“…Другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу… всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь… Ему не собрать народных рукоплесканий…”
Гоголь.
О жизни Михаила Михайловича Зощенко (1895- 1958 гг.) моим сверстникам известно, пожалуй, не так уж и много. Долгие годы творчество этого замечательного писателя находилось под негласным запретом.
Недавно мне в руки попался сборник сатирических произведений Михаила Зощенко “Собачий нюх”. Уже первый рассказ “На живца” (1923 г.) вызывает не только смех, но и наталкивает на серьезные размышления о том, какой режим установился у нас после октябрьского переворота. А содержание ведь самое незамысловатое. В прицепном вагоне трамвая сидит “гражданка в теплом платке”. Рядом с ней лежит пакет. Рассказчик, хорошо знакомый с нравами улицы, советует: “Мамаша! Гляди, пакет унесут. Убери на колени”. А гражданка только сердито смотрит на доброжелателя, палец к губам прикладывает и, наконец, не выдержав, обрушивается на спутника: “Сбил ты меня с плану, черт такой… А может, я нарочно пакет этот отложила… Может, я вора хочу на этот пакет поймать…”. Вдумаемся в смысл сказанного. Старуха не просто уверена, что вокруг кишмя кишат воры и жулики, но хочет, чтоб все воровали, чтоб можно было поймать человека и сдать “куда следует”. Тут уже азарт доносительства. А уж какая радость, когда удается кого-нибудь “заловить”! “Давеча дамочка вкапалась… Молоденькая такая, хорошенькая из себя. Гляжу я – вертится эта дамочка. После цоп пакет и идет… А-а-а, говорю, вкапалась, подлюга…”.
Общество охвачено доносительством, жаждой ловить и разоблачать. Уже в этом раннем рассказе рождается трагическое предчувствие всеобщей вражды и тотального страха 30-х годов. Не такие ли “гражданки в теплых платках” помогали упрятать в ГУЛАГ сотни тысяч невинных людей?!
Владимир Ленин в те годы любил повторять в своих трудах, что социализм – это “учет и контроль”. Да, новое государство готово контролировать все, кроме человеческой жизни. Вот эти-то гримасы тотальной системы и изобразил Зощенко. Например, в рассказе “Ночное происшествие” (1940 г.). Идет рассказчик по ночной улице и вдруг слышит стон. Глядит – магазин. “И между двух дверей этого магазина сидит на венском стуле престарелый мужчина. Он, видать, сторож. Караулит магазин”. Бедолага просит у прохожего воды. Из разговора выясняется, что всегда так и сидит старичок между двух закрытых дверей. “Меня всегда закрывают. Пугаются, что отойду от магазина и где-нибудь прикорну, а вор тем временем магазин обчистит”. Но и внутрь не пускают. Невольно поражает такое пренебрежительное отношение к человеку.
Подспудно, неявно, в форме непритязательного сказа в произведениях Зощенко присутствовала мысль о великой лжи, опутавшей великую страну. Лжи о раскрепощении, освобождении человека при социализме. Какая свобода между двух закрытых дверей?!
Многие произведения Зощенко достаточно смело рисуют идеологическую всеядность, насаждавшуюся в стране. В рассказе “Полетели” (1932 г.) девятая объединенная артель кустарей два года с энтузиазмом собирает деньги на… аэроплан. Все кустари восхищались новой идеей. За два года собран изрядный капитал – семнадцать рублей с небольшими копейками. И в один ненастный осенний вечер казначей артели Иван Бобриков проиграл в карты имеющиеся деньги. Что делать? “Председатель артели говорит несколько удивленным тоном:
А на что нам, братцы, собственный аэроплан? В сущности, на какой шут он нам сдался? И куда на нем лететь? Да, лететь-то, действительно, как будто и некуда, – согласились в артели”. Обратим внимание на эту вечную покорность артельщиков. Куда поведут – туда и идут. А ведь так оно и было в нашей стране.
Таким образом, сатира Михаила Зощенко при всей своей незамысловатости сюжетов пролагала пути к правдивому постижению тоталитарной системы и порожденных ею уродливых деформаций человеческой личности. И нас не может не восхищать мужество художника, дерзнувшего сказать горькую правду о своих современниках и о своей стране.