О самом возвышенном из человеческих чувств иногда приходится слышать: зов любви — это зов самой природы. Тем самым как будто утверждается, что нужно просто довериться такому чувству. Ведь по природе нет и не может быть безнравственной любви. Это ситуация, когда не мы, а нас выбирают. Такая любовь не обращает внимания ни на какие внешние обстоятельства. Она абсолютно свободна. Это то самое утверждение свободы любви, которое воспевал в своем творчестве А. Пушкин и о котором известный русский философ Н. Бердяев сказал: «Любовь всегда космична, нужна для мировой гармонии».
Однако сейчас мне хотелось бы построить свои рассуждения в обратном порядке: зов природы — это зов любви. Мне хотелось бы поговорить не о том чувстве, которым награждает нас мать-природа, а о том, которым мы отвечаем ей.
На мой взгляд, именно такая взаимность отражена и в словах Н. Бердяева, и в произведениях А. Пушкина: космическое чувство любви является неотъемлемой частью любви к самой природе. И именно из этого представления возникает наша убежденность в одушевлении природы, как о том сказано у Ф. Тютчева:
Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик, — В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык…
К большому сожалению, такое космическое чувство доступно не каждому человеку. Да и как может быть доступно высшее из человеческих чувств тому, кто не верит в его существование, кому одухотворение природы кажется чрезмерной крайностью, присущей не здравому смыслу, а мифологическому мышлению. Но тот, у кого такое чувство есть, кому оно представляется одним из наиболее ярких ощущений, тот щедро делится с нами своим космическим чувством.
Известный мыслитель XX века П. Тейяр де Шарден говорил, что формы любви не исчерпываются только любовью мужчины к женщине, родителей к детям, детей к родителям, человека к друзьям и к своей стране, а утверждал, что «всеобъемлющая любовь не только психологически возможна, она единственно полный и конечный способ, которым мы можем любить».
Если принять рассуждения мыслителя, то надо признать, что космическое чувство является проявлением того стремления к единению, которое присуще живой и неживой природе.
Соглашаясь с известным мыслителем, нам необязательно признавать существование бога или богов природы. И разве для космического чувства или для того, чтобы превратить это чувство во взаимную любовь между людьми, непременно нужен бог?
О том, что любовь — великая космическая сила, заставляющая разные частицы искать свою половинку в мире, было известно еще в античности. Философ Анаксагор, например, считал любовь и вражду двумя космическими силами, на которых основано мироздание. Платон говорил о любви как об особой мировой силе, заставляющей каждого человека искать свою вторую половинку для полного воссоединения.
В существовании космической любви был убежден русский поэт-символист И. Анненский. Он говорил, что новая русская поэзия отличается чрезвычайной чуткостью к этому чувству.
Космическое чувство любви настолько тонкое и трудно выразимое, что не всякая поэзия способна передать его. А вот великий пророк Будда вообще не видел в любви никакой космичности, способной связать человека с миром. Так происходит и в нашей жизни, где одни отдаются космическому чувству любви, а другие пристально смотрят под ноги и стараются опираться в своих словах и поступках исключительно на факты. Придерживаясь крайностей, мы никак не можем обрести той гармонии, к которой стремимся. А путь к ней, на мой взгляд, находится между этими крайностями.