Нация, народ… Что ассоциируется с этим понятием? Своеобразный внешний облик, бытовые привычки, занятия, семейные традиции. А еще – обычаи, ритуалы, поэтический фольклор. В каждом человеке живет память о национальных традициях и национальной истории. Страдания и радости своего народа нельзя принимать близко к сердцу. Национальное своеобразие является важной составляющей самобытности каждой личности.
И не только личности. Любое серьезное искусство отмечено национальной самобытностью. Особенно это касается литературы, которая во все времена служила национальному единению. Характерно, что процесс консолидации всегда увенчивался явлением национального поэтического гения – Шевченко, Пушкина, Мицкевича, Гете…
Литература всегда помогала почувствовать себя русским – более русскими, украинцам – более украинцами. Читая, например, стихи Т. Шевченко, невозможно не чувствовать сопричастности ко всем страданиям украинского народа, не ощущать себя частью национального пейзажа:
Садок вишневий коло хати,
Хрущ! над вишнями гудуть,
Плугатарх з плугами йдуть…
В русской литературе стихи М. Ю. Лермонтова пробуждают светлое чувство любви к родной земле, к каждой травинке, растущей на ней:
Но я люблю, за что, не знаю сам,
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям…
Национальное начало может быть очень эффективным способом объединения людей, когда речь идет об осознании нации как чего-то неповторимого, уникального. Но оно же может обернуться унижением и насилием, если станет основанием для утверждения, что какая-то нация выше других, лучше других. С ощущения национальной избранности, национальной исключительности начинается национализм. В XX веке это действительно болезнь человечества, что проявилось во множестве национальных конфликтов, национальной розни: между евреями и арабами, между сербами и хорватами, между англичанами и ирландцами.
Чем страшен национализм? Тем, что его логическое продолжение – фашизм, уничтожение себе подобных, попрание всех человеческих норм. Что это такое, ясно показал К. Воробьев в повести “Это мы, Господи!..”: “Убивали за поднятый окурок на дороге. Убивали, чтобы тут же стащить с мертвого шапку и валенки. Убивали за голодное пошатывание в строю на этапе. Убивали за стон от нестерпимой боли в ранах. Убивали ради спортивного интереса, и стреляли не парами и пятерками, а большими этапными группами, целыми сотнями – из пулеметов и пистолетов-автоматов!”
С первых же страниц автобиографической повести читателей потрясает бесчеловечность фашистов в отношении к советским пленным, изощренность зверств. Глазами героя Сергея Кострова мы видим и жуткую сцену расправы над только что прибывшими в лагерь пленными, которых убивают железными лопатами, и расстрел сердобольной старушки, вынесшей на дорогу голодным пленным листы капусты, слышим “стук тела воина, сброшенного с высоты четырех метров в братскую могилу по костяшкам торчащих рук и колен братьев…”. Не хочется верить во все это, но повесть написана на документальной основе и с такой художественной убедительностью, что верить приходится.
Сначала даже непонятно, чем вызвана такая жестокость фашистов, зачем нужно убивать и убивать без разбора. Но по мере чтения становится ясно: убивают потому, что идеология фашизма – вседозволенность и война со всем миром. Ведь для фашистов существует только одна высшая нация – арийцы, все же остальные – черви, недостойные жить в цивилизованном мире и подлежащие уничтожению.
В наше трудное время очень много озлобленных и недовольных. Национальные конфликты вспыхивают то тут, то там. Как учит история, эта обстановка – самая благоприятная для прихода к власти национал-фашистских сил. Не дай Бог, чтобы история повторилась! Чтобы этого не произошло, нужно раз и навсегда понять, где кончается ощущение национальной самобытности и где начинается национализм – высокомерие по отношению к другим нациям.