Blog

РОЛЬ ГЕРОЯ-АВТОРА В РАННИХ РАССКАЗАХ М. ГОРЬКОГО

О первых литературных опытах М. Горького известно не много. Писал стихи и романтические поэмы, самой крупной из которых стала “Песня старого дуба”. Строка из нее: “Я в мир пришел, чтобы не соглашаться” – могла бы служить эпиграфом ко всему творчеству писателя. Но популярность и славу Максиму Горькому принесло не поэтическое творчество, а овеянные романтизмом сказки, легенды, притчи и “правдивые рассказы” о босяках, лейтмотивом которых стал мотив “несогласия” с действительностью, готовность борьбы с ней.

В очерке “Читатель” М. Горький писал: “Мы, кажется, снова хотим грез, красивых вымыслов, мечты и странностей, ибо жизнь, созданная нами, бедна красками, тускла, скучна! Действительность, которую мы когда-то так горячо хотели перестроить, сломала и смяла нас… Попробуем, быть может, вымысел и воображение помогут человеку подняться ненадолго над землей и снова посмотреть на ней свое место, потерянное им”.

Горький сетует на то, что человек больше не борется, а только “приспосабливается”, что он “утратил гордость своим первородством”, не чувствует себя царем земли и не замечает, что своими руками поставил преграду “на пути к свободному творчеству жизни, в борьбе за свое право ломать, чтобы создавать”.

В этом же очерке Горький как писатель-романтик адресует гневные слова писателю-реалисту: “Ты нищ, для того чтобы дать людям что-нибудь действительно ценное… Твое перо слабо ковыряет действительность, тихонько ворошит мелочи жизни… Ты уверен, что это полезно – рыться в мусоре буден и не уметь находить в них ничего, кроме печальных, крошечных истин, устанавливающих только то, что человек зол, глуп, бесчестен, …что он бессилен и жалок, один сам по себе?” Используя художественный вымысел, сам Горький стремился заставить читателей “подняться ненадолго над землей”, обратить внимание на “внемировые”, “внежизненные” ценности.

Под влиянием популярных на рубеже веков философских учений, особенно идей Ф. Ницше о “сверхчеловеке”, пренебрегающем общепринятой моралью, в ранний период творчества Горький видел в человеческой слабости источник зла и несвободы личности. Он считал слабоволие и слабосилие уязвимыми местами русского национального характера. И потому в своих произведениях противопоставлял силу-красоту и слабость-уродство.

На глубинном уровне такое противопоставление роднит ранние романтические и реалистические произведения Горького. Силу и слабость он соотносит друг с другом как идеал и реальность. Причем любовь писателя к приему антитезы проявляется на всех уровнях: противопоставляются ранние романтические и реалистические произведения; внутри произведений противопоставляются герои – Сокол и Уж, Челкаш и Гаврила, Мальва и Яков, дед Архип и Ленька, Ларра и Данко, женские и мужские характеры (Лойко и Радда). Для противопоставления романтического идеала суровой реальности Горький использует определенные приемы. Так, например, в романтических произведениях он подчеркивает красоту и совершенство мира и человека. Свободного мира и свободного человека. А донести до читателя свое видение, свое понимание действительности в ранних рассказах Горькому во многом помогает образ героя-автора.

Для наиболее яркого и полного художественного воплощения своих идей Горький обратился к жанрам легенды и притчи, в которых мотив силы соединяется с мотивом красоты и преподносится в возвышенно-романтическом ореоле (герои ранних рассказов Горького, как правило, цыгане или молдаване, живут в соответствии с законами природы, а их внутренняя красота и сила соответствуют их внешней привлекательности). Таковы легенды о Лойко Зобаре и Радде, о Ларре и Данко в романтических рассказах “Макар Чудра” (1892) и “Старуха Изергиль” (1895). При этом образ рассказчика, то, как он воспринимает и оценивает окружающий мир, услышанные истории, какими видит героев, играет очень важную роль в раскрытии авторской позиции.

