Category: Школьные сочинения

Великий русский поэт Федор Иванович Тютчев оставил потомкам богатое творческое наследие. Он жил в эпоху, когда творили Пушкин, Жуковский, Некрасов, Толстой. Современники считали Тютчева умнейшим, образованнейшим человеком своего времени, называли “настоящим европейцем”. С восемнадцати лет поэт жил и учился в Европе, а на родине его произведения стали известны только в начале 50-х годов XIX века.

Отличительной чертой лирики Тютчева было то, что поэт не стремился переделывать жизнь, а пытался понять ее тайны, ее сокровенный смысл. Именно поэтому бо льшую часть его стихотворений пронизывают философские мысли о таинственности Вселенной, о связи человеческой души с космосом.

Лирику Тютчева тематически можно разделить на философскую, гражданскую, пейзажную и любовную. Но в каждом стихотворении эти темы тесно переплетаются, превращаясь в удивительно глубокие по смыслу произведения.

К гражданской лирике относятся стихотворения “14-е декабря 1825”, “Над этой темною толпой…”, “Последний катаклизм” и другие. Тютчев был свидетелем многих исторических событий в русской и европейской истории: война с Наполеоном, революции в Европе, польское восстание, Крымская война, отмена крепостного права в России и других. Как человек государственно мыслящий, Тютчев мог сравнивать и делать выводы о путях развития разных стран.

В стихотворении “14-е декабря 1825”, посвященном восстанию декабристов, поэт гневно обличает самодержавие, развратившее правящую верхушку России:

Народ, чуждаясь вероломства,

Поносит ваши имена –

И ваша память от потомства,

Как труп в земле, схоронена.

Стихотворение “Над этой темною толпой…” напоминает нам пушкинскую вольнолюбивую лирику. В нем Тютчев возмущается “растленьем душ и пустотой” в государстве и выражает надежду на лучшее будущее:

…Взойдешь ли ты когда, Свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?

Стихотворение “Наш век” относится к философской лирике. В нем поэт размышляет над состоянием души современного ему человека. В душе много сил, но она вынуждена молчать в условиях несвободы:

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

По мнению поэта, человек потерял веру, без света которой душа “иссушена”, а мучения его невыносимы. Во многих стихотворениях звучит мысль, что человек не справился с возложенной на него миссией на Земле и его должен поглотить Хаос.

Пейзажная лирика Тютчева наполнена философским содержанием. Поэт говорит, что природа мудра и вечна, она существует независимо от человека. Между тем он только в ней черпает силы для жизни:

Так связан, съединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества.

Стихотворения Тютчева о весне “Вешние воды” и “Весенняя гроза” стали очень известными и популярными. Поэт описывает бурную весну, оживление и радость нарождающегося мира. Весна вызывает у него мысли о будущем. Осень поэт воспринимает как пору грусти, увядания. Она настраивает на размышления, покой и прощание с природой:

Есть в осени первоначальной

Короткая, но дивная пора –

Весь день стоит как бы хрустальный,

И лучезарны вечера.

Из осени поэт перемещается сразу в вечность:

А там, в торжественном покое

Разоблаченная с утра,

Сияет белая гора,

Как откровенье неземное.

Тютчев очень любил осень, недаром он говорит о ней: “Продлись, продлись, очарованье”.

В любовной лирике поэта пейзаж часто соединен с чувствами влюбленного героя. Так, в чудесном стихотворении “Я встретил вас…” читаем:

Как поздней осенью порою

Бывают дни, бывает час,

Когда повеет вдруг весною

И что-то встрепенется в нас.

К шедеврам тютчевской любовной лирики относится “денисьевский цикл”, посвященный его возлюбленной Е. А. Денисьевой, отношения с которой продолжались 14 лет до самой ее смерти. В этом цикле поэт подробно описывает этапы их знакомства и последующей жизни. Стихотворения представляют собой исповедь, как бы личный дневник поэта. Последние стихотворения, написанные на смерть любимой, потрясают трагичностью:

Любила ты, и так, как ты, любить –

Нет, никому еще не удавалось!

О Господи!.. и это пережить…

И сердце на клочки не разорвалось…

Лирика Тютчева по праву вошла в золотой фонд русской поэзии. Она насыщена философскими мыслями и отличается совершенством формы. Интерес к исследованию человеческой души сделал лирику Тютчева бессмертной.

Начало двадцатого века… Грядущий вихрь социальных потрясений, кажется, должен, смести. Но при грохоте оружия – Русско-японской, первой мировой, других войн – музы не молчат. Я вижу, я слышу, я чувствую, как бьются раскаленные сердца поэтов, чьи стихи ворвались ныне и в нашу жизнь. Ворвались – и едва ли забудутся. “Серебряный век” – это время ярких метафор, неустанных поисков глубинного смысла слов, звуков, фраз. Звезда, именуемая Полынью, явила свой лик земле – не ею ли озарены страницы стихов, долгое время недоступных нам? Анна Ахматова, Николай Гумилев, Марина Цветаева, Борис Пастернак – и, конечно же, великий Блок – они взывают к нам сквозь бури войн и потрясений, они зовут нас в свой богатый образный мир.

