А. И. КУПРИН
МОЙ ПОЛЕТ
Рассказ опубликован в 1911 году. В это время полеты на аэропланах были еще в диковинку. Автора о его полете (правда, в качестве пассажира) расспрашивали несколько сот человек.
Куприн поднимался в воздух на воздушном шаре. Когда в Одессе он увидел полеты на фанерном аэроплане “Фарман”, то захотел испытать это острое ощущение.
Летчик Иван Заикин обещал писателю обязательно взять его с собой.
Несколько десятков тысяч человек смотрят, как Заикин кружит над летным полем, сначала один, а потом с молодым пассажиром.
– Дернул меня черт, – сокрушается рассказчик, – помахать летчику рукой.
– Полетим! – пригласил его летчик.
Куприн – человек довольно грузный. Ему пришлось в холодную ветреную погоду снять пальто и утеплиться газетами.
Самолет был открыт всем ветрам. Наружу торчали проволочки, деревяшки. Еле-еле умостился рассказчик на небольшом сиденье. От неудобства его ногу свело судорогой.
Пилот сидел чуть впереди на таком же неудобном “детском стульчике”.
“Встречный поднимает нас, точно систему игрушечного змея. Мне кажется, что мы не двигаемся, а под нами бегут назад трибуны, каменные стены, зеленеющие поля, фабричные трубы…
Гляжу вниз – все кажется таким смешным и маленьким, точно в сказке. Страх уже прошел…”
И тут пилот совершил поворот, ветер стал дуть уже сзади, сказался излишний вес пассажира. Рассказчик увидел, что самолет несет на еврейское кладбище, где собралось около трех тысяч человек наблюдателей.
Но летчик решил лучше пожертвовать самолетом.
“Он очень круто повернул налево… Затем я услышал только треск и увидел, как мой пилот упал на землю”.
Первое, что спросил пилот, придя в сознание:
– Мотор цел?
Писатель утверждает, что падение произошло так быстро, что ни пилот, ни пассажир не успели испугаться.
“Сидя потом в буфете за чаем, Заикин плакал…” Владельцы “Фармана”, миллионеры братья Пташниковы, заперли исковерканный аэроплан в ангаре и не позволяли “провинившемуся” пилоту даже взглянуть на свое детище.
Заикин вернулся к своему предыдущему занятию – он был профессиональным борцом, собиравшим широкую публику.
Иногда он пишет своему пассажиру “безграмотные, но необыкновенно нежные письма и подписывается: “Твой серенький Иван”.
По-прежнему Заикин верен авиаспорту и надеется еще когда-нибудь подняться в небо на собственном воздушном аппарате.
“Что касается меня – я больше на аэроплане не полечу!” – так заканчивает отважный (в самом деле отважный!) Куприн свой рассказ.