Blog

  • Перстень Ракшасы

    ИНДИЙСКАЯ (САНСКРИТСКАЯ) ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов П. А. Гринцер

    Вишанхадатта (visakhadatta) VII в. ?

    Перстень Ракшасы (Mudra – raksasa) – Пьеса в стихах и прозе, основанная на исторических событияхIVв. до н. э.

    Прославленный знаток искусства политики Чанакья, или Каугилья, сверг в Паталипутре, столице страны Магадхи, последнего царя из династии Нандов и после его убийства возвел на трон своего ученика Чандрагупту Маурью. Однако верному министру Нанды Ракшасе удалось бежать, заключить союз с могущественным правителем Горной Страны Малаякету и несколькими другими царями и осадить Паталипутру с войском, далеко превосходящим силы Чандрагупты. В этих условиях Чанакья начинает осуществлять хитроумный план, целью которого является не только победа над врагами, но и привлечение на свою сторону Ракшасы, известного своей мудростью и честностью.

    Чанакья узнает, что в Паталипутре, в доме купца Чанданадасы, скрываются жена и сын Ракшасы, и приказывает арестовать Чанданадасу. При этом в его руки попадает перстень Ракшасы, которым Чанакья запечатывает составленное им подложное письмо. С этим письмом в числе других своих сторонников, якобы им преследуемых и перебежавших поэтому к Ракшасе, он засылает в лагерь противника своего слугу Сиддхартхаку. Одновременно Чанакья разыгрывает ссору с Чандрагуптой, не исполняя его пожеланий и приказов, и Чандрагупта публично отстраняет его от должности, принимая на одного себя правление царством.

    Когда слух об этом доходит до Ракшасы, он советует Малаякету и другим царям немедленно напасть на Чандрагупту, лишившегося своего главного министра. Но тут происходит несколько событий, заранее предусмотренных Чанакьей. Подосланный им в качестве лазутчика нищенствующий монах Дживасиддхи обманывает Малаякету, утверждая, что его отец Парватака был убит не Чанакьей, а Ракша-сой, и зароняет в его душе первые семена недоверия к своему советнику. А затем Сиддхартхака дает себя задержать страже Малаякету, и у него находят письмо, в котором Ракшаса предлагает свои услуги Чандрагупте и обещает помощь пяти царей – союзников Малаякету, якобы вступивших с ним в сговор. Убежденный в подлинности письма, поскольку оно запечатано перстнем-печаткой Ракшасы, Малаякету решает, что Ракшаса хочет перебежать к Чандрагупте, надеясь занять место опального Чанакьи, изгоняет его из лагеря, а царей-изменников приказывает казнить. Напуганные этим приказом, тотчас же покидают Малаякету другие его соратники, и Чанакье не составляет труда разбить оставленные своими военачальниками войска противника, а самого Малаякету захватить в плен.

    Ракшаса, потерпев поражение, тем не менее возвращается в Паталипутру, чтобы – пусть даже ценой собственной жизни – спасти свою семью и своего друга Чанданадасу, приговоренного к смерти. Явившись на место казни, он отдает себя в руки палачам вместо Чанданадасы. Однако туда же вскоре приходит Чанакья, останавливает казнь и раскрывает Ракшасе весь свой план победы над врагами Чандрагупты, так блистательно им осуществленный. Ракшаса восхищен мудростью и прозорливостью Чанакьи, а Чанакья – благородством и верностью долгу Ракшасы. Ракшаса просит Чанакью сохранить Малаякету жизнь и возвратить ему наследственные владения. Чаканья охотно соглашается, и по его предложению Ракшаса переходит на службу к Чандрагупте. Теперь, когда Чанакья и Ракшаса объединяют свои усилия, успех и процветание царства Чандрагупты и его потомков в Магадхе надолго обеспечены.

  • Фараон

    ПОЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

    Болеслав Прус (Boleslaw Prus)

    Фараон (Faraon)

    Роман (1896)

    Роман в трех книгах, насыщенный отрывками из подлинных древнеегипетских текстов, соседствующими с подчеркнуто осовремененными реалиями социальной жизни далекого прошлого, начинается со вступления, в котором авто? излагает свои взгляды на историю древнеегипетского государства: “Египет процветал, пока монолитный народ, энергичные цари и мудрые жрецы трудились вместе на общее благо. А когда проникшая в страну азиатская роскошь поглотила энергию фараонов и мудрость жрецов и эти две силы начали между собою борьбу за монопольное ограбление народа, тысячелетиями сиявший над Нилом свет цивилизации погас”.

    XI в. до н. э. На тридцать третьем году своего благополучного царствования фараон Рамсес XII провозглашает наследником престола своего двадцатидвухлетнего сына Рамсеса. Получив желанный титул, царевич – красивый юноша с почти женственным лицом – просит назначить его предводителем корпуса Менфи. Отец соглашается сделать это, если Рамсес хорошо покажет себя на маневрах, во время которых будет командовать частью армии. Наблюдать же за ним будет военный министр Херихор – верховный жрец храма Амона, человек сорока с лишним лет, мощного сложения, замкнутый и молчаливый. Во время маневров все дивятся знаниям, энергии и предусмотрительности, выносливости и неприхотливости наследника, который, презрев роскошь, разъезжает верхом в одежде простого офицера.

    Дорогу, по которой движется войско, пересекают два священных жука-скарабея. Херихор требует, чтобы полки обошли их, сделав большой крюк по пустыне. Рамсес вынужден согласиться, хоть и не скрывает гнева: всем в Египте командуют жрецы! Из-за них страна скудеет, армия разваливается, завоеванные народы обнаглели. Но, взойдя на престол, Рамсес превратит жрецов в своих верных слуг и завладеет их сокровищницей, которая куда богаче казны фараона. “Лишь владыки, повиновавшиеся богам и жрецам, остались в памяти людской; остальные же преданы забвению”, – замечает писец Херихора, жрец Пентуэр, худой аскет, происходящий из народа, но благодаря своим исключительным способностям занимающий важный государственный пост. Пентуэр все время скорбит о тяжкой доле простого люда и мечтает помочь ему.

    Во время маневров Рамсес встречает юную еврейку Сарру и, потрясенный ее красотой, покупает девушку у отца ее Гедеона.

    Вернувшись в Мемфис, Херихор не советует шестидесятилетнему фараону отдавать юноше корпус Менфи: наследник еще слишком молод и горяч, хотя и восхитил своей отвагой прославленного полководца Нитагора.

    Не получив корпуса, Рамсес приходит в ярость. Он знает: это дело рук Херихора! Жрецы учили когда-то и самого царевича, и ему известны их ненасытная гордыня и жажда власти!

    Мать Рамсеса – статная сорокалетняя красавица царица Никотриса – в гневе: как посмел наследник сделать своей первой наложницей еврейку?! И неужели он действительно враг жрецов? Как же он собирается без них управлять Египтом? Много лет фараон с их помощью избегал войн… Рамсес же считает, что удачная война быстро обогатила бы казну. А пока, чтобы выдать своим солдатам обещанное вознаграждение, царевич на чудовищных условиях одалживает деньги у ростовщика – финикийца Дагона.

    Порывистый и упрямый, но мудрый и справедливый Рамсес видит бедствия народа, произвол чиновников – но ничего пока не может изменить. Он впервые чувствует, “что есть какая-то сила, значащая бесконечно больше, чем его воля: интересы государства, которым подчиняется даже всемогущий фараон. Государство – это нечто более грандиозное, чем пирамида Хеопса, более древнее, чем сфинкс, более несокрушимое, чем гранит”. И все же Рамсес решает подчинить себе жрецов и установить в государстве собственные порядки!