Я восхищаюсь поэзией Бориса Пастернака. Мне нравится его сердечная порывистость, доброта, одухотворенность, редкостная впечатлительность. Я вновь и вновь вижу перед собой страницы, покрытые его узорчатым и летящим, словно ветром подхваченным почерком. Лирика, поэмы, повести, драматические переводы, мемуары, проза, явили нам огромный мир живых и светлых образов, не всегда понятных сразу, но при вчитывании открывающих то, что можно было сказать именно так, именно этими словами.

Живая современность всегда присутствовала в поэзии Пастернака – она была именно живая, всепроникающая, дышащая. “И окно по крестовине сдавит голод дровяной”, – тяжеловато для поверхностного взгляда, но при внимательном прочтении – здесь холод послереволюционных зим; окно, готовое “войти” в комнату, “сдавить” ее, а “голод” становится ее сущностью, как и сутью живущих в ней.

При всем своеобразии лирики поэта читатели чутко отзывались даже на его “балладные” строки вроде: “Впустите, мне надо видеть графа”, не говоря о книгах стихов – таких, как “Поверх барьеров”, “Темы и вариации”, “На ранних поездах”. Благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней – едва ли не главная тема стихов Пастернака. Он почти не знал границ между живой и неживой природой.

“И через дорогу за тын перейти нельзя, не топча мирозданья”, – писал поэт, словно перекликаясь с Тютчевым, окруженным со всех сторон “пылающею бездной”, с Фетом, лирика которого была распахнута в беспредельность мироздания. Дожди и метели, зазимки и весенние ручьи, Урал и Север, родное поэту Подмосковье с его ландышами и соснами – все это первозданной чистотой красок вошло в душу Пастернака. “Это щелканье сдавленных льдинок”, – пишет он о поэзии, “вздрагивал дом, обливаясь дождем”… Мир его – это нечто живое, ожившее под волшебной кистью художника. “Косится, смотрит, видит, узнает” – не напрасно именно так охарактеризовала Ахматова его пристальный взор, его “вникание”, “вживание” в окружающий мир.

Вопросы о жизни и смерти, об искусстве, о самоутверждении человека с юношеских лет волнуют Марину Цветаеву, чья поэзия также вошла в мою жизнь и, думаю, осталась со мной навсегда. Ее стихи раскрывают обаяние глубокой и сильной натуры, не признающей стереотипов, навязанных кем-то догматов, необычайной во всем,

Цветаева-поэт неотделима от Цветаевой-человека. Предельная искренность – вот что привлекает меня в ее стихах, написанных “так рано”. Рано – для нашего не готового еще к попранию шаблонов сознания. Но поздно, очень поздно пришли эти строки в жизнь нашей страны. В каждой – сила характера, воли, личности. И лирический герой, а лучше, лирическое “я” в стихах Цветаевой – личность сильная, свободолюбивая, наделенная прекраснейшим из талантов – талантом жизнелюбия. Не было в ее жизни далекой Елабуги, жуткой деревянной балки, а было – страстное желание понять, оценить, полюбить.

Все таить, чтобы люди забыли,

Как растаявший снег и свечу?

Быть в грядущем лишь горсткой пыли

Под могильным крестом? – не хочу! –

Восклицает поэтесса. Лирическое “я” Цветаевой – человек действия, поступка. Безмятежное, спокойное существование – не для нее.

Совсем иными мне кажутся стихи Анны Ахматовой. За каждым словом ее – та душевная боль, которую поэт несет миру, призывая его разделить страдания, а оттого становясь ближе и дороже каждому читательскому сердцу. Стиль Ахматовой – та удивительная простота, которая всегда и характеризует подлинное чувство, та немногословность, что потрясает, тот лаконизм, что заставляет меня вглядываться в ее строки, ища в них разгадки волшебной гармонии, звенящей там.

Брошена. Придуманное слово!

Что же я, цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

Потеря друга, любимого – и это выражается столь лаконично, что словно испытываешь тот подступающий к горлу ком, который мучил поэтессу в этот миг. Образы легки и словно приглушены, но это – подавленные в себе явления подлинной муки скорбящей души. Временами казалось поэтессе, что идет она “в никуда и в никогда”, что голос ее будет согбен и растоптан. Этого не произошло – стихи ее живут, голос ее звучит.

“Серебряный век”… Удивительно емкие слова, точно определившие целый период развития русского стиха. Возвращение романтизма? – очевидно, в какой-то мере и так. В целом же – зарождение нового поколения стихотворцев, многие из которых покинули отринувшую их родину, многие погибли под жерновами гражданской войны и сталинского безумия. Но права была Цветаева, воскликнувшая:

Моим стихам, как драгоценным винам, –

Настанет свой черед!

