Blog

  • Трагическое и комическое в повести А. Платонова “Котлован”

    Они все равно умерли, зачем им гробы!

    А. Платонов. Котлован

    ПовестьА. Платонова “Котлован” написана в непростые для Советской страны годы, оставшиеся в памяти многих как время окончательного разорения крестьянства и формирования колхозов, переиначивших не только жизнь, но и сознание людей. Эти и многие другие сопутствующие процессы отражены в повести с помощью монолитного сплава комической формы и трагического по сути содержания.

    Юмор Платонова мне кажется чем-то родственным юмору Булгакова: это не просто “смех сквозь слезы”, а смех от понимания того, что так не должно быть, как оно есть, – своеобразный “черный юмор”. Действительность периода коллективизации была настолько нелепой, что, кажется, грустное и смешное поменялись местами. И поэтому нам становится не по себе, когда мы смеемся над деревенским мужиком, отдавшим лошадь в колхоз и лежащим после этого с привязанным к животу самоваром: “Улететь боюсь, клади… какой-нибудь груз на рубашку”. Не только улыбку, но и щемящую тоску вызывает негодующий возглас маленькой девочки Насти перед похоронами Козлова и Сафронова: “Они все равно умерли, зачем им гробы!” Действительно, зачем мертвым гробы, если теперь в них так хорошо спится живым строителям “светлого будущего” и если там так уютно чувствуют себя детские игрушки?!

    Гротескные ситуации, созданные автором, удивительно сочетают в себе реальное и фантастическое, живой юмор и горький сарказм. Люди строят непонятный, никому в действительности не нужный дом счастья, а дело продвигается не дальше рытья всеобщей братской могилы – котлована для фундамента, потому что в той нищете, голоде и холоде, которые окружают людей в настоящем, выживают немногие. Забавен и страшен одновременно эпизод с мужиком, который “на всякий случай” приготовился умереть: он уже несколько недель лежит в гробу и периодически самостоятельно подливает масло в горящую лампаду. Создается впечатление, что мертвые и живые, неодушевленное и наделенное сознанием поменялись местами. Что уж тут говорить, если главный и уважаемый враг кулаков и друг пролетариев – медведь Медведев, молотобоец из кузни. Чутье никогда не подводит зверя, работающего на “счастливое будущее” наравне с людьми, и он всегда верно находит “кулацкий элемент”.

    Еще один неисчерпаемый источник юмора и сарказма Платонова – речь персонажей повести, в полной мере отобразившая очередную область перегибов и бессмыслицы этого несуразного времени. Пародийное переосмысление и ироническое обыгрывание политического языка насыщает речь героев клишированными фразами, категорическими ярлыками, делает ее похожей на причудливое соединение лозунгов. Такой язык – тоже неживой, искусственный, но и он вызывает улыбку: “с телег пропагандировалось молоко”, “вопрос встал принципиально, и надо его класть обратно по всей теории чувств и массового психоза…” Страшно же то, что даже язык маленькой Насти уже оказывается чудовищным сплавом речей и лозунгов, которые она слышит от вездесущих активистов и пропагандистов: “Главный – Ленин, а второй – Буденный. Когда их не было, а жили одни буржуи, то я и не рожалась, потому что не хотела. А как стал Ленин, так и я стала!”

    Таким образом, переплетение комического и трагического в повести А. Платонова “Котлован” позволило писателю обнажить многие перекосы в социальной и экономической жизни молодой Советской страны, болезненно отозвавшиеся на жизни простого народа. А ведь давно известно: когда люди уже не имеют сил плакать – они смеются…

  • Биография Петра Кацыва

    Биография Петра Кацыва – отличный пример того, как человек, родившийся в глубинке, может сам построить свою жизнь, достичь высот в карьере, многим недоступных.

    Детство и образование

    Петр Дмитриевич Кацыв родился в украинском городе Славута, расположенном в Хмельницкой области, 5 февраля 1953 года. Он хорошо учился, увлекаясь, прежде всего, точными науками. В итоге это дало свои плоды: после окончания школы, в 1970-м году, Петр Кацыв легко поступил в престижное учебное заведение столицы тогда еще СССР – в МАДИ – Московский автодорожный институт. После его окончания, с 1975 года, все время работал по специальности: сначала инженером на одном из подмосковных автопредприятий, затем в Мосгортрансе. Одновременно Петр Кацыв продолжил вести и научную деятельность, закончив аспирантуру, а затем защитив сперва кандидатскую и, чуть позже, докторскую диссертации.

    Государственная деятельность

    С должности первого зама руководителя Московского управления пассажирского автотранспорта в 2001 году перешел на работу в московское правительство, где в команде губернатора Громова возглавил Министерство транспорта. После ухода Громова Кацыву удалось поработать и со следующим главой Подмосковья – Сергеем Шойгу, в управлении по связям с федеральными органами власти, которое он возглавил в 2011 году. С этой должности в 2014 году, после ликвидации ведомства, Петр Кацыв перешел на работу в РЖД, где стал одним из вице-президентов компании.

    Проекты

    К проектам, которые организовывались и воплощались при непосредственном руководстве Петра Кацыва, можно отнести строительство ЦКАДа и реконструкцию МКЖД.

  • Душевная широта героев Н. В. Гоголя

    … Любо, больно па сердце; а душа как будто в раю.

    Гей, хлопцы! Гей, гуляй!..

    Н. Гоголь

    Черты героизма, свободолюбия, душевной широты, которые позже с такой могучей силой покажет Гоголь в героях повести “Тарас Бульба”, проявились уже в “Вечерах на хуторе близ Диканьки”. Особенно ярко показано это свободолюбивое начало народной жизни в излюбленных Гоголем описаниях гопака, образно передающих удаль и могучий, как вихрь, дух запорожской вольности. В танце, как и в песне, сказалась для Гоголя душа народа. И не случайно герои его повестей в минуту душевного подъема, в своих радостных порывах так безудержно, весело, молодо, самозабвенно предаются танцу. Весело и задорно танцует перед зеркалом гопак хорошенькая Параска, размечтавшись о своем Грицько, притопывая ногами “чем далее, все смелее; наконец левая рука ее опустилась и уперлась в бок, и она пошла танцевать, побрякивая подковами, держа перед собою зеркало…”. Вошедший в хату Черевик, увидев пляску дочери, гордо подбоченившись, выступил вперед “и пустился вприсядку, позабыв про все дела свои”. Общим безудержным весельем охвачены гости на свадьбе Параски, где “все неслось, все танце-рло”. Еще хмельнее, еще радостнее описание свадебного танца в “Вечере накануне Ивана Купала”.

