ПЕТЯ РОСТОВ В ПАРТИЗАНСКОМ ОТРЯДЕ
(анализ главы 7 части 3 тома 4 романа Л. Н. Толстого «Война и мир»)
Художественные образы, созданные Л. Н. Толстым, поражают своей жизненностью. М. Горький советовал всем писателям учиться у Толстого «пластике, изумительной рельефности изображения»: «Когда его читаешь, то получается, — я не преувеличиваю, говорю о личном впечатлении, — получается впечатление как бы физического бытия его героев, до такой степени ловко у него выточен образ: он как будто стоит перед вами, вот так и хочется пальцем тронуть». С такой характеристикой трудно не согласиться. Действительно, образы, созданные Толстым, очень жизненны. Мы живем вместе с ними, понимаем их радости и беды, радуемся и печалимся вместе с ними. Таков и образ Пети Ростова; Это целый мир переживаний, духовных смятений, разочарований и обретений. Детство — вообще пора горячей реакции на все окружающее. Именно такую реакцию демонстрирует Петя, показанный автором в различных жизненных ситуациях.
Вспомним, например, сцену приезда в Москву императора Александра. Приезд царя привел толпу, собравшуюся в Кремле, в крайнее возбуждение. Петя в этой сцене оказывается главным действующим лицом. И это очень важно, ведь он — один из Ростовых, а Ростовы у Толстого отличаются естественностью поведения, отвращением к фальши и экзальтированным проявлениям чувств. В этой же сцене Петя бросается за бисквитом, зверски выкатив глаза и не отдавая себе отчета в том, зачем он это делает. В этот момент он полностью сливается с толпой, становится ее частью, поддается ее движению. Но такое поведение не характерно для Ростова. Совсем другим предстает Петя в моменты, когда им владеют не только чувства, но и рассудок, когда он видит цель, знает, чему подчинены его мысли и действия. Свидетельство тому — рассказ о Пете в партизанском отряде.
В последних частях романа Л. Н. Толстого «Война и мир» перед нами разворачивается величественная картина народного сопротивления французскому нашествию. Исход войны решило «возбуждение ненависти к врагу в русском народе», вылившееся в партизанское движение, начавшееся раньше, чем оно было официально признано правительством. Основными чертами партизанского движения были народный характер, особое патриотическое воодушевление, ярко выраженная инициатива и непохожесть на обычное ведение сражений с их правилами.
Партизаны «уничтожали великую армию по частям… Были партии… мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был начальником партии дьячок, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотню французов». Петя Ростов также стремился принести пользу своему отечеству. Он «был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом».
После того как Петю произвели в офицеры, он поступил в действующую армию и участвовал в Вяземском сражении, «Петя находился в постоянно счастливо-возбужденном состоянии радости…». Он спешил «не пропустить какого-нибудь случая настоящего геройства». Петя «был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там-то теперь и совершается самое настоящее геройское». И мальчик «торопился поспеть туда, где его не было».
Когда генерал решил «послать кого-нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать». Но, помня, как Петя в Вяземском сражении вместо того чтобы ехать «туда, куда он послан, поскакал в цепь под огонь французов», генерал запретил Пете «участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова». Когда мальчик увидел французов, «узнал, что в ночь непременно атакуют», он, как это бывает у молодых людей, мгновенно решил для себя, что все вокруг герои и «что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту».
Прибыв в партизанский отряд, Петя горел желанием помочь и не стал отдыхать, а «тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола». Сидя за столом, «Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей». Он сам уже разрешил себе остаться в партизанском отряде и помогать Денисову во всех его действиях: «…ничего, что я с вами останусь на денек?.. Только вы меня пустите в самую… главную… Мне не нужно наград… А мне хочется…» Петя совсем разошелся, расхрабрился и продолжал: «Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, ну что вам стоит?»
Пете хотелось в самую гущу событий, как ребенку непременно и сейчас хочется новую игрушку. Сквозь геройство детская непосредственность в Пете не могла спрятаться и выпирала наружу: «Батюшки! Я и забыл совсем. У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый — и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что-нибудь сладкое… А то не нужно ли вам кофейник?.. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, — ведь это бывает… Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все…» И тут Петя испугался, «не заврался ли он», «остановился и покраснел». «Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких-нибудь глупостей».
Мальчик вдруг вспомнил о таком же маленьком, как и он, французе-барабанщике: «Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» Петя пожалел мальчика, сначала стеснялся спросить, где он, а потомвсе-таки не испугался и спросил, можно ли позвать и покормить мальчика, которого взяли в плен. Но Денисов не нашел ничего стыдного в том, что Петя вспомнил про мальчика, и приказал Пете позвать сюда «жалкого мальчишку». Петя не сдержал радости, что ему разрешили позвать француза, и поцеловал Денисова: «Позвольте вас поцеловать, голубчик. Ах, как отлично! как хорошо!»
Имя французского мальчика Vincent уже переделали на русский манер: «казаки — в Весеннего, а мужики и солдаты — в Весеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике». Петя услышал, что мальчика уже покормили: «Страсть голодный был!», тогда он позвал мальчика и убедил его, что ему ничего не грозит. Барабанщик отвечал «почти детским голосом», он тоже был, как и Петя, молоденьким мальчиком, и поэтому был очень близок Пете, «Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее».
Пете очень хотелось хоть чем-нибудь помочь маленькому барабанщику: «Ах, что бы мне ему сделать!» «Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него* считая для себя унизительным обращать на него внимание» — при Денисове Петя считал проявлением слабости и малодушия жалеть французского мальчика. Но для себя Петя все уже решил и «только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику»…
Петя Ростов не мыслит себя в стороне от общего дела, от служения отечеству. Все лучшее, все самое прекрасное, что впитал он в родной семье — человечность, искренность, доброту, «непосредственную чистоту нравственного чувства», — не способны заглушить ни залпы орудий, ни тяжелая «работа» на войне. Лучшие качества человеческого характера (как, впрочем, и худшие) проявляются именно в периоды тяжелых испытаний. В этой ситуации Петя проявил себя с лучшей стороны.
В романе Толстого «Война и мир» очень много действующих лиц, и все они по-своему индивидуальны и разнообразны. Но все равно ощущается разделение персонажей на две большие группы. В одной из них — люди глухи к велениям совести, зову сердца, свою душевную пустоту прячут за благозвучными, лицемерными речами. К такой группе можно отнести Курагиных, Друбецких, посетителей салона Анны Павловны Шерер. К ним Толстой непримирим. Авторскими ироничными комментариями он сопровождает почти каждое их слово и движение. Другая группа, к которой относится и Петя Ростов, — члены старых дворянских семей, сохранивших определенные традиции, имеющих богатое духовное наследие. К ним Толстой испытывает откровенную симпатию. Это очень чувствуется. И потому любимые герои автора, как бы трагически ни складывались их судьбы, становятся и нам особенно дороги и близки.