В рассказе “Макар Чудра” Горький попытался разрушить устоявшиеся традиционные представления о миропорядке, добре и зле. Изображенная в начале повествования вполне реалистичная картина постепенно превращается в некую “перевернутую” реальность. Макар Чудра из старого цыгана, похожего на старый дуб, “обожженный молнией, но все еще мощный, крепкий и гордый силой своей”, превращается в некое подобие языческого бога, которому ведомы иные истины. “Ты славную долю себе выбрал, сокол. Так и надо: ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и все! Разве ты сам – не жизнь?” – вещает он. “Учиться и учить, говоришь ты? – спорит Макар Чудра со своим собеседником. – А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет. Не можешь. Ты поседей сначала, да и говори… Идешь ты, ну и иди своим путем, не сворачивая в сторону. Прямо и иди. Может, и не загниешь даром. Вот и все, сокол!” Старый цыган предлагает свой рецепт счастья: “Так нужно жить: иди, иди – и все тут. Долго не стой на одном месте – чего в нем? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить ее. А задумаешься – разлюбишь ее, это всегда так бывает”.

Макар Чудра, обращаясь к своему собеседнику (автору-рассказчику), не случайно называет его соколом. В таком обращении виден образ, близкий цыганскому духу, образ гордой и смелой птицы. Превознося свободу как главную жизненную ценность, цыган предлагает вниманию своего слушателя “одну быль”, запомнив которую, тот должен стать по-настоящему “свободной птицей”. Такой “свободной птицей” был и Лойко Зобар, удалой, бесстрашный молодой цыган, красавец с очами, “как ясные звезды”, с улыбкой, как “целое солнце”.

“Взглянет он тебе в очи и полонит твою душу, и ничуть тебе это не стыдно, а еще и гордо для тебя, – говорит о Лойко Макар Чудра. – С таким человеком и сам лучше становишься… Это был товарищ! И мудр, как старик, и сведущ во всем, и грамоту русскую и мадьярскую понимал. Бывало, пойдет говорить – век бы не спал, слушал его! А играет – убей меня гром, коли на свете еще кто-нибудь так играл!.. Каждая жила в твоем теле понимала ту песню, и весь ты становился рабом ее. И коли бы тогда крикнул Лййко: “В ножи, товарищи!” – то и пошли бы мы все в ножи, с кем указал быон”. “Все он мог сделать с человеком, и все любили его, крепко любили”, только гордая красавица Радда не смотрела на парня, а то и подсмеивалась над ним.

“О ней, этой Радде, словами и не скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку, как свою душу, знает”. Образы этих близких по духу молодых людей глубоко поэтичны и величественны. Оба они “царственно” красивы, горды и независимы, но их эгоистичность мешает им обрести счастье в любви: они гибнут, отказываясь от своего чувства, потому что ради него им пришлось бы пожертвовать свободой.

Лойко Зобару гордость не позволяет стать рабом любви к “гордой королеве” Радде, она же требует от него невозможного – покориться ей как старшему, поклонившись в ноги перед всем табором и поцеловав ее правую руку. Оба заранее предвидят трагическую развязку, но другого пути для них нет. Своей гибелью герои утверждают, что истинное счастье – это абсолютная свобода.

Форма рассказа о Лойко и Радде напоминает притчу – один из самых популярных жанров в Библии, но совершаемое Зобаром убийство подано таким образом, что слушатель не ощущает ужаса или осуждения. Напротив, он восхищен величием, красотой чувств, духом свободы и нежеланием одного человека покориться воле другого. Под впечатлением услышанного от Макара Чудры рассказчик начинает воспринимать мир по-новому: в рокоте моря ему слышится “мрачный и торжественный гимн” сильным и красивым людям, способным жить свободно, не повинуясь ничьей воле.

