Практически в любом литературном произведении, созданном после Рождества Христова, так или иначе прослеживаются какие-либо религиозные, библейские, а вместе с ‘тем и мифологические мотивы. Почему это происходит? Ведь писатель не всегда повествует о взаимоотношениях нашего мира с тем «горним» миром, который нам не дано видеть. Подобное проникновение религиозных мотивов в светскую литературу происходит потому, что наша жизнь подсознательно пропитана христианской культурой. С первых веков принятия христианства Византией оно стало неотъемлемой частью нашего существования, независимо от того, каких жизненных позиций придерживается человек. В литературе мы видим то же стремление, даже в произведениях, на первый взгляд, весьма далеких от христианства.
Советское литературоведение умышленно скрывало эту особенность русской культуры, а большинство читателей не хотели задумываться о христианских истоках. Их, действительно, нужно уметь замечать, ведь их трудно уловить с первого взгляда.
Так и в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» не сразу можно их рассмотреть. Действительно, что может быть христианского в этом произведении, где нигилист Базаров переживает любовную коллизию, отрекается от своих убеждений и умирает.
Однако здесь уместно будет вспомнить притчу о блудном сыне. В конфликте Базарова со старшим поколением видится сходство с притчей, правда, не полное. Блудный сын уходит от отца, забывает свой дом, и пережив духовное падение и, что главное, сумев подняться, покаявшись, возвращается домой. В нашем случае блудный сын уходит от «отцов», уходит от того, что называется культурой, которая создавалась предыдущими поколениями.
Возвращается ли он на самом деле? Этот вопрос останется открытым. Будем надеяться, что да. С другой стороны, в святоотеческих толкованиях притча о блудном сыне понимается как возвращение нас, блудных детей, к Отцу Небесному. Так как мы забыли Его из-за наших грехов. «Простите, вы что, даже…?»»- «Все, — отвечает Базаров». Для Николая Петровича непонятно, как человек может забыть Бога! Отрицание искусства, то есть творения человеческих рук, еще можно понять, осмыслить, но отрицать то, что неотрицаемо, — это никак непонятно Николаю Петровичу. В этом эпизоде видна та же перефразированная притча. По отношению к Базарову можно вспомнить и миф об Эдипе, который не является библейским повествованием, но в нем заключен глубокий философский смысл. Скитания царя Эдипа, выкалывание глаза себе самому похоже на скитания и страдания, правда, духовные, Базарова, его духовное само ослепление. В христианстве есть понятие «духовные очи», то есть взгляд человеческой души на мир. И не просто какое-нибудь его понимание, а понимание с точки зрения православного духовного опыта. И вот если у человека не оказывается тех самых «духовных очей», то человек слепнет, спотыкается и падает,
Интересны взаимоотношения Базарова с представителем и той реальности, которую он отрицает, — с отцом Алексеем. Тургенев представляет его как человека либеральных взглядов — он и в карты играет, даже иногда трубочку покуривает. Сделано это, наверное, для того, чтобы примирить его с Базаровым: автор вывел образ отца Алексея не как пример идеального священника, а изобразил «немного нигилиста». Когда отец Алексей соборует Базарова, то он подсознательно откликается на этот обряд: «Когда святое коснулось его груди, то нечто похожее на содрогание ужаса мгновенно отразилось на его помертвевшем лице». Вот здесь Базаров совершенно отрекается от своих принципов, и именно тогда, когда над ним осуществляется церковный обряд.
Но не только в образе Базарова отмечаются христианские мотивы. Вторым центром произведения является образ Одинцовой. Один из критиков говорит о ней как о воплощении беса. Действительно, Одинцова холодна, и холодна не только и не столько в общении с людьми, сколько в душе. У нее холодная любовь, не согретая теплом Христовой любви. Любовь эгоистическая. Своеобразная Цирцея, завлекающая в свои сети уставших от жизни путников. Кстати, именно она задувает свечу у смертного ложа Базарова, то есть, можно сказать, что она задувает своим холодным дыханием жизнь Базарова.