Шарль Бодлер – один из величайших французских поэтов XIX века был “пасынком” своего времени и предтечей времени будущего, открывший и подаривший миру, по меткому выражению Виктора Гюго, поэзию “нового трепета”. Недаром известный украинский поэт, тонкий лирик, Александр Олесь писал: “”Цветы зла” Ш. Бодлера – это цветы, которые выросли в нашей противоречивой душе на почве жестокого XX века”.
Ханжеская официальная критика Второй империи, в лице хранителей буржуазной законности, считала поэта опасным аморальным богохульником, анархистом и сумасшедшим. А его поклонники-недруги, спустя два десятка лет после смерти поэта, объявили Бодлера роковым певцом Зла, не признающим никаких нравственных и религиозных устоев и кощунственно пренебрегающим традиционными художественными критериями в искусстве.
Как личность и как художник Шарль Бодлер всю свою жизнь находился в состоянии непримиримого конфликта с современным ему обществом буржуазного чистогана и ханжеской добропорядочности. В 1861 г., больной и затравленный поэт, мечтая создать “убийственный памфлет” против бонапартистской Франции, писал в письме к матери: “Я слишком несчастен, чтобы склоняться к миролюбию, и если буду жив, напишу жестокую книгу, за которую меня выгонят вон из этой подлой страны”. Духовный аристократизм поэта, его мучительно обостренная чувствительность и разлад со временем “порождали отпугивающие крайности”. Известный исследователь творчества Шарля Бодлера Н. И. Балашов писал: “Бодлер был еще “невыносимее”, чем Байрон, и имел мало шансов быстро пробудить ответное чувство у мятежного “Каинового племени”, интересам которого, в конечном счете, служила едва ли не каждая его печатная строка:
Каина дети! кончается горе, Время настало, чтоб быть вам на воле!”
Другими словами, духовный облик Шарля Бодлера с его неутолимой жаждой “Абсолютного Идеала” был чужд современной ему литературной эпохе и был устремлен в будущее. Вариации на бодлеровские темы стали откровением многих новых поэтических школ; в конце XIX – начале XX вв. он был признан “духовным отцом” символизма; к концу первой половины XX столетия его поэзию интерпретировали как соединительный мост между “новым западным” мышлением и мудростью Востока; к концу XX в. – как поэтическое выражение мифологического мышления исторического времени в духе философии Клода Леви-Стросса. Бодлер же написал всего четырнадцать коротких строк – сонет “Соответствия”, из которых восемь и стали основанием для всех этих эпохальных интерпретаций:
Природа некий храм, где от живых колонн Обрывки смутных фраз исходят временами. Как в чаще символов мы бродим в этом храме, И взглядом родственным глядит на смертных он. Подобно голосам на дальнем расстоянье, Когда их стройный хор един, как тень и свет, Перекликаются звук, запах, форма, цвет, Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.