    Этому светлому миру народной жизни противостоят жестокие и алчные представители сельСкой верхушки – староста (голова), богатеи-кулаки, которые притесняют и угнетают своих же односельчан. Староста Макогоненко в “Майской ночи” всем ненавистен тем, что самоуправно и несправедливо распоряжался в деревне, подвергал жестоким наказаниям “провинившихся”, выставляя их на мороз и обливая холодной водой. Смешно, когда этот царский и помещичий прихвостень ставит себе в заслугу то, что ему довелось ехать на козлах кареты Екатерины II во время ее путешествия в Крым. Корыстолюбив и жаден богатый казак Чуб в “Ночи перед Рождеством” и отец Пидорки – кулак Корж, толкнувший Петруся на преступление (“Вечер накануне Ивана Купала”). Все они наделены резко отрицательными чертами. Их темные проделки, их алчность и корыстолюбие сурово осуждает и высмеивает Гоголь.

    Гоголь показал резкое различие между своими гордыми, великодушными и мужественными героями – такими как Вакула, Левко, Грицько, Оксана, Пидорка – и представителями сельской “знати” – богатеями вроде головы в “Майской ночи” или Чуба в “Ночи перед Рождеством”; они ненавистны всей деревне, выступают как притеснители односельчан и по своим моральным качествам являются прямой противоположностью смелым и независимым положительным персонажам. И подобно тому, как в народных песнях и сказках правда всегда торжествует над кривдой, так и в повестях Гоголя хорошие и добрые люди побеждают злых и несправедливых.

    В сатирических эпизодах “Вечеров…”, в изображении комических типов и отрицательных персонажей отчетливо проглядывают черты социальной действительности, намечается реалистическая манера будущих произведений Гоголя. Он создает такой типический портрет хапуги-чиновника в повести “Ночь перед Рождеством”, что мы сразу догадываемся, что заседатель любил, чтобы его принимали не за полицейского чиновника, а за офицера-кавалериста. А “дьявольски” сплетенная плеть, которой он имел обыкновение подгонять ямщиков, весьма наглядно рисует повадки заседателя в его обращении с крестьянами.

    В этой же повести (“Ночь перед Рождеством”) Гоголь рисует придворные нравы, насмешливо описывая дворец Екатерины II. Внешнее великолепие придворной жизни противопоставлено простоте и скромному благородству чисто убранных, светлых и радостных украинских хат. Мишурный блеск и пышность придворных порядков становятся особенно очевидными благодаря тому, что царский дворец показан в простосердечном восприятии кузнеца Вакулы, который наивно удивляется окружающей его роскоши и богатству.

    Изображая временщика, фаворита Екатерины II – всесильного Потемкина, Гоголь подчеркивает в нем самоуверенную важность, презрение к окружающим. Запорожцы, и среди них кузнец, видят лицемерие и унизительное поведение генералов, заискивающих перед Потемкиным. С ядовитой иронией приводит Гоголь вопрос простодушного Вакулы. “Это царь?” – спросил кузнец одного из запорожцев. “Куда тебе царь! Это сам Потемкин”, – отвечал тот.

    В противоположность заискивающим, униженно кланяющимся генералам и вельможам запорожцы ведут себя гордо и независимо. При всем внешнем почтении они говорят с царицей с той свободой и достоинством, которые обнаруживают прекрасное понимание ими всего окружающего.

    Насмешливо-добродушно, с лукавым юмором обрисован в “Сорочин-ской ярмарке” недалекий Солопий Черевик, которого водит за нос дородная супруга Хивря. Она ловко обманывает своего муженька, любезничая с многоречивым, трусливым и обжорливым поповичем. Яркими жизненными штрихами рисует Гоголь их характеры, подсмеивается над их слабостями, над глупостью одних и тщеславием других, хотя его насмешка и лишена еще той сатирической силы, которая появится позднее, при разоблачении помещиков и чиновников в “Миргороде”, в “Ревизоре” и в “Мертвых душах”.

  • Краткое содержание Приключения Гекльберри Финна

    Марк Твен

    Приключения Гекльберри Финна

    Итак, Гек возвращается к доброй вдове Дуглас. Вдова встречает его со слезами и называет заблудшей овечкой – но это, конечно, не со зла. И снова жизнь по звонку, даже за столом полагается сначала что-то побормотать над едой. Хотя кормят неплохо, жаль только, каждая вещь варится отдельно: то ли дело объедки, когда их перемешаешь хорошенько – не в пример легче проскакивают. Особенно изводит Гека сестра вдовы мисс Уотсон – старая дева в очках: и ноги не клади на стул, и не зевай, и не потягивайся, да еще пугает преисподней! Нет, уж лучше в преисподней с Томом Сойером, чем в раю с такой компанией. Впрочем, человек ко всему привыкает, даже к школе: учительская порка здорово подбадривала Гека – он уже и читал, и писал понемногу, и даже выучил таблицу умножения до шестью семь тридцать пять.

    Как-то за завтраком он опрокидывает солонку, а мисс Уотсон не позволяет ему вовремя бросить щепотку соли через плечо – и Гек сразу же обнаруживает на снегу у перелаза след каблука с набитым большими гвоздями крестом – отваживать нечистую силу. Гек бросается к судье Тэчеру и просит забрать у него все его деньги. Судья, чуя что-то неладное, соглашается взять деньги на хранение, оформив это как “приобретение”. И вовремя: вечером в комнате Гека уже сидит его папаша собственной оборванной персоной. Старый пьянчуга прослышал, что сын разбогател, и, смертельно оскорбленный тем, что тот спит на простынях и умеет читать, требует деньги прямо к завтрашнему дню. Судья Тэчер, естественно, отказывает, но новый судья из уважения к святости семейного очага становится на сторону бродяги, который, пока суд да дело, прячет Гека в уединенной лесной хижине. Гек снова обретает вкус к лохмотьям и свободе от школы и мытья, но, увы, папаша начинает злоупотреблять палкой – уж очень ему не по душе американские порядки: что это за правительство и закон, которые позволяют в некоторых штатах неграм голосовать, когда такой богач, как он, должен жить оборванцем! Однажды во время приступа белой горячки отец едва не убивает Гека своим складным ножом; Гек, воспользовавшись его отлучкой, инсценирует ограбление хижины и свое убийство и на челноке удирает на остров Джексона – светлой ночью, когда можно было пересчитать все бревна, плывущие далеко от берега, черные и словно неподвижные. На острове Джексона Гек сталкивается с Джимом – негром мисс Уотсон, который бежал, чтобы она не продала его на Юг: святоше было не устоять перед восьмисотдолларовой кучей.