Одним из наиболее ярких ранних произведений Горького, в котором он также переосмысливает традиционные представления о добре и зле, красоте и силе, но в несколько другом аспекте, является рассказ “Старуха Изергиль”. Этот рассказ состоит из трех частей: легенды о Ларре, рассказа Изергиль о ее собственной жизни и легенды о Данко, обрамленных повествованием автора-рассказчика. Единым целым эти три части делает основная идея произведения – стремление выявить истинную ценность человеческой личности.

“В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам. И те, которые не находят их для себя, – … не понимают жизни, потому что, кабы люди понимали жизнь, каждый хотел бы оставить после себя свою тень в ней. И тогда жизнь не пожирала бы людей бесследно”, – говорит умудренная жизненным опытом Изергиль. Эти ее слова, обращенные к рассказчику, звучат упреком скучной, пошлой жизни многих поколений людей, без следа исчезнувших с лица земли. В то же время эти слова объясняют смысл легенды о Лар – ре (его имя означает “отверженный, выкинутый вон”), помогают лучше понять мятежную душу самой Изергиль, которую пугает судьба отверженного сына орла, отбрасывающая тень на ее собственную жизнь (ведь и сама Изергиль из числа гордых и свободолюбивых героев). От этих слов тянется ниточка и к легенде о бессмертном подвиге Данко.

Мысль автора в рассказе “Старуха Изергиль” движется от образа сильного и красивого эгоиста Ларры, живущего только для себя, от образа самой Изергиль, живущей только своими страстями, – к образу Данко, живущего и совершающего подвиг ради других людей. И Ларра, и Данко – сильные личности, но Ларра в духе ницшеанского “сверхчеловека” считает себя человеко-богом, которому “все позволено”, он хочет иметь все и сохранить себя цельным, ничем не жертвуя. Данко же совершает подвиг самопожертвования ради людей, которые смирились, “испуганные смертью”, и уже готовы были принять рабскую жизнь, принести в дар врагу самое дорогое – свою волю.

Одиночество Ларры оборачивается для него страшным наказанием, так как оно противоестественно для любого человека. Ларра живет тысячи лет, и одиночество иссушило его душу, как солнце “высушило его тело, кровь и кости”. Автор осуждает Ларру как носителя эгоистической идеи, в то же время он осуждает и старуху Изергиль – носителя идеи жизни ради удовлетворения своих страстей. Но и подвиг Данко также не оценен людьми по достоинству. Движимый чувством сострадания и любви к людям, он целеустремленно идет вперед, но его порыв в большой степени эмоционален, ему не хватает могучей силы разума, и поэтому подвига героя недостаточно, чтобы преобразить несовершенных людей и пробудить в них высокую духовность. И все же автор симпатизирует именно Данко. Потому что его поступок был совершен от великой любви к людям, и, несмотря на то что нашелся “осторожный” человек, потушивший горящее сердце, искры его светятся, они не померкли. Потому что гордое сердце Данко было “факелом великой любви к людям”.

На фоне этих легенд история жизни старухи Изергиль – яркой и своевольной в любви женщины – тоже приобретает смысл притчи. Этот образ содержит в себе ничуть не меньше свободы, полета души, чем образы Лойко и Радды, Ларры, Данко и многих других. Жизнь Изергиль, наполненная “жадной любовью”, была подчинена этой ненасытной страсти. Но в любви она была свободнее и не позволяла ни унижать себя, ни подчинять чьей-либо воле.

Мотив прозрения связан с образом слушателя (автора-рассказчика), которому открывается истина.

Рассказ обрамляется его просьбами к Изергиль поведать, о чем он не имеет пока представления. А в конце он “думал о великом горящем сердце Данко и человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд”.

Произведения Горького зажигают наши сердца великой любовью к людям, стремлением к свободе, жаждой живой, полноценной жизни. И роль самого автора, особенно в ранних его произведениях, сводится к тому, чтобы стать некой путеводной звездой, открывающей человеку его собственную душу, озаряющей его жизненный путь, наполняющей ее особым смыслом.