И он настал. Многие сейчас все глубже и глубже постигают цветаевские строки, открывая для себя великие истины, зорко, охранявшиеся десятилетиями от постороннего глаза. Мне радостно,

А. Н. Островский родился в Москве, в Замоскворечье, которое сегодня является одним из центральных районов города, а в XIX в. считалось чуть ли не окраиной. В небольших одно – или двухэтажных домах жили преимущественно мещане, купцы, отставные чиновники…

Отец Островского занимался частной юридической практикой. Мир чиновничьих и купеческих кляуз, разного рода мошеннические проделки, горе и радость, плутовство и наивное простодушие – все это постепенно накапливалось в памяти мальчика. Но было и другое, что навсегда запало в душу и осталось в памяти будущего драматурга: боль и страдания “маленьких людей”, достойных лучшей участи, способных на чистые, сильные и искренние чувства. Запомнился ему целый мир сохранившихся в этой среде народных обычаев и преданий, наконец, тот живой, яркий, колоритный язык, которым так будут потрясены и обрадованы зрители и читатели уже первых произведений Островского.

По настоянию отца Островский после окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. Однако юриспруденция его не очень интересовала. Из университета он ушел. Правда, ему все же пришлось поступить чиновником в Московский коммерческий суд; здесь его знание жизни во многом обогатилось. А мир литературы и театра с каждым годом манил его все сильнее и сильнее.

Роман Тургенева “Отцы и дети” является весьма значимым творением писателя. В центре сюжета – представитель революционно-настроенной молодежи Евгений Васильевич Базаров, который вызвал разностороннее отношение к своей фигуре у литературных критиков и читателей.

Для одних Базаров показался “не живой личностью, а злостной карикатурой”, другие увидели в нем яркого представителя совершенно новой эпохи, в котором собраны разнообразные черты. Что касается самого писателя, его отношение к главному действующему лицу однозначное – это его любимый герой, на описание которого он не пожалел сил и слов. Писатель обрисовывает различные ситуации для того, чтобы максимально ярко описать его личность. Образ Базарова – студент, готовящийся в будущем стать врачом. Кроме того, этот человек весьма заинтересован в получении разнообразных знаний, особенно это касается политики и философии. Все читатели поняли, что быть нигилистом и революционером для него означает одно и то же.

Что касается Характера главного героя, о нем можно смело сказать следующее: это человек с сильным твердым характером и убеждениями, с отличным умом и способностью разбираться в людях. Он всегда побеждает в спорах относительно идей, он остроумен, выдержан и умеет обосновать свою точку зрения логическими доводами.

Базаров не приемлет существующий порядок, дворянский уклад и культуру. Он смеется над искусством, красотой, любовью, считая все это, совершено бесполезными вещами. Он не понимает Кирсанова, играющего на виолончели и читающего Пушкина.

Касательно научных знаний, у него тоже есть своя точка зрения – для него существует только прикладная наука, а теоретическая система знаний для него ничто.

В целом можно утверждать, что для Базарова имеет значение только то, что несет в себе однозначную пользу для общества. Однако с такой позицией героя автор романа не согласен.

В то время, когда Базаров почувствовал любовь к Одинцовой, он впервые увидел красоту вечера и почувствовал тепло в груди. В этот момент можно прочувствовать тонкое присутствие автора подле него.

Тургенев хоть и проник любовью и сочувствием к своему герою, однако так и смог понять этих “новых людей”. Поэтому он и показал полное одиночество Базарова.