    Кто-то распускает слухи о доброте наследника. Народ обожает его. Фараон назначает сына наместником Нижнего Египта и просит разобраться, почему в казну поступает все меньше налогов. Но юноша тонет в горах жалоб, счетов и отчетов. Он в ужасе: если люди узнают, сколь беспомощен царевич в роли правителя, ему останется только умереть. Без власти он жить не может! Жрец Ментесуфис объясняет Рамсесу, что лишь мудрым жрецам ведома тайна управления государством. И Рамсес с негодованием понимает: дабы приобщиться к этой тайне, придется ему склонить голову перед жрецами. Его все больше раздражает забитая чернь, и он осознает, что лишь аристократия – тот класс, с которым связывают его одни и те же чувства.

    К трем высшим египетским жрецам – Мефресу, Херихору и Пентуэру – является Бероэс, великий маг, пророк и мудрец вавилонский. Египтяне склоняют головы перед старшим братом своим, а тот запрещает Египту десять лет воевать с Ассирией: звезды говорят, что ассирийцы разгромят египтян. Лучше пока отдать ассирийцам находящуюся под властью Египта Финикию. Вавилонские жрецы устроят так, что царь Ассирии скоро пришлет в Египет посольство…

    Ловкие финикийские купцы – Дагон, Рабсун и седобородый князь Хирам, пронюхав о том, что их родину могут отдать ассирийцам, приходят в ужас: это разорение! Через своего должника Рамсеса Дагон должен сорвать планы жрецов, помешать заключению договора между Ассирией и Египтом и заставить их воевать друг с другом. А Рамсесу надо подсунуть финикийку Каму жрицу богини Ашторет. Это, конечно, кощунство, но жрица, совершившая его, может потом и умереть, И Сарру тоже надо убрать, чтоб не мешала…

    Стремясь познать тайну управления государством, босой Рамсес в рубище паломника приходит ночью в храм богини Хатор близ города Бубаст. В храме познает царевич власть богов и много дней с рвением и верой предается благочестивым испытаниям. Пентуэр торжественно рассказывает юноше о прошлом величии Египта и его нынешнем упадке. Могилой страны были ее победоносные войны! В походах погибло множество земледельцев, а из тех, кто остался в живых, выжали все соки лихоимцы-чиновники. Вот и некому теперь платить налогов! Вот и наступает пустыня на плодородные земли! Надо облегчить положение народа – иначе Египет погибнет. Стране нужен мир, а крестьянам – достаток.

    Приехав в Бубаст, Рамсес узнает, что казна опять пуста. Он занимает деньги у князя Хирама, который рассказывает ему, что Финикию отдают давним врагам египтян – ассирийцам. Жрецы боятся, что если начнется война, то фараон разгромит Ассирию, захватит ее несметные богатства и станет сильным и могущественным. И тогда жрецам с ним не справиться, нашептывает потрясенному юноше Хирам.

    Ночью он ведет Рамсеса в финикийский храм богини Ашторет, где “на алтаре восседает жестокость, а служит ей распутство”. В храме, опьяненный песнями любви, Рамсес видит сначала своего двойника, а потом – нагую женщину с золотой повязкой на бедрах – прекрасную жрицу Каму. Если познает она любовь, то ее ждет смерть. Поскольку девушка эта недоступна, Рамсес безумно влюбляется в нее (он давно уже охладел к кроткой Сарре). Но, вернувшись к себе, он узнает, что Сарра родила сына.

    В Бубаст приезжает ассирийский посол Саргон и начинает домогаться Камы. Возненавидев его, Рамсес твердо решает воевать с Ассирией. Пока же он восторгается сыном, страшно гордясь своим отцовством. Но финикийцы быстро разрушают эту идиллию, снова заставляя Рамсеса ревновать Каму. В нее пылко влюблен и двойник Рамсеса – грек Ликон, которого лживая и жадная жрица глубоко презирает.

    Взволнованная Сарра объясняет Рамсесу, как ловкие финикийцы будут наживаться на войне, втридорога продавая и Египту, и Ассирии оружие, по дешевке скупая награбленное, – и разбогатеют, когда обе воюющие страны будут разорены.

    Финикийцы дарят Рамсесу Каму. Она закатывает истерики и требует, чтобы Рамсес изгнал из дворца Сарру с ее ублюдком-евреем. Потрясенный Рамсес бежит к Сарре, и та признается, что настоящее имя малыша – Исаак. Так повелели жрецы, решившие сделать его царем израильским. Рамсес в бешенстве. У него украли сына! Ненависть царевича к жрецам растет. Он делает было Сарру служанкой Камы, но потом отправляет кроткую еврейку с ребенком в домик в саду.

    Чтобы угодить ассирийцам, фараон распускает по требованию жрецов четыре наемных ливийских полка. Ливийцы грабят Египет. Назвав жрецов изменниками, Рамсес по приказу фараона уничтожает ливийские банды. Но Мефрес уже никогда не простит царевичу оскорбления,

    А Кама в ужасе: подкинув ей прекрасное покрывало, приверженцы богини Ашторет заразили жрицу-отступницу проказой. К Каме пробирается Ликон. Чтобы отомстить Рамсесу, отнявшему у него любимую, Ликон по наущению злобной финикийки убивает сына Сарры и бежит вместе с Камой. Все считают, что младенца прикончил Рамсес. Обезумевшая от горя Сарра берет всю вину на себя, и несчастную бросают в темницу. Мефрес пытается заставить Сарру признать, что убийца – Рамсес: в таком случае он никогда не станет фараоном. А начальник полиции и Хирам хватают тем временем Каму и Ликона. Надеясь, что жрецыее вылечат, Кама сообщает им, что преступление совершил Ликон. Мефрес оставляет злобного грека у себя, Каму отвозят в пустыню к прокаженным, а Сарра умирает от горя.

    В миг своего триумфа победитель ливийцев Рамсес узнает о гибели сына и Сарры. Потрясенный царевич возвращается в Мемфис. В пути, у подножия сфинкса узнает юноша о кончине отца.

    Во дворце приветствуют фараона Рамсеса XIII. “Я не жрец, я солдат!” – заявляет он. Народ и знать ликуют, жрецы скорбят. Перед Рамсесом отчитываются высшие сановники: армия мала, в стране – голодные бунты, казна пуста – почти все ушло на пожертвования храмам. Пентуэр советует платить народу за общественные работы и дать каждому крестьянину по клочку земли. Но это совсем не нравится знати. А народ ждет, что новый фараон облегчит его положение, и ропщет на власть жрецов. Рамсес злится: все хотят изменений к лучшему, но как только он начинает что-то делать, ему тут же связывают руки!

    И все же, изгнав из дворца толпу прихлебателей-придворных и отстранив от дел Херихора, Рамсес работает с утра до вечера. Растет и укрепляется армия. Проводятся учения. Весь Египет словно оживает. Но казна пуста. Жрецы ничего не дают. Дагон – тоже: вся Финикия копит деньги, чтобы откупиться от ассирийцев. Рамсес понимает: без денег он погибнет. Но Хирам, тайно придя к Рамсесу, обещает одолжить ему огромную сумму, если фараон позволит финикийцам соединить каналом Средиземное и Красное моря. Жрецы, конечно, против – боятся, как бы канал не обогатил фараона. Вскоре Хирам знакомит Рамсеса со жрецом Самонту, которому известно много жреческих тайн. Самонту очень умен и честолюбив, но жрецы не дают ему возвыситься, и он готов теперь свергнуть всю жреческую касту. Считая договор с Ассирией позорным, Самонту обещает добыть доказательства измены жрецов, фараон потом отдаст Мефреса и Херихора под суд и найдет дорогу к несметным богатствам, хранящимся в сокровищнице жрецов – знаменитом Лабиринте. Вскоре Самонту раздобывает и план этого сооружения.

    После погребения отца Рамсес объезжает Египет. Народ обожает фараона, знать перед ним раболепствует, жрецы падают ниц. Лишь Мефрес и Херихор непреклонны. По их наущению храмы требуют с фараона все долги, а люди жрецов нашептывают крестьянам, что Рамсес разрешил не платить налогов. Херихор с презрением отзывается о Рамсесе – избалованном мальчишке, который отдает приказы, не задумываясь ни о способах их выполнения, ни о последствиях. А правит-то до сих пор Херихор, и власти у него больше, чем у фараона! За жрецами – огромные богатства и отличная организация. Так что либо фараон будет со жрецами, либо они обойдутся без него. Ведь они пекутся только о благе государства!

