От рассказов о русских страдальцах и чудаках Николай Семенович Лесков логически переходил к легендам на темы нехристианской литературы “Скоморох Памфалов”, “Гора* “Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-Жидовине”, персонажи которых рисовались двойниками и предтечами российских праведников. Глубинный легендарно-исторический фон был тем более важен, что в творчестве Лескова конца 70-х годов XIX века появляется серия портретов вождей официальной веры, высших чиновников церкви (очерки “Мелочи архиерейской жизни”, “Епархиальный суд” и другие),- серия, контрастная галерее монументальных простолюдинов-страдальцев. В двояком сопоставлении – с легендами и рассказами об архиереях – народные герои-праведники выступали как единственные прямые наследники и хранители высших гуманистических начал эпохи “апостольского” христианства, еще не опошленного и не бюрократизированного церковью. Удивительно ли, что жизнь ставила евангелистов-подвижников, поборников незамутненной нравственности, формально канонизированной догматическим православием и государственной властью, в положение юродивых, гонимых и православием и властями?.. Решение коренных социальных вопросов представлялось Лескову условием распутывания узлов на национальной почве. Языком прозрачных политических намеков писатель заговорил об этом уже в конце 70-х годов. “В народе,- отметил он,- есть изобилие здоровых элементов, ручающихся за его способность к широкому и свободному развитию жизни в несколько иных формах “. Все усиливающийся критицизм писателя побудил его к особенно энергичным выступлениям против русского самодержавия в 90-е годы. “Зверство и дикость растут и смелеют, а люди с незрелыми сердцами совершенно бездеятельны, до ничтожества”,- с грустью делился художник с Л. Толстым в 1891 г. И вот легенды давали форму высказывания писателя о жгучих русских проблемах. Греко-римско-византийский мир представал аналогом окружающей Лескова действительности, обнажал в главных чертах его социальные механизмы. Утопический же идеал рисовался как бы осуществленным некогда в легендарной действительности былого, а позже затоптанным в историческом движении народов и разве что сохранившимся в душах горсточки праведников. Но Лесков не “уходит” окончательно в ветхозаветную историю, он обличает современную ему действительность, сопоставляя два исторических момента. Поэтому он писал Л. Н. Толстому: “Я хочу остаться выметальщиком сора, а не толкователем талмуда”. Мудрыми глазами художника и русского патриота смотрел Лесков на современную ему жизнь, видя ее печали и недостатки. Будучи честным человеком и талантливым писателем, он не мог не отразить в своем творчестве главную “проблему” времени – гибель народа в нищете и забвении и обогащение кучки “счастливцев” на фоне всеобщего разорения. Но эта же тема актуальна и сегодня, не потому ли произведения Лескова так популярны в наши дни?!