Главный источник наших знаний о древней Руси – средневековые летописи. В архивах, библиотеках и музеях их насчитывается несколько сот, но по существу это одна книга, которую писали сотни авторов, начав свой труд в 9 веке и окончив его спустя семь столетий. Сначала надо определить, что же такое летопись. В большом энциклопедическом словаре написано следующее: ” Историческое произведение, вид повествовательной литературы в России 11 – 17 веков, состояли из погодных записей, либо представляли собой памятники сложного состава – свободные своды. ” Летописи были общерусскими и местными. Летописи сохранились главным образом в поздних списках. Первым начал изучать летописи В. Н. Татищев. Задумав создать свою грандиозную ” Историю Российскую “, он обратился ко всем известным в его время летописям, разыскал много новых памятников. После В. Н. Татищева изучением летописей, конкретно ” Повесть временных лет “, занимался А. Шлецер. Если В. Н. Татищев работал вширь, соединяя дополнительные сведения многих списков в одном тексте и как бы идя по следам древнего летописца – сводчика, то Шлецер работал вглубь, выявляя в самом тексте массу описок, ошибок, неточностей. Оба исследовательских подхода при всем своем внешнем различии имели сходство в одном: в науке закреплялась мысль о непервоначальном виде, в котором до нас дошла ” Повесть временных лет “. Это и есть большая заслуга обоих замечательных историков. Следующий крупный шаг был сделан известным археографом П. М. Строевым. И В. Н. Татищев, и А. Шлепцер представляли себе ” Повесть временных лет “, как создание одного летописца, в данном случае Нестора. П. М. Строев высказал совершенно новый взгляд на летопись, как на свод нескольких более ранних летописей и такими сводами стал считать все дошедшие до нас летописи. Тем самым он открыл путь не только к более правильному с методической точки зрения исследованию дошедших до нас летописей и сводов, которые не дошли до нас в своем первоначальном виде. Необычайно важным был следующий шаг, сделанный А. А. Шахматовым, который показал, что каждый из летописных сводов, начиная с 11 века и кончая 16 веком, не случайный конгломерат разнородных летописных источников, а историческое произведение со своей собственной политической позицией, продиктованной местом и временем создания. Так историю летописания он связал с историей страны. Возникла возможность взаимопроверки истории страны, историей источника. Данные источниковедения стали не самоцелью, а важнейшим подспорьем в воссоздании картины исторического развития всего народа. И теперь, приступая к изучению того или иного периода, прежде всего стремятся проанализировать вопрос о том, каким образом летопись и ее сведения связанны с реальной действительностью. Так же большой вклад в изучение истории русского летописания внесли такие замечательные ученые, как: В. М. Истрин, А. Н. Насонов, А. А. Лихачев, М. П. Погодин и многие другие. Существует две основных гипотезы относительно ” Повести временных лет “. Первой мы рассмотрим гипотезу А. А. Шахматова. История возникновения начальной русской летописи привлекала к себе внимание не одного поколения русских ученых, начиная с В. Н. Татищева. Однако только академику А. А. Шахматову удалось в начале нынешнего столетия разрешить вопрос о составе, источниках и редакциях ” Повести “. Результаты его исследований изложены в работах ” Разыскания о древнейших русских летописных сводах ” и ” Повесть временных лет ” . В 1039 году в Киеве учредили метрополию – самостоятельную организацию. При дворе митрополита был создан Древнейший Киевский свод, доведенный до 1037 года. Этот свод, предполагал А. А. Шахматов, возник на основе греческих переводных хроник и местного фольклорного материала. В Новгороде в 1036г. создается Новгородская летопись, на основе которой в 1050г. возникает Древний Новгородский свод. В 1073г. монах Киево-Печерского монастыря Нестор Великий, испоьзуя древнейший Киевский свод, составил первый Киево Печерский свод, куда включил исторические события происшедшие после смерти Ярослава Мудрого. На основании первого Киево-Печерского и Новгородского свода создается второй Киево-Печерский свод. Автор второго Киево-Печерского свода дополнил свои источники материалами греческих хронографов. Второй Киево-Печерский свод и послужил основой ” Повести временных лет “, первая редакция которой была создана в 1113 году монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, вторая редакция – игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 году и третья – неизвестным ав
тором в том же монастыре в 1118 году. Интересные уточнения гипотезы А. А. Шахматова сделаны советским исследователем Д. С. Лихачевым. Он отверг возможность существования в 1039г. Древнейшего Киевского свода и связал историю возникновения летописания с конкретной борьбой, которую вело Киевское государство в 30-50 годах 11 столетия против политических и религиозных притязаний Византийской империи. Византия стремилась превратить церковь в свою политическую агентуру, что угрожало самостоятельности Русского государства. Особого напряжения борьба Руси с Византией достигает в середине 11 века. Политическая борьба Руси с Византией переходит в открытое вооруженное столкновение: в 1050г. Ярослав посылает войска на Константинополь во главе со своим сыном Владимиром. Хотя поход Владимира закончился поражением, Ярослав в 1051г. возводит на митрополичий престол русского священника Иллариона. Это еще больше укрепило и сплотило русское государство. Исследователь предполагает, что в 30-40 годы в 11 веке по распоряжению Ярослава Мудрого была произведена запись устных народных исторических преданий о распространении христьянства. Этот цикл послужил будущей основой летописи. Д. С. Лихачев предполагает, что ” Сказания о первоначальном распространении христьянства на Руси ” были записаны книжниками киевской митрополии при Софийском соборе. Очевидно, под влиянием пасхальных хронологических таблиц-пасхалий, составляющихся в монастыре. Никон предал своему повествованию форму погодных записей – по ~ летам ~. В созданный около 1073г. первый Киевско-Печерский свод Никон включил большое количество сказаний о первых русских, их многочисленных походах на Царьград. Благодаря этому свод 1073г. приобрел еще более антивизантийскую направленность. В ” Сказаниях о распространении христьянства ” Никон придал летописи политическую остроту. Таким образом, первый Киево-Печерский свод явился выразителем народных идей. После смерти Никона работы над летописью непрерывно продолжались в стенах Киево-Печерского монастыря и в 1095 году появился второй Киево-Печерский свод. Второй Киево-Печерский свод продолжал пропаганду идей единства русской земли, начатую Никоном. В этом своде также резко осуждаются княжеские междоусобице. Далее в интересах Святополка на основе второго Киево-Печерского свода Нестером создается первая редакция ” Повести временных лет “. При Владимире Мономахе, игумен Сильвестр по поручению великого князя в 1116 году составляет вторую редакцию ” Повести временных лет “. Эта редакция дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи. В 1118 году в Выдубицком монастыре неизвестным автором была создана третья редакция ” Повести временных лет “. Она была доведена до 1117г. Эта редакция лучше всего сохранилась в Ипатьевской летописи. В обоих гипотезах есть много различий, но обе эти теории доказывают, что начало летописания на Руси является событием огромной важности.

Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать чудеса своими руками. А. Грин

“Сказка нужна не только детям, но и взрослым”, – утверждал Константин Паустовский. Именно такую сказку сочинил А. Грин, искатель чудесного, бредящий морем и парусами, человек, о котором с первых шагов в литературе складывались легенды. Он написал феерию-сказку о том, что счастье – дело собственных рук человека, что мечту бесполезно ждать – ей нужно смело идти навстречу.

Алые паруса – сначала предстают перед нами как конкретный предмет – игрушка, сделанная для продажи Лонгреном, отцом главной героини Ассоль. Известный собиратель народных преданий Эгль, увидев в руках девочки удивительную игрушку – парусник с алыми парусами, сказал ей удивительную вещь: “Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе… Красивый принц посадит тебя в лодку, привезет на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом”.

Сказочник заронил в душу юной Ассоль зернышко мечты о чуде. Среди бесцветных будней ее поддерживала вера в чудо, и ее чудо сбывается. Но Ассоль, с ее мечтой о принце и алых парусах живет в окружении злобных людей – жителей Каперны, абсолютно нечутких к прекрасному. Жители Каперны не рассказывали сказок, не пели песен, они думали только о повседневных делах. Ассоль тоже думает о хлебе насущном, но мечта приподнимает ее над будничной жизнью. Герои Грина отличаются от окружающих. Жители Каперны живут приземленно. А те, кто хотел жить иначе, иногда не выдерживали давления среды, ломались: так, стал пьяницей добрый угольщик, который благодаря Ассоль смог увидеть нежные росписи на прутьях старой угольной корзины. В мире несправедливости, в котором живут герои Грина, добро так же необычно, как алые паруса.

Основной конфликт “Алых парусов” – конфликт мечты Ассоль и действительности, возвышенной натуры с реальной жизнью. Образ паруса использовался в Литературе много раз. Парус словно зовет в неизвестные дали, где героя ждет прекрасное будущее, счастье. Но паруса обычно бывают из грубой парусины серого цвета, а здесь – алые и шелковые. Такие паруса можно сшить, но в жизни подобное расточительство встретится не часто. Это чудо, но рукотворное. Алые паруса – символ сбывшейся мечты, неизбежного торжества сил добра над силами зла. Мысленно обращаясь к дочери, Лонгрен думает: “Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали – нарядных и белых, вблизи – рваных и наглых”.

Алый цвет приобретает в произведении особый смысл. Красный цвет – цвет жизни. Алый цвет для героев А. Грина имеет символическое значение: он говорит о том, что можно достичь несбыточного, превратить сказку в реальность. Алые паруса – это дело рук самого человека. Капитан Грэй скажет замечательные слова: “Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками”. Алые паруса – это сказка, ставшая явью, чудо, так просто сделанное человеком для другого человека. Грэй нашел свое счастье, когда подарил Ассоль ее детскую мечту.

Финал повести звучит как гимн мечте, как торжество духовного начала в человеке. Грин утверждает, что путь человека должен быть освящен большой заветной целью. Она придаст ему стойкость и благородство в борьбе с невзгодами жизни. Сказочные алые паруса приводят читателя к выводу, что высокое призвание человека в том, “чтобы делать так называемые чудеса своими руками”.

Много поколений читателей с увлечением читают эту прекрасную сказку. И каждый раз Грин убеждает нас, что человек не может жить без высокой мечты, что в каждом сердце живут свои алые паруса. Они приближаются к берегу, ждущему их, и каждый миг исполняется много надежд, больших и маленьких.

Окончив курс в университете, Радищев вместе с двумя товарищами в середине октября 1771 года выехал в Россию, в Петербург.

