А. С. Пушкин обращался к образу Пугачева дважды: когда работал над документальной “Историей пугачевского бунта” и когда писал “Капитанскую дочку”. Повесть была написана в 1836 году, а “Историю” Пушкин закончил на два года раньше. Поэт работал по высочайшему разрешению в закрытых архивах, внимательно изучал документы, относящиеся к пугачевскому бунту.
Емельян Пугачев в “Капитанской дочке” – человек неоднозначный, но, несомненно, неординарный. Отношение Пушкина к стихийным народным восстаниям было сложным. Горькие слова “Не приведи господь видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный” стоят многих томов исследований, посвященных русскому менталитету.
Пушкин прозорливо указал на две характерные черты крестьянских движений: отсутствие долговременной цели и звериную жестокость. Бесправие, неразвитость, убогая жизнь не могут породить организованного, планомерного сопротивления. Вожаки народа отличаются предприимчивостью, широтой характера, бесстрашием.
Таков пушкинский Пугачев, провозгласивший себя Петром III. Когда его предупреждают, что на бунтовщиков нацелены пушки, он насмешливо отвечает: “Разве пушки на царей льются?” Пугачеву присущи черты авантюриста. Он не обманывает себя, хотя лукавит с окружающими, называя себя царем. А Гриневу, который глубже всех его понял, говорит: “Гришка Отрепьев над Москвой ведь царствовал”.
Пугачев притягивает любовь народа своим буйством и удалью, а больше всего – мечтой о свободе. Не зря открываются навстречу его войску ворота крепости. А рядом с этим – жестокость, массовые казни, часто бессмысленные. “Вором и разбойником” называет его комендант крепости Миронов.
Речь Пугачева яркая, иносказательная, богатая прибаутками и баснями. Более всего в этом бунтаре привлекает могучая вольная натура, которой тесно в том “мундире”, в который его одела судьба. Рассказывая Гриневу об орле и вороне, он выдает свое сокровенное желание: прожить жизнь хоть короткую, но яркую, не “питаясь мертвечиной”, а “напившись живой крови”.
Реальный Пугачев был страшнее. Он мог приказать повесить “поближе к звездам” мирного астронома Ловица, мог отдать на расправу любовницу Елизавету Харлову и ее семилетнего брата, повелеть тайно удавить близкого друга и соратника Лысова после пьяной ссоры.
Схваченный, Пугачев молил Екатерину II о помиловании. Когда граф Панин назвал его вороном, Пугачев ответил: “Я не ворон, я вороненок; ворон еще летает”. Панин в кровь разбил ему лицо и вырвал клок бороды. А Пугачев… опустился на колени и стал просить о помиловании.
В народе все равно осталась яркая память о Пугачеве-освободителе. Когда он сидел в клетке, солдаты кормили его из рук. Простые люди приводили детей, чтобы те запомнили: они видели Пугачева. Разбойник или освободитель, Пугачев был народным героем, вписавшим свою страницу в русскую историю.