    Вода поднимается, и в затопленном лесу на каждом поваленном дереве сидят змеи, кролики и прочая живность. Река несет всякую всячину, и как-то вечером друзья вылавливают отличный плот, а однажды перед рассветом мимо них проплывает накренившийся двухэтажный дом, где лежит убитый человек. Джим просит Гека не смотреть ему в лицо – уж очень страшно, – зато они набирают массу полезных вещей вплоть до деревянной ноги, которая, правда, Джиму мала, а Геку велика.

    Друзья решают ночами спуститься на плоту до Каира, а оттуда по реке Огайо подняться пароходом до “свободных штатов”, где нет рабовладения. Гек и Джим натыкаются на разбитый пароход и еле уносят ноги от бандитской шайки, потом теряют друг друга в страшном тумане, но, к счастью, снова отыскивают. Джим заранее ликует и взахлеб благодарит “белого джентельмена” Гека, своего спасителя: в свободных штатах он, Джим, будет работать день и ночь, чтобы выкупить свою семью, а не продадут – так выкраст.

    Дай негру палец – он заберет всю руку: такой низости Гек от Джима не ждал. “Ты обокрал бедную мисс Уотсон” , – твердит ему совесть, и он решается донести на Джима, но в последний миг снова выручает его, сочинив, что на плоту лежит его отец, умирающий от черной оспы: нет, видно, он, Гек, человек окончательно пропащий. Постепенно до друзей доходит, что они прозевали Каир в тумане. Но змеиная кожа этим не довольствуется: в темноте прямо по их плоту с треском проходит огнедышащий пароход. Гек успевает поднырнуть под тридцатифутовое колесо, но, вынырнув, Джима уже не находит.

    На берегу, рассказав жалобную историю о последовательном вымирании всех своих родственников на маленькой ферме в глуши Арканзаса, Гек принят в радушное семейство Грэнджерфордов – богатых, красивых и очень рыцарственных южан. Однажды во время охоты новый приятель Гека Бак, примерно его ровесник, лет тринадцати-четырнадцати, внезапно стреляет из-за кустов в их соседа – молодого и красивого Гарни Шепердсона. Оказывается, лет тридцать назад какой-то предок Грэнджерфордов неизвестно из-за чего судился с представителем столь же рыцарственного рода Шепердсонов. Проигравший, естественно, пошел и застрелил недавно ликовавшего соперника, так с тех пор и тянется кровная вражда – то и дело кого-нибудь хоронят. Даже в общую церковь Грэнджерфорды и Шепердсоны ездят с ружьями, чтобы, держа их под рукой, с большим чувством слушать проповедь о братской любви и тому подобной скучище, а потом еще и пресерьезно дискутировать на богословские темы.

    Один из местных негров зазывает Гека на болото посмотреть на водяных змей, но, дошлепав до сухого островка, внезапно поворачивает обратно, – и на маленькой полянке среди плюща Гек видит спящего Джима! Оказывается, в ту роковую ночь Джим порядочно ушибся и отстал от Гека (окликнуть его он не смел), но все же сумел выследить, куда он пошел. Местные негры носят Джиму еду и даже вернули плот, неподалеку зацепившийся за корягу.

    Внезапная гроза – скромница София Грэнджерфорд бежит, как предполагают, с Гарни Шепердсоном. Разумеется, рыцари бросаются в погоню – и попадают в засаду. В этот день погибают все мужчины, и даже простодушного храброго Бака убивают у Гека на глазах. Гек спешит прочь от этого страшного места, но – о ужас! – не находит ни Джима, ни плота. К счастью, Джим отзывается на его крик: он думал, что Гека “опять убили” и ждал последнего подтверждения. Нет, плот – самый лучший дом!

    Река уже разлилась до необъятной ширины. С наступлением темноты можно плыть по воле течения, опустив ноги в воду и разговаривая обо всем на свете. Иной раз мелькнет огонек на плоту или на шаланде, а иногда даже слышно, как там поют или играют на скрипке. Раз или два за ночь мимо проходит пароход, рассыпая из трубы тучи искр, и потом волны долго покачивают плот, и ничего не слышно, кроме кваканья лягушек. Первые огоньки на берегу – что-то вроде будильника: пора приставать. Путешественники прикрывают плот ивовыми и тополевыми ветками, закидывают удочки и забираются в воду освежиться, а потом садятся на песчаное дно, где вода по колено, и наблюдают, как темная полоса превращается в лес за рекой, как светлеет край неба, и река вдали уже не черная, а серая, и по ней плывут черные пятна – суда и длинные черные полосы – плоты…

    Как-то перед зарей Гек помогает спастись от погони двум оборванцам – один лет семидесяти, лысый с седыми баками, другой лет тридцати. Молодой по ремеслу наборщик, но тяготеет к сценической деятельности, не гнушаясь, впрочем, уроками пения, френологии и географии. Старик предпочитает наложением рук исцелять неизлечимые болезни, ну и молитвенные собрания тоже по его части. Внезапно молодой в горестных и высокопарных выражениях признается, что он законный наследник герцога Бриджуотерского. Он отвергает утешения тронутых его горем Гека и Джима, но готов принять почтительное обращение вроде “милорд” или “ваша светлость”, а также разного рода мелкие услуги. Старик надувается и немного погодя признается, что он наследник французской короны. Его рыдания разрывают сердце Гека и Джима, они начинают величать его “ваше величество” и оказывать ему еще более пышные почести. Герцог тоже ревнует, но король предлагает ему мировую: ведь высокое происхождение не заслуга, а случайность.

    Гек догадывается, что перед ним отпетые мошенники, но даже простодушного Джима в это не посвящает. Он плетет новую жалостную историю, будто Джим – последнее его имущество, доставшееся от поголовно вымершей и перетонувшей семьи, и они плывут ночами потому, что Джима уже пытались у него отнять на том основании, будто он беглый. Но разве беглый негр поплывет на Юг! Этот довод убеждает жуликов. Они высаживаются в захолустном городке, который кажется вымершим: все ушли в лес на молитвенное собрание. Герцог забирается в покинутую без присмотра типографию, а король с Геком – вслед за всей округой – отправляются по жаре слушать проповедника. Там король, горько рыдая, выдает себя за раскаявшегося пирата с Индийского океана и сетует, что ему не на что добраться до своих бывших соратников, чтобы тоже обратить их к богу. Приведенные в экстаз слушатели собирают в его шляпу восемьдесят семь долларов семьдесят пять центов. Герцог тоже успевает набрать несколько платных объявлений, взять деньги за публикацию еще нескольких объявлений в газете, а трем желающим оформить льготную подписку. Заодно он отпечатывает объявление о двухсотдолларовой награде за поимку беглого негра с точными приметами Джима: теперь они смогут плыть днем, как будто везут беглеца к хозяину.