С роспуском законодательной комиссии в Радищеве и его знаниях никто не нуждался. Он вынужден был занять весьма скромную должность протоколиста в сенате. Составление “протоколов” по слушавшимся судебным делам было одним из кратчайших путей к тому, чтобы войти в самую гущу крепостнической действительности. Перед Радищевым проходила целая вереница дел о крепостных. Эта служба не могла удовлетворять Радищева. Он перешел на военную службу, а вскоре и вовсе вышел в отставку. В 1775 г. Радищев женился на родственнице своего университетского товарища, А. В. Рубановской. В эти годы Радищев заводит знакомства в литературных кругах, сближается с издателем передовых сатирических журналов “Трутень” и “Живописец” Н. И. Новиковым. Бороться с торжествующим злом – самодержавием и крепостничеством – он начинает оружием слова.

Радищев стал много писать, но в печати почти ничего из написанного им не появлялось. В 1780 году он начинает работу над большой критико-биографической статьей “Слово о Ломоносове”, законченной в 1788 году. Впоследствии он сделает ее заключительной главой “Путешествия из Петербурга в Москву”.

Еще более прямым и резким вызовом “общему обычаю” является написанная как раз в эту пору ода “Вольность”. В своей оде Радищев излагает теорию государственной власти, основанной на верховном главенстве народа, восторженно прославляет все случаи восстания народов против царей. Самые смелые места оды “Вольность” Радищев включил в “Путешествие из Петербурга в Москву”.

Почти одновременно с созданием оды он начинает работать над своим главным трудом -“Путешествием из Петербурга в Москву”. В 1776 г. Радищев снова поступает на службу, в Коммерц-коллегию, и вскоре становится фактическим руководителем Петербургской таможни.

Во главе Коммерц-коллегии стоял либерально настроенный влиятельный вельможа – граф А. Р. Воронцов. Он скоро оценил глубокие знания, блестящие способности, замечательную служебную честность Радищева и приблизил его к себе.

В 80-е годы Радищев пытается сплотить вокруг себя группу единомышленников. Он вступает в “Общество друзей словесных наук” и приобретает большой авторитет среди его членов.

В мае 1790, во время новой русско-шведской войны, Петербургу угрожала серьезная опасность. Для защиты столицы по инициативе Радищева был организован специальный добровольческий батальон -“городская команда” – из двухсот человек. Горячий патриот, Радищев в трудную для родины минуту стремился призвать к действию силы общественности, причем понимал последнюю столь широко, что включал в ополчение и беглых крестьян.

В 1789-1790 гг. ярко разгорается и литературная деятельность Радищева. В эти годы одно за другим были опубликованы четыре его произведения, все без указания имени автора.

В 1789 году выходит в свет первое большое оригинальное произведение Радищева “Житие Федора Васильевича Ушакова”, состоящее из двух частей: автобиографического повествования о жизни в Лейпциге русских студентов и политических и философских “Размышлений” самого Ушакова.

К концу 1788 года было в основном завершено “Путешествие из Петербурга в Москву”. В июле 1789 года Радищеву удалось провести рукопись через цензуру: петербургский обер-полицмейстер Рылеев, который доверился невинному заглавию рукописи, подписал ее к печати, почти не читая. Однако один из московских типографщиков, которому Радищев передал “Путешествие”, побоялся его печатать. Тогда Радищев приобрел в дом печатный станок и организовал типографию у себя на дому. Он отпечатал “Путешествие” тиражом в 650 экземпляров. Одна из 27 проданных и отданных книг попала к Екатерине II. После прочтения книги состоялся суд, Радищева должны были сослать в Сибирь.

Что такое лирика – один из трех родов литературы, систематизирующих художественный мир соответственно способам образного познания мира. У нее есть знаковые черты, по которым лирические жанры – оды, сонеты, стихотворения, мадригалы, эпиграммы и другие – сразу узнаются. Главное в лирике – отображение и выражение человека и мира через призму личностного мироощущения и мировоззрения.

Великому поэту удается в небольшом шедевре сказать многое о мире и о себе. Создается богатый смысл благодаря особой природе лирики. Первооснову ее языка составляет образное слово. Оно обладает той многомерностью, ассоциативностью, эмоциональностью, что служат для создания “мыслительной глубины произведения”. Н. В. Гоголь говорил, что в лирике “…мало слов, но точны они так, что способны обозначить все. Каждое слово это бездна пространства, и почти все слова необъятны, как сам поэт”.

В поэтической ткани все элементы настолько тесно переплетены, что, взаимодействуя, образуют новые смыслы и новое содержание. Текст соткан так искусно, что каждая его частица является носителем смысла: будь то знак препинания, пауза, союз или графический перенос. Мелодику, тональность, оттенки переживаний передает звукопись: фонетическое оформление, звукоподражание, повтор, аллитерация и ассонансы. Участвуют в формировании поэтических чувств и мыслей строфика, ритм, рифма, стихотворный размер. Важную роль в образовании смысла играют художественные приемы, например: олицетворение, антитеза, метафора. Надо только определить их значение в формировании идейного замысла.