    Люди Рамсеса подстрекают народ напасть на храмы. Сам фараон под предлогом защиты Лабиринта от черни собирается ввести туда своих солдат и захватить сокровищницу. Херихор же провоцирует толпу, добиваясь, чтобы она штурмовала храмы на несколько дней раньше срока, намеченного фараоном, в тот момент, когда это выгодно самому Херихору. А Мефрес мечтает стать Хранителем сокровищ Лабиринта и посадить на трон двойника Рамсеса – Ликона. Тот оказывается еще и ясновидящим: глядя в черный шар, он узнает, что по Лабиринту бродит Самонту. Вскоре его выслеживают Мефрес и стражи сокровищ. Самонту принимает яд, а фанатичные стражи решают убрать и Мефреса с Ликоном: у них, кажется, тоже есть план Лабиринта…

    В день, намеченный Херихором, толпа бросается громить храмы – и тут начинается солнечное затмение, о котором жреца предупредил нищий мудрец Менес. Народ воет от ужаса. Херихор в торжественном облачении громко молит богов пощадить заблудших, и толпа восторженно славит своего спасителя. Жрецы подхватывают бразды правления, выпавшие из рук Рамсеса. Начальник гвардии Тутмос, любимец фараона, пытается арестовать Херихора и Мефреса (Хирам привез наконец письма, которые доказывают их измену), но офицер Эннана, прикидывавшийся верным слугой Рамсеса, убивает Тутмоса в спину. Мефрес сует Ликону в руку нож и посылает грека в сад фараона. А в следующий миг стражи Лабиринта убивают Мефреса и пускаются в погоню за Ликоном. Но тот успевает броситься на Рамсеса, который вышел из павильона своей нынешней любовницы – жены Тутмоса, знатной красавицы Хеброн. Рамсес сворачивает Ликону шею, но грек в предсмертной судороге всаживает фараону нож в живот. Зажимая рану, Рамсес созывает солдат, хочет вести их на жрецов – и умирает на руках у офицеров.

    Власть тут же переходит к Херихору. Он усмиряет бунты, облегчает жизнь народа, следит, чтобы судьи были справедливы, а жрецы – праведны, покровительствует чужеземцам, особенно – финикийским купцам, и заключает договор с Ассирией, не отдав ей, однако, Финикии, казну же пополняет частью сокровищ Лабиринта. Египет процветает. Люди славят Херихора и ругают мальчишку Рамсеса, уже забыв, что Херихор лишь воплотил в жизнь его замыслы. Херихор женится на царице Никотрисе, и вельможи провозглашают его первым фараоном новой династии.

    А нищий мудрец Менес улыбается: ведь народ живет себе и живет – невзирая на смену династий, войны и катаклизмы. Народ этот и есть государство! И ради того, чтобы был он счастлив, должны трудиться мудрецы…

    Е. В. Максимова

  • Основные темы и проблемы сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина

    Сказки приходят к нам из глубины народной жизни. Они передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, немного изменяясь, но сохраняя свой основной смысл. Сказки – итог многолетних наблюдений. В них комическое сплетается с трагическим, широко используется гротеск, гипербола (художественный прием преувеличения) и удивительное искусство эзопова языка. Эзопов язык – аллегорический, иносказательный способ выражения художественной мысли. Это язык нарочито затемненный, полный недомолвок. Обычно он используется писателями, лишенными возможности высказывать мысли прямо.

    Форму народной сказки использовали многие писатели. Литературные сказки в стихах или прозе воссоздавали мир народных представлений, а иногда заключали в себе и сатирические элементы, например сказки А. С. Пушкина. Остросатирические сказки создает и Салтыков-Щедрин в 1869-м, а также в 1880-1886-х годах. Среди огромного наследия Щедрина они пользуются едва ли не наибольшей популярностью.

    В сказках мы встретим типичных для Щедрина героев: здесь и тупые, свирепые, невежественные правители народа (“Медведь на воеводстве”, “Орел-меценат”), здесь и народ, могучий, трудолюбивый, талантливый, но вместе с тем покорный своим эксплуататорам (“Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”, “Коняга”).

    Сказки Щедрина отличаются истинной народностью. Освещая самые злободневные вопросы русской жизни, сатирик выступает как защитник народных интересов, выразитель народных идеалов, передовых идей своего времени. Мастерски использует он народный язык. Обращаясь к устному народному творчеству, писатель обогащал народные сюжеты фольклорных произведений революционным содержанием. Он создавал свои образы на основе народных сказок о животных: трусливом зайце, хитрой лисе, жадном волке, глупом и злом медведе.

    Мастер эзоповых речей, в сказках, написанных в основном в годы жестокого цензурного гнета, он широко использует прием иносказания. Под видом животных и птиц им изображаются представители различных общественных классов и групп. Иносказание позволяет сатирику не только зашифровать, спрятать истинный смысл его сатиры, но и гиперболизировать в своих персонажах самое характерное. Образы лесных Топтыгиных, совершающих в лесной трущобе “мелкие, срамные” злодеяния или “крупные кровопролития”, как нельзя более точно воспроизводили самую сущность деспотического строя. Деятельность Топтыгина, который разгромил типографию, свалил в отхожую яму произведения ума человеческого, завершается тем, что его “уважили мужики”, “посадив на рогатину”. Его деятельность оказалась бессмысленной, ненужной. Даже Осел говорит: “Главное в нашем ремесле – это: laissez passer, laisses faire (позволять, не мешать). И сам Топтыгин спрашивает: “Я даже не понимаю, зачем воевод посылают! “

    Сказка “Дикий помещик” – произведение, направленное против общественного строя, основанного не эксплуатации мужика. На первый взгляд это лишь забавная история глупого помещика, который ненавидел крестьян, но, оставшись без Сеньки и прочих своих кормильцев, совершенно одичал, а хозяйство его пришло в упадок. Даже мышонок его не боится.

    Но всмотримся внимательно в комическую и нелепую фигуру “дикого помещика”. Жизнь за счет народного труда превратила его в паразита. Весь смысл его существования сводится к тому, чтобы “понежить свое тело, белое, рыхлое, рассыпчатое”. Паразит, живущий за счет крестьян, презирает их, ненавидит, не может выносить “холопьего духу”. Бог выполняет его желание, и мужики исчезают из имения. Помещик даже очень обрадовался этому. Но вот что существенно: с исчезновением мужика наступают всяческие лишения, после которых российский дворянин превращается в дикого зверя: “…вцепится в свою добычу, разорвет… ногтями, да так со всеми внутренностями, даже со шкурой, и съест”. Одновременно с помещиком страдает и уездный город: прекратился подвоз продуктов из имения (“У нас на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя”), некому платить подати. Даже защитить помещика от медведя некому. Это свидетельствует об убежденности сатирика в том, что народ – созидатель основных материальных и духовных ценностей, он – опора государства, его поилец и кормилец.

    Изображая народ, Салтыков-Щедрин сочувствует ему и одновременно осуждает его за долготерпение и безропотность. Он уподобляет его “рою” трудолюбивых пчел, живущих бессознательной стадной жизнью. “…Подняли мякинный вихрь, и рой мужиков вымело прочь из поместья”.

    Несколько иную социальную группу населения России рисует сатирик в сказке “Премудрый пискарь”. Перед нами предстает образ до смерти перепуганного обывателя, “остолопа, который не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит, а все только распостылую свою жизнь бережет”. Щедрин исследует в этой сказке вопрос о смысле и назначении жизни человека.

