“Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит себя, ибо он способен к добру”, “пусть презирает себя, ибо способность к добру остается в нем втуне”…

“Ум сугубо математический будет правильно работать, только если ему заранее известны все определения и начала, в противном случае он сбивается с толку и становится невыносимым”. “Ум, познающий непосредственно, не способен терпеливо доискиваться первичных начал, лежащих в основе чисто спекулятивных, отвлеченных понятий, с которыми он не сталкивается в обыденной жизни и ему “непривычных”. “Бывает тaк, что человек, здраво рассуждающий о явлениях определенного порядка, несет вздор, когда вопрос касается явлений другого порядка”. “Кто привык судить и оценивать по подсказке чувств, тот ничего не смыслит в логических умозаключениях, потому что стремится проникнуть в предмет исследования с первого взгляда и не желает исследовать начала, на которых он зиждется. Напротив, кто привык изучать начала, тот ничего не смыслит в доводах чувства, потому что ищет, на чем же они основываются, и не способен охватить предмет единым взглядом”. “Чувство так же легко развратить, как ум”. “Чем умнее человек, тем больше своеобычности он находит во всяком, с кем сообщается. Для человека заурядного все люди на одно лицо”.

“Красноречие – это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием”. “Надо сохранять простоту и естественность, не преувеличивать мелочей, не преуменьшать значительного”. “Форма должна быть изящна”, “соответствовать содержанию и заключать в себе все необходимое”. “Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление”.

“Отвлекать ум от начатого труда следует, только чтобы дать ему отдых, да и то не когда вздумается, а когда нужно”: “отдых не вовремя утомляет, а утомление отвлекает от труда”.

“Когда читаешь произведение, написанное простым, натуральным слогом, невольно радуешься”.

“Хорошо, когда кого-нибудь называют” “просто порядочным человеком”.

“Мы не способны ни к всеобъемлющему познанию, ни к полному неведению”. “Середина, данная нам в удел, одинаково удалена от обеих крайностей, так имеет ли значение – знает человек немного больше или меньше?”

“Воображение” -“людская способность, вводящая в обман, сеющая ошибки и заблуждения”. “Поставьте мудрейшего философа на широкую доску над пропастью; сколько бы разум ни твердил ему, что он в безопасности, все равно воображение возьмет верх”. “Воображение распоряжается всем – красотой, справедливостью, счастьем, всем, что ценится в этом мире”.

“Когда человек здоров, ему непонятно, как это живут больные люди, а когда расхварывается”, “у него другие страсти и желания”. “По самой своей натуре мы несчастны всегда и при всех обстоятельствах”. “Человек до того несчастен, что томится тоской даже без всякой причины, просто в силу особого своего положения в мире”. “Состояние человека: непостоянство, тоска, тревога”. “Суть человеческого естества – в движении. Полный покой означает смерть”. “Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние”. “Мы поймем смысл всех людских занятий, если вникнем в суть развлечения”.

“Из всех положений” “положение монарха наизавиднейшее”. “Он ублаготворен во всех своих желаниях, но попробуйте лишить его развлечений, предоставить думам и размышлениям о том, что он такое”, -“и это счастье рухнет”, “он невольно погрузится в мысли об угрозах судьбы, о возможных мятежах”, “о смерти и неизбежных недугах”. “И окажется, что лишенный развлечений монарх” “несчастнее, чем самый жалкий его подданный, который предается играм и другим развлечениям”. “Вот почему люди так ценят игры и болтовню с женщинами, так стремятся попасть на войну или занять высокую должность. Не в том дело, что они рассчитывают найти в этом счастье”: “мы ищем” “треволнений, развлекающих нас и уводящих прочь от мучительных раздумий”. “Преимущество монарха в том и состоит, что его наперебой стараются развлечь и доставить ему все существующие на свете удовольствия”.

“Развлечение – единственная наша утеха в горе”. “Человека с самого детства” “обременяют занятиями, изучением языков, телесными упражнениями, неустанно внушая, что не быть ему счастливым, если он” не сумеет сохранить “здоровье, доброе имя, имущество”, и “малейшая нужда в чем-нибудь сделает его несчастным”. “И на него обрушивается столько дел и обязанностей, что от зари до зари он в суете и заботах”. “Отнимите у него эти заботы, и он качнет думать, что он такое, откуда пришел, куда идет, – вот почему его необходимо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей”.