    Король и герцог репетируют мешанину из шекспировских трагедий, но “арканзасские олухи” не доросли до Шекспира, и герцог развешивает афишу: в зале суда будет поставлена захватывающая трагедия “Королевский жираф, или Царственное совершенство” – только три представления! И – самыми крупными буквами – “женщинам и детям вход воспрещен”. Вечером зал битком набит мужчинами. Король совершенно голый выбегает на сцену на четвереньках, размалеванный, как радуга, и откалывает такие штуки, от которых и корова бы расхохоталась. Но после двух повторов представление окончено. Зрители вскакивают бить актеров, но какой-то осанистый господин предлагает сначала одурачить своих знакомых, чтобы самим не превратиться в посмешище. Лишь на третье представление все являются с тухлыми яйцами, гнилой капустой и дохлыми кошками в количестве не менее шестидесяти четырех штук. Но жулики ухитряются улизнуть.

    Во всем новом, чрезвычайно респектабельные, они высаживаются в другом городке и стороной узнают, что там недавно умер богатый кожевник и сейчас ждут из Англии его братьев (один проповедник, другой глухонемой), которым покойник оставил письмо с указанием, где спрятана его наличность. Мошенники выдают себя за поджидаемых братьев и едва не разоряют юных наследниц, но тут является новая пара претендентов, и обоим прохвостам (а заодно и Геку) лишь чудом удается избежать суда Линча – снова без гроша в кармане.

    И тогда негодяи за сорок долларов продают Джима простодушному фермеру Сайласу Фелпсу – вместе с объявлением, по которому, якобы, можно получить двести долларов. Гек отправляется на выручку, и – Америка очень тесная страна – миссис Салли Фелпс принимает его за своего племянника Тома Сойера, которого ждут в гости. Появившийся Том, перехваченный Геком, выдает себя за Сида. Они узнают, что после рассказа Джима готовится расправа над постановщиками “Королевского жирафа”, но предупредить несчастных прохвостов не успевают – их уже везут верхом на шесте, два страшных комка из дегтя и перьев. И Гек решает больше не поминать их злом.

    Освободить Джима, запертого в сарае, ничего не стоит, но Том стремится всячески театрализовать процедуру, чтобы все было, как у самых знаменитых узников, – вплоть до анонимных писем, предупреждающих о побеге. В итоге Том получает пулю в ногу, а Джим, не пожелавший оставить раненого, снова оказывается в цепях. Только тогда Том раскрывает, что Джим уже два месяца свободен по завещанию раскаявшейся мисс Уотсон. Заодно Гек узнает от Джима, что убитый в плавучем доме был его отец. Геку больше ничто не угрожает – только вот тетя Салли намеревается взять его на воспитание. Так что лучше, пожалуй, удрать на Индейскую территорию.

  • Комедия А. С. Грибоедова “Горе от ума” в оценке И. А. Гончарова

    …Будущее оценит достойно сию

    Комедию и поставит ее в число первых

    Творений народных.

    А. Бестужев

    Комедия “Горе от ума” есть

    И картинка нравов, и галерея живых

    Типов, и вечно острая, жгучая сатира,

    И вместе с тем комедия…

    И. А. Гончаров

    Почти через полвека после создания А. С. Грибоедовым его великой комедии “Горе от ума”, в 1872 году, талантливейший русский писатель, автор знаменитых романов “Обыкновенная история”, “Обломов” и “Обрыв”, вернувшись со спектакля “Горе от ума”, написал заметки об этой комедии, которые затем переросли в статью “Мильон терзаний” – лучшее произведение критической литературы о грибоедовском шедевре.

    Гончаров начинает статью очень смелым утверждением о том, что, в отличие от даже самых великих литературных произведений, “Горе от ума” никогда не состарится, не станет просто литературным памятником, пусть гениальным: “”Горе от ума” появилось раньше Онегина, Печорина, пережило их, прошло невредимо через гоголевский период, прожило эти полвека со времени своего появления и все живет своею нетленною жизнью, переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности”.

    Почему? Гончаров подробно отвечает на этот вопрос, доказывая, что неувядающая молодость комедии объясняется ее верностью жизненной правде: правдивой картиной нравов московского дворянства после войны 1812 года, жизненностью и психологической правдой характеров, открытием Чацкого как нового героя эпохи, новаторским языком комедии. Он подчеркивает типичность созданных Грибоедовым картин русской жизни и ее героев, масштабность действия, несмотря на то, что оно длится только один день. Полотно комедии захватывает длинный исторический период – от Екатерины II до Николая I, а зритель и читатель и через полвека чувствуют себя среди живых людей, настолько правдивы созданные Грибоедовым характеры. Да, за это время Фамусовы, молчалины, скалозубы, загорецкие изменились: теперь никакой Фамусов не станет ставить в пример Максима Петровича, никакой Молчалин не сознается в том, какие заповеди отца послушно выполняет, и т. д. Но пока будет существовать стремление получать незаслуженные почести, “и награжденья брать и весело пожить”, пока есть люди, которым кажется естественным “не. .. сметь свое суждение иметь”, пока господствуют сплетни, безделье, пустота и это не осуждается обществом, грибоедовские герои не состарятся, не уйдут в прошлое.

    Характеристика Чацкого – самая замечательная, по-моему, часть статьи, да и само название ее -“Мильон терзаний” – говорит о том, что Чацкий наиболее интересен автору. Гончаров подчеркивает его ум, искренность, безукоризненную честность, активный, деятельный характер, способность отдаваться чувству; писатель считает, что “Чацкий как личность несравненно выше Онегина и. .. Печорина. Он искренний и горячий деятель, а те – паразиты, изумительно начертанные великими талантами… Ими заканчивается их время, а Чацкий начинает целый век – ив этом все его значение и весь “ум”… Оба томились в своей среде и не знали, чего хотеть”. А Чацкий не просто готовился к активной деятельности, но и стремился действовать, невзирая на наличие очень неблагоприятные для этого обстоятельства. Его любовь к Софье наталкивается на непонимание и холодность; любовь к свободе, чувство человеческого достоинства, стремление “служить делу, а не лицам” – на откровенную враждебность фамусовского общества. Но он не сдается, громогласно клеймит “прошедшего житья подлейшие черты”, понимая, что вооружил против себя всех, испытывая “мильон терзаний” и “горе”. Гончаров отмечает и минуты слабости, отчаяния, и то, что Чацкий иногда перестает владеть собой, ставит себя в смешное положение, потому что не умеет лицемерить и притворяться. Но при этом он остается самим собой, не унижается до лжи и заискивания.