Через пленительную красоту романтических образов писатель ведет человека к духовному преобразованию, через прекрасные истории красивых, гордых, смелых героев Горький открывает перед нами историю нашей собственной жизни, наши стремления, наше предназначение. Человеку необходимо прекрасное – иначе поймет ли он свое предназначение? Человеку нужен подвиг – иначе поймет ли он, что сердце должно пылать?

Человеку нужен Сокол – иначе он так и будет возлежать, распластавшись на ложе своей судьбы… Горький дает нам это прекрасное, этот подвиг, посылает нам этого Сокола.

В юности Анна Ахматова была довольно дерзкой и своенравной особой, которая всегда поступала так, как считала нужным, не обращая внимания на общественное мнение. Убедить ее сделать что-то по-другому было практически невозможно. Поэтому до сих пор остается загадкой, почему после нескольких решительных отказов она все же согласилась стать женой Николая Гумилева. Версий существует огромное множество, самая распространенная из которых сводится к тому, что Ахматова попросту пожалела Гумилева, который несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством из-за неразделенной любви. Существует и мистическая трактовка столь неожиданного поворота судьбы, которую связывают с причастностью Ахматовой к сообществу киевских ведьм. Благодаря доступу к закрытым знаниям эта женщина могла предугадывать будущее и, как утверждают исследователи ее творчества, вовремя поняла, что преждевременная гибель Гумилева обеднит русскую поэзию, лишив ее прекрасных стихов. Так или иначе, в 1909 году Анна Ахматова приняла предложение стать супругой этого человека, а на следующий день после помолвки появились грустные и наполненные трагизмом стихи “Молюсь оконному лучу…” .

В них органично переплетаются тоска и радость, ожидание предстоящей свободы и, одновременно, острое ощущение того, что автор совершила какую-то непоправимую ошибку. Сама Ахматова описывает свое состояние довольно скупо и сдержанно: “Сегодня я с утра молчу, а сердце – пополам”. В таком отстраненном и подавленном состоянии поэтесса все же по привычке обращает внимание на различные мелочи, видя позеленевшую медь на рукомойнике. “Но так играет луч на нем, что весело глядеть”, – отмечает Ахматова. Эта двойственность ощущений не позволяет с определенной долей утверждать, что же именно испытывает поэтесса, приняв столь важное для нее и ответственное решение. Но ясно одно – этот брак с ее стороны строится не на любви, а на самопожертвовании. Поэтому неудивительно, что одинокий солнечный луч, проникнувший в ее комнату, становится для Ахматовой верным другом и собеседником. “Он словно праздник золотой и утешенье мне”, – отмечает поэтесса. В этом стихотворении она прощается со своей безмятежной юностью и готовится к взрослой жизни, которая обещает быть весьма непростой, ведь брак без любви – тяжелое испытание для обоих супругов, даже если они прекрасно ладят между собой и преследуют благородные цели.

Я любил правду… А где она?.. Всюду одно

Лицемерие или по меньшей мере шарлатанство,

Даже у самых добродетельных, даже у самых

Великих!

Стендаль

Подзаголовок романа “Красное и черное” Стендаля -“Хроника XIX века”. На самом деле роман можно считать хроникой безвременья, которым стала для Франции эпоха Реставрации. После Великой французской революции, после стремительного возвышения и падения Наполеона, наступила реакция, душившая ростки всего нового, смелого, прогрессивного. Возродившаяся знать и укрепившаяся буржуазия изо всех сил старались не допустить к власти умных и талантливых людей из народа, боясь новых переворотов. Честолюбивые юноши из небогатых семей с тоской вспоминали о времени революции, когда сословные и имущественные ограничения не были преградой на пути к славе.

