Blog

Подошло к концу 20-е столетие, которое было отмечено трагическими событиями, повлиявшими на жизнь страны и на судьбы живущих в ней. Век революций, войн, изломов, катаклизмов, так по праву может быть охарактеризован век ХХ-ый. Многие писатели напористо вступали в литературу в конце 70-х – начале 80-х годов, но мало кто остался. Хотя есть и ныне живущие современные писатели, вошедшие в историю отечественной словесности второй половины нашего века. Их присутствие в литературе по-прежнему ощутимо, даже если их произведения не часто появляются на страницах периодики и не так часто выходят отдельными издания-ми. Эти писатели прошли через испытания нынешнего социального излома без ущерба для творческой воли.

Ситуация в обществе и состояние умов сегодня таковы, что даже А. Солженицын оказался оттесненным на второй план. В 1994 году он возвратился в Россию из вынужденной эмиграции. Его творческий путь – особенно в жанре публицистики – продолжается. Сейчас он явно очень многое уточняет на своем пути самопознания, раздумий о грядущем обустройстве России. Писатель иначе подходит к трактовке судеб своих героев. Время разрушения исторических устоев России под любыми лозунгами прошло.

Солженицын никогда не был просто писателем, он был еще и гражданином, и философом, и историком, и “пророком-проповедником” (как он сам себя всегда называл). Все его произведения неразрывно связаны с судьбой страны, с болями ее и невзгодами; все пронизаны гражданской тревогой. И мы не ждем от него остросюжетного детектива или любовного романа, а ждем солженицынского углубленного и пристального анализа, куда неразъемно вплавлено раздумье, что, несомненно, важнее прямого ответа на любой вопрос.

Мое внимание привлек “двухчастный” рассказ Солженицына “На изломах”, напечатанный в журнале “Новый мир” в 1996 году. В нем автор сумел дать ответ на вопросы читателей о смысле бытия, вторгнувшись в нервный эпицентр действительности, реально оценив происходящее.

Солженицын называет рассказ “На изломах”, что значит в момент самых крутых социально-исторических сдвигов, в самые критические минуты личного и общественного существования. Так, неожиданно, одним из героев рассказа становится талантливый деятель отечественного ВПК, промышленный заправила, сумевший устоять не только во времена былые, но и во времена новые не дать погибнуть своему детищу – заводу.

Другой герой, более молодой, достигший высот финансового Олимпа. Он глава крупного провинциального банка, который хотят повалить конкуренты, используя все возможные средства, вплоть до покушения на жизнь Алексея. В прошлом этот разносторонне одаренный Толковянов “вздорил” с государством, а теперь вынужден идти просить у него защиты. Найдет ли?

Оба персонажа для Солженицына – воплощение национальной талантливости и упорства, непоказной любви к стране, которую они могли бы и покинуть, потому что нигде не пропали бы, да только не лежит сердце к “загранице”. Хочется, чтоб здесь было хорошо, да и честолюбия достаточно, чтоб не мириться с унижением бегства. Оба не желают уступать даже в самых трудных условиях, в которых вынуждены – в силу извечной российской нескладицы – самореализовываться. Поэтому и держатся друг за друга.

Похоже, на них и уповает Солжени-цын, на эту элиту, плоть от плоти народной. И что характерно, на прошлое своего “вэпэкашника” он закрывает глаза: ведь не уронил национальной гордости, не уступил никому первенства.

Но и новоиспеченного банкира он не обвиняет в том, что деньги в банке народ-ные, что богатеет тот, когда население нищает. Солженицын понимает одно: как бы ни было, а без талантов такого рода, без их хозяйской разворотливости не обойтись. Его надежда – в том, что все нормализуется, обретет цивилизованные формы, и обретет их именно трудами и усилиями таких вот молодых и немолодых старателей, для которых чувство свободы неразрывно связано с чувством самоуважения и желанием самореализоваться в родной стране.

Надежды на восстановление и обновление России звучат и у других современных писателей. В произведениях В. Астафьева, В. Распутина. Но безусловно то, что “На изломах” стоит особняком, решая эту проблему в ином ключе.

Рассказ современен и достаточно легок для восприятия. В нем Солженицын в доступной форме сумел выразить сложную идею возрождения страны, возрождения уважения к человеческой личности.

Будет ли Россия домом для живущих в ней? В этом, как мне кажется, нерв раздумий всех современных писателей. Это их главная тревога. Но и мы часто задумываемся о судьбе своей родины, а ответы ищем у великих мира сего.