“Как пусто человеческое сердце и сколько нечистот в этой пустыне!”

“Люди живут в таком полном непонимании суетности всей человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!”

“Мы так жалки, что сперва радуемся удаче”, а потом “терзаемся, когда она изменяет нам”. “Кто научился бы радоваться удаче и не горевать из-за неудачи, тот сделал бы удивительное открытие, – все равно что изобрел бы вечный двигатель”.

“Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попало, чтобы не видеть, куда бежим”. Но даже осознавая “всю горестность нашего бытия, несущего нам беды”, мы “все-таки не утрачиваем некоего инстинкта, неистребимого и нас возвышающего”.

“Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды”.

“Человек не ангел и не животное”, несчастье же его в том, “что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное”. “Человек так устроен, что не может всегда идти вперед, – он то идет, то возвращается”. “Величие человека – в его способности мыслить”. “Человек – всего лишь тростник, слабейший из творений природы, но он – тростник мыслящий”.

“Сила разума в том, что он признает существование множества явлений”. “Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе”. “Мы должны повиноваться разуму беспрекословней, чем любому владыке, ибо кто перечит разуму, тот несчастен, а кто перечит владыке – только глуп”. “Разум всегда и во всем прибегает к помощи памяти”. “Душа не удерживается на высотах, которых в едином порыве порой достигает разум: она поднимается туда не как на престол, не навечно, а лишь на короткое мгновение”.

“Мы постигаем существование и природу конечного, ибо сами конечны и протяженны, как оно. Мы постигаем существование бесконечного, но не ведаем его природы, ибо оно протяженно, как мы, но не имеет границ. Но мы не постигаем ни существования, ни природы Бога, ибо он не имеет ни протяженности, ни границ. Только вера открывает нам его существование, только благодать – его природу”. “Вера говорит иное, чем наши чувства, но никогда не противоречит их свидетельствам. Она выше чувств, но не противостоит им”.

“Справедливо подчиняться справедливости, нельзя не подчиняться силе. Справедливость, не поддержанная силой, немощна, сила, не поддержанная справедливостью, тиранична. Бессильной справедливости всегда будут противоборствовать, потому что дурные люди не переводятся, несправедливой силой всегда будут возмущаться. Значит, надо объединить силу со справедливостью”. Однако “понятие справедливости так же подвержено моде, как женские украшения”.

“Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что сильно”. “Почему следуют стародавним законам и взглядам? Потому что они здравы? Нет, потому что общеприняты и не дают прорасти семенам раздора”. “Умеющие изобретать новое малочисленны, а большинство хочет следовать лишь общепринятому”. “Не хвалитесь же своей способностью к нововведениям, довольствуйтесь сознанием, что она у вас есть”.

“Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима, что большинство ее отрицает. Значит, его заблуждение сознательное, оно проистекает из нелюбви к истине и добру, и этому человеку нет прощения”.

“Людям не наскучивает каждый день есть и спать, потому что желание есть и спать каждый день возобновляется, а не будь этого, без сомнения, наскучило бы. Поэтому тяготится духовной пищей тот, кто не испытывает голода, Алкание правды: высшее блаженство”. “Я утруждаю себя ради него” – в этом суть уважения к другому человеку, и это “глубоко справедливо”.

“Человеческая слабость – источник многих прекрасных вещей”.

“Величие человека так несомненно, что подтверждается даже его ничтожеством. Ибо ничтожеством мы именуем в человеке то, что в животных считается естеством, тем самым подтверждая, что если теперь его натура мало чем отличается от животной, то некогда, пока он не спал, она была непорочна”.

“Своекорыстие и сила – источник всех наших поступков: своекорыстие – источник поступков сознательных, сила – бессознательных”. “Человек велик даже в своем своекорыстии, ибо это свойство научило его соблюдать образцовый порядок в делах”.

“Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознает”.

“Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем было бы тоже своего рода безумием”.

“Могущество мух: они выигрывают сражения, отупляют наши души, терзают тела”.