Широкому читателю имя Варлама Тихоновича Шаламова было известно с конца 50-х годов, когда вышло насколько сборников его стихов. К тому времени Шаламов провел 15 лет на Колыме. Примечательно, что, находясь в лагере, в 1943 году он получил новый десятилетний срок только за то, что назвал Бунина “великим русским писателем”. “Это имело значительные последствия, может быть, спасло мне жизнь”, – писал Шаламов в рассказе “Мой процесс”. Отныне, пояснил автор, он перестал быть лагерником “со страшной буквой “Т” и перешел в категорию обыкновенных АСА, которых тьма и которым уготована как бы то ни было, лучшая участь. К 80-м годам Шаламов заявил о себе как прозаик: за короткий срок им было написаны автобиографическая повесть “Четвертая Вологда”, пьеса “Анна Ивановна”, множество рассказов о Колыме. Колымская проза, над которой писатель работал с 1954 по 1982 г., разделена им на шесть книг: “Колымские рассказы”, “Левый берег”, “Артист лопаты”, “Очерки преступного мира”, “Воскрешение лиственницы”, “Перчатка, или КР-2″. К ним примыкают “Воспоминания о Колыме” и “Антироман” – цикл рассказов о лагерях Вишеры.
Колымская проза рисует правдивую картину жизни и человеческих судеб в сталинском ГУЛАГе. Шаламов поставил важные нравственные вопросы: о правомерности борьбы человека с государственной машиной, о возможности активно влиять на свою судьбу, о путях сохранения человеческого достоинства в нечеловеческих условиях. В его рассказах, по определению самого писателя, человеческая природа исследуется “в крайне важном, не описанном еще состоянии, когда человек приближается к состоянию, близкому к состоянию зачеловечности”.
Отличительным качеством рассказов является их композиционная целостность при кажущейся, на первый взгляд, несвязности сюжетов. “Колымские рассказы” состоят из 33 рассказов, стоящих в строго определенном, но не хронологическом порядке. Этот порядок позволяет увидеть сталинские лагеря как живой организм, со своей историей и развитием. И в этом смысле “Колымские рассказы” представляют собой не что иное, как роман в новеллах, несмотря на многочисленные заявления самого автора о смерти в XX веке романа как литературного жанра. Рассказ ведется постоянно от третьего лица, но главный герой большинства рассказов, выступая под разными фамилиями, близок автору. В рассказе “Надгробное слово” писатель по очереди воскрешает в памяти тех, с кем встречался и кого пережил в лагерях: своего товарища, расстрелянного за невыполнение плана его участком, французского коммуниста, которого бригадир убил одним ударом кулака, своего однокурсника, с которым он встретился через 10 лет в камере Бутырской тюрьмы… Смерть каждого из них выглядит как нечто неизбежное, будничное, обыденное. Смерть – это не самое страшное – вот что поражает больше всего. Чаще она не трагедия, а спасение от мук, если это своя смерть, или возможность извлечь какую – либо выгоду, если чужая.
Шаламов называл рассказы о Колыме “новой прозой”. “В новой прозе, – писал он, -… все дидактическое отвергается. Искусство лишено права на проповедь. Никто никого учить не может. Не имеет права учить”.
В 70-годы многие писатели обратили свои взоры к российской деревне. Простая жизнь крестьян вдохновляла писателей, давала им возможность, минуя каноны соцреализма, творить в соответствии с традиционной нравственностью. Произведения, рассказывающие о крестьянской жизни, о любви к родине, к родной земле, получили название деревенской прозы. В русле деревенской прозы стали писать В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин, В. Астафьев, Ф. Абрамов, Б. Можаев и др.