В. Г. Попов
Жизнь удалась
Это трагифарсовая, гротескная повесть, состоящая из десятка устных новелл. Сам автор рассказывает ее так: “Живут трое друзей, познакомившихся еще в институте. Постепенно жизнь их разводит. Вдруг двое узнают, что третий провалился под лед недалеко от Ленинграда, в январе. Друзья приезжают его помянуть и вспоминают всю свою жизнь. А утром он выходит из-подо льда живой, здоровый и с рыбой под мышкой: оказывается, воду из-подо льда скачали и он спокойно просидел на сухом дне всю ночь. Автор хотел сказать, что умирать необязательно”.
Автор хотел сказать также, что жизнь человеку дается единожды и глупо не полюбить ее, свою единственную. Еще глупее расходовать ее на такие мелкие, скучные вещи, как борьба, зависть: делать надо только то, что приносит наслаждение. Нет ничего, что нельзя было бы сделать за час. Можно локализовать несчастье, а не считать, что из-за него обрушилась вся твоя жизнь. Можно не натыкаться на прутья решетки, а спокойно проходить между прутьями. Такими афоризмами изъясняется автор, так думают и его герои.
Фрагментарная, со свободными перемещениями во времени и “сожженными мостиками” между главами (тоже авторское определение), повесть начинается как чистая фантастика, веселая, увлекательная, ничем не омраченная. Герои – Леха, Дзыня и повествователь, излюбленная троица Попова, – острят и каламбурят, дружат и влюбляются, кое-как учатся в архитектурном (хотя трудятся исключительно по вдохновению), а недостающие деньги (которых вечно не хватает) получают у слона в зоопарке – он им просто протягивает хоботом по сотне в случае необходимости. К сожалению, один из друзей автора – Леха выступает подлинным кузнецом своего несчастья: всегда принципиально выбирает в жизни самый трудный путь. Прежде за ним всюду ходили муравьи, которых он привел за собой в город из родной деревни. Потом колонна муравьев, изогнувшись вопросительным знаком, уходит от Лехи, который их стыдится: первый раз так наглядно видел, изумляется автор, как от человека его счастье уходит! С уходом муравьев заканчиваются и гротески: веселый еж уже не предлагает главному герою освежиться лягушкой с похмелья, слон не дает денег, жизнерадостные хомячки не знакомят с прекрасными девушками… С хомячком связана история женитьбы главного героя. Пока Леха поглощен борьбой, а Дзыня – карьерой (вследствие чего первый озлобляется, а второй обюрокрачивается), герой-повествователь пытается сохранить молодое легкомыслие. На улице он видит хомячка, стремительно бегущего куда-то от хозяйки. Эта хозяйка и становится женой поповского протагониста – после увлекательного, веселого и необычного романа, когда для свиданий используется комнатка безногого инвалида, страшно гордого своим участием в чужом счастье.
Молодость, однако, проходит, и “Жизнь удалась” превращается во вполне реалистическое повествование. Герой, больше всего озабоченный тем, чтобы никого не уязвить, никому не создать неловкости своей тоской или недовольством, отнюдь не получает от окружающих воздаяния за свою легкость и необременительность. Все переваливают на него свои проблемы. Жизнь с родителями жены – не праздник, работа все более рутинна, а любимый афоризм “Хата богата, супруга упруга” все меньше соответствует действительности. Наконец, герой заболевает: это рецидив давней болезни желудка, которую когда-то, в молодости, удалось вылечить с прямо-таки волшебной легкостью. Теперь ничего волшебного нет: болеют все – жена, дочь, песик; для героя дело и вовсе пахнет смертью; молодого врача, который когда-то делал ему операцию, теперь можно заполучить исключительно за большую взятку… Правда, и тут все разрешается почти чудесным образом: врач, несмотря на всю занятость и маститость, по старой памяти оперирует героя и тем спасает. Но жизнь его блекнет на глазах: быт, усталость, скука, отсутствие жизнерадостных и симпатичных товарищей превращают единственную и такую было удавшуюся жизнь в унылое и тоскливое выживание.
Вся вторая часть повести – тоска по легкости и веселью, по той “философии счастья”, которой пронизана ранняя проза Попова и его главная книга. Восторженное удивление перед миром, любовь к вещам и помещениям, назначение которых таинственно и непонятно, – все это девается неизвестно куда. Даже паучок в квартире героя, который умеет писать, окунаясь в чернила, – и тот пишет унылую фразу: “Хоть бы пальто жене купил, подлец!” И герой, все глубже погружаясь в так называемую Настоящую Жизнь, в которой есть место подвигу, но нет места радости, – все чаще думает про себя: “Эх, жи-зень!” К тому же и друзья подставляют его на каждом шагу, вечно выезжая на его горбу и за его счет.
Некое возвращение иллюзий, дружественности, надежды наблюдается лишь во вполне катартическом финале повести, когда три друга, постаревшие и с трудом находящие темы для разговора, встречаются на даче у главного героя (той самой даче, которую когда-то во время своей свадьбы спалил Леха). Дом с тех пор отстроился, да и дружба, как выясняется, никуда не делась. После долгих и безуспешных попыток растопить печку друзья мрачно собираются спать, но тут печка разгорается сама собою, безо всяких усилий со стороны наших дачников. И среди этой идиллии, вспоминая молодость и чувствуя прилив взаимной нежности, Леха, Дзыня и автор смотрят, как розовые волны бегут по потолку.