Одним из таких, опоздавших родиться молодых людей был герой романа “Красное и черное” Жюльен Сорель. Умный, способный, но хрупкий и мечтательный мальчик с детства казался обузой в семье плотника. Он начал изучать латынь у местного священника, понимая, что физический труд не для него, и надеясь на духовную карьеру. Жюльен не был набожным, но очень рано привык изображать набожность: иначе ему было не попасть в семинарию. Он лицемерил совершенно сознательно, справедливо полагая это единственным своим оружием в борьбе за существование.

Благодаря своим успехам в латыни Жюльен становится гувернером в доме мэра города господина де Реналя. Он чувствует себя в стане врагов, болезненно реагируя на грубость местной знати: “И тут, как на лесопилке своего отца, он глубоко презирал людей, среди которых жил, и чувствовал, что и они ненавидят его”. Жену мэра, госпожу де Реналь, он поначалу тоже считал врагом, стремился добиться победы над ней с помощью не очень достойного оружия – собственной молодости и привлекательности. Он добивался маленьких побед с настойчивостью настоящего полководца. Но случилось непредвиденное: Жюльен влюбился, впервые, по-настоящему. На счастье или на беду, госпожа де Реналь была не искушенная светская львица, привыкшая менять любовников, а чистая, благородная, честная женщина, которая искренне считала себя грешницей. Ее раскаяние в итоге погубило и ее, и Жюльена. Из-за анонимных писем Сорель вынужден был покинуть дом мэра и поступить в духовную семинарию. И тут, несмотря на привычку лицемерить, он допустил сразу несколько промахов. Жюльен не знал, что ум и знания надо скрывать, чтобы не вызвать ненависти грубых и невежественных соучеников и подозрения наставников: “После многих месяцев неустанного усердия Жюльен все еще сохранял вид человека мыслящего”. Выбранный им в духовники за ум и честность ректор семинарии аббат Пирар был не в чести у начальства, а значит, и к Сорелю стали относиться с подозрением. К тому же его уличили в чтении посторонних книг – это преступление каралось особенно строго. Те иезуитские методы, которыми он стремился достигать своих целей, оказывается, претили его натуре, когда применялись против него самого.

Благодаря связям аббата Пирара Жюльен становится секретарем маркиза де Ла-Моля, а вскоре, – и его правой рукой. Он довольно быстро осваивается в высшем свете, противопоставляя чванству и легковесности вельмож и их отпрысков надменное презрение простолюдина, добившегося всего трудом и верящего в свою счастливую звезду. Его ум, манера держаться, тайная приверженность революционным идеалам пробудили любопытство пресыщенной, скучающей дочери маркиза Матильды. Их любовь была похожа на поединок и ничем не напоминала яркое и светлое чувство Сореля к госпоже де Реналь. Презирающая окружающих Матильда решается выйти замуж за Жюльена. Перед ним открылась блестящая карьера. И если бы не месть иезуитов, продиктовавших госпоже де Реналь разоблачительное письмо, он достиг бы всего, о чем мечтал.

Желая отомстить, он стреляет в госпожу де Реналь и оказывается приговоренным к смерти. И тут все наносное: лицемерие, жажда славы, жестокость слетают о его души, словно шелуха. Он наконец становится самим собой. К нему возвращается прежняя любовь. И Жюльен отказывается просить о помиловании. Почему? Может, потому, что его представления о чести и бесчестии не позволяли просить милости у тех, кого он презирал. В своем последнем слове на суде Сорель впервые откровенно говорит о своей загубленной жизни и обвиняет высшее общество, которое желает наказать в его лице “эту породу людей низкого происхождения”, осмелившихся “затесаться” в хорошее общество.

Так оканчивает жизнь умный и достойный человек, который решил сделать карьеру, не гнушаясь любыми средствами. Но Сорель гибнет именно потому, что, провозглашая полную беспринципность на словах, оказывается на деле честнее и выше тех, с кем сталкивает его судьба. Стендаль сделал своего героя настолько узнаваемым, что книга была запрещена цензурой, а имя Жюльена Сореля до сих пор остается нарицательным для молодых честолюбцев.