Владимир Емельянович Максимов
Семь дней творения
Роман (1971)
Роман посвященистории рабочей семьи Лашковых. Книга состоит из семи частей, каждая из которых называется по дням недели и рассказывает об одном из Лашковых.
Действие происходит, судя по всему, в 60-е гг., но воспоминания охватывают эпизоды из предыдущих десятилетий. В романе очень много героев, десятки судеб – как правило, искалеченных и нескладных. Несчастливы и все Лашковы – хотя, казалось бы, эта большая, трудовая и честная семья могла жить радостно и безбедно. Но время словно прошлось по Лашковым неумолимым катком.
Понедельник. (Путь к самому себе.) Старший из Лашковых – Петр Васильевич – смолоду приехал в Узловое, небольшой пристанционный город, устроился на железной дороге, дослужился до обер-кондуктора, затем вышел на пенсию. Женился он на Марии по любви. Вырастили они шестерых детей. А что в итоге? Пустота.
Дело в том, что был Петр Васильевич человеком идейным, партийным и непримиримым. В жизнь близких он внес “поездную” прямоту и чаще всего употреблял слово “нельзя”. Трое сыновей и две дочери уехали от него, а Петр Васильевич упрямо ждал, когда они вернутся с повинной. Но дети не возвращались. Вместо этого приходили известия об их смерти. Умерли обе дочери. Одного сына арестовали. Двое других погибли на войне. Истлела бессловесная Мария. И последняя из детей, Антонина, оставшаяся с отцом, не слышала от него доброго слова. Годами он даже не заглядывал к ней за дощатую перегородку.
В работе его путейской были случаи, памятные на всю жизнь, когда его прямота оборачивалась то добром, то злом. Не смог он простить своего помощника Фому Лескова, который как-то в войну попользовался в рейсе безответной девчонкой-инвалидом. Лесков помер через много лет от тяжелой болезни. Лашков встретил на улице похоронную процессию” и лишь тогда задумался о судьбе Фомы и его семьи. Оказалось, что сын Лескова Николай только вышел из тюрьмы и на всех озлоблен…
Еще был случай – пришлось Лашкову расследовать одну аварию. Если бы не он, молодому машинисту грозил бы арест и расстрел. Однако Петр Васильевич докопался до истины и доказал, что машинист был ни при чем. Прошло много лет, теперь тот спасенный им парнишка стал важным начальником, и иногда Лашков беспокоил его какими-то просьбами – всегда о ком-то или о городе в целом, но никогда о себе самом. Теперь вот именно к этому человеку зашел он похлопотать о Николае Лескове.
В Узловске жил и тот, кому Лашков в свое время приготовил “девять грамм”, – бывший начальник станции Миронов. Обвинили его в саботаже, а Лашков опять был включен в опергруппу по расследованию. Начальник районного ЧК надавил, а он поддался и принял решение о расстреле Миронова. Исполнитель приказа, однако, тайно отпустил арестованного. Миронов спасся, потом сменил фамилию и устроился смазчиком на той же дороге.
Старость стала тревожить Петра Васильевича то думами о прошлом, то странными пестрыми снами. Среди воспоминаний было одно, самое глубинное и дальнее: как-то раз в юности во время волнений в депо, когда на площади была перестрелка, Лашков ползком добрался до разбитой витрины в лавке купца Туркова. Ему не давал покоя янтарный окорок, красовавшийся за стеклом. И когда парень, рискуя жизнью, достиг заветного окна, оказалось, что в его руках картонный муляж…
Вот это ощущение чего-то обманного стало одолевать Петра Васильевича. Поколебалось укорененное сознание собственной правильной жизни. Выстроенный им прочный мир будто зашатался. Он вдруг почувствовал горькую тоску оставшейся до сорока лет в девках Антонины. Узнал, что дочь втайне ходит в молельный дом, где проповедует бывший смазчик Гупак – тот самый Миронов. И еще он осознал отчуждение, которое пролегло между ним и его земляками. Все они были людьми хоть и грешными, но живыми. От него же исходила какая-то мертвящая сушь, проистекавшая из черно-белого восприятия окружающего. Он начал медленно постигать, что жизнь прожита “хоть и яростно, но вслепую”. Что он отгородился зыбкой чертой даже от родных детей и не смог передать им свою правду.
Антонина стала женой Николая Лескова и завербовалась с ним на Север. Свадьба была совсем скромной. А в загсе они встретились с шикарной компанией на трех лимузинах. Это выходила замуж дочь местного шабашника Гусева. В свое время тот остался при немцах, объяснив Лашкову: “По мне, какая ни есть власть, все одно… Не пропаду”. И не пропал.
Вторник. (Перегон.) Эта часть посвящена младшему брату Петра Васильевича Лашкова – Андрею, точнее, главному эпизоду его жизни. Во время войны Андрею поручили эвакуировать весь районный скот – перегнать его от Узловска в Дербент. Андрей был комсомольцем, искренним и убежденным. Он боготворил брата Петра – тот заряжал его “ожесточенной решительностью и верой в их назначение в общем деле”. Немного стесняясь своего тылового задания в момент, когда сверстники воюют на фронте, Андрей с жаром взялся исполнять поручение.
Этот тяжелый зимний перегон стал для юноши первым опытом самостоятельного руководства людьми. Он столкнулся с беспредельной народной бедой, видел эшелоны с заключенными за колючей проволокой, видел, как толпа растерзала конокрада, был свидетелем того, как опер без суда расстрелял какого-то строптивого колхозного начальника. Постепенно Андрей словно пробуждался от наивной юношеской уверенности в совершенстве советской действительности. Жизнь без брата оказалась сложной и путаной. “Что же это получается? Друг друга гоним, как скотину, только в разные стороны…” Рядом с ним был бывший корниловец, отсидевший уже за это срок, ветеринар Бобошко. Мягкий, никогда не жалующийся, он старался во всем помочь Андрею и часто волновал юношу непривычными суждениями.
Самые мучительные переживания Андрея касались Александры Агуреевой. Вместе с другими колхозниками она сопровождала обоз. Андрей давно любил Александру. Однако она уже три года была замужем, а муж воевал. И все-таки на каком-то привале Александра сама нашла Андрея, призналась в своей любви. Но близость их была недолгой. Ни он, ни она не могли переступить через чувство вины перед третьим. В конце пути Александра просто исчезла – села в поезд и уехала. Андрей же, благополучно сдав скот, отправился прямиком в военкомат и оттуда добровольцем на фронт. В последнем разговоре ветеринар Бобошко рассказал ему притчу о Христе, который уже после распятия так отзывается о людской жизни: “Она невыносима, но прекрасна…”
На фронте Андрей получил тяжелую контузию, надолго потерял память. Вызванный в госпиталь Петр с трудом выходил его. Потом Андрей вернулся в Узловое и устроился в лесничестве неподалеку. Александра с мужем продолжала жить в деревне. У них родились трое детей. Андрей так и не женился. Только лес приносил ему облегчение. Тем тяжелее переживал он, когда бессмысленно вырубали лес в угоду плану или капризам начальства.
Среда… (Двор посреди неба.) Третий брат Василий Лашков сразу после гражданской осел в Москве. Устроился дворником. И с двором этим в Сокольниках, и с домом оказалась связана, вся его одинокая жизнь. Когда-то хозяйкой дома была старуха Шоколинист. Теперь здесь жило множество семей. На глазах Василия Лашкова сначала уплотняли, потом выселяли, потом арестовывали. Кто обрастал добром, кто беднел, кто наживался на чужом несчастье, кто сходил с ума от происходящего. Василию приходилось быть и свидетелем, и понятым, и утешать, и приходить на помощь. Подлостей он старался не делать.
Надежда на личное счастье рухнула из-за проклятой политики. Он полюбил Грушу Гореву, красавицу и умницу. Но однажды ночью пришли за ее братом – рабочим Алексеем Горевым. И больше тот домой не вернулся. А потом участковый намекнул Василию, что не надо бы ему встречаться с родственницей врага народа. Василий струсил. И Груша ему этого не простила. Сама она вскоре вышла за австрийца Отто Штабеля, который жил тут же. Началась война. Штабеля арестовали, хоть не был он немцем. Вернулся он уже после Победы. В ссылке Отто завел новую семью.
Василий, наблюдая судьбы жильцов, с которыми сроднился, потихоньку спивался, ничего уже не ожидая от будущего.
Однажды его навестил брат Петр – через сорок лет после разлуки. Встреча вышла напряженной. Петр смотрел на запущенное жилье брата с мрачным укором. А Василий зло говорил ему, что от таких “погонял”, как Петр, вся жизнь будто задом наперед. Потом он пошел за бутылкой – отметить встречу. Петр потоптался и ушел, решив, что так будет лучше.
Поздней осенью похоронили Грушу. Ее оплакивал весь двор. Василий глядел из окна, и сердце его горько сжималось. “Что мы нашли, придя сюда, – думал он о своем дворе. – Радость? Надежду? Веру?.. Что принесли сюда? Добро? Теплоту? Свет?.. Нет, мы ничего не принесли, но все потеряли…”
В глубине двора беззвучно шевелила губами черная и древняя старуха Шоколинист, пережившая многих жильцов. Это было последнее, что увидел Василий, когда рухнул на подоконник…
Четверг, (Поздний свет.) Племянник Петра Васильевича Лашкова – Вадим – вырос в детдоме. Отца его арестовали и расстреляли, мать умерла. Из Башкирии Вадим перебрался в Москву, работал маляром, жил в общежитии. Потом пробился аж в актеры. С эстрадными бригадами колесил по стране, привык к случайным заработкам и случайным людям. Друзья были тоже случайные. И даже жена оказалась посторонней ему. Изменяла, врала. Однажды, вернувшись с очередных гастролей, Вадим почувствовал в душе такую головокружительную, нестерпимую пустоту, что не выдержал и открыл газ… Он выжил, но родственники жены упекли его в психиатрическую клинику за городом. Здесь мы и встречаемся с ним.
Соседями Вадима по больнице оказываются самые разные люди – бродяга, рабочий, священник, режиссер. У каждого своя правда. Некоторые заточены здесь за инакомыслие и неприятие системы – как отец Георгий. Вадим приходит в этих стенах к твердому решению: закончить со своим актерством, начать новую, осмысленную жизнь. Дочь священника Наташа помогает ему убежать из больницы. Вадим понимает, что встретил свою любовь. Но на первой же станции его задерживают, чтобы снова вернуть в лечебницу…
Лишь дед Петр, с его упорством, поможет позже племяннику. Он достучится до высоких кабинетов, оформит опеку и вызволит Вадима. А потом устроит его в лесничество к брату Андрею.
Пятница. (Лабиринт.) На этот раз действие происходит на стройке в Средней Азии, куда занесло по очередной вербовке Антонину Лашкову с мужем Николаем. Антонина уже ждет ребенка, поэтому ей хочется покоя и своего угла. Пока же приходится мыкаться по обшежитиям.
Мы вновь погружаемся в гущу народной жизни, с пьяными спорами о самом главном, распрями с начальством из-за нарядов и солеными шуточками в столовой. Один человек из нового окружения Антонины резко выделяется, словно отмеченный каким-то внутренним светом. Это бригадир Осип Меклер – москвич, добровольно решивший после школы испытать себя на краю света и на самой тяжелой работе. Он убежден, что евреев не любят “за благополучие, неучастие во всеобщей нищете”. Осип необыкновенно трудолюбив и честен, все делает на совесть. Случилось чудо – Антонина вдруг почувствовала, что по-настоящему полюбила этого человека. Несмотря на мужа, на беременность… Конечно, это осталось ее тайной.
А дальше события развернулись трагически. Деляга-прораб за спиной Меклера уговорил бригаду схалтурить на одной операции. Но представители заказчика обнаружили брак и отказались принять работу. Бригада осталась без зарплаты. Меклер был подавлен, когда все это открылось. Но еще больше его добило, когда он узнал, на каком объекте так выкладывался: оказалось, что их бригада строила тюрьму…
Его нашли повесившимся прямо на стройке. Николай, муж Антонины, после случившегося до полусмерти избил прораба и снова сел в тюрьму. Антонина осталась одна с новорожденным сыном.
Суббота. (Вечер и ночь шестого дня.) Снова Узловск. Петр Васильевич по-прежнему погружен в мысли о прошлом и беспощадную самооценку прожитой жизни. Ему все яснее, что смолоду он гнался за призраком. Он сблизился с Гупаком – беседы с ним скрашивают нынешнее лашковское одиночество. Однажды пришло приглашение на свадьбу в лесхоз: Андрей и Александра, наконец, поженились после смерти мужа Александры. Счастье их, хоть и в немолодом возрасте, обожгло Петра Васильевича острой радостью. Потом пришло еще одно известие – о смерти брата Василия. Лашков отправился в Москву, поспел только на поминки. Отто Штабель рассказал ему о нехитрых дворовых новостях и о том, что Василия здесь любили за честность и умение работать.
Однажды зашедший в гости Гупак признался, что получил письмо от Антонины. Та написала обо всем, что случилось на стройке. Петр Васильевич не мог найти себе места. Он написал дочери, что ждет ее с внуком, а сам стал хлопотать с ремонтом. Помогли ему обновить пятистенок Гусевы – те самые шабашники. Так уж получилось, что в конце жизни Лашкову пришлось по-новому увидеть людей, в каждом открыть какую-то загадку. И, как все главные персонажи романа, он неуклонно, медленно и самостоятельно проделал трудный путь от веры в иллюзию к подлинной вере.
Он встретил дочь на вокзале и взволнованно принял из ее рук внука – тоже Петра. В этот день он обрел чувство внутреннего покоя и равновесия и осознал свое “я” частью “огромного и осмысленного целого”.
Роман заканчивается последней, седьмой частью, состоящей из одной фразы: “И наступил седьмой день – день надежды и воскресения…”
В. Л. Сагалова