    Обыватель-“пискарь” считает основным смыслом жизни лозунг: “Выжить и щуке в хайло не попасть”. Ему всегда казалось, что он живет правильно, по наказу его отца: “Коли хочешь жизнью жуировать, так гляди в оба”. Но вот пришла смерть. Вся жизнь мгновенно перед ним пронеслась. “Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал? кому доброе слово сказал? кого приютил, обогрел, защитил? кто слышал об нем? кто об его существовании вспомнит?” На все эти вопросы ему пришлось отвечать: никому, никто. “Он жил и дрожал – только и всего”. Смысл щедринской аллегории, изображающей, конечно, не рыбу, а жалкого, трусливого человека, заключается в словах: “Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари”. Таким образом, “пискарь” – это определение человека, художественная метафора, метко характеризующая обывателей.

    Итак, можно сказать, что и идейное содержание, и художественные особенности сатирических сказок Салтыкова-Щедрина направлены на воспитание уважения к народу и гражданских чувств в русских людях. Они в наше время не утратили своей яркой жизненности. Сказки Щедрина по-прежнему остаются в высшей степени полезной и увлекательной книгой миллионов читателей.

    Эзопов язык помогает выявлять пороки общества. И сейчас он используется не только в сказках и баснях, но и в прессе, в телевизионных передачах. С экранов телевизоров можно услышать фразы, имеющие двойной смысл, обличающие зло и несправедливость. ‘Это происходит, когда о пороках общества нельзя говорить открыто.

  • ПАРОДИЯ КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ В “ИСТОРИИ ОДНОГО ГОРОДА” М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

    Объясняя замысел “Истории одного города”, М. Е. Салтыков-Щедрин утверждал, что книга эта о современности. В современном ему мире он видел свое место и никогда не считал, что созданные им тексты будут волновать его далеких потомков. Однако обнаруживается достаточное количество причин, благодаря которым его книга остается предметом и поводом для объяснения событий современной читателю действительности.

    Одной из таковых причин, несомненно, является прием литературного пародирования, который активно использует автор. Особенно это заметно в его “Обращении к читателю”, которое написано от лица последнего архивариуса-летописца, а также в главах “О корени происхождения глуповцев” и в “Описи градоначальников”.

    Объектом пародирования здесь послужили тексты древнерусской литературы, и в частности “Слово о полку Игореве”, “Повесть временных лет” и “Слово о погибели земли Русской”. Все три текста были каноническими для современного писателю литературоведения, и необходимо было проявить особую эстетическую смелость и художественный такт, для того чтобы избежать вульгарного их искажения. Пародия – особый литературный жанр, и Щедрин показывает себя в нем истинным художником. То, что он делает, он делает тонко, умно, изящно и смешно.

    “Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и преподобный тот корень, от которого знаменитое сие древо произошло и ветвями своими всю землю покрыло”. Так начинается глуповская летопись. Величественный текст “Слова о полку Игореве” писатель организует совершенно по-другому, поменяв ритмический и смысловой рисунок. Салтыков-Щедрин, используя современные ему канцеляризмы (в чем, несомненно, сказалось то, что он исполнял в г. Вятке должность правителя губернской канцелярии), вводит в текст имена историков Костомарова и Соловьева, не забыв при этом и своего приятеля – литературоведа Пыпина. Таким образом, пародируемый текст придает всей глуповской летописи некое достоверное псевдоисторическое звучание, одновременно указывая на современную, почти фельетонную трактовку истории.

    А для того чтобы окончательно “ущекотать” читателя, далее Щедрин создает густой и сложный пассаж по мотивам “Повести временных лет”. Вспомним щедринских головотяпов, которые “обо все головами тяпают”, гущеедов, долбежников, рукосуев, куралесов и сопоставим с полянами, “живущими сами по себе”, с радимичами, дулебами, древлянами, “живущими по-скотски”, по звериным обычаям, и кривичами.

    Историческая серьезность и драматизм решения о призыве князей: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”, – становится у Щедрина исторической несерьезностью. Ибо мир глуповцев – это мир перевернутый, зазеркальный, И история их зазеркальная, и законы ее зазеркальные, действуют по методу “от противного”. Князья не идут владеть глуповцами. А тот, кто наконец соглашается, ставит над ними своего же глуповского “вора-новатора”. И строится “преестественно украшенный” город Глупов на болоте, посреди унылого до слез пейзаже. “О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская!” – возвышенно восклицает романтический автор “Слова о погибели земли Русской”.

    История города Глупова – это своего рода “антиистория”. Она представляет собой трагически-смешное, гротескное и пародийное противопоставление реальной, действительной жизни, опосредованно через летописи высмеивающее саму историю. И здесь следует отметить, что чувство меры не изменяет автору никогда. Ведь пародия, как литературный прием, позволяет, исказив и перевернув реальность, увидеть ее смешные и юмористические стороны. Но никогда Щедрин не забывает, что предметом его пародий являются весьма серьезные вещи. Не удивительно, что в наше время сама “История одного города” становится объектом пародирования как литературного, так и кинематографического. Это относится в кинематографии к ленте Владимира Овчарова “Оно”, в современной литературе – к “Истории одного города в новейшие времена” В. Льецуха. Однако попытки перевести Щедрина на другой язык и в другие реалии закончились по сути ничем и получили невысокую оценку. Это свидетельствует о том, что уникальная смысловая и стилевая ткань “Истории…” может быть перепародирована сатирическим талантом, равным таланту Салтыкова-Щедрина.

  • Ахшарумов Н. Д

    “ВОЙНА И МИР”. СОЧИНЕНИЕ ГР. ТОЛСТОГО. 1-4 ЧАСТИ

    Он любит людей, им описываемых, не за какие-нибудь особенные достоинства или заслуги, ибо таких, вообще говоря, налицо не оказывается, а естественною и безотчетной любовью русского к русскому, сына к отцу, участием зрелого и высокоразвитого человека к молодому повесе, который напоминает ему молодость.

    Военная философия автора состоит в теснейшей связи с общим характером его философического воззрения на жизнь и его понимания жизни. Он фаталист, но не в том целом, восточном значении этого слова, которое усвоено верой слепой, чуждой всякого рассуждения. Фатализм графа Толстого – это чадо нашего времени, фатализм резонирующий, фатализм, выражающий собою не сплошную веру, а итог несчетного множества сомнений, недоумений и отрицаний. Если бы он убежден был просто, что история, как наука, бессмыслица, потому что разумных явлений в ней нет, а есть только один немой и совершенно непостижимый рок, который понять невозможно, потому что декреты его совершенно не сходятся с нашими человеческими понятиями о правде и справедливости, то мы сказали бы только, что мы не разделяем этого верования. Но автор нейдет так далеко. Он убежден, что исторические явления нельзя объяснить научным путем; но он не решается допустить, чтобы их уже вовсе ничем нельзя было объяснить. Напротив, он думает, что все станет ясно для нас, если мы допустим предназначение. Далее, он отвергает инициативу личную как фактор, имеющий свою долю участия в событиях исторических. Он говорит, что так называемые великие люди суть ярлыки, дающие только имя событию, но меньше всего имеющие с ним связи, потому что их действия только кажутся им произвольными, а в сущности они вынуждены роковым ходом истории и определены пред – вечно. Но он не решается идти до конца и сказать, что человек совершенно лишен инициативы, что все его действия вынуждены законом строгой необходимости и имеют неотвратимый, роковой смысл. Напротив, он полагает, что в мелкой среде личного интереса человек пользуется свободой для достижения своих целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но, прибавляет он, как только действие сделано, так оно становится невозвратимо и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение. Вывод такой, что действие человеческое свободно, пока он не сделал его, но после того, как сделал, оно становится вынужденным, определенным задолго до его совершения, определенным предвечно… Этого, признаемся, мы не можем понять, и мы предпочли бы вовсе не объяснять ничего, чем объяснить таким способом. Это крайний и самый отчаянный скептицизм. Он отнимает смысл у всего, что для нас может иметь какой-нибудь смысл, и переносит его с отрицательным знаком на место, для нас совершенно чуждое и непостижимое. Он отнимает у человека всякую веру в себя и в других людей, всякое уважение к какой бы то ни было, доступной ему, полезной общественной деятельности, заставляя его смотреть на эту деятельность как на смешное усилие муравья сдвинуть гору. Всякая жертва, приносимая человеком в порыве сердечного увлечения, всякая славная цель впереди, побуждающая его к тяжелому подвигу, – все с такой точки зрения должно показаться ему ребячеством, глупым задором.