Как известно, Л. Н. Толстой был великим мастером психоанализа и “диалектики души” человека. Ему было свойственно изображение “текучих”, сложных, противоречивых характеров и развивающихся событий. Именно сам процесс внутренней жизни героев и ее эволюция привлекали писателя. Толстой раскрывал духовный мир своих персонажей через монологи, пейзаж, авторские комментарии, художественное пространство героев и их поступки. Особую роль в психологическом анализе играет портретная характеристика. Связь внутреннего мира каждого образа и его внешнего описания в романе “Война и мир” взаимообусловлена. Через портрет автор отображал внутренний облик героя, его душевное состояние. Главной особенностью Толстого-художника было умение выделить ту или иную яркую черту во внешности персонажа, запоминающуюся деталь в его поведении.

Так, Пьер предстает перед нами “толстым молодым человеком” с дружелюбными глазами, что вполне точно определяет его мягкую и добродушную натуру. Уже с самого начала произведения внешний облик Безухова как бы противопоставляет его всему светскому обществу, указывая на внутреннее отличие его от этих пустых людей.

Полную противоположность представляет его будущая жена. Сначала Элен Курагина ослепляет нас своей “победительно действующей красотой”. Но по мере того как суммируются все ее поступки, мы понимаем, что эта красота мертвенна, неестественна. И “полные оголенные плечи” Элен – это всего лишь символ ее духовной пустоты.

“Большой рот” и “сияющие черные” глаза Наташи Ростовой открывают нам внутренний мир любимой героини Толстого. Она полна жизни, чувств, готова радоваться каждому мгновенью и верить в счастливое будущее. Поэтому “определенные и сухие черты” Андрея Болконского контрастны живым чертам девушки. Это указывает на существенные различия в их душах: молодой князь всегда находится во власти разума, в то время как Наташа живет чувствами и эмоциями.

С первого взгляда, Марья Болконская производит на нас не самое лучшее впечатление. Это некрасивая девушка с “тяжелой походкой”. Но потом мы видим “лучистые” глаза героини, в которых отражаются ее богатый духовный мир и нерушимая вера. Именно эти глаза, несмотря на внешность, делают Марью очаровательной и милой. Марк Аврелий писал: “Человека хорошего, благожелательного и искреннего можно узнать по его глазам”.

Для достижения художественного эффекта автор вновь и вновь обращает внимание читателей на те или иные черты внешности персонажей, которые становятся их постоянными характеристиками. Ярким примером этого является маленькая княгиня со своей “короткой, с чуть черневшимися усиками верхней губкой”. Она была проста и приятна, но тем не менее наскучила Андрею. Он не находил в ней той глубины, которую впоследствии открыл в Наташе.

Хотелось бы отметить, что любимые герои Толстого постоянно меняются на протяжении всего романа, нелюбимые – стоят на месте в своем развитии. И потому психологический портрет последних предельно прост, они во многом похожи друг на друга. Показательно, что все они красивы, но это мертвенная, застывшая красота. Так, много раз перед нами проходят повторяющиеся детали: “плешивая” голова Василия Курагина, кудри красавца Анатоля, мраморно-белые обнаженные плечи Элен.

В отличие от нелюбимых любимые персонажи Толстого обычно не отличаются внешней красотой, но наделены внутренним богатством. Они естественны, постоянно находятся в движении, стремятся к самосовершенствованию, к нравственным и духовным исканиям.

Художественные образы, созданные писателем, отличаются особой жизненностью. М. Горький отмечал удивительный дар Толстого, его умение создавать точные психологические портреты: “Когда его читаешь, то получается как бы физическое бытие его героев, до такой степени ловко у него выточен образ: он как будто стоит перед вами, вот так и хочется пальцем тронуть”.

Итак, писатель, рисуя психологические портреты своих героев, проникает в их внутренний мир, в их душу. В описательной характеристике мы часто видим, насколько контрастны психологические состояния персонажей и их внешность. И только глаза всегда говорят правду… На всю жизнь нам запоминаются портретные детали героев Толстого и “сияющие” глаза Наташи, и “отлакированные взгляда ми” плечи Элен, и “добрый близорукий взгляд Пьера.

