В истории русской поэзии была уникальная пора, когда в литературу сразу пришло много ярких молодых поэтов, талантливых и ищущих новые пути. Увлечение поэзией было массовым – примерно как сейчас ходят на рок-концерты. Поэт, приобретя известность, становился фигурой культовой. Подразумевалось, что именно ему Богом дано понять Истину – и объяснить ее прочим. Каждый из поэтов ощущал себя немного про-. роком, на нем лежала огромная ответственность – выбрать единственно верный путь и указать его прочим.
Крупные поэты объединялись в группы по интересам, затем к ним примыкало множество подражателей. Символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты – каждое из этих течений находило своих пылких приверженцев и почитателей и не менее яростных врагов. Но так как талант редко умещается в рамки теории, рано или поздно крупнейшие представители течения порывали с ним – так было с Блоком, Ахматовой, Маяковским. Так произошло и с Гумилевым, одним из ярчайших представителей русской поэзии “серебряного века”.
Николай Гумилев – вообще удивительное явление, и как поэт, и как личность. У него великолепны не только поздние, более зрелые стихи, но и юношеские романтические – как бы не упрекали их критики в излишней декоративности и экзотичности, но они и сейчас завораживают – именно своей романтикой и экзотикой. Да и вся его лирика в дождливый серый день – как глоток свежего морского воздуха, сплошное воплощение мечты…
Его стихи – сплав таланта, великолепного образования и темперамента. Как и у Брюсова, у него много хороших стихов и на исторические, и литературные темы, но это, скорее, признак эпохи. Интересен он другим – своей страстной любовью к дальним странствиям, к опасностям и тревогам. Он и поэзию свою называл – Музой дальних странствий.
Трижды он ездил в Абиссинию, где знакомился с министрами и вождями, а также с местными пророками, охотился на диких зверей и акул, исследовал опасные места, поражая своих спутников энергией и бесстрашием. Выступая в роли этнографа, воображал себя конквистадором – о чем грезил подростком.
Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду.
Любовь к Африке он пронесет сквозь всю свою жизнь.
Есть музей этнографии в городе этом
Над широкой, как Нил, многоводной Невой,
В час, когда я устану быть только поэтом,
Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалека привез,
Чуять запах их странный, родной
И зловещий,
Запах ладана, шерсти звериной и роз.
И я вижу, как знойное солнце пылает,
Леопард, изогнувшись, ползет на врага,
И как в хижине дымной меня поджидает
Для веселой охоты мой старый слуга.
Стихи о местах, где довелось побывать – или где хотелось бы, об экзотических племенах, о дивных животных – написаны в заснеженной России…
Современники любили сравнивать его с Киплингом. У них и впрямь много общего – и не только любовь к экзотике. Оба были людьми с ярко выраженным мужским началом – первооткрыватели земель и завоеватели по своей природе.
Поэтому неудивительно, что в начале первой мировой войны Гумилев уходит на фронт добровольцем. Да, мы знаем, что это была “плохая” война – лучшая, образованная часть страны не принимала ее. Но уж такой он был человек – его, как магнитом, притягивала любая опасность. Современники отмечали, что он был храбр до безрассудства. О его презрении к смерти ходили легенды. Он получил два солдатских “Георгия” – редчайшая награда по тем временам. И стихи его той эпохи, при всех ужасах войны, которые он не мог не испытать на собственном опыте, так же пьянят какой-то бесшабашной романтикой.
И залитые кровью недели Ослепительны и легки, Надо мною рвутся шрапнели, Птиц быстрей взлетают клинки.
И это, возможно, самое удивительное в его жизни и творчестве. Легко грезить о боях и опасных путешествиях с книжкой на диване – но продолжать оставаться романтиком после всей грязи, боли, смертей, всего…
Вот такой он был, поэт-воин, поэт-странник.
Для него немыслимо другое отношение к женщине, кроме рыцарского поклонения. И просто – такие нежные, такие прочувствованные строки:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой
Взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
Николай Гумилев был расстрелян в 1921 году за “недонесение” на своего друга, с которым учился и вместе был на фронте. Вот такие “предрассудки дворянской офицерской чести”…