина спасает Весли от ареста за самовольную отлучку, а позже помогает вернуться в свою часть в Нью-Йорк.

Весли читает свое “Письмо отцу”, опубликованное без его ведома в журнале “Нью рипаблик”, и не знает, хочет ли он стать писателем.

Двадцать пятого сентября 1943 г. рядовой Джексон отмечает девятнадцатилетие, вырезая свои инициалы на руке статуи Свободы.

В начале декабря Весли Джексон отправляется для проведения специальной подготовки в Нью-Джерси. Позже он садится на корабль, отправляется в плавание и высаживается в Англии.

Весли видит разбомбленные жилые кварталы Лондона, семьи, живущие под землей, и приобщается к науке противовоздушной обороны.

Весли гуляет по городу и встречает девушку своей мечты. Джиль Мур еще нет семнадцати лет. Она только что приехала из Глостера. Она убежала из дома, потому что не может ужиться с матерью, а отец умер. У нее нет денег, она идет на Пиккадилли, и первый солдат, к кому она обращается, это – Весли Джексон.

Весли и Джиль женятся. Спустя некоторое время Весли узнает, что будет отцом.

Шестого июня 1944 г. начинается вторжение в Европу. Весли уезжает на фронт. Наконец война доходит и до него.

Выполняя очередное боевое задание, Весли неожиданно попадает в плен к немцам.

Рядовой Джексон находится в лагере для военнопленных. Он видит там много смешного и удивительного, прекрасного и отвратительного.

Первого сентября Весли, как и другие военнопленные, обнаруживает, что свободен, так как немецкая охрана бежала. Нагрузившись продуктами, он отправляется в путь, надеясь найти свою часть. По дороге Весли узнает, что его отряд выполнил свое назначение и возвратился в Лондон. После долгих мытарств Весли наконец получает возможность вернуться в свою часть в Лондоне.

Он с ужасом видит, что дом, в котором жил с Джиль, не существует – вся улица в развалинах. Весли просит Бога сделать так, чтобы Джиль осталась жива. И тут же узнает, что она жива и сейчас живет у родных в Глостере. Весли тотчас же отправляется туда, и они вновь обретают друг друга.

ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Луис де Гонгора-и-Арготе (Luis de Gongora у Argote)

Полифем и Галатея

(Fabula de Polifemo y Galatea)

Поэма (1612-1613)

Прекрасен изобильный остров Сицилия, “рог Вакха, сад Помоны”, золотятся его плодородные нивы, как снег белеет шерсть овец, пасущихся на горных склонах. Но есть на нем наводящее ужас место, “приют для жуткой ночи”, где всегда царит тьма. Это пещера циклопа Полифема, которая служит ему и “глухим чертогом”, и темным домом, и просторным загоном для его овечьих стад. Полифем, сын владыки моря Нептуна, – гроза всей округи. Он ходячая гора мускулов, он так огромен, что на ходу приминает деревья как былинки, а могучая сосна служит ему пастушьим посохом. Единственное око Полифема горит как солнце посреди лба, пряди нечесаных волос “спадают грязно и вразлет”, мешаясь с буйной порослью бороды, закрывающей грудь. Лишь изредка он пытается причесать бороду неуклюжими пальцами. Этот дикий великан любит нимфу Галатею, дочь Дориды, морской нимфы. Бессмертные боги щедро одарили Галатею красотой, Венера наделила ее “прелестью Граций всех”. В ней слиты воедино все оттенки женственности, и сам Амур не может решить, что более впору прекраснейшей из нимф – “снег пурпурный иль пурпур снеговой”. Все мужчины острова чтут Галатею как богиню.

Пахари, виноградари и пастухи приносят на берег моря дары и возлагают их на алтарь Галатеи. Но в том почитании больше страсти, нежели веры, и пылкие юноши грезят о любви прекрасной нимфы, забывая о дневных трудах. Но Галатея “снега холодней”, никто не в силах пробудить в ней ответное чувство.

Однажды в разгар дневной жары Галатея засыпает в чаше на берегу ручья. В то же место приходит юный красавец Акид, утомленный палящим зноем – “пыль в волосах, пот на челе”. Собираясь утолить жажду прохладной водой, он склоняется над ручьем и замирает, увидев прекрасную деву, чей образ удвоен отражением в воде. Акид забывает обо всем, его губы жадно вбирают “хрусталь текучий”, в то время как взор столь же жадно упивается “хрусталем застывшим”.

Акид, рожденный от дивной Симетис и козлоногого сатира, столь же совершенен, сколь совершенна прекрасная Галатея. Его облик пронзает сердца как стрела Купидона, но теперь, при виде красоты Галатеи, он сам охвачен любовным томлением. “Так сталь пленительный магнит нашла /…”

Акид не решается разбудить спящую нимфу, но оставляет подле. нее дары: плоды миндаля, масло из овечьего молока на тростниковых листьях, мед диких пчел – и скрывается в чаще. Проснувшись, Галатея с удивлением смотрит на подношение и гадает, кем был тот неизвестный даритель: “…нет, не циклоп, не фавн и не иной урод”. Ей льстят и сами дары, и то, что незнакомец чтит не только саму богиню, но и ее сон, и все же ничего, кроме любопытства, не испытывает нимфа, никогда не знавшая любви. Тогда Амур решает, что пора сломить ее холодность, и внушает ей любовь к неизвестному дарителю. Галатея хочет позвать его, но она не знает его имени, она бросается на поиски и находит в тени деревьев Акида, который притворяется спящим, дабы “скрыть желание”.

Галатея рассматривает спящего. Его красота, такая же естественная, как красота дикой природы, довершает дело, начатое богом любви: в душе Галатеи разгорается любовь к прекрасному юноше. А тот, по-прежнему притворяясь спящим, сквозь сомкнутые веки наблюдает за нимфой и видит, что одержал победу. Остатки страха исчезают, Галатея позволяет счастливому Акиду подняться, с нежной улыбкой манит его под крутой утес, укрывающий влюбленных в прохладной сени.

В то время Полифем, взобравшись на высокую скалу, беззаботно наигрывает на свирели, не ведая о том, что дочь Дориды, отвергнувшая его любовь, не отвергла любви другого. Когда до слуха Галатеи доносится музыка Полифема, ее охватывает страх, ей хочется превратиться в былинку или лист, чтобы скрыться от ревности Полифема, хочется бежать, но слишком крепки “лозы рук хрустальные”, свитые любовью. Галатея остается в объятиях возлюбленного. Меж тем Полифем начинает петь, и горы наполняются его “все пепелящим гласом”. Акид и Галатея в страхе бегут к морю, ища спасения, бегут “по склонам сквозь терновник” “как заячья чета”, за которой по пятам несетсяее смерть. Но Полифем так зорок, что смог бы заметить нагого ливийца в бескрайней пустыне. Пронзительный взор его ужасного ока настигает беглецов. Ревность и ярость великана безмерны. Он “вырывает из кручи горной” огромную скалу и бросает ее в Акида. С ужасом глядя на раздавленное тело возлюбленного, Галатея взывает к бессмертным богам, моля их обратить кровь Акида в “чистый ток хрустальный”, и умирающий Акид присоединяетсяк ее мольбам. Милостью богов Акид обращается в прозрачный поток, бегущий к морю, где он смешивается с морской водой и где его встречает мать Галатеи, морская нимфа Дорида. Дорида скорбит об умершем зяте и нарекает его рекою.

И. А. Москвина-Тарханова