Взрослые часто спрашивают нас, кем мы хотим стать, когда вырастем. Но ведь это так непросто – выбрать ту единственную профессию, в которой ты сможешь стать настоящим мастером. Для этого нужны не только знания, но и возможность попробовать свои силы в разных областях, иначе можно так никогда и не узнать, какими склонностями, способностями и талантами обладаешь.

Я очень люблю цветы. Дома у нас все подоконники тесно заставлены горшками и горшочками с разными растениями. Мне нравится ухаживать за ними, и я стараюсь сделать так, чтобы цветочкам было хорошо летом и зимой. Возможно, когда я вырасту, я стану цветоводом и буду выращивать новые сорта роз, тюльпанов, астр, георгин.

А еще мне бы хотелось стать врачом. Это нужная людям и благородная профессия, потому что помогает преодолевать болезни, а иногда даже побеждать смерть.

Я очень люблю читать, и в детстве думала о том, что было бы неплохо стать в будущем писателем. Однако все мои попытки самостоятельно писать стихи, рассказы и сказки оканчивались неудачно. Наверное, у меня нет литературного таланта, а без него писателем не станешь.

Вот как сложно выбрать профессию! Плохо то, что я еще не знаю, что именно делают люди, занимающие ту или иную должность. Мне бы очень хотелось найти работу, в которой именно я могла бы достичь вершин или совершить открытия, но для этого нужно так много узнать и так долго учиться!

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса –

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса…

Эти чудесные строки, волнующие своей проникновенностью и музыкальностью, посвятил Александр Сергеевич Пушкин своей любимой поре года – осени. Все нравилось в ней поэту: и пышное убранство деревьев, и “редкий солнца луч, и первые морозы, и отдаленные седой зимы угрозы”. Осень вдохновляла его на творчество, пробуждала новые силы; И с каждой осенью я расцветаю вновь; Здоровью моему полезен русский холод

Желания кипят – я снова счастлив, молод,

Я снова жизни поля таков мой организм…

Но любил поэт и зиму. Иначе разве смог бы он так тонко изобразить картины зимней

Природы, как сделал это в стихотворении “Зимнее утро”:

А нынче… погляди в окно:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит.

Читаешь и, кажется, чувствуешь запах зимнего утра, когда дух захватывает от мороза, а глаза слепит необычайная белизна снега, озаренного лучами яркого солнца, – великолепие зимней природы, думаю, никого не оставляло равнодушным.

Детально воспроизводит Пушкин колорит холодного зимнего вечера в другом стихотворении:

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит.

Завывания вьюги, постукивания ветра в окно навевают автору воспоминания о детстве, о дорогом и близком человеке – няне Арине Родионовне. И здесь происходит невероятное: ощущение холода, которым проникнуто начало стихотворения, исчезает, а появляется, напротив, ощущение тепла и уюта, исходящее от теплой печки и тихого голоса няни.

Побывав на Кавказе, Пушкин не мог не отдать должное природе этого уголка земли. Яркая, величественная, торжественная красота Кавказа одновременно и зачаровывала поэта, вдохновляла на новые творения, и наводила на грустные мысли о вечности природы и кратковременности – человеческого пребывания на земле:

Кавказ подо мною. Один в вышине

Стою над снегами у края стремнины:

Орел, с отдаленной поднявшись вершины,

Парит неподвижно со мной наравне.

Отселе я вижу потоков рожденье

И первое грозных обвалов движенье.

Море для Пушкина – это воплощение свободы. К независимости поэт стремился всю

Свою жизнь, поэтому и громадная водная стихия была ему по душе, и часто в своем творчестве он обращался к ее образу.

Но ни холодная и величественная красота гор, ни бескрайние просторы моря не волновали поэта так сильно, как незатейливые русские пейзажи – рощи, дубравы, холмы, озера, родные и знакомые, которые соединились с любовью ко всему русскому. Только неравнодушный ко всему окружающему, только по-настоящему любящий родину человек способен в своих воспоминаниях возвращаться не только к образам людей, но и природы:

Минувшее меня объемлет живо

Па границе

Владений дедовских, на месте том,

Где в гору подымается дорога,

Изрытая дождями, три сосны

Стоят – одна поодаль, две другие

Друг к дружке близко, – здесь, когда их мимо

Я проезжал верхом при свете лунном,

Знакомым шумом шорох их вершин

Меня приветствовал.

Я ничьих мнений не разделяю – я имею свои.

И. С. Тургенев

“…Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным. В теперешние времена полезнее всего отрицание – мы отрицаем”.