    К счастию, автор “Войны и мира” не всегда смотрит на жизнь с такой точки зрения. К счастью, он поэт и художник в десять тысяч раз более, чем философ. И никакой скептицизм не мешает ему как художнику видеть жизнь во всей полноте ее содержания, – со всеми ее роскошными красками, – и никакой фатализм не мешает ему ш поэту чувствовать энергический пульс истории в теплом, живом человеке, в лице, а не в скелете философического итога.

    Благодаря этому ясному взгляду и этому теплому чувству и назло его отвратительной философии, мы имеем теперь историческую картину, полную правды и красоты, картину, которая перейдет в потомство как памятник славной эпохи. Но… эта картина еще не кончена.

  • Чацкий и Фамусов. Причины и смысл их конфликта

    -Вот то-то, все вы гордецы,

    Смотрели бы, как делали отцы,

    Учились бы, на старших глядя…

    ……………………………………

    По духу времени и вкусу

    Он ненавидел слово “раб”.

    А. С. Грибоедов

    Людей, живущих в одно время, называют современниками. Приставка “со-” означает “вместе”. Сотрудник, собеседник, соратник, и т. д. Это в грамматике. А в жизни современники далеко не всегда вместе – в комедии “Горе от ума” убедительно показано, что “век нынешний” и “век минувший” могут сойтись в одно время, в одном доме и объявить один другому беспощадную войну.

    Представим себе московский барский особняк 20-х годов XIX века. Как свежий ветер, врывается в его затхлую атмосферу пылкий, влюбленный в дочь хозяина молодой человек – Александр Андреич Чацкий. С этим домом связаны его детские воспоминания, здесь живет любимая им и, как он полагает, любящая его девушка. Он предчувствует счастливые минуты встречи, нового узнавания дорогих ему людей. Но, увы, “мильон терзаний” ожидает его здесь, и связаны эти терзания не только с крушением любви, но и с идейным противостоянием: на одном полюсе он, Чацкий, -“умница”, “карбонари”, который “властей не признает”, “вольность хочет проповедать”, а на другом – хозяин дома, Фамусов, московский туз, гонитель всего нового, прогрессивного.

    Чтобы понять, чем вызван их конфликт и в чем его суть, познакомимся поближе с хозяином дома и его неожиданным гостем, ставшим причиной переполоха и разрушившим мир притворного спокойствия и благополучия.

    Фамусов обрисован в комедии очень подробно. Это типичный барин-крепостник, рьяно защищающий старый уклад жизни и дворянские традиции прошлого: он считает незыблемым крепостное право, не видит в слугах людей ; идеал человека для него шут и ничтожество Максим Петрович; работа – надоевшее бремя, а поэтому его “обычай”, как он сам признается, такой: “подписано – так с плеч долой”. Фамусов – враг просвещения, в котором он видит “зло”; его мечта -“забрать все книги бы да сжечь”. Ему кажется справедливым, что “по отцу и сыну честь”, а сам по себе человек ничего не значит: “будь плохонький, а если наберется душ тысячки две родовых, тот и жених”. Самые опасные враги для Фамусова – это передовые люди, чьи взгляды он считает разрушительными, опасными для его благополучия и спокойствия. Таких людей он ненавидит и боится: ведь они стремятся служить “делу, а не лицам”, не хотят жить, “на старших глядя”. Вот почему приезд Чацкого – для него катастрофа. Если вначале Павел Афанасьевич, притворяясь добродушным наставником, ворчит и поучает, то вскоре, выведенный из себя вольнодумными речами Чацкого с возмущением нападает на него. По его мнению, надо запретить таким господам, как его гость, “на выстрел подъезжать к столицам”.

    Причины беспокойства Фамусова ясны: Чацкий уже не тот благонравный юноша, который покинул этот дом три года назад. Теперь это зрелый человек с твердыми убеждениями, его речи направлены против того строя и тех порядков, которые являются основой благополучия фамусовского общества. Прежде всего он выступает как противник крепостного права, гневно обличает неправый суд, его возмущают служба лицам, а не делу, чинопочитание и угодничество, рабская мораль. Он не понимает, как можно не сметь “свое суждение иметь”, пресмыкаться перед власть имущими, с пренебрежением относиться к национальной культуре, языку.

    Естественно, что убеждения Фамусова и Чацкого непримиримы. Ведь причина их конфликта не личная антипатия, не взаимные обиды или недовольство – они антагонисты по своим общественно-политическим взглядам, и каждый выступает от имени своих единомышленников. Лагерь Фамусова многочислен и многолик, Чацкий же на сцене один, но упоминаются люди, разделяющие его взгляды, и у фамусовского общества нет оснований торжествовать: его победа, как и поражение Чацкого, кажущиеся. Очень точно сказал об этом в статье “Мильон терзаний” И. А. Гончаров: “Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей”.

    Действительно, если Чацкий покидает дом Фамусова, не изменив ни на йоту своих убеждений, ни в чем не отступив и ничего не уступив своим противникам, то Фамусов и его сторонники утратили былую самоуверенность, почва под их ногами колеблется. “Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!” – этим трагикомическим восклицанием Фамусова заканчивается комедия. Так автор подчеркивает, что у “века минувшего” нет перспектив, его время безвозвратно ушло, изжив себя. “Что станет говорить кто бы то ни было – разве в этом дело?! Важно другое: противостояние Фамусова и Чацкого – знамение времени. Не могут и никогда не смогут современники-антиподы договориться: ведь нельзя остановить прогресс. “Чацкий начинает новый век – и в этом все его значение и весь ум”, – подчеркивает И. А. Гончаров. Многочисленным Фамусовым пришлось отступить: законы истории неумолимы, и гениальный автор “Горя от ума” пророчески предсказал, как разрешится показанный им конфликт: старому миру нанесен удар, от которого он уже не оправится. Новое обязательно победит.

  • Особенности жанра сказки в творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина

    Использование жанров народного творчества было характерной особенностью творчества многих русских писателей. К ним обращались и А. С. Пушкин, и М. Ю. Лермонтов, и Н. В. Гоголь, и Н. А. Некрасов. М. Е. Салтыков-Щедрин взял за основу одного из лучших своих сатирических циклов сказку, самый, пожалуй, любимый народом жанр. Оружием М. Е. Салтыкова-Щедрина всегда была сатира. На завершающем этапе своего творчества, в период с 1883 по 1886 год, он решает подвести итог своим размышлениям о российской действительности. В ту пору из-за существовавшей строгой цензуры автор не мог до конца обнажить пороки общества, показать всю несостоятельность российского управленческого аппарата. И все же с помощью сказок “для детей изрядного возраста” Салтыков-Щедрин смог донести до людей резкую критику существующего порядка. Цензура пропустила сказки великого сатирика, не сумев понять их назначения, обличающую силу, вызов существующему порядку.

    Сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина резко индивидуальны и не похожи ни на какие другие. Многие исследователи отмечали, что элементы традиции в них тщательно переработаны, а потому, вобрав в себя элементы сказки народной и литературной, они стали оригинальнейшим произведением, в котором воплотилось мастерское владение сатирическими приемами, характерное для всего творчества писателя.

    Для написания сказок автор использовал такие литературные приемы, как гротеск, гипербола, антитеза. Немаловажен был и эзопов язык. Стараясь скрыть от цензуры истинный смысл написанного, писатель был вынужден использовать самые разнообразные приемы.

