Создание романа “Преступление и наказание” пришлось на переломный для России рубеж пятидесятых-шестидесятых годов прошлого века. Это было время Второй империи во Франции, время Наполеона III, время Бисмарка, начавшего объединение Германии “железом и кровью”, время краха старых феодальных порядков в России и роста новых, буржуазных. На смену дворянским революционерам пришли революционеры-разночинцы, которых попытался изобразить И. С. Тургенев в образе Евгения Базарова в романе “Отцы и дети”. В романе Н. Г. Чернышевского “Что делать?” представлена теория “разумного эгоизма”, которая во многом перекликается с теорией Раскольникова и проповедует принцип: “цель оправдывает средства”, разделявшийся многими разночинцами. Подобные теории существовали не только в России. Нам известно, что одной из причин, подвигнувших Достоевского написать роман, был процесс француза Ласенера, который был судим за убийство и пытался оправдаться тем, что его преступление было “бунтом против общества”. Самому автору глубоко претили эти теории, и в романе он попытался показать их порочность.
Раскольников предстает перед нами как человек, одержимый идеей. Его идея не так уж нова. Согласно теории Раскольникова, люди делятся на “тварей дрожащих” и на особых людей, которые “право имеют” на совершение преступления ради великих задач. Себя Раскольников пытается отнести к последней категории. Убийство старухи-процентщицы должно было доказать или опровергнуть его теорию. Раскольников совершает преступление, пытаясь доказать себе, что он готов переступить через условности и “осмеливается взять власть, что под ногами валяется”. И это несмотря на то, что еще перед убийством он понимает, что “если даже задумался, вошь ли человек, или не вошь, значит, не вошь он для меня, и не гожусь я в Наполеоны”.
Изображая мучения отделившегося от общества Раскольникова, Достоевский пытается доказать, что никакими аргументами, никакой логикой человек не может оправдать убийство перед своей совестью. Этого теория Раскольникова не учитывает. Как говорил Разумихин: “Живая душа не приемлет никакой механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна, живая душа жизни требует, теория предусмотрит три случая, а их миллион”. Полностью осознать свое преступление не только перед людьми и законом, но и перед Богом Раскольникову помогает Соня, выражающая религиозные воззрения и убеждения автора.
Большую роль в критике индивидуалистического бунта играют “двойники” Раскольникова, а особенно Свидригайлов и Лужин. Свидригайлов является самым ярким его “двойником”, потому что у него тоже есть своеобразная теория, согласно которой он считает себя вправе преступить законы и жить только для себя. Он живет так всю жизнь, прожигая ее в развлечениях. Но, как и Раскольников (после убийства), он постоянно ощущает одиночество и бесцельность своей жизни, особенно после смерти Марфы Петровны. В разговорах с Раскольниковым он постоянно придумывает себе занятие на будущее: путешествие по Европе, полет на воздушном шаре, женитьба… У него нет цели в жизни, он далек от окружающих. Познакомившись с Раскольниковым, Свидригайлов пытается найти в нем единомышленника, пытается найти в нем понимание, ведь их жизненные теории так похожи. Но Раскольников отвергает все предложения Свидригайлова о дружбе, в нем Свидригайлов находит только презрение. Возможно, на примере Свидригайлова Раскольников увидел свое возможное будущее или еще одну трещину в своей теории. Если бы он сумел убедить свою совесть, что совершенное преступление будет искуплено огромным количеством добрых дел, то он начал бы совершать другие, искренне считая, что все будет оправдано. А потом пропала бы необходимость в оправданиях, и он начал бы жить в свое удовольствие, переступая через все преграды, подобно Свидригайлову. О подобной возможности говорят его слова: “Не знаю, стал бы я благодетелем человечества, может быть, жил бы, как паук, высасывая живые соки из людей”. Эта мысль была главным аргументом Достоевского против теории “разумного эгоизма” . Он считал, что самый маленький грех в настоящем не может быть объяснен никакими добрыми делами в будущем.
Еще одну нелюбимую Достоевским черту индивидуализма выразил Лужин. Лужин – дитя нового буржуазного строя. Он поднялся из низов и сумел сколотить довольно значительный капитал своим трудом. В его уста Достоевский вложил пространную речь о “кафтане, который с бедными делить нельзя, так как чем больше людей будут только о своем кафтане заботиться, тем богаче и благополучнее станет общество”. Как и Раскольников, Лужин стремится властвовать. Он пытается найти себе жену из бедных, чтобы “жена чувствовала себя мужу обязанной”, а красоту жены собирался использовать для продвижения по службе. Лужин куда более эгоистичен и безразличен к интересам других людей, чем Раскольников и Свидригайлов.
Но “двойниками” Раскольникова являются не только ярые индивудуалисты Лужин и Свидригайлов. Другой полюс составляют Дуня и Соня. Индивидуализм, желание самоутвердиться было одной причиной преступления, но другой причиной было желание вызволить из бедности родных, пожертвовать собой ради других. Эта черта Раскольникова несколько раз проявилась и в других ситуациях, когда он отдавал последние деньги Катерине Ивановне при первой встрече, ей же на похороны Мармеладова, а также обманутой девочке на бульваре. Эта способность к самопожертвованию и роднит его с Дуней и Соней, которые жертвовали собой ради своих родных и близких, не ожидая ничего взамен.
Достоевский противопоставляет индивидуалистическим идеалам Свидригайлова и Лужина христианскую жертвенность Сони и Дуни, которые и помогли Раскольникову осознать всю чудовищность его теории и открыть ему путь к возрождению.
Образ индивидуалиста, ставящего свои цели превыше всего и восстающего против общества, не нов в литературе. А. С. Пушкин писал:
Мы все глядим в Наполеоны,
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно.
В большинстве произведений судьба подобных людей трагична. Заслуга Достоевского в том, что он показал, как человек-бунтарь может изменить себя и вернуться к людям, преодолев свое одиночество.