    “Чацкий больше всего обличитель лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизнь”. В отличие от Онегина и Печорина, он знает, чего хочет, и не сдается. Он терпит временное – но только временное – поражение. “Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей. Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: “один в поле не воин”. Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и – всегда жертва”.

    Далее Гончаров делает важнейший вывод о типичности Чацкого: “Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим”. И, читая статью, понимаешь: Чацкий может в разное время по-разному выглядеть, по-разному говорить, но неудержимый порыв, горячее стремление к истине, честность и бескорыстие делают его современником и союзником передовой части всех поколений.

    Писатель подробно объясняет и характеры, психологию других героев комедии: Фамусова, Софьи, Молчалина, и его доводы очень убедительны. Гончаров – знаток человеческих характеров – очень высоко ставит талант Грибоедова-психолога. Блестящий талант Грибоедова-драматурга, по мнению Гончарова, проявился в том, как он сумел, поставив в произведении важнейшие социальные вопросы своего времени, не “засушить” комедию, не сделать ее тяжеловесной. Сатира в “Горе от ума” воспринимается очень естественно, не заглушая ни комических, ни трагических мотивов. Все как в жизни: смешны, но и страшны и Фамусовы, и молчалины, и скалозубы; умная Софья сама пустила сплетню, объявив Чацкого сумасшедшим; опошлился некогда достойный человек Платон Михайлович; приняты в обществе ничтожества Репетилов и Загорецкий.

    Не менее высоко оценивает Гончаров и мастерство языка “Горя от ума”, видя именно в языке одну из главных причин популярности комедии. Публика, по его словам, “развела всю соль и мудрость пьесы в разговорной речи… и до того испестрила грибоедовскими поговорками разговор, что буквально истаскала комедию до пресыщения”. Но, перейдя из книги в живую речь, комедия стала еще дороже читателям, настолько меткими, мудрыми и убедительными оказались грибоедовские “крылатые выражения”, настолько естественными – речевые характеристики героев, очень разнообразные, но всегда правдивые, обусловленные психологией героев и их социальным положением.

    Давая заслуженно очень высокую оценку “Горю от ума”, Гончаров верно определил ее место в истории русской литературы, безошибочно предсказал ей бессмертие.

  • “Шестьдесят свечей” Тендрякова в кратком содержании

    Николай Степанович Ечевин отмечает свое шестидесятилетие. Он сорок лет работал учителем, и его юбилей стал событием для всего города Карасина: его портрет был напечатан в местной газете, потоком обрушились поздравительные телеграммы, а в местном ресторане для него играли музыканты и торжественно внесли торт с шестьюдесятью свечами.

    Спустя месяц с небольшим Николай Степанович, как всегда, приходит из школы, проверяет тетради, потом читает запоздавшие поздравительные телеграммы. Одна из них из прошлого – от друга давно погибшего ученика Героя Советского Союза Григория Бухалова. Но следующая телеграмма неожиданно оказывается не поздравительной. Это анонимная угроза убить. Ее автор, “алкоголик”, “подозрительный философ забегаловок”, называет Николая Степановича “источником общественной заразы”, от которой уже пострадал сам автор, и во имя спасения других он готов с ним покончить, так как ему терять нечего. Ечевин сначала воспринимает телеграмму как шутку одного из своих учеников, но по стилю письма заключает, что это не мог написать подросток, и тогда начинаются долгие поиски анонима.

    Николай Степанович вдруг понимает, как он незащищен в своей квартире. Он хочет позвонить в милицию, но что-то его останавливает. На следующий день он боится идти в школу и все же идет. И все это время он перебирает свою жизнь, пытаясь вычислить неведомого врага.

    Не Таня Граубе ли это? Он слышал, что она недавно вернулась в город. Отец Тани, Иван Семенович Граубе, брат железнодорожного магната, был первым учителем Ечевина. Дома мальчик не знал любви. Отец, сапожник, был вечно пьян, мать тоже не баловала сына лаской. А Иван Семенович поверил в мальчика и заставил поверить в него родителей. Зимой его стараниями мальчик получил валенки и полушубок, а когда им было по четырнадцать лет, Колей увлеклась дочь Ивана Семеновича, Таня. Но тут Граубе был смещен с должности директора, а на его место пришел человек из народа Иван Суков. Он-то и заговорил с Колей о Тане, дочери прихвостня миллионера, неподобающей паре для сына сапожника. Коля сначала не мог понять, чем она-то виновата. Ну так пусть докажет, что своя, откажется от отца. С этим он и пошел на свидание к Тане. Но она не захотела…

    А потом было собрание, где против учителя выступил лучший ученик Коля Ечевин. В заключительном слове Иван Семенович сказал, что и так достаточно наказан: он не научил своего ученика отличать ложь от правды. А на следующий день Граубе не стало: предсмертная записка и ключ от шкафа с химическими реактивами. Хоронило Граубе все село… Могла ли это быть Таня? В это Николай Степанович не мог поверить.

    Он вспоминает и ученика Антона Елькина. Говорят, он вернулся в город, остепенился – жена, дети, сам токарь высокого разряда. Все это не подходит под определение “алкоголик”. Но этот человек стал врагом с их первой встречи, когда еще учеником четвертого класса налил клей на учительский стул. Тогда и была объявлена война. Николай Степанович был к Елькину придирчив, но справедлив. Елькин сначала вызов принял, готовился к урокам, но потом сдался. И однажды, подходя к школе, Николай Степанович был встречен падающим с крыши кирпичом. Следствие не заняло много времени: Елькина тут же поймали на крыше. Потом исключили из школы… Мог ли это быть он?

    Накануне, проверяя тетради, Николай Степанович обнаружил одну работу, отличавшуюся от стопки одинаковых. Темой был Иван Грозный, “жестокий, но справедливый”, по мнению большинства… Даже всегда что-то выкидывавший Лева Бочаров на сей раз написал “как все”. Но ничем не выдающаяся ученица Зоя Зыбковец привела цитату из Костомарова об убийстве Иваном двух дьячковых жен и вынесла иной приговор: “Если и был в его время какой-то прогресс, то это не Ивана заслуга”. Николай Степанович долго колебался, что делать с этим сочинением. Поставить два – отобьешь охоту смотреть куда-то помимо учебника. Не поставить – решит, что Костомаров и есть правда, привыкнет думать старомодно. Он все же поставил эту двойку, а теперь решил совершить “непедагогический” поступок – вынести свои сомнения на обсуждение в классе.

    Он спрашивает свою любимую ученицу Лену Шорохову – она всегда знает, что хочет услышать учитель. Вот и сейчас бойко затараторила о прогрессивной роли Ивана Грозного и с победным видом отправилась на место. И тут Николай Степанович понимает, что, научив Лену прогрессивным взглядам, он не воспитал негодования к убийству. И эта ученица, о которой он всегда думал как о своей удаче, оказалась его проколом.

