Проза И. А. Бунина удивительно ритмична и музыкальна, недаром автор первоначально приходит в большую литературу поэтом. Отсюда четкость построения предложений, концентрация образов и деталей даже в небольшом объеме и звучность текста. В рассказе «Господин из Сан-Франциско» все это присутствует. Писатель достиг той степени мастерства, когда ему подвластно любое лицедейство. Кажется, захоти художник, и его произведение зазвенит и рассыплется тысячью звуками и оттенками, какими наполнена окружающая жизнь. Бунин наполняет повествование реальными звуками, окружающими человека в его повседневной жизни, но как изящно и гармонично все сочетается в произведении! Вот зазвучали «трубные звуки», возвещающие подъем или время еды; «на баке поминутно взвывала сирена», но ее заглушают звуки прекрасного струнного оркестра, океан с гулом ходит за стенами кают, глухо гогочут топки котлов. Одни звуки сменяют другие, сама жизнь, кажется, дирижирует незримым оркестром. Но кроме этой полифонии сама ткань повествования создает едва различимую музыку. Она сопровождает вас на протяжении всего чтения, порой разливаясь в половодье звуков, сменяется тарантеллой, а потом тревожно запоет гонг, возвещающий о начале ужина и земном пределе господина из Сан-Франциско. Но с его уходом окружающая жизнь, кажется, еще яростнее и настойчивее врывается в ткань повествования. Теперь уже нет той границы, которую искусственно ставил между собой и стихией герой, и эта жизнь шагнула и залила собой все пространство повествования. Недаром рассказ заканчивается под звуки струнного оркестра и едва уловимой внутренней мелодии, которую дано услышать немногим. Это звук самой жизни корабля, «тяжко одолевающего мрак, океан, вьюгу…». Сюжет рассказа слабо выражен, почти размыт, а со смертью главного героя, кажется, должна оборваться последняя его нить, но вот сработала внутренняя организация, ритмика — и звучание прозы И. Бунина прекрасно восполняет, даже заменяет сюжетную линию.