Даже в небольшом по объему классическом произведении происходит открытие нового. Поэтическая мысль рождается в единстве “волшебных звуков, дум и чувств”. Сформулировать ее – труд читателя. Один из самых продуктивных путей, проясняющих идейное содержание, – анализ ключевых мотивов произведения.

Для определения субъекта авторского сознания в лирике используется понятие “лирический герой”.

Лирический герой – это “образ поэта в лирике”, который вырисовывается из стихотворения или нескольких произведений автора, косвенно соотносясь с биографией реального художника.

У лирического героя Байрона, Лермонтова, Блока есть своя биография, неповторимые черты, отличный от других образ мысли. В пушкинской поэзии лирическое “я” соотносится с многогранной личностью, гением самого Александра Сергеевича, ассоциируется с его универсальным видением и приятием жизни, оптимизмом и благородством души, высоким чувством гражданина, проникновением в глубинные сферы сознания, неизбежными противоречиями и стремлением к гармонии, которая достигается в поэтическом творении.

Глава 4. Пьер Корнель и классицизм

4.7. Приемы антитезы, контраста в трагедии Корнель строит пьесу на основе приемов антитезы, симметрии. Приемы призваны отражать рационалистическое видение мира. В пьесе данные приемы выражают внутреннюю противоречивость героев, выявляют психологическую основу художественного образа. Психологическая основа разрушает строгость рацио, обнажая душу человека в лирических тонах и необычайном эмоциональном подъеме. Психологизм вырастает из преодоления человеком собственных страстей, личностных интересов. В монологе героя видно, как трудно, тяжело дается ему решение мстить за поруганную честь отца. Отсюда понимание двойственности человеческой души у Корнеля несколько другое, чем у Кальдерона. У Кальдерона человек страдает из-за необузданности собственных природно-стихийных основ души. У французского драматурга страдания человека удвоены: человек понимает, из-за чего он страдает, знает, откуда исходит причина его страданий, и разумом пытается разрешить стоящую перед ним сложную проблему, которая неминуемо ведет героя к его борьбе с самим с собой. Отличительный признак драмы Корнеля кроется в том, что разум человека противостоит разумному же началу. Проблема человека исходит из данной позиции: герой осознает свою позицию, положение, но во имя разума как во имя порядка (вспомнить слова Гамлета: “Дальше тишина”) должен поступаться собственным сердцем, чувствами. Поэтому мучения героев Корнеля удвоены, усложнены самим же человеком, а не кем-то, какими-то обстоятельствами извне как у Кальдерона. Приемы антитезы и контраста позволяют Корнелю достаточно полно раскрыть художественные образы.

Было бы ошибочно воспринимать “темное царство” в “Грозе” только персонифицированно, соотнося его прежде всего с Диким и Кабанихой. На самом же деле зло нельзя свести только к тому или иному конкретному персонажу. Оно рассредоточено в окружающей жизни. Просто Дикой и Кабаниха наиболее рельефно выражают те мрачные силы, которые обступили Катерину со всех сторон. Глухое невежество оказывается прекрасной питательной почвой для укрепления авторитета “темного царства”. С этой точки зрения, разговор о Литве, которая “на нас с неба упала”, приобретает особо выразительный характер. Показательно, что малейшая попытка сомнения подавляется ссылкой на общеизвестность этого невероятного события: “Толкуй еще! Все знают, что с неба…” Непосредственного отношения к сюжету разговор не имеет, но на этом фоне развертывается действие, в этой среде моральную поддержку находит Дикой, а не Кулигин с его просветительскими идеями. Так же обстоит дело и с Феклушей, роль которой, казалось бы, совершенно эпизодическая, с сюжетом никак не связана, но без нее рассказ о “темном царстве” был бы неполным.

Феклуша не просто оправдывает порядок этого царства, она творит миф о Калинове как об обетованной земле, где, по ее понятиям, “бла-алепие”, “купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный”.

В городе, где газет и журналов не читают, где даже часов нет, такие, как Феклуша, и были своеобразным средством массовой информации, формировали общественное мнение. И обыватели узнают от вездесущей странницы, что “по всем приметам” приходят последние времена, что только в одном Калинове еще рай и тишина, а по другим городам “шум, беготня, езда непрестанная”.

Мысль о движении, как признаке развития, глубоко противна и Феклуше, и Кабановой. Вот почему они так дружно проклинают поезд, людей, которые “так и бегают, оттого и женщины-то у них все такие худые”. Мало того, оказывается, что даже и само время изменяется; оно “короче делается”.

Это темное царство удивительным образом напоминает другое – сонное, которое изобразил Гончаров в романе “Обломов”. При всем различии социальных укладов есть между ними нечто общее – в философии застоя, в стремлении отгородиться от жизни, в твердом убеждении, что “жить иначе – грех”. Эти два царства соприкасаются, граничат друг о другом, порою сходятся даже в мелочах. В доме Пшеницыной на Выборгской стороне велись совершенно фантастические разговоры о предстоящей войне с турецким пашой. Это ведь почти то же самое, что толки в “Грозе” о султане Махмуте турецком.

