Краткое содержание Записки охотника: Льгов

И. С. Тургенев

Записки охотника: Льгов

Льгов – большое степное село. Вблизи от него – пруд, заросший тростником; там водились утки.

За лодкой охотники обратились к местному жителю по прозвищу Сучок.

“Босой, оборванный и взъерошенный Сучок казался с виду отставным дворовым лет шестидесяти”. Разговор с ним автора проясняет многое во всей окружающей обстановке.

” – Скажи, пожалуйста, – начал я: – давно ты здесь рыбаком?

– Седьмой год пошел, – отвечал он, встрепенувшись.

– А прежде чем ты занимался?

– Прежде ездил кучером.

– Кто ж тебя из кучеров разжаловал?

– А новая барыня.

– Какая барыня?

– А что нас-то купила. Вы не изволите знать: Алена Тимофеевна, толстая такая… немолодая.

– С чего ж она вздумала тебя в рыболовы произвести?

– А Бог ее знает. Приехала к нам из своей вотчины, из Тамбова, велела всю дворню собрать, да и вышла к нам. Мы сперва к ручке, и она ничего, не серчает… А потом и стала по порядку нас расспрашивать: чем занимался, в какой должности состоял. Дошла очередь до меня; вот и спрашивает: ты чем был? Говорю: кучером.

– Кучером? Ну, какой ты кучер, посмотри на себя: какой ты кучер? Не след тебе быть кучером, а будь у меня рыболовом и бороду сбрей…

– Чьи же вы прежде были?

– А Сергея Сергеича Пехтерева. По наследствию ему достались. Да и он нами недолго владел, всего шесть годов. У него-то вот я кучером и ездил…

– И ты смолоду все был кучером?

– Какое все кучером! – В кучера-то я попал при Сергее Сергеиче, а прежде поваром был…

– У кого ж ты был поваром?

– А у прежнего барина, у Афанасья Нефедыча, у Сергея Сергеичина дяди. Льгов-то он купил, Афанасий Нефедыч купил, а Сергею Сергеичу именье-то по наследствию досталось.

– У кого купил?

– А у Татьяны Васильевны.

– У какой Татьяны Васильевны?

– А вот, что в запрошлом году умерла, под Болховым… то бишь под Карачевым, в девках…

– Что ж, ты и у ней был поваром?

– Сперва точно был поваром, а то и в кофишенки попал.

– Во что?

– В кофишенки.

– Это что за должность такая?

– А не знаю, батюшка. При буфете состоял и Антоном назывался, а не Кузьмой. Так барыня приказать изволила.

– Твое настоящее имя Кузьма?

– Кузьма.

– И ты все время был кофишенком?

– Нет, не все время: был и ахтером.

– Неужели?

– Как же, был… На кеятре играл. Барыня наша кеятр у себя завела…

Вот меня возьмут и нарядят; я так и хожу наряженный или стою, или сижу, как там придется. Говорят: вот что говори, – я и говорю. Раз слепого представлял”…

Тут прекрасный образец несвободы слова!

“Говорят: вот что говори, – я и говорю”.

Крепостное право отменили, царя свергли, еще много всего свершили, а этот нетленный принцип сумели надолго сберечь – и не только в театре.

” – Ну, а у отца твоей первой барыни чем ты был?

– А в разных должностях состоял: сперва в казачках находился, фалетором был, садовником, а то и доезжачим.

– Доезжачим?.. И с собаками ездил?

– Ездил и с собаками, да убился: с лошадью упал и лошадь зашиб. Старый-то барин у нас был престрогий, велел меня выпороть, да в ученье отдать в Москву, к сапожнику.

– Как в ученье? Да ты, чай не ребенком в доезжачие попал?

– Да лет, этак, мне было двадцать слишком.

– Какое ж тут ученье в двадцать лет?

– Стало быть, ничего, можно, коли барин приказал. Да он, благо, скоро умер, – меня в деревню и вернули”…

И слава Богу, что в рыболовы произвели. А другого, “такого же, как я, старика – Андрея Пупыря – в бумажную фабрику, в черпальную, барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть…”

Его спросили, был ли он женат.

Нет, батюшка, не был. Татьяна Васильевна покойница – Царство ей Небесное! Никому не позволяла жениться. Сохрани Бог! Бывало, говорит: ведь живу же я так, в девках, что за баловство! Чего им надо?”

Еще небольшая деталь. До появления Сучка автор “Записок” случайно встретился с незнакомцем, который представился как “здешний охотник Владимир” и предложил свои услуги. Это был вольноотпущенный дворовый, в прошлом барский лакей, камердинер. Еще одна изуродованная жертва – с нелепыми ужимками, с необоснованными претензиями на изящество, изысканность!

“Во все время моего разговора с бедным стариком охотник Владимир поглядывал на него с презрительной улыбкой.

“Глупый человек-с, промолвил он, когда тот ушел: – совершенно необразованный человек, мужик-с, больше ничего-с. Дворовым человеком его назвать нельзя-с… и все хвастал-с… Где ж ему быть актером-с, сами изволите рассудить-с! Напрасно изволили беспокоиться, изволили с ним разговаривать-с!”

И какая красивая вокруг природа.

“Солнце садилось; широкими багровыми полосами разбегались его последние лучи; золотые тучки расстилались по небу все мельче и мельче, словно вымытая, расчесанная волна…