МОЕ ЛЮБИМОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ
1 вариант
Я очень люблю стихи М. Цветаевой. Они отмечены напряженностью чувств,, энергией их выражения, глубокой искренностью и одновременно сложностью мысли. Мое любимое произведение М. Цветаевой — цикл «Стихи к Блоку», и особенно шестое стихотворение цикла («Думали — человек!..»).
Это стихотворение написано в 1916 году, что меня очень удивляет. Ведь оно — о смерти поэта, а написано за пять лет до этого события и, что еще удивительнее, за четыре года до встречи М. Цветаевой с поэтом. Известно, что М. Цветаева преклонялась перед А. Блоком, считала его воплощенным духом. После смерти поэта она писала
А. Ахматовой: «Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил… Он как-то сразу стал ликом, заживо-посмертным (в нашей любви)… Весь он такое явное торжество духа, такой воочию — дух, что удивительно, как — жизнь — вообще — допустила».
Уже первая строчка стихотворения выглядит необычно — в ней нет подлежащего, связок. Укоризна, упрек в пошлости, недомыслии брошен всем современникам, не понявшим сущности того, кто к ним явился. Страшная непоправимость случившегося подчеркивается смысловой тавтологией: «Умер теперь. Навек…», в этом открытии — детская беззащитность перед огромным горем. А люди, которые заставили его умереть, топчутся у его гроба. В строчке «Плачьте о мертвом ангеле» найдено подходящее для поэта слово, выражающее его сущность. В восьмом стихотворении цикла М. Цветаева свяжет с этим словом имя поэта: «И имя твое, звучащее словно: ангел».
Стихотворение еще интересно тем, что в нем сложная символика. «Зори», «закаты» — ключевые символы блоковской лирики. Они присутствуют и в других стихотворениях цикла. Так, в третьем стихотворении М. Цветаева пишет: «Ты приходишь на запад солнца», с одной стороны, отсылая к лирике А. Блока, а с другой — перефразируя слова молитвы «Свете тихий…»: «Пришедшие на запад солнца, видевшие свет вечерний…» Таким образом, фраза шестого стихотворения «Он на закате дня пел красоту вечернюю» тоже имеет отношение к этой молитве. Свет свечей, «три восковых огня», дважды повторенные, выражают бессилие человеческой скорби перед величием смерти и одновременно разноприродность и разномасштабность мира обыденного и мира поэта — «Солнца Светоносного».
Умерший поэт напоминает одновременно и поверженного ангела, и врубелевского демона («крылья его поломаны»). Поразительно, как М. Цветаевой удалось сквозь толщу времени (целых пять лет!) увидеть лицо умершего А. Блока. Лицо поэта в гробу было ужасающе худым, изможденным, и М. Цветаева пишет: «Веки ввалились темные».
Конец стихотворения выражает убеждение М. Цветаевой в особой природе поэта: «Мертвый лежит певец и воскресенье празднует». И здесь пророчество — А. Блок умрет в воскресенье, 7 августа. И удивительный поворот мысли: воскресенье не после смерти, как обычно, а сама смерть становится воскресением. Я люблю это цветаевское стихотворение главным образом потому, что в нем поэтическое слово преодолевает смерть и страдания, словно воскрешая самого поэта.
2 вариант
Лирика М. Цветаевой — одно из самых сильных и серьезных явлений поэзии Серебряного века. Для меня в стихах М. Цветаевой наиболее значимы напряженность и энергия чувств, искренность интонаций, сложность и насыщенность переживаний. Всеми этими чертами отмечено мое любимое стихотворение — «Идешь, на меня похожий…»
Это раннее стихотворение, оно написано в 1913 году в Коктебеле. Как и многие ранние стихотворения М. Цветаевой, оно — о смерти. Но странно в этом стихотворении то, что «голос из — под земли» звучит так живо, так непосредственно, как будто бы никакой смерти не существует. Стихотворение начинается с прямого обращения к «прохожему», который, как говорит поэтесса, «на меня похожий». «Похожий» и «прохожий» — слова-паронимы, в их созвучии — созвучие смыслов, которое говорит о том, что мертвые и живые, «прохожие» — едины в земном бытии.
Только со второй строфы читатель начинает понимать, что действие стихотворения происходит на кладбище и его просят прочесть надпись на могиле с именем и возрастом умершей. М. Цветаева сделала свое имя столь знакомым, что теперь многие читатели и почитатели так ее и называют — Марина.
Ее голос из-под земли успокаивает, уговаривает испугавшегося, возможно, человека, говорит ему о жизни, просит забыть, «что здесь могила». Она убеждает: «Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя». Меня особенно удивляет в этом стихотворении то, что в его немногих и ярких словах, как солнце в капле воды, отражается все творческое своеобразие М. Цветаевой. Вот и в только что приведенных строчках — признание в сверхжизни, в сверхлюбви. Действительно, в мире М. Цветаевой все «слишком» — с ее «безмерностью в мире мер», и в этом источник большинства ее трагедий. Ее жизненные принципы, ее эмоции часто не соответствовали общепринятым нормам. Ей нужно было быть «противу всех», такова была потребность ее натуры масштабной и страстной, яркой и угловатой… Ей постоянно хотелось нарушать, «пробовать» границы, искать запретного. Она ставила портрет Наполеона в киот вместе с иконами, она бросила гимназию, она увлеклась Софией Парнок.
В стихотворении создан осязаемый и запоминающийся портрет поэта: «И кровь приливала к коже, и кудри мои вились». В этих строчках она действительно предстает как живая, точнее, она действительно живая, несмотря на то что голос доносится «из-под земли». Я люблю это стихотворение потому, что оно, говоря о смерти, преодолевает смерть. В нем смерть — просто способ почувствовать биение жизни, почувствовать ее красоту и прелесть, а также конечность, за которой неизвестность и пустота. И потому цветаевское стихотворение — трагическое балансирование на грани жизни и смерти.