И только боль моя острей – стою, огнем обвит, на несгорающем костре немыслимой любви. В. Маяковский. Человек Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – Значит – это кому-нибудь нужно? Значит – это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?!
У каждого человека есть своя звезда – единственная, путеводная. У одних она горит ярко и недолго, у других – тускло и долго. Такая звезда, вероятно, была и у В. Маяковского – поэта-трибуна, “горлана-главаря”, “ассенизатора и водовоза”, как он сам с вызовом называл себя. Но мы знаем и другого В. Маяковского – поэта-лирика, человека тонкой душевной организации, мечтателя и фантазера:
Грядущие люди! Кто вы? Вот – я, весь боль и ушиб. Вам завещаю я сад фруктовый моей великой души.
С одной стороны, Маяковский – поэт-революционер, ему не до любви, когда в стране идет война. Ведь, как писал Некрасов: “…Еще стыдней в годину горя красу долин, небес и моря и ласку милой воспевать”. С другой стороны, Маяковский любил, и любил искренне, страстно. Если бы это было не так, не вышли бы из-под его пера поэмы “Люблю”, “Про это”, стихотворения “Письмо Татьяне Яковлевой” и многие другие. Поэта переполняет чувство любви, он не способен его скрыть, он готов поделиться этим чувством со всем миром. Оно настолько сильное, что распространяется на все явления живой и неживой природы, одухотворяя их. Поэтому о любви говорят и пароход, и города. С чего начинался Маяковский-лирик? Уже в первом напечатанном стихотворении “Ночь” поэт с юношеской неуклюжестью и не без юношеской позы признавался, что к его сердцу подкрадывается любовь:
Я, чувствуя платья зовущие лапы, в глаза им улыбку протиснул… Или в другом стихотворении: На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ.
Любовь зарождается в мире грубой прозы. Как же трудно человеческому чувству пробиться сквозь напластования неэстетичного!
И вот я – озноенный июльский тротуар, а женщина поцелуи бросает – окурки.
Это – в стихотворении “Любовь”. А год спустя в “Облаке в штанах ” – нежное, трепетное, очищенное от сора улицы признание:
Мария! Имя твое я боюсь забыть, как поэт боится забыть какое-то в муках рожденное слово.
Любовь и поэзия. Они достойны друг друга. Поэзия, освещенная любовью, и любовь, вознесенная поэзией на вершину человеческого духа. А сам человек? Готов ли он к такой высоте чувства? Сильное чувство настоящей любви Маяковский выражает в поэме “Люблю”. Его “громада-любовь” не ограничивается узкими рамками личных отношений. Для Маяковского любовь – “это сердце всего”. В очень выразительных и волнующих образах поэмы “Про это” Маяковский сумел показать любовь как могучий фактор единения человека с человечеством, его родства со всем миром:
…Чтоб жить не в жертву дома дырам. Чтоб мог в родне отныне стать отец, по крайне мере, миром, землей, по крайней мере, – мать.
Любовная лирика Маяковского поражает своей необычайно яркой и смелой образностью, неистовой силой чувства. “Громада-любовь, громада-ненависть”, переполняющие сердце поэта, рождают грандиозные, немыслимые сравнения и метафоры, мир сугубо личных, интимных переживаний получает прямой выход в жизнь общественную, в сферу, казалось бы, далекую от любовной темы.
Флоты – и то стекаются в гавани. Поезд – и то к вокзалу гонит. Ну, а меня к тебе и подавней – я же люблю! – тянет и клонит…
Так передана в поэме “Люблю” сила любовного чувства: “Стихами громя обыденщины жуть”. Маяковский в поэме “Про это” мечтает о той поре, когда личное чувство сольется с мировой гармонией, счастье человека – со счастьем человечества.
Чтоб не было любви-служанки Замужеств, похоти, хлебов. Постели прокляв, встав с лежанки, чтоб всей вселенной шла любовь. Чтоб день, который горем старящ, не христарадничать, моля. Чтоб вся на первый крик: – Товарищ! – оборачивалась земля.
