8 марта 1877 г. Софья Андреевна Толстая записала в своем дневнике слова Льва Николаевича: “…чтоб произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так, в “Анне Карениной” я люблю мысль семейную, а в “Войне и мире” любил мысль народную, вследствие войны 12-го г.”.
Вы понимаете, конечно, что обе эти мысли и в первом, и во втором романе Толстого находились в сложном сцеплении, сопряжении. И хотя писатель на передний план в “Анне Карениной” поставил “мысль семейную”, это вовсе не означало, что он хоть на минуту мог забыть о “мысли народной”.
Семья, по мнению Толстого, принадлежит к числу высших человеческих ценностей. Не случайно Левин, часто выражающий взгляды, близкие авторским, думает прежде всего даже не о будущей жене, а о будущей семье: он “представлял свою семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью”.
Центральная проблема романа рассматривается на примере нескольких семейных пар: Анна – Каренин, Долли – Облонский, Кити – Левин. И во всех случаях Толстой по существу не находит положительного ответа на постоянно волнующие его вопросы.
Долли, посвятившая всю жизнь детям, не испытывает полноценного счастья. И все же она тверже стоит на земле, нежели Анна, которой не удалось создать настоящую семью ни с Карениным, ни с Вронским. И даже в наиболее благополучной семье Левина и Кити, основанной на взаимной любви, нет все-таки той цельности и взаимопонимания, которые были характерны, например, для Наташи и Пьера в эпилоге “Войны и мира” .
Разумеется, некоторая идеальность в отношениях Левина и Кити существует. Может быть, тут отразились воспоминания Льва Толстого об истории его собственной семьи. Известно, например, что незабываемая сцена объяснения Левина в любви, когда он пишет на бильярдном сукне первые буквы слов, Кити непостижимым чутьем догадывается, что там написано, имеет в своей основе действительный факт: так сам Лев Николаевич когда-то признавался в любви Софье Андреевне. Вам, возможно, бросился в глаза намечающийся разлад. Левину становится тесно в семейном уединении, его тянет в большой мир забот и тревог. Нечто подобное происходило в то время и в семье писателя, что и привело к трагическому уходу Толстого из Ясной Поляны.
У Левина появляются новые мысли, новые настроения. Сказать об этом жене? Она должна понять! “Но в ту минуту, когда он хотел начать говорить, она заговорила тоже”,-но вовсе не о том, о чем думал Левин: “Вот что, Костя! Сделай одолжение,-сказала она,-пойди в угловую и посмотри… Поставили ли новый умывальник?” Обычные слова, обычные домашние хлопоты. “Нет, не надо говорить”,-решает про себя Левин. Теперь ему кажется, что она все-таки не поймет. Возможно, он был прав, потому что Кити думает: “Для чего он целый год все читает философии какие-то?” Как же совместить бытовые проблемы с философией? Есть своя правда у Кити, но есть своя правда и у Левина. Возможно ли взаимопонимание?
Когда-то Левин мечтал: “Выйти с женой и гостями встречать стадо… Жена скажет: мы с Костей, как ребенка, выхаживали эту телку. – Как это может вас интересовать? – скажет гость. – Все, что его интересует, интересует и меня”. Осуществились ли эти мечты? Не случайно Левина так поразила поистине счастливая семья крестьянина Ивана Парменова. Радостный совместный труд мужа и жены вызывает у него чувство зависти. “…Под впечатлением того, что он видел в отношениях Ивана Парменова к его молодой жене, Левину в первый раз пришло в голову, что от него зависит переменить столь тягостную, праздную, искусственную жизнь, которою он жил, на эту трудную, чистую и общую прелестную жизнь”. Обратите внимание на использованные Толстым контрастные эпитеты, выражающие постоянные убеждения писателя в превосходстве естественной и простой жизни над жизнью искусственной.
Так проявляется в “Анне Карениной” в неразрывной связи с “мыслью семейной” “мысль народная”. Она не выражена напрямую в открытых авторских высказываниях или отступлениях. Тем не менее она ощущается достаточно ясно в самых различных элементах текста: то в попутных замечаниях, то в прямом сопоставлении мира господ и крестьянского мира.
И вполне закономерно, что лучшие из героев Толстого сознательно или бессознательно тянутся к народу, воспринимая его простой и естественный взгляд на жизнь. Так, Долли Облонская легко и непринужденно находит общие темы для разговора с деревенскими бабами. “Дарья Александровна, – пишет Толстой, – не хотела уходить от баб, так интересен был ей разговор с ними, так совершенно одни и те же были их интересы”. Общим же интересом у Долли и деревенских баб были дети.
На чем держится семья? На любви. Толстой добавляет: и на детях. Анна, став уже фактической женой Вронского, сообщает Долли, что более не хочет и потому не будет иметь детей. Долли в ужасе. Если не дети, то на каких же основаниях держится совместная жизнь Анны и Вронского? Анне кажется, что Вронского можно удержать только любовью, только ее женской привлекательностью. Если принять эту точку зрения, то, как убеждена Долли, он вполне может найти себе какую-нибудь другую женщину, еще более красивую, чем Анна. Какая же это семья без детей, без любви к ним? А Анна не любит свою маленькую дочь, которую она родила от Вронского. Вронский же испытывал по отношению к Сереже, сыну Анны и Каренина, чувство “беспричинного омерзения”.
Почему все это происходит? Не потому ли, что Сережа “с своим наивным взглядом на жизнь был компас, который показывал им степень их отклонения от того, что они знали, но не хотели знать”? В этих словах, быть может, наиболее отчетливо выражено самое заветное убеждение писателя. Наивный, естественный взгляд на жизнь, свойственный ребенку, его интуитивное ощущение правды и лжи, добра и зла может служить самым надежным ориентиром, компасом в сложном плавании по житейскому морю. Таким образом, детский взгляд на жизнь, детское мироощущение сближается с народным, таким же простым, нормальным, природным. Поэтому у Толстого мерилом нравственности различных героев становится их отношение к детям, народу, природе.
Характерно, например, что лучшие пейзажи в романе напрямую связаны с Левиным. Анна и Вронский даны вне природы. Этот некий знак введен в роман, разумеется, не случайно. Вне природы, вне народа… Очевидно, так происходит потому, что Анна далека от тех народных нравственных ценностей, которые заключены в семье. И не за это ли она наказана?
Ведь, по глубокому убеждению Толстого, “мысль семейная” – это и есть “мысль народная”.