Чьи же это слова? Кому они принадлежат? Кто этот человек, который может так уверенно говорить?

Передо мной роман И. С. Тургенева “Отцы и дети”. Этот роман был создан автором в 1860 году. Создавался он в пору подготовки и проведения крестьянской реформы, в условиях дальнейшего обострения борьбы между противодействовавшими силами русского общества – либералами и демократами. Роман в целом и главный герой – демократ-разночинец Базаров – явились, по определению самого автора, “выражением новейшей нашей современности”. Роман замечателен тем, что вызывает желание подумать, поспорить.

Страница за страницей я знакомлюсь с главным героем романа – Евгением Базаровым, с его биографией, с его характером, с его занятиями, с его взглядами.

Что ж, Евгений, вы мне симпатичны. Мне нравится ваша самостоятельность, упорство в достижении цели.

Детство ваше прошло в бедной семье уездного лекаря. Автор ничего не говорит о вашей студенческой жизни, но надо полагать, что она тоже была бедной, трудовой. Ваш отец говорит, что вы у него “отроду лишней копейки не взяли”. Вероятно, Евгений, вы содержали себя в университете собственным трудом, перебиваясь копеечными уроками. И в то же время находили возможность серьезно готовить себя к будущей деятельности.

Из этой школы труда и лишений вы, Евгений, вышли человеком сильным и суровым. У вас можно поучиться. Меня привлекает ваше отношение к труду. Приехав на отдых в усадьбу Кирсановых, вы тотчас же принимаетесь за работу: собираете гербарий, занимаетесь различными опытами и анализами. Прослушанный вами курс медицинских наук развил природный ум, отучил принимать на веру какие бы то ни было понятия.

Опыт – вот ваш единственный источник познания, а личное ощущение – последнее убеждение. Мне нравится ваша смелость в суждениях, ваши мысли о переустройстве общества, критика суеверий и предрассудков. Как уверенно заявляете вы: “Аристократизм… либерализм… сколько иностранных и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны”. Меня привлекает ваша манера говорить. Речь, лишенная каких бы то ни было словесных украшений, множество пословиц и поговорок: “Шила в мешке не утаишь”, “Бабушка надвое сказала”. Говорите вы много и просто, но мысли выражаете с суровой и мужественной прямотой, без всякой уклончивости, не вынуждая себя к притворству. Все это дает основание говорить о вашем подлинном демократизме, о близости к народу, о силе ваших убеждений, о том, что вы действительно новый человек.

И в то же время я готова с вами поспорить. Итак, что же вы отрицаете?

Вы сами ответили на этот вопрос: “Все!” А что “все”? Конечно, отрицание самодержавия, крепостного права – это похвально. Отрицание всего того, что порождено “безобразным состоянием общества”, – народной нищеты, бесправия, темноты, невежества. Я с вами вполне согласна. Ведь такое отрицание носит, бесспорно, революционный характер и поэтому, говоря словами Тургенева, если вы называетесь нигилистом, “следует читать революционером”.

А дальше? Что же вы отрицаете дальше? Любовь? Любовь в смысле идеальном вы называете “белибердой”, “непростительной дурью”. Как же вы заблуждаетесь! Во все времена человек слагал песнь своего сердца, вечную песнь любви. Я могу привести вам в доказательство множество высказываний великих людей разных времен о любви, которые, увы, будут не в вашу пользу… “Кто не знал любви, тот все равно, что не жил” (Мольер). “Любовь – творец всего доброго, возвышенного, сильного, теплого и светлого” (Д. И. Писарев).

А ваше отношение к женщине? Как неуважительны ваши высказывания: “свободно мыслят между женщинами только уроды”. И именно поэтому вы уже не хотели допустить свободы мысли в женщинах.

Я долго раздумывала над тем, было ли ваше чувство к Одинцовой настоящей любовью. Да, эта женщина сумела вырвать у вас слова признания: “так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно… Вот чего вы добились”. Мне кажется, что от такого человека, как вы, сильного и волевого, подобные слова просто. так не услышишь. Да, вы любили ее. Но не хотели себе в этом признаться, потому что боялись чувства любви, так внезапно захлестнувшего вас. Конечно, вы, Евгений, человек дела. И любовь, как вы, наверное, считали будет только мешать вам. Поэтому, не соглашаясь с вами, я вас немножко и понимаю.

Не согласна с вашим отношением к искусству: “Рафаэль гроша медного не стоит, а русские художники и того меньше”. Как вы можете так думать!

Творениями русских художников, поэтов, музыкантов всегда восхищались и поныне восхищаются люди всего мира. Хотя и здесь я могу вас в чем-то оправдать. Вы жили в такое время, когда искусство не было достоянием народа. И увлечься им, по-вашему, это значит “отойти от дела”. Но вы неправы. “Искусство – это самая большая радость, которую человек доставляет самому себе”, – сказал Писарев. Очень жаль, что вы не успели это понять. Вы, Евгений, материалист. Но в ваших взглядах есть элементы поверхностного, грубого материализма.

Вы отождествляете законы природы и человеческой жизни. Вы считаете, что у всех людей нравственные качества одни и те же, потому что “у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, печень одинаково устроены”. В этом ваша большая ошибка.

Природа… С одной стороны, вы, как человек, увлекающийся естественными науками, любите и понимаете ее’. А с другой… “Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник”. Что ж, вроде бы правильно говорите. Человек может и должен покорить грозные силы природы, заставить их работать на себя. Но в то же время, как можно не восхищаться красотой наших лесов, лугов, степей! Люди с теплотой и любовью выращивают миллионы роз, гвоздик, тюльпанов для того, чтобы любоваться ими. Для того, чтобы они дарили нам радость и хорошее настроение.

Непонятно мне ваше отношение к народу. Вы иногда говорите о мужиках так, что можно подумать, будто они вам безразличны. Наверное, под влиянием настроения. Вы ведь сами гордитесь тем, что ваш “дед землю пахал”. Почему же в ваших взглядах так много противоречивого? Да и автор, создавший вас, считает, что “время Базаровых еще не пришло”. И все-таки я еще раз говорю, что отношусь к вам с большим уважением.

С болью читала я строки романа, из которых узнала о вашей нелегкой смерти. Конечно, вам хотелось жить. Ведь так жаль прощаться со своей жизнью, со своей мыслью, со своим делом. Но эта боль расставания с жизнью выражается в презрительном отношении к себе и к той нелепой случайности, которая погубила вас. И хотя в конце романа вы уже наделены мрачным пессимизмом, скептическим отношением ко всему, до последней минуты вы остались верным себе. И я считаю вас личностью сильной, мужественной, несмотря на ваши заблуждения и ошибки.

“Евгений Онегин” есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя

его фантазии… Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия,

идеалы”, – писал Белинский. И действительно, поэт на этот раз открывает нам душу, самого себя не только в авторских отступлениях, но и в характеристиках своих любимых героев, щедро наделяя их сокровищами своих мыслей и чувств. Порой они смотрят на

мир его глазами, а иногда он – их.

Онегин – главный герой романа – “добрый приятель” автора, но между ними нет знака равенства, они похожи, но и только. Чему-то в Онегине Пушкин сочувствует, что-то отвергает. Другое дело – Татьяна, в любви к которой поэт признается и с которой старается быть рядом в трудную для нее минуту: “…с тобою вместе слезы лью”. Более того, для Пушкина, распрощавшегося с юношеской романтикой и вольными и невольными путешествиями, идеал теперь “хозяйка, …покой, да щей горшок, да сам большой”. И муза его перевоплощается в уездную барышню, в которой мы без труда

узнаем Татьяну Ларину.

“Итак, она звалась Татьяной”, – подытоживает Пушкин свои размышления о выборе имени героини, которое, по тем временам, могло принадлежать старине либо девичьей, подчеркивая тем самым народность образа. И действительно, Татьяна “в семье своей

родной казалась девочкой чужой”, так не походила она на “доброго малого”, но

недалекого человека – отца, на мать, разделившую участь многих русских женщин –

спокойный, но безлюбовный брак, на беззаботную сестру.

Течение бесконечного сельского досуга Татьяна украшала своей фантазией, чтением романов, а куклы и игры ее не привлекали:

И были детские проказы

Ей чужды: страшные рассказы

Зимою в темноте ночей

Пленяли больше сердце ей.

Выросшая под недреманным оком своей няни, передавшей ей часть своего мироощущения,

Татьяна верила преданьям

Простонародной старины,

И снам, и карточным гаданьям,

И предсказаниям луны.

Что ж, это не порок, считает Пушкин: “Так нас природа сотворила” – находить в ужасном свои прелести, верить приметам.

Но не только это ищет Татьяна в природе. Как и автор, его героиня любит и понимает природу, по-настоящему близка к ней. Невидимыми нитями связано ее сознание с сельским неярким пейзажем. Кажется, она и сама такова. Но нет, “Татьяна – существо исключительное, натура глубокая, …страстная”,- отмечал Белинский. Ее душа ждала, жаждала любви –

И дождалась.

Открылись очи;

Она сказала: это он!

Онегин, окруженный ореолом необычности на фоне соседей Пустяковых, Петушковых, слился с романтическими образами, жившими в ее душе. И автор, искушенный, как и его герой, в “науке страсти нежной”, предостерегает:

Ты в руки модного тирана

Уж отдала судьбу свою.

Погибнешь, милая…

Но понимая, что “Татьяна любит не шутя”, что она не хладнокровная кокетка, старается оправдать ее бесхитростное поведение, доверчивость, “легкомыслие страстей”. Письмо Татьяны к Онегину свято для него, наполняет его “тайною тоскою”, идущей от чистоты неразделенного чувства.

Даже Онегин был тронут “посланием Тани”, но лишь на минуту. Объяснившись с печальной героиней, он, по ироничному замечанию автора, “очень мило поступил”. Но это объяснение ничего не изменило, любовь Татьяны не угасла. Если раньше она любила беззаветно, безотчетно, то после своего вещего сна, именин, дуэли и гибели Ленского, она пытается понять человека, которому отдала свое первое чувство. Кто он?

Чудак печальный и опасный,

Созданье ада иль небес,

Сей ангел, сей надменный бес…

Не пародия ли он, “москвич в Гарольдовом плаще”? Посещая дом Онегина, читая его книги, Татьяна начинает сознавать, что целый мир раньше был скрыт от нее, что человек не укладывается в привычные жизненные схемы. Она не только разрешает загадку Онегина, она сама теперь, в новой своей! жизни светской дамы, становится такой же загадкой. “Ужель та самая Татьяна”, величавая “законодательница зал”? Нет:

Ей внятно все. Простая дева,

С мечтами, сердцем прежних дней,

Теперь опять воскресла в ней.

Она готова отдать пышность и мишуру света за те места, где была счастлива когда-то. Любовь все еще живет в ней, но обман и ложь не в ее натуре, она “другому отдана”.

Пушкин и в это мгновение рядом с любимой им Татьяной.

А счастье было так возможно, Так близко! –

это вздох сожаления героини, но он мог принадлежать и автору, и Онегину, и читателю, понимающим, что настоящая любовь не состоялась во времени и пространстве. Так сильно было обаяние пушкинской героини, что мимо нее, за редким исключением, равнодушно никто не проходил. Белинский, восхищаясь живостью образа, ставил в заслугу Пушкину то, что “он первый поэтически воспроизвел в лице Татьяны русскую женщину”.

Сатира как жанр возникла очень давно. Она была известна уже во времена др. греков. Уже тогда сатира обличала пороки и недостатки об-ва, будь то суды, политические партии, наука, лит – ра.

В основе др. греческой комедии лежал сатирический способ отражения жизни. Ее герои не были индивид. , не отличались психологизмом. Они представали как бы в кривом зеркале, в гротескном, карикатурном виде, когда опр. порок или недостаток гиперболизировался, становился доминирующем. В этом плане сатирическое тв-во Маяковского очень похоже на пр-ия др. гречеких авторов. Герои сатирических стих. Маяковского также не индивидуализированы. Сатиру М. можно разделить на 2 периода : доревол. и постреволюц. К образу сатирического тв-ва дорев. периода можно отнести стих. : “Надоело” и “Нате” .В стихотворениях М. использует большое кол-во худ. приемов : метафоры

… Страх орет и в сердце

Мечется по лицу, безнадежен и скучен…

…Седце в исступлении

Рвет и мечет…

…Через час отсюда в чистый переулок

Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,

сравнения

…Два аршина безлицего розоватого теста:

Хоть бы метка была в уголочке вышита…

…А я вам открыл столько стихов-шкатулок,

Я – бкзценных слов мот и транжир,

олицетворение

…Истомившимися по ласке губами

Тысячью поцелуев покрою

Умную морду трамвая…

…Толпа озвереет, будет тереться,

Ощетинит ножки стоглавая вошь,

гиперболы

…Брошусь на землю камня корою,

В кровь лицо изотру,

Слезами асфальт омывая,

худ. образы

…Все вы на бабочка поэтиного сердца,

Толпа – стоглавая вошь,

Я – грубый гунн.

Лирический герой М. не видит выхода в сложившемся положении, кроме как “поцеловать умную морду трамвая” , либо “захохотать и радостно плюнуть” в лицо этого об-ва.

В этих стихотворениях М. не выделяет из толпы отд. личностей, она для него остается единой массой.

Но вот приходит революция, и все меняется. Меняется и сатира Маяковского. Теперь он выделяет среди этой толпы бюрократов, обывателей мещан, просто людей не соответствующих идеалам революции. В стихотворении “Прозаседавшиеся” М. обличает неспособность уже советских чиновников заниматься делом. Маяковский показывает день чиновника, который целиком занят заседаниями. Для достижения своей цели – обличения всей бессмыслицы заседаний М. исп. в качестве худ. приема гиперболу.

…Они на двух заседаниях сразу.

В день

заседаний на двадцать

надо поспеть нам

Поневоле приходится раздвояться

До пояса здесь,

а остальное там…

Лирический герой приходит к мысли о том, что хорошо было бы, если:

“О хотя бы еще

одно заседание

Относительно искоренения всех заседаний!”

Но мир бюрократов не единственный мир, “мешающий установлению власти пролетариата” . Поэтому М. использует свое “оружие любимейшего рода” не только против бюрократизма, но и против мещанства.

В стихотворении “О дряни” М. так рисует засилье мещанства :

…Стеклись они

наскоро оперенья переменив

и засели во все учреждения

На мозолях от пятилетнего сидения зады,

Крепкие как умывальники,

Живути поныне тише воды…

Для обличения мещанства М. использ. след. худ. приемы :

несовместимость понятий, олицетворение.

…И мне с эмблемами платья

Без серпа и молота не покажешься в свете!

…На балу в реввоенсовете!? …

…Маркс со стенки смотрел, смотрел…

и вдруг

разинул рот,

да как заорет…

Надо отметить такую вещь – мнение М. об описываемом стих. в большинстве случаев дается в конце ; так и здесь. Его мнение выражается словами Маркса :

…Опутали революцию обывальщины нити.

Страшнее Врангеля обывательский быт.

Скорее

головы канарейкам сверните

Чтоб коммунизм

канарейками не был побит!

Но это (мещанство, бюрократия) – все внешний враг. Но ведь и “существуют люди внутри партии живущие ее соками” .В стихотворениях “Трус”, “Нагрузка по макушку” М. показывает именно такой сорт людей. В сихотворении “Трус” М. рисует чиновника, который боится всего :

Каждый зав для труса туз

Даже

от его родни

опускает глазки трус

И уходит

В воротник.

М. показывает как прходит день у труса

День – деньской

Сплетает тонко

узы

Самых странных свадеб –

увязать бы

льва с ягненком,

С кошкой

мышь согласовать бы.

И опять-таки в конце стихотворения М. выдвигает свое мнение :

Товарищ,

чего вы дрожите?

В чем,

собственно,

дело?!

В аквариум,

чтоли сажать вас?

Революция требует,

чобы имелась

смелость,

смелость,

и еще раз –

с-м-е-л-о-с-т-ь

В стихотв. “Нагрузка по макушку” М. выводит на сцену комсомольца Петра Кукушкина, показывает его чудовищную занятость.

Пообедав, бодрой рысью

Петя

мчит на культкомиссию

После Петю видели у радиолюбителей

Не прошел мимо и Осовиахима…

И результате В. М. показывает полнейший хаос, царящий в голове у Пети. Свое стих. М. заканчивает след. ироничными строчками :

… – Где ж

работать мне поспеть

при такой нагрузке?

Обьекты сатирич. тв-ва М. очень разнообр. Во – первых – это люди, принадлежащие разным эпохам : дорев. и постревол. , во-вторых – люди, принадлежащие разным соц. классам : мещанство и купечество, в-третьих – это просто люди, чьи недостатки высмеивает М. Для док-ва сатиричечн. этих образов М. применяет большое кол-во худ. приемов: гипербола, метафора, сравнение, несовместимость или упоминаемых вещей, особый лекс. строй языка и т. д. И все это разнообразие как образов сатирического тв-ва М. , так и худ. образов, им используемых. Служит док-вом многогранности и гениальности тв-ва М.