«Преступление и наказание» — первый из серии знаменитых романов Достоевского, благодаря которым он сумел внести большой вклад в золотой фонд мировой художественной литературы.
На первый взгляд может показаться, что сюжет «Преступления и наказания» укладывается в стандартную схему так называемого «уголовного романа» с его обязательными компонентами: преступление, убийца, следователь. Но в уголовных романах сюжет обычно строится на тайне: личность преступника выясняется лишь на последних страницах произведения. Между тем в романе Достоевского читателю с самого начала известно, кто совершил убийство. Писатель выделяет не авантюрный аспект темы преступления, а нравственно-психологический. Достоевского интересует не столько само по себе убийство, сколько его причины, истоки. На первом плане у него тайна психологическая, связанная с образом главного героя.
Предельная напряженность сюжета романа выражена в нагнетании острейших драматических ситуаций: убийство старухи-процентщицы и несчастной Лизаветы, уход Сони на улицу, гибель пьяного Мармеладова, смерть Катерины Ивановны, самоубийство Свидригайлова… — и все это происходит за две недели сюжетного времени! Повествование носит отчетливо выраженный драматический характер. Действующие лица резко противопоставлены друг другу, споры между ними носят не бытовой, а идеологический характер, полемика раскрывает противоположность характеров персонажей. В романе нет плавной последовательности в развитии действия. Напротив, время течет нервно, толчками. Подсчитано, например, что слово «вдруг» встречается в тексте около 560 раз.
В «Преступлении и наказании» Достоевский применяет особую форму повествования, которая получила в лингвистике название «несобственно-прямая речь». Рассказ ведется от имени автора, но как бы через призму восприятия Раскольникова. Все время слышатся не только его мысли, но и его голос. И хотя это является его монологом, постоянно сохраняется впечатление напряженного ритма внутренней речи Раскольникова. С первой же страницы окружающий внешний мир включен в процесс самосознания героя, неизменно переводится из авторского кругозора в кругозор Раскольникова. Поэтому читатель невольно оказывается вовлеченным в процесс сопереживания, испытывая те чувства, которые возникают в душе героя по ходу действия.
Изображение психологии человека в романе также предельно драматизировано, потому что герои Достоевского обычно одержимы «идеей-страстью», выражающейся в напряженных драматических ситуациях. Сложность и противоречивость внутреннего мира героев, свойственный им самоанализ принимают нередко самые мучительные формы.
Действующие лица романа, за редким исключением, почти все время находятся на грани психологического срыва. Для них не существует душевного спокойствия. Создается атмосфера постоянного крика, скандалов, взаимной недоверчивости, подозрительности, даже ненависти. Только там, где появляется Соня, становится чуть тише и спокойнее, хотя и она может дрожать от негодования, когда защищает свои убеждения.
В «Преступлении и наказании», по существу, отсутствуют традиционные для русской литературы пейзажи, успокаивающие, умиротворяющие взволнованные души героев, часто противостоящие своим спокойствием и красотой душевной сумятице или тревоге. У Достоевского нет также описания парадного Петербурга с Невским проспектом и Медным всадником. У писателя свой Петербург — город с грязными переулками, темными дворами, мрачными лестницами, город, описанный с конкретными бытовыми подробностями и вместе с тем нереальный, фантастический, дающий представление о той атмосфере, в которой могла зародиться у Раскольникова мысль о его фантастическом преступлении. «Я люблю, — признавался герой романа, — как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица…» И самоубийство Свидригайлова происходит в туманную дождливую ночь, когда домики с закрытыми ставнями глядели уныло и грязно, а холод и сырость уже прохватывали его тело…
Удушающее, узкое жизненное пространство окружает героев Достоевского, и кажется, что никогда им из него не выбраться на широкий и вольный простор. Символично в этом отношении описание жилища Раскольникова или Сони. В это пространство, состоящее из «ужасно острых» и «слишком безобразно тупых» углов, замкнута их жизнь, и очень трудно из него выйти.
Лишь один раз картины сумрачного и сырого Петербурга сменяются широким простором. Это произошло уже на каторге, где, казалось бы, пейзаж должен быть тяжелым и унылым. Но однажды Раскольников вышел ясным ранним утром к реке. «С высокого берега открывалась широкая окрестность. С дальнего другого берега чуть слышно доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди…» Так начиналось воскресение Раскольникова.
Интересна цветовая гамма «Преступления и наказания». Она не отличается яркостью. Давно уже отмечено, что преобладающий цвет в романе — желтый. Желтыми обоями была оклеена комната старухи-процентщицы и каморка Раскольникова, желтоватые обои были в жилище Сони и в гостиничном номере, который занимал перед самоубийством Свидригайлов. Добавим, что стреляется он на фоне ярко-желтых домиков.
В самом начале 70-х гг. XX в. на экранах с успехом шел фильм, снятый по роману «Преступление и наказание». Было бы интересно снять его в желтых тонах. Не знаем, существовал ли такой замысел у режиссера-постановщика Л. А. Кулиджанова, но он предпочел иной вариант. Он вообще отказался от цвета. Фильм был черно-белым. У Достоевского многие сцены построены на сложном сочетании света и тьмы. Ограничимся одним примером: «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги».
Значение романа «Преступление и наказание» выходит далеко за пределы своего времени. Он обращен и в будущее, предупреждая о гибельности индивидуалистического бунта, о тех непредсказуемых катастрофах, к которым могут привести новоявленные Наполеоны, презирающие миллионы простых людей, их естественные права на жизнь, свободу и счастье.
Ю. Ф. Карякин использовал в своем исследовании «Самообман Раскольникова», помимо всякого рода научных источников, и школьные сочинения. По его наблюдениям, ученики порою «склонны оправдать Раскольникова: само общество, дескать, виновато, и все тут, и нечего, мол, говорить ни о какой личной ответственности, и правильно Раскольников сделал, что «укокошил старушенцию» , жаль только, что попался… Такой ответ — настоящий сигнал бедствия».
Да, это поистине бедствие, если не замечена жгучая боль писателя, безмерное страдание его о всеобщем расколе, разъединенности, разобщенности людей. Вспомните отчаянный вопль Мармеладова: «Понимаете ли, понимаете ли, милостивый государь, что значит, когда уже некуда больше идти?» Надо вдуматься, прочувствовать умом и сердцем глубокую тревогу Достоевского при мысли, что возможно разделение людей на разряды, единоличное решение судьбы всех волею одного человека, насильственное приведение человечества к «всеобщему благополучию». Преступление есть преступление, какими бы высокими словами оно ни маскировалось.
Исполнитель роли Раскольникова в кинофильме, упоминаемом выше, артист Георгий Тараторкин, размышляя о значении романа в наши дни, говорил: «Мы живем в сложнейшее, драматическое время. Мы тысячами нитей связаны со всем происходящим на земле и не можем не замечать: в мире кровь льется направо и налево, как часто затирается ее цена!.. Но нельзя, чтобы затиралась! Нельзя, чтобы в нашем мире кем бы то ни было утверждалось право на собственную избранность, исключительность, раскольниковское право на насилие».
Если бы предложили выразить в одном-единственном слове смысл сложнейшего романа Достоевского, то необходимо было бы выбрать слово нельзя!