    Он боялся идти по улицам, но не мог себе позволить прятаться и именно поэтому пошел не сразу домой, а завернул в скверик, сел и задумался. Там его и нашел Антон Елькин. Но вместо ожидаемой пули Ечевин услышал от бывшего ученика слова благодарности за науку, за справедливость, за то, что он был против его исключения из школы. Эти неожиданно теплые слова поддерживают Николая Степановича, и он отправляется домой. А там уже ждет его новая встреча с прошлым и своими ошибками, родная дочь Вера.

    Вера была любимицей Ечевина, и до ее шестнадцати лет он только радовался, глядя на нее. Но в шестнадцать Вера забеременела. С нравственностью тогда было строго. Он сам был за исключение дочери из школы. На его карьере это не отразилось, хотя могло. Вера пошла работать на автобазу, вышла замуж за шофера, который пил и бил ее. А год назад Вера стала баптисткой. Николай Степанович не мог допустить, что его внук будет воспитываться в такой атмосфере, хотел отнять его, но колебался. И вот Вера пришла поговорить о сыне. Ее жесткость возмутила отца, и он твердо решил забрать внука, но вдруг увидел в ее глазах что-то такое, что понял: она могла быть автором записки, – и отказался от своего намерения. Возможность того, что родная дочь может хотеть его смерти, ужасала его. Он чувствовал потребность кому-то рассказать о своих страхах и своей боли. Но кому? Друзья начнут охать и жалеть, а ему нужно было не это. И тогда он отправляется к молодому учителю литературы Леденеву, противнику его педагогических методов. Этот не научил бы Лену Шорохову не ценить человеческую жизнь. Но слушать Леденев не стал: он ждал гостью и выпроводил неуместного посетителя. Но Николаю Степановичу необходимо с кем-нибудь поговорить. Он решает все-таки пойти к дочери. Однако этого не потребовалось: его слушателем становится его обвинитель, который настигает после неудачной попытки бегства. “Суд” происходит в кафе “Березка”. Николай Степанович так и не вспомнил бы своего обвинителя, если бы тот не представился. Это был Сергей Кропотов. Во время войны его отец попал в плен, стал полицаем, но был связан с партизанами. После войны он был в лагере, а когда вернулся, товарищи стали требовать от Сережи отречься от отца. Он отказался. Тогда стали требовать уже его исключения из школы. Николай Степанович хотел помочь мальчику и, оставив его после уроков, посоветовал ему выступить против отца. В этот момент жизнь Сергея закончилась. Он не мог простить себе неправды, не мог смотреть в глаза отцу… Они уехали из города, но мир в их семье так и не наступил.

    Николаю Степановичу была дана возможность оправдаться, но даже оправдываясь, он был сам себе противен. И тогда Сергей не стал стрелять, а просто отдал ему пистолет, с которым тот и отправился домой.

    И все-таки он не мог застрелиться, потому что жить труднее, чем умереть. Он должен увидеть шестьдесят первую свечу на праздничном торте.

  • Трагедия судьбы Григория Печорина

    Всю жизнь главного героя романа М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени”, действительно, можно назвать трагедией. Почему и кто в этом виноват – темы, которым посвящено это сочинение.

    Итак, Григорий Печорин выслан из Петербурга за некую “историю” на Kавказ, по дороге с ним приключается еще несколько историй, он разжалован, снова отправляется на Kавказ, затем некоторое время путешествует и, возвращаясь из Персии домой, умирает. Вот такая судьба. Но за все это время он очень много пережил сам и многим повлиял на жизнь других людей. Надо сказать, влияние это было не из лучших: за свою жизнь он разрушил много человеческих судеб – княжны Мери Лиговской, Веры, Бэлы, Грушницкого… Зачем, неужели он такой злодей? Делает ли он это специально или это у него выходит произвольно?

    Вообще говоря, Печорин – человек неординарный, умный, образованный, сильный волей, храбрый… Кроме того, его отличает постоянное стремление к действию, Печорин не может удержаться на одном месте, в одной обстановке, в окружении одних и тех же людей. Не от этого ли он не может быть счастлив ни с одной женщиной, пусть даже с той, в которую влюблен? Через некоторое время его одолевает скука, и он начинает искать чего-то нового. Не от этого ли он ломает их судьбы? Печорин записывает в своем дневнике: “…тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше действует; от этого гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума…”. Печорина не прельщает такая судьба, и он действует. Действует, не считаясь с чувствами других людей, практически не обращая на них внимания. Да, он эгоист. И в этом его трагедия. Но один ли Печорин в этом виноват?

    Нет! И сам Печорин, объясняясь Мери, рассказывает: “Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали – и они родились…”. Итак, “все”. Кого он имеет в виду? Естественно, общество. Да, то самое общество, которое мешало Онегину и Ленскому, которое ненавидело Чацкого, теперь Печорина. Так, Печорин выучился ненавидеть, лгать, стал скрытен, он “хоронил лучшие свои чувства в глубине сердца, там они и умерли”.

    Итак, с одной стороны, неординарный, умный человек, с другой стороны, эгоист, разбивающий сердца и разрушающий жизни, он – “злой гений” и в то же время жертва общества. В дневнике Печорина мы читаем: “…первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха – не есть ли первый признак и величайшее торжество власти”. Так вот что для него любовь – всего лишь удовлетворение собственного честолюбия! А как же его любовь к Вере, она такая же? Отчасти да, между Печориным и Верой стояла преграда: Вера была замужем, и это привлекало Печорина, который стремился, как истинный борец, преодолевать все препятствия. Неизвестно, как повел бы себя Печорин, если бы этой преграды не было… Но эта любовь, любовь к Вере, однако, больше, чем просто игра, Вера была единственной женщиной, которую Печорин любил по-настоящему, в то же время лишь Вера знала и любила Печорина не вымышленного, а Печорина настоящего, реального, со всеми его достоинствами и недостатками, со всеми его пороками. “Я бы тебя должна ненавидеть… Ты ничего не дал мне, кроме страданий”, – говорит она Печорину. Но она не может его ненавидеть… Однако эгоизм берет свое – все люди находящиеся вокруг Печорина отворачиваются от него. В разговоре он как-то признается своему другу Вернеру: “Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе”. Вот она, его трагедия, трагедия его судьбы, его жизни.

    Надо сказать, в своих дневниках Печорин это признает; анализируя свою жизнь, он пишет: “…я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия…”. И как результат – его одиночество: “…и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно”.