Впрочем, в “темном царстве” уже ощущается внутренняя ущербность. Присмотримся с этой точки зрения к главным носителям идеи “застоя” – Дикому и Кабанихе.

Есть такой методический прием -“устное рисование”. Попробуйте “нарисовать” портрет Дикого – каким вы его себе представляете? Одна школьница в сочинении описала его так: “Маленький, сухонький старикашка с редкой бородкой и беспокойно бегающими глазками”. Вы тоже так считаете? Если так – то он не очень страшен. Но на самом-то деле Дикой вовсе не стар: у него дочери-подростки. С ним молодой Кабанов водку пьет. Может быть, гораздо страшнее то, что Дикой еще в расцвете сил, что сам он вовсе не ощущает себя дряхлым старикашкой. Почему же Дикой постоянно раздражен, постоянно сам себя распаливает, бранится? Такая у него, как теперь принято говорить, “поведенческая модель”. Для Дикого это своеобразная самозащита от всего странного, нового, непонятного в жизни. В конце концов, Кудряш ему еще понятен. Но Борис не может не вызывать у него раздражения как выражение чего-то нового в купеческой среде. Кулигин, который “лезет разговаривать”, тоже раздражает. Поэтому-то Дикой с яростью набрасывается не только на Бориса, но и на Кулигина, хотя он-то ему вообще посторонний человек. Откуда злость? От столкновения с чем-то странным, непонятным и поэтому особенно опасным.

И купчиха, вдова Марфа Игнатьевна, более хитрая и проницательная, чем Дикой, уже всерьез забеспокоилась, ощущая, как рушатся ее патриархальные устои, при которых она, блюстительница окостеневшей обрядности, старинных домостроевских порядков, была непререкаемым авторитетом для семьи, соседей, всего города. Услышав речи того же Кулигина, она винит во всем даже не его одного, а именно новые времена: “Вот времена-то пошли, какие-то учителя появились”.

Время прежде всего пугает Кабанову, его-то она и стремится задержать,, приостановить всеми силами. Она убеждена, что в мире должен быть страх. Исчезнет страх – исчезнет сама основа жизни. Надо, чтобы боялись Дикого, боялись ее, чтобы Тихон был полностью покорен ей, а Катерина, в свою очередь, Тихону. Когда же у Катерины будут свои дети, то уже те обязательно будут бояться Катерины… На том мир стоит – не на любви, а на страхе.

Несчастный Тихон совершенно не понимает, почему жена должна его бояться. “С меня и того довольно, – говорит он, – что она меня любит”. Слова Тихона, которые, казалось бы, не содержат ровно никакого вызова, приводят Кабанову в состояние крайнего возмущения. Она в высшей степени поражена: “Как, зачем бояться! Как, зачем бояться! Да ты рехнулся, что ли? Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живешь”.

Закон в данном случае означает не просто законный брак. Это общий закон, основанный на беспрекословном послушании, на незыблемости существующего мироздания, который четко установлен в сознании Кабановой и который не может быть поколеблен ни в одном пункте. “Так, по-твоему, – наставляет она Тихона, – нужно все лаской с женой? Уж и не прикрикнуть на нее, и не пригрозить?”

Кабанова отстаивает прежде всего необходимость соблюдения формы неписанных правил. Не требуется, чтобы жена любила мужа, но она обязана его бояться. Не обязательно, чтобы Катерина по-настоящему тяжело переживала разлуку с мужем, нужно, чтобы она для других “пример-то этот сделала” – часа полтора выла, лежа на крыльце…

Собственно, все, что хочет Кабанова, это чтобы ничего не менялось, чтобы все шло точно так же, как раньше. Вот почему она так крепко держится за устоявшиеся формы – без рассуждения об их целесообразности, смысле или разумности. Жить, как все, быть, как все. Она чувствует свою личную ответственность за крепость старых порядков, она сражается за них не за страх, а за совесть. Это ее задача, предназначение, цель, смысл жизни.

Чрезвычайно показательным является отношение Кабановой к публичному покаянию Катерины. По христианской традиции, покаявшийся человек заслуживает прощения – не в юридическом, а в моральном плане. И что же? Катерина не прощена. Кабанова не проявляет одной из главнейших добродетелей – христианской, общечеловеческой – милосердия. Тем самым явственно обнаруживается нравственная ущербность “темного царства”.

“Темное царство” замкнуто в самом себе, оно обречено, ибо застыло в неподвижности, существует вне времени и пространства, что означает не жизнь, а смерть. Но мертвенному, обреченному свойственна ненависть ко всему живому, в какой бы форме оно ни проявлялось. “Темное царство” поколеблено, но далеко еще не сломлено. Вот почему оно требует все новых и новых жертв. Вот почему погибла Катерина.