САЙГЕ — ВЫДАЮЩИЙСЯ ПОЭТ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЯПОНИИ
Для нас, европейцев, Япония — прежде всего своеобразное, самобытное искусство, в том числе и литература.
Например, строчки: «лишь крики диких уток смутно белеют» или «посмотрите, как пахнет миндаль» — вполне в духе японской культуры. Но, наверное, мудрым был тот человек, который впервые произнес парадоксальную на первый взгляд фразу: «Думать можно трояким способом: правильно, неправильно и по-японски». Но «по-японски», то есть непривычно, нестандартно, можно и чувствовать. И этому учат японское искусство и литература.
Мы привыкли к тому, что стихотворение может выступать в различных формах. Нам уже знакомы некоторые необычные, экзотические формы (газель, рубаи), но в японской поэзии свои формы — это хокку (хайку) и танка. С течением времени пятистишие танка стало четко делиться на две строфы (три и две строки). Первая строфа называлась хокку и постепенно стала самостоятельной поэтической формой. Непревзойденным мастером хокку был Мацуо Басе (1644-1694), а великолепные танка писал выдающийся поэт средневековой Японии буддийский монах Сато Норикие, более известный как Сайге (1118- 1190).
Танка — древний жанр японской поэзии. Это стихотворение, в котором 31 слог, слоги сгруппированы в пять строк, в 5-7-5-7-7 слогов. Не много слов можно сложить из такого количества слогов, но в том и заключается своеобразие японской поэзии.
Мастерство Сайге проявляется в умении тщательно выбирать слова и способы изложения своей мысли. Конечно, при этом совершенно исключена многословность. Несколько штрихов кистью — и на листе возникают контуры горы, дерева, летящей цапли, нетронутое пространство листа чудесным образом обретает перспективу, глубину:
Осенью поздней
Ни один не сравнится цветок
С белой хризантемой.
Ты ей место свое уступи,
Сторонись ее, утренний иней!
Трудно представить японского поэта «на празднике жизни», среди городского шума и суеты, невозможно увидеть, как он стоит, «пестрою толпою окружен». Такое впечатление, что он всегда пребывает на лоне природы: всматривается в речную даль или звездное небо, наблюдает, как растет бамбук, или слушает пение цикад — ив его воображении рождаются определенные мысли и ассоциации.
Когда читаешь японские танка, кажется, что смотришь в воды реки, дно которой очень глубоко — воображению предоставляется большой простор:
Пригоршню воды зачерпнул.
Вижу в горном источнике
Сияющий круг луны.
Но тщетно тянутся руки
К неуловимому зеркалу.
Эти емкость и лаконизм доведены до совершенства в танка Сайге. На стихотворном пространстве в пять строк автору удается выразить и мгновенное состояние природы, и тонкое движение души, любование и удивление:
Зыблются все быстрей,
Чтоб ветер их просушил,
Спутаны, переплелись,
Вымокли под весенним дождем
Нити зеленой ивы.
Вдумаемся, сколько сказано, как бы мимоходом, в пяти строчках:
Ужели рукава
Лишь оттого окроплены росою,
Что слушаю цикад?
Какая странность! Это я,
Я сам тоскую отчего-то…
Нужно быть искусным мастером, чтобы одним-двумя штрихами набросать яркую поэтическую картинку, заразить при этом читателя лирическим волнением, разбудить его воображение, не прибегая для этого ко множеству деталей. Что и говорить, умение Сайге сказать многое в немногих словах — настоящее искусство!