  • Кто главный героя романа “Евгений Онегин”?

    Пушкин воплощает в Татьяне лучшие черты русской женщины. Стремясь показать обыкновенную русскую девушку, Пушкин подчеркивает отсутствие в Татьяне необычайных черт. Но героиня в то же время удивительно привлекательна духовно. Пушкин дает своей героине весьма поэтическое, простонародное имя – Татьяна.

    Татьяна была одинока, замкнута в себе. Она воспитывалась на книгах, искала в них ответы на интересующие ее вопросы. Татьяна знакомилась с народной поэзией по рассказам няни и была очень близка к природе, поэтому она мечтательна, поэтична, искренна.

    Своими взглядами на мир она была одинока среди помещиков. Она понимает пошлость, праздность, пустоту жизни. Она ждала человека, который подарил бы ей высокое чувство – любовь. Этим человеком оказался Онегин. Татьяна полюбила его всей открытой своей душой. Ее любовь была бесконечна.

    Татьяна решается написать письмо Евгению. Но Онегин отказывается от ее любви, он не смог понять всей силы ее чувств, не разгадал ее натуры. Он осуждает ее за то, что она первая написала письмо к нему, это было неприлично для девушки того времени. Онегин говорит Татья не, что свои чувства нужно сдерживать, а не выставлять напоказ. После подобного “урока” Онегина у Татьяны нравственные правила стали тверды и постоянны.

    В Петербурге она становится княгиней, обретает устойчивое положение в обществе. За это время она сильно меняется. “Равнодушною княгиней, неприступною богиней” рисует нам ее автор. К тому же она очень красива. Эта красота заключалась не во внешности, а в духовном благородстве, простоте, богатстве ее душевного содержания. Но и в высшем свете она не находит единомышленников. Ей опостылела светская жизнь. Она променять готова все на свою родную деревню, поля, рощи, луга…

    В сцене последнего свидания героев еще больше раскрываются чувства Татьяны. Она все еще любит Онегина и, может быть, даже сильнее, чем прежде, но что скрывается за его любовью? В основе чувств Онегина лежит эгоизм. Татьяна подозревает, что Онегин любит ее неискренне, что он полюбил ее сейчас из-за денег, ее положения в обществе. Она отвергает его любовь потому, что в ней сильно развито чувство долга. Об этом она говорит так: “Но я другому отдана, и буду век ему верна”. Эта черта ее души весьма привлекательна.

    По моему мнению, Татьяна главный герой романа “Евгений Онегин”. К тому же и сам автор не скрывает своих симпатий к девушке: “Простите мне: я так люблю Татьяну милую мою!..” Татьяна Ларина являет собой идеал поэта и характерный тип русской женщины.

  • Крестьянская и помещичья Русь в сказках Салтыкова Щедрина

    Среди огромного наследия М. Е. Салтыкова-Щедрина наибольшей популярностью пользуются его сказки. Форму народной сказки использовали многие писатели до Щедрина. Литературные сказки в стихах или прозе воссоздавали целый мир народных представлений, а иногда заключали в себе и сатирические мотивы, примером тому могут служить сказки А. С. Пушкина. Остросатирические сказки создает и Щедрин в 1869-м, а также в 1880 -1886 годах.

    Сказки – итог многолетних наблюдений, итог всего творческого пути писателя. В них сплетается фантастическое и реальное, комическое и трагическое, широко используется гротеск, гипербола, проявляется удивительное искусство эзопова языка.

    Существует мнение, что, когда в творчестве выходит на первый план политическое содержание произведения, когда обращают внимание прежде всего на идейность, соответствие определенной идеологии, забывая о художественности, искусство и литература начинают вырождаться. Не потому ли сегодня малоизвестны “идейные” романы 20 – 30-х годов, скажем, “Цемент”, “Соть” и прочие? Салтыков-Щедрин считал, что литература – это прекрасное средство в политической борьбе. Писатель убежден, что “литература и пропаганда – одно и то же”. Салтыков-Щедрин – продолжатель русской сатиры Д. И. Фонвизина, Н. А. Радищева, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя и других великих писателей. Но он в своих произведениях усилил это художественное средство, придав ему характер политического оружия. От этого его книги были острыми и злободневными. Однако они сегодня, пожалуй, не менее популярны, чем в XIX веке. Трудно представить нашу классическую литературу без Салтыкова-Щедрина. Это во многом совершенно своеобразный писатель. “Диагност наших общественных зол и недугов” – так отзывались о нем современники. Жизнь он знал не из книг. Сосланный в молодости в Вятку, Михаил Евграфович хорошо изучил социальную несправедливость, произвол властей. Убедился, что Российское государство прежде всего заботится о дворянах, а не о народе, к которому сам Салтыков-Щедрин проникся уважением. Жизнь помещичьей семьи писатель прекрасно изобразил в “Господах Головлевых”, начальников и чиновников – в “Истории одного города” и многих других произведениях. Но наибольшей выразительности он достиг в произведениях малой формы, в сказках “для детей изрядного возраста”. Эти сказки, как справедливо отмечали цензоры, – самая настоящая сатира.

    В сказках Щедрина множество типов господ: помещиков, чиновников, военачальников и даже самодержцев. Писатель изображает их часто совершенно беспомощными, глупыми и высокомерными. Например, “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”. С едкой иронией Салтыков пишет: “Служили генералы в какой-то регистратуре… следовательно, ничего не понимали. Даже слов никаких не знали”. Разумеется, эти генералы ничего не умели делать, только жить за чужой счет, полагая, что булки растут на деревьях.

    Прав был Чехов, когда писал, что косность и скудоумие искореняются с большим трудом. В современной нам реальности часто встречаются герои произведений Салтыкова-Щедрина.

    А русский мужик – молодец. Он все умеет, все может, даже суп в пригоршне сварит. Но и его не щадит сатирик за смирение и низкопоклонство. Генералы заставляют этого здоровенного мужичину вить для самого себя веревку, чтобы не убежал. И тот покорно выполняет приказ.

    Если генералы оказались на острове без мужика не по своей воле, то дикий помещик, герой одноименной сказки, все время мечтал избавиться от несносных мужиков, от которых идет дурной холопский дух. Наконец мужицкий мир исчез. И остался помещик один-одинешенек. И, конечно, одичал, потерял человеческий облик. “Весь он… оброс волосами… а когти у него сделались, как железные”. Намек автора совершенно ясен: трудом крестьян живут помещики. И потому у них всего довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли. Все это отобрано у крестьян, а главное – отнята свобода.

    Салтыков-Щедрин не может и не хочет смириться с тем, что народ слишком терпелив, забит и темен. И потому выводит “господ” в карикатурном свете, показывая, что не так уж они страшны.