Маяковский выступает против профанации высокого чувства любви, против получивших распространение среди некоторой части молодежи вульгарных представлений, борется за “чистоплотность наших отношений и любовных дел”. В поэме “Про это” Маяковский предвидел полное решение моральных и бытовых проблем только в ХХХ веке. А уже через год он заявлял: “Я буду писать и про то, и про это, но нынче не время любовных ляс”. Поэт убедился в том, что решение вопроса о личных отношениях нельзя откладывать на века. Необходимо сейчас дать ему объяснение, раскрыть для современников сущность любви. Именно этому вопросу и посвящено “Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви”.
Это одно из стихотворений, сосредоточивших в себе размышления поэта о любви и творчестве. Оно представляет собой лирический монолог, где шутка соседствует с серьезной мыслью, разговорная речь – с возвышенным поэтическим образом, бытовая зарисовка “в формах жизни” – с подчеркнутой гиперболой. Обывательским взглядам на любовь Маяковский противопоставляет большое чувство, которое является источником силы и творчества:
Любить – это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником.
Размышления о “сущности любви” перерастают в размышления о вдохновении и творчестве; переживания влюбленного сравниваются с творческим экстазом. Любовь не отъединяет человека от мира, а крепче связывает с ним, дает новую энергию для деятельности. “Письмо… о сущности любви” переросло в философский разговор о человеческой жизни, о любви и мечтах, о вдохновенном труде и суровой борьбе. Рассказывая о встрече с красавицей в Париже, Маяковский подчеркивает свое отрицательное отношение ко всякого рода случайным связям, не имеющим ничего общего с настоящей любовью:
Не поймать меня на дряни, на прохожей паре чувств. Я ж навек любовью ранен – еле-еле волочусь.
Для поэта неприемлема также и обывательски-благонамеренная любовь, одобренная мещанской, религиозной моралью:
Мне любовь не свадьбой мерить: разлюбила – уплыла. Мне, товарищ, в высшей мере наплевать на купола.
Маяковский не допускает отождествления любви с чувственной страстью, какой бы сильной и волнующей она ни была. И только после троекратного отрицания узкого, ограниченного представления о любовных отношениях Маяковский высказывает свое суждение “о сущности любви”. Любовь, по мнению поэта, – это настоящее пробуждение творческой энергии, прилив свежих сил, желание трудиться и совершать великие дела:
Нам любовь не рай да кущи, нам любовь гудит про то, что опять в работу пущен сердца выстывший мотор.
От любви “разворачиваются и стихи, и дела”, утверждал Маяковский. В “Письме…о сущности любви” оригинально передано состояние любовного и творческого экстаза:
Подымает площадь шум экипажи движутся, я хожу, стишки пишу в записную книжицу. Мчат авто по улице, а не свалят наземь. Понимают умницы: человек – в экстазе.
Под воздействием любви у поэта обостряется восприятие окружающего мира. Его привлекают и земные огни, и небесные светила. Душу наполняет “сонм видений и идей”, “ураган, огонь, вода подступают в ропоте”. И “когда докипело это”, тогда рождается настоящее поэтическое слово. Таким образом, любовь, труд и поэтическое творчество выступают в этом стихотворении в неразрывном единстве. У Маяковского стихи рождаются на многолюдной площади, среди движущихся экипажей и машин, “с какой-то грошовой столовой “. И поэтическое слово, рожденное в творческих муках, возникшее из кипенья бурных страстей, не будет оставаться в тесных рамках “он” и “она”. Слово о любви должно быть таким же значительным и весомым, как и всякая подлинная поэзия:
И вот с какой-то грошовой столовой, когда докипело это, из зева до звезд взвивается слово Золоторожденной кометой.
Этим гиперболическим полуфантастическим образом Маяковский хочет подчеркнуть могучую силу и масштабность настоящей любовной лирики, обращенной к “векам, истории и мирозданью”. Настоящая любовь не отгораживает человека от окружающего мира, а только теснее сближает с ним. Охваченный высокими чувствами, поэт переживает такой душевный подъем, когда возникает необходимость творить, разговаривать со всей вселенной.
Ты посмотри, какая в мире тишь. Ночь обложила небо звездной данью, в такие вот часы встаешь и говоришь векам, истории и мирозданью.
Сердце поэта вмещает весь мир, его чувства приобретают вселенские масштабы. А поэтому и говорить о них нужно такими значительными словами, которые сохранили бы свою силу на многие века.