Один из самых значительных критиков своего времени, В. Г. Белинский неодобрительно отозвался о повести “Портрет”: “это есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом”.
Вероятно, успех пушкинской “Пиковой дамы” побудил Гоголя рассказать историю о человеке, которого погубила жажда золота. Автор назвал свою повесть “Портрет”. Потому ли, что портрет ростовщика сыграл роковую роль в судьбе его героев – художников, судьбы которых сопоставлены в двух частях повести? Или потому, что Гоголь хотел дать портрет современного общества и талантливого человека, который гибнет или спасается вопреки враждебным обстоятельствам и унизительным свойствам натуры? Или это портрет искусства и души самого писателя, пытающегося уйти от соблазна успеха и благополучия и очистить душу высоким служением искусству?
Наверное, есть в этой странной повести Гоголя и социальный, и нравственный, и эстетический смысл, есть размыш ление о том, что такое человек, общество, искусство. Современность и вечность сплетены здесь так неразрывно, что жизнь русской столицы 30-х годов XIX века восходит к библейским размышлениям о добре и зле, об их бесконечной борьбе в человеческой душе.
Художника Чарткова поначалу мы встречаем в тот момент его жизни, когда он с юношеской пылкостью любит высоту гения Рафаэля, Микеланджело, Корреджио и презирает ремесленные подделки, заменяющие искусство обывателю. Увидев в лавке странный портрет старика с пронзительными глазами, Чартков готов отдать за него последний двугривенный. Нищета не отняла у него способности видеть красоту жизни и с увлечением работать над своими этюдами. Он тянется к свету и не хочет превращать искусство в анатомический театр, обнажать ножом-кистью “отвратительного человека”. Он отвергает художников, у которых “самая природа… кажется низкою, грязною”, так что “нет в ней чего-то озаряющего”. Чартков, по признанию его учителя в живописи, талантлив, но нетерпелив и склонен к житейским удовольствиям, суете. Но как только деньги, чудом выпавшие из рамы портрета, дают Чарткову возможность вести рассеянную светскую жизнь и наслаждаться благополучием, богатство и слава, а не искусство, становятся его кумирами. Своим успехом Чартков обязан тем, что, рисуя портрет светской барышни, который выходил у него скверным, он смог опереться на бескорыстное произведение таланта – рисунок Психеи, где слышалась мечта об идеальном существе. Но идеал был не живым и, только соединившись со впечатлениями реальной жизни, стал притягательным, а реальная жизнь обрела значительность идеала. Однако Чартков солгал, придав незначительной девице облик Психеи. Польстив ради успеха, он изменил чистоте искусства. И талант стал покидать Чарткова, изменил ему. “Кто заключил в себе талант, тот чище всех должен быть душою”, – говорит отец сыну во второй части повести. И это почти дословный повтор слов Моцарта в пушкинской трагедии: “Гений и злодейство – две вещи несовместные”. Но для Пушкина добро – в природе гениальности. Гоголь же пишет повесть о том, что художник, как и все люди, подвержен соблазну зла и губит себя и талант ужаснее и стремительнее, чем люди обычные. Талант, не реализованный в подлинном искусстве, талант, расставшийся с добром, становится разрушительным для личности.
Чартков, ради успеха уступивший истину благообразию, перестает ощущать жизнь в ее многоцветности, изменчивости, трепете. Его портреты утешают заказчиков, но не живут, они не раскрывают, а закрывают личность, натуру. И несмотря на славу модного живописца, Чартков чувствует, что он не имеет никакого отношения к настоящему искусству. Замечательная картина художника, усовершенствовавшегося в Италии, вызвала в Чарткове потрясение. Вероятно, в восхищенном контуре этой картины Гоголь дал обобщенный образ знаменитого полотна Карла Брюллова “Последний день Помпеи”. Но потрясение, испытанное Чартковым, не пробуждает его к новой жизни, потому что для этого необходимо отказаться от погони за богатством и славой, убить в себе зло. Чартков избирает другой путь: он начинает изгонять из мира талантливое искусство, скупать и резать великолепные полотна, убивать добро. И этот путь ведет его к сумасшествию и смерти.
Что было причиной этих страшных превращений: слабость человека перед соблазнами или мистическое колдовство портрета ростовщика, собравшего в своем обжигающем взгляде зло мира? Гоголь двойственно ответил на этот вопрос. Реальное объяснение судьбы Чарткова столь же возможно, как и мистическое. Сон, приводящий Чарткова к золоту, может быть и осуществлением его подсознательных желаний, и агрессией нечистой силы, которая поминается всякий раз, как речь заходит о портрете ростовщика. Слова “черт”, “дьявол”, “тьма”, “бес” оказываются в повести речевой рамой портрета.
Пушкин в “Пиковой даме” по существу опровергает мистическое истолкование событий. Повесть, написанная Гоголем в год появления и всеобщего успеха “Пиковой дамы”, является ответом и возражением Пушкину. Зло задевает не только подверженного соблазнам успеха Чарткова, но и отца художника Б., который писал портрет ростовщика, похожего на дьявола и самого ставшего нечистой силой. И “твердый характер, честный прямой человек”, написав портрет зла, чувствует “тревогу непостижимую”, отвращение к жизни и зависть к успехам талантливых своих учеников.
Художник, прикоснувшийся ко злу, написавший глаза ростовщика, которые “глядели демонски-сокрушительно”, уже не может писать добро, кистью его водит “нечистое чувство”, и в картине, предназначенной для храма, “нет святости в лицах”.
Все люди, связанные с ростовщиком в реальной жизни, гибнут, изменив лучшим свойствам своей натуры. Художник, который воспроизвел зло, расширил его влияние. Портрет ростовщика отнимает у людей радость жизни и пробуждает “тоску такую… точно как будто бы хотел зарезать кого-то”. Характерно стилистически это сочетание: “точно как будто бы…” Разумеется, “точно” употреблено в смысле “как”, чтобы избежать тавтологии. Вместе с тем сочетание “точно” и “как будто бы” передает свойственную Гоголю манеру детализированного реалистического описания и призрачности, фантастического смысла событий.
Повесть “Портрет” не несет успокоения, показывая, насколько все люди, независимо от свойств своего характера и высоты убеждений, подвержены злу Гоголь, переделав финал повести, отнимает надежду на искоренение зла. В первой редакции облик ростовщика таинственно испарялся с полотна, оставив чистым холст. В окончательном тексте повести портрет ростовщика исчезает: зло опять пошло бродить по свету.