    Постараемся рассмотреть особенности жанра сказки писателя на примере нескольких его произведений. В “Диком помещике” автор показывает, до чего может опуститься богатый барин, оказавшийся без слуг. В этой сказке применена гипербола. Кажущийся сначала культурным человек, помещик, превращается в дикое животное, питающееся мухоморами. В сказке “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил” автором использованы и гипербола и гротеск. Читатель видит безропотность мужика, его покорность, беспрекословное подчинение двум генералам. Он даже сам привязывает себя на цепь, что лишний раз указывает на закабаленность русского мужика. Аллегорична сказка “Премудрый пескарь”. Мы видим жизнь обывателя, боящегося всего на свете. “Премудрый пескарь” постоянно сидит взаперти, пугаясь лишний раз выйти на улицу, с кем-нибудь заговорить, познакомиться. Он ведет жизнь замкнутую, скучную. Только перед смертью задумывается пескарь о прожитой жизни: “Кому он помог? Кого пожалел, что он вообще сделал в жизни хорошего? – Жил – дрожал и умирал – дрожал”. Так и обыватель в какой-то момент осознает, что никому-то он не нужен, никто его не знает и о нем не вспомнит.

    М. Е. Салтыков-Щедрин постоянно стремится к совершенствованию своей иносказательной манеры, старается сделать произведения максимально доступными читателю. А потому часто прибегает к тем художественным приемам, которые характерны для народных сказок. У него можно встретить традиционные сказочные зачины, такие, как “Жил-был…”, характерные присказки, например “по щучьему веленью, по моему хотенью”. Характерна и стилистика образов. Хозяева жизни у М. Е. Салтыкова-Щедрина представлены в образах хищников: медведей, орлов, волков.

    Можно ничего не добавлять – отношение автора к этим персонажам понятно. Однако в том, что касается выбора сравнений с животными, писатель опирается и на традицию русской басни. Скрытое социальное значение образа может быть подчеркнуто, усилено непосредственным намеком автора: говоря о том, как Топтыгин съедает чижика, писатель уточняет: “…все равно, как если б кто крохотного гимназистика до самоубийства довел”. Действующие в сказках животные нередко оказываются прочно вписаны в реальную российскую жизнь. К примеру, зайцы у М. Е. Салтыкова-Щедрина изучают статистические таблицы, изданные министерством внутренних дел. В самом тоне повествования сквозит глубочайшая авторская ирония, которая не щадит ни угнетателей, ни их жертв. Вспомним хотя бы мужика, который “самым нахальным образом уклонялся от работы”, но, когда потребовалось, сам свил для себя веревку.

    М. Е. Салтыкову-Щедрину горько и больно за русского человека. Он видит его бесправие, но может лишь удивляться вековому терпению. Он сочувствует интеллигенции, но понимает, что она далека от истинных путей борьбы. Он высмеивает обывателя, с гневом говорит о чиновниках. Фантастика и реальность в его произведениях тесно связаны, но в целом цикл “Сказки” дает нам полную и точную картину современной писателю действительности. Но не простое описание считал своей задачей автор. Истинная его цель – найти путь к сердцам читателей, заставить их задуматься о том, что происходит вокруг и, быть может, найти в книге ответы на многие вопросы, которые ставила жизнь. И мне кажется, что для таких целей жанр сказки подходит лучше многих других.

  • Тема исчезновения и смерти в рассказе Бунина “Господин из Сан-Франциско”

    Рассказ И. А. Бунина “Господин из Сан-Франциско” посвящен описанию жизни и смерти человека, обладающего властью и богатством, но, по воле автора, не обладающего даже именем. Ведь имя содержит некое определение духовной сущности, зародыш судьбы. Бунин отказывает своему герою в этом не только потому, что он типичен и похож на других богатых стариков, приезжающих из Америки в Европу, чтобы напоследок насладиться жизнью. Писатель подчеркивает, что существование этого человека начисто лишено духовного начала, стремления к доброму, светлому и высокому. Первая половина рассказа посвящена путешествию на корабле “Атлантида”, где герой наслаждается всеми благами цивилизации. Бунин с откровенной иронией описывает его “главные” события – завтраки, обеды и многочисленные переодевания к ним. Все, что происходит вокруг, на первый взгляд не касается главного героя: рев океана, вой сирены, пылающие топки где-то внизу. Он уверенно берет от жизни все, что только можно взять за деньги, забывая о собственном возрасте. При этом посторонним он напоминает механическую куклу на шарнирах, которая поглощает вино и яства, но уже давно не помнит о простых человеческих радостях и горестях. Герой рассказа растратил молодость и силы, наживая деньги, и не заметил, как бездарно прошла жизнь.

    Он стар, но мысли о скорой кончине не посещают его. Во всяком случае Бунин описывает своего героя как человека, не верящего в предзнаменования. То, что человек из последнего его сна оказался похожим на владельца каприйской гостиницы, скорее позабавило господина из Сан-Франциско, чем показалось неким предупреждением. Призрачность богатства и могущества обнаруживается перед лицом смерти, которая наступила внезапно, не дав ему ни секунды для осознания собственного ухода.

    В отличие от Л. Н. Толстого, Бунина волнует не духовный, а космический смысл смерти. Философское осмысление смерти у Бунина многогранно и эмоциональный спектр широк: от ужаса до страстного желания жить. В его представлении жизнь и смерть равноправны. При этом жизнь описывается с помощью чувственных подробностей, каждая из которых полновесна и важна для постижения красоты бытия. А смерть служит переходом к иному бытию, к посмертному сиянию души. Но была ли у господина из Сан-Франциско душа? Бунин описывает его смерть и посмертные мытарства телесной оболочки подчеркнуто грубо, натуралистически, нигде не упоминая ни о каких душевных страданиях. Преодолеть смерть способна только духовная личность. Но герой рассказа не был такой личностью, поэтому его смерть изображается только как гибель тела: “Он рванулся вперед, хотел глотнуть воздуха – и дико захрипел… голова завалилась на плечо и замоталась, грудь рубашки выпятилась коробом – и все тело, извиваясь, задирая ковер каблуками, поползло на пол, отчаянно борясь с кем-то”. Признаки утраченной при жизни души появляются уже после смерти, как слабый намек: “И медленно, медленно на глазах у всех потекла бледность по лицу умершего, и черты его стали утончаться, светлеть…” Смерть стерла с лица героя прижизненную маску и на миг приоткрыла его истинный облик – тот, каким он мог бы быть, если бы прожил жизнь по-другому. Таким образом, жизнь героя была состоянием его духовной смерти, и только физическая смерть несет в себе возможность пробуждения утраченной души. Описание умершего приобретает символический характер: “Мертвый остался в темноте, синие звезды глядели на него с неба, сверчок с грустной беззаботностью запел на стене…” Образ “огней небес” является символом души и поисков духа, утраченного при жизни господином из Сан-Франциско. Вторая часть рассказа – это путешествие тела, бренных останков героя: “Тело же мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового Света. Испытав много унижений, много человеческого невнимания, с неделю пространствовав из одного портового сарая в другой, оно снова попало наконец на тот же знаменитый корабль, на котором так еще недавно, с таким почетом везли его в Старый Свет”. Получается, что героем рассказа оказывается сначала живое тело, лишенное духовной жизни, а затем просто мертвое тело. Нет тайны смерти, тайны перехода к иной форме существования. Есть только преобразование износившейся оболочки. Часть этой оболочки – деньги, сила, почет – оказалась просто фикцией, до которой живым уже не было дела. Мир без господина из Сан-Франциско не изменился: так же бушует океан, ревет сирена, танцует в салоне “Атлантиды” нарядная публика, нанятая пара изображает любовь. Только капитан знает, что находится в тяжелом ящике на самом дне трюма, но его заботит лишь сохранность тайны. Бунин не показывает, как переживают кончину героя его жена и дочь. Но остальной мир равнодушен к этому событию: то, что ушло вместе с ним, не делало жизнь других ярче, светлее и радостнее. Поэтому у Бунина смерть героя – это предостережение всем, живущим только для собственной славы и богатства, всем, не помнящим о своей душе.

