Человеку нужно не три аршина земли…
А весь земной шар.
А. Чехов. Крыжовник
В 90-е годы XIX века в жизни страны происходят важные перемены, связанные со сменой глухой реакции подъемом и общественным оживлением. Более серьезной становится и тематика произведений А. П. Чехова, который пытается в своих рассказах решить проблему равнодушия, «футлярности» человеческих сердец и душ. Усложняя характеры своих персонажей, Чехов стремится теперь не только продемонстрировать омертвляющее воздействие среды, но и те внутренние механизмы, которые управляют человеком, определяя всю его судьбу.
«Футляру» человеческой души, разным формам «улиточного» существования посвящены рассказы А. П. Чехова «Человек в футляре» и «Крыжовник».
Запуганным жизнью человеком, постоянно опасающимся «как бы чего не вышло», предстает перед нами Беликов из рассказа «Человек в футляре». Учитель Бур — кин так рассказывает о своем товарище по работе: «У этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе… футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний». В такой же «футляр» были закованы и мысли Беликова, для которого «были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь». Беликов боялся думать, чувствовать «не так», поэтому во всем воздвигал вокруг себя невидимые стены, способные защитить его от неожиданностей.
Очень странно, но этого самого Беликова, опасающегося всего на свете, боялись не только гимназия, но и весь город. Никто не возмущался, не строил жизнь так, как хочется — все осторожно, молча и терпеливо ждали, чем все это закончится. Учитель Буркин тоже верил, что со смертью Беликова наступит освобождение от его тихого опасливого тиранства. Однако, хотя Беликов умер, люди не изменились, поскольку их «футляры» остались на прежнем месте: «…жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая… Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!»
А ведь, действительно, «футлярность», равнодушие могут быть не так сильно выражены в человеке, как в Беликове, но тем не менее значительно влиять на его жизнь. Тот же Буркин, рассказавший историю о Беликове, кажется, понимает весь глубокий смысл своего рассказа, но когда Иван Иванович, взволнованный историей, начинает говорить о лжи, лености, пустоте и праздности, лицемерии, бесцельности окружающей жизни, Буркин прерывает его: «Ну, уж это вы из другой оперы… Давайте спать».
Тема «футлярности», но в другой форме, раскрывается и в рассказе «Крыжовник» — истории, которую поведал товарищам Иван Иванович о своем брате — чиновнике Чимше-Гималайском. Воспитанный в деревне, на природе, этот чиновник в зрелом возрасте тосковал на своей должности в казенной палате. Всю жизнь он мечтал купить усадьбу, где мог бы развести свой крыжовник. И, ущемляя себя во всем, бесконечно экономя, он таки осуществил свою мечту. Став помещиком, барином, этот «бедняга-чиновник», сын солдата невиданно переменился, превратившись постепенно в тупого, самодовольного обывателя, равнодушного ко всем общественным и духовным интересам. Бестолково и невежественно творил он теперь «добрые дела… не просто, а с важностью», по-барски размышлял о преждевременности образования для народа, о пользе и незаменимости телесных наказаний. И при этом Чимша-Гималайский был уверен: «Я знаю народ и умею с ним обращаться».
С болезненной иронией воспринимает Иван Иванович «счастье» своего брата, который заперся «на всю жизнь в собственную усадьбу» и по-детски радуется только одному — зеленому, кислому, твердому крыжовнику. Разоблачая эту особую форму «футлярности», Иван Иванович рассуждает, что «счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча». Но после прослушивания этой истории мы в который раз сталкиваемся с фрагментом «футляра»: после призывов Ивана Ивановича не успокаиваться, не усыплять себя его собеседники молчат, поскольку их не удовлетворил рассказ. Им «хотелось почему-то говорить про изящность людей, про женщин». А об Алехине — хозяине дома — сказано еще конкретнее: «Умно ли, справедливо ли было то, что только что говорил Иван Иванович, он не вникал…»
Обличая замкнутость, равнодушие, эгоизм в этих рассказах, А. П. Чехов утверждает, что задача человека — не ограничение жизненного пространства закостенелым, неразвивающимся внутренним миром, а движение вперед и активная борьба с общественным злом.