В романе Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” широко использован прием антитезы, на нем строится система персонажей. Каждый из героев, окружающих Раскольникова, в той или иной степени раскрывает определенную черту главного героя. Между Раскольниковым и другими персонажами проводятся параллели, создающие своеобразную систему двойников. Двойники Раскольникова – это, прежде всего, Лужин и Свидригайлов. Для них “все дозволено”, хотя и по разным причинам.
Аркадий Иванович Свидригайлов дворянин, прослужил два года в кавалерии, затем жил в Петербурге. Это “отлично сохранившийся человек” лет пятидесяти. Лицо походит на маску и поражает чем-то “ужасно неприятным”. Взгляд ярко-голубых глаз Свидригайлова “как-то слишком тяжел и неподвижен”. В романе он самая загадочная фигура: прошлое его не прояснено до конца, намерения и поступки трудно определимы и непредсказуемы, нестандартны для подлеца, для такого зловещего персонажа, каким он выглядит поначалу. Образ Свидригайлова, поставленный рядом с образом Раскольникова, раскрывает одну из сторон философской идеи, которая заключается в следующем. Под влиянием определенных обстоятельств в человеке может исчезнуть нравственное чувство, но общий нравственный закон от этого не исчезнет. Свидригайлов поставил себя вне морали, у него нет мук совести, и, в отличие от Раскольникова, он не понимает, что его действия и поступки безнравственны. Так, например, в различных интерпретациях повторяются слухи о причастности Свидригайлова к нескольким преступлениям; ясно, что они небезосновательны. Покончила жизнь самоубийством “жестоко оскорбленная” им глухонемая девочка, удавился лакей Филипп. Характерно, что Свидригайлов находит между собой и Раскольниковым “какую-то общую точку”, говорит Раскольникову: “Мы одного поля ягоды”. Свидригайлов воплощает в себе одну из возможностей претворения в жизнь идеи главного героя. Как нравственный циник, он – зеркальное отражение идейного циника Раскольникова. Вседозволенность Свидригайлова становится страшна в конце концов и Раскольникову. Свидригайлов страшен и самому себе. Он лишает себя жизни.
Двойником Раскольникова является и Петр Петрович Лужин, родственник жены Свидригайлова. Лужин весьма высокого мнения о себе. Тщеславие и самовлюбленность развиты в нем до болезненности. В лице его, “осторожном и брюзгливом”, было нечто “действительно неприятное и отталкивающее”. Главную жизненную ценность для Лужина представляют деньги, добытые “всякими средствами”, так как благодаря деньгам он может сравняться с людьми, занимающими более высокое положение в обществе. В нравственном отношении он руководствовался теорией “целого кафтана”. Согласно этой теории, христианская мораль ведет к тому, что человек, исполняя заповедь о любви к ближнему, рвет свой кафтан, делится с ближним и в результате оба человека остаются “наполовину голы”. Мнение Лужина состоит в том, что возлюбить прежде всех надо самого себя, “ибо все на свете на личном интересе основано”. Все поступки Лужина – прямое следствие его теории. По мысли Раскольникова, из лужинской теории вытекает, что и “людей можно резать” ради собственной выгоды. Образ Петра Петровича Лужина служит живым примером того, к чему мог бы прийти Раскольников, постепенно осуществляя свой принцип всесилия и могущества, “бонапартизма”. Различие между Раскольниковым и Лужиным состоит в том, что взгляды Раскольникова сформировались как результат решения гуманистических задач, а взгляды его двойника служат оправданием крайнего себялюбия, основаны на расчете и выгоде.
Такой прием, как создание систем двойников, используется автором для раскрытия образа Раскольникова, всестороннего анализа и развенчания его теории.