  • Краткое содержание Иду на грозу Гранин

    Д. А. Гранин

    Иду на грозу

    Спокойное течение рабочего утра в лаборатории № 2 нарушил внезапный приход шефа члена-корреспондента А. Н. Голицына. Он сделал разносы сотрудникам, а затем ворчливым голосом велел, чтоб Сергей Крылов подал заявление на должность начлаба. Воцарилась тишина. Считалось, что вакансию предстоит занять Агатову. У него была репутация посредственного ученого, но неплохого организатора. К Крылову же в это утро зашел институтский приятель – блистательный Олег Тулин, веселый, общительный красавец и талантливый ученый. Он приехал в Москву добиваться разрешения на исследование с самолета, очень рискованное. Генерал Южин разрешил с большим скрипом, но все равно у Тулина было ощущение, что иначе случиться все-таки не могло – удача всегда сопутствовала ему. А вот Крылову – не сопутствовала. Пока Тулин был у генерала, честолюбивый Агатов провел небольшую интригу, и в результате Крылов ушел из института. Это крушение у Сергея было далеко не первым. Оформив расчет, он поехал туда, где проводил зимой исследовательские работы. Вместе с ним на озере работала Наташа. Тогда Сергею хотелось, чтобы все, случившееся между ними, осталось просто приятным случаем. Теперь он знал, что без Наташи не может. Но на месте узнал, что Наташа Романова, забрав сына, ушла от мужа, довольно известного художника. Адреса ее не имел никто. У Крылова, в противоположность Тулину, всегда все шло через пень-колоду. На первом курсе он еле тянул по всем предметам, и к нему прикрепили отличника Тулина. Сергей преклонялся перед способностями Олега, Олег же с радостью опекал нового друга. У Сергея проснулся интерес к науке. К концу третьего курса Крылова исключили (он повздорил с одним доцентом), несмотря на защиту Тулина, который был тогда комсомольским вожаком. Старшая сестра того же Тулина устроила Крылова к себе на завод контролером ОТК, Здесь голова его была свободна, и он обдумывал несколько глобальных физических проблем. Товарищи по работе и общежитию считали его чудиком. Но перестали, когда главный конструктор завода Гатенян взял его в свое бюро. Крылов стал печататься в техническом журнале, о нем стали поговаривать на заводе, пророчили быструю и блестящую карьеру. Гатенян организовал Крылову доклад на семинаре в институте физики. После этого парень подал заявление об уходе. Там, в институте, он впервые понял, что такое настоящие ученые. Они казались ему сонмом богов. Сидя верхом на обычных стульях, куря заурядные сигареты, они перекидывались фразами, смысл которых он мог бы понять лишь спустя часы напряженных раздумий. Юпитером среди этих богов был Данкевич. Со временем Крылов стал у Данкевича старшим лаборантом, потом научным сотрудником, и ему дали самостоятельную тему. Он сидел, окруженный приборами, включал, выключал, настраивал – беспрерывно работал. Для счастья ему больше ничего нужно не было.

    Но постепенно Крылову стало казаться, что его шеф замахивается на большее, чем-то, что в состоянии достичь, что работа зашла в тупик и они никогда не добьются результатов. Попробовал объясниться. Сообщил, что хотел бы заняться атмосферным электричеством. “Не знал, что вас интересует быстрый успех”, – сказал Дан и подписал Крылову характеристику для годовой кругосветной экспедиции на геофизическом корабле. Когда Сергей вернулся, то узнал, что его девушка Лена выходит замуж и что Данкевич умер, а гипотезы Дана блестяще оправдались, открывая огромные возможности. В этой новой ситуации замдиректора института Лагунов стал возить Крылова с одного важного совещания на другое. Представлять солидным людям в качестве ученика Данкевича… Впереди вновь забрезжила возможность сделать карьеру… Но когда приехавший из Москвы Голицын, корифей в области атмосферного электричества, сообщил ему, что незадолго перед кончиной Дан просил его взять на работу Крылова, сказав, что тот оставил утвержденную и начатую диссертацию. Они славно работали с Голицыным – до того момента, когда старик предложил ему должность начлаба и последовал ход от Агатова. Расставание с Голицыным – и Крылов снова оказался не у дел. Опять помог Тулин: позвал работать к себе, в новоутвержденном эксперименте по управлению грозой. Крылов колебался: многое в работе Олега казалось ему сырым и бездоказательным. Но рискнуть все же стоило. И они полетели на юг с группой сотрудников.

    Грозовое облако сравнивают с электрической машиной, обычным генератором. Но у облака нет проводов, и непонятно, как оно “включается” и почему останавливается. Работать мешал курировавший работы Агатов – он категорически запрещал входить в грозовое облако. Формально он был прав, но вне облака получить решающие результаты представлялось сложным. В какой-то момент Тулину понадобилось уехать на деловое свидание. Руководить полетом должен был Крылов. Уехал Тулин с Женей, и влюбленный в девушку член их группы Ричард сидел безучастный, с остановившимися глазами. Потом Крылов отчетливо вспомнил, что, вопреки инструкции, парашют у парня валялся на кресле.

    Сводка была совершенно благополучная. В полете Агатов заметил, что у приборов, с которыми он работал, сели батареи, и переключил их на питание от батарей грозоуказателя. Указатель понадобиться не мог. Ведь они не имели права заходить в грозу. Гроза внезапно налетела с запада и замкнулась. Указатель не работал, пилот не мог сориентироваться. Люди стали выбрасываться с парашютами. Ричард кинулся вытаскивать кассеты с записями приборов и заметил отвинченный разъем питания указателя… В салоне остались лишь он да Агатов. Агатов ударил аспиранта ногой и почувствовал, как рука Ричарда, державшаяся за лямки его парашюта, разжалась. Тогда он подтянулся к люку и перевалил через край. На следующий день после похорон Ричарда прилетела комиссия по расследованию. Крылов, по мнению многих, держался глупо – доказывал, что указатель должен был сработать, добивался продолжения работ. Тулин же от темы отказался. Всеобщее сочувствие было на его стороне – такой талантливый, переживает, а этот Крылов… Тулину стали сочувствовать еще сильнее, когда стало известно, что Крылов пошел против него. Кстати, многие считали, что и аварии бы никакой не было, полети в тот день Тулин, счастливчик и везунчик.

    Лагунов требовал отдать Крылова под суд. Южину было обидно, что Тулин, в которого он так поверил, раскис. Это Тулин должен был держаться стойко, а не этот простак Крылов. Тему закрыли. Счастливчика Тулина взяли на работы по спутникам. А Крылов, как ни странно, продолжал работать над закрытой темой. На прощание его везучий друг попытался ему втолковать: начальство не разрешит продолжать эксперимент. Ах, Крылова интересует только наука? Но в самом лучшем случае все придется начинать с самого нуля. Ладно, он, Тулин, попозже вытащит его из очередной лужи. Крылов же теперь ясно понимал, что его бывший друг пошел на компромисс, потому что ему нужен успех, признание, слава, – как будто для ученого недостаточно научного результата. Каждый день Крылов садился работать. Временами было безнадежно, но вскоре многое прояснилось. Тогда он показал результаты Голицыну. Вскоре стало известно, что академик Лихов, Голицын и кое-кто еще требуют восстановления эксперимента. А потом было дано, подписано, утверждено и заверено разрешение. Крылов узнал, что в экспедиции встретится с Наташей. А потом случайно встретил Голицына. Тот поинтересовался: как ваши дела? “Чудно, – сказал Крылов, – отличная группа подбирается”. – Кто же? ” – спросил Голицын. “Я, один я. Зато крепкий, спаянный коллектив”. “И еще Ричард”, – подумал он.

  • Жизненный и творческий путь Константина Симонова

    Кирилл (Константин) Симонов родился 28 ноября 1915 г. в Петрограде в семье военного. Отец его погиб на фронте в 1-ю мировую войну, Константин отца не помнил, вырастивший мальчика отчим Александр Григорьевич Иванишев был преподавателем в военных училищах, вся жизнь Симонова связана с армией. После войны этой внутренней связи не давали прерываться творческие интересы писателя, сосредоточенного на изображении Великой Отечественной войны, но сами эти интересы возникли в немалой степени под воздействием его детских и юношеских воспоминаний об армии, о ее людях. Многое он знал изнутри, через свою семью, фундамент нравственных представлений некоторых из них он пронес через всю жизнь из созданного им поэтического мира.

