Курс лекций
Французская поэзия середины ХIХ века.
Поэзия парнасцев.
Это второй этап развития французского романтизма. С 1866 года регулярно выходил сборник «Современный Парнас», объединивший поэтов по определенным идейно-художественным принципам. Но начало Парнасу положили два сборника, вышедшие одновременно в 1852 году — «Эмали и камеи» Теофиля Готье и «Античные поэмы» Леконта де Лиля. От романтиков парнасцы отличались абсолютным пессимизмом: они считали, что реальная жизнь ужасна, несправедлива — особенно для духовно глубокого человека, потому что большинство людей грубы, тупы, эгоистичны и т. д. и никогда жизнь не станет иной, исправить ее, исправить человеческую природу невозможно. Поэтому выход один — уход в чистое искусство, искусство для избранных, утонченных одиночек, эстетическое наслаждение. Истинное искусство не может иметь иных целей, кроме эстетического наслаждения. В отличие от Гюго, парнасцы совершенно отвергли воспитательную и социальную роль искусства. Кроме того, парнасцы отказались от эмоциональности, исповедальности. В стихах поэт должен не открывать свою душу, а скрыть ее за описанием прекрасных, экзотических, ярких картин. Поэт должен быть полностью бесстрастен. Поэт должен описывать красоту и ничего более. И еще одно — поэзия должна быть подобна живописи, она должна быть полна конкретных, мельчайших деталей.
Теофиль Готье (1811-1872) парнасец, скорее по сути, по духу, чем по факту. Он не участвовал в сборнике «Современный Парнас», но суть его поэзии была близка парнасцам. Поэт был прекрасный. Например, стихотворение «Облако».
Над горизонтом возникая, В лазури облако плывет,
Как будто девушка нагая Среди просторных светлых вод.
Рожденная воздушной пеной, В эфирной этой вышине
Плывет Киприда по вселенной На перламутровом челне.
Маячит контуром неясным В причудливости томных поз.
Сама заря плечам атласным Своих не пожалела роз.
Окутанная дымкой млечной, Превыше Апеннинских гор,
Подобьем женственности вечной Влечет она мой страстный взор.
Неудержимо, исступленно Душой стремлюсь я к ней опять.
Двойник безумный Иксиона, Готов я облако обнять.
Мне говорит рассудок: «Это Твоя же греза пред тобой.
Игрушка ветерка и света, Мираж в пустыне голубой».
Перечит сердце: «Ну и что же! Все, что зовется красотой,
С прекрасной этой тенью схоже: Мгновенный призрак, звук пустой.
Безбрежной синевой небесной Смелей свою наполни грудь!
Пускай любовь — обман прелестный! Живи любовью! — В этом суть».
Шарль Леконт де Лиль (1818 — 1894) — самый яркий, типичный парнасец. Его стихотворенье «Ягуар»
Над тинистой рекой воспрянув из туманов,
Холодная луна сквозь лиственный шатер
На спины черные всплывающих кайманов
Накладывает свой серебряный узор.
Одни из них давно преодолели дрему
И голода уже испытывают власть,
Другие, к берегу приблизившись крутому,
Как пни шершавые, лежат, раскрывши пасть.
Вот час, когда в ветвях, присев на задних лапах,
Прищуривая глаз и напрягая нюх,
Прекрасношерстый зверь подстерегает запах,
Живого существа чуть уловимый дух.
Для предстоящих битв он держит наготове
И зуб и коготь. Весь в стальной собравшись ком,
Он рвет, грызет кору и в предвкушенье крови
Облизывается пунцовым языком.
Согнув спиралью хвост, он бешено им хлещет
Древесный ствол, затем, приняв дремотный вид,
Сникает головой на лапу и, в зловеще
Притворный сон уйдя, неявственно храпит.
Но, вдруг умолкнув и простершись бездыханней
Гранитной глыбы, ждет, укрытый меж ветвей:
Громадный бык идет неспешно по поляне,
Задрав рога и пар пуская из ноздрей.
Еще два-три шага, и, ужасом объятый,
Бык замирает. Льдом сковав ему бока
И плоть его сверля, горят во мгле агаты,
Два красным золотом налитые зрачка.
Шатаясь, издает он жалобные стоны,
Мычит, влагая в рев предсмертную тоску,
А ягуар, как лук сорвавшись распрямленный,
На шею прыгает дрожащему быку.