Как известно, безусловным открытием реалистической литературы XIX века, является образ так называемого “маленького человека” – персонажа, который находится на нижних ступенях общественной лестницы, что определяет его психологию и поведение – униженность в сочетании с ощущением несправедливости и задетого самолюбия. Развитие сюжета в произведениях, где персонажем является “маленький человек”, часто строится на рассказе о его обиде на какое-то “значительное лицо” или на все общество. Например, в романе “Герой нашего времени” Михаила Лермонтова таковыми являются отношения Максима Максимовича и Печорина, в повести Николая Гоголя “Шинель” – несчастье и смерть Акакия Акакиевича Башмачкина, которого унизила “значительное лицо”. С этой точки зрения Мармеладов – “плоть от плоти” упомянутых героев. Он тоже мелкий чиновник (как и Башмачкин – “вечный титулярный советник”), тоже унижен и презрен, к тому же – “пьяненький”. Однако привычный уже и на то время для литературного мира “маленький человек” имеет в художественной системе Ф. М. Достоевского своеобразную особенность, поскольку до этого момента психологический анализ еще не достигал таких глубин.
Встреча Раскольникова с Семеном Мармеладовым состоялась на начале романа, когда Родион только решается на убийство. Еще не окончательно решив проверить свою “наполеоновскую” теорию, он находился в каком-то непонятном лихорадочном состоянии. Сначала Мармеладов Показался Родионову не стоящим внимания пьяницей, которых много в трактирах, поэтому и слушал его невнимательно. Однако постепенно Раскольников заинтересовался рассказчиком. Этот обрюзглый гадкий человек с пропитым желтым лицом, который обворовывал детей и жену, забирал и пропивал забранные дочерью-проституткой деньги, ночевал на барках из сена (край всевозможного дна), таки растрогал Раскольникова. Сквозь столь отвратительную внешность Мармеладова проглядывалась искорка нормального человеческого облика. Чувствуется, что его состояние было неприемлемо для него самого, его терзают постоянные угрызения совести. Не винит он и Катерину Ивановну в том, что та толкнула его родную дочь до позорного ремесла.
Сам Мармеладов раскаивается в своей гадкой слабости (“я прирожденная тварь!”), ему до невыносимости тяжело видеть грустную Екатерину Ивановну и постоянно голодных, избитых ею через безвыходность детей. Он любит их, но ничего с собой поделать уже не может – пагубная страсть затянула его и он медленно опускается на дно, и трагическая развязка приближается неотвратимо и неумолимо.
Нисколько не оправдывая и даже с определенным наслаждением обвиняя и унижая себя (иногда это подчеркнутое самоуничижение героя даже раздражает читателя), Мармеладов на удивление ставит точный “диагноз” утечкам пьянства в российском обществе. Дважды сопровождает Мармеладова домой Раскольников: впервые – пьяного из кабака, во второй и последний раз – раздавленного лошадьми. Однако этот эпизодический персонаж для концепции Достоевского весит очень много. Именно сострадание Раскольникова к Мармеладову и его семье является той тоненькой ниточкой, которая едва ли не единственная привязывала “как будто ножницами отрезанного от людей” Родиона к человеческой общественности, до человеческих чувств. Он дал деньги на похороны Семена Захаровича, помогал Катерине Ивановне и ее детям, а про огромную роль Сони в его духовном возрождении мы уже говорили. Именно Мармеладовы, хотя сам Раскольников, возможно, этого и не осознавал, ускорили крах его антигуманной теории.
Если к этому добавить, что Мармеладовы – это всего лишь одна из тысяч подобных семей в Петербурге, да и во всей Российской империи, то читатель в благосклонном отношении автора к ним явно видит гуманистические взгляды Достоевского с его состраданием к “маленьким людям”, ко всем “поруганным и обиженным”.
Особенно щемяще в романе звучит тема презренного детства. Одна из самых известных мыслей Достоевского заключается в том, что вся мировая гармония, все познание человечества не стоит “одной слезинки ребенка”. Здесь его творчество во многом созвучно взглядам английского писателя-гуманиста Ч. Диккенса, а страдания детей Мармеладовых чем-то напоминают мучения Оливера Твиста и его маленьких друзей. И здесь к теме пьянства как общественного бедствия и горя для детей присоединяется еще одна – это трагедия детей именно в Петербурге, где “невозможно оставаться детьми”, где “семилетний – развратный и вор”.