В 1859 году великий русский писатель Иван Александрович Гончаров опубликовал свой второй роман “Обломов”. Это было очень тяжелое время для России, когда общество поделилось на две части: меньшинство и большинство. Меньшинство – это те, которые понимали необходимость отмены крепостного права, те, которых не устраивала жизнь простых людей в России. Большинство – помещики, “баре”, зажиточные люди, чья жизнь состояла в праздном времяпрепровождении, то есть те, которые жили за счет принадлежавших им крестьян. В романе автор рассказывает нам о жизни помещика Обломова, о его друзьях.
Главным героем романа является Илья Ильич Обломов. Но немало внимания автор уделяет и лучшему другу Обломова – Штольцу. Живут оба героя в одно время, и, казалось бы, должны быть похожи. Но так ли это?
Главный герой видится нам человеком “…лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи,. .. во всем лице теплился ровный свет беспечности”. Штольц – ровесник Обломову, “худощав, щек у него почти вовсе нет,…цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза, хотя немного зеленоватые, но выразительные”. Родители Обломова были русскими дворянами, владели несколькими сотнями душ крепостных. Штольц по отцу был на половину немец, мать его – русская дворянка. Андрей Иванович исповедовал православную веру, говорил на русском языке.
Они были знакомы с детства, обучались в небольшом пансионе, находившемся в пяти верстах от Обломовки, в селе Верхлеве. Отец Штольца был там управляющим. “Может быть, у него Илюша и успел бы выучиться чему-нибудь хорошенько, если б Обломовка была в верстах пятистах от Верхлева…Обаяние обломовской атмосферы, образа жизни и привычек простиралось и на Верхлево;…там, кроме дома Штольца, все дышало тою же первобытной ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью”. Но своего сына Иван Богданович воспитывал строго: “С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же Телемака”. Что касается физического воспитания, то Обломова даже не выпускали на улицу, а Штольц, “оторвавшись от указки, бежал разорять птичьи гнезда с мальчишками”, иногда, бывало, пропадая из дома на сутки. Обломов с детства был окружен нежной заботой родителей и няни, а Штольц воспитывался в атмосфере постоянного умственного и физического труда.
Когда им обоим перевалило за тридцать, Илья Ильич превратился в ленивого барина, чья жизнь проходит в лежании на диване: “Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием”. Штольц же не представляет жизни без движения: “Он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента – посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу – выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает – бог весть”.
Обломов и Штольц очень разные, но кое-что их объединяет. Мне кажется, что это вечный и беспробудный сон. Обломов спит на своем диване, а Штольц спит в своей бурной и насыщенной жизни. “Жизнь: хороша жизнь!, – говорит Обломов. – Чего там искать? интересов ума, сердца? Ты посмотри, где центр, около которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества!…Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?” Я полностью согласен с Гончаровым и считаю, что люди, живущие без определенной, возвышенной цели, просто спят в погоне за удовлетворением своих желаний.
Кто же нужнее России? Обломов или Штольц? Конечно же, такие прогрессивные люди, как Штольц, просто необходимы, особенно в начале третьего тысячелетия. Но Обломовы никогда не умрут, частичка Обломова есть в каждом из нас, все мы в душе немного Обломовы. Мне кажется, проблема “спящего человека”, поднятая в девятнадцатом веке Гончаровым, актуальна и сейчас. Известны слова Ленина, что и после трех революций “старый Обломов остался и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел”.