    Интерес и любовь к литературе пробудила у будущего поэта его мать Александра Леонидовна Иванишева, она много читала, сочиняла стихи. Первые стихи К. Симонов написал в семилетнем возрасте. В них описывается учеба, жизнь курсантов военных училищ. ч

    Детство и юность Константина прошла в Рязани и Саратове, в семье с почти армейским укладом жизни. Симонов в своей автобиографии писал:

    “Наша семья жила в командирских общежитиях. Военный быт окружал меня, соседями были тоже военные, да и сама жизнь училища проходила на моих глазах. За окнами, на плацу, производились утренние и вечерние поверки. Мать участвовала вместе с другими командирскими женами в разных комиссиях содействия; приходившие к родителям гости чаще всего вели разговоры о службе, об армии. Два раза в месяц я, вместе с другими ребятами, ходил на продсклад получать командирское довольствие.

    Вечерами отчим сидел и готовил схемы к предстоящим занятиям. Иногда помогал ему. Дисциплина в семье была строгая, чисто военная. Все делалось по часам, в ноль-ноль, опаздывать было нельзя, возражать не полагалось, данное кому бы то ни было слово требовалось держать, всякая даже самая маленькая ложь презиралась…”

    1934 г. – К. Симонов поступил в Литературный институт им. Горького в Москве, который еще называли Вечерним рабочим литературным университетом.

    Со второго курса он стал учиться на дневном отделении, полностью отдавшись литературным занятиям, усердно посещал лекции и семинары, много читал и продолжал писать стихи.

    Вспоминая свои студенческие годы, Симонов пишет не только о товарищах по институту, не только о преподавателях, прежде всего о времени.

    1934 г. – После дописывания и переписывания по замечаниям литературных критиков во 2-м сборнике молодых писателей “Смотр сил” была напечатана поэма Симонова “Беломорцы” (поэма о строительстве Беломорканала). Впоследствии впечатления от поездки на Беломорканал войдут в цикл стихов “Беломорские стихи” 1935 г. Начиная с 1936 г., стихи Симонова стали появляться в журналах и газетах на первых порах редко, затем чаще. Он писал о судьбе купеческих семей в годы революции (“О трех братьях”), о гражданской войне (“Партизан”, “Старуха”, “Сундук”), о Пушкине (“Три ночлега”), но все это было еще несамостоятельно, так как собственный голос поэта в этот период был заглушен заимствованными у разных поэтов интонациями (Маяковского, Багрицкого, Мандельштама, Тихонова, Киплинга и др.)

    Симонов, как и другие молодые поэты предвоенной поры, опирался прежде всего на опыт романтической поэзии о гражданской войне. Отвергая приподнятость, они стремились к романтике мужества, суровых испытаний, преодоления трудностей. Именно в этот период формируется основная тема Симонова – тема мужества и героизма, носителями которого являются люди, причастные к бурным событиям своей эпохи. Например, поэма “Победитель”, 1937 г.; “Ледовое побоище”, 1938 г.; “Суворов”, 1939 г.; пьесы “История одной любви”, 1940 г. ; “Парень из нашего города”, 1941 г.

    1941 г. – Симонов, военный корреспондент газеты “Красная звезда”, едет на фронт. В своих военных работах Симонов одним из первых обратился к теме русского человека на войне. Пишет такие работы, как: 1942 г. – пьеса “Русские люди”, Государственная премия СССР, 1943 г.; 1943-1944 гг. – по весть “Дни и ночи”, Государственная премия СССР, 1946 г.

    Лирика военных лет принесла Симонову еще более широкую популярность. Он показывал войну “в настоящем ее выражении, в крови, в страданиях, в смерти”, нарисовав почти пустынную и печальную в своей наготе” многострадальную землю, по которой прошла война, страшные развалины городов, пепелища деревень и сел.

    14.01.42 – в газете “Правда” опубликовано стихотворение “Жди меня”, и Симонов стал сразу обладателем одного из самых громких литературных имен. Это стихотворение (как и напечатанное в следующем месяце “Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…”, и еще одно, появившееся через полгода, начинавшееся строкой “Если дорог тебе твой дом…”), затем десятки, если не сотни раз, перепе-чатывались во фронтовых и армейских газетах, выпускались, как листовка, постоянно читались по радио, переписывались друг для друга, отсылались с фронта в тыл и из тыла на фронт. Эти стихи учили воевать, преодолевать военные и тыловые тяготы. Они помогали не только воевать, но и жить.

    1942 г. – сборник “С тобой и без тебя”;

    1944г.- сборник “Война”.

    Когда кончилась война, Симонову еще не было тридцати. Все главное, казалось, впереди. Отечественная война была для него, как и для всех, кто, не уклоняясь и не зажмуриваясь, прошел через ее испытания, ни с чем не сравнимым потрясением. И жизнь не остановилась, она обрушивалась множеством забот, неотложных дел, не давала ни минуты покоя. Мирное время сразу же навалилось новыми большими и трудными обязанностями:

    1938, 1950-1954 гг. – редактор “Литературной газеты”;

    1946-1950, 1954-1958 гг. – редактор журнала “Новый мир”;

    1946-1954 гг. – зам. ген. секретаря правления Союза писателей;

    1952-1956 гг. – кандидат в члены ЦК КПСС (с 1942 чл. КПСС)

    1956-1961, с 1976 г. – член Центральной ревизионной комиссии КПСС; Депутат Верховного Совета 2-го и 3-го созывов;

    с 1949 г. – член президиума Советского комитета защиты мира;

    1954-1959, с 1967 г. – секретарь правления Союза писателей СССР.

    К этому прибавлялись следовавшие одна за другой заграничные командировки:

    декабрь 1945 – апрель 1946 гг. – Япония. Наиболее длительная и существенная поездка для его творчества;

    апрель 1946 – июнь 1946 гг. – США и Канада;

    октябрь 1949 – декабрь 1949 гг. – Китай.

    В первые послевоенные годы он провел в командировках не меньше времени, чем в войну.

    Период “холодной войны” отразился в творчестве Симонова созданием идеологически актуальных произведений (пьесы “Русский вопрос”, 1946, Государственная премия СССР, 1947; “Чужаятень”, 1949, Государственная премия СССР, 1950; книга стихов “Друзья и враги”, 1948, Государственная премия СССР, 1949). С середины 60-х гг. Симонов создает трилогию “Живые и мертвые” (Ленинская премия, 1974): романы “Живые и мертвые” (1954-1959, одноименный фильм, 1964), “Солдатами не рождаются” (1963-1964, одноименный фильм, 1969) и “По следнее лето” (1970-1971) эпически широкое художественное исследование пути советского народа к победе в Великой Отечественной войне. К трилогии по материалу примыкают “Южные повести” (1956-61), повести “Из записок Лопатина” (1965), “Двадцать дней без войны” (1972) и другие произведения. Многие его произведения переведены на языки народов СССР и иностранные языки.

    1970 г. – поездка во Вьетнам.

    1974 г. – Симонову присвоено звание Героя Социалистического Труда.

    К. М. Симонов умер в Москве 28 августа 1979 года. Как он завещал, прах его был развеян под Могилевом на Буйническом поле.

    Трудно вспомнить литературный жанр, в котором не пробовал бы свои силы успешно К. Симонов, его перу принадлежат лирические стихи и исторические поэмы, очерки и рассказы, повести и романы, пьесы и сценарии. Постоянно выступал он как публицист и литературный критик. Много занимался документалистикой в литературе, в кино, на телевидении. Его всегда увлекало новое: начал он свой литературный путь как поэт, затем поэзия была сильно потеснена драматургией и журналистикой; в последний период жизни подлинным своим призванием считал прозу.