    В сказке “Медведь на воеводстве” изображен Медведь, который своими бесконечными разоряющими крестьян погромами вывел мужиков из терпения, и они посадили его на рогатину, “содрали шкуру”. Идея сказки заключается в том, что в бедах народа виновато самодержавие вообще, а не только жестокие или плохие чиновники.

    Основной художественный прием в сказках Салтыкова-Щедрина – аллегория. И то, что Медведь оказался на рогатине, символично. Это своеобразный призыв народа к борьбе за свои права и свободы.

    Также и в сказке “Коняга” в образе заморенной непосильным трудом лошади представлен народ-труженик, “сеятель и хранитель” родной земли, безграничных ее просторов, создающий ее красоту и богатство. А “Пустоплясы” – краснобаи-народники, которые на словах сочувствуют трудовому народу, его тяжелому положению, а на деле ведут такой же паразитический образ жизни, как и господа.

    Сказка-символ, которая в аллегорической форме обобщает обличительный пафос отсталого самодержавного строя в России, – “Богатырь”. Уповают “людишки” на Богатыря напрасно: спит Богатырь. Не приходит он к ним на помощь и когда пожар сжег русскую землю, и когда враг на нее напал, и когда голод случился. Только на свои силы нужно рассчитывать “людишкам”. А Богатырь в дупле не проснется, так как гадюки ему все туловище проели. Поднимайся, Иван-богатырь, защищай землю родную, думай своей головой о ее будущем.

    Каким бы ни было отношение к творчеству Салтыкова-Щедрина в наши дни, но пo-прежнему дорог нам писатель-сатирик своей любовью к народу, честностью, желанием сделать жизнь лучше, верностью идеалам. Многие его образы стали близкими и понятными нам сегодня. Разве не звучат и ныне горькой правдой слова из сказки “Дурак” о герое ее, что “совсем он не дурак, а только подлых мыслей у него нет, оттого он к жизни приспособиться не может”?

    Спустя полвека М. Горький говорил о значении творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина: “Необходимо знать историю города Глупова – это наша русская история; и вообще невозможно понять историю России во второй половине XIX века без помощи Щедрина – самого правдивейшего свидетеля нашей духовной нищеты и неустойчивости…”

  • Сочинение на тему: “Бессмертная птица-феникс. Лирика Марины Цветаевой”

    Судьба выдающейся русской поэтессы Марины Ивановны Цветаевой, трагически завершившей свой жизненный путь 31 августа 1941 года, до сих пор, даже по прошествии более шестидесяти лет, редко оставляет равнодушным любого, пусть и не слишком эмоционального человека, который хотя бы поверхностно знаком с ее биографией и творчеством. Родилась Марина Цветаева 26 сентября 1892 года. Через все свою непростую жизнь пронесла Цветаева безмерную любовь к Москве, цикл стихов, посвященных городу ее детства и непревзойденным поэтическим произведениям, когда-либо написанных об этом городе. Жизнью Марины Цветаевой с раннего детства правило воображение. Воображение, которое пробуждали в ней прочитанные книги и их герои: вымышленные и реальные. Без различия эпох и времен, к которым они принадлежали, а так же независимо от того, существовали они действительно или были придуманы, – все они равноправно жили в душе юной Марины. Знание французского и немецкого языков расширяло границы проникновения поэта, а неведомые эпохи и характеры. Дом профессора Цветаева был пронизан духом Древней Эллады и великого Рима. Первый сборник стихов был издан в конце октября 1910 года и увидел свет под названием “Вечерний альбом”. Это юношеские стихи, ведь Марине недавно исполнилось только 18 лет. Выбор жизненного пути был определен однажды и навсегда. Здесь необходимо отметить, что сквозной линией всего творчества Цветаевой является конфликт духа и тела, быта и бытия. Для уже зрелого мастера любимой темой становится благородное назначение поэта, его служение “своему небу”. Это “небо” не пустые высоты, а “высоты огненные”. Это оттуда снисходит на поэтов “легкий огонь, над кудрями пляшущий: дуновение вдохновения”. Земная примета поэта, по Цветаевой, – “лба осиянный свод”, обладатель которого одновременно живет в двух мирах: один мир – наша реальность, другой – “огненное небо”. Романтический аскетизм цветаевской Музы – “божественное двуострой дружбы обморочная круть”. Главная страсть Марины Ивановны, как следует из ее стихов, поэм и автобиографических эссе, – это высокая заоблачная страсть. Наивысшей точкой ее поэтических откровений можно с уверенностью назвать “Поэму воздуха”, которая была написана уже за пределами России, во французской эмиграции, где оказалась сама Цветаева, ее родившийся в Чехии сын, старшая дочь и муж Сергей Эфрон. Гениальная, но очень трудная для восприятия поэма, в которой описания физических ощущений переплетены с философско-поэтическими озарениями. В первых строках автор поместил себя в одиночную кабину самолета, дверь которой отделяет его от неведомой стихии, куда через несколько мгновений вступит: “Дверь явно затихла, / Как дверь, за которой гость / Стоявший – так хвоя / У входа, спросите вдов / Был полон покоя… ” В “Поэме воздуха” дано первое ощущение и первое осмысление вселенной – вселенной поэта. Происходит освобождение от последних пут воздуха, и лирический герой попадает уже в беспредельность. Перевоплощаясь в своего Гения вдохновения ( в ту самую цветаевскую Музу), автор начинает сам открывать истинный смысл и тайны мироздания. Марина Ивановна всегда искренне ( авозможно, небезосновательно) верила в то, что постижение научным путем, но и с помощью творческих прозрений и поэтической интуиции. В одном из стихотворений 1934 года, которое начиналось словами: “Тоска по родине! / Давно разоблаченная морока!” – как показатель мироощущения автора проступает весь набор отличительных черт поэта Цветаевой: безразличие к миру и к своему в нем существованию, горечь собственного рождения в мир, горечь от своей “вытолкнутости” из круга людей, от сиротства этой жизни “как она есть”. Все перечисленное является у Марины Ивановны ее врожденным, данным ей еще в колыбели свойством. Именно понимание такого положения вещей, невозможность “жить и быть как все” пробуждает настоящих поэтов честно нести нелегкий крест своего предназначения. Хлесткий, и не имеющий себе равных по правдивости цветаевский стих также непостижим в своей философской безмерности. Ни современникам, ни потомкам, пожалуй, не удалось и не удастся понять до конца причудливую метафоричность, многозначительность образного ряда поэта Цветаевой. Она принадлежит уже самой вечности, но никак не отдельной России и периоду, который приято